Текст книги "Я – Ворона (СИ)"
Автор книги: Карина Вран
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
И еще один есть стандарт. Корпуса разнесены между собой. Для мелких нас расстояние значительное. Так что в корпус искусств добираемся мы… на транспорте. Даже не так: на особенном транспорте.
У всех стандартные желтые драндулеты. У класса одаренных – машинки с рулем. А у самых лучших (топ-5 по общему количеству солнышек) – вообще отдельная стоянка и мятные мобили.
Первые три места в малышковом топе неизменны с сентября. Там я, Юн и Вэйлань. Бегемот слишком долго стеснялся «англичанку» славянской внешности. Так что даже четвертое место (иногда, после еженедельного пересчета его позиция проседает до пятой) далось Ченчену нелегко. Сражается он (с переменным успехом) с мальчиком из леопардовой фракции. Еще один представитель семейства кошачьих, только тигр. Тан Жу.
Сяо Шуфэн к набору солнышек относится, как к созерцанию солнышка настоящего. «Оно само» должно приходить к ней. Еще акула время от времени нарывается на штрафы. Только на естествознании Шуфэн – умничка и идеально послушное дитя. На прочих занятиях дисциплина временами «уходит погулять».
При этом акула ни разу не «пала» на дно рейтинга. Стабильно держится на шестой-седьмой (реже восьмой) позиции. С ней обычно соревнуется за шестое место Чжан Джиан. А дальше – кто на что способен, кто во что горазд.
Шаткое равновесие удавалось держать до ноября.
Ноябрь 2000 г, Бэйцзин, КНР
Незадолго до наступления последнего месяца осени началась трансляция сериала «Таинственные дела». Руководство Лотос-Фильм решило отойти от старого названия. Эти «дела» являлись продолжением «Дела о фарфоровой кукле», но действие происходило в наши дни.
У «дел» сменился актерский состав почти полностью. Осталось несколько второстепенных персонажей и… Лин Сюли. Звездочке досталась роль дочери главного героя, следователя по особо важным делам. За лето и осень не только я вытянулась. Сюли тоже «разрослась», да так, что в кукольные габариты уложиться без шансов.
Сценарий – вроде как адаптированная и слегка измененная задумка рано ушедшего сценариста Ма. Но это не точно: мама не держала в руках полную версию от Ма. Режиссер и главный оператор – строки в финальных титрах – незнакомые имена.
«Таинственные дела» ждали с нетерпением. Для них устроили: лучшее время в выходные дни и шумную пиар-компанию. Мамочка как-то сказала, что на нее выходили журналисты. Их интересовало, почему роль фарфоровой куклы (тут это – кукла-убийца в большинстве дел) перешла к другой девочке. И предлагали ли Мэй-Мэй эту роль.
Мэйхуа дипломатично сообщила про быстрые темпы роста драгоценной дочки. И пожелала всяческих успехов новому сериалу. Не думаю, что вполне искренне.
По субботам в Солнышке укороченный день, так что я успела на премьеру. И… порадовалась неуспеху. Не знаю, как другим зрителям, но мне было скучно и постно при просмотре. Возможно, выйди сначала «Таинственные дела», а потом уже часть со мной, эффект был бы иным. Но: что сделано – сделано.
Мы слишком высоко задрали планку. Филигранная операторская работа дяди Бу, исключительное чутье Яна Хоу, шикарная игра всего актерского состава, оригинальные сценарные ходы… Можно продолжать долго.
«Дела» же показались мне таким средненьким детективом с элементами мистики. Триллера – если таковой задумывался – не получилось. Кукла не внушала страха или трепета… Да вообще ничего мне не смогла внушить моя «замена», если говорить откровенно.
У первой серии были неплохие рейтинги. Здесь они считаются сложно, с учетом процентной доли аудитории. Я так и не поняла всей системы. Покажу, что называется, «на пальцах».
Средний показатель у «Дела о фарфоровой кукле» был три с половиной процента. Лучший – без малого четыре процента. Это очень хороший, выдающийся результат. Почти фантастика, как мне сказали знающие люди. И да, это было первое место в национальном рейтинге того периода.
Премьера «Таинственных дел» набрала три процента. К финалу скатилась до полутора. Что как бы нормально, но далеко не вау.
Спад начался уже со второго эпизода. К середине ноября стало очевидно всем, как зрителям, так и телеканалу, что транслировал «Таинственные дела» – это провал.
Вороны каркали, и в «кар-рах» их звучало торжество.
С первым снегом ноября (он в этом году случился неожиданно рано) пришли особые известия. Я стала номинантом премии Летающие Апсары в категории выдающаяся актриса второго плана.
«Дело о фарфоровой кукле» засветилось в ряде номинаций. Выдающаяся телевизионная дорама, выдающийся режиссер, актеров не обошли вниманием. Жуй Синь боролся за главную мужскую роль, я – за женскую второстепенную.
Летающие Апсары – не единственная премия Поднебесной для телевизионных сериалов. Самых важных можно выделить три: как раз Апсары, Золотой Орел и Магнолия.
Последняя приурочена к Шанхайскому телевизионному фестивалю и проходит летом. В июне, когда мы только проводили съемки. Я так понимаю, в следующую Магнолию мы тоже можем попасть. Сорвать там пару лепесточков-номинаций, а то и кубком разжиться (мечты-мечты). Самая популярная новая актриса – есть там такая номинация, я узнавала.
Золотой Орел пролетал… проходил в октябре. Ян Хоу вынес оттуда птичку, как лучший режиссер. Больше нам (я сейчас про всех участников сериала) там ничего не светило.
Премии за полнометражные кинофильмы – это другая история, мы туда никаким боком. Пока…
И вот – Апсары, еще и Летающие. Я смутно помню про индуистских дев-полубогинь апсар. Здесь это немного другое. Летающие девы близки, насколько это возможно, к понятию фея. Они непременно прекрасны, изящны и загадочны. Летают сами либо парят на облаке. Встреча с Летающей девой, сошедшей на землю, обещает счастье и процветание. В общем, похоже и на фей с запада, и на апсар из Индии.
Честно, мне очень хотелось пойти. Но премия долгая, я – человечек маленький, а претенденток несколько. Мэйхуа потрясла нашу Чу на информацию: случалось ли, чтобы награда на данной престижной премии доставалась несовершеннолетнему актеру (актрисе)? Ответ был отрицательный.
Шансы, прямо скажем, такие себе. Так что мамочка чрезвычайно вежливо извинилась перед организаторами. Обрисовала ситуацию. Предупредила, чтобы эту претендентку не ждали. На церемонии будут присутствовать люди из Лотоса и прочие причастные к «Делу». Если вдруг победим, то будет, кому статуэтку за меня забрать.
А в важный день, благо, летали апсары в субботу вечером, мамулечка накрыла стол с множеством вкусных блюд. Включила канал, проводящий прямую трансляцию. Не могу сказать, что не испытывала волнений. Еще как: для меня подобное впервые на обе жизни. И затаенная надежда теплилась глубоко внутри.
Шел снег. Шла церемония. Шла моя вторая жизнь – совсем не такая, как первая.
«И я пойду нафиг с этой премией», – настроилась на худшее я. – «Точнее, пролечу мимо, даже не задев крылом».
Всегда старалась готовиться к худшему. Если оно (худшее) произойдет, это не выбьет меня из колеи. Если же получится лучше – будет приятный сюрприз.
– А-Ли, объявляют, – подхватил и усадил меня на колени батя, крепкий, как скала. – Знай: ты – наше золото. Граммом больше, граммом меньше – не важно. Статуэток много, а наша доченька такая одна.
[1] 打蛋器(кит). [dǎdànqì] – венчик (для взбивания яиц), миксер.
Глава 25
– И победителем становится… – ведущий делает театральную паузу. – Постойте-ка, не так быстро. Такой волнующий момент. Выдающаяся актриса второго плана… Нин Шусинь в Величайших учителях!
– Ай-яй! – заламывает руки мамуля. – Это не… Она и близко не…
– Милая, – спокойный голос отца. – Мы договаривались.
Так странно: обычно Мэйхуа – сама рассудительность, а батя вообще больше жует, чем говорит. (Кое-кому не помешало бы у него поучиться). А тут такой накал страстей. Похоже, огорчены больше, чем незадачливая номинантка.
Я же… нет, не расстроилась. Восприняла обыденно: да, птица обломинго прилетела вместо апсары. Увы, но это же не повод вешать нос.
– Ты прав, дорогой, – хмурит брови мать, ее-то еще явно не отпустило. – Но дочь наша должна знать. Величайшие учителя – это патриотический сериал. Он прославляет нашу систему образования. Он про высокие нравственные ценности нового времени, сплоченность и величие нации.
– Милая…
– Летающие Апсары – не правительственная премия, – отказывается понимать намеки мать, она решительно настроена высказаться. – Но и здесь есть определенный регламент.
– Я поняла, – киваю с серьезным лицом.
Даже с редким просмотром ТВ и довольно своеобразным кругом общения (малыши да разные творческие личности), я все же ощущаю «дух партии». Не скажу, хорошо это или плохо. Хотя бы потому, что на моей жизни никак не сказывался сей «дух» ранее.
Да, есть определенный вектор развития, и его старательно придерживаются. Есть общие ценности, имеющие вес больший, чем некие личностные установки.
В этом году славят образование. Сериал выпустили – молодцы, хвалю. Не худшая тема, как по мне. Фильм еще один на слуху, о сыне школьного учителя, забыла название, что-то там с дорогой. О нем так говорят, будто он уже кучу статуэток с кинопремий вынес. А те премии только зимой состоятся. В общем – тренд сезона – учителя. А не демонические куклы.
– Партию в вэйци, дочка? – предлагает батя.
К гадалке не ходи: хочет отвлечь.
– Хочу досмотреть, – мотаю головушкой.
И до завершения объявлений всех номинаций, где заявлены представители «дела», высиживаю на батиных коленях. Итог: Жуй ушел жевать… траву или еще что-то, дабы заесть горечь поражения. Его обошел актер, сыгравший Мао Цзэдуна. Такое крайне сложно обойти, сами понимаете.
Возможно, свою роль сыграло еще и то, что Жуй Синь прежде «не звездился», это Ян его продвинул на главную роль чуть ли не из команды каскадеров. Внезапно, как он (щегол наш) может. А актер-победитель – известен в Срединном государстве, обширную фильмографию и армию фанатов имеет. Опять же – роль Великого кормчего. К слову, драма «Лидер-основатель Мао Цзэдун» еще и за лучший сценарий премию получила.
Ян Хоу с недовольным видом загробастал еще одну статуэтку, вторую в этом году. Все победители произносят благодарственную речь. Говорят спасибо: судьям, фанатам, папе-маме, всем-всем-всем… Щегол на предложение ведущего «сказать пару слов» в сунутый под нос микрофон сообщил:
– Я – Ян Хоу. Всем хорошего вечера, – пожелал и был таков.
Очевидно, располагать к себе людей – это не про режиссера Яна.
Осталась самая важная и ценная номинация. Выдающаяся телевизионная драма. Вес этой премии перекрывает многие другие. Она как бы сочетает в себе работу всех, кто принимал участие в создании сериала.
Конечно, с учетом «крена» в бреющем полете местных фей в сторону патриотизма, я не особо надеялась на победу.
– На Двадцатой церемонии вручения премии… Летающие Апсары… Первую премию получает… Дело о фарфоровой кукле! – ведущая делает долгие паузы и большие глаза (в меру возможностей). – Поздравляем!
– Хотя бы тут отыгрались, – бухтит себе под нос все еще недовольная матушка. – Но все равно – несправедливо.
– Я довольна, – говорю совершенно искренне. – Судьи высоко оценили историю.
А история – это во многом сценарий. В котором остов… скелет, скажем так (это всё Шуфэн и уроки естествознания) – от Ма. Так и быть – мир его косточкам. Что до иных органов – это уже не только главного сценариста заслуга. Кровь по венам этого сценария запускали мы с мамой. Сценарист Бай Я.
Ничего, что о нашем участии знает узкий круг лиц. Самое важное, что показала мне эта премия: мои истории способны затронуть сердца людей. Независимо от локаций, в которых они обитают, и от разрезов глаз.
Дальше объявляют вторые и третьи премии, затем премии за короткометражные сериалы. Этим тяжко соревноваться с «полновесными» К-Драмами в одной категории. Оперные сериалы – есть тут и такие, а я и не знала – тоже по отдельным «статьям».
– А теперь настал черед объявить особую премию, – хитро щурится ведущий, как котяра, что тайком слопал всю хозяйскую сметану, и не огреб за это тапком. – Специальный приз жюри.
– Как вы знаете, дорогие зрители и гости премии Летящие Апсары, – дарит улыбки всем подряд ведущая. – Каждый член жюри может предложить одну кандидатуру. Это может быть как драма – любого формата, так и персона. Если вклад в развитие китайской драмы столь велик, что заслуживает, по мнению члена жюри, отдельного выделения.
– В прошлый и позапрошлый год специальный приз жюри не вручался, – дополняет ведущий. – Значит, сегодня нас ждет что-то особенное!
– Или кто-то особенный, – сжимает кулачки в (слегка) наигранном предвкушении ведущая. – Вручит эту награду наш особый гость. Выдающийся деятель кино и телевидения, легендарный Лянь Дэшэн!
Мама замирает с пультом в руках. Она-то уже собиралась выключать телевизор. Время позднее, всё важное объявили… А тут – мой киношный папка выходит, солидный такой.
Мы переглядываемся – поочередно – всей семьей. Одна мысль на троих: «Неужели Мэйли?»
– Я уже знаю, кто получит специальный приз жюри, – улыбается (после того, как стихают бурные аплодисменты зала) господин Лянь. – Но так сразу не скажу. Должна ведь быть драма!
Нам показывают реакцию зала: люди искренне смеются. Хотя они высидели уже полтора часа в своих креслах. Драма на награждении драм – это хорошая шутка. Уместная.
– Можете дать хотя бы подсказку? – строит уморительную рожицу ведущая (молодец, кстати, хорошо лицом отрабатывает). – Маленькую?
– Если я дам вам маленькую подсказку, – киношный папка хитро улыбается и замолкает на миг.
А у меня сердце уходит куда-то вниз. И бьется так громко, что часть реплики Лянь Дэшэна заглушается громкостью пульсации сердечной мышцы.
Знаменитый актер, которого позвали ради вручения одной-единственной награды. Который – совпадение? – сыграл мастера-кукольника и «моего» отца. Дает «маленькую» подсказку…
– Это не драма, – продолжает играть в кошки-мышки с впечатлительной ведущей признанный мастер. – Достаточно драматично?
– Даже я не нахожу себе места от волнения, – как нарочно тянет время ведущий. – Мастер Лянь, просим, скажите же нам.
«И я, и я», – запело мое внутреннее «я. – 'И я того же мнения. Касательно волнения».
– Хорошо, – Лянь Дэшэн преображается в серьезного и торжественного вещателя. – Сегодня специальный приз жюри получит человек, чьи навыки, возможно, не идеальны. Однако талант и харизма этого человека поистине выдающиеся. Я счастлив и горд, что мне позволено назвать это имя сегодня со сцены. Ли Мэйли!
Я тихонько сползаю с коленей бати. Он замер с раскрытым ртом и, по-моему, не дышал еще с: «Хорошо». Как и мама.
– Да-а-а-а-а-а! – взрывается тройным победным воплем наша маленькая квартирка. – Мэйли!
Ай, да «папка»! Чистая победа добра. Снова.
Уснуть мне этой ночью удается далеко не сразу. Эмоции слишком ярки. Будто сотни праздничных фонариков вспыхнули разом за моей спиной. Залили мерцающим светом путь передо мной.
А когда все же засыпаю, фонарики переносятся со мною в мир грез. Они украшают и освещают темную улицу. Я (слегка подросшая версия Мэйли) иду по ней, почему-то одетая в ципао – это такое традиционное китайское платье, из более «поздних». Не такое старинное, как ханьфу.
В руках у меня – золотая статуэтка. Она тоже источает свет. И я с улыбкой шагаю вперед, совершенно ничего не боясь.
Мироздание, это намек? Я на верном пути?
…На следующий день мамочка будет извиняться перед соседями за учиненный шум. В извинениях будет звучать больше гордости, чем сожаления, но никто не осудит. Это свои заслуги тут выпячивать не принято. Гордиться достижениями детей – это другое. Здесь это все понимают.
Еще – тоже на следующий день – в СМИ поднимется шум (но не слишком сильный) о распределении призов в награждении, прошедшем накануне. Скажут и про роль актрисы второго плана. Разные, скажем так, озвучат мнения. Специальный приз жюри сгладит накал страстей. Но ту Нин попрекнут слабой, посредственной (для обладательницы премии) игрой неоднократно.
Не знаю, есть ли связь с небольшим скандальчиком вокруг номинации 2000 года, но уже в следующем году список номинаций изменят. И актеров (актрис) второстепенных ролей из ряда номинаций просто-напросто вычеркнут. Зато добавят премию за детский короткометражный телесериал. Не совсем очевидно, с какой целью, ведь номинантов в данной категории не окажется. Позже эта номинация незаметно исчезнет.
А через пять лет премии Золотой Орел и Летящие Апсары вообще разнесут по разным годам. Распределят по четным и нечетным. И формат обозначения номинаций изменится с учетом тематики драм. Станет значительно логичнее.
Шумиха же уляжется быстрее, чем поднялась. Тут вообще быстренько утихают скандалы.
А среди моих детских игрушек появится симпатичная статуэточка. Ее привезет режиссер Ян. Еще он привезет красный конверт. От дяди. Мы так-то согласились на то, чтобы долю от прибыли (два процента, напомню) от выручки Вод Куньлунь нам вручили по итогам календарного года. Тем более, что сейчас всё пущено в оборот.
Ян Чэнь, «водный магнат», как его начинают в шутку называть в узких кругах, всё вкладывает в расширение. «Лить, пока люди хотят пить!» – работает в его случае заменой русской поговорки: «Куй железо, пока горячо».
В конверте – что-то вроде премии. Так сильно впечатлен дядюшка режиссера. В его ролике снялась самая юная обладательница национальной премии! В пухлом конверте (мы вскроем его дома) сто тысяч юаней.
– Я не уверен, найдется ли у вас время, – нетипично вежлив щегол. – Но еще мой дядя просил узнать. Возможно, вы могли бы создать еще один рекламный шедевр? Теперь – для минеральной воды? Конечно же, с ролью для Мэйли.
Мамочка обещает поразмыслить. Просит понять: дочка ходит в детский сад. Даже если сценарий будет готов быстро, снимать рекламу с графиком учебы шесть-один проблематично. Режиссер Ян заверяет, что ради участия меня, красивой такой, все изыщут способы, как подстроиться под мой график. Расстаемся мы довольные друг другом.
Съемки плюс учеба – реально напряг. С начала осени я только два контракта отработала. И те – повторные. Досняли видео с беговелом для производителя разных детских транспортных средств.
И еще одно видео – для Росточков. Вышли на подписание контракта, согласно которому я – их новое «лицо». Но там случилась номинация… И мать моя, продуманная китайская женщина, взяла паузу в переговорах. Как нетрудно догадаться, теперь выплаты по контракту должны бы подрасти. Ростки тянутся к свету – к Ли Мэйли. И растут (листьями-юанями), пока тянутся.
Про свет: Солнышко прознало о моей награде. Ну еще бы: они там на экран во время церемонии мое фото – увеличенное – вывесили. Кстати говоря, с того постера, отснятого по настоянию Лянь Дэшэна. Где я с кисточкой.
Няня Шань реально порадовалась. А еще, когда никто не видел, показала мне сердечко, сложенное из пальцев. Затем закашлялась, приняла деловой вид, и куда-то потопала.
Директор Лин после гимна (как и всегда, по понедельникам) удостоила меня личного одобрительного кивка.
Няня Лань начала сторониться. Чует кошка, чье мясо съела (пыталась). Учитель Дун отсыпала в честь важного события наградных конфет нашему столу. Я свою отдала Джиану. А он – акуле. У той вечно чешутся зубки. Хотя, если он так и продолжит подкармливать Шуфэн, зубы могут и посыпаться. Кариес страшен даже акулам, если они – дети.
Вся моя «фракция» ликовала. Сюй Вэйлань, похоже, узнала про награду – и вообще про мою карьеру – в момент объявления бородавочника. Озадачилась, если судить по сильно вытянутому лицу. Детишки с ее стороны класса недоуменно переглядывались. Мол: и что теперь будет?
Меня вопрос: «Как жить дальше?» – не волновал ни чуточки. В плане обучения для меня ничего не изменилось. Задирать нос не собиралась, да и вообще не стала бы ничего говорить в садике, если бы не учителя. Впрочем, их не трудно понять. Престиж Саншайн повышается с новыми успешными (еще лучше – знаменитыми) выпускниками.
В общем, если бы не то дорожно-транспортное происшествие, все было бы тихо-мирно.
Увы, некоторым не живется спокойно.
Это был вечер пятницы. Мы провели учебную «обязательную программу», поужинали. Отправились в дальний корпус, на «произвольную программу» – доп. занятия. Грымза Дун туда нас не сопровождает. Это задача нянечек.
Контроль перемещения выглядит забавно. Малыши рассаживаются по машинкам, стартуют по специальному покрытию. Вообще-то оно для бега предназначено, но в это время для нас всегда приоритетное движение.
У нянь транспорта нет. Зато у них длинные ноги, и они ими бегут (няни – ногами, не наоборот). Лань слева, Шань справа – и так каждый день, от корпуса до корпуса. И обратно, по завершению танцев.
Лань весь день мучилась с желудком. Причин не знаю, да и не интересны они мне. И перед самым выездом ее скрутило в стонущую загогулину.
– П-ф-ф, – сообщил нам учительский организм.
Мы без уважения на лицах отвернулись.
– Шань, прости, я побежала… – раздалось откуда-то из здания.
По-моему, эта злыдня туда телепортировалась. Но уверенности нет – я же тоже отвернулась от источника звука (и не только).
«Мы поедем, мы помчимся в драндулетах в мраке темном», – я готовилась к уроку музыки с мыслями о севере.
Преувеличивала: никакого мрака на дворе нет. Даже не сумерки, вполне светло еще. Вечереет. И пусть столица у нас – северная, не так тут и холодно. Снег после прилета апсар как отрезало. Он весь растаял по утру. Пришло длительное (если верить китайским синоптикам) потепление.
Едва мы стартовали, как у транспорта панды отлетело колесо.
– Дети, стоп! – оставшаяся в гордом одиночестве Шань разрываласьперед выбором: сопровождать всю (почти) группу или сначала разобраться с проблемой панды. – Готовимся выезжать. Минуточку.
Ее выбор логичен: панда не успеет на урок, если пойдет пешком. Получит выговор от учителя, возможно, даже штраф. Значит, няня должна помочь девочке заменить транспорт.
У панды явно неудачный день: выбираясь из машинки, она завалилась вперед. Упала. Захныкала: ударилась коленками и ладошками проехалась вперед. Покрытие хоть и хорошее, но не шелковое. В общем, слегка ободрала ладошки (лапки). Это ерунда, максимум обеззаразить ссадины. Главное, что голова в порядке: нам ведь надевают шлемы перед посадкой.
– Ай-ё! – всплеснула руками няня Шань. – Дети, езжайте аккуратно. Мы догоним вас. Лань, как же ты не вовремя…
Травмированную, пусть и ерундово, малышку взрослая бросить не может. Как и задерживать группу, которой пора на занятие. Мы же поедем группой по знакомому до боли маршруту. По внутренней территории, где не может быть чужих.
Пока огибаем большой корпус, я верчу в голове мысли о наших бибиках. И о монетизации детских заездов. Поясню: я рекламирую малышовый транспорт от Geoby что-то там (надо глянуть в контракте для уточнения). Я их для себя перевожу, как «Колесники». Это мой персональный привет Клиффорду Саймаку, с его атмосфернейшим «Заповедником гоблинов».
И я точно знаю, что электромобили у них тоже есть. Как и детские коляски, но речь не про них. Детские кары на аккумуляторах у Колесников пока что больше, как проба. Рынок вроде бы обширен: вся Поднебесная, а то и на мир вокруг можно замахнуться. Но и конкуренты уже в наличии. И они зашли на рынок со своими электромобилями раньше.
Плюс, игрушка не дешевая. И гонять – безопасно – на ней можно либо на таком вот отменном покрытии, либо и вовсе в помещении. Между заездами мобили только внутри здания стоят, их нам достают перед выездом и заводят «в гараж», когда возвращаемся. Словом, не всё так просто. Не каждая семья такую машинку чаду своему купить решится.
Саншайн закупил электромобили не у Колесников. Я в этом убедилась еще при первом знакомстве с транспортом. Видимо, начинается уже перекос профессиональный. Кто усомнится в моем профессионализме, того тресну по кумполу статуэткой с Летающей Апсарой.
А ведь групповые заезды так потешно выглядят со стороны! Особенно, когда мы рулим с сУрьезными моськами на повороте. Это где трасса заворачивает за бок главного корпуса. Малышковое ралли Бэйцзина, йю-ху! Я уже вижу, как классно это может снять оператор уровня дяди Бу. Будет чудо, а не реклама.
В конце я выйду из своего мобиля, сниму шлем, взмахну волосами… Пацаны тоже поснимают шлемы. Широко и мощно расправят плечи, ноги поставят пошире… А потом что-нибудь эдакое учудит акула.
Я так размечталась о рекламных возможностях, что не заметила опасного сближения на трассе. И, соответственно, не успела уклониться. Мятный автокар с клубничной начинкой въехал в бочину моей бибике. Тоже мятной. А теперь еще и мятой, по ходу…
Тоже крутанула руль, уже на повторное столкновение. Ибо нефиг! Я тут мысль думала вообще-то. А мне ее сбили прямым и наглейшим наездом.
Обычно-то мы едем организованной колонной. Четыре по четыре. Полосы так разлинованы. У мобилей есть педали: «газ» и «тормоз», но скорость от газа увеличивается едва-едва. Чисто для увеселения пассажира функция. Но безопасность важнее всего. А о какой безопасности речь, если электрокар способен значительно разгоняться?
Я впечаталась пластиковым боком в мобиль Сюй Вэйлань. Та, кажется, не ожидала «ответочки». И не удержала руль. Машинку с леопардом повело, слегка развернуло. Так, что в нее сзади врезался электрокар жирафика. А в жирафа кто-то еще. И вот уже весь «хвост» колонны смешался в массовом нетравматичном ДТП.
Бегемот и бычок уехали вперед по инерции. Затормозили, чтобы попытаться восстановить колонну.
Остановила мобиль и я. Но не вышла наружу. От греха: захотелось мне в тот момент подойти и с ноги зарядить… по колесу. Не по лицу этой неугомонной. Лицо – это слишком.
Вот только кое-кто из второго ряда колонны не тормознул. Выехала вперед и эффектно развернулась на зеленом полотне дороги бруснично-красная машинка акулы.
«Учудит что-нибудь эдакое», – пронеслось в моей голове.
Красный кар остановился перед мятным – с Вэйлань внутри. А затем Шуфэн вжала газ.
Бдыщ! Столкновения никто не ожидал. Особенно детеныш леопарда, о чем свидетельствовал тонкий и жалобный мявк изнутри мятного электромобиля.
Хлоп! Пластиковая дверца за Цао Шуфэн захлопнулась. С тихим щелчком открылась дверца кара клубнички – это не пассажирка изнутри открыла. Акула – снаружи.
«Хорошо, что не выломала», – прикидывая масштаб учиненного беспредела, выскакивала из своего транспорта одна замечтавшаяся ворона. Так ведь и теряют куски сыра…
Или контроль за друзьями. Шуфэн успела выдернуть с сиденья противницу, выволочь ее на дорогу, навалиться сверху…
– Разнять! – крикнула я практически в полете (прыжке).
Парни вроде быстро сообразили. Подхватили за ноги боевую подругу, запыхтели в попытках стянуть Цао с Сяо. К ним ломанулся слон. Я думала – помочь, но он зачем-то принялся мешать. Наступил на руку в розовых кружавчиках, что торчали из-под рукава малиновой курточки…
– А-а-а! – завизжала Вэйлань.
Акулу это не остановило. Я все это время пыталась тянуть на себя со спины эту… неуправляемую.
– Шуфэн! Хватит, остановись. Достаточно! Цао Шуфэн, ты победила!
Нет, не получалось у меня подобрать стоп-слово. Я могла бы вырубить приятельницу. Или надавить на болевую точку. Но это же – моя акула. Ее жалко. Леопарда вопящего не жальче, ни капельки.
Видя, что бедлам не прекращается, а становится только громче, к нам рванули и другие малыши. Куча-мала, как она есть, где все мешают всем, а в центре, глубоко внутри, одна разошедшаяся не на шутку кроха треплет доченьку члена попечительского совета…
Как раз на кучу-малу и выбежала из-за поворота няня Шань. С пандой в руках – эта ответственная старшая решила, что лучше всего будет донести подопечную после обработки ранок медработником.
– Стоп! – заорала самая тихая из наших учителей. – Прекратить.
Остановились все, кроме Шуфэн.
– Подруга, вот теперь серьезно – всё, – я смогла, наконец, стянуть соседку по столику от растрепанной жертвы.
Защитный шлем Вэйлань валялся в стороне, его в разгар боя содрала акула, а дальше вроде бы мальчик-крокодил пнул.
Я откатилась вместе с трепыхающейся рыбиной в сторону. Обняла ее всеми конечностями.
– Всё, всё, милая, хватит, – воздействие голосом работает, если вокруг нет гвалта, а он как раз стих. – Финиш. Спокойствие.
Надо ли говорить, что на музыку мы не пошли?
Сначала нам всем обработали ссадины и царапины. Не зеленкой, что жаль, ведь клубничке для разнообразия не помешала бы смена окраса. А ей досталось конкретно, несмотря на наличие шлема в первой половине схватки. И то, что мы очень старались оттащить от нее Шуфэн. Вэйлань даже осталась в кабинете медика, под присмотром, когда остальных повели в класс. На разборки.
– Это неприемлемо, – грымза Дун в ярости. – Так опорочить детский сад Саншайн! Цао Шуфэн, я лишаю тебя всех солнышек. Не радуйся, что неделя обновилась. Никто из учителей не начислит тебе новых солнышек. Всю неделю.
Кажется, ей тоже пришлось обращаться за помощью к штатному доктору. За валокордином (или местным аналогом, я слабо разбираюсь в здешних препаратах, если это не теплая вода).
Неделя без «валюты» равна принудительному переводу акулы в обычную группу. Свинья-бородавочник решила явить свой гнев. И свою власть.
Акула только вздернула выше носик.
– Я отдам ей половину своих солнышек, – шагнула вперед одна неосторожная ворона.
– Ты… – начала хватать ртом воздух Дун. – Ты же… потеряешь первое место.
– Ну и что? – я пожала плечами. – Пересяду в красную машинку. Цвет очень хороший. Патриотичный.
– Учителя до конца года не станут давать этой девочке солнышки! – бахнула новый аргумент грозная взрослая. – Ее поведение недопустимо!
– До конца года, так до конца года, – индифферентно отозвалась я. – Переводите половину моих. Каждую неделю.
– И моих! – шагнул вперед Гао Юн. – Хоть весь год.
– И моих! – поддержали начинание нового друга Бо Ченчен и Чжан Джиан.
– Спасибо… – с неверием в происходящее пробормотала Цао Шуфэн.
– Не за что, – легко ответила я. – Мы – вместе. А своих – не бросаем.
Даже если акула мне попалась немножко (или множко) психованная, она всё равно моя акула.
Обещание парней пришлось как нельзя кстати. Потому как в воскресенье позвонили из провинции Гуандун. Прадед схлопотал инфаркт, и теперь ему срочно требовалась операция. Дорогостоящая.
Мы вылетели к старшим первым же рейсом. Всей семьей: мама договорилась с садиком, а батя поставил перед фактом начальника. У того тоже есть предки, так что сложностей не возникло.
Я даже не спросила перед вылетом, «заморозят» ли мои солнышки на время отсутствия. Здоровье родственника и волнение отца стояли несоизмеримо выше. Надеялась только, что в мое отсутствие никто из моих не влипнет в новые неприятности.
