Текст книги "Обжигающий фактор"

Автор книги: Кайл Миллс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

Глава 56

Когда они наконец вырвались из коридора к охранному пункту, вокруг все было забито народом, спешащим к стеклянным двойным дверям на другом конце холла.

– Сколько еще? – спросил Эрик.

Куинн бросила взгляд на часы и безуспешно попыталась подтолкнуть людей впереди, чтобы шли чуть быстрее.

– Меньше минуты.

Они вылетели за дверь за пятнадцать секунд до назначенного срока и метнулись налево, чтобы не попасть под осколки, если разлетится стекло. Поток людей из здания поредел, парковка была забита народом, собирающимся хорошо организованными группками.

– Три, два, один! – отсчитала Куинн. Молодые люди присели и закрыли уши в ожидании взрыва.

Ничего.

– Ну вот и все, – промолвила Куинн, опуская руки.

– Уверена?

– Эрик, у меня есть часы. Может, кто-то нашел бомбу? Или, может, Марин наврал? Какая нам разница? Давай убираться отсюда ко всем чертям.

Она заспешила прочь, но, не пройдя и нескольких футов, остановилась, поняв, что Эрик никуда не идет.

– Ты что? Пойдем!

Он не трогался с места, разглядывая автостоянку и мельтешение народа кругом.

– Эрик! – Она ухватила его за руку и поволокла за собой. – Да какая муха тебя укусила? Это же первый клочок удачи за все время. Не будем же его упускать!

– Почему он сказал нам, что собирается все взорвать? – спросил Эрик, упираясь ногами в землю. Молодые люди резко остановились. Эрик выдернул руку и сделал несколько шагов в сторону толпы на стоянке.

– Что? Понятия не имею – потому что хочет заставить нас бежать?

– Мы и так убегали.

Куинн показала на дверь, через которую они вышли:

– Смотри. Все покидают здание, с ними будет все в порядке! А нам надо спешить!

На миг Эрик словно бы впал в тот свой транс, в котором Куинн уже научилась узнавать сосредоточенную задумчивость, а потом вдруг запрыгал на месте, дико маша руками:

– Эй! Вы! Уходите! Скорее с парковки!

Куинн бросилась на него, всем своим небольшим весом сбивая в сторону, прижимая к стене, и попыталась закрыть ему рот ладонью.

– С ума сошел?

Он отбросил ее в сторону и снова заорал во все горло:

– Убирайтесь оттуда, ко всем чертям!

Куинн посмотрела на забитую народом парковку. Большинство перестали разговаривать и теперь смотрели на них с Эриком. А еще через миг из толпы вырвались двое мужчин и бросились в их сторону. Девушка мгновенно узнала их обоих.

Вместо того чтобы развернуться и обратиться в бегство, Эрик кинулся им навстречу, продолжая выкрикивать какую-то бессмыслицу. Куинн обхватила его за талию, но знала: уже слишком поздно. Враги находились в каких-то двадцати футах от них и стремительно приближались.

Взрыв застал ее врасплох. Она успела ощутить силу и жар взрывной волны за долю секунды до того, как Эрик сбил ее с ног. Почти сразу же прогремели еще два взрыва, но их она слышала хуже – из-за звона в ушах, а еще из-за того, что Эрик полностью закрыл ее своим телом.

Грохот последнего взрыва затих, переходя в треск огня и вой автомобильных сирен, но Эрик не двигался. Девушка попыталась спихнуть его с себя, но не смогла.

– Эрик! Эрик! Ты меня слышишь? Ты цел?

Молодой человек слабо пошевелился.

– Я… да. Кажется, да.

Он скатился с нее на асфальт, перевернулся и застыл, лежа на спине и глядя в наполнившееся дымом небо. Встав на колени рядом с ним, Куинн быстро ощупала его, выискивая раны или ожоги. Однако из видимых повреждений нашла лишь глубокий порез на боку. Оторвав от подола юбки длинную полосу, она прижала ее к ране.

– О Боже! – Эрик закашлялся.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Куинн, помогая ему сесть.

– Все в порядке.

Лицо его на миг загородило облачко дыма. Пах дым как-то странно, вроде бы похоже на бензин, но с каким-то сладковатым душком. Когда дымка рассеялась, Куинн повернулась и посмотрела на автостоянку.

Повсюду полыхал огонь – кое-где до пятидесяти футов вышиной. Это горели машины. В части лежащих тел еще можно было опознать останки людей, иные же были разорваны в клочья, исковерканы, превращены в жуткое месиво обугленной плоти, пожираемой пламенем. Те двое мужчин, что мчались к ним с Эриком, теперь лежали лицом вниз на мостовой в нескольких футах от молодых людей. Хотя они успели отбежать достаточно, чтобы спины им не опалило огнем, зато их густо истыкало осколками и гвоздями.

Куинн с трудом сглотнула и поднялась.

– Эрик, идти можешь?

– Кажется, да, – отозвался он, позволяя ей помочь ему встать. Куинн как раз пристраивала его руку себе на плечо, как вдруг заметила, что один из преследователей, которых она считала мертвыми, приходит в себя. Он все еще лежал ничком, но уже поднял голову и нацелил прямо на них револьвер.

– Эрик!

– Вижу.

Лицо лежащего представляло разящий контраст с истерзанной спиной и осталось совершенно нетронутым. В умирающем легко можно было опознать главного из троицы, захватившей молодых людей в отеле.

Рука его дернулась, однако выстрела не последовало. Вместо того чтобы стрелять, он потратил последние силы на яростный удар револьвером по асфальту. Оружие выпало из ослабевшей руки, голова снова опустилась на землю. Он умер. Но перед смертью успел что-то сказать. Куинн не была уверена точно, но ей послышалось что-то вроде: «Удачи!»

Мужчину в камуфляже, бегущего по немощеной дороге, Куинн заметила сразу, как обогнула поворот. Она еле успела выкрутить колесо вправо, разминувшись с бегущим всего на несколько футов и едва не врезавшись в стену деревьев, обрамлявшую крутой вираж. Посмотрев в зеркало заднего вида, она обнаружила, что охранник остановился и смотрит им вслед сквозь тучи пыли. Она вся напряглась, ожидая, что он вытащит пистолет и откроет огонь, но он лишь развернулся и снова бросился в сторону поднимавшихся из-за леса клубов черного дыма.

– Проклятие! Думаешь, мы тут прорвемся? – спросила Куинн, подъезжая к высоким, замотанным цепью воротам, по верху которых тянулась колючая проволока.

– Не знаю, – ответил Эрик.

Девушка вдавила акселератор в пол и перед столкновением невольно зажмурилась. А когда открыла глаза, машина уже промчалась через ворота и теперь вся тряслась и прыгала по ухабам – за воротами дорога стала резко хуже.

– Куинн! Тормози!

Она не могла. Впервые за все время с начала этой истории ею овладела самая настоящая паника. Девушка думала о людях, разорванных на куски, убитых бомбами – бомбами, под которые они с Эриком сами и послали несчастных… о том кратком мгновении, на которое Марин показал ей свое истинное лицо… о том, как он сказал ей: «Сегодня тебе от меня ничего не угрожает». Теперь она понимала: он все еще крепко держит происходящее в руках, манипулируя каждым ее шагом. И – когда только захочет – без труда найдет ее, а потом…

Дорога впереди резко уходила вправо. Куинн видела поворот, но сознание отказывалось регистрировать то, что видели глаза.

– Куинн!

Мотор вдруг взревел, девушку мотнуло вперед – это Эрик переставил переключатель в нейтральное положение и перехватил экстренный тормоз. Девушка отчаянно попыталась оттолкнуть его руку, но даже не сдвинула ее с места.

– Ты с ума сошел! Поехали! – завопила она, когда автомобиль остановился. – Надо спе…

– Куинн! – крикнул Эрик, отпуская тормоз и хватая девушку за плечи. – Посмотри на меня!

Она повиновалась, стараясь черпать спокойствие в темных глазах молодого человека.

– Там не осталось никого, кто бы сейчас стал нас преследовать.

– Марин, – возразила она. – Он…

– Прямо сейчас мы Марину не нужны. – Эрик протянул руку и ласково обхватил Куинн за затылок. – Все в порядке. Понимаешь? Все в полном порядке.

– Да, прости… Ты прав.

Он ободряюще пожал ей плечо, вылез из машины и зашагал в ту сторону, откуда они приехали. Пройдя футов двадцать, Эрик остановился, глядя на поднимавшийся из-за деревьев столб дыма. Куинн опустила голову на руль, глубоко дыша и чувствуя, как постепенно возвращается к ней способность рассуждать здраво. Более или менее придя в себя, она открыла дверцу и направилась к Эрику.

– Эрик? Что ты делаешь?

Эрик стянул рубашку через голову, скомкал ее и вытирал струйки все еще сочащейся из раны крови.

– Эрик, идем. Надо отвезти тебя в больницу.

– Пустяки. Ничего страшного.

– Но нам нельзя тут оставаться, – проговорила Куинн, останавливаясь рядом с Эриком. – Даже если и не Марин, кто-нибудь тут да поедет. Охранники, выжившие…

Молодой человек печально покачал головой:

– В следующем взрыве выживших не будет.

Девушка встала прямо перед ним, загораживая то – она сама не знала, что именно, – на что он смотрел.

– О чем ты говоришь?

– Помнишь, что он сказал? Что все это украдено у него и что он ничего им не оставит.

– Эрик! Он лгал нам. Он знал, что мы поднимем тревогу. Он просто хотел…

– Нет. Он планировал это с самого начала, а мы просто стали для него дополнительным развлечением. Он подождет, пока в здание войдут охранники и те немногие, кого не убило на парковке, а потом взорвет весь комплекс.

Куинн на мгновение задержала дыхание и крепко зажмурилась, пытаясь подавить кипящие внутри страх, ненависть и чувство вины.

– Надо вернуться, – услышала она свой собственный голос. – Погибло и так уже много народу, Эрик. Надо предупредить их.

Он покачал головой:

– Поздно.

Второй взрыв – как и предвещал Эрик – раздался лишь несколько секунд спустя. Куинн резко развернулась, когда земля под ногами зарокотала и заходила ходуном. Взрывы продолжались – один за другим. По небу, описывая грациозные дуги, летели куски охваченного пламенем бетона и железа. Девушка не знала, сколько времени все это продолжалось, но ясно было одно: Марин выполнил задуманное, от «Современной термодинамики» и работавших там людей не осталось решительно ничего.

– Ты думаешь… Думаешь, он мертв?

Эрик лишь развернулся и зашагал к машине.

Глава 57

На улице горела только половина ламп фонаря, бросая тусклый свет на недостроенные тротуары и наваленные вдоль них большие кучи земли. В этом престижном районе было мало достроенных домов – просторных и красивых, в колониальном стиле, призванных тактично демонстрировать богатство и социальный статус их обладателей. Марин двинулся к самому большому из них, расположенному на самой высокой точке холма и окруженному открытыми незастроенными участками.

Выключив фары, Марин повел машину вверх по крутой подъездной аллее Ричарда Прайса, ориентируясь по свету, льющемуся наружу через высокие окна дома, и мимолетно оглядел себя в зеркальце заднего вида. Выражение спокойной доброжелательности и скромности, что так отлично служило ему все эти годы, сейчас пришло не совсем. То есть на поверхности-то оно было, но вот внизу царила странная пустота. А скоро, понимал Марин, даже и то, что есть, станет трудно удерживать. Однако пока хватит и того, что есть.

Он расправил воротничок и окинул быстрым взглядом одежду. Лабораторный халат оказался неплохой защитой. Если не считать уже успевшего выцвести невинного пятна крови на манжете и привязчивого запаха дыма, все было в полном порядке. Марин коснулся крошечного пятнышка, на мгновение позволив себе вновь пережить то, что послужило причиной его появления, но тщательно контролируя силу ощущений. Годы фантазий, планов, самоограничения – он думал, что она ни за что не сможет сполна вознаградить его за столь долгое ожидание. Ничего подобного! Синтия была чудесна. Так же чудесна, как та, первая…

Марин вылез из машины и зашагал по аллее пешком, тщательно огибая грязные лужи, оставленные недавним дождем. Над дверью висела одинокая лампочка, и он на миг остановился в кругу света под ней, прикидывая, позвонить или же просто постучать. Почему-то это казалось крайне важным. Сейчас каждая деталь была крайне важна.

За сдавленным звяканьем почти сразу же послышались шаги. А через пару секунд дверь приоткрылась на несколько дюймов, остановившись, когда натянулась цепочка. В образовавшуюся щелочку виднелся только маленький кусочек лица: голубой глаз, краешек маленького прямого носа. Прядка светлых волос.

– Привет! – произнес Марин, и по его лицу разлилась теплая, дружеская улыбка. – Ты, верно, Рейчел. Папа дома?

– Нет. Секундочку. – Она закрыла дверь, и он услышал лязг цепочки. Когда девочка снова открыла, он увидел ее всю, целиком.

– А ты не очень похожа на свою фотографию, – заметил Марин.

– Фотографию?

– Ту, что стоит на столе у твоего папы. Ты под деревом рядом с…

Девочка поморщилась:

– О Господи! Она так у него там и стоит? Она просто ужасна!

Марин знал: фотография сделана два года назад, когда Рейчел было четырнадцать. С тех пор волосы у нее успели отрасти до плеч, а тело приобрести соблазнительные изгибы.

– Ну, не знаю. По-моему, очень милая. – Он протянул руку. – Я доктор Марин. Мы с твоим папой вместе работаем.

Рука у девочки оказалась чуть влажной. Судя по свисавшему у нее с плеча посудному полотенцу, от воды и мыла, а не от пота.

– Не знаешь, когда твой папа вернется? Мне надо ему кое-что сказать, это очень важно.

– Может, через часок.

Не слишком уж много времени, однако тут уж ничего не поделаешь. Хотя Марин был уверен, что полностью уничтожил весь научный комплекс «СТД», но, без сомнения, кто-нибудь из людей уцелеет. Строго говоря, он вполне допускал, что большинство охранников, дежуривших по периметру, живы и в ясном сознании. Правда, у них нет быстрого выхода на Прайса – только верхние чины знали, как связаться с ним дома или в машине, но они-то как раз будут не в состоянии ни с кем связываться. Конечно, нельзя быть твердо уверенным – однако в том-то и состояла часть всей забавы.

Марин чуть-чуть нахмурился. Это возымело желаемый эффект.

– Может, войдете, доктор Марин? Если вы немного посидите, то наверняка дождетесь его…

Он сделал вид, что колеблется.

– А знаешь, наверное, и в самом деле так поступлю.

– Так вы и правда настоящий доктор? – спросила она, ведя его за собой через вестибюль в просторную гостиную. Джинсы на девочке изрядно потерты, так что на попке уже стали совсем белыми. Под тоненькой белой футболкой просвечивал лифчик, но Марин невольно задумался, а так ли этот лифчик нужен для столь маленькой груди.

– Если я верно понял твой вопрос, то нет. Я физик.

Рейчел повернулась к нему с грацией гимнастки – он знал, что она и занимается гимнастикой.

– Правда? Кошмар какой!

По лицу Марина снова расползлась улыбка – на сей раз почти даже искренняя. Открытая непосредственность и бьющая через край энергия Рейчел просто завораживали. Внезапно он осознал, что никогда не общался толком с девочками ее возраста. Даже когда он преподавал, в его классы приходили только после двадцати.

– Кошмар? Почему это?

– У меня завтра контрольная по физике. А я ни в зуб ногой. Всемирное тяготение. Черные дыры. Прошу прощения, но кому все это нужно?

Марин показал ей на ноги:

– Вот тебе, например. Земное тяготение не дает тебе разбить макушку о потолок.

Она снова состроила гримаску. Судя по всему, тема была еще более болезненной, чем даже фотография на столе у отца.

– Разреши. – Марин взял у нее с плеча полотенце. – Тяготение – это легче легкого. Иди сюда, я сейчас тебе покажу.

Он постелил край полотенца на стол, придавив его тяжелой вазой с фруктами, чтобы не сваливалось.

– А вот тут подержи.

Девочка повиновалась и, взяв другой край полотенца, туго натянула его.

– Допустим, полотенце – это космос. Представила?

– Ага, – кивнула она.

– Отлично. – Марин взял из вазы яблоко и положил его в центр полотенца. – А яблоко – планета, ладно?

– Ага.

– Смотри, что получается. – Он положил виноградинку на край полотенца, и они вместе смотрели, как она скатывается в углубление, образовавшееся от яблока. – Вуаля! Вот тебе и тяготение. Представь это в трех измерениях, вот и все.

Рейчел некоторое время еще смотрела вниз. А потом вдруг улыбнулась:

– Только и всего? А черная дыра?

– Тоже проще простого. Что, если бы это яблоко стало в десять раз больше и весом в тысячу фунтов? Что бы получилось?

– Ну, наверное, разорвало бы дыру в полотенце.

– В чем?

– То есть в космосе.

– А что бы сталось с виноградинкой?

– Выпала бы в дыру.

– Совершенно верно.

Девочка обдумывала услышанное.

– Но куда она попадает? Ведь куда-то должна?

– Очень умный вопрос, – промолвил Марин, искренне впечатленный. – Не знаю куда. Может, в другую Вселенную? Ну что, сойдет?

– Да-а. Думаю, вполне…

– Рейчел! С кем это ты там разговариваешь?

Донесшийся сверху женский голос временно разбил чары, навеянные на Марина этой прелестной полудевочкой-полудевушкой.

– Это твоя мама?

Рейчел кивнула.

– Может, поднимемся и поболтаем с ней?

Глава 58

Режущие глаза вспышки встречных фар словно бы идеально вписывались в ритм пульсирующей головной боли. Виски ломило. Ричард Прайс повернул голову так, чтобы видеть только правую сторону дороги, и вел машину, руководствуясь лишь периферийным зрением.

Шесть часов! Шесть часов позерства, улещиваний и бесконечных объяснений не привели ровным счетом ни к каким результатам.

Каждый раз, высидев на очередной долгой и томительной встрече, он уходил, говоря себе, что хуже некуда. И каждый раз ошибался.

Сначала это был просто типичный военный маразм: чванливые «избранники народа», которых заботливые папеньки избавили от военной службы – даже не читавшие материалы, которые приносил для обсуждения Прайс, – указывали ему, откуда ждать следующей угрозы Америке и как от нее лучше всего защититься. Ну разумеется, их стратегии никоим образом не были связаны с патриотическим пылом, зато определялись исключительно тем, что та или иная оборонительная система, которую они предлагали, разрабатывалась в их штатах.

Однако теперь встречи эти перешли на такой уровень абсурдности, что это выглядело уже совершенным сюрреализмом. Первое время перемены шли медленным темпом, но по мере развития системы «СТД» фокус интереса сместился просто-таки радикальнейшим образом.

Все эти люди явно никоим образом не были готовы к появлению полномасштабной космической оборонной системы. Они считали «СТД» очередной бездонной ямой, куда уходят денежки налогоплательщиков. И теперь начинали паниковать – выдумывать всякие бюджетные препятствия, каждый день менять требования и условия в попытке остановить – или хотя бы отсрочить – неотвратимое.

Свернув с автострады на ответвление к своему району, Прайс благодарно вздохнул: автомобиль окутала тихая мгла. Он вел машину почти автоматически, мысленно снова и снова проигрывая в голове недавнюю встречу. Его лишили доброй порции финансирования – в последней отчаянной попытке замедлить прогресс разработок. Но все равно ничего у них не получится. Марин вносил в проект столько непредсказуемости, что Прайс давно понял: перебои в денежном потоке могут оказаться губительны. Каждая минута, которую Марин посвящает проекту, на вес золота, и выжать из таких минут нужно по максимуму. Поэтому Прайс уже давно создал тайный резервный фонд, средств которого теперь хватит для завершения проекта. Возможно, будет трудновато, но, поскольку основные теоретические трудности преодолены, а Марин временно укрощен, задача вполне выполнима.

Прайс свернул к своему дому и чуть нахмурился. Чтобы поставить машину в гараж, пришлось протискиваться мимо какого-то незнакомого автомобиля. Если это очередной ухажер Рейчел, для них же самих будет лучше, если они тихо-мирно занимаются. Еще одна тройка по точным наукам – и он посадит девчонку под замок до двадцати лет.

Прайс завел машину в гараж и хотел было взять дипломат с документами, но передумал. Все, на сегодня больше никакой работы. Принять душ – и в постель.

– Конни? Ты дома? – закричал он, перешагивая через груду приготовленного к стирке белья и направляясь к двери в кухню. – Конни! Ты?..

Судорожно выставив руку в сторону, он успел опереться на холодильник и кое-как устоять на пошатнувшихся ногах.

– Простите, генерал. Вы что-то сказали?

Эдвард Марин чуть покачивался из стороны в сторону, точно дерево под ветром. Или, скорее, точно изготовившаяся к броску змея. Он стоял за спиной у Рейчел, и на фоне его темного туловища смутно виднелось ее лицо – бледное пятно над кухонной стойкой.

– Нет…

Звук, сорвавшийся с губ несчастного отца, нельзя было назвать даже криком – скорее выдохом.

Прайс медленно шагнул влево, стараясь не делать резких движений и не сводя глаз с Марина. Того было практически не узнать. Волосы, обычно идеально приглаженные, спутались и блестели от пота, губы кривились в злобной ухмылке, оскаленные зубы словно бы не могли принадлежать человеку. Прайс видел и прежде у Марина проблески такого оскала, краткие и мимолетные. Но ему и в страшном сне не представлялось, каково будет, если то, что таится внутри маньяка, полностью вырвется на поверхность.

Когда Прайс вышел наконец из-за кухонной стойки и увидел, что стало с его маленькой девочкой, внутри у него все сжалось. Он согнулся пополам, и его чуть не вырвало.

– Что-нибудь съели, генерал?

Она была совершенно обнажена и привязана проволокой к кухонному стулу. Бледную кожу избороздили узкие разрезы – от шеи и до колен. В самых неглубоких ранах кровь уже начала останавливаться и запекаться, но из остальных так и текла алыми ручьями по телу. Прайс зажмурился, стараясь заблокировать замелькавшие в голове картины: рождение и детство дочери. В голове у него мутилось.

– Простите, генерал, я так невежлив. Вы, верно, беспокоитесь о вашей жене. Она там, наверху. Только, боюсь… она мертва.

– Сукин сын! – Голос вернулся к Прайсу вместе с могучим выбросом адреналина в кровь. – Я убью тебя!

Он шагнул вперед, но остановился: в воздухе сверкнул длинный охотничий нож. Обхватив сзади Рейчел обеими руками, Марин принялся медленными кругами размазывать кровь у нее на правой груди. Когда он зажал указательным и большим пальцами сосок девочки, голова ее чуть шевельнулась. Она была жива.

Прайс вынул из кармана револьвер девятого калибра.

– Прочь от нее! Живо!

Марин нагнулся чуть ближе к Рейчел, задевая ее волосы губами и нашептывая что-то на ухо. Прайс видел, как веки дочери затрепетали, но, не успела она поднять на него глаза, он снова твердо уставился в лицо Марину:

– Я сказал – прочь!

Марин задумчиво продолжал гладить сосок девочки, держа нож так близко к ее горлу, что Прайс не мог рискнуть и выстрелить.

– Хотите сказать ей что-нибудь, Ричард? Она еще в сознании. Вы дали мне вдоволь возможности напрактиковаться, как сохранять им сознание.

– Я сказал, прочь от нее, мерзавец!

На этот раз Прайс даже сумел закричать, но его голосу не хватало подлинной силы. Слезы начали затуманивать взор, и ему пришлось торопливо смахнуть их с глаз.

– Не понимаю, Ричард. Вы словно бы чем-то взволнованы? А ведь лазер важен по-прежнему, правда? Он был достаточно важен, чтобы во имя его жертвовать чужими дочерьми. – Марин глубоко вдохнул, словно упиваясь запахом волос Рейчел. – Впрочем, я вовсе не хочу вас расстраивать, Ричард. Я ей все рассказал. И не сомневаюсь – она гордится вами за те жертвы, что вы принесли во имя родины.

– Отойди от нее! – отчаянно завопил Прайс. – Пожалуйста!

Марин наконец повиновался и шагнул влево. Но на ходу полоснул девочку ножом по горлу.

– Нет!

Прайс безнадежно наблюдал, как кровь алой волной течет по плечам, груди и животу дочери, льется между голых ног и спадает на пол. Девочка словно бы даже и не поняла, что произошло. Лишь удивленно смотрела на него, пока свет, так ярко сиявший в ее глазах, не угас. Но за долю секунды до этого в глазах Рейчел вспыхнула искорка понимания. И упрека.

Прайса начало безудержно рвать. Он согнулся, силясь совладать с собой и не опускать направленного на Марина пистолета. Наконец сумев выпрямиться, он увидел, что Марин даже не шелохнулся. Так и стоял с издевательским сочувствием на лице.

– Вы меня не убьете, – промолвил он, когда Прайс направил дуло пистолета ему в грудь. – Подумайте о вашем долге. Подумайте об Америке.

Прайс ринулся на него, стреляя и стреляя с такой скоростью, с какой палец успевал нажимать на спусковой крючок. Марин пошатнулся, откинулся назад, пытаясь сохранить равновесие, и рухнул на пол. Прайс упал на колени рядом с ним, мысленно отмечая дыры в рубашке Марина прямо напротив сердца – но этого было еще недостаточно. Выпустив револьвер, он принялся молотить ненавистное лицо кулаком, чувствуя, как костяшки пальцев натыкаются на плоть, кости, зубы, видя, как разлетаются во все стороны брызги крови. Но и этого было еще недостаточно. Он снова схватил пистолет и изо всей силы замахнулся рукояткой.

Однако ударить не смог.

Рука Марина взметнулась вверх, сжав запястье Прайса немыслимым, невероятно крепким захватом. Чувствуя, как трещат кости, и боясь, что они вот-вот сломаются, Прайс свободной рукой ударил врага в грудь. Но она натолкнулась на плотную обшивку пуленепробиваемого жилета.

– Вы что, и правда думали, что меня так легко убить? – спросил Марин. Изо рта у него хлестала кровь. – Вы меня разочаровываете, Ричард.