Текст книги "Хроника Акаши (СИ)"
Автор книги: Карола Лёвенштейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)
Это была книга о магических растениях, не содержащая ни одной тайны магического мира, только имена, места и способы применения. Я рассердилась, что мне опять не повезло, и бросила книгу на пол. Она приземлилась с громким стуком и, раскрывшись, осталась лежать там. Я спрятала голову в подушках. Ничего не поделаешь, мне придется искать в другом месте, но сегодня я слишком устала, чтобы еще раз пойти в медиатеку. Без всякой мотивации я встала, чтобы поднять книгу, но в этот момент мой взгляд упал на открытую страницу. На ней были изображены цветки, показавшиеся мне знакомыми.
Однажды я их уже видела, и даже точно знала где. Быстро подбежав к ночному столику, я вытащила мамино письмо. Я достаточно часто перечитывала его, чтобы узнать три маленьких, прозрачных цветка, которые моя мама приклеила на обратной стороне страницы, на которой стояло имя Парэльсуса. Я сравнила рисунок с засушенными цветками.
Действительно, мама наклеила три лжеколокольчика, но почему? Я отложила письмо в сторону и углубилась в описание, содержащееся в ботаническом справочнике.
– Нет! – в ужасе крикнула я. – Этого не может быть.
– Что случилось? Ты что-то нашла?
Лоренц просунул голову в дверь. Он выглядел так, словно только что вернулся с улиц Нью-Йорка, в своей небрежно надетой кожаной куртке с капюшоном и выцветшими джинсами.
– Ты что, идешь продавать наркотики? – спросила я. Лоренц оскорблено поморщился.
– Сладкая моя, ты не имеешь никакого понятия об идеальном стиле. Это мой наряд на Новый год. Шик был вчера, сегодня в моде удобная, небрежная одежда. Ну так, ты наконец нашла что-нибудь?
– Нашла. Правда не то, где прячется хроника Акаши, но зато кое-что другое.
– Посмотри, моя мама вместе с прощальным письмом подарила мне три лжеколокольчика.
Я показала ему письмо.
– Красивые! И что это означает?
Лоренц обеспокоенно смотрел на меня.
– Не волнуйся, я не собираюсь становиться ботаником. Но я выяснила кое-что интересное. Колокольчики устраняют действие клубневых ягод.
– Ага!
Лоренц смотрел на меня как на чокнутую ботаничку.
– Разве ты не понимаешь?
Я выжидающе смотрела на Лоренца.
– Неа, сладкая!
Он пожал плечами.
– Адам как-то говорил мне, что думает, что некоторые мои воспоминания были стерты. Мы всегда думали, что кто-то манипулировал моим мозгом, но это не единственный способ, чтобы все забыть. Точно такого же эффекта можно добиться, применив клубневые ягоды.
До Лоренца дошло, он выглядел испуганным.
– Очевидно, моя мама подозревала, что кто-то сотрет мои воспоминания и позаботилась обо всем заранее.
– Давай, прими цветки и пробуди свои воспоминания!
Лоренц был в восторге от моего открытия, а я радовалась еще больше.
– Не так быстро. Там написано, я должна хорошо разжевать один цветок и запить стаканом воды, и через двенадцать часов, стертые клубневыми ягодами воспоминания должны вернуться.
– Ну тогда давай, может ты уже всё время знала о хронике Акаши и её тайнике и поэтому видела во сне. Попробуй, увидим, что получится! – Я кивнула, оторвала один цветок от письма мамы и сунула в рот. Я какое-то время жевала горькое растение, а потом прошла в ванную, чтобы запить его стаканом воды. Теперь нужно ещё только подождать. Я вытолкнула нетерпеливого Лоренца из моей комнаты, открыла окно, чтобы запустить немного холодного, ночного воздуха и легла в кровать.
Должно быть, была полночь, когда я, дрожа от холода проснулась. Комната заледенела, и я увидела, как моё дыхание образовывает пар. Я уснула и забыла закрыть окно. Дрожа, я встала. Церковные колокола зазвонили вдалеке, в глубине подо мной я слышала их знакомые удары.
Чтобы ледяной ветер больше не задувал, я быстро закрыла окно. Когда повернулась, собираясь снова лечь в кровать, я была не одна. Адам прислонился к закрытой двери, разглядывая меня. Внезапно я совсем проснулась и не только это. Его присутствие принесло с собой в комнату тепло, по крайней мере мне так казалось.
– Привет! – осторожно сказала я, разглядывая его. Я не знала, в каком настроении он сегодня ночью. Быстро направила мысль к свече на прикроватной тумбочке. Она загорелась, и маленькое пламя начало излучать уютный свет в комнате. Теперь я увидела его улыбку и расслабилась.
– Привет! – Хотя он скорее всего не намеревался этого делать, но его голос прозвучал для меня соблазнительно, глубоко и был наполнен обещаниями.
– Где ты так долго был? – спросила я, опускаясь на кровать. Он шагнул ко мне, и я глубоко вдохнула. Его запах вызвал в моём животе сладкое чувство, нежное и счастливое трепыхание, напомнившее мне прекрасный, солнечный день, в который испытываешь лишь радость из-за того, что живёшь на этом свете.
– Сначала в Провансе, мы пытались выяснить, как Морлемам удалось так быстро узнать, что ты без защиты, а потом на фирме родителей в Америке. Они нуждались в помощи, перед Рождеством всегда много работы из-за праздника. Все хотят купить подарки. – Он склонил свою голову немного на бок, а я наблюдала за улыбкой, играющей на его губах. Эти губы, они уже так бурно меня целовали.
– Ясно, – ответила я, снова пытаясь сосредоточиться на содержание нашего разговора. – И ты всё равно сможешь сдать все экзамены без проблем?
Адам рассмеялся, его смех увлёк меня за собой.
– На первом семестре я ещё могу себе это позволить, что будет потом, посмотрим. – Он сделал несколько шагов в мою сторону и остановился возле кровати. Плавным движением он опустился на пол. Его голова находилась теперь на уровне моей груди, и он поднял на меня взгляд. Я не могла иначе, просто зачарованно смотрела на него.
– Что ты здесь делаешь? – в конце концов спросила я тихо, положив руки на колени. – Не то, чтобы ты мешал, но полночь довольно необычное время для визита. – Я подавила желание взять его за руку, которая лежала рядом, чтобы почувствовать его тёплую кожу.
– Мне хотелось тебя увидеть. – Тон Адама был серьёзен, и я поверила каждому его слову. – Я скучал по тебе. В последние недели моя жизнь была слишком уж спокойной, ты не угодила ни в какую новую историю.
Я с жадностью впитывала в себя его слова, они словно блестящие кристаллы из счастья текли по моей крови, по крайней мере у меня было такое ощущение. Я хотела что-нибудь сказать, но мне просто ничего не приходило в голову. Я лишь сидела и улыбалась Адаму. Если я чему и научилась, с тех пор, как мы встретились, так это тому, что я должна использовать каждый момент, который у нас с ним был.
Он задумчиво смотрел на меня, а его рука медленно двигалась по белому льну простыни к моей, как будто у него возникла та же мысль. Его пальцы погладили тыльную сторону моей руки. Чувство было такое, будто на кожу приземлилась бабочка. Я смотрела, как он ведёт пальцами по моей руке вверх. Свеча затрещала, а пламя стало ярче и больше. Я закрыла глаза и блаженно вздохнула.
Я услышала, как что-то тихо зашуршало, куртка Адама скользнула на пол. Но это ещё не всё. Внезапно он оказался очень близко, и я почувствовала тепло его дыхания на щеке. Он поцеловал мой лоб, переносицу, а потом его губы легли на мои. Я не задавала вопросов. Ответов всё равно не получу.
К этому я уже привыкла. Я притянула его ещё ближе, обхватив тело руками и ногами. В то время как я больше ни о чём не думала, и только ещё чувствовала прикосновения Адама, из-за которых по коже пробегали мурашки, комната вокруг становилась всё светлее. Медленно во мне росла мысль, что такого не может быть. Сейчас середина ночи, комната должна лежать в темноте.
Я распахнула глаза и увидела, что свет исходит от свечи. Пламя стало больше. Оно доставало до самого потолка. Испуганно я отпрянула. Огонь сразу исчез, а комната снова погрузилась в темноту. Адам почувствовал моё движение и ослабил объятия.
Он нежно поцеловал меня и отодвинулся. Потом открыл глаза. Прежде чем я смогла сказать, что здесь что-то не так, я уже потерялась в его взгляде. Он весело смотрел на меня. Что с ним такое? Его обычная реакция после того, как сблизится, было сожаление из-за потери самоконтроля. Но в этот раз он выглядел так, будто вовсе не сожалеет о том, что только что случилось. Совсем наоборот, он выглядел так, будто наслаждается ситуацией. Он спокойно улыбался, оставаясь рядом со мной.
– Я хотел у тебя кое-что спросить, – сказал он, рассеяно гладя мою ногу. Мозг быстро заработал. Неужели он? Нет, это невозможно. Прежде чем я напридумывала себе самых диких фантазий, Адам сказал. – Ты уже запланировала что-нибудь на Новый год?
– Ничего особенного, – ответила я как можно спокойнее. Его глаза были тёмными, и он излучал такое успокаивающее тепло, что я не могла по-другому, отдалась этому приятному чувству.
– Это хорошо. Может быть, ты хочешь провести Новый год со мной? – спросил он осторожно, смотря на меня с надеждой. Он что, думал, я скажу нет или надеялся, что я буду более здравомыслящей из нас двоих?
– Да, – ответила я решительно. Я ещё хотела сказать, что в восторге от его приглашения, но моя широкая улыбка говорила сама за себя. Что стало с его сомнениями?
Но вместо того, чтобы начать подробно объяснять, он довольно улыбнулся, нежно поцеловал меня в щёку и исчез, прежде чем я смогла задать ещё один вопрос.
Ошарашено я упала на подушку, лёгкое, как пёрышко прикосновение губ ещё гудело на коже. Неужели весы наконец-то склонились в мою пользу? Может быть, мои слова в Провансе всё же подействовали на Адама? Я попыталась снова уснуть, но у меня не получилось. Я чувствовала радость и лёгкость. Несмотря на то, что была глубокая ночь, я была совершенно бодрой, а мысли в голове мчались, обгоняя друг друга.
– Ты проглотила на завтрак бараний нут1 или почему всё время ухмыляешься? – спросил Лоренц. Мы сидели в открытом амфитеатре профессора Хенгстенберг и ждали, когда начнётся лекция.
– Нет, – ответила я как можно спокойнее, но у меня просто не получалось избавиться от этой блаженной улыбки на губах. Моя полная смена настроения, конечно не ускользнула от Лоренца, и её нельзя было объяснить просто тем, что я прекрасно спала ночью.
Однако я не осмеливалась проинформировать Лоренца о моих изменившихся планах на Новый год. Была вероятность того, что вечер всё же будет полным провалом. Это конечно знала только моя здравомыслящая сторона, потому что в животе предвкушение выполняло восьмикратные сальто.
Это были не бабочки, а скорее групповой полёт драконов, вышедший из-под контроля. Я посмотрела в сторону Лианы, которая с недавних пор садилась вместе с Дульсой на другой стороне. На самом деле эта картина всегда причиняла боль, но сегодня эту боль отражал мягкий буфер. Адам не ночевал в Тенненбоде, утром его комната оказалась пустой, что означало, что сегодня ночью он пришёл сюда только ради меня.
– Радуйся, что у Сельмы хоть раз хорошее настроение, – сказала Ширли рядом. Сегодня на ней были одеты простые джинсы и синяя футболка, несущественные предметы одежды по сравнению с дизайнерскими шмотками, которые она носила ещё год назад. – Это в любом случае лучше, чем её апатичное настроение.
– В этом ты права, – согласился Лоренц. – Хотя я и не знаю, почему она такая счастливая, но точно ещё выясню.
Нужно быстро что-нибудь придумать, прежде чем оба начнут распространяться о моей душевной жизни. Куда пропала профессор Хегстенберг? В поисках, я огляделась, но не обнаружила даже следа ни от её каштановых волос, ни от прозрачных крыльев.
– Что собственно вы собираетесь делать на Рождество? – спросила я, потому что больше не придумала ничего лучшего, чтобы отвести разговор в сторону. Лоренц замолчал и посмотрел на Ширли. Я сказала что-то не то? Что в Рождестве может быть не правильным?
– Я поеду к Лоренцу, – в конце концов сказала Ширли спокойно и собрано. Я не стала мучить её и себя вопросами. У её родителей снова нет времени.
– Рождество у моих родителей нельзя пропустить, – ликовал Лоренц, который выбрал как раз правильный тон, чтобы разрядить обстановку.
– Почему? – спросила я. Рождество – это Рождество.
– Мои родители любят Рождество. Они отмечают этот праздник со всеми его прекрасными гранями, конечно если смотреть на это с чисто коммерческой стороны.
– Вы утопаете в безвкусице? – Я рассмеялась.
– Да, именно так, нам нравится, и мы делаем это с полной убеждённостью. – Лоренц приложил руку к груди, и Ширли прыснула со смеху. Это действительно выглядело смешно. Я попыталась представить его под сверкающей, мигающей ёлкой, на которой последние зелёные иголки нужно ещё поискать под помпезными украшениями. Да это похоже на него.
Профессор Хенгстенберг вошла в зал, и внезапно воцарилась гипнотическая тишина. Я глубоко вдохнула и выдохнула, взяла беруши и вставила их на место.
Хотя у меня и была эта небольшая помощь, но также требовалась вся моя концентрация, чтобы я могла следовать за содержанием лекций профессора Хенгстенберг. Её голос действительно был исключительным, и мне всё ещё не удавалось устоять перед ним. Даже если было очень заманчиво, погрузиться в захватывающие видения, я оставалась в сознании, потому что через пару недель нужно будет сдавать экзамены первого семестра.
Профессор Хегстенберг какое-то время уже говорила об истории Объединённого Магического Союза в третьем и четвёртом столетии, как меня вдруг затошнило. Это случилось так внезапно, и приступ был таким сильным, что я вскочила и вдруг поняла, что со мной происходит.
Из-за приглашения Адама, я совершенно забыла о лжеколокольчиках. Внезапно и без предупреждения волна воспоминаний накрыла меня.
Я увидела маму, рассказывающую мне истории о драконах, которые я считала невинными сказками. Увидела день, когда моя семья попрощалась со мной. У меня не было воспаления легких, нет, они просто не хотели брать меня с собой. Я лежала на полу в коридоре, ревела и билась головой о камни. Но они ушли, и никогда больше не вернутся. Никогда.
Я увидела Адама, моего лучшего друга, которого я любила детской любовью. Каждая секунда без него была для меня мучительна. Мы всегда были вместе, потому что принадлежали друг другу. Он был человеком, за которого я цеплялась, после того как пропала моя семья. Он был для меня всем, а я для него.
Потом появились новые картинки. Морлемы, которые хотели забрать меня. Серебряный взгляд, черные платки, огромные, пугающие фигуры. Они нагоняли на меня такой жуткий страх, что я перестала разговаривать и подпускала к себе только Адама. Они появлялись не один раз, нет, снова и снова я видела, как они стояли на обочине и манили меня к себе своим неподвижным взглядом. Сладкий голос звучал в моей голове:
– Иди ко мне, Сельма!
Мои глаза наполнились слезами. Я выбежала из амфитеатра в вестибюль, где рухнула на пол.
Сила воспоминаний лишила меня сознания.
Рождество
Празднично украшенная кухня бабушки была погружена в тёплый свет свечей, в воздухе висел запах апельсинов и свежей хвои. В тёмном саду в свете луны серебром переливались покрытые толстым слоем снега грядки и луга. Было очень холодно, температура упала по меньшей мере до минус 20 градусов. Но чем холоднее становилось снаружи, тем уютнее я чувствовала себя здесь, возле камина, в котором мерцал небольшой костёр. Из полного термоса поднимался ароматный пар, распространяя запах мяты по всей комнате.
Я проснулась дома в моей кровати в Каменном переулке уставшая, измученная, а голова, полная причиняющих боль воспоминаний. Даже сейчас, несколько дней спустя, позади лба всё ещё гудела противная головная боль, как будто все эти образы, как лезвия, порезали извилины моего мозга, а раны заживали медленно. Бабушка не знала, что со мной произошло. Она полагала, что я переутомилась, а я не стала разуверять её. Я ещё не собралась с мужеством, чтобы призвать её к ответу, потому что кто ещё мог бы стереть все эти воспоминания.
Ей были известны все магические растения и их действие, и только она находилась так близко, что для неё было бы пустяком подмешать мне клубневые ягоды в еду или чай.
Я просто никак не могла разложить по полочкам мои смешанные чувства. Я люблю праздновать Рождество у бабушки. Это всегда был уютный праздник с домашним печеньем, рождественскими историями, со свечами и подарками. Но невинность тех дней теперь разрушена, в голове у меня были воспоминания, которые высмеивали любое счастье. Я должна поговорить с ней, но я колебалась.
Страх, потерять последнего человека из моей семьи, был очень сильным. Кто тогда останется, если я разрушу эту связь? Даже если Адам пригласил меня к себе, я не верила в то, что из нас когда-нибудь получится пара, что между нами снова разовьётся та сильная связь, которая была когда-то.
– Ты мечтаешь? – спросила Лиана, сидящая рядом в толстом, вязаном свитере, она грела свои руки о чашку с чаем. Лиана снова разговаривала со мной, и это было единственно хорошее в том, что я потеряла сознание. Когда она увидела меня, безжизненно лежащую в вестибюле, она так сильно испугалось, что этот испуг привёл её в чувство.
– Нет! – сказала я. – Я просто устала. – Я не могла сказать ей правду, и это изматывало меня. Я кое-что нашла в моих воспоминаниях, о чём Лиана больше не знала, и что заставляло её родителей чрезмерно беспокоиться, этим беспокойством они заразили и Лиану. Причиной их осторожности была Мира, старшая сестра Лианы.
Она исчезла вскоре после того, как ей исполнилось семнадцать, когда пошла прогуляться в соседнюю деревню. Я снова вспомнила тот шок и боль, вызванные её исчезновением. Она хотела навестить подружку, и точно так же, как и я прошлым летом, ничего не знала о том, что за защитными стенами Шёнефельде поджидают Морлемы, надеясь, что одна из девушек сделает ошибку.
Лиана ничего об этом не знала. Абсолютно ничего. Она даже не догадывалась, что много лет назад у неё была сестра. Из-за этого знания я находилась в невыносимой ситуации. Дать ли мне ей один из цветков? Могу ли я подвергнуть её этой боли? Сейчас она счастлива и более-менее беззаботна, хотя окружена постоянным страхом и беспокойством, которые скорее всего даже не может объяснить себе. Могу ли я отнять у неё милосердное забвение? Я вздохнула. Теперь я была той, кто скрывает тайну. Летом я обижалась на неё из-за того, что она обращалась со мной так, как я теперь с ней.
– Я рада, что проведу несколько спокойных деньков дома, это всё, – в конце концов сказала я и улыбнулась. Я ещё была не готова разрушить хрупкий мир, который сейчас снова царил между нами. Я открыла один из пакетов, стоящих на кухонном столе и осторожно распаковала один из стеклянных шариков.
– Милые, не правда ли? – Я поворачивала между пальцев искусно разрисованный рождественскими мотивами шар.
Возможно лучше подождать, пока закончатся рождественские дни, тогда у Лианы по крайней мере появятся ещё несколько хороших воспоминаний, потому что я точно знала, что, как только она узнает о судьбе Миры, больше не сможет успокоиться.
– Да, очень красивый, – подтвердила Лиана. – Это новая рождественская коллекция? Моя мама тоже сходит с ума по этим штукам. Родители Адама скорее всего зарабатывают на этих парящих шариках кучу денег.
Я кивнула и зажгла огонёк внутри шарика, чтобы скрыть беспокойство, которое сразу же охватило меня, как только было названо имя Адама. Я никак не могла дождаться последнего дня года.
Но я сказала себе, что не буду размышлять о том, что принесёт этот вечер. Я наблюдала за шариком, который с маленьким огоньком внутри, поднялся в воздух, как будто его подхватило дуновение ветра и начал летать, наматывая круги над нашими головами. Он распространил приятную атмосферу, и я почувствовала, как меня снова охватило предвкушение Рождества. Почему моя бабушка сделала это? Я должна поговорить с ней, но я не хотела разрушать это последнее убежище, которое у меня было здесь, в Каменном переулке.
– Какой красивый! – мечтательно пробормотала Лиана и снова взяла в руки чашку с чаем. Дрожа, она встала, чтобы подойти ближе к камину. Огонь трещал, и она протянула к нему руки.
– Ты всё ещё не согрелась? – спросила я.
– Нет, мне становится холодно при одном взгляде на улицу. Трясет уже от одного вида снега. Тебе нравится плескаться в воде у Пфаффа, а я предпочитаю огонь.
Лиана подкинула новые поленья в огонь, который жадно охватил новое горючее.
Раздался звонок в дверь. Наверняка это бабушка, вернувшаяся после визитов к больным. Я встала и направилась к двери. Меня обдало волной холодного воздуха, когда я открыла ее. В темноте раннего вечера, на пороге стояла тепло укутанная фигура.
– Пауль! – удивленно крикнула я, едва узнав его под толстой шапкой и огромным шарфом. – Заходи! Вот это сюрприз.
Я отошла в сторону, пропуская его внутрь.
– Привет, Сельма, – улыбнулся он, и снял верхнюю одежду, разбросав по всему коридору снег. – Мы не виделись целую вечность. Прекрасно выглядишь. Лиана тоже здесь?
– Конечно, пойдем со мной в кухню. У нас еще остался чай и много бабушкиного шоколадного печенья.
– Как у вас дела? – спросил он, пока мы шли по коридору в кухню. Лиана не заметила нас, она стояла у огня спиной к нам. Пауль сделал шаг в ее сторону, чтобы поприветствовать, но вдруг замер на месте. Я посмотрела мимо него и увидела, что она попыталась сформировать из огня огненный шар. Это было одно из домашних заданий, которое нам дал профессор Боргиен. Пока Пауль стоял как вкопанный, пытаясь понять увиденное, я к счастью вспомнила, что читала, как воспринимают магию те, кто магами не является. Я решительно пошла к Лиане.
– Осторожно, взрывное пламя, – крикнула я и оттащила её в сторону. Половина огненного шара упала обратно в огонь, и Лиана изумленно уставилась на меня. Пауль тоже шевельнулся и с благодарностью принял мое логическое объяснение происходящего.
– С тобой что-нибудь случилось? Ты обожглась? – спросил он испуганно, а я вспомнила о летающем, стеклянном шаре, который всё ещё парил над нашими головами.
– Нет, всё в порядке, – сказала она быстро. – Видимо я недооценила сухие дрова.
Лиана виновато на меня посмотрела.
– Я только что вернулся из Грюнталь и увидел, что у вас ещё горит свет. Подумал, что нужно обязательно зайти. Боже, как мне вас не хватало.
– Давай, садись! – сказала я и вытащила из шкафа ещё одну чашку. Я надеялась, что Пауль не посмотрит наверх. – У нас всё хорошо, – объяснила я, пока наливала ему чаю.
– Вы изучаете административную теорию, не так ли? – спросил Пауль. Я кивнула. Надеюсь, он не захочет узнать детали, подумала я, и в то же момент меня расстроила эта мысль. Пауль мой друг, я хотела открыто говорить с ним обо всём, что пережила. Но параграф 1 в «Руководстве в обращении с немагическими гражданами» приказывал под угрозой пожизненного пребывания в Хаебраме, что я должна молчать обо всех деталях, которые касались Объединённого Магического Союза.
– Знаете, на самом деле я очень рад, что в конце концов не смог попасть на этот курс. Я счастлив в Грюнтале. Современные средства массовой информации идеальный для меня курс обучения. Я лажу хорошо с профессорами, и с нашей компанией тоже всё в порядке. Единственное что меня беспокоит, это то, что я вижу вас так редко, а сообщения вы видимо не любите писать и в других местах в интернете вас тоже не встретишь.
– Ну, наш универ не так современно оборудован, и нам приходится постоянно прорабатывать административные инструкции и законы, времени не остаётся, – объяснила Лиана, процитировав таким образом почти слово в слово из «Руководства в обращении с немагическими гражданами».
– Тем сильнее я радуюсь, когда мы наконец снова встречаемся. Как дела у Ширли? Она всё ещё такая же капризуля? – Пауль рассмеялся.
– Ты её не узнаешь, никакого яркого макияжа, никаких каблуков, никаких мини-платьев, – сказала я с улыбкой. – Она стала по-настоящему нормальной.
– Место большой капризули она уступила парочке других девчонок, – сказала Лиана.
– Удивительно. Не ожидал от неё такого, – сказал Пауль.
– Да, теперь мы стали по-настоящему хорошими друзьями, – усмехнулась я.
– Так же, как я и Фредди. – Палуь улыбнулся, и я узнала эту улыбку, потому что несколько месяцев назад он ещё улыбался так нам.
– Фредди? – спросила Лиана. Я видела по выражению её лица, что она тоже это заметила.
– Да, Фредди и Лион. С ними я основал компанию.
– Ах да, ты упоминал об этом в своих электронных письмах, – вспомнила я.
– Фредди тебе понравился бы. Он невероятно деятельный. Рядом с ним я всегда кажусь себе лентяем. На днях он сдал свою курсовую за две недели до назначенного срока.
– Правда? – сказала я, стараясь придать лицу воодушевлённое выражение. Лучшими друзьями Пауля были всегда Лиана и я, а не этот Фредди и не Леон.
– Да, Леон же полная ему противоположность. Он ужасно ленивый. В его комнате выглядит как ... ах, это невозможно описать. Я называю это хаосом, хотя этот термин не очень подходит. Но этот человек гений. У него для любого момента всегда есть подходящая идея.
Недавно у нас был семинар об основах экономики и организации производства и Фредди действительно начал объяснять профессору, как правильно нужно оценивать факторы производства в балансе, чтобы держать низкими налоговые сборы. – Пауль рассмеялся, но я не поняла шутку. Я посмотрела в сторону Лианы, которая поджала губы. Мне хотелось рассказать что-нибудь о моей повседневной жизни, о сумасшедшем чувстве, когда мчишься по воздуху на драконе или какое опьяняющее ощущение тебя охватывает, когда тебе подчиняется вода, об огненном питоне или фейском пении профессора Хенгстенберг.
Я с трудом улыбалась, в то время как Пауль рассказывал одну историю за другой. Но чем дольше мы сидели вместе, тем больше становилось ясно, что наша дружба изменилась. Общей повседневной жизни, которая в прошлом, была основой для нашей дружбы, больше не существовало. События и опыт, которые не могли быть более разными, формировали теперь наши жизни. Наши судьбы разошлись, и осознание этого причиняло боль.
Когда Пауль и Лиана вечером ушли, мне было грустно. Основа дружбы – это честность и доверие. Я ещё сама хорошо помнила, как летом меня изматывала ложь Лианы, а сейчас моя собственная скрытность, потому что не говорила Лиане то, что, по моему мнению, она должна была знать. Но мне нельзя быть честной с Паулем, в противном случае меня ждёт вечное проклятие. Теперь, размышляя над этим, мне стало ясно, что магическое сообщество не запрещает дружбы с немагическими гражданами, но лишает её основ и таким образом приговаривает к краху.
Рождество принесло с собой ещё больше снега. Сверкая, он засыпал сад, тротуары, спрятал все края и углы под мягкими сугробами. Я весь день прокапывала дорожки через сад, не используя в помощь огненное или ветреное заклинания, хотя перед лицом кучи снега, у меня несколько раз появлялось искушение. Но я хотела выложиться по полной.
Не потому, что хотела избавиться от образов в голове. Нет, я не жалела о том, что узнала. Но тот момент, когда мои родители ушли, причинял такую боль, как будто это случилось только что. Я хотела избавиться от боли и не только от неё, так же от страха перед Морлемами и от гнева на магическое сообщество, которое запрещало мне отношения с Адамом и дружбу с Паулем. Меня так же мучила ещё более сильная боль. Тот момент, когда Адам четыре года назад бросил меня, совершенно меня уничтожил.
Я пыхтела, когда откапывала тротуар, но прикладываемые мной усилия не принесли никакой пользы. Боль осталась, а также дискомфорт, я знала, что пришло время поговорить. Я много дней избегала бабушку, утверждала, что сильно устала, чтобы отсрочить неизбежное. Когда темнота уже легла на пустые сады и загорелись рождественские огни в окнах и передних двориках, я убрала лопату в сарай и тяжело ступая, зашла в дом.
Во мне всё восставало. Она моя единственная, оставшаяся в живых родственница. Она вырастила меня с любовью. И я тоже люблю её, но знание того, что она лишила меня воспоминаний, омрачало эту любовь. Я прошла в ателье, где бабушка уже сидела в кресле и смотрела в огонь. Рождественская ёлка светилась тысячью огнями, а маленький стол был накрыт хорошим фарфором. Когда я зашла в комнату, она повернулась ко мне и какое-то время разглядывала моё лицо. Нет, всё кричало во мне. Я не хочу всё разрушить.
– Ты в порядке? – спросила бабушка. Я стиснула зубы, так что заскрипела челюсть.
– Нет, – прошептала я. Я не смогла соврать, хотя очень хотела. Мы посмотрели друг на друга, при этом я лихорадочно обдумывала, как мне вести этот разговор, не выпуская наружу гнев, который бушевал во мне. Гнев только все испортит.
– Давай не будем ссориться в рождественский вечер! – сказала бабушка, как будто в очередной раз догадалась, что со мной происходит.
Ах, вот как! Благополучие под елкой! Эта мысль заманчиво мельтешила в моей голове. Почему бы и нет? Ссора не лучший способ решить проблему. Может, когда я наконец успокоюсь, мы сможем спокойно обсудить сложившуюся ситуацию. Я села в кресло напротив бабушки, и она налила мне кофе.
Сидя у огня, в теплом свете свечей, окутанная вкусным запахом предстоящего застолья и рассматривая подарки, я наслаждалась моментом.
Мне удалось подавить клокочущую ярость внутри и позволить себе этот мирный перерыв.
Я взяла плоский, голубой пакет, который получила от Пауля и разорвала бумагу.
Это оказалась рама, в которую было вставлено трехмерное изображение живописного побережья. Оно казалось таким реальным, что я потрогала поверхность пальцем, чтобы проверить, не окунется ли мой палец в лазурную воду.
– Впечатляет, посмотри-ка! – сказала я бабушке и дала ей раму.
– Красиво!
Она также осторожно потрогала картину.
– Это коммерческая идея Пауля, – объяснила я, прочитав небольшую карточку, висящую на подарочном бантике. – Фотографии с камеры можно отправлять прямо в рамку.
Я зачарованно взглянула на картину. Интересно, как бы выглядела панорама гор?
– Знаешь, что это мне напоминает? – вздохнула бабушка.
– О том, что тебе летом нужно поехать в отпуск на море? – предложила я.
– Нет, – рассмеялась она.
– Это напоминает мне любимое место Катарины. Твоей матери нравилось море, и она каждое лето брала с собой твоего отца, а потом и вас детей на крошечный островок в Средиземном море. Он называется Килеандрос, красивый, необитаемый кусочек земли перед греческим побережьем, который с помощью заклинания остаётся скрытым от магов и немагов.
Скорее всего ты ещё его знаешь. Попытайся вспомнить! – Я начала копаться в воспоминаниях и действительно в подсознание что-то смутно всплыло. На ум пришло заклинание.
– Фрейю дамара ..., – начала я.
– ... хамин лорара, – закончила бабушка.
– Где находится этот остров? – спросила я. Бабушка взяла с полочки старую книгу, под названием «Атлас магического мира» и открыла её посередине. Я разглядывала побережье, на которое она указала своим пальцем.
