Текст книги "Обжигающий фактор"

Автор книги: Кайл Миллс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

Глава 38

Все белое.

Четыре стены, пол, потолок, узкая койка, туалет. Все вычищенное, надраенное с бездумной военной тщательностью, к которой Марин уже так привык. Впрочем, в данном случае эффект вышел и впрямь поразительный. Нечаянный шедевр.

Марин сидел на полу, все более и более ощущая себя частью царившей кругом стерильной пустоты. Долго ли он уже находится здесь, пленником крохотной гауптвахты, встроенной в неиспользуемый уголок здания «Современной термодинамики»? Не долго. Он еще чувствовал в желудке тяжесть ужина. Почему-то ощущение было каким-то неприятным, чужеродным.

Отослав Лоуэлла и его людей, Марин закончил трапезу, но не получил ни малейшего удовольствия. Вкус, звук, запах – все истаяло, кануло во всепобеждающее ничто. Радость от дома, от работы, от собственной гениальности – это стало таким пустым и незначащим. В настоящем у него не осталось ничего. Ничего. Существовало лишь прошлое и будущее.

Он всегда обладал даром помнить своих женщин. Но теперь выяснил, что наделен еще и способностью проваливаться назад во времени, вспоминать каждую из них с той же интенсивностью и в тех же подробностях, что существовали тогда, в тот драгоценный совершенный миг.

Первый раз это произошло в восемьдесят третьем году, когда самому ему было всего двадцать шесть. По нынешним меркам, все было так неловко, так непродуманно. Он оглушил девушку бутылкой и некоторое время даже боялся, что не сможет привести ее в чувство. Впрочем, ее длинные ресницы наконец затрепетали, и она явила ему зеленые бездны своих глаз.

То, что он сделал с ней – методы, техника и прочее, – все было безнадежно грубо. Еще бы, при помощи только тех инструментов, что он нашел у нее же в кладовке. Пока он трудился кусачками, девушка умудрилась сбросить одну из веревок. Он едва сумел справиться с ней, пока она не вытащила кляп изо рта. Марин улыбнулся, почувствовав, как сердце глухо ударило о ребра – совсем как тогда, когда это произошло на самом деле.

Да, в первый раз его вела бесконтрольная, неуправляемая страсть. Огонь и жар. Во многих отношениях Марин так более никогда и не достиг столь необузданного накала и интенсивности чувств.

Но это не важно – он взял свое, совершенствуя технику. С каждым годом страх и новизна ускользали все дальше и дальше, тут уж ничего не поделаешь. Но каждый раз он узнавал что-то новое. Как эффективнее причинять боль, как все дольше и дольше удерживать своих жертв живыми и в сознании, чтобы они понимали, что с ними происходит. Как управлять ими, чтобы они думали лишь то, что он им велит, и ощущали лишь муку, которую он им обещает.

Десять лет назад этот тщательно выверенный баланс начал давать сбой. Марин обнаружил, что каждый раз ему надо все больше, а жертвы дают ему все меньше. И он позволил себе отбросить все – условности общества, свою человеческую сущность, свою работу, свое будущее. И – очень недолго – был по-настоящему свободен.

Вот когда все это и должно было закончиться: когда он стал превыше человеческих слабостей, а его сила, вожделение и ярость были поистине безграничны. Он сам сделался кем-то другим – неописуемым, невыразимым существом. Он знал это.

И тут на сцене появилась полиция Балтимора. А следом – его будущий спаситель, генерал Ричард Прайс. Предложение генерала затронуло ту крохотную искорку интеллекта, которую Марин позволил себе оставить, последние обрывки человеческого разума, которые доктор боялся утратить окончательно. Прайс предложил ему все, – и эта искорка снова разгорелась ярким пламенем. Тот, кем временно стал Марин, съежился, сжался и снова смотрел на мир человеческими глазами.

Так он прожил последние десять лет своей жизни. Без всего – лишь с воспоминаниями о том, как было раньше. Женщин стало мало, а его переживания дошли до стерильной и асептической пустоты, с той же механической точностью и тщательностью, что сотворила эту каморку, где он сейчас сидел.

Он допустил ошибку, но больше не повторит ее. На этот раз он не оставит никакой искорки, способной погубить его. Он будет чист. Чист и свободен – полностью и абсолютно.

Глава 39

– Налить вам еще колы?

Официантка призывно улыбнулась Эрику. Ей было лет девятнадцать – копна длинных, выкрашенных в демонстративно неестественный черный цвет волос, золотое кольцо в носу. Почему-то Куинн поймала себя на отчаянном нежелании признаться, что эта девушка и правда редкостной, поразительной красоты.

– Спасибо. С удовольствием.

Эрик подтолкнул к официантке стакан, в котором оставалось еще не меньше половины прошлой порции. Куинн прикинула, а не указать ли девушке, что ее стакан с водой пуст уже целых пятнадцать минут, но поняла: той на это глубоко плевать.

Официантка попятилась, хотя глаз от Эрика так и не отвела. И, не пройдя и нескольких шагов, снова остановилась:

– Простите. А я не могу вас откуда-то знать?

Куинн закатила глаза.

– Постойте. Вы не играете в этой группе, «Вера в пустоту»?

– Нет.

– Боже, просто с ума схожу. Я где-то вас точно видела.

– А вы не смотрите передачу «Самые завидные холостяки Америки»?

Эрик говорил с такой подкупающей искренностью, что официантка не знала, как и отреагировать. По лицу ее начала было расползаться улыбка, но тут же и замерла. Когда девушка все же отошла от их столика, то явно была от смуглого красавца без ума.

– Если хочешь оставить ее себе, Эрик, то ты должен пообещать, что не забудешь ее кормить и каждый день выгуливать.

– Вовсе и нет. Они не задерживаются даже на несколько дней.

Куинн осеклась, раскаиваясь, что вообще открыла рот. После всего, что произошло – и продолжало происходить, – было так легко забыть, где она нашла Эрика. Одного на старом складе в заброшенном уголке города. Интересно, долго ли продлился его самый серьезный роман? Сколько успевало пройти времени, прежде чем новая подружка знакомилась с детективом Роем Ренквистом и воспоминаниями о Лайзе Иган?

– Прости, Эрик. Я просто неудачно пошутила, – сказала Куинн, не очень уверенная в том, что дело и правда обстоит именно так. Вообще-то не похоже на нее – говорить не подумав.

Ответная улыбка Эрика казалась вполне искренней.

– Знаю.

Официантка материализовалась снова и поставила на стол полный до краев стакан.

– Ну как, выбрали? – осведомилась она, влюбленно глядя на Эрика и начисто игнорируя его спутницу.

– Мне сандвич с жареным цыпленком, а ей фирменные макароны, – распорядился он, протягивая меню. – Спасибо.

Куинн несколько секунд смотрела вслед официантке, уверенно пробирающейся по многолюдному бару, а потом повернулась к Эрику:

– Не могу отделаться от чувства, что мы прыгаем вниз головой в бассейн, не посмотрев предварительно – а налили ли туда воду?

– Прекрасно понимаю, о чем ты. Но это наша единственная нить.

– Ты оптимист, если называешь это нитью. Мы же, по сути дела, марионетки в руках маньяка, да и то у нас плоховато выходит. Даже про «СТД» ничего толком не выяснили.

– Ну, не совсем так.

– Разве?

– Разумеется. Мы знаем, что это компания, которая занимается высокими технологиями в области ядерной энергии и программирования – наверное, и в других областях тоже. Также, думаю, можно с уверенностью сказать, что они специализируются на правительственных заказах.

– С чего ты взял?

– Ну, они ведь не лезут из кожи вон в поисках клиентов, да? А финансируются, судя по всему, очень неплохо. Слияние – дорогостоящая область для исследований, а они ни разу даже не пытались торговаться со мной из-за оплаты – хотя один я вытягиваю из них около ста пятидесяти тысяч в год. Думаю, можно вполне безошибочно утверждать, что они вроде посредников между большими подрядчиками. А может, знаешь, из этих гнусных псевдоправительственных организаций, которые ворочают такими делишками, которыми нормальным людям заниматься не больно-то хочется.

Куинн пожала плечами:

– Великолепно. Умно, ничего не скажешь. Но чем это нам-то поможет?

– Особо ничем, – признал Эрик. – Только у нас обоих есть много знакомых в подобных областях деятельности. Может, кто-нибудь из нашего окружения способен рассказать нам больше.

– Не хочу разводить критику, только даже если и так? Ну, выясним мы, допустим, что это совместное предприятие, образованное «Боингом» и авиационной разведкой для создания бомбы, которая может взорвать всю землю. Или что «СТД» – лишь прикрытие для флота или ЦРУ. А дальше-то что? Даже если предположить, что наш убийца работает на одну из этих организаций, это лишь сузит круг подозреваемых до каких-то двадцати тысяч человек.

Куинн было все труднее и труднее держать себя в руках. Слишком долго копились в ней разочарование и гнев. Удручающая правда состояла в том, что и сейчас, три раза чудом спасшись от гибели, она знала не многим больше, чем в тот день, когда впервые прочла досье.

– По-моему, хотя бы поинтересоваться стоит.

– А вот я не уверена, – возразила девушка. – Кем бы ни был этот сукин сын, он очень умен. Чертовски умен. Если мы будем двигаться в этом направлении, то наверняка либо ничего не найдем, либо лишь то, что он захочет нам показать.

– И что ты предлагаешь?

– Надо сделать что-нибудь неожиданное.

– Например? Пойти в полицию?

Куинн покачала головой:

– Нет, полицейским мы доверять не можем, это уже проверено. Кроме того, у них могут возникнуть… ну, всякие неправильные мысли на твой счет.

– Можешь не ходить вокруг да около, оберегая мой душевный покой, Куинн. Скажем так: когда они закончат разбираться с остатками моего дома и найдут ту девушку, то будут рады меня распять.

– Прости, Эрик. Прости, что втянула тебя во все это.

– Да ладно. Мое существование и раньше жизнью называть не стоило. – В его голосе звучала печальная покорность судьбе. – Так какой у нас план, Куинн? Пластическая хирургия? Переезд в Антарктиду? Или по бокалу цикуты?

– Не знаю. – Она откинулась на холодную виниловую спинку, стараясь прогнать страх, что сжимал сердце смертельной хваткой. Не время бояться. – Думаю, надо забыть про «СТД» и сосредоточиться на самом убийце.

– Звучит заманчиво. Но как это сделать практически?

– А практически мы возвращаемся к тому, о чем я уже говорила… о чем я раньше подумала. Такие типы ведь в обычное время как-то держат себя в руках, да?

– Ты у нас эксперт, а не я.

Она нахмурилась, но в голосе Эрика особого сарказма вроде бы не было.

– А еще они охотятся. Это для них большая и важная часть – найти подходящую жертву, которая воплощает их фантазии. Предположим, что мы были правы и что наш убийца решил обходиться менее идеальными жертвами после того, как его чуть не поймали при… гм…

– Убийстве Лайзы, – договорил вместо нее Эрик.

– Ну да. Прости. Так что мы можем предположить, что его идеалом были те, первые жертвы: молодые, красивые и с высшим образованием. А такие женщины на деревьях не растут…

– Мне можешь не рассказывать.

– Где же он их находит? У них были разные профессии, родом они были из разных мест, работали на разные компании… Но согласись, едва ли человек, который смог добраться до CODIS, стал бы оставлять столь важный момент на волю случая.

– Так ты думаешь, что у него есть система, – промолвил Эрик. – Или он по роду своей деятельности сталкивается с подобными женщинами.

– Именно. Может, он работает в отделе кадров в какой-нибудь компании, куда они все слали резюме, но не поступили на работу?

Эрик раскрутил ложку на столе – как будто пытался загипнотизировать сам себя.

– Возможно. А может, что-то еще более тривиальное. Что, если все они в школьном возрасте завоевывали призы за чистописание? Или получали феноменальные результаты по итогам выпускных тестов?

Оба замолчали – к столику снова подошла официантка и поставила тарелки с едой.

– Еще что-нибудь? Подлить колы?

Глава 40

– Куинн, ну не надо! Это же безумие, – взмолился Эрик. – Даже червям хватает мозгов учиться на своих ошибках.

Приходилось признать – ощущение дежа-вю и правда обескураживало. Аккуратные домики и раскидистые деревья по бокам улицы как две капли воды были похожи на те, что молодые люди видели близ жилища Ренквиста. И нелегко было забыть, что с асфальта на той тихой улочке, видимо, до сих пор не стерлись следы ее крови.

Эрик и Куинн снова стояли перед автомобилем на узкой улице, разглядывая белое двухэтажное здание. На парковке – две машины, ставни открыты, хотя солнце так отблескивало от окон, что заглянуть в дом с этого места было невозможно.

Эрик ткнул пальцем в самую середину лба девушки:

– На сей раз они будут метить точно сюда.

– И это, по-твоему, называется дружеской поддержкой?

Девушка оглядела новый серый костюм, который сегодня надела. Одернула юбку, стряхнула с жакета воображаемую пылинку. Она просто тянула время – и сама это знала.

– Ну, как я выгляжу?

– Разреши мне хотя бы пойти с тобой!

Она шутливо дернула его за хвост.

– И ты еще говоришь, что я выгляжу неубедительно…

– Дай мне пять минут и ножницы – и можешь помещать меня на плакат юных республиканцев, – горячо заверил Эрик.

Куинн покачала головой.

– Ты же знаешь, так безопаснее. В прошлый раз уже сработало.

– Ничего себе, «сработало»!

– Ладно, Эрик. – Она положила руку ему на плечо. – Не волнуйся. Я вернусь через пару минут.

Куинн двинулась к дому – сначала размеренно и неспешно, но невольно перешла почти на рысцу. На ходу девушка вертела головой во все стороны, обозревая тихую улочку, купавшуюся в лучах утреннего солнца. Все тихо и мирно. Совсем как в прошлый раз.

– Здравствуйте, – негромко окликнула Куинн, останавливаясь перед крыльцом и глядя на закрытую дверь. Голос слегка дрожал. – Здравствуйте, – повторила она чуть громче. Вот так-то лучше.

Позвонив, она предусмотрительно отошла на несколько шагов, чтобы обеспечить себе фору, если опять придется бежать. Быстрый взгляд через плечо слегка успокоил ее: за стеклом машины явственно виднелась голова Эрика, а из выхлопной трубы поднималась слабая струйка пара.

– Здравствуйте. А вы, юная леди, к кому?

Он оказался старше, чем она ожидала. Седые волосы, серая кожа, сутулость. На морщинистом лице читалась легкая настороженность, но ни угрозы, ни тени узнавания. Куинн позволила себе вздохнуть поспокойнее: этот человек скорее всего считает ее молодой иеговисткой [5]5
  Иеговист – член религиозного общества «Свидетели Иеговы», занимающегося активной миссионерской и проповеднической деятельностью.


[Закрыть]или еще кем-то в том же роде.

– Мистер Таннер?

Он кивнул.

– Меня зовут Куинн Барри, я работаю в ФБР. – Она вытащила из кармана удостоверение и махнула им перед носом старика. – Не могли бы вы уделить мне несколько минут?

Вот теперь он и вправду оторопел.

– По какому поводу?

– По поводу вашей дочери, Кэтрин.

При одном упоминании этого имени лицо собеседника Куинн вдруг обмякло. Девушка даже сомневалась, согласится ли Таннер побеседовать с ней, но через несколько секунд он, шаркая, отодвинулся в сторону, освобождая проход.

– Пит? Кто там? – раздался из глубины дома женский голос.

Таннер не ответил, неподвижно стоя у стенки и глядя на гостью. Куинн прошмыгнула внутрь.

– Пит?

Женщина, что появилась на лестнице, выглядела гораздо моложе мужа, хотя Куинн догадывалась, что они примерно одного возраста.

– Здравствуйте, – поздоровалась женщина.

Куинн протянула руку.

– Вы миссис Таннер? Я Куинн Барри из ФБР. Хотела поговорить с вами и вашим мужем о Кэтрин.

– О Кэтрин, – повторила хозяйка дома. Голос ее звучал тихо и мягко, однако в рукопожатии не чувствовалось даже намека на отчаяние и слабость, что так явственно сквозили в каждом движении ее мужа.

– Прошу вас, – пригласила она, первой направившись в сторону гостиной.

Куинн вошла вслед за ней и села на диван. Миссис Таннер устроилась напротив, но ее муж так и остался стоять у стенки.

– Так что там насчет Кэтрин?

– Видите ли, мэм, мы начинаем повторное расследование ее гибели…

– ФБР? Разве ФБР занимается автокатастрофами?

Кэтрин Таннер была самой первой жертвой из списка Куинн – той, которую убийца сжег вместе с машиной.

– Мы получили некоторые новые доказательства, которые заставляют предположить… ну, что это мог быть не просто несчастный случай.

– Доказательства? Что за доказательства?

Куинн не видела повода лгать.

– На месте происшествия были найдены следы крови, не принадлежавшей вашей дочери. Основываясь на новейших технологиях, мы смогли идентифицировать эту кровь с той, что была найдена на месте многих других преступлений, где погибали другие молодые женщины.

– О Боже мой! Вы…

– Нет!

Внезапный крик Питера Таннера заглушил голос его жены и заставил обеих женщин повернуться к нему.

– Это был несчастный случай! Десять лет назад! Она погибла в автокатастрофе! Так нам сказали ваши люди!

– Сэр, мне очень жаль, но…

– Не говорите мне, что вам очень жаль! Никому из вас ее не жаль! Вы не сделали ничего, ровным счетом ничего! А теперь приходите сюда…

– Питер!

Он замолчал, но глаза у него полыхали все таким же неукротимым огнем.

– Ты нагрубил нашей гостье. В момент гибели Кэтрин эта девушка еще в школу ходила.

Голова старика поникла. Он угрюмо уставился на ковер под ногами.

– Я оставила завтрак на плите, – начала его жена. – Сходи, пожалуйста, проверь, не подгорело ли.

Питер Таннер вышел из комнаты. Куинн проводила его взглядом. Он ссутулился еще сильнее, как будто даже воспоминания о дочери легли на него тяжким грузом.

– Простите, – негромко извинилась миссис Таннер, когда ее муж скрылся за углом.

– Не за что извиняться, мэм.

– Он так и не оправился после смерти Кэти. Я тоже. Вы, верно, знаете из ваших досье, что мы никогда не верили, что это несчастный случай, что мы уговаривали полицию возобновить расследование. Нам потребовалось много лет, чтобы смириться. А теперь вы…

– А почему вы не верили, что это несчастный случай?

– Наверное, причины банальны. Потому, что она всегда водила очень осторожно, что у нее не было ровным счетом никаких оснований ехать по той дороге… – Голос ее на миг прервался. – Наверное, мы просто не хотели верить, что она умерла ни… ни за что ни про что. Что мы потеряли ее из-за того, что она слишком громко включила радио, или ей слишком хотелось спать, или… Знаю, это уже много раз говорили и до меня, но потеря ребенка, должно быть, самое ужасное, что только может случиться с человеком. Ты готов на что угодно, лишь бы хоть как-то притупить боль, чтобы не смотреть в глаза реальности. И на некоторое время поиски виноватого помогают забыться.

От стыда, что она невольно разбередила душевную рану несчастной, Куинн даже забыла, насколько опасно ей здесь находиться. Но приходилось держать себя в руках, не теряя бдительности. Чем скорее она отсюда уйдет, тем лучше будет для всех присутствующих.

– Мне очень жаль заставлять вас снова переживать старую боль, миссис Таннер, но вы же понимаете, это очень важно.

– Разумеется. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам.

Куинн благодарно улыбнулась.

– Меня особенно интересуют любые бумаги, документы и записи, которые остались от Кэтрин. Письма, школьные тетради, резюме, заметки о собеседованиях при поступлении на работу… У вас не сохранилось ничего такого?

Миссис Таннер медленно кивнула. А когда заговорила вновь, голос ее зазвучал отрешенно.

– Мы ничего не выбросили.

Глава 41

Когда дверь временного узилища Марина распахнулась и в помещение ворвались трое дюжих парней, пленник даже не шелохнулся. Они молча смотрели на него, прячась за тем, что считали полнейшей своей анонимностью. И разумеется, эта анонимность была до смешного иллюзорной. Он знал их имена и фамилии, кто их родители, где они живут, уровень их образования, результаты психологических тестов. Знал все.

Марин медленно поднялся с пола и вышел в открытую дверь, прекрасно сознавая, что бравая троица потянулась следом. Он шагал по коридору, не обращая внимания на почтительные кивки и приветственное бормотание встречных – эти людишки уже сыграли свою роль, и их можно было отбросить, как ненужное барахло. Их для него более не существовало.

В кабинет генерала Прайса бравая троица за доктором не последовала, заняв выжидательную позицию у деликатно закрытой двери. Марин ступил на толстый ковер, не удостаивая даже взглядом Брэда Лоуэлла, который стоял в дальнем углу комнаты, демонстративно сунув руку в карман пиджака. Чуточку театрально – зато хоть какой-то проблеск воображения.

– Думаете, вы незаменимы?!

Марин сел, глядя мимо Прайса на стоявшую на столе фотографию размером восемь на десять дюймов. Он видел ее уже несколько раз, но только в тех случаях, когда приходил сюда без приглашения, неожиданно. Обычно Прайс убирал ее перед встречей с Марином.

На фотографии был изображен сам Прайс с женой, женщиной, почти на тридцать лет младше его, и их молоденькой дочкой, которая родилась, когда генералу исполнилось пятьдесят два. Жалобные посягательства на бессмертие со стороны старика, слабеющего и утрачивающего хватку.

– А я действительно незаменим, – ответствовал Марин, не сводя взгляда с фотографии. Рейчел. Дочь Прайса звали Рейчел. Очень красивая девочка: длинные белокурые волосы, невероятно гладкая кожа, маленькая грудь, лишь намекающая на то, какой ей предстоит стать через несколько лет. Она училась на втором курсе в одном из самых престижных колледжей Вашингтона – и хорошо училась.

– Вы переоцениваете себя, доктор, – заявил Прайс совершенно незнакомым Марину тоном. Властным, бесстрастным, чуть презрительным. – Ваша система – не единственная, которую разрабатывают наши вооруженные силы.

– Зато единственная, которая работает. – Марин откинулся на спинку кресла и положил ногу на ногу. – Я и сам военный, генерал. Время головорезов в красивых мундирах миновало. Теперь они нужны только для того, чтобы позировать перед камерами или чтобы жертвовать ими, точно пешками, пока люди вроде меня сражаются на настоящей войне.

– Люди вроде тебя, подонок? – взорвался Брэд Лоуэлл. – Да ты просто садист-психопат, который кончает, убивая беззащитных женщин! Да как ты можешь хоть приблизительно представить, что такое быть солдатом…

– Брэд… – предостерег его Прайс.

– А-а-а, честь и достоинство войны… – протянул Марин. – Мужество, требующееся для того, чтобы сбрасывать бомбы на беззащитные деревни. Неоценимая отвага, нужная, чтобы бомбить технологически отсталые страны из стратосферы. – Он чуть повернулся на кресле и уставился на Лоуэлла. – Много детишек сожгли, полковник? И как, понравилось? Убивать тысячи нажатием кнопки – или росчерком пера? Чувствуете себя богом?

– Заткнись, дерьмо поганое!

Рука Лоуэлла, странно пустая, вылетела из кармана пиджака. Он рванулся вперед.

– Брэд! – завопил Прайс, вскакивая с места.

Лоуэлл остановился в пяти футах от Марина, не удостоившего угрозу нападения ни малейшим вниманием. Реальной опасности не было. Уж Прайс бы об этом позаботился.

– Отныне всему этому будет положен конец, доктор Марин, – промолвил Прайс, продолжая свои смехотворные попытки взять верх.

– Прошу прощения. Не совсем понимаю, о чем вы.

– Вы будете находиться под постоянным наблюдением отряда полковника. Вас будут сопровождать от дома до работы и обратно. Вы не будете покидать дом иначе, как для поездок сюда. Вы не будете делать ничего, кроме работы над проектом.

Марин кивнул, делая вид, будто обдумывает услышанное.

– А если я не смогу работать в таких условиях, генерал? Что тогда? Мы с вами знаем, что, кроме меня, существует всего один человек, способный завершить подобный проект. А Эрик Твен не станет сознательно работать на военную промышленность.

При упоминании Твена глаза Прайса на миг вспыхнули – Марин знал, что так оно и будет.

– Не переоценивайте мой патриотизм, доктор. Я закрою проект, вы и глазом моргнуть не успеете. – Невысказанная угроза прозвучала вполне явственно, как и задумывалось. Конец проекта стал бы концом и доктора Эдварда Марина. Но это был пустой блеф. Патриотизм Прайса не имел никакого отношения к делу. А вот амбиции очень даже имели. И Марин знал, что их переоценить невозможно. Он изобразил на лице намек на неуверенность. Его план, хотя еще и не доведенный до конца, предполагал, что в «СТД» некоторое время продержится прежний порядок вещей.

Прайс увидел, что выражение лица собеседника изменилось, и решил, будто окончательно победил.

– Вы упомянули Эрика Твена, доктор. Мы полагаем, что он сейчас находится в обществе молодой особы, которая принялась расследовать эту… ситуацию. Мы полагаем, что она связалась с ним потому, что он был замешан в происшествии в Университете Хопкинса.

«Ситуация». «Происшествие». Марин с трудом подавил улыбку. Смешно, что Прайс прячется за такими бескровными и невыразительными эвфемизмами.

– Жизненно важно найти его. – Прайс сделал драматическую паузу. – Это в интересах нас обоих.

Марин медленно кивнул, словно мучительно принимая решение.

– Думаю, я могу вам помочь, – наконец произнес он.

Прайс почти незаметно улыбнулся, а Марин наклонился вперед и взял с письменного стола перед ним блокнот. Написав на нем что-то, он подтолкнул блокнот по столу к генералу.

– Что это? – спросил Прайс, читая список из двенадцати имен. – Тирелл Дариен? Разве он не на нас работает?

– Трое из этих людей работают на нас, – отозвался Марин. – Думаю, существует большой шанс, что Твен свяжется с одним или несколькими из них.

– Почему?

Да потому, что он сам рассказал Куинн про «СТД»! Марин предполагал, что Эрик станет звонить знакомым из разных областей науки, пытаясь выяснить что-нибудь про компанию. Нельзя было исключать и тот вариант, что он и прекрасная, прекрасная Куинн Барри уже знают, кто он такой. Но разумеется, рассказывать об этом Прайсу было бы непрактично.

– Назовите это наитием, генерал.