Текст книги "Назначьте ведьме адвоката (СИ)"

Автор книги: Катерина Снежинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Глава 8

Снобы, попутным ветром сюда случайно занесённые, считали, будто Новый Айрен городом по ошибке нарекли. Мол, деревня это, а никакой не город. В общем-то, коренные новоайренцы не обижались, да и не возражали. Может, только тем, кто в центре обитал, было, что по этому поводу сказать, а вот жители окраин предусмотрительно в тряпочку помалкивали.

Ну ведь деревня – деревня и есть. Домики аккуратные с резными наличниками, яркими ставнями, жестяными петухами-котами на крышах. Золотые шары и астры за крашеным штакетником, а во дворе непременно яблоня с натужно гнущимися под тяжестью аппетитно-красных плодов ветками. Воздух холодный, свежий, как колодезная вода, просторный. И собака лениво взбрехивает, а у забора, в изрядно пожухшей уже травке куры роются, тихонько квохчут о своём, о дамско-курином, пока петух не заявился.

Инквизитор оценил и палисадник с цветочками, и выбеленный домик. Сорвал со свесившийся над забором ветки яблоко, о мантию обстоятельно отёр глянцевый бочок, куснул с хрустом.

– Чего-то тут не сходится, – пробормотал невнятно, поспешно рукавом утираясь – местные яблоки столичным нечета, их так, с разгона, кусать не стоит, весь соком обольёшься.

– С чем не сходится? – поинтересовалась Кира, пытаясь как-нибудь понезаметнее, ногой, от себя серую пыльную какую-то курицу отодвинуть.

Квочка отодвигаться не собиралась, что-то в адвокатшиных ботинках её заинтересовало, и птица явно вознамерилась их на зуб, в смысле, на клюв попробовать. А, между прочим, госпожа Рейсон домашних птиц с детства боялась до самого настоящего визга. Всех боялась: и гусей, и индюков и вот кур. Но как тут завизжишь, когда инспектор рядом стоит, яблоко задумчиво трескает.

Правда, бочком-бочком, а за спину Тейлору Кира всё-таки переместилась. Для рыжего её манёвры незамеченными не остались. Инквизитор, бровь вздёрнув, глянул на ведьму, на курицу и совершенно точно ничего не понял.

– Да с тем, что я придумал, не сходится, – пояснил инспектор раздражённо, прицельно запулив огрызком в криво прибитый скворечник. Не попал, между прочим. – Видимо, где-то что-то я упустил.

– Может, ты по-человечески объяснишь? И, вообще, зачем мы сюда пришли?

Инквизитор снова искоса покосился на адвокатессу, хмыкнул эдак непонятно, даже головой мотнул. Но Кире не до его высоких чувств сейчас было – в глазах подкрадывающейся курицы явно блеснул плотоядный огонёк.

– А своими мозгами подумать? – предложил Тейлор.

– У женщин, тем более у ведьм, мозгов нет, – буркнула Рейсон, опасливо подол подбирая, – это всем известно.

– Известно, – покладисто согласился инспектор. Потёр щёку, будто проверяя качество бритья. – Смотри. В «дано» к убийству можно записать: умершего отца. Единокровных братьев и сестру, которые между собой не ладят. Мать – она же мачеха – счастливо актёрствующую в столице и детьми явно не слишком интересующуюся, но внезапно приехавшую. О чём это говорит?

– О том, что она волнуется за дочь?

– Так волнуется, что прибыла только на четвёртый день? Слегла от переживаний? – скептически предположил Тейлор.

– Ну, может, она узнала не сразу?

– Такие всё, что касается их драгоценной шкурки, узнают моментально. А чего ты так разнервничалась?

– Да убери ты её! – всё-таки взвизгнула Кира, уже откровенно за инквизиторскую спину прячась.

– Кого?

– Курицу!

– Ты куриц боишься? – очень удивился недогадливый Тейлор.

– Боюсь! – вынужденно призналась ведьма и забралась-таки на лавочку, едва не снеся шляпой с корявой берёзы злосчастный скворечник. – Убери, ради бога!

– А мышей? – на агрессивно хлопающую крыльями, клокочущую коршуном птицу внимания даже не обращая, поинтересовался инквизитор.

– У меня фамильяр крыса! Вы же видели!

– Мы видели, – непонятно подтвердил инспектор. Но сжалился всё же, отогнал, легонько подпинывая под пушистый зад пеструшку к забору. И галантно Рейсон руку подав, сообщил, – Дракон изгнан. Теперь, леди, спустишься?

– А мы перешли на ты? – ворчливо поинтересовалась ведьма, с лавки спрыгивая.

Предложенную помощь она предпочла проигнорировать, но рыжий её всё равно под локоток подхватил – вежливый!

– Ты перешла, – занудливо поправил инспектор. – Я только инициативу поддержал. Так какой вывод мы делаем из всего вышеизложенного?

– Что инквизиторы не утруждают себя страхами и фобиями? – деловито поправляя мантию и усиленно пытаясь сделать вид, будто ничего такого не случилось, предположила Кира.

– Что в деле деньги замешаны.

– Какие деньги? – оторопела адвокат.

– Думаю, что совсем немаленькие. И вот тут у меня концы с концами не сходятся. Дом-то явно не слишком дорогой.

– Чей дом? – бахнула Рейсон.

Вот откуда на свете берётся такая великая несправедливость? У всяких там инквизиторов логика не только на обе ноги хромает, но ещё и кренделя выписывает, от которых аж голова кружится. А идиотом себя чувствуют окружающие.

– Дом нашей подозреваемой, – снисходительно, на самом деле будто умственно отсталой, пояснил рыжий, да ещё и пальцем в избушку, за палисадничком белеющую, ткнул. – Если верить справке, к делу приложенной, здесь она и живёт. Но на особняк это не похоже.

– Не похоже, – согласилась Кира. – И что?

– Видимо, в своих выводах я ошибся, – безмятежно подытожил инспектор. – Пошли, посмотрим, что внутри.

И действительно пошёл, совершенно по-хозяйски калитку открыв, но запереть её не удосужился – оставил нараспашку. Ведьме не осталось ничего, кроме как за ним семенить унизительно. Правда, дверку она заботливо прикрыла.

– Погоди! А не проще её мать обо всём спросить?

– Эта дама под страхом смерти слова правды не скажет, – хмыкнул Тейлор, вышагивая по дорожке, вымощенной неровными каменными плитами с таким видом, словно всё вокруг ему принадлежало. – Только не спрашивай, с чего это я взял. Просто такую породу слишком хорошо знаю.

– Да я и не собиралась, – буркнула Рейсон.

Её гораздо больше каких-то там пород двор интересовал и садик, за хлипким заборчиком виднеющийся. Вокруг было довольно чистенько, но мило-безалаберно. Плитка выметена совсем недавно, да в стыках трава торчит. Между яблонь неубранный гамак покачивается, а в нём, кажется, книжка. А на колченогом столике блюдо с яблоками и чашка, в ней жёлтый листок плавает.

Вот этот лист адвоката на мысль и навёл.

– Слушай, а если дело в наследстве, то не проще ли к нотариусу сходить? Их у нас в городе не так много, найдём, у кого завещание хранилось.

– Не проще, – недовольно отозвался уже успевший подняться на крыльцо Тейлор, – нотариусы к магии никакого отношения не имеют, они просто юристы.

– То есть, на инквизицию и все твои полномочия им чхать с высокой колокольни? – не без злорадства догадалась Рейсон.

– Что-то вроде, – пожал плечами инспектор, приглашающе распахивая дверь, – проходи.

– А откуда у тебя ключи? – заподозрила нехорошее адвокат.

– Нет у меня никаких ключей. За ними надо к полицейским идти, а мне лень и время терять не хочется.

– И как же тогда?

– Инквизиторской волей! – пакостно ухмыльнулся рыжий.

И первым вошёл, ведьму не дожидаясь.

***

Оказывается, бродить по чужому дому в отсутствии хозяев, пусть даже и на пару с инквизитором, то есть, каким-никаким, но всё же представителем власти, страшновато. Похожее чувство Кире доводилось испытывать только однажды, во время ночной прогулки по кладбищу. Брен ей все уши тогда просвистел про романтику, луну и тишину необыкновенную. Тишина была, да. В прямом смысле слова могильная и луна не подкачала. С романтикой швах. Зато нервишки пощекотала себе изрядно – это верно.

Вот и тут: тихо, пусто, сумрачно, пыльно. И несмотря на то, что хозяйка, по крайней мере, пока, жива была, будто мёртво. Как в склепе, честное слово. Особенно увядшие в немудрёной вазочке астры Рейсон допекли. Они и выглядели очень по-кладбищенски, и запах от них шёл такой, специфический.

Кстати, о запахах. Если в этом доме аромат денег когда-то и витал, то давно уже выветрился. Недаром говорят, будто всё в сравнении познаётся. Кира искренне считала, что живёт скромно. Но по сравнению с избушкой госпожи Сенелии Ярде, квартирка адвоката едва ли не роскошной выглядела.

– Н-да, где-то твоя теория с реальностью разминулась, – согласилась Рейсон, разглядывая деревенский половичок, из тряпочек связанный.

Прикрыть все выщерблены, оставленные облупившейся краской, коврик не мог, как не старался.

– А жила наша подозреваемая одна. И постоянного любовника не имелось, – отозвался инспектор из-за стенки – из спальни, видимо.

Тут, собственно, всего-то две комнаты и было: что-то вроде прихожей и вторая, выполняющая функции всего остального. Ну, кухонька ещё.

– Это ты с чего взял? – огрызнулась Кира.

Жалко ей стало несчастную Ярде почти до соплей: и сама-то тощенькая и не слишком симпатичная. И дом чистенький, но бедненький. И даже любовника нет. Хотя, конечно, у Рейсон тоже никакого любовника не водилось, но всё-таки.

– А ты такое на свидание наденешь? – поинтересовался нарисовавшийся в дверном проёме Тейлор.

Между прочим, инквизитор не просто так появился, а с умыслом, демонстрируя адвокату «такое»: простенькие полотняные панталончики, не украшенные даже кусочком кружев.

– Ты в её белье рылся?! – едва воздухом не подавилась адвокат.

– Так наденешь или поинтереснее что предпочтёшь? – пожал плечами рыжий. – Вот и я говорю: живёт одна, ухажёров нет.

– Может, она просто скромная?

– Скромная ведьма, – согласно покивал инспектор, швырнув бельишко на кровать, и без всякого зазрения совести полез в секретер.

– Ну и что? Я вот, может, тоже!..

– Что? – заинтересовался Тейлор, выныривая из-за дверцы, которую ему плечом подпирать приходилось – расшатанные петли её не держали.

– Ничего, – буркнула Кира. В самом деле, не обсуждать же с ним свои бельевые предпочтения! – Пойдём отсюда. Чего ты тут найти надеешься?

– Точно-точно, – протянул рыжий, эдак странно прищурившись, – розовые бантики.

– Какие ещё бантики! Я просто…

Вопрос про бантики и «просто» остался открытым. Потому что на крыльце гулко затопало, заскрипело натужно. Ведьма как стояла, так и замерла с приоткрытым ртом. Сердце, в панике о рёбра ударившись, ухнуло куда-то вниз – адвокату показалось, что в бездну. Осталось только мерзкое сосущее чувство пустоты. А вот инспектор, видимо, не особенно и испугался. Лишь нахмурившись, глядя куда-то поверх плеча Рейсон, аккуратно, чтобы не скрипнул, прикрыл секретер.

В замочной скважине скрежетнул ключ. На крыльце вроде бы выругались.

Вот тут-то Кира отмерла, и даже сердце вернулось, но почему-то заколотило в висках. Адвокат поистине тигриным прыжком нырнула в спальню, отпихнув плечом Тейлора, да ещё и умудрилась дверь бесшумно закрыть. Схватила с кровати панталоны и – откуда только силы взялись? – запихала рыжего в стенной шкаф. Утрамбовала локтём хрипнувшего инквизитора и даже створку прикрыла, оставив щёлочку – подглядывать. Правда, дышать моментально стало нечем: душно, так ещё нужно грудь с попой втягивать, чтобы наружу не вывалиться.

– А что мы тут делаем? – поинтересовался рыжий прямо Рейсон в ухо – ведьма едва не заорала от неожиданности, пришлось собственный рот панталонами зажать.

– Прячемся! – прошипела адвокат невнятно.

– Зачем? – невозмутимо, а, главное, не слишком стараясь голос понизить, спросил инспектор.

Кира подняла голову, глядя на рыжего, и стараясь взглядом пояснить всё, что о его умственных способностях думает. Правда, для этого шею пришлось вывернуть неудобно – в затылке немедленно заныло.

Оказалось: Тейлор стоял близко – гораздо ближе, чем думалось. Нет, ведьма его и лопатками вполне себе ощущала. Но одно дело, когда спиной чувствуешь и совсем другое повернуться, да едва носом чуть в губу не клюнуть. То есть и захочешь ближе, а некуда. И щека с резкой мужской скулой, тоненько и необременительно пахнущая чем-то горьковато-парфюмерным, тут. А чуть выше аккуратно подбритый висок – надо же, действительно рыжий, тонкие волоски светло-золотистые, к корням светлеющие. А ещё глаза, совсем чёрные. Ну и губы… Да, губы…

– Не выдумывай, – сказал инквизитор, перейдя-таки почти на шёпот.

– Чего не выдумывать? – то ли только хотела, то ли всё же смогла выдавить Кира.

– Ничего не выдумывай, – сказал строго.

И обнял. А, может, его рука на рейсоновской талии ещё раньше оказалась, как тут понять? Но притиснул к себе совсем уж сильно. Ладонь-то инспекторскую Кира чувствовала прекрасно – давила на поясницу, выгнуться заставляя. А вот его самого нет, слишком много между ними одежды очутилось. Ведьма зачем-то – с перепугу, наверное, – даже попыталась прикинуть, сколько там слоёв: её платье, мантия и его мантия, костюм ещё. И губы. Что там про губы было?

– Даже не думай! – почти зло потребовал инспектор, едва этими самыми губами её лица касаясь.

– Я не думаю, – негромко, но абсолютно честно пискнула адвокат.

А губы, будь они неладны…

В соседней комнате грохнуло, разлетелось со стеклянным звоном. Кто-то тоненько взвизгнул. Тейлор так глянул на дверцу шкафа, что ведьме даже дымок привиделся.

– Я спрашиваю, – отчеканил инспектор в полный голос, – зачем мы здесь прячемся? Я глава инквизиторской комиссии или хрен собачий?

– Понятия не имею, – пролепетала ведьма.

И моментально поняла, что рот открывать не стоило. Кто их, «расследователей», знает? Может, и вправду взглядом испепелять умеют? По крайней мере, сейчас адвокату в это поверить было совсем несложно.

Тейлор с таким энтузиазмом распахнул дверцу шкафа, что её перекосило. Рыжий, как куклу, выставил Киру наружу, вышел сам, едва не сорвав платьишко с вешалки.

– Пошли! – приказал, взяв Рейсон за руку – за запястье. Сильно стиснул, больно, наверняка синяк останется, – посмотрим, кто это в гости заявился.

Межкомнатной двери тоже не повезло. Дырку в ней, конечно, инспектор не пробил, но шарахнул знатно, домик аж содрогнулся испуганно.

***

Гость не впечатлял. Кира-то ожидала увидеть детинушку под два метра ростом, с пудовыми кулачищами и громовым голосом. То ли её собственный страх быть застуканной в чужом доме такую картинку нарисовал, то ли уж слишком шумел пришелец – истоки собственной фантазии ведьма так и не определила. Но реальность разочаровывала.

Инквизитор нежно придерживал за шиворот не пойми кого. Вроде не мальчик, но и мужчиной назвать язык не поворачивался. Усики реденькой щёточкой торчат, а на подбородке в ряд, как морковные хвосты на прореженной грядке, волосёнки светленькие пробиваются. А на носу здоровенный прыщ и глаза несчастные, как у бесхозного щенка. Да ещё на физиономии явственные следы совсем недавней встречи с чьими-то кулаками. Хотя, может, это косяки были.

А за шиворот Тейлор товарища держал, потому что при виде вывалившейся из спальни пары индивид дал такого стрекача, что в собственных ногах запутался и едва носом половички не собрал. Вот и схватил его инспектор: и поддерживая, и удерживая, и рассматривая. А, заодно, не давая в обморок упасть, хотя парнишка явно туда намылился, желтоватые глаза закатывать начал, бесцветными ресницами трепеща.

– Ты кто? – грозно вопросил рыжий таким тоном, что Рейсон едва сама за документами не полезла.

– Я никто, – грустно вздохнул пойманный и обмяк, перестав ногами перебирать.

– Первый раз такой ответ слышу, – признался Тейлор, аккуратно пристраивая несчастного на стул.

Специально или нет, но усадил он задержанного прямо в лужу, оставшуюся после безвременной гибели вазы с завядшими астрами, разбитой, видимо, этим самым, непонятным. Впрочем, человечек не протестовал. Ни воды под собой, ни осколков, ни цветов он будто и не заметил. Только вздохнул ещё тоскливее, зажав сложенные вместе ладони между коленями, сгорбившись.

– У вас тут заповедник сурикатов, что ли? – неизвестно у кого поинтересовался инквизитор.

– Кого? – подумав, уточнила Рейсон, решив, что вопрос ей предназначался.

– Грызунов таких, – пояснил рыжий, через плечо оглянувшись. Взгляд его съехал вниз и упёрся в район ведьминой груди. – Сусликов и тушканчиков.

Кира тоже глянула. И обнаружив, что до сих пор нежно прижимает злосчастные панталоны, спрятала руки за спину.

– Нет тут у нас никакого заповедника!

– А по-моему, есть, – как-то на редкость гадостно усмехнулся Тейлор. И отвернулся, слава богу! – Значит так, тушканчик, отвечаешь ясно, чётко и по делу здесь, а потом идёшь на все четыре стороны. Или отправляемся в инквизицию, и никуда ты не идёшь ещё лет так пять. Это ясно?

Человечек кивнул и вздохнул ещё тоскливее. Помолчали. На стене тихонько, будто даже стесняясь, отсчитывали секунды ходики.

– Ну? – первым не выдержал, понятное дело, инспектор.

Мужчина ещё разок вздохнул.

– Так ты спроси сначала, – поспешно встряла Кира. Очень уж ей не понравился багрянец, начавший стремительно расползаться по инквизиторскому лбу. – Вопроса-то ещё не задал.

– Вообще-то, задал, – Тейлор крякнул, выпрямился, переставая давить на скрючившегося «гостя» ростом вместе с авторитетом. – Ла-адно. Какое вы имеете отношение к госпоже Ярде и что вам понадобилось в её доме?

– Вещички я ей собрать хотел. Ну там, кофточку и эти… штучки, дамские, – прыщ на носу страдальца покраснел, зато всё остальное побелело от мучительного смущения. – Покушать сготовить собирался. Может, позволят передать. Как вы думаете, позволят?

Человечек исподлобья с надеждой посмотрел на Тейлора.

– Вы ей кто? – повторил инквизитор, тяжело играя желваками, словно гальку пережёвывая.

– Жених я её, – робко признался несчастный.

– Ха! – Рейсон гордо взмахнула панталонами и даже прятать их не стала – на спинку стула пристроила. – Значит, даже не любовник, а целый жених! Что-то не складывается у вас с версиями, господин инквизитор!

– Я любовник? – испугался человечек. – Я не любовник, нет, что вы! Я жених, жених! У нас зимой свадьба будет. То есть была бы… В смысле…

– Кто вам физиономию разукрасил? – хмуро поинтересовался инспектор, руки на груди складывая. – Бандиты, разбойники с большой дороги?

– Они, – часто закивал жених, обрадованный такой понятливостью допрашивающего. – Прямо вот вечером, на улице. Кошелёк отобрали и часы. И побили… немножко, – человечек застеснялся, повёл плечиком. – Но это ещё до… происшествия случилось. То есть…

– То есть, физиономию вам начистили до того, как ваша невеста двух человек прикончила? – припечатал Тейлор.

– Ну что вы, право слово, – снова загрустил «гость», зажимая руки коленями и горбясь. – Нельзя же так сразу. Понимаю, Сени нехорошо поступила, неправильно. Но ведь обстоятельства…

– Какие обстоятельства? – жёстко перебил рыжий.

– Всякие, – грустно пояснил несчастный. – Сени и мухи не обидит. То есть, конечно, в силу профессиональных причин… Ну там, знаете: декокты разные, паучьи лапки, крысы, перья вороньи и прочие, вызывающие естественное и вполне оправданное отторжение вещи. Но ведь это же профессия! А чтоб вот так, без причин отнимать жизнь у людей! Да ещё, можно сказать, родственников – это увольте!

– Вы бухгалтер? – ни с того ни с сего поинтересовался Тейлор.

– Аудитор, – захлопал белёсыми ресницами человечек, – то есть, в некотором роде, тоже финансовые операции и смежные интересы. А откуда?..

– Отец вашей Сени завещание оставил?

– Простите, но завещание папеньки невесты не входит в сферу моих интересов, – жених даже приосанился оскорбившись. – Наши отношения основаны не на меркантильных соображениях, а…

– Всё ясно. Всего хорошего! – рявкнул инквизитор, – пойдёмте, госпожа Рейсон.

– Вы его так и оставите? – спросила Кира, догнав широко шагающего инквизитора уже на крыльце.

– А что ты предлагаешь, действительно в кутузку отволочь? – хмуро поинтересовался Тейлор. – Так вроде пока не за что. За враньё, если не под присягой, у нас не сажают.

– А он врал?

– Хочешь сказать, ты этого не поняла?

Адвокат в ответ только плечами пожала. И вдруг, охнув, спряталась за инквизитора, присела даже. Тот, как большинство мужчин, не отличавшийся догадливостью, вместо того, чтобы стоять спокойно, обернулся, посылая к чёрту всю маскировку.

– Кирелла! – строго прикрикнула стоявшая у калитки госпожа Рейсон. – Можешь не прятаться, я тебя прекрасно вижу. Что ты тут делаешь?

– Я тут работаю, – мрачно пояснила адвокат, не без труда проглатывая: «Прячусь!».

Чувство «уже было» сегодня её просто по пятам преследовало.

– Здесь работаешь? – уточнила маменька, глядя, почему-то не на дочь, а без стеснения инквизитора рассматривая. – Очень интересно. А я пациента навещала. Но вы уже, конечно, закончили… работать?

– Мама, мы… – начала ведьма, прекрасно осознавая: отбиться от родительницы не получится.

– Вот и отлично! – обрадовалась мать. – Тогда пойдёмте к нам обедать! Отец меня наверняка заждался и сидит голодный.

– Мама! Господин Тейлор не может…

– Почему не может? – удивился инквизитор. – Господин Тейлор не только может, но даже и хочет. Благодарю за приглашение, госпожа Рейсон, как я понимаю?

– Вы всё правильно понимаете, – улыбнулась родственница, протягивая поверх калитки руку.

Инспектор не подкачал, залихватски приложился к пальчикам, улыбаясь в тридцать два зуба и просто-таки лучась очарованием.

Кира, нога за ногу, поплелась с крыльца. Чувство преданности всеми и сразу ворочалось в животе горько-склизким комом.

***

Ведьма ждала катастрофы. Но – может, и, к сожалению, – не случилось даже локального катаклизма. Папенька если и удивился приходу гостя, то виду не показал, был приветлив и обходителен. Инквизитор тоже в грязь ни лицом, ни другими частями тела не ударил. Мантию свою стянул, разом став симпатичнее на порядок. Обаятельностью лучиться не перестал, с лёгкостью поддерживая разговор ни о чём, послушно скармливая куски, кажется, немедленно влюбившемуся Шарику и поглаживая вежливо подставленный Маркизом бочок. За что и был приглашён перед чаем господином Рейсоном в мастерскую.

Дело в том, что имелась у кириного папеньки почти тайная и, в общем-то, безобидная страстишка. Помимо кошечек с цветочками, которые он по профессиональной обязанности рисовал, любил батюшка время от времени драконов изображать. Причём непременно в сопровождении прекрасной девы.

Всё бы ничего, если б девы не были одеты крайне скудно, что при наличии весьма пышных форм выглядело настоящим вызовом морали. И не напоминай драконы ночной кошмар шизофреника в период обострения недуга.

При таком раскладе нежелание художника представлять свои творения на суд общественности вполне понятно. А тут, гляди ты, разобрало! Потащил в мастерскую практически незнакомого человека, да ещё и инквизитора. Конечно, «расследователи» напрямую моралью обывателей не занимались, но всё же интересы их близкие, смежные, можно сказать.

Матушка Рейсон встала за спиной дочери, послушала вполне доброжелательный бубнёж за тоненькой перегородкой, усмехнулась всепонимающе, да и подтолкнула затормозившее дитятко ласково – Кира едва стопку грязных тарелок не выронила от эдакой родительской нежности.

– А он ничего, – сообщила маменька, подхватывая с пирамиды опасно кренящееся блюда, – симпатичный и не дурак. А в мужчине, дорогая моя, это главное. Всё остальное переживаемо.

– Мама! – возмутилась ведьма, перехватывая скользкие тарелки поудобнее. На стол их поставить адвокату почему-то и в голову не пришло. – Он просто… Ну, мы просто работаем вместе!

– Работать вместе с таким человеком физически невозможно, – госпожа Рейсон решительно отобрала у недогадливого дитятки несчастную посуду. – Ему можно только подчиняться, причём беспрекословно. А вот выйти за него замуж ты вполне можешь.

– Он женат! – возмутилась Кира, непонятно с чего заалев, как маков цвет.

Даже ушам жарко стало.

– У всех свои недостатки, – отмахнулась мать, деловито рукава подворачивая. – Кто-то носки под кровать бросает, кто-то храпит, а кто-то женат. И что теперь? Замуж не ходить?

– У тебя голова не болит? – помолчав, осторожно поинтересовалась адвокат. – Температуры нет?

– Нет у меня никакой температуры, – спокойно ответила родительница, деловито намыливая тарелки. – То есть, какая-то наверняка есть, но ничего сверхъестественного. А ты не стой столбом, поставь чайник. Мне тут по случаю редкий чай перепал, с какими-то цветами. Представляешь, заливаешь кипятком, а они прямо в чашке распускаются. Красота, кто понимает! На медуз похоже.

– А по-моему ты всё-таки заболела, – буркнула непочтительная дочь, которой о замужестве, пусть и гипотетическом, разговаривать было куда интереснее, чем о чае, даже и редком, с медузами. – Ты чему детей учишь? Семьи рушить?

– Иди речь о семье, дорогая моя дитё, я бы первая тебе уши и надрала, – невозмутимо ответила матушка. – А тут явно не семья, а акт гражданского состояния.

– Какого состояния? – поперхнулась Кира, плеснув из чайника на плиту – раскалённая конфорка раздражённо зашипела.

– Ну а как это называется, когда на бумажке пишут, что, мол: тот-то и та-то находятся в законном браке… Фу, слово какое!

– Да с чего ты взяла, что у него… это самое состояние?!

– А вид у твоего инквизитора такой, неженатый. Да и вообще несчастный, замученный и неприкаянный, – мать, походя чмокнув дочь в затылок, потянулась за банкой, в которой, по всей видимости, и хранился тот самый небывалый чай. – Поверь мне, я достаточно на свете прожила, чтобы настоящее от иллюзии отличить. Но, собственно, если не хочешь замуж, вполне можешь и так поблудить, я одобряю.

– Мама!

– Ну что мама? – удивилась госпожа Рейсон. – И в кого ты у меня такая уродилась? Кстати, твоя обожаемая бабка никогда ханжой не была. Помню, как она ко мне заявилась, мы с твоим отцом ещё не поженились. Значит, вот заявилась она и говорит: «Ты моего сына совсем не знаешь, а собираешься уже всю жизнь вместе прожить. А он, между прочим, под одеяло… ветры пускает» Ну, она по-другому выразилась, сама понимаешь. Наврала, кстати. Но дело в том, что я её послушала и согласилась замуж идти только тогда, когда убедилась: мой это человек и другого не нужно. А случилось это лишь спустя два года. И как видишь, живём мы вполне счастливо. Какую дочку вырастили!

– Мам, ты вот это сейчас к чему всё говоришь?

– Да, собственно, ни к чему, – пожала плечами родительница. – Благословение ты моё получила, а дальше поступай, как знаешь.

– Не нужно мне никакое благословение! – не выдержала-таки Кира, вспылила, в сердцах шлёпнув кухонным полотенцем по краю стола. – Он мне даже не нравится, если хочешь знать! Самодовольный, самовлюблённый, напыщенный осёл, считающий себя пупом земли! Карьерист и интриган!

– Идеальная пара для тебя, – серьёзно кивнула матушка.

– Прошу прощения, но здесь всё слышно, – скромненько донеслось из-за стенки.

– И вот чего ты добилась? – зашипела ведьма, не хуже давешней конфорки.

– Я помыла посуду и заварила чай, – призналась родительница. – А в твоём возрасте нужно поумнее быть. И не бить мальчика книжкой по голове, а честно сказать, что он тебе нравится.

– Он мне не нравится! – решительно, но шёпотом, повторила ведьма.

Да и кому такой в здравом уме понравится? Всеми силами пытающийся из себя всезнающего изображать. К тому же рыжий и женатый! Хотя когда без мантии, и волосы в хвост забирает… Куртки ему идут. А ещё у него губы и глаза.

Кира усмехнулась, тряхнув головой, скрутила кухонное полотенце жгутом, снова хлестнув им по краю стола, но теперь легонько, вполсилы и совсем без злости.

Кажется, с предупреждением на счёт: «Не придумывай!» кто-то запоздал. Думается же, хоть и против воли. На самом же деле неприятный тип, да ещё и явно использующий её в каких-то своих непонятных интересах. Но… думается.

– Загадочная ты девушка, госпожа Рейсон, – внезапно развеселившись, сообщила ведьма собственному отражению в чайнике и ему же язык показала.

Тут же оглянулась, проверяя, не видел ли кто. К счастью, мать уже в столовой посудой гремела, и никакие инспектора из-за угла не подглядывали. И слава богу! Без того краснеть придётся, за то, что тут мать наговорила.