Текст книги "Звезда Комо (СИ)"
Автор книги: Карола Лёвенштейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 31 страниц)
– Давай подождём и узнаем, что выявили расследования, – заметила я. – Адмирал, без сомнения, останется объективным.
– Он-то останется, но я не уверен, вынесет ли судья объективное решение.
Адам на мгновение закрыл глаза, и я явно почувствовала напряжение, которое он испытывал. Мне хотелось сказать ему в этот момент что-нибудь утешительное. Но мы все знали ситуацию, никто не проявит милосердия к родителям Адама.
– Мы можем только ждать, – наконец сказала я.
– Знаю, – кивнул Адам. – Пойду ещё потренируюсь немного, – наконец сказал он, отказавшись от кофе, которое предложила ему бабушка.
– Сходи, – ответила я, не ожидая, что он попросит меня пойти вместе с ним.
Адам хотел посетить Таинственный сад и дать волю своему гневу. На данный момент так будет лучше всего. Я смотрела вслед Адаму, как он направлялся в Глиняный переулок. Затем пошла в свою комнату и вошла в Виннлу, чтобы выяснить, что там за угрожающая опасность, о которой моя бабушка предупредила госпожу Гонден.
Приговор
– Суд будет проводиться при закрытых дверях, – агрессивно сообщил мужчина с трёхдневной бородой и пирсингом в брови. Скорее всего, это предложение ему приходилось произносить сегодня слишком много раз.
– Но я давала свидетельство, а значит должна присутствовать на суде, – не раздумывая долго, возразила я. Так же, как и примерно двадцать других магов, которые с интересом ждали процесса Торрелов, мне удалось добраться до палаты сенаторов, преодолев защитное заклинание. Но, похоже, в этом было мало проку. Я не смогу пройти мимо охраны Ладислава Энде, в виде нескольких вооружённых до зубов мужчин, которые охраняли входные двери. По крайней мере, не привлекая большого внимания.
– В этом процессе свидетельство давали очень многие люди. Только членам семьи и прессе разрешено присутствовать на суде. Завтра вы сможете прочитать приговор в «Хронике Короны». А теперь, пожалуйста, покиньте территорию.
Мужчина мрачно смотрел на меня, и мне ничего другого не оставалось, как отойти в сторону. Я не была замужем за Адамом, а значит не принадлежала к семье Торрел. То, что наша свадьба должна была состояться через два дня, совершенно ничего не меняло.
Недовольная отказом, я отошла на несколько шагов и попыталась проникнуть в мысли Адама. Он и его братья находились теперь в зале суда. Сегодня был последний день судебного разбирательства, и ожидался приговор судьи, который решит судьбу родителей Адама.
Никто не имел ни малейшего представления, каким будет приговор.
Торрелы наняли несколько адвокатов, которые представили всевозможные доказательства того, что у Торрелов не было никакой подробной информации о поставщике.
Представители обвинения тоже всячески пытались доказать, что Торрелы были вполне осведомлены о том, что находились в деловом контакте с Бальтазаром и лишь из чистой жадности закрывали глаза на происходящее.
Так же быстро, как процесс был назначен, так же быстро он и закончился. Суд, под председательством Теодора Дюсса, даже не уделил двух недель, чтобы выслушать всех свидетелей. Моё свидетельство, а также некоторых других, было предъявлено лишь в письменном виде, чтобы сэкономить дополнительное время.
Я сделала несколько шагов в лес, чтобы лучше сосредоточиться и рассматривала палату сенаторов и толпу перед ней. Большинство из них, по-видимому, смирились с тем, что их не впустят. Они объединились в небольшие группы и разговаривали. В этот момент я заметила мужчину в костюме, который с решительным выражением лица шёл вдоль лесной дорожки к палате сенаторов. Я узнала его. Это был тот мужчина, которого я уже встречала на рыночной площади Шёнефельде. Видимо, в бюро по обслуживанию граждан в ратуше он получил не тот ответ, на который надеялся.
Примерно в десяти метрах от палаты сенаторов он внезапно остановился, и его лицо расслабилось. Он улыбнулся, развернулся на месте и пошёл по лесной дорожке назад. Сегодня ему тоже не повезло. Он снова не смог преодолеть защитное заклинание. Но, учитывая сосредоточенное военное присутствие перед входной дверью, сегодня у него в любом случае не было бы возможности войти в палату сенаторов.
Я снова сосредоточилась на своих заботах. Бабушка объяснила мне заклинание, которое использовала палата сенаторов, чтобы предотвращать отправление сообщений, пока человек находился внутри здания. Возможно, я смогу преодолеть барьер. Это было сложно, но всё-таки выполнимо.
Я села на пень и закрыла глаза. Сосредоточено вдыхая и выдыхая, я перестала обращать внимание на окружение и стоящих неподалёку и требующих впустить их людей.
Моё дыхание замедлилось, сердцебиение успокоилось. Сознанием я ощущала вещи вокруг меня и постепенно начала воспринимать окружение по-другому. Я почувствовала ветер в кронах деревьев, тёплую и мощную силу земли под ногами, энергию огня в мягких лучах солнца, которые, проходя через верхушки деревьев, падали на мою кожу. Я ощутила воду в растениях, гудение влаги в воздухе и тихий звон ручья неподалёку.
Затем я направила своё внимание вперёд, мимо пульсирующих теплом магов к палате сенаторов. Я попыталась перенести своё восприятие дальше, вовнутрь дома, к Адаму. Я неторопливо искала нашу прочную связь, которая должна провести меня через барьер.
Рядом со мной громко защебетала птица и на мгновение меня отвлекла.
Я разочарованно открыла глаза. Для духовного странника я была слишком рассеянной. Я восхищалась бабушкой, Седони и святыми девами за их терпение и спокойствие. Чтобы сосредоточиться, они могли проявить их при любых обстоятельствах, независимо от того, сколько суматохи было вокруг них.
Я повторила всю процедуру, снова сосредоточившись на дыхании и сердцебиении в поисках связи с Адамом. Если она была достаточно прочной, чтобы спасти нас из царства мёртвых, тогда я, пожалуй, смогу преодолеть и защитное заклинание палаты сенаторов. Я представила себе свой успех и внезапно почувствовала лёгкое покалывание в животе.
Я с облегчением глубоко вздохнула и, словно по канату, добралась до Адама. Внезапно всё пошло легко, и я неожиданно увидела то, что видел Адам, и услышала то, что слышал он.
Зал суда был заполнен. Я узнала отца Дорины, который, с белым париком на голове, возглавлял суд. Рядом с ним сидело в общей сложности ещё десять судей, которых я, однако, не знала. Напротив них, явно отмеченных тяготами судебного процесса, я узнала Тимею Торрел и её мужа, в сопровождении четырех адвокатов, из которых один как раз стоял впереди и выступал с заключительной речью.
Справа от родителей Адама, за ещё одни длинным столом, полным папок с бумагами, сидели представители Объединённого Магического Союза и слушали слова адвоката со скучающим выражением лица. Одни из них полистал в папке, а затем с интересом посмотрел на множество коробок, наполненных другими папками, которые обвинение выставило перед своим столом.
К счастью, теперь Адам обвёл взглядом ряды зрителей, и тогда даже у меня перехватило дыхание. Там сидели самые важные патриции Объединённого Магического Союза. Я узнала Ладислава Энде, его жену и дочь, Скару, некоторых сенаторов, включая Густава Джонсона, который следил за процессом с бесстрастным выражением лица.
В глубине зала я узнала профессора Эспендорм, профессора Нёлля, а рядом с ним Гюнтера Блюма и симпатичную белокурую женщину, которая скучающе смотрела на свою обувь. Утверждение, что только членам семьи разрешено присутствовать на суде, было отъявленной ложью.
Теперь Адам посмотрел направо, где сидели Рамон и Леннокс, глядя вперёд с бесстрастным выражением лица.
Потом он перевёл взгляд влево, и я узнала Торина.
Даже он пришёл, чтобы присутствовать на слушание. По его лицу я не смогла ничего прочесть. Он выглядел напряжённым, снова и снова проводя рукой по волосам, в то время как его глаза беспокойно бегали между аудиторией и столом судей.
Камера вспыхнула, и все посмотрели вперёд. Там стоял репортёр. Это мог быть только представитель «Хроники Короны». Он делал снимки, как Тимея Торрел и её муж сидят на скамье подсудимых.
Адам оцепенел, и я почувствовала, как внутри него вскипело напряжение.
– … и именно поэтому мы настаиваем на невиновности, – как раз закончил своё выступление адвокат Торрелов. Он был толстым мужчиной под шестьдесят, одетый в старомодный костюм и изо всех сил старался выглядеть внушительным. – Тимея Торрел и её муж никогда не знали, что за компанией Роглаз ООО скрывается Бальтазар, а также понятия не имели, что для изготовления стеклянных заготовок использовали рабский труд.
– Спасибо, – сказал Теодор Дусс. – Последнее слово за обвинением.
Он повернулся к столу, за которым сидели представители Объединённого Магического Союза. Один из мужчин встал. По сравнению с адвокатами противной стороны, это был молодой мужчина. Ему, наверное, не было и сорока. В его взгляде я увидела необычную решимость, когда он встал и вышел вперёд.
– Уважаемые дамы и господа, – быстро начал он. – После того, как мы подробно изложили все доказательства, для нас нет никаких сомнений в виновности обвиняемых. Тимея Торрел была в течение многих лет в тесном контакте с Хеландером Бальтазаром, что было детально доказано нашей стороной. Состоялись регулярные встречи, как это принято в этих кругах. Кажется маловероятным, что во время частых встреч ни разу не обсуждалась работа, – прокурор сделал несколько шагов к столу судей. – Напротив, регулярные денежные переводы свидетельствуют о том, что это была взятка, чтобы купить молчание.
– Это были деньги на предвыборную компанию, – внезапно закричала Тимея Торрел и вскочила. – Я поддерживала избирательную кампанию Хеландера, когда он баллотировался на должность примуса. Это я объясняла уже много раз.
– Прошу тишины, – потребовал Теодор Дусс. – В противном случае, вас выставят из зала.
С негодованием фыркнув, мать Адама снова села, злобно сверкая глазами на представителя прокуратуры. Я могла лишь догадываться, какими мерзкими оскорблениями ей сейчас хотелось его осыпать.
Но молодой человек невозмутимо продолжил свою речь.
– Учитывая серьёзность преступления, обвинение требует высшей меры наказания – тридцать лет в Хаебраме.
По залу пробежал шёпот, когда было упомянуто требуемое наказание. Тридцать лет в Хаебраме, в принципе, означало смертный приговор. Пока родители Адама будут отбывать там это время, им исполнится больше восьмидесяти, и не исключено, что они даже не доживут до окончания срока заключения.
Торин начал беспокойно шаркать ногами, а когда Адам посмотрел в сторону Рамона и Леннокса, нельзя было не заметить, что слова обвинения и их не оставили холодными. Рамон побледнел. Было странно видеть такого большого и сильного мужчину напряжённым, хотя с его уст обычно всегда срывались шутки.
Леннокс заметно стиснул зубы. Я заметила, как выступила под кожей его челюсть. Он был самым старшим сыном Торрелов, и именно на него неизбежно ляжет ответственность за дела семьи, если не будет оправдательного приговора.
– Суд удаляется для вынесения решения, – объявил Теодор Дусс и ударил маленьким молотком по судейскому столу. После чего он поднялся, и его примеру последовали остальные судьи.
Публика тоже оживилась. Зрители встали и молча, наблюдали за процессией судей, покидавшей зал заседаний. Подошедшие сотрудники органов безопасности вывели из зала Тимею Торрел и ее мужа.
– Мне нужно выйти, – сообщил Торин, когда его родителей вывели.
– Ты не можешь сейчас уйти, – настойчиво сказал Адам.
– Пройдет, наверное, полдня, прежде чем они примут решение, – простонал Рамон рядом с Адамом.
– Не думаю, – мрачно ответил Адам и оказался прав.
Всего через час всех позвали на свои места.
Судья начал зачитывать обвинительную речь. Пока он в довольно быстром темпе перечислял параграфы, Торин постоянно недоверчиво посматривал на судейский стол. То, что решение было принято так быстро, было необычно для Объединенного Магического Союза. Процесс принятия административных решений, как правило, длился целую вечность.
Однако весь процесс проходил в непривычном темпе, так что быстрое решение судей уже не удивляло. Наверное, они просто сошлись во мнении, и дискутировать было не о чем. Но разве они не были одного мнения еще до начала процесса, и тот был проведен просто для отвода глаз, чтобы никто не смог обвинить Ладислава Энде в том, что он не соблюдает формальностей, принятых в Объединенном Магическом Союзе?
Внезапно в комнате воцарилась гробовая тишина.
– После тщательного рассмотрения и при учёте всех приведённых доказательств и показаний свидетелей судьи этого суда, под моим председательством, пришли к единогласному мнению, – Теодор Дусс прочистил горло. – Мы считаем обвиняемых виновными в предъявленных им обвинениях.
Слова стучали в голосе, и я почувствовала отчаяние Адама, его гнев и горе. Но там также присутствовало возмущение из-за того, что сделали его родители.
– Суд следует рекомендации обвинения и назначает требуемую высшую меру наказания, – продолжил Теодор Дусс. – Имущество семьи Торрел будет распродано, а вырученные средства переданы в фонд, предназначенный для интеграции, поддержки и реабилитации похищенных девушек, так, чтобы их повторное вхождение в Объединённый Магический Союз прошло без проблем, а пережитая травма не сказалась на них отрицательно. Суд также постановляет, что семейная резиденция Тимеи Торрел и её мужа в равных частях переходит к их сыновьям, чтобы они не были излишне жестоко привлечены к ответственности за проступки своих родителей, – теперь судья повернулся к братьям Торрел, которые с ошеломлённым выражением лица слушали приговор. – Отнеситесь серьёзно к судьбе своих родителей и направьте собственную жизнь по другому пути.
Он ещё раз решительно кивнул, закончив этим кивком слушание.
Новые зацепки
Когда Адам, Торин, Леннокс и Рамон вышли из палаты сенаторов, было уже темно. После того, как суд закончился, я не сдвинулась с места, лишь осторожно покинула сознание Адама и стала ждать.
Постепенно посетители суда и зеваки ушли домой, и кроме мужчины в костюме, который предпринял очередную неудачную попытку войти в палату сенаторов, больше никто не приходил. После смены караула из палаты сенаторов наконец вышел Адам. За ним, с ледяным выражением лица, следовали Торин, Леннокс и Рамон.
Когда Адам увидел меня, я заметила, что его глаза загорелись. Я не побежала ему навстречу, чтобы броситься в объятья, чего мне очень хотелось. В пределах видимости палаты сенаторов – это, вероятно, была бы не слишком хорошая идея. Вместо этого я в нерешительности вернулась на лесную дорожку и стала ждать, когда Адам и его братья дойдут до меня.
– Тебе не обязательно было ждать, – заметил Адам.
Но по его улыбке я поняла, что он рад тому, что я осталась.
– Но я хотела, – ответила я.
– Это заняло больше времени, потому что мы ещё прощались, а чиновники настояли на том, чтобы мы сразу решили все организационные вопросы, – сообщил Адам, пока мы медленно шли вдоль лесной тропы.
Леннокс кивнул.
– Теперь мы являемся официальными владельцами нашего семейного поместья, хотя я понятия не имею, как долго мы сможем содержать его с нашей-то скудной зарплатой в Чёрной гвардии.
– Мы как-нибудь справимся, – заметил Рамон. – Если что-то сломается, самое необходимое мы сможем отремонтировать сами, а горничная нам не нужна. Только с большой вечеринкой дела обстоят плохо, – Рамон что-то пробормотал себе под нос. – Теперь мы не сможем себе позволить такое агентство, как у Лоренца. Ах, какое тогда было время, – Рамно грустно улыбнулся.
– Сейчас так или иначе не у кого нет настроения устраивать вечеринку, – ответил Торин, в то время как по тропинке промчались две белки, ловко взобрались по толстому стволу и быстро исчезли в густой листве кроны дерева.
Мы добрались до перекрёстка. Дорога по правую руку вела в Шёнефельде, а по левую – к поместью Торрелов.
– Что вы теперь собираетесь делать? – спросил Адам, нетерпеливо глядя на своих братьев. – Вы же придёте на нашу свадьбу послезавтра?
Он сделал шаг в мою сторону и обнял за талию.
Это был всего лишь крошечный жесть, но он так много для меня значил. Мы были созданы друг для друга, и как бы тяжело нам ни было, вместе мы всё преодолеем.
– Конечно, – кивнул Леннокс. – Мы с Рамоном специально взяли отпуск на пару дней. Не хотим этого пропустить. Надеюсь, что Бальтазар не решит именно в эти выходные, выбраться из своей дыры. Вы действительно хорошо об всём подумали, да? Даже если мы теперь сыновья осуждённых преступников, всё же мы патриции, и насколько мне известно, законодательство по-прежнему ясно, по крайней мере, что касается сочетания брака между патрициями и плебеями.
– Закон гибкий, – ответила я. – У нас также есть свобода печати, но всё же «Красный Мститель» был запрещён, а против господина Лилиенштейна выдан ордер на арест. Хотя он не сделал ничего, лишь воспользовался своим правом. Всё зависит от того, как прямо сейчас законы подходят примусу. В этом адмирал, безусловно, со мной согласится.
– Так и есть, ты права, – сразу согласился Рамон. – Если вспомнить, как Ладислав Энде подставил тогда адмирала, меня удивляет, что он снова в это ввязался. Отправить в отпуск адмирала и всю Чёрную гвардию только из-за боязни, что адмирал лишит его власти!
– Что ж, против своих самых глубоких страхов ничего нельзя поделать, – ответил Адам, сильнее прижимая меня к себе. – Но прямо сейчас вести из палаты сенаторов яснее ясного. «Хроника Короны» всё ещё регулярно сообщает о том, что мы совершили подвиг, и называет наши имена. Мы вернули Ладиславу Энде его дочь, поэтому я уверен, что он ничего не предпримет, когда мы поженимся, – Адам мягко посмотрел на меня, в его тёмно-голубых глазах отражалась интенсивность чувств. – Мы созданы друг для друга, а обстоятельства ещё никогда не были настолько благоприятными, как в настоящее время, чтобы наконец сделать всё официальным. Мы не можем пропустить этот момент, не использовав его.
– Что ж, тогда не должно возникнуть никаких проблем, – ответил Рамон. – Я уже с нетерпением жду вечеринку. Тогда мы сможем немного отвлечься. Последние две недели были невыносимыми. Теперь я просто хочу пойти спать, – Рамон повернул налево, собираясь пойти домой, Леннокс присоединился к нему. Они выжидательно посмотрели на Торина.
– Я пока не знаю, приду ли я, – сообщил Торин.
Адам удивлённо посмотрел на Торина.
– Ты хочешь пропустить свадьбу своего младшего брата? – недоверчиво спросил Адам.
– Нет, я ничего такого не имел в виду. Я рад за вас, – серьёзно сказал Торин. – Особенно за тебя Солнышко, – он подмигнул. – Спустя столько времени вы наконец получите то, за что так долго боролись. Но в данный момент я не могу найти здесь покой. Я должен вернуться и продолжить работу. Судебный процесс итак уже слишком меня отвлёк, а в одиночку господин Лилиенштейн тоже не смог добиться никакого успеха.
Он с серьёзным видом взглянул на меня. Мы конечно знали, что он имеет в виду, только Леннокс и Рамон понятия не имели.
– Ты рассказал им о своих важных делах, а нам нет? – возмутился Рамон. – Ты же знаешь, что адмирал не в восторге от того, что ты взял такой длинный отпуск.
– Неоплачиваемый отпуск, – напомнил ему Торин. – Я никого не обременяю. Кроме того, между тем я уже связался с адмиралом и заверил его, что буду в его полном распоряжении с ноября.
– Тогда всё хорошо, – ответил Рамон. – Ты же знаешь, что теперь нам нужно поддерживать порядок в огромном доме. Похоже, что нам ничего не осталось от состояния наших родителей. Может мы сможем продать хотя бы несколько вещей.
– Это нужно обсудить, – заметил Ленокс.
– Конечно, – согласился Адам.
Он нежно поцеловал меня в щёку, а затем присоединился к Рамону и Ленноксу.
– Хорошая идея, – кивнул Торин. – Я согласен со всем, что вы решите. Но сейчас я должен идти, – он сделал шаг в сторону Шёнефельде.
– Уже? – возмущённо спросил Рамон. – Мне действительно очень жаль, что твоё сердце разбито, но ты не можешь игнорировать все важные вопросы только потому, что Ширли больше тебя не хочет.
Щёки Торина покраснели.
– И ты думаешь, что можешь судить о том, что важно, а что нет?
– Конечно могу, – ответил Рамон, немного повысив голос. – Уже в течение нескольких недель мы обыскиваем каждый сантиметр на этом проклятом острове, чтобы найти вход в укрытие Бальтазара, а ты с какой-то сомнительной отговоркой слоняешься непонятно где. Сейчас необходимы все имеющиеся силы, чтобы начать войну с Бальтазаром.
– Какую войну? – заорал Торин. – В настоящее время Морлемы нигде не появлялись, да и Бальтазар тоже. Вы тратите впустую своё время. Ты даже понятия не имеешь, какой миссией я занимаюсь сейчас. Если я наконец добьюсь успеха, то всё изменится. Абсолютно все.
Как раз, когда Рамон напряжённо набрал в лёгкие воздуха, чтобы дать язвительный ответ, вмешался Леннокс.
– Стоп, – сказал он таким тоном, который не терпел никаких возражений. – Сейчас не подходящий момент для споров. Наших родителей прямо сейчас отправили в Хаебрам, а вам больше нечем заняться, как перегрызть друг другу глотки в лесу.
Рамон гневно опустил взгляд, и на Торина слова Леннокса, казалось, тоже возымели действие.
– Мы браться, – настойчиво сказал Леннокс. – И в этот тяжёлый момент должны держаться вместе. Если Торин оценивает то, что делает важнее, чем поиск Бальтазара, тогда я доверяю его суждению. Я знаю Торина, он не примет такое решение необдуманно. И если он не может рассказать нам в чём дело, это я тоже приму. У нас у всех уже были задания, о которых знало лишь несколько человек. Вы всё поняли?
Рамон кивнул, в то время как Торин удивлённо уставился на Леннокса. Видимо, он не рассчитывал на поддержку с этой стороны.
– Спасибо, – в конце концов произнёс Торин. – Как только я добьюсь какого-нибудь прогресса, я ввиду вас в курс дела, но сейчас не могу. Спасибо за твоё доверие, Леннокс, – серьёзно кивнул он. – Сообщайте мне все новости.
– Так и сделаем, – заметил Леннокс, – Желаю удачи.
Торин ещё раз кивнул и повернулся ко мне.
– Пройдешь со мной немного, тебе наверняка в ту же сторону.
– Да, конечно.
Я вопросительно переводил взгляд то на Адама, то на Торина.
– Можешь спокойно идти домой, – сказал Адам. – Думаю, мы задержимся на какое-то время. Я приду позже.
– Хорошо, – ответила я и присоединилась к Торину, направлявшемуся в сторону Шёнефельде.
Некоторое время мы, молча, шли по лесной дорожке.
– Как идут поиски? – в конце концов спросила я. – Господин Лилиенштайн так редко выходит на связь.
– Он не выходит на связь, потому что ему нечего сообщить, – мрачно ответил Торин. – Время уходит. Мы разобрали остатки дома практически до состояния пыли. Извлекли и разобрали на части горную породу. И даже отфильтровали мельчайшие следы драгоценных металлов. Если бы в этом месте где-то был алмаз, мы бы его нашли.
– Может на него наложено заклинание, – задумчиво размышляла я. – Чтобы спрятать. И мне все-таки стоит еще раз поехать в Австралию и попытать счастье.
– У тебя свадьба через два дня, – напомнил Торин. – А сразу после начнется учеба. Это честь, быть допущенным к экзаменам пятого уровня. Не следует сбегать от них. Иначе можно быстро потерять благосклонность палаты сенаторов. Даже Черная гвардия с уважением относится к допуску к экзаменам. Адам получит освобождение и будет и дальше получать зарплату, хотя на службу нужно будет выходить только в экстренных случаях.
– Ты же знаешь, что мы пытаемся найти проход в Австралию, – напомнила я Торину. – Мы почти каждый день проводим в архиве и просматриваем земельно-кадастровые книги в поисках полезной информации. Нам уже удалось выделить и локализовать дома, в которых жили прямые потомки по линии королевской крови. Остается только найти возможность попасть в них и отыскать спрятанные двери. Если мы получим доступ, это будет огромный шаг вперед.
– Если остатки кирпичей, которые мы нашли, действительно когда-то были домом твоего дедушки, то такая дверь приведет в никуда, – заметил Торин.
– Если, – возразила я. – В данный момент я не исключаю любую возможность. Может дом вовсе не был разрушен, а просто спрятан.
– При твоем везении, – вздохнул Торин, – такое вполне возможно.
– Попробовать стоит, – ответила я. – Всегда лучше рассматривать проблему с разных сторон.
Торин некоторое время задумчиво на меня смотрел.
– Это верно, – в конце концов сказал он, когда мы добрались до первых домов Шёнефельде.
Влажный, прохладный воздух проносился по Каштановой аллее, а за окнами коттеджей везде горел свет. Лето закончилось, и чувствовалось, что осень быстро приближается.
– Ты ещё веришь в то, что Звезда Комо находится где-то там, в пустыне? – спросила я через некоторое время.
– По правде говоря, у меня всё больше и больше сомнений, – ответил Торин. – Гномы дали тебе не особо много информации. В принципе, всё, что мы знаем – это что атрибут власти спрятан не под землёй, а также, что алмаз пару тысячелетий назад был добыт гномами в австралийской шахте. К сожалению, они не могли сказать, ни какой силой обладает этот атрибут, ни какая история скрывается за алмазом.
– Но мы также знаем, что семья фон Некельсхайм владела атрибутом на протяжение прошлых столетий. Они, без сомнения знают, какой силой он обладает.
– Возможно, – ответил Торин. – Но родословная заканчивается тобой и твоим братом и сестрой, а членов семьи, которые имеют более отдалённое родство, никогда не посвящали в такого рода секреты. Так что может мне лучше сосредоточиться на другой зацепке. Кто знает историю Звезды Комо, тот знает и её силу.
Торин решительно кивнул.
– Ты хочешь отправиться на поиски старых легенд? – недоверчиво спросила я.
– Да, – твёрдо кивнул Торин. – Поиски в этой пустоши продолжаются уже целую вечность. У меня такое чувство, будто я зря трачу время, а у меня его осталось не так много. У меня есть обязанности в Чёрной гвардии, и между тем вернуться к работе меня заставляет страх за существование. Ведь я должен регулярно покупать себе еду.
– Знаю, – подавленно ответила я. – Что об этом говорит господин Лилиенштейн?
– Он считает идею хорошей и поможет мне. В принципе, мы ищем вещи, которые наделяют людей или магов, обладающих ими, необычайными способностями. Хроника Акаши несла правду, грааль Патрициев – власть, Иерихонский эликсир – здоровье и возможно даже бессмертие. До сих пор мы точно в этом не уверенны.
– Свет Кора нёс богатство, – задумчиво продолжила я, подумав о золотой монете, которую мать Адама носила на шее. – Остаётся вопрос, какой дар ещё мог помочь новоиспечённым королевам.
– Я уже некоторое время размышляю об этом с господином Лилиенштейном, – сообщил Торин, когда мы дошли до рыночной площади. – Остаётся не так много вещей, которые можно принять в расчёт. Что ещё нужно, чтобы наверняка остаться у власти и контролировать людей?
– Хороший вопрос, – ответила я. – Я не политик. Может, популярность? Красота? Везение? Способность убеждать?
– Нам тоже пришли на ум подобные идеи, – задумчиво ответил Торин и остановился посередине рыночной площади. Газовые фонари уже включились, и их свет погрузил площадь в тёплое сияние. Даже температура была ещё достаточно приятной, и несколько последних полуночников ещё сидели снаружи перед «Гостиной Шёнефельде», попивая вино и разговаривая. – Но есть ещё кое-что, что я нашёл, и это часть пророчества. Однако пророчество, само по себе, не так интересно, как то, как оно возникло.
– Рассказывай, – нетерпеливо попросила я.
Торин огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что никто не подслушивает.
– Это история о времени сновидений аборигенов Австралии. Она говорит о том, что люди могли войти в кристаллы и увидеть образы прошлого, образы, которые в этот момент происходили очень далеко и образы будущего. Благодаря этому взгляду в будущее возникло пророчество.
– Похоже на царство грёз, может, именно это они и имели в виду, – задумчиво заметила я.
– Может быть, – ответил Торин. – Но не каждый политик – духовный странник. Может быть, именно алмаз позволял магу смотреть в прошлое, настоящее и будущее, и я не имею в виду спекуляции, которые составляют Сибиллы, когда интерпретируют настроение в царстве грёз.
– Конечно, нет. Это бы значительно превосходило то, что можно прогнозировать при помощи царства грёз, а также значительно превышало возможности Хроники Акаши. Даже идея Парэлсуса объединить все умы магов друг с другом была бы устаревшей, если бы можно было заглянуть в будущее.
– Верно, – медленно кивнул Торин. – Это был бы очень мощный предмет, которые вполне мог бы объяснить то, почему Объединённый Магический Союз смог продержаться так долго.
– Но если бы у моего деда был такой предмет, почему он тогда не знал, что ему грозит смерть? Он мог бы помешать Арпади убить себя.
– Вероятно, будущее не высечено в камне, – пожал плечами Торин. – Если ты видишь события и вмешиваешься в них, тогда будущее меняется.
– Верно, – задумчиво ответила я. – Он поймал Томаса Арпади на том, как тот хочет украсть атрибуты власти. Без Звезды Комо он, возможно, никогда бы об этом не узнал. Но в тот момент, когда дедушка вмешался в события и призвал его к ответу, он изменил будущее.
– Так всё могло бы быть при условии, что Звезда Комо обладает такими силами, – ответил Торин.
– Как тебе известно, твоя бабушка также рассказала, что Эдгар больше не хотел иметь ничего общего с этими вещами. Возможно, в определённый момент он перестал смотреть в будущее и просто хотел ещё только избавиться от алмаза. Это не всегда радостно, когда знаешь, что принесёт следующий день.
– Могу себе представить, – вздохнула я. – Значит, ты и дальше будешь продолжать заниматься этой легендой. Я могу тебе как-то помочь и поддержать?
– То, что нам нужно на данный момент – это информация. Знания господина Лилиенштейна почти неисчерпаемы. Но несмотря на то, что его фотографическая память до сих пор была нам очень полезна, ему нужен доступ к его документам.
Торин бросил взгляд на книжный магазин, в котором царила абсолютная тьма.
– Это будет трудно, – ответила я. – Вам не может помочь Парэлсус, отправив свою фиолетовую дверь? Она могла бы перенести господина Лилиенштейна в книжный магазин, а потом вернуть обратно в Австралию.
Торин задумчиво посмотрел на меня.
– Хорошая идея, – в конце концов промолвил он. – Я предложу это господину Лилиенштейну.
– Предложи, – сказала я. – И если вам нужна будет помощь в чём-то ещё, то обращайся ко мне или Адаму.
– Спасибо…
Торин уже собирался сказать что-то ещё, но вдруг замер и заворожено посмотрел в сторону «Гостинной Шёнефельде».
Я проследила за его взглядом и увидела, как из неё вышла Ширли. В одной руке она балансировала поднос полный стаканов, в другой несла две тарелки. Кажется, она нас не заметила и прошла прямо к столикам «Гостиной Шёнефельде». Ширли похудела, даже в темноте были видны тёмные круги под глазами. Её волосы всё ещё были выкрашены в чёрный цвет, и она связала их в свободный хвост, который позволял отчётливо видеть выбритые полосы.
