Текст книги "Я – Ворона (СИ)"

Автор книги: Карина Вран

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

– Студия намерена снять второй сезон «Дела о фарфоровой кукле», – сообщает Ян Хоу. – В память о сценаристе Ма. Планируется взять его начальный сценарий. Лотос-Фильм хочет привлечь сценариста Бай Я. Поскольку вы знакомы с этой историей. Сможете бережно внести изменения в сценарий, сохранив общую канву истории. Планируется перерождение героев первой части в современном мире.

Ма успел увидеть триумф своего (местами) последнего сценария. Врачи сделали всё возможное. Но излечить конкретно запущенную болезнь не смогли.

– Грустно как-то звучит, – встревать в разговор взрослых мне не положено, но мама и щегол уже привычные. – В чем подвох?

Играют желваки на скулах режиссера.

– Приглашают меня, но не А-Ли? – догадывается вперед меня умница Мэйхуа. – Они хотят взять другую актрису?

Ян хмурится и изучает стол.

– Решение обосновано быстрым темпом роста Мэйли. Если она продолжит расти так же быстро, возникнет ряд трудностей.

– Ладно, – я улыбаюсь и болтаю ножками под столом. – Но мама не будет писать им сценарий.

– М? – в два голоса.

– Зачем ей делать работу для этой картины? – пожимаю плечами. – Вы бы тоже не брались за нее, режиссер Ян. Она же провалится.

Ответом мне два долгих задумчивых взгляда.

– Провалится? – будто бы смакует это слово Ян Хоу.

– Ага.

А карканье ворон на фоне – это мне, определенно, слышится. Откуда бы им взяться внутри ресторана?

Глава 20

– Я действительно могу отказаться, – рассуждает вслух щегол, и на лбу его разглаживается складочка. – Контракт не подписан. Ха!

Сардоническая усмешка у него выходит. Похоже, в Лотосе совсем разладилось… Там и прежде согласия не наблюдалось, но теперь-то, после оглушительного успеха, могли бы и замириться. Но – нет. Не скажу, что мне грустно.

Я только надеюсь, что результаты дорамы нашей общей помогут тем, кто реально в нее вложил все силы – найти более достойное место для выражения своих талантов. Дяде Бу, Яну Хоу – в первую очередь.

– Мне кажется, нам и впрямь стоит прислушаться к младшей, – с улыбкой, полной любви, ворошит мне волосы мама. – А кому-то пора начать задумываться о почтительности.

Это камень в мой огород. Ладно с этими или с домашними, когда все свои, можно и не сдерживаться. Но в том же Солнышке правильно будет при взрослых – больше помалкивать, чем говорить. Знаете: иногда лучше жевать, чем говорить, и вот это вот всё.

Заморочки местных о старшинстве – это злое зло и лютые дебри. Через них не пробиться с одной лишь харизмой. Надо так о себе заявить, чтобы взрослые стали с тобой считаться, чтоб прям горы содрогнулись.

– А измененная концовка дорамы, – режиссера, похоже, настигло запоздалое просветление. – К этому Мэйли тоже имеет отношение?

«Черт, мы же всю дорогу шифровались», – хмурюсь. – «Где прокололись?»

– Это всё она, – мать моя сдает меня с потрохами. – Когда узнала, что все, кроме принца, умрут, доченьке это не понравилось. Надо сделать, чтобы все хорошие выжили, сказала она.

– И вы сделали, – констатирует свершившийся факт Ян. – Не испугавшись авторитета сценариста Ма и гнева продюсера Пэя.

– У меня не было выбора, – улыбается Мэйхуа. – Или моя драгоценная дочь расстроилась бы. Простите, что добавили работы. И расходов.

А нормально так она выкрутилась. Ни слова лжи, ни намека на фальшь. И выбора у нее действительно не осталось, когда я ей свой поток мыслей надиктовывала.

И да, эпическая битва пары демонюг подняла сложность в этапе постпродакшн. И графику «на коленке, задешево» тут пока не клепают.

– Работа для получения лучшего результата – это главное в нашем деле, – мягко возражает Ян Хоу. – Что до расходов: за повторный показ «Дела о фарфоровой кукле» боролось четыре канала. Дошло до суммы в двадцать пять миллионов юаней. Киностудия не в накладе, уверяю вас.

Нехило они там на нас наварились! А еще не хотели брать версию белой вороны для финала. Две заключительных серии нашей истории побили рекорды по просмотрам. Негативных отзывов – ноль. Ноль!

Да, еще не настала эра всеобщего интернета. Еще не полезла изо всех щелей ядовитая желчь хейтеров. Точнее, интернет в Поднебесной есть. Но он пока еще не в каждом чайнике и даже не в каждом телефоне. Однако донести до телеканала свое веское мнение зрители могут. И активно этим занимаются.

Так что кто молодец? Я молодец, и Ян молодец. И мамуля, но она по жизни молодчина. Заслуга режиссера в том, что попер поперек разных жабств и конских копыт. И реализация, конечно, его (во многом) рук дело.

Чего стоит только режиссерская версия финала для куклы. Оцените: дорама начинается с меня, стоящей у края света, и от ног моих жухнет трава, оборачивается каплями крови утренняя роса. А заканчивается кинокартина (финальный финал, край света софитов в рамках этой истории) кадром, где кукла на том же месте роняет слезу. Умиротворение и свобода во взгляде. Один эпизод мы досняли (о, ужас!) на зеленом фоне. Там кукла падает на мат (не тот, который ругательство). На экранах же хромакей сменился надоблачной высью над бездной, мат – желтой иссохшей травою.

В миг, когда кукла упала (а падать было больно, нельзя же смягчать падение, когда ты играешь фарфор), трава начала оживать. Возвернулась нежная зелень, россыпью крохотных бриллиантов заблестела роса. И, не тревожа небесную тишь и блескучие капли, над травинками пробежал призрачный силуэт маленькой девочки.

Звонкий безмятежный смех слился с перебором струн традиционного гуциня. Прощальный саундтрек, последние титры.

Фокус-группе снова потребовались салфетки. На этот раз – от слез облегчения и светлой грусти. И все в этой группе, как один, обрадовались хорошему завершению сложной, красивой и многогранной истории.

«Глоток чистого горного воздуха».

«Господин Лянь Дэшэн сделал правильный выбор».

«Это лучшая концовка из всех, что мне доводилось видеть».

«Моя душа словно тоже вырвалась из груди. И вознеслась в небо».

«Спасибо за это удивительное путешествие».

На следующий день один популярный художник выложил в сеть (а она уже есть, напомню, только не такая всеобъемлющая, как в последующие годы) картину, написанную под вдохновением от сериала.

В ней отец (мастер-кукольник) и дочь (уже не кукла, а живая девочка) переродились. В новой жизни они тоже семья. Отец с дочкой сидят на краешке горного пика, внизу клубятся облака, а вдали виднеются крыши храма-над-облаками.

Батя мой киношный омолодился слегка, а дочурка, наоборот, подросла. Но он художник, он так видит, так что пусть. Красиво же. И по-доброму.

Эта ворона одобрила.

Эта картина стала первым камнем, скатившимся с горы. За нею понеслась лавина: каверы на музыку из фильма, танцы – сродни тем, что танцевали в доме удовольствий куртизанки, текстовые фанфики, снова рисунки. Кто-то решил нарисовать аниме, нынче это обсуждается с Лотосом и наследниками сценариста Ма.

Кантонская фирма, производящая игрушки, обратилась с запросом на создание игрушки, полностью повторяющей мой кукольный образ. Планируется запуск ограниченной серии, эксклюзивный эксклюзив.

Жаль, вся прибыль – мимо меня. Отчисления за всё такое идут Лотосу. Даже относительно аниме: мама не может предъявить какие-то права, т. к. числилась только младшим сценаристом. Автор сценария – господин Ма, и все лавры – ему.

Впрочем, я не в печали. Юани приходят и уходят. Главное, что в мире – я уверена – стало на капельку больше гармонии.

Что до денежек – заработаем. Предложения о рекламе разных (в основном детских, но не только) товаров начали поступать еще в прошлом месяце. Искали выход на меня через Лотос, те переводили стрелки на Чу, как мою личную помощницу.

Та отсортировывала самые слабые предложения. Контакты тех, кто с дельными рекламными проектами обращался, молюшка передавала маме. И тут пригодился новый мамин телефон. Потому что деньги любят тишину. Обсуждать дела и финансы из фойе отеля – это такое себе.

По возвращению в столицу у меня уже было два контракта. Один я отработала сразу же. Там надо было проехаться на многоколесном монстре. Рекламодатели хотели за две тысячи юаней в час меня подписать. Но мама им ответила: десять тысяч за один съемочный день.

Те решили, видимо, что нашли наивную дурочку. Ведь работать с детьми – это сложно и долго, и действо запросто может затянуться на весь день (вечер, ночь).

Ага, кто тут наивный? Мать моя, знающая доподлинно, что за весь сериал её доченька ни одного дубля не запорола? Съемочная группа дорамы даже пари устраивала: сколько безупречных дублей подряд снимет малышка Ли.

Триумф – все сцены с первого дубля, был там такой пункт. Вот он и победил. Чу и дядя Бу сорвали куш. А помощник режиссера Лю очень расстроился, что врожденная осмотрительность не позволила ему поддержать эту ставку.

В общем, десять тысяч юаней – это были легкие деньги.

Мне, правда, страшно жала обувь, которую мне выдали (ношеную причем, вот… экономные товарищи). Но это ерунда, рабочий момент. Зато я так понравилась заказчику, что мне драндулет из рекламы презентовали.

И новый заказ сделали: на рекламу беговелов для детворы. Это где не педальки крутить, а ножками, ножками. Но с помощью колесиков. Ждут поставку из Иу. Помните, мы мимо него на Апельсинке гоняли? Той, что не чета этим колесным, но на свою Апельсинку я пока не заработала. Гоняю по двору, когда есть время, на Бохе. Это не совсем закос под «бэху», просто так на китайском звучит «мята». А велик мой в мятном цвете выпущен.

Вторая рекламная съемка (и фото, и видео), была куда как интереснее. И по деньгам в том числе. Ребята производят множество детских приколюх. Местное название вам ничего не скажет, там выражение, означающее: «Ростки тянутся к свету». Так что я его, пожалуй, упрощу до Ростков. Или Росточков – так милее. А детские товары – это же как раз про милоту (пока не взглянешь на ценники).

Бюджет, размах и фантазия у Ростков на уровне. Первое, что нам (маме, а она – мне) сказали – это не размер гонорара. Нет, они зашли с другой стороны. Восхитились концепцией перевоплощения Мэй-Мэй в куклу, и сказали, что тоже так хотят. Но не «скоммуниздить» всю идею целиком. Нет, они снимут полноценную рекламу со мною, а к ней добавят «бонус» – рисованную версию. И даже выпустят по эскизам затем игрушку. Две: меня и моего партнера по съемкам.

Партнер у меня шерстяной и флегматичный. И почему-то в виде игрушки сменил породу. Правда, я пока только черновую версию рекламы видела. Может, поменяют собакена в рисовке.

Глазюки они тут, я заметила, любят рисовать здоровенные. Компенсация, видимо. Причем у меня так-то нормальные глаза, а по местным меркам даже большие, если не щурюсь. Но нет, надо же вполлица.

Ростки подумывают о том, чтобы не только разовым контрактом меня подписать (они нам заплатили двадцать две тысячи юаней, если что, это как бы четверть от съемок в дораме). Если зрительский отклик получится такой, как ожидается, они меня лицом бренда планируют сделать.

Это пока только осторожные обсуждения и прощупывание «почвы». Но намеки дают многообещающие. Лицо бренда – это совсем другие деньги. Поживем, увидим. Сейчас, на волне популярности «Дела о фарфоровой кукле» будет странно, если моя реклама для Росточков не зайдет народу.

Если с Ростками срастется (хе-хе), то прочие рекламные съемки на весь учебный год можно будет свести к минимуму. Без надрыва ходить в сад по будням, в воскресенье тратить половину дня на одну съемку, а остальное время проводить с семьей. Хорошо бы, чтобы так и получилось. Я предпочту работать в рекламе по принципу: лучше меньше, да лучше.

Про эти свои работы я вспоминаю, пока взрослые пьют чай. Яну явно надо обдумать мое наивно-детское предложение – не ввязываться в то, что делать не хочется. Мамуля так воспитана, что знает, когда следует говорить, а когда предпочтительнее помолчать.

И, когда режиссер Ян поднимает взгляд, Мэйхуа выдает понимающую улыбку.

– Вы же не только ради новости о втором сезоне позвали нас, – это «нас» мамуля подчеркивает. – С Мэйли?

Ян Хоу кивает, вздыхает и «сдается». Мы ему нужны, причем обе. Дело в том, что у него есть родственник, запускающий в продажу новую марку бутилированной воды.

Тут придется отвлечься. В Китае всё не очень хорошо с питьевой водой. Воду из-под крана пить без кипячения… скажем так, нежелательно. Вода в бутылках – это нужный и важный товар в Поднебесной. И минеральная, и питьевая – всякая вода востребована.

И вот этим небесполезным делом решил заняться родственник нашего щегла. Марку торговую он уже зарегистрировал. «Воды Куньлунь» называется. Производство наладил, товар – пробная партия – даже понемногу продается. Но хочется, чтобы вода с пиков хребта Куньлунь стала узнаваемой и популярной в стране.

Тут влезла маленькая любопышка с вопросом: что это за горы такие, что аж на этикетку название и абрис горного хребта нанесли?

Ответов несколько. Первый: Куньлунь (лунные горы) – это горный массив. Второй, не совпадающий географически – это название священной горы, источника Желтой реки. Там можно отыскать Древо жизни, висячие сады, нефритовые и жемчужные деревья и много всяческих чудес. Плод долголетия только там и произрастает, там же дворец богини установлен, и так далее, и тому подобное.

Дядюшке режиссера показалось замечательным свести воедино вот это вот всё, но не прямым текстом. А как бы посылом: наша вода – самая-самая, потому что почти волшебная.

В рекламе. Ему нужен крутой сценарий рекламного ролика. За этим Ян Хоу обращается к мамочке. И ему нужны будут те, кто в рекламе снимется. Дядюшка проникся образом девочки-куклы из дорамы племянника. Его желание – это участие малышки Мэй-Мэй в рекламе его воды.

Долголетие… Боги, духи и сокровища… Вода.

В моей головушке забрезжил свет новорожденной идеи. Правда, местами смахивающей на плагиат. Но какая же «вкусная» задумка!

Сейчас поясню, о чем я. Рекламу в той жизни Кира Воронова смотрела редко. Как и ТВ в целом. Но конкретно этот ролик мне-прошлой скидывал товарищ, со словами: это клево, посмотри. По ссылке рекламировали французскую воду. Шел там, значит, взрослый мужчинка, затем в отражении вместо своей офисно-планктонной рожи внезапно увидел – младенца. Охр… удивился. Поперся к зеркальной стене соседнего здания. И там – тот же карапуз.

Дальше было много людей вдоль этой зеркальной стены, все они видели в отражении – малявок, и все танцевали. И взрослые, и дети. Детишки одеты похоже, двигаются похоже, и всё это очень мило и задорно.

Посыл был в том, что эта вода такая чистая и натуральная, что сохраняет молодость (потребителя).

А мамочка давеча обучила меня новому «чэнъюй», или, как нам привычнее, идиоме. Буквально «готовое выражение». Так вот это, вчерашнее, готовое выражение: «вангучантин». Употребляется, как пожелание «длиться вечно». Вечно молодой, вечно цветущий…

«Вечно пьяный…» – пело у меня в голове «Смысловыми галлюцинациями» сутки тому назад.

– Мама, мы вчера учили, – говорю и улыбаюсь.

Мэйхуа ловит мой взгляд и «подсказку». У нас с ней так-то уже есть своя «система знаков».

– Бессмертие? – легкая задумчивость на красивом лице. – Режиссер Ян. Думаю, у нас получится удовлетворить запрос вашего уважаемого родственника. Мне понадобится день или два на написание сценария.

– Правда? – изумляется Ян так сильно, что ненадолго выпадает из постоянного «держать лицо». – Так быстро?

Мы снова переглядываемся с мамочкой.

– Сценарист Бай Я приготовит черновик как можно быстрее, – вежливо кланяется Мэйхуа.

До чего ж порой удобны эти обращения в третьем лице!

Сценарий создается за пару часов. За это время я успеваю показать мамочке отражение в пруду с карпами. А чего далеко ходить? Дальше – спасибо дождичку, что шел, пока мы обедали – указываю на парное отражение, только на этот раз в луже. Я с одной стороны наклоняюсь, она с другой.

Для рекламы лужа образуется, когда героиня (у нас ведущая роль достанется девушке) случайно разольет воду из бутылки. Ее толкнет прохожий, бутылка упадет, вода разольется.

Почему именно девушка? Так марку воды, которую будет пить вся семья, чаще выбирают женщины. А одинокий мужчина будет не прочь полюбоваться красоткой в начале ролика.

Воду девушка разольет возле зеркальной стены, это мы сопрем. Так что сначала личико малышки (моё) героиня увидит в луже, затем, подняв глаза, увидит омолодившееся «отражение» целиком. Потычет пальцем в стекло. Отражение тыкнет в ответ. Обе корчат рожицы, машут руками. А затем мелкая превращает набор случайных жестов в танец.

Место выберем из популярных. В столице мы или где? Музыка возле торговых комплексов играет часто. Песню возьмем непременно китайскую. Что-то с приятным звучанием и ритмичное.

Танец французы не ставили, детки дрыгались на свое усмотрение. Но у меня есть в доступе парочка парней-погодок. И мы вполне можем разучить что-нибудь простое руко-ного-дрыгательное. Легкое: чтобы не трудно было обучить и еще других малышей, если родственник Яна Хоу даст добро на масштабность.

Часть вместе, часть «кто во что горазд». Люди подходят, присоединяются, все веселятся и танцуют.

А в заключение слоган: «Воды Куньлунь – будьте вечно молоды!»

– Я сам это сниму, – проникается замыслом режиссер Ян при нашей следующей встрече. – Бу встанет за камеру. Хм… Чжу Юэ еще не начала новый проект… Привлечем ее как взрослую Мэйли. Жуй тоже должен согласиться.

– У А-Ли есть двое друзей, – мягко предлагает Мэйхуа и пододвигает фото Джиана и Ченчена.

На получение снимков в хорошем качестве и разучивание кусочка будущего танца ушло времени больше, чем на запись сценария.

– О, этого мальчика можно использовать, как юного Жуя, – одобряет портрет жирафика Ян. – Для второго кого-нибудь подберем. Это ведь друзья Мэйли. Я их видел. Они в том студенческом фильме принимали участие, верно?

Так я пропихиваю в самую популярную рекламу Поднебесной на ближайший год (и даже больше) двух своих приятелей. Масштабирование дядюшка одобряет. Так что и тетушка в ханьфу, и пара бегунов в спортивной форме, и юные модницы, и студентик в очках, и пузатенький дядя в представительном костюме – разные типажи (но все – из местных) встречают свою детскую версию. И не могут удержаться от заводного танца.

Дядю в костюме играет сам владелец Вод Куньлунь. Зеркалит его Бо Ченчен. И эти двое как бы не забавнее всех отплясывают. Потому как оба совершенно не боятся выглядеть смешными. Дядька у Яна Хоу в этом плане сильно отличается от младшего родственника.

Не так уж мы и плагиатим. Если даже забыть о том, что французы сняли бы (в моем мире, как тут – вообще без понятия) этот ролик лет через… тринадцать-четырнадцать, то у нас и колорит совсем другой.

И дети отличаются от малявок из оригинала. У нас на порядок зажигательнее ролик получится. Да нам даже танец в итоге поставила известная дама-хореограф (вон она в кадре, танцует в ханьфу).

Та версия снималась где-то около полугода. Мы уложились в три недели. Там работали профессиональные танцоры (за команду взрослых), а у нас такая… сборная солянка. Кто-то прям профи, а кто-то первый раз в жизни вытанцовывал.

Черт возьми, наш режиссер – обладатель ряда премий, оператор с руками от боженьки, а в исполнителях – команда мечты. Да даже лужу на земле (одной маленькой бутылочки для лужи-зеркала мало) устраивала этими самыми ручками неподражаемая я!

Простите, уважаемые французы. Но наша вечная молодость – круче. Всегда найдется тот азиат, который сделает лучше. И мы это в очередной раз доказали.

Глава 21

Сентябрь 2000, Бэйцзин, КНР

По завершению съемок пришло осознание, что мне два (с плюсом) года, но я уже в состоянии «мокрая соль в солонке»: не высыпаюсь. Мы досняли последние кадры двадцать восьмого августа. Ян Чэнь, дядюшка нашего режиссера, закатил шикарную вечеринку… Но мы на нее не пошли.

Мэйли завалилась спать. И дрыхла почти сутки, да и следующий день «тюленилась»: ленилась и изображала тюленя. Мои понимающие родители не дергали дитятко, кроме как с целью вложить в растущий организм еду. Есть – это тюлени могут и всячески одобряют.

Очухалась я первого сентября. В шесть утра. Ведь важный день наступил – первый учебный. В Солнышко я топала в приподнятом настроении. Вообще, переключиться из безумного и дико увлекательного летне-съемочного режима в режим упорядоченно-образовательный не так-то просто. Разница существеннее, чем день-ночь. Два разных мира, если уж проводить сравнения.

А, про то, чем грозилась госпожа Сюй, клубничкина мамочка. Спонсорский сбор. Действительно: она его предложила, и даже частичное одобрение получила. Но в суммах сбора не сошлись: маманя Вэйлань желала растрясти всех родителей класса для одаренных на пятьдесят тысяч юаней, а совет одобрил – десять тысяч.

Ведь их цель – дать лучшее образование детям. На эти деньги будут проведены дополнительные улучшения. А вот брать больше неправильно. Продвинутые малыши – это и для садика полезно, статусность, престиж поднимает. Их таких нельзя лишаться. Так что кое-чьи хотелки урезали до вменяемых денежек. С учетом летних гонораров даже нашему семейному бюджету не стало больно.

Оплата за Воды Куньлунь пока только частично произведена: за сами съемки. Это всего-то сто пятьдесят скромных тысяч юаней. Если кто-то возмутится: «Откуда такие деньжищи за ролик меньше двух минут?» – то я отвечу, что для такой работы это еще очень мало. Можно сказать, даром. Это не пару часиков для Ростков поулыбаться рядом с песиком. А три недели изучения танца, репетиций, съемок.

Можно сравнить с гонораром за «Дело о фарфоровой кукле», тогда кажется – ух, в два раза больше ж (почти). Но не стоит забывать, что куклу я играла – никому неизвестной малявкой. Уже кукла принесла мне известность. А с нею и закономерное повышение оплаты труда. Детского.

Это можно сравнить со студенческой мудростью: сначала ты работаешь на зачетку, а потом зачетка работает на тебя. Сначала ты обиваешь пороги киностудий и рекламодателей, а потом они бегают за тобой, размахивая купюрами. Ладно, про купюры – это я дала волю фантазии. Но звонков и обращений к нам уже сейчас больше, чем я готова отработать.

Что же до сценария за авторством Бай Я… Мать моя мудрая китайская женщина за сценарий и идею ролика попросила с владельца бизнеса… процент с продаж. Не пожизненно, только за тот срок, что реклама будет транслироваться национальными телеканалами. Ладно, два процента. После вычета налогов. Ерунда же, да? (Здесь должен быть демонический хохот, но я девочка скромная и смеяться не буду).

Вообще, это не является общепринятой практикой. Но ребенок обронил словцо, мамуля подхватила, дядюшка рассмеялся, держась за солидный живот. А затем хлопнул по столу и заявил: «Хорошо! Будет так».

Ян Хоу еще подсобил с оформлением авторских прав. Есть лазейки, я так поняла, но внаглую содрать нашу идею уже не должны. А вся реклама в стране проходит проверку перед запуском в эфир. Там еще ряд правил есть, оказывается. От недопустимости показа государственного флага до запрета на формулировки а-ля: «самый высокий уровень».

Пятьдесят тысяч юаней из заработанного мы постановили на семейном совете отдать в пользу бедных… в смысле, старших родственников. У дедушки с бабушкой появилась возможность купить возле мандаринового сада еще один участок. Побольше имеющегося, и частично засаженного фруктовыми деревьями. То есть, не придется несколько лет ждать первого урожая.

И я начала (еще в середине августа, в поздне-вечернее время, когда батя дома) выспрашивать: что умеют родители моего брательника-подельника. Ли Чжуна, с которым мы демона в деревне мастерили. Потому как хорошо бы честного брата перетащить в город. В продвинутую систему образования.

Тут меня малость обломали: чтобы ребенка зачислили в школу Бэйцзина, у него должна быть соответствующая прописка. Так, в сад элитный я попала не только благодаря уму и цитированию Шекспира, но еще и потому, что прописана в нужном районе. А жилье в столице стоит куда как дороже, чем участок с мандаринами в далекой провинции.

Так что: мысль неплохая, но пока что нереализуемая. На приобретение недвижимости эта ворона еще не заработала. Впрочем, какие мои годы? Я ж детсадовец!

Итак, детсад. В семь тридцать две проведена явка. В воротах: сдал-принял. Штатный доктор Саншайн проверяет горлышко, нос и кожные покровы. Если всё ок, то мамочка передает ребенка учителю. Машет рукой: «Бай-бай».

Поскольку в саду нас будут учить английскому, родительница (и вся взрослая часть съемочной группы рекламы Вод Куньлунь) большую часть августа «учили» меня простым словам на сложном языке далекого запада. Чтобы малышке легче было на первых порах.

Директриса не говорила моей замечательной, чем именно я ее впечатлила во время прохождения тестов. А Мэйхуа не спрашивала. Для нее совершенно естественное явление, что ее драгоценная дочь – лучшая во всем. Трава зеленая, Срединное государство процветает, а Мэйли – лучше всех. Так к чему уточнения?

Дальше деточкам показывают (акция первого дня, уже с завтрашнего дня всё сами, сами) шкафчики для вещей и ящики для сменной обуви. Я так поняла по разговорам взрослых, сменка в садике тут не везде в ходу. Могут и в уличной в классах ходить. Все двадцать-тридцать человек в группе государственного детсада.

Саншайн – продвинутый. И в этом плане тоже.

– Запомните эти шкафчики. Внутри каждого из них наклейка с вашим именем, – сообщает молодая учительница маленькой «стайке» детенышей. – Две формы записи: иероглифы и пиньинь. В группе для одаренных все ученики должны знать, как пишется ваше имя. В обычной группе наклейки снаружи. Но вы – отличаетесь.

Ничего себе веселый старт! Не откладывая в долгий ящик (с обувью) запускают сегрегацию. «Вы – отличаетесь». Хм, хм…

Одна из девочек тут же принимается осваивать территорию. Для того, чтобы сесть, есть выступ. Жердочка, если изволите. Но кому-то узко (или так привычнее), так что попа опускается на коврик. Учитель ничего не говорит, но глаза (и так узенькие) сужает еще больше.

– Так же мы предлагаем каждому из вас выбрать животное, – дежурная улыбка и веселенькая интонация. – Рисунок с ним завтра прикрепят к вашему шкафчику. Изнутри.

– Ворона, – сходу брякаю я и чуть не кусаю себя за язык.

Хорошо еще, не уточняю, что белая. Ладно, если что, буду переводить стрелки на мать. На ее творческий псевдоним. А я же люблю маму.

– Отлично, Мэйли.

– Бегемот, – без раздумий сообщает Бо Ченчен.

Где-то дальше по коридору, я уверена, называется животное длинношее – жираф. Голосом второго моего приятеля. Грустно, что нас раскидали по группам. Но это то, на что я не могу повлиять.

Помните, в дораме был эпизод с девушкой, чью семью убили, ее саму преследовали и чуть не покрошили тоже, а она при мысли о необычной нефритовой подвеске на поясе спасителя – улыбается? Я же потом, уже на съемках рекламы, где мы с Чжу Юэ тесно контактировали, спросила: почему? Почему в такой момент на ее лице – улыбка?

И таки она дала мне объяснение. Есть вещи, которые мы изменить не можем. Как бы ни старались. У героини Юэ это – гибель семьи. Есть вещи, на которые мы можем повлиять. Это – поиск спасителя и дальнейшее с ним взаимодействие.

Подвеска ценная, значит, владелец ее знатен. Будучи рядом с ним, есть шанс узнать и о виновнике жестокого убийства. Значит, получить возможность отомстить.

Это сложно сходу переварить и «примерить» на себя, с этим, мне кажется, надо родиться и вырасти. Вот, воспитываю себя (как могу) согласно местным традициям.

После первого этапа (сам себя переобуй, рюкзак со сменными вещами в шкаф соскладируй) нас этапируют… кх-м, ведут в класс. Тут мы будем проводить большую часть дня. Вполне себе пристойно. Ящички и открытые ниши, как я понимаю, для игрушек и всяких «развивашек» предназначены.

Считаю стульчики: шестнадцать мест. А группа, как было заявлено, должна включать в себя десять мемберов… дошколят. Они решили принять больше детей в группу для одаренных? Скажем, за хорошие отметки в обычной группе? Или, как альтернатива, «за деньги – да»?

Поглядим и разузнаем. Вдруг удастся Джиана к нам перетащить? Надо будет и всех наших мам подключить к вопросу.

На стене напротив занятная доска с деревяшками на магнитиках. Чую, одного бегемотика отсюда будет сложно оттащить. Он сам к ней приклеится, без всяких магнитиков.

Во, уже потянуло. И не его одного. Мальчик – стандартного вида китайчик – ломанулся к деревяшкам с порога. И тут же начал их вертеть и пытаться расковырять. Девочка в красно-бело-полосатом костюмчике понеслась вприпрыжку следом. Похоже, что у пацаненка в клетчатых штанах нарисовался полосатый хвостик.

Меня эта попрыгунья смутила. Даже, я б сказала, напрягла не по-детски. Шустрое и бойкое поведение для двухлетки – норма, как и улыбка до ушей. А вот взгляд снулой рыбы – вне нормального. Маленький китайский электровеник с пустыми, безразличными, да что там – мертвыми – глазами, так я видела эту малютку.

Это бр-р, скажу я вам. А еще наводило на мысли про наступивший зомби-апокалипсис. Полосатая сдирала дощечки и швыряла их на пол.

Бо Ченчен технично вклинился между этими двумя, стал подтаскивать магнитики друг к другу. Конструировать всякое – это ж рай для него на первое время, пока чего-то круче не дадут юному гению с развитым пространственным мышлением.

– Ы! – совсем не гениально быканул на бегемотика «разбиратель».

И попытался толкнуть своим бедром крепкое (еще бы, после стольки-то танцевальных репетиций) бедро Ченчена. Не на того напал, бегемотик даже не заметил.

– М! – замахнулась ручонкой (с зажатой в нею деревяшкой) «швырятельница».

Моего дружбана по башке лупить вздумала? Я метнулась вперед. Успела перехватить щуплую, неспортивную руку до столкновения древесины с черепом бегемота.

Глянула на нее, особо не сдерживая злость. Одаренные дети, как же! И не сразу поняла, что малявка не ноет, не отшатывается, даже руку не пытается вырвать. Лыба от уха до уха и застывший взгляд.

– Бить моего друга нельзя, – ровно сообщила я этому странному монстру в детском обличии. – Поняла?

«Может, слепая?» – сделала я допущение.

Но тут же отменила его: зрачки двигались, да и тянулась она перед этим к плашкам из дерева вполне целенаправленно. Это становилось любопытно. За что-то же взяли разрушительницу в класс для одаренных?

– Дети, все сюда.

Но это всё подождет, так как в восемь ноль-ноль у нас начинается завтрак. Если до начала завтрака ребенка не привели в садик, то можно уже и не спешить. В восемь часов утра ворота закрываются. Одна из двух нянь (у нас одна учительница и две ее помощницы, няни, но обращение ко всем одно – лаоши, учитель) ждет до последней минуты, пока другая показывает класс «ранним пташкам».