Текст книги "Хроника Акаши (СИ)"
Автор книги: Карола Лёвенштейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)
– Ничего. – Он говорил медленно, не проявляя никаких эмоций. – Всё в порядке. Что я могу для тебя сделать?
Моё сердце разлетелось на кусочки, а руки задрожали. Должно быть, он заметил, что в моём взгляде отразилась боль, потому что казалось одну секунду колеблется, но потом решительность снова взяла верх.
– Сделать для меня? – растерянно заикалась я, но мне удалось привести мысли в порядок. – Я хотела знать, почему ты избегаешь меня? Что случилось с тех пор, как мы виделись в последний раз? Тебе было достаточно одного месяца, чтобы всё забыть? – Решительно я смотрела на Адама. Его взгляд на одно мгновение смягчился, но голос остался холодным.
– Я ничего не забыл, ни на одну секунду. Просто нельзя, чтобы это продолжалось. Пойми, наконец! – Его глаза сверкали, подчёркивая слова. – Мне очень жаль, что всё зашло так далеко. Это моя вина, я беру ответственность на себя. Но нам нужно прекратить, прежде чем всё станет ещё более болезненным. Я сражался с Морлемами. Они становятся всё более жестокими. С ними уже давно пора покончить. Я нужен Чёрной гвардии в этой борьбе, потому что здесь речь идёт о твоей защите.
– И что со мной может случиться? – сердито ответила я.
– Ты представления не имеешь, какая опасность тебя окружает. – Он наполовину отвернулся от меня.
– А ты имеешь? – ответила я упрямо. Лицо Адама помрачнело, он выпрямился.
– Да, я сражаюсь уже в течение многих лет, и поверь мне, ты бы не захотела увидеть то, что пережил я. – Он перешёл на крик, и я поняла, что в настоящее время нет никакого способа подступится к нему. Адам отдалился от меня дальше, чем когда-либо, и единственное, что меня ещё поддерживало, это мой гнев.
– Я сама могу позаботиться о себе! – сердито крикнула я и вышла из комнаты, не оглядываясь назад. На глаза навернулись слёзы. Он принял решение, а я ничего не могла сделать, кроме как смирится с ним.
Пение феи
– Есть новости? – спросила Лиана, когда мы одним туманным утром в конце ноября, сидели за завтраком. Она поймала одного скрипыша, который хотел спрыгнуть со стола.
– Сибиллы обещают безоблачные выходные с розовым звездопадом, – ответила я, опустив «Хронику Короны».
– Значит, наверняка будет дождь.
Лиана разломила скрипыша.
– Ерунда, Сибиллы окажутся правы. Я так рад, никогда не видел розовый звездопад, – прошептал Лоренц с зачарованным взглядом.
– Есть еще какие-нибудь, более серьезные новости? – спросила Лиана.
– Да, широко рекламируется пиар-акция сенатора Балтазара в Теннебоде. Они рассказывают об этом уже несколько дней, – сказала я, жуя.
– А ты будешь звездой в шоу летающих драконов.
Лоренц восторженно захлопал в ладоши.
– Я наблюдал за вами вчера во время тренировки. Так элегантно как ты, не летает никто, а ваши наряды просто потрясли меня.
Лоренц замурлыкал. Я хотела возразить, что мне совсем не нравились обтягивающие, ярко-оранжевые костюмы, как вдруг в этот момент в зал вошел Адам. Он небрежно прошелся по комнате, поприветствовал нас кивком головы и занял место рядом с Джореном, парнем из седьмого семестра. От его вида захватывало дух, впрочем, как всегда, и как всегда он вел себя абсолютно без всяких эмоций, как робот. Мое сердце тут же кольнуло, и на мгновение перехватило дыхание, прежде чем я нашла в себе силы отвернуться.
Как летом, я не могла забыть Адама, так и за прошедшие недели мне не удалось смириться с его решением. Я любила его, мое чувство было настолько честным и сильным, что я не могла просто взять и отключить его. Как он себе это представляет?
Мои чувства ведь не выключатель, которым щёлкнув, их можно просто отключить. Может быть, было бы легче, если бы я знала, что не нравлюсь ему. Но знать, что он меня любит и всё же отказался от меня, было так болезненно, как прыжок в бассейн с осколками стекла. Мне было ясно, что продолжать надеяться глупо, но из живота не уходило тёплое покалывание, которое каждый раз охватывало меня, когда Адам находился поблизости.
Не было логического объяснения тому, что я никак не могла избавиться от чувства, что мы должны быть вместе. Я уже начала сомневаться в себе, потому что мне никак не удавалось отпустить его. Так как в конечном счёте речь шла именно об этом: я должна окончательно похоронить надежду на счастливый конец. Но каждая клеточка моего тела тосковала по Адаму.
Насколько это было возможно, он облегчал нам эту задачу. Мы виделись редко, потому что он избегал меня. Вечера он проводил на встречах Чёрной гвардии, боевой подготовки или в своей комнате, а на тех немногих лекциях, которые посещал, сидел настолько далеко, как только мог. Я была рада этому, потому что его постоянная, вежливая отчуждённость сначала сильно меня злила.
Между тем гнев сменила глубокая печаль. Я всё время балансировала на краю чёрной дыры, иногда чувствовала себя немного лучше, иногда хуже. Чтобы не сорваться, я завалила себя работой. Я впитывала в себя всё, что только могла узнать о магическом мире. Даже толстые тома я наконец-то вытащила и начала читать.
Подходило всё, что могло отвлечь. Глубоко внутри я знала, что на самом деле ищу выход из данной ситуации, параграф, какую-нибудь лазейку, какое-нибудь решение. Хоть что-то. Утром я была первой, кто с удостоверением личности в руке ждал, когда палаты сенаторов откроют двери в аудитории точно в 7:30, а вечером последней, кто, шатаясь от усталости после тренировки с драконами, падал в кровать.
В отличие от школы, учиться здесь было намного проще. Практика в теории о воде не доставляла мне проблем, а профессору Пфафф я нравилась из-за удивительного прогресса, который достигла на его уроках. Мне быстро удалось переместить воду только с помощью мыслей. Даже когда одним вечером, во время лётной тренировки я упала со спины Пикуса в реку Акканки, мне удалось спасти себя от шёлковых ныряльщиков с помощью водоворота. Этот летающий вид пираний сжирал всё, что только содержало в себе каплю крови.
Лекции профессора Шёнхубер однако по-прежнему разочаровывали. Она говорила исключительно о теоретических явлениях погоды. Единственное, что было эффектным, это её куполовидная аудитория, в которую мы попадали через дверь под номером 998. По слухам, она находился на острове в Атлантике, предлагая оптимальные условия для наблюдений за потоками ветра. Но самыми лучшими были и оставались ежедневные уроки о магической фауне и флоре у Грегора Кёниг, который с остроумием и юмором терпеливо рассказывал о всех животных и видах растений, которые можно было встретить в Акканке.
В то время, как остальные после занятий быстро поднимались в Тенненбоде, я оставалась в Акканке, если конечно мне позволяли моё плотное расписание и множество практических упражнений, которые нам нужно было выполнить. Я помогала Грегору Кёниг выгребать навоз из драконьих стоил или подготовить всё к его урокам. Ариэль и его партнёрша Аврора наслаждались, когда я чесала их зелёную чешую и приносила угощения.
Я использовала любою возможность, чтобы полетать на драконах. Это всё ещё было пьянящим чувством, мчаться по воздуху, как пушечное ядро. Напротив, я пристрастилась к скорости драконов и с нетерпением ждала мои первые, собственные попытки полёта в следующем году.
– Ты продвинулась в вопросе с Парэлсусом? – спросила Лиана и налила себе чая. Я посмотрела на неё.
– Нет, я больше не встречалась с ним, – ответила я. – Если бы я знала, что для этого лётного шоу должна буду тренироваться каждый вечер, то возможно отказалась бы.
– Никогда в жизни не отказалась бы, дорогуша, – улыбнулся Лоренц. – Да ты просто совершенно влюбилась в этих монстров. Я точно видел, что ты подписалась на «Мир драконов».
– Ладно! – призналась я и улыбнулась.
– Чего именно ты хочешь от Парэлсуса? – спросил Лоренц.
– Ты знаешь о моих родителях? – ответила я.
– Конечно, ведь в то время это было больше дело. Патриций выходит замуж за плебея, нарушает клятву и становится изгоем общества, потому что публично борется против исключения из Отъединённого Магического Союза, следует многолетний судебный спор, и незадолго до того, как в силу должна вступить высшая мера наказания, она, её муж и их двое детей погибают в авиакатастрофе. Просто великая драма!
– Спасибо за краткий обзор. Вообще-то, ты ведь, как правило, тактичен, – констатировала Лиана, критично разглядывая моё кающееся лицо.
– О, прости! – поспешил сказать Лоренц, когда заметил.
– Без проблем, думаю, я с этим справилась. В любом случае я почти не помню моих родителей, – объяснила я. – Моя мама оставила мне письмо, своего рода прощальное письмо, которое я получила только на мой восемнадцатый день рождения. В нём она пишет, что если у меня ещё есть вопросы, которые остались без ответов, то я должна обратиться к Парэлсусу.
– И какие у тебя вопросы? – Лоренц смотрел на меня, ожидая ответа.
– Ну, это ведь ясно как день! Зачем моей маме писать прощальное письмо, если она якобы, просто хотела провести короткий отпуск у своих друзей в Лондоне. Видимо она знала, что не вернётся, но моя бабушка ничего не хочет об этом слышать. Напротив, она говорит, чтобы я держалась от Парэлсуса подальше.
– Ничего себе! – Лицо Лоренца от волнения застыло. – Ты имеешь в виду, что твою мать убили? – Из его уст слова, которые я пока что ещё не говорила вслух, а только думала, прозвучали жестоко.
Я колебалась, прежде чем медленно ответить:
– Именно так я и думаю. Но не только это кажется мне странным. Кто-то стёр часть моих воспоминаний, а когда меня принимали в Объединённый Магический Союз на торжественной церемонии в палате сенаторов, сенатор рекомендовал мне не идти по стопам мамы. Между тем я уже знаю, что он имел в виду. Он боялся, что я стану следующим мятежником.
– Скверно! – Лоренц судорожно вдохнул.
– Да, я тоже так считаю. Я всегда думала, что знаю всё о моих родителях, но теперь понимаю, что на самом деле знаю только то, что рассказывала бабушка, а это кажется не особо много.
– Убийство, которое кто-то хочет скрыть. Нам нужно обязательно разоблачить это преступление. – Голос Лоренца звучал воодушевлённо.
– Ну, я не хочу втягивать вас в это дело. Там, где убийство, там найдёшь и убийцу, и даже если оно случилось уже несколько лет назад, скорее всего это всё ещё опасно.
– Ерунда, мне нравится опасность. – Лоренц потянулся. – В детстве я поглощал романы о Шерлоке Холмсе, ты можешь на меня рассчитывать, – сказал он решительно. Лиана молча слушала наш разговор. Лорец нетерпеливо посмотрел на неё.
– Я не знаю, – нерешительно сказала она. – Это звучит немного жутко. Когда я спросила родителей о Парэлсусе, они сказали, чтобы я оставила прошлое в покое, как будто знали, что ты в какой-то момент начнёшь его искать.
– Из этого я делаю вывод, что твои родители тоже вовлечены в сокрытие тёмной тайны. – Лоренц наморщил нос и задумчиво нахмурился.
– Давай заканчивай с этим вздором! – сердито ответила Лиана, вскакивая на ноги. При этом она опрокинула чашку с травяным чаем, который дымясь, растёкся по столу.
– Лиана, не будь занудой, я думал, ты станешь моим Ватсоном, – крикнул Лоренц ей в след, но она уже исчезла. – Что с ней сегодня случилось? – спросил он удивлённо. – Заболела голова?
– Нет, Лиана боится. Её родители несомненно сказали ей, чтобы она держалась подальше от этой истории. – Я достаточно хорошо знала родителей Лианы, чтобы знать, что они дрожали над своим единственным ребёнком, как наседка над яйцами. Лоренц понимающе кивнул, а Ширли, которая как всегда сидела за столом, не принимая участия в разговоре, тоже кивнула.
Я решила использовать оставшееся время до следующей лекции, чтобы ещё раз заглянуть в медиатеку и найти Парэлсуса. Лоренц напомнил мне об этом вопросе, из-за Адама и множества работы, я совсем забросила это дело.
Медленно я прошла по тёмным коридорам и по множеству ступенек спустилась вниз, в его царство. После ознакомления, я больше не заходила в медиатку. Теперь, когда стояла здесь внизу, я внезапно пожалела о том, что не позаботилась о Парэлсусе раньше. Как только я могла позволить себе настолько отвлечься? Угрюмо и тяжело дыша, я пошла быстрее. Дверь была открыта, и я зашла в высокую залу. Почти все скамейки были пусты, потому что большинство студентов сидели на лекциях. Я прошла мимо рядов и обойдя вокруг МУП, попала в заднюю часть.
Высокие полки, казалось, тянутся в комнате со сводчатым потолком бесконечно, и я продвигалась всё дальше, в поисках седой шевелюры Парэлсуса. Разочарованно я достигла конца медиатеки. Здесь находилась ещё только маленькая, деревянная дверь, которая, однако, была заперта.
Я просто постучала в неё. В конце концов, Парэлсус ведь должен находится где-то здесь. Я уже развернулась, собираясь уйти, как тихо скрепя, маленькая дверь открылась.
Появилась голова Парэлсуса, а его лицо, когда он меня увидел, засияло.
– Ах, Сельма, заходи! – сказал он, как будто ждал меня. Я удивлённо последовала за ним в большой рабочий кабинет, который был набит книжными полками. Посередине комнаты, рядом с креслом и двумя диванами, стоял совершенно переполненный письменный стол, заваленный стопками бумаг и книг.
За рабочим кабинетом следовала ещё одна комната. Прежде чем Парэлсус смог закрыть дверь, я увидела кровать, скрытую за другими стопками книг. Он жил как крот в глубокой темноте Тенненбоде. Просто ужасно. Парэлсус указал на свободное кресло, а сам сел рядом с письменным столом в потёртое. Я выжидательно смотрела на него, но он рассеянно уставился на свои руки, беспокойно сцепив пальцы.
– Я хотела поговорить с вами, – начала я. Он с любопытством посмотрел на меня, и я замолчала.
О чем спросить его, как начать?
– Моя мама послала меня к вам, – в конце концов сказала я.
Это было единственным, что связывало нас. Парэлсус удивленно выпучил глаза.
– Она послала тебя? – с недоверием повторил он.
– Да, именно так, – подтвердила я. – Не напрямую, а в письме. Я должна обратиться к вам, если у меня возникнут вопросы, – заикаясь, спросила я.
– Ясно. – Парэлсус облегченно выдохнул. – И что это за вопросы, на которые согласно твоей матери, я могу ответить.
– Расскажите мне о маме! – попросила я. – Есть столько всего, чего я о ней не знаю и не понимаю.
Парэлсус кивнул. Я не хотела сразу говорить ему о своих подозрениях, что смерть моей матери не была несчастным случаем.
– Твоя мать хорошо знала Жоржетту, я понимаю, почему она послала тебя ко мне. Знаешь, я не просто знал твою маму, мы были дружны. Тебе наверняка известно, что Катерина еще во время учебы в Теннебоде была одержима мыслью изменить определенное общественное правило. Это задача влияла на всю ее жизнь и на все, что она делала.
– Да, бабушка рассказывала.
Я кивнула, услышав эти слова, и надеялась, что сейчас откроется то, чего я еще не знаю.
– Жоржетта конечно же не старалась посвятить тебя в детали.
Он улыбнулся.
– Наверное, поэтому ты сидишь здесь, в этом я согласен с Катериной. Ты имеешь право узнать историю целиком, а не только сокращенную версию.
Парэлсус облокотился на стол и сложил руки. Я усердно кивнула, потому что хотела, чтобы он продолжил рассказ.
– Причиной стало то, что Катерина безумно влюбилась в твоего отца и не хотела соглашаться с тем, что после окончания учебы не сможет быть вместе с ним. Она всеми средствами боролась, чтобы что-то изменить. Ее внезапная смерть повергла меня в шок.
Парэлсус смущенно опустил взгляд и некоторое время, не отрываясь смотрел на руки.
– Я долго не мог смириться с этим. Знаешь, я искал твою маму долгие годы. Все считали меня сумасшедшим.
Я насторожилась. Значит я не единственная, у кого были опасные подозрения. Я глубоко вдохнула, но так и не решилась спросить о том, что действительно хотела знать.
Я еще недостаточно хорошо знала Парэлсуса, чтобы доверять ему.
– В чем конкретно вы ее поддерживали? – спросила я вместо этого. – Я бы хотела получше ознакомиться с ее идеями. О времени, проведенном ею в Тенненбоде и о планах, изменить общество, я действительно знаю не особо много, – сказала я.
– Я так и думал. Жоржетта хочет оставить прошлое в прошлом, но это хорошо, что у тебя есть интерес. Идеи Катерины не должны исчезнуть.
– Точнее говоря, я не просто хочу ознакомиться с ее идеями, а хочу продолжить их.
Я поведала ему о своем решении, принятом еще летом, и сейчас, когда произнесла его вслух, оно показалось мне тем решением, которое я искала. Подозревала ли мама, что я попаду в такую же ситуацию, как она? Парэлсус оказался вовсе не в восторге, как я думала.
Он встал и начал нервно ходить по комнате взад-вперед. Я следила за ним взглядом, пока он наконец не остановился перед полотном, на котором бледными красками был изображен пейзаж.
– Катерина был мечтательницей, и, наверное, именно это стоило ей жизни. Меня всегда называли сторонником теории заговора, но я по-прежнему уверен в том, что ее кто-то убил. Это был не несчастный случай. Они все посчитали меня безумцем, когда я захотел провести расследование.
Его хриплый голос стал еще громче, а впалые щеки покраснели от злости.
– Палата сенаторов и Черная гвардия прекратили расследование и передали дело как несчастный случай в архив.
– Они называли меня мародером, из-за того, что я не даю покоя мертвым. И это при том, что обломки самолета даже не были найдены.
Парэлсус устало опустился в кресло. Я уставилась на него.
– Я не знала, что не было обломков, – пробормотала я, с трудом сохраняя самообладание.
– Нет, их не было. Был старт, но не было посадки на месте назначения. Что произошло между взлетом и посадкой до сих пор никто не знает, да и не хочет знать. Неугодные люди исчезли, так всё и должно остаться, – ругался Парэлсус.
– Значит, есть возможность того, что они еще живы,– крикнула я. Парэлсус посмотрел на меня, раздумывая как бы получше подобрать слова.
– Спокойно Сельма, я этого не говорил. Я не верю, что твои родители погибли в результате несчастного случая, но не отваживаюсь утверждать, что они еще живы. Твоя мама подвергла себя опасности, вследствие чего, наверное, и погибла. Если ты хочешь пойти тем же путем, то должна понимать, что рискуешь жизнью.
Парэлсус понизил голос до ледяного шепота, ему почти удалось испугать меня. Я вырвалась из хватки этого чувства и дипломатически улыбнулась.
– Но моя мама ведь не хотела устраивать революцию, – сказала я.
– Верно, но, если бы ее требования удовлетворили, это означало бы, что плебеи и патриции уравнялись в правах, и именно это стало бы революцией. Думаешь, почему я сижу здесь в подвале, а Нёлль получил должность профессора, хотя у него интеллект на уровне аскетичной лианы.
Я улыбнулась при этих словах. По крайней мере, я не единственная, кому не нравится профессор Нёлль.
Парэлсус в ярости скрежетал зубами.
– Это не смешно, Сельма. Это грустно. Я плебей и должен радоваться, что получил работу в медиатеке, хотя я способен на гораздо большее. А Нёлль, этот недалекий неудачник, может изображать из себя профессора только потому, что его семья происходит из патрициев, и отец достал ему это место. Даже профессор Эспендорм не в восторге от него, но что она может сделать? Против системы не пойдешь.
Патриции занимают все важные посты, уже на протяжении тысячелетий. Они обладают властью в магическом мире и хотят сохранить ее. Демократия, в которой мы живем, не более чем кукольный театр. Успокоительное для масс. Важна только кровь, которая течет в жилах, больше ничего.
Это был скандал, когда твоя мать, дочь из старой семьи, хотела устранить собственную власть, не починилась послушно и не вышла замуж за сына из хорошей семьи. Патриции и плебеи не женятся друг на друге в Магическом Союзе. Ты не найдёшь ни одного сенатора, который осуществил бы эту церемонию. Брак в Соединённом Магическом Союзе считается нерушимым учреждением.
Гражданских браков не существует, а также разводов, брак неприкосновенен до самой смерти. Чтобы обойти эту проблему, Катерина пошла в загс немагических граждан и там вышла замуж за Тони Каспари. Это был вызов старикам. Невероятный скандал. «Хроника короны» много дней ни о чём другом не писала. Они должны были сделать её плебеем, другого способа просто на существовало. – Парэлсус сидел, погрузившись в воспоминания в своём коричневом, кожаном кресле.
– Понимаю, – сказала я задумчиво, когда молчание затянулось. – Если я сейчас попытаюсь изменить это правило, то можно сказать испорчу властям всю кашу.
– Именно, а они не хотят, чтобы им испортили их кашу. Но теперь ты плебей. На тебя в любом случае больше никто не обращает внимания. Твой голос в этом обществе не имеет никакого веса. Ни одна газета не напечатает то, что ты скажешь, а те, кто у власти не будут тебя слушать. У твоей матери, когда она начинала, было, по сравнению с тобой, преимущество.
– Почему тогда мне вообще позволили учиться? – удивленно спросила я.
– Властям нужна рабочая сила. Это всегда пожалуйста. Но тебе нельзя выбирать примуса и сенаторов. Выборы – это привилегия патрициев, чтобы обеспечить себе власть.
– Почему все содействуют этому?
Я начала понимать злость Парэлсуса.
– По привычке! – вздохнул он. – Кроме того, патриции заботятся о том, чтобы всем было хорошо.
Плебеи получают хорошую зарплату и имеют свободный доступ к соревнованиям драконов, а это поистине народный спорт. Пока все довольны, никто не протестует. Все настолько привыкли к несправедливости, что даже не замечают ее.
– Я заметила, и хочу изменить это, – решительно сказала я.
– Не то чтобы я против, но почему ты этого хочешь? Это борьба со стоголовым драконом, никаких перспектив.
Парэлсус откинулся назад и скрестил руки на своем худом теле. Я не знала, могу ли полностью доверять ему, чтобы рассказать о причине моей решительности. С другой стороны, он мог бы стать хорошей поддержкой, а помогать он мне будет только в том случае, если будет уверен, что я серьезно собираюсь достичь поставленной цели. Я решила открыть часть правды.
– Я хочу выяснить все насчёт исчезновения моих родителей и довести идеи Катерины до конца. Не хочу, чтобы её смерть была напрасной.
То, что я тем самым легализую свои отношения с Адамом, я пока оставила при себе.
– Хочешь найти убийцу матери? – крикнул Парэлсус. Испугавшись такой неожиданной реакции, я отпрянула назад. – Думаешь это так просто? Тогда можешь сразу спросить Сибилл.
Он рассерженно уставился на меня.
– Как ты думаешь, чем я занимался все последние годы?
– Вы пытались найти убийцу мамы? – прошептала я. Вдруг я почувствовала некую связь с Парэлсусом. На этом свете был еще кто-то, кому была не безразлична судьба моей матери, и кто прилагал усилия, чтобы раскрыть тайну ее исчезновения.
– Конечно! – выкрикнул Парэлсус.
– Может, найдем его вместе. У меня есть время.
Я смотрела на него твердо и спокойно.
– Ммм! – он угрюмо посмотрел на меня. – Я подумаю над этим.
– Расскажите мне больше о маме! – попросила я. – Что она предпринимала, чтобы изменить это правило?
– Я расскажу тебе всё, что знаю, но не сейчас и не сегодня. Следующая лекция начинается через несколько минут, и никому не нужно знать, что мы копаемся в прошлом.
– Даже моим братьям по оружию?
– У тебя есть братья по оружию? – Пaрэлсус нахмурился. Я кивнула. – Будь осторожна, кому доверяешь! Приходи в следующую среду в восемь часов сюда, тогда я расскажу всё, что знаю, а теперь иди! – Парэлсус быстро встал и вытолкал меня из комнаты, прежде чем я смогла что-то возразить.
Медленно и погрузившись в мысли, я вышла из пустой медиатеки. Моя мать была права, Парэлсус много чего знал, точно намного больше, чем рассказал мне. Я хотела знать, что он выяснил во время своего расследования. Действительно ли существовал шанс, что мои родители ещё живы? Эта мысль совсем сбила меня с толку. Как в трансе я поднималась по множеству ступенек наверх.
Огромный холл был пустым. Я опаздывала, но это того стоило. Я узнала столько много вещей, как уже давно не доводилось. Окрылённая и взволнованная, я вытащила удостоверение и прошла через дверь номер 334. А когда в миниатюрном амфитеатре под безоблачным небом опустилась на сиденье между Лоренцом и Лианой, лекция о магической теории уже началась.
С удивлением я поняла, что профессор присутствовала сегодня лично, до сих пор лекции читал один из её ассистентов. Тишина, давящая на комнату, показалась мне странной. Когда я посмотрела вперёд, мне стала ясна причина. Перед нами стояла сногсшибательно-прекрасная женщина, которая как раз свободным движением писала своё имя на каменной стене.
– Профессор Дарья Хенгстенберг, – прочитала я.
– Ну и как? – нетерпеливо прошептал Лоренц, в то время как профессор Хенгстенберг записывала на доске, где мы можем найти документацию к её лекциям в МУП. – Нашла ответы на свои вопросы?
– Ещё как, – прошептала я в ответ. – Парэлсус тоже уверен в том, что исчезновение моих родителей не было несчастным случаем. Он сказал, что останки самолёта никогда не были найдены. Может быть мои родители ещё живы.
– Он так сказал? – Лоренц оценивающе смотрел на меня.
– Нет, – призналась я. – Но это ведь возможно.
– Не увлекайся сильно этой идеей! – попросил он серьёзно, и я кивнула. То, что шанс был минимальным, увидеть моих родителей живыми, я и сама знала.
– Что ещё? – выспрашивал он дальше. Лиана укоризненно посмотрела на нас.
– Он хочет рассказать мне о борьбе мамы, – прошептала я.
– Какой борьбе? – Лоренц смотрел на меня, распахнув глаза.
– Моя мама хотела добиться разрешение отношений между плебеями и патрициями, – прошептала я.
– Этого я не знал. – Лоренц задумчиво свернул губы в трубочку.
– Не хочу, чтобы её смерть была напрасной, поэтому продолжу её борьбу, – ответила я.
– Ничего себе, ты что своего рода Жанна д’Арк что ли? – Лоренц смотрел на меня с восхищением.
– Не преувеличивай, кроме того, я не собираюсь преждевременно умирать, – успокоила я его. О, как же он ошибается, я делала это только для себя, для моего собственного счастья с Адамом, сидящего далеко от меня и равнодушно смотрящего вперёд, как будто меня вовсе не существовало в этом мире. Прежде чем я смогла ещё больше развеять иллюзии Лоренца о моём героизме, профессор Хенгстенберг элегантно повернулась к нам на своих длинных ногах, её длинные до бёдер, каштановые волосы мягко взметнулись вокруг стройного стана.
Её черты лица были тонкими, и она дружелюбно смотрела на нас своими зелёными глазами. Взгляды парней, как загипнотизированные, остановились на ней. Я услышала, как Флавиус и его друзья позади меня влюблено вздохнули, когда профессор Хенгстенберг открыла свои красные губы, чтобы начать лекцию.
– В этом семестре я ознакомлю вас с основами магического мира, которые для большинства из вас были до сих пор неизвестны. Особенно вы должны интенсивно заняться законодательными уставами, чтобы избежать пересечения границ. В Объединённом Магическом Союзе вы должны будете отвечать только за нарушение законов магического сообщества. Такие дела ведутся в индивидуальном суде, который возглавляет Теодор Дусс, сенатор по вопросам юстиции и социальных дел. – Казалось её окружает свет и мерцание, а голос звучит как песня, чьи аккорды мягко и меланхолично проносились по комнате.
Это было скорее пение, чем разговор и тут же я почувствовала, как мою голову наполнили образы фей в белых платьях, парящие над нежно-зелёными лугами и красиво хлопающие своими прозрачными крыльями. Я попыталась подавить видение и сосредоточилась на объективном содержании лекции профессора Хенгстенберг.
– За нарушения законов немагического общества вы должны будете держать ответ в немагических судах. Не считая юрисдикцию, которая базируется на разных правовых основах, магическое и немагическое сообщества тесно между собой связаны, хотя немагические граждане ничего об этом не знают. Мы поставляем природные ресурсы, товары и услуги, также наши финансовые рынки взаимосвязаны. – Несмотря на то, что я прилагала все усилия, моё сознание всё больше отключалось.
Я всё громче слышала звонкую трель фей, которая смешивалась с утончённым пением лекции профессора Хенгстенберг. Что происходит?
– Так как я в этой серии лекций могу охватить только основы, я рекомендую вам углубить ваши знания об экономических процессах в магическом Союзе ... – Я боролась против потери чувств и пыталась остаться в сознание, но это было безнадёжно. Видение окутало меня, как всегда сладкое, а поток образов свободно проносился через разум.
Сотни фей, со своими нежными крыльями, взлетели в фиолетовое небо и накручивали там круги между небольшими, прозрачными облачками. Болезненная тоска сжала сердце. Это была сладкая тоска, которая поглотила меня как пожар, и заставила моё сознание выпасть маленькими капельками дождя на землю, окрашенную красным цветом крови тысячи девушек. Меня затошнило, и я услышала собственные рвотные позывы. Когда я с трудом открыла глаза, я увидела, что сижу в вестибюле на полу. Лиана стояла передо мной, а рядом на коленях сидел Адам и испуганно на меня смотрел. Я сосредоточилась на маленькой морщинке на его лбу и сделала глубокий вдох.
– Сельма, что случилось? Ты в порядке? – спросила он в панике. О хорошо, значит, он снова разговаривает со мной. Я оглушено кивнула и глянула в сторону Лианы, которая трезво на меня смотрела. Теперь мне конечно стало ясно, что случилось. Профессор Хенгстенберг вещала как раз на моей волне.
– Скажи ему! – потребовала Лиана. – Прежде чем он совсем сойдёт с ума!
Лицо Адама покраснело, холодная маска последних недель, отчуждённая сдержанность, которой он мучил меня, исчезли. Казалось, из него внезапно вырвался весь гнев.
– О чём ты должна мне рассказать, что только что с тобой случилось? Я испугался до смерти. Ты хоть имеешь представление, как сильно я уже и так о тебе беспокоюсь. Над тобой постоянно висит опасность, что Морлемы похитят тебя, и ты просто вот так, теряешь сознание. Я думал, что тебя отравили. – Адам вскочил и начал нервно ходить туда-сюда. Ничего себе, я, не веря своим глазам, смотрела на него.
Он беспокоится обо мне? Будет ли этого достаточно, чтобы изменить его мнение?
Скорее всего нет, уныло ответила я самой себе и попыталась встать.
– Меня не отравили. В остальном тебе должно быть всё равно, если со мной что-то случится, тогда, по крайней мере, это будет не твой виной, – сказала я, серьёзно смотря ему в глаза. Я пыталась оставаться твёрдой. Чёрт, этот голубой цвет глаз просто невероятен. Он манил меня, и мне хотелось просто сдаться, но напряжённый голос Адама сразу же вырвал меня из моих мечтаний.
– Однако мне не всё равно, и одно, ничего общего не имеет с другим. То, что мы не можем быть вместе, ещё не значит, что ты для меня ничего не значишь. Поэтому скажи, что только что произошло? – Он указал рукой на дверь под номером 334. Я решила сдаться.
