Текст книги "Любовь во тьме (ЛП)"

Автор книги: Кай Хара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)

Ее глаза снова находят мои, когда я встаю между ее согнутых ног, мои руки собственнически обхватывают ее бедра на мгновение, прежде чем я срываю с нее шорты и трусики.

– Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что ты слишком неуравновешенный для профессора?

Ее глаза искрятся озорством и возбуждением, и я знаю, что она увлечена этим так же, как и я.

– Вини во всем эту великолепную болтливую девчонку, которая не дает мне спать по ночам мечтами о ее горячей киске и упругой заднице.

Я грубо задираю свитер на ее груди, издавая стон, когда становятся видны эти тугие пики.

– И ее идеальные сиськи, – продолжаю я, обводя языком ее твердый сосок, прежде чем взять его в рот. Она стонет, прижимая мою голову к своей груди и выгибаясь дугой от моих прикосновений.

– И ее жадный рот, – заканчиваю я, поднимаясь между ее ног, чтобы снова прижаться своим ртом к ее рту. Мои руки непрерывно блуждают по ее телу, никогда не задерживаясь на одном месте больше чем на пару секунд, как будто они не могут поверить, что я снова могу к ней прикоснуться.

Она стонет мне в рот, когда мои пальцы опускаются к ее щелочке, лаская вверх и вниз ее влажный жар, пока я продолжаю предъявлять права на ее рот. Я погружаю в нее два пальца, и по ее телу пробегает сильная дрожь.

– Такая отзывчивая, – одобрительно хвалю я. – У тебя болит киска? – Я начинаю двигаться внутри нее, мои пальцы грубо входят и выходят, когда я смотрю ей в глаза.

– Немного, – выдыхает она, держась за мою рубашку.

– Так же болит, как и твоя задница?

Она бесцельно качает головой, закрыв глаза.

– Говори своими словами.

– Н-нет.

– Очень жаль.

Другая моя рука опускается между ее ног, и мой указательный палец обводит тугое сморщенное отверстие. Она напрягается, ее глаза открываются и сталкиваются с моими, когда она бросает на меня встревоженный взгляд.

–Не волнуйся, сегодня я больше не собираюсь брать тебя в задницу. – Облегчение вспыхивает в ее глазах, и она судорожно сглатывает, все еще не сводя с меня взгляда. Я продолжаю свои мягкие ласки вокруг ее использованной дырочки, чему способствует возбуждение, которое изливается из ее киски и капает, чтобы смазать ее край. – Но я сделаю это, скоро. Лучше привыкай к этому, Нера. Я буду трахать твою задницу жестко и часто, и ты будешь кричать для меня все громче и громче каждый раз, когда я это буду делать .

Она краснеет, ее глаза закатываются от удовольствия, когда я попеременно засовываю пальцы в ее киску и потираю ее чувствительные мышцы.

– Я не могу поверить… что ты сделал это , – говорит она, внезапно смутившись.

Я выпрямляюсь, хватаю ее за ногу и высоко поднимаю ее, когда начинаю прокладывать дорожку из поцелуев от ее лодыжки вниз по бедру, в конце концов устраивая ее ногу у себя на плече.

– Ты просила меня отбросить феминизм на пару сотен лет назад, и я не из тех, кто разочаровывает. – Я хватаю ее за другую ногу и повторяю то, что проделал с первой. – В этом случае отказ действительно не был вариантом. – Я перекладываю ее на другое плечо, останавливаясь, чтобы посмотреть на нее сверху вниз вот так на мгновение. Она выглядит непристойно, киска выставлена напоказ, поскольку обе ее ноги прижаты к моим ушам. – А теперь позволь мне оттянуть еще несколько лет.

Я опускаюсь на колени, и мой рот находит ее центр. Когда первое прикосновение моего языка касается ее киски, ее бедра отрываются от стола. Я прижимаю ее к себе и дергаю за бедра, чтобы подвести к краю. Опускаясь обратно между ее ног, я снова облизываю ее центр, на этот раз начиная с ее ануса и продвигаясь вверх по всей ее щели, пока не облизываю ее клитор языком.

–О, мой Бог.

Я отстраняюсь и смотрю на нее. Она лежит на спине, руки отчаянно вцепились в края стола, лицо перекошено от вожделения. Ее глаза открыты, ошеломленные, смущенные и полностью переполненные желанием, когда она смотрит на меня сверху вниз.

–Почему ты остановился? – Она ноет, и черт возьми, если видеть, как она отчаянно нуждается во мне, не моя любимая версия ее.

–Ты звала меня, – отвечаю я с ухмылкой. – Знаешь, ты можешь называть меня просто Тристан. Нет необходимости в формальностях.

–Ты такой... аааа, – начинает она, обрываясь сдавленным стоном, когда мой рот снова опускается на нее. Я протягиваю руку между ее ног, чтобы пощипать проколотый сосок, мой язык танцует вокруг моих толкающихся пальцев, пока я приближаю ее к краю.

Я чувствую, как ее стенки начинают сотрясаться вокруг меня, ее бедра крепко сжимают мое тело, как будто хотят навсегда запереть меня у себя между ног. Ей не нужно этого делать; я с радостью останусь там на всю вечность, просто поедая ее и наблюдая, как она разваливается на части.

Когда я втягиваю ее клитор в рот, она кончает с тихим вскриком, выгибая спину над столом и слепо протягивая руки, чтобы схватить меня за волосы. Я продолжаю лизать ее во время оргазма, мой язык яростно проводит по ее щелочке, пока она не выкрикивает мое имя, начиная звучать как заезженная пластинка, проигрывающая одни и те же две секунды трека.

Я встаю и вытаскиваю пальцы из ее влажной киски, подношу их к губам и засасываю в рот. Ее глаза сияют, когда она смотрит, как я наслаждаюсь ее соками.

–Так чертовски мило, – стону я.

Я лезу в свои спортивные штаны и вытаскиваю свой твердый член, приставляя его к ее входу. Я потираю вверх и вниз ее щелочку, дразня ее и собирая ее соки, чтобы облегчить свой вход.

– Такая влажная для меня, – размышляю я, прижимаясь к ней. – Такая тесная для меня”. – Она мурлычет так тихо, этот горячий звук заставляет мою кровь биться быстрее, когда она обхватывает меня ногами за талию. – Так чертовски жаждешь меня”.

Я толкаю ее бедра, снимая ее лодыжки со своей талии и широко раздвигая ей ноги. Когда она раздвигается для меня, я толкаюсь внутрь по самую рукоятку, пока не оказываюсь в ней глубже, чем когда-либо, мои бедра полностью прижимаются к ее киске. Ее крик превращается в сдавленный стон, когда она пытается принять меня.

–Ты такой большой, – прерывисто выдыхает она.

– Ты брала меня и в более трудных ситуациях”, – говорю я с гордостью.

Бля. Если я продолжу думать о том, каково это – погружаться в ее невероятно тугую задницу, я тут же кончу.

Я вытаскиваю до тех пор, пока не остается только головка, и погружаюсь обратно. Она визжит так, словно ее трахают в первый раз, и я знаю, что не смогу продлить это. Это будет коротко и мило.

И грубый, если я имею к этому хоть какое-то отношение.

Я наклоняюсь и обхватываю ее руками за талию, поднимая на руки. Она вскрикивает, затем стонет, когда я снова обхватываю ее ногами и усаживаю на свой член.

Ее руки опускаются на мою шею, когда она держится изо всех сил. Одна моя рука остается на месте, удерживая ее прижатой ко мне, а другая перемещается, чтобы обхватить ее затылок. Она смотрит в мои глаза, ее глаза широко раскрыты, шокированы, переполнены похотью и удовольствием, и я наблюдаю, как они закатываются, а ее рот приоткрывается, когда я отводлю бедра назад и вхожу в нее.

–Думаю, с этого момента я буду трахать тебя вот так, – заявляю я сквозь стиснутые зубы. – Итак, я вижу, как выражение сменяется на твоем лице, когда ты берешь мой член. Тебе не нужно ничего говорить, твои глаза сами все говорят прямо сейчас ”.

– О, да? – Ей удается вымолвить сквозь стоны. – И что они говорят?

– Что тебе это чертовски нравится. Что ты не можешь насытиться. Что ты хочешь большего, жестче, глубже, быстрее ”. – Я яростно толкаюсь. “Грубее”. Она подпрыгивает на моем члене, единственное, что удерживает ее на месте, это мои руки на ее бедре и шее. Я запускаю пальцы в ее волосы и хватаю густые пряди. – Снова и снова, пока ты не кончишь так сильно, что твои соки потекут на мой пол”.

Она похожа на тряпичную куклу, когда я швыряю ее силой одних только своих бедер. Она так сильно сжимает меня своей киской, что мне кажется, будто она перекрывает приток крови. Но ее тело также удерживает меня, отчаянно прижимая к себе, когда она берет его.

– Скажи мне, Нера, – требую я, используя ее волосы, чтобы откинуть ее голову назад, чтобы она смотрела на меня.

– Я собираюсь кончить, – стонет она. – Ты всегда заставляешь меня кончать так сильно, что я едва могу это выносить”. – Она начинает подпрыгивать, встречая мой толчок за толчком, как будто ей недостаточно. – Мне нравится, как ты меня трахаешь”.

Собственнический рык вырывается из моего горла, когда она наклоняет голову и ее зубы смыкаются на моем плече. Они погружаются в мою плоть, когда мои пальцы сжимают ее клитор, и она кончает, мышцы вздрагивают с каждой атакующей волной ее кульминации. Я вонзаюсь в нее в последний раз, прежде чем последовать за ней через край обрыва, выстреливая свой заряд в ее растянутую киску.

По моей коже пробегают мурашки, и все мое тело содрогается, когда мой оргазм растягивается до бесконечности, моему члену уютно внутри ее тугого жара и хочется пометить каждый его дюйм своим семенем.

Наконец, я осторожно опускаю ее обратно на стол и вытаскиваю.

– Черт, это было здорово, – говорю я, проводя большим пальцем по ее носу, прежде чем натянуть спортивные штаны на мой все еще твердый член. Я касаюсь своими губами ее губ. – Думаю, возможно, пришло время еще раз принять душ”, – говорю я с ухмылкой.

Она быстро отводит глаза.

– Я действительно собираюсь уходить, – говорит она, толкая меня в грудь, чтобы я освободил ее ноги. Перемена резкая, но я привык распознавать, когда рушатся ее стены. Это всегда происходит тогда, когда она чувствует себя наиболее уязвимой, особенно после того, как она раскрыла что-то уязвимое в себе.

Я напрягаюсь. – Нет”.

– Я должна. Я понадоблюсь Беллами завтра, и девочки будут гадать, где я. Ты хочешь, чтобы мне пришлось отвечать на эти вопросы не больше, чем я сам.

Она права.

И все же я не хочу ее отпускать.

– Тристан, – говорит она, толкая еще раз. – Мне нужно идти.

На этот раз я делаю шаг назад, и она спрыгивает со стола, хватает свои шорты и нижнее белье и надевает их. Я молча наблюдаю, как она суетится по комнате, хватая туфли и телефон.

Когда у нее все готово, она оборачивается и неловко машет рукой, как будто мы только что встретились и мой член был в ней не меньше пяти минут назад.

–Ладно, пока, – говорит она, направляясь к двери.

– Куда, по-твоему, ты направляешься?

Она оборачивается, нахмурившись. – Я только что сказала тебе, что я...

– Ты же не пойдешь домой пешком посреди ночи. Я отвезу тебя”.

– Я могу воспользоваться Uber, все в порядке”.

Сердитое рычание вырывается из моей груди. – Ты тоже не сядешь в машину с незнакомцем”.

– Все в порядке, Тристан. Тебе не нужно делать это для меня ”.

– Я делаю это для себя”, – говорю я, сокращая расстояние между нами. – Тебя только что трахнули, и ты выглядишь соответственно. На тебе почти нет одежды, а моя сперма стекает по твоему бедру. У меня не будет ни секунды душевного покоя, если я позволю тебе выйти за эту дверь в темноту гребаной ночи одной.

Она бросает на меня непроницаемый взгляд. – Ты всегда так защищаешь свои связи?

Я хочу сказать ей "нет", потому что я никогда раньше не спал с одной и той же женщиной дважды, и, честно говоря, меня никогда не волновало, что происходит с ними после того, как я перестаю их трахать.

– Я никуда не отпущу тебя без меня, Нера. Либо ты ложишься в мою постель и обнимаешься, либо садишься в мою машину и позволяешь мне отвезти тебя домой. Что это будет?

Она раздражается от категоричности моего тона. Она хватает ключи от машины, которые я повесил на крючок у двери, и швыряет их в меня.

Я хватаю их в воздухе, когда она распахивает входную дверь и выходит.

– Осторожнее, – говорю я, крича ей вслед, когда выхожу и закрываю за собой дверь. – Ты же знаешь, как сильно я люблю выбивать из тебя дурное отношение”.

Моя улыбка становится шире, когда мои слова заставляют ее сбиться с шага по пути к машине.

– Ты ненасытен.

– Да.

Она резко оборачивается. – Ты не собираешься с этим спорить?”

– О чем тут спорить? – Спрашиваю я, закрывая за собой дверцу машины и выезжая на дорогу. – Единственный раз, когда я не думаю о том, чтобы трахнуть тебя, это когда я трахаю тебя. Именно поэтому я не позволю тебе подвергать себя потенциальному риску.

Она закатывает глаза. – Со мной бы ничего не случилось”.

– Может, и нет. Но что, если бы это было так? – Я бросаю на нее мрачный взгляд. Мои следующие слова мягки. – Как бы я тогда жил с самим собой?

Моя рука опускается ей на бедро, и она долго смотрит на нее, прежде чем отвернуться в окно.

– Хорошо”, – говорит она. Ее рука лежит поверх моей, как и раньше, ее пальцы зарываются под мою ладонь, чтобы удержать ее. Она не смотрит на меня при этом, как будто не хочет признавать эту маленькую частичку уязвимости.

Я заезжаю на парковку при загоне и паркуюсь перед ее зданием. Она не сразу двигается, чтобы выйти.

Прогресс.

Я обхватываю ее затылок и поворачиваю ее лицо к себе. Усталые, незащищенные глаза встречаются с моими, и притяжение между нами зовет меня. Я собираюсь прижаться губами к ее губам, когда она сокращает дистанцию и заявляет права на мои.

Я громко стону, удовлетворенный, и ее рука неуверенно протягивается, чтобы обхватить мою челюсть. Я расстегиваю ее ремень безопасности и сажаю ее к себе на колени, чтобы получить лучший доступ к ней. Мои руки запутались в ее волосах, когда мы целуемся так, словно не виделись несколько недель.

Наконец, она отстраняется, тяжело дыша. Ее глаза остекленели и смотрят на меня почти нежно.

Знает ли она, что каждая мелочь, которую она делает, заставляет меня хотеть удержать ее? Она вообще об этом знает?

– Приходи завтра”, – требую я.

К моему удивлению, она кивает. – Я не могу остаться на ночь”.

Я скриплю зубами от разочарования. Если бы вы сказали мне четыре месяца назад, что я разозлюсь, когда девушка откажется спать в моей постели, я бы со смехом выставил тебя из комнаты. Теперь это прямо-таки превращается в мою самую большую, самую отчаянную фантазию.

– Тогда я отвезу тебя домой.

Она снова кивает, больше не сопротивляясь мне. – Хорошо”.

Я целую ее в последний раз в губы, а затем еще раз в нос, прежде чем открыть дверцу своей машины. Она убирает ноги с обеих сторон от меня и выходит, закрывая за собой дверь.

– Спи крепко, красотка, и наслаждайся временем со своими друзьями. Я вернусь за тобой раньше, чем ты успеешь оглянуться.

✽✽✽

Глава 27

Нера

Я возвращаюсь на следующий день.

И следующий.

И еще один после этого, пока я не моргну и не пройдет три недели. Три недели проводить вечера со своими друзьями и ускользать, как только они засыпают, чтобы пойти к Тристану.

Три недели, когда он трахал меня каждый день, всеми возможными способами, пока я не начинала умолять кончить. Верный своему слову, он никогда не насытился. Он никогда не трахает меня меньше двух раз, как будто у него не может пройти больше часа или двух, прежде чем ему снова придется овладеть мной.

Три недели, когда он каждый вечер готовил мне ужин. Когда я возвращаюсь на второй вечер, у него по меньшей мере десять пакетов с продуктами, и он хлопочет на кухне, раскладывая их по местам.

Я смотрю, как он готовит каждое блюдо своими привлекательными руками, загипнотизированный тем, что у него получается. Он превращается в совершенно другого человека, когда у него в руке нож, его истинная страсть настолько заметна, что ее невозможно отрицать.

Я никогда не видела его таким сосредоточенным на занятиях, и это согревает лед в моем сердце, когда я вижу, как он наклонился, сосредоточенно нахмурив брови, накладывая на тарелку блюда, которые он приготовил для меня, потому что думал, что они мне понравятся.

Это восхитительное блюдо за восхитительным блюдом, от свиной вырезки в домашнем жуге до хрустящих тостад из тунца с медовым соусом юзу.

Он смотрит, как я ем, и сначала я думаю, что это потому, что он что-то подозревает. Но потом я понимаю, что он просто ждет моей реакции.

Мне кажется, он даже может нервничать, его плечи напряжены, дыхание прерывистое, руки играют кухонным полотенцем, когда он смотрит, как я откусываю первый кусочек. Я ловлю себя на том, что хочу есть и позволяю себе наслаждаться этим, потому что мне нравится, как изгибаются его губы, когда я говорю ему, что это новое блюдо – мое любимое.

Я говорю это каждый раз и каждый раз имею это в виду.

Он говорит мне, что это означает, что он должен готовить блюда лучше с каждым днем, что он не может оступиться. Что я неосознанно даю ему необходимое обучение.

Жар разливается по моему сердцу в ответ.

Он такой талантливый и такой преданный делу, когда занимается любимым делом. Я узнаю тот же драйв, ту же слепую одержимость фехтованием, что и он своим ремеслом, и это заставляет меня чувствовать себя ближе к нему.

Опасно близко. Гораздо ближе, чем я когда-либо хотела быть. Мне приходится потрудиться, чтобы не наклониться еще больше и вместо этого отступить назад. Когда я напоминаю ему, что мы не встречаемся, он целует меня в губы или нос, успокаивает “хорошо, детка” и возвращается к тому, что делал.

Это три недели, когда я возвращаюсь домой, в свою постель, и втайне жалею, что не осталась на ночь. Три недели убеждала себя, что поступаю правильно, не подпуская его слишком близко, потому что он просто разочарует меня, как и все остальные.

Он терпелив, никогда не заставляет меня оставаться или как-то иначе давит на меня, кроме как настаивать на том, чтобы каждый вечер отвозить меня обратно в мою квартиру.

Есть еще одна причина, по которой я не остаюсь.

Скрывать от него свой секрет – пытка. Когда голос обращается ко мне – громче и самобичевательнее, чем когда-либо прежде, потому что он чувствует, что, возможно, я начинаю искать шанс вырваться из его лап, – мне некуда обратиться.

Его квартира слишком мала, я не могу провести там чистку так, чтобы он не узнал. Голос в ярости из-за того, что я не подчиняюсь немедленно. Его раскатистый тенор врывается в мой разум, привлекая мое внимание к нему, пока я едва могу поддерживать разговор, который веду с ним.

У меня мурашки по коже, и я на взводе, пока не выберусь оттуда и не вернусь домой. Там я бегу в ванную, а голос кричит на меня всю дорогу.

Зачем ты это съела?

Жирная свинья.

Ты отвратительна.

Позор. Позор для твоих родителей.

Я в ярости на себя, кричу, расстроена, в депрессии. Отвращение как к своему разуму, так и к телу. Как я могла есть ту еду, которую он приготовил, когда я знала, что от этого я наберу вес?

Сегодня была лазанья с говядиной. Он сказал, что мне нужна энергия для завтрашней трехчасовой тренировки, что еда – это топливо.

Ты ничего не стоишь.

Я стою на коленях и засовываю пальцы себе в горло.

Уродливая, глупая, сломленная.

Неудача.

Рвота вырывается из моего горла и попадает в воду. Часть ее брызгает на белое сиденье, приводя меня в ужас.

Кислота обжигает мне горло. Голова идет кругом.

Меня трясет.

Мой желудок неуправляемо переворачивается. Несчастна.

Я скребу сиденье до нитки. Скребу еще долго после того, как блевотина ушла. Скребу маниакально, счищая грязь, которую я не вижу. То, что я знаю, есть.

Никаких доказательств.

Никаких доказательств того, насколько я неполноценна.

Промыть. Закрутить.

Хаотичная вода, такая же, как хаос в моем мозгу. Это невидимая зона боевых действий, и я – ежедневная жертва.

Пятно исчезло, как и еда.

Ты такая чертовски тупая.

Никакого самоконтроля вообще. Ты ничем не лучше животного.

Я поднимаюсь на ноги и спотыкаюсь.

Слабая.

У меня трясутся ноги, я дрожу, глядя на себя в зеркало.

Отвратительно.

Презрение. Апатия.

Я вытираю губы тыльной стороной ладони и полощу рот водой.

Я изо всех сил держусь за раковину.

Такая легкомысленная.

Это даже не будет стоить того. Если я не выброшу это немедленно, я не избавлюсь от этого, по правде говоря.

Я избавляюсь от лишнего веса, но ущерб уже нанесен. Поглощенные калории.

Все, что говорят твои родители, правда.

Я чувствую, как растягиваются мои бедра, растет жир на животе – последствия моей неспособности контролировать себя.

Позорно.

Глубокий, жгучий стыд.

Это все, что я чувствую.

Ты даже не заслуживаешь того, чтобы жить.

Я выключаю свет и ложусь в постель, зная, что голос снова держит меня в своих когтях.

Хуже всего ночью. У меня даже нет комфорта в виде шума внешнего мира, чтобы заглушить это. Нет, оно начинает орать на меня до тех пор, пока я не стану умолять о побеге, который и есть небытие сна.

Я закрываю глаза и позволяю мыслям о ненависти к себе погрузить меня в беспокойный сон, зная, что завтра я проснусь и снова сделаю то же самое.

✽✽✽

– Нера! Иди сюда.

–Да, тренер, – говорю я, подбегая к тому месту, где стоит Крав. Прошлой ночью, вернувшись домой, я плохо спала, поэтому на этой тренировке продвигаюсь немного медленно.

Это последний час моей тренировки и наше единственное время один на один, пока все остальные отфильтровываются.

Я надеялась, что Крав будет помягче со мной, но он, похоже, намерен сделать всю эту сессию болезненной. Садизм светится в его взгляде, когда он видит, что я приближаюсь.

Я запинаюсь, мои глаза расширяются от ужаса, прежде чем я быстро скрываю выражение лица, когда понимаю, что он держит в руке.

Весы.

– Пора понять, где ты находишься, – говорит он, тенор его голоса в сочетании с акцентом звучит совершенно безжалостно.

Бороться с ним бесполезно. Он просто выполняет приказы. Я не уверена, моего отца или моей матери. Это не имеет значения. Сегодня один из тех дней, когда страх свободно поселяется в моем сердце. Остальная часть этой тренировки, черт возьми, даже следующие несколько недель, полностью зависят от того, как пройдет взвешивание.

Он ставит их на землю, и я наступаю, затаив дыхание. Надеясь, что то, чем я занималась в ванной, когда вернулась домой от Тристана, сбалансирует мое питание.

Цифры повторяются и в конце концов сходятся. Кровь в моих венах застывает, когда я вижу окончательный вес.

Я прибавила полкило с тех пор, как он в последний раз взвешивал меня несколько недель назад. Я должна была проиграть так много, чтобы оставаться у цели, которую они с отцом наметили для меня.

Я не осмеливаюсь поднять глаза и встретиться с ним взглядом. Не тогда, когда я чувствую, как от него исходит полярный вихрь.

– Ты не воспринимаешь это всерьез.

Его тон ужасающий, и я знаю, что мне будет по-настоящему больно. Я стараюсь спрятаться в том месте в своем сознании, куда я хожу на подобные практики.

– Нет, тренер.

Нет смысла спорить, от этого будет только хуже.

– Двести отжиманий.

Не колеблясь, я опускаюсь на землю и начинаю. Он медленно обходит меня, его ноги зловеще остаются в поле моего зрения. Мое горло сжимается от напряжения, но я справляюсь с этим. Через несколько секунд я чувствую холодную тяжесть в пояснице.

– Что...

–Продолжай, – приказывает он.

Мои руки дрожат под дополнительным весом постороннего предмета, а я отжалась всего сорок раз. Я опускаюсь и с трудом отжимаюсь, мои мышцы ноют.

– Ты была отвлечена. Не сосредоточена. Ты приходишь на тренировку уставшая и не готовая к работе. Я начинаю думать, что ты безнадежна.

Это неправда. Ладно, в последнее время я больше устаю из-за времени, проведенного у Тристана, но когда я появляюсь, я появляюсь. Это беспочвенное, несправедливое обвинение, и он это знает.

Но дело не в том, что справедливо.

Все дело во власти.

Все дело в контроле.

И в данной ситуации у меня нет ни того, ни другого.

Я прохожу еще двадцать минут, когда чувствую, что к моей спине прибавилась вторая тяжесть.

– Твой отец разрешил мне использовать еще немного… применяйте методы, если вам не хватает целеустремленности. Они будут действовать до тех пор, пока вы не научитесь некоторой дисциплине ”.

Я громко хнычу, боль невыносима. Каждый нерв в моем теле кричит об освобождении, умоляя меня просто остановиться, когда я снова преодолеваю это, отдавая все, что у меня есть.

Добавляется третий вес, еще более тяжелый, чем первые два.

Я падаю под ним на землю, не в силах больше держаться.

Я не могу остановиться.

Его рука обхватывает мой конский хвост и он дергает его, запрокидывая мою голову назад. Я кричу от боли, но он заставляет меня следовать за ним. Он держит меня за волосы, пока я пытаюсь подняться.

– Ты не остановишься, пока не закончишь. Продолжай.

Я отключаюсь, мой разум ломается.

Я не помню, как закончила отжимания, точно так же, как не помню последующие четыре упражнения, каждое из которых было мучительнее следующего.

Все, что я знаю, это то, что когда он, наконец, уходит, не сказав ни единого доброго слова, он оставляет меня распростертой на земле от острой боли.

Связки на моих руках пульсируют так сильно, что я не могу согнуть ни один локоть. Это невыносимо. Черные пятна затуманивают мое зрение, когда я переворачиваюсь на спину, вскрикивая, когда появляющиеся синяки соприкасаются с землей. Прерывистое дыхание причиняет боль моему измученному животу, болит в том месте, куда он ударил кулаком по моему прессу, когда я жала лежа под предлогом “укрепления своего ядра”.

Я не поползу в раздевалку. Я не позволю ему так со мной поступить.

Мне нужно встать.

Я знаю, что смогу это сделать.

Я сильная.

Я вскрикиваю, когда пытаюсь сесть, и тут же падаю обратно. Мое дыхание работает так, словно я только что пробежала полумарафон. Такое ощущение, что крупные осколки стекла пронзают все мое тело, когда я пытаюсь снова, но на этот раз мне удается принять сидячее положение.

Затем я встаю и горжусь тем, что лишь слегка прихрамываю по направлению к раздевалке. Я продвигаюсь медленно, каждый шаг обходится мне дорого.

Это была худшая тренировка с наказанием за все время. Они случались в прошлом, но никогда не были настолько плохими. Никогда с явным намерением причинить мне боль, подчинить те немногие оставшиеся кусочки моей души, которые все еще целы, подчинению.

Когда я уже за дверью, чья-то рука зажимает мне рот, и кто-то заталкивает меня в женскую раздевалку.

На мгновение мне кажется, что это Тристан.

Проходит всего полсекунды, прежде чем я понимаю, что все это неправильно.

Это не та большая рука или широкие плечи, прижимающиеся к моей спине. Не тот жар, который разливается по моему телу, когда он прикасается ко мне.

Когда меня разворачивают и чья-то рука сжимается у меня на шее, меня охватывает настоящий страх, а сердце колотится о стенки грудной клетки.

Рекс.

Он беспокоил меня всего дважды с первых дней учебы в школе, и последний раз это было несколько недель назад. Честно говоря, я совсем забыла о нем, и это убаюкало меня ложным чувством безопасности.

Он стоит между мной и дверью, прижимая меня к стене своей рукой. Тревожные звоночки звенят, когда мой пристальный взгляд встречается с его, и я ловлю яростный блеск в его глазах.

–Отпусти меня, – рычу я, сопротивляясь ему.

Но я сейчас так слаба, что едва могу собрать достаточно сил, чтобы поднять руку и прикрыть ту, что он держит у меня на горле. Я слабо вцепляюсь в его пальцы, и он отмахивается от меня, как от мухи.

– Что ты, блядь, делаешь? Отпусти меня, сейчас.

– Я устал быть терпеливым, Нера, – шепчет он, его гнилостное дыхание касается моего лица. Мое сердце бьется в бешеном ритме. Может, он и не такой крупный, как Тристан, но он намного крупнее меня, и я осознаю этот ужасающий факт, когда он подходит еще ближе. Я отворачиваю лицо в сторону, прижимаясь им к стене, чтобы он не мог дотронуться до меня, но он поймал меня в ловушку. Я сдерживаю всхлип. – Мы снова вместе. Ты знаешь, что в этом есть смысл, особенно когда об этом просят обе наши семьи, так что перестань сопротивляться. – Он проводит другой рукой по моей щеке. Я безуспешно толкаю его в грудь, мои толчки – не более чем слабые попытки. Ужас покидает мое сердце и разливается по венам, когда я понимаю, что он не сдвинется с места. – Я даже не знаю, почему ты придаешь этому такое значение. Это мне приходится мириться с твоей фригидной киской. А пока ты получаешь меня. Ты должна благодарить меня ”.

Гнев на мгновение придает мне сил, и я толкаю его. Он делает всего лишь шаг назад, но этого достаточно, чтобы оторвать его от меня.

–Да, я просто понимаю твой вялый член и неспособность доставить удовольствие женщине, повезло мне, – огрызаюсь я, разъяренная и глупая.

Он дает мне пощечину.

Больно.

Я не предвижу, что это произойдет. Звон раздается у меня в ушах еще до того, как я осознаю, что он ударил меня, и я падаю на землю.

Я застываю от шока, когда поднимаю на него взгляд.

Мои волосы падают мне на лицо, и я вижу ужасающие образы его сквозь мое частично затуманенное зрение, когда он идет ко мне. Адреналин временно заглушает боль в мышцах, мое тело чувствует, что теперь у него есть одна миссия.

Выжить.

Я отползаю от него на руках, находя в себе какую-то сверхчеловеческую силу, чтобы убежать от него, но я двигаюсь не в том направлении. Я направляюсь вглубь раздевалки, подальше от безопасности.

Его глаза сияют садистской жестокостью, когда он наконец раскрывает настоящего человека, которым я всегда подозревала его.

– Ты что, с ума сошел? – Недоверчиво спрашиваю я, надеясь заставить его осознать всю глупость своих действий, прежде чем он пойдет дальше.

Но я вижу, что он зашел слишком далеко.

Я использую последние остатки своих сил, чтобы подняться на ноги, хватаясь за стену в поисках опоры, чтобы удержаться на ногах.

– Я увидел, как приближается Крав и его ‘руки вверх’. Похоже, это сработало для твоего обучения, так что я думаю, это сработает и для того, чтобы заставить тебя осознать причину. – Он нависает надо мной и снимает куртку. Он закатывает рукава до предплечий, и его охватывает настоящий ужас. Он собирается причинить мне боль. – Если ты не сделаешь это добровольно, я без проблем заставлю тебя. Возможно, мне это даже понравится гораздо больше ”.

Он бросается на меня, и я кричу. Я ненавижу, что он заставляет меня проявить слабость, но ужас берет верх.

Я кричу, когда он снова дает мне пощечину, и я кричу, когда он накрывает мое тело своим, ощупывая меня руками. Желчь подступает к моему горлу и угрожает вырваться наружу. Я надеюсь, что так и будет. Я надеюсь, что меня стошнит на него от страха, и я настолько ему опротивею, что он уйдет.

Мне так не везет.

Он хватает и выворачивает мое запястье так больно, что у меня в глазах взрываются звезды. Угол совершенно неправильный, и боль пронзает мой локоть. Я боюсь, что он сейчас сломается.

– Я знаю, что это твоя рука с мечом, Нера.

Его голос ледяной, смысл его угрозы ясен. Самый холодный страх, который я когда-либо испытывала, замораживает мои легкие и душит меня. Он бы так со мной не поступил.

Только не это.

– Не моя рука. – Я вырываюсь, но он выкручивает ее еще сильнее. Болезненный стон срывается с моих губ.