Текст книги "Я – Ворона (СИ)"
Автор книги: Карина Вран
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
– Чтобы распознать таких одаренных детей, – в голосе китаянки пробивается гордость с оттенком собственничества. – И создана особая группа в Саншайн. Малыши с развитым пространственным мышлением очень редко проявляют себя в юном возрасте. Даже наоборот, они могут казаться отстающими. Из-за того, что видят мир иначе, такие детки отстраняются от скучных – для их восприятия – занятий. А объяснить, почему им это скучно, они не могут.
– Ва-а, – кроме местного «вау» мне и сказать-то нечего.
– Однако твой друг… Вы ведь друзья? Я заметила твой умный палец, – учитель касается носа пальцем и смотрит с легким укором. – Ченчен не отстает в социализации и в общих знаниях. Результаты его первого теста – хорошие. Возможно, кто-то из его окружения влиял на этого мальчика? Вовлекал в разные занятия, ускоряя общее развитие? Это очень интересно.
Мне ничего не остается, как с отвисшей челюстью глазеть на товарища. Он собирал свой пазл. А у меня в голове со скрипом и скрежетом собирался новый образ соседского пацана. Почему-то он и сам стал казаться собранной из множества деталек пупсом-пазлом. Это, видимо, отголоски моего кукольного актерства.
Бегемотик просто перевернул мое о нем представление с ног на голову. А что до влияния… Кто бы это мог быть, а? Хвалить себя за «шефство» над одаренным малышом буду потом.
Нынче на повестке дня другой вопрос: какая тут все-таки система выбывания? Если в «аут» отправляется тот, кто показал себя слабее, тогда у нас – сюрприз-сюрприз! – неожиданный поворот. Под одной пернатой закачался детский пластиковый стульчик…
– Это мой коллекционный набор, – перед Бо Ченченом водружают для сборки шкатулку из красного дерева. – Сможешь собрать пирамидку? Давай, я покажу, как выглядит пирамида на схеме.
Учитель так ласково говорит, будто он ее родная кровинушка. В этом есть здравое соображение: выпестовать гения в узкой области для Саншайн – престижно. Так, чтобы с младых ногтей. Да еще на какие-нибудь конкурсы для малявок (не может быть, чтоб таковые не проводились) его можно будет смело засылать. Одна сплошная выгода.
Набор из прозрачных магнитных элементов тут же идет в сборку.
– Превосходно, – умиляется воспитательница. – Теперь ты. Мэйли, я сказала много сложных слов сегодня. Скажи, ты всё поняла?
Конечно, хочется кивнуть и согласиться. Но правда такова, что кое-что мне пришлось додумывать. Учить мне еще язык аборигенов и учить. А я не люблю врать. Поэтому качаю головой.
– Я поняла, – похоже, теряет ко мне интерес китаянка. – Пока есть время… Есть ли что-то такое, что ты хотела бы мне показать?
Это даже звучит, как широкий жест из вежливости. Учитель нашла свой не ограненный алмаз, и я теряюсь на фоне открывшихся перспектив.
Можно было бы впечатлить даму каллиграфией, но я не вижу здесь кистей. Только карандашики. Значит… Время пришло. С мамой позже объяснюсь. Что-нибудь придумаю, я же умная. Вдох-выдох. Меня уже готовы списать. Другого шанса у меня не будет. Как и более уместного (для меня, любимой) момента для воспроизведения:
– To be, or not to be, that is the question [1]…
Я читаю этой удивленной – с чего бы вдруг? – китаянке солилоквий (проще – монолог) Гамлета. Сколько раз эти фразы отлетали от моих зубов? Наша «любимая» Наталья Сергеевна была уверена, что только погружение в оригинальное произведение со всеми его языковыми особенностями может чему-то научить ее «мучеников».
Быть или не быть, вот в чем вопрос… Злободневненько.
Ни разу мою декламацию не слушали так внимательно. Клянусь, эта воспитательница – мой лучший слушатель. И зритель, я же жесты с мимикой по привычке подключила.
– Девочка, – учитель, похоже, так увлеклась, что забыла мое имя. – Ты учила английский язык?
– Нет, – трясу хвостиками. – Слышала, как актер репетировал.
Чистая правда: слышала, и не раз. Нас всех гоняли по Уильяму, земля ему пухом, Шекспиру.
– О. Как так получилось?
– Я снимаюсь в дораме, – и снова ножкой по паркету – шарк.
Сидя это не так здорово выглядит, но мне звук нравится.
И это правда. Я всамделишно играю роль в сериале. Это легко проверить. Придраться не к чему, как ни старайся.
– Очень интересно, – вновь появляется блеск в глазах сей классной дамы. – А ты можешь что-то… изобразить? Или нужна репетиция?
– У меня небольшая роль, – я – сама скромность, ведь мама говорила мне, что скромность украшает девушку. – Всего одна реплика. Я могу попробовать, если вы не против…
«Чтобы потом ко мне претензий не было», – хлопаю ресничками.
Она делает приглашающий жест.
Я дарю ей вариацию демонического взора. С таким я «душила» служанку из поместья. И жест сведенных рук повторяю, надо же показать себя. Примерно то же делаю, что была бы не прочь воплотить, если меня прокатят с местом в группе для одаренных детей.
Можно вывезти девочку со съемок дорамы о демонах, но нельзя вывести демона из девочки.
Учитель явно поустойчивее будет, чем та женщина из массовки. Нервы, что стальные канаты. Оно и понятно – с мелкими демонятами… детками работать каждый день. На протяжении скольки там лет? Лет десять минимум, а то и все двадцать.
Так-то я от кого-то слышала, что в Саншайн молодой коллектив педагогов. И вообще в детские сады берут учителей помоложе. Вроде как «старшая сестра» будет вызывать в малышах больше доверия и симпатии.
Китаянка всего лишь отшатывается и отводит взгляд.
– Х-хорошо, – легкая хрипотца для меня почти что как аплодисменты.
– Я закончил.
Бо Ченчен, по-моему, пропустил мимо ушей всего Шекспира в моем исполнении. Актерство мое тоже где-то мимо него просвистело. Гений, что с него взять.
Пирамида на столе блестит, почти как хрустальная.
– Бо Ченчен, – сообщает воспитательница торжественным голосом. – Ли Мэйли. Можете поздравить друг друга. Вы приняты в детский сад Саншайн. В группу для одаренных детей. Своим мамам можете сказать, что личное собеседование вам проходить не обязательно. Считайте, что вы его уже прошли.
– Спасибо, учитель! – на два голоса благодарим мы.
«А полномочия для такого решения у вас есть?» – подмывает спросить, но это слишком невежливо. Ставить под сомнение слова старшего, да еще и учителя, тут совсем не принято.
– Спасибо вы должны сказать вашим мамам, – качает головой китаянка. – За то, что смогли воспитать таких удивительных детей.
– Спасибо, учитель! – повторяем почти ритуальное, затем переглядываемся. – А мы можем остаться?
– М? – удивляется моему вопросу женщина. – Для чего?
– Нам обещали обед, – улыбаюсь. – А-Чен любит поесть.
А еще мы ни за что не пропустим результаты нашего друга, Джиана.
– О, конечно же, – отвечает улыбкой на улыбку воспитательница, ласково глядит на сразившего ее преподавательское сердце бегемотика. – Оставайтесь. Если спросят, скажите, Лин Цинцин дала добро.
Вот, хоть узнали, кто нас пытал… в смысле, тестировал.
Нас выпроваживают. Сама учитель остается в классе, так и любуясь прозрачной пирамидкой.
Мы же мчим к мамулям, те заждались. Я отчитываюсь – за двоих, потому как бегемот просто жмется к маминому боку и на все вопросы загадочно улыбается. Затем мы узнаем, что Чжан Джиан прошел в третий тур. Как и Сюй Вэйлань, но в той никто не сомневался. Не с мамой в попечительском совете прогореть на фигурках, числах, стишках и рисуночках.
– Госпожа директор просила передать, – к нашей шумной и радостной группе из двух мам и их детенышей подходит молоденькая сотрудница. – Что вам следует предоставить до сентября результаты медицинского осмотра и карту прививок. Пропуска для детей будут готовы уже через неделю.
– Спасибо, мы примем к сведению, – откликается Лин Мэйхуа. – А госпожа директор – это, случайно, не…
– Госпожа Лин Цинцин лично проводила тесты и собеседование для ваших детей, – кланяется девушка. – Поздравляю, госпожа Ли, госпожа Бо.
Да, у этой есть полномочия. Осталось дождаться результатов жирафика, и на отдых. Мамуля вон, как моль уже бледная. Столько не спать, это ж здорового лба свалит, не то, что хрупкую женщину.
И мы узнаем: Чжан Джиан принят в Саншайн, но в обычную группу. Что тоже весьма неплохой результат, я считаю. А ягодина-гадина закатилась в группу одаренных… Иначе и быть не могло.
В общем, едем мы домой, вымотанные морально и физически, но довольные. С порога уже тру глазки – умственное напряжение как обычно, норовит вырубить. Мы дома, так что можно махнуть рукой на то, что день. И завалиться в кроватку.
– Мам, идем спать? – зову и свою распрекрасную. – Устали.
– Иди, мое сокровище, – отвечает она. – Я быстро замариную куриные лапки, и тоже приду.
Киваю. Любят они эти лапки, да и повод есть – встреча после разлуки. И дочь – всем дочам дочь. Это блюдо несложное, но в маринад лапы надо заранее поставить.
Возвращаюсь я через несколько минут. Горло першит. Или продуло, или после чтения: «Быть или не быть», – саднит от натуги. Теплой водички выпить иду, чтобы уснуть легче было.
Останавливаюсь в шаге от полуоткрытой двери. Потому что слышу голос матери.
– Цзинь, выясни это для меня, – говорит она.
Очевидно, по телефону. Не с тараканом же она разговаривает? Кстати, тут, у нас, я их не видела. Пока что. А на юге – встречались. Те еще монстры, крупные, наглые, противные.
– Это не должно быть трудно. Да, фамилия Лин. Ты не ослышался. Я должна знать.
«Что за чертовщина тут происходит⁈» – замираю с раскрытым ртом. – «Фамилия Лин – у мамы, у нашей новой знакомой, госпожи директора, а еще у звездочки. Или есть еще кто-то, о ком я не знаю?»
– Мне нельзя показывать…
Дзинь! Звонок от входной двери звучит, как гром среди ясного неба. Делай ноги, Мэйли! Мама резко прощается с неким «Цзинем», чье имя рифмуется со звуком дверного звонка. И ей не следует знать, что я подслушивала разговор. Просто – не надо.
Но что за Лин, о котором (которой?) спрашивала мама? Что нужно выяснить?
Что ты хочешь узнать, скромная и воспитанная китаянка, втайне ото всех?
Что ты скрываешь, мать моя женщина?
[1] Уильям Шекспир, «Гамлет».
Глава 17
Смотаться я успеваю. Как и вернуться, чтобы все же сделать то, за чем шла. Водички попить. И с удивлением обнаружить, что принесло к нам маму Ченчена. Что странно, мы ведь с полчаса назад распрощались. Или чуть больше? Не суть. Только недавно виделись.
Сон мой сладкий явно откладывается до лучших времен. Ходить в гости вот так, без приглашения, без предварительного согласования и без особо близких отношений не очень-то принято. Значит, бегемотья… бегемотова… мать-бегемотиха (комплекция не дотягивает, но напор у нее ого-го!) пришла с чем-то важным.
А еще госпожа Бо заметно нервничает. Мама усадила гостью за стол, сама отошла, чтобы чайник разогреть. Родительница моего приятеля отстукивает пятками быстрый неровный ритм, пальцы барабанят по столу. Раскраснелась.
Недавно она цвела и пахла. Радость била через край. Такая разительная перемена за столь краткий срок… Я должна вызнать, что произошло. Тру глазки, ухожу «спать». Вот только «забываю» закрыть дверь. И подкрадываюсь поближе. Эта дама громогласная, ее я услышу через всю квартиру, а вот моя китаяночка потише будет.
– Мама Мэйли, не знаю, как вас благодарить, – частит со словами мать бегемота. – Мой мальчик! Он же раньше совсем другим был. Как уставится в одну точку, так и смотрит, смотрит, смотрит. Уж год был, а он не говорил. Не плакал даже. Папа А-Чена адвокат, так он каждый день сына ругал, что тот глупый. И меня, что воспитывать не умею. А как с вашей девочкой поиграл, в тот же день заговорил! «Ты», – говорит. – «Плохой!» – это он за отцом, тот как не называл его… Ай-ё, я же никому про это не говорила никогда. Свекру, свекрови, своей семье – всегда отвечала, что хорошо у нас всё. Хорошо. А что муж орет: «Садишь дыни – получаешь дыни, садишь бобы – получаешь бобы, а этот бестолковый не в меня уродился», – разве скажешь кому?
Ничего себе заявочки от папаши! Это он моего главного строителя в «теплой» семейной обстановке чуть ли не гнобил, так получается? За то, что сын недостаточно хорош? Ой, ё…
Перед глазами вспыхнул эпизод в песочнице, когда два мелких вредителя, они же будущие замкостроители, «наползли» на изображение китайской стены на песке. Это где я брякнула: «Чеши», – а госпожа Бо услышала (в самом деле очень близко звучит) ругательство «чи ши». И вызверилась на меня. Попыталась.
Мать моя тогда все четко и дипломатично разрулила. Я же лицо от брызг слюны отерла и посчитала эту круглолицую – истеричкой. А там все куда как сложнее… Разве может не болеть материнское сердце, когда ее малыша родной отец воспринимает… как негодный боб, или вовсе сорняк. Начнешь тут срываться за любую агрессию в адрес сына.
М-да, вдвойне неловко получилось.
– Уверена, ваш муж изменит свое отношение, – голос Мэйхуа вкрадчив, как ручеек на равнине. – Как только узнает о поступлении сына в группу для одаренных. Он поймет и признает свою ошибку.
– Уже, уже! – мать бегемота, похоже, сейчас расплачется. – Когда я ему позвонила, он же не поверил. Сказал, стоять и ждать его. Впервые в жизни папа Ченчена бросил всё, ушел в обеденный перерыв с работы. Приехал за нами в Саншайн! Ему там рассказали, какой наш А-Чен умный. А потом муж сам отвез нас домой! Я же и задержалась там, чтобы спросить: что нам дома нужно делать, чтобы наш мальчик развивал это свое… мышление. Я не слепая, вижу, как сынок меняется с вашей Мэйли. И с Джианом. И поэтому я не могу молчать.
– М? – недоуменное. – О чем вы, мама Ченчена?
Дальше речь этой эмоциональной и резкой женщины становится совсем путаной. Так что я все же «причешу» ее и передам своими словами. А то там восклицаний и всяких отвлечений на каждую крупицу полезной информации слишком уж много.
Итак, маманя бегемота задержалась в Солнышке по двум причинам. Первая – муж сказал ждать его там. Вторая – спросить про условия, которые можно (и нужно) создать дома для их одаренного сына. Спрашивать она решила госпожу директора. Ведь именно та определила в ребенке невероятные (до сего дня) способности.
Дама она прямая, простая и целеустремленности ее позавидует бронепоезд. С тактом плохо, зато с решительностью хорошо. Бегемотиха, как есть. Директрису госпожа Бо заметила между корпусами и площадкой для игр, потопала к ней. Но не дошла, потому что из-за угла вышла одна наша общая знакомая. Госпожа Сюй, она же мама ягодки Вэйлань.
Сколько-то манер у мамы моего приятеля нашлось, поэтому она решила «уступить очередь» на разговор с госпожой Лин Цинцин госпоже Сюй. Статус выше, денег больше – идет впереди, как-то так.
Я из сбивчивой речи не уловила, как так вышло, что те дамы не заметили нашу гостью. Ведь сложно не приметить бегемота, если только тот не под водой. Ведь не в здании с бассейном же дело было?
Поскольку влезть в голову госпоже Бо я не способна, мне остается только слушать, представлять, как это могло выглядеть со стороны.
Мама Вэйлань остановила госпожу директора, заявила: «Я была уверена, что мы договорились».
«Я так же полагала, что мы достигли понимания», – ответила Лин Цинцин.
«Понимания? Как мне понимать зачисление этой… в мою группу для одаренных детей?»
«Вашу группу? Это группа Саншайн. Раз вы запамятовали, то повторю. Я сказала, что сама займусь проверкой способностей девочки. И ей придется очень сильно постараться, чтобы меня впечатлить».
«И усложните проверку, убрав математические задания, в которых она сильна. Ай-йу… И добавите более сложные тесты».
«Специфические. Я так и поступила. Тесты помогли выявить задатки другого ребенка».
«Плевать на него. Впрочем, это неплохо. Можно использовать в будущем. Плохо другое. Вы приняли ее!»
«Она сумела меня впечатлить».
«Отмените решение».
«Исключено».
«Вы! Вы!»
«Если на этом всё, я пойду».
«Тогда я потребую в совете, чтобы все родители внесли спонсорский взнос. Почему только Вэйлань должна участвовать в модернизации классов?»
«Это ваше право. Решать не мне, а попечительскому совету».
«Я подниму вопрос…»
«Пожалуйста, делайте всё, что считаете нужным».
Засим Лин Цинцин удалилась, а наша гостья попала в сложную этическую ситуацию. Может, госпожа Бо не столь гениальна, как ее отпрыск. Но догадаться, у какой девочки проверяла способности директриса, было не сложно. Госпожа Лин опрашивала лично только бегемотика и меня. Кто из нас девочка? Очевидно, не Ченчен.
Госпожа Сюй рассказала соседкам по кондоминиуму про Саншайн. Поделилась с ними тестами. Но ведь речь явно шла про малютку Мэйли! А сын перед этим шепнул маме на ушко, что Мэйли ему показывала пальцем цифры.
Эта женщина впервые за несколько лет ощутила истинную гордость за сына. Гордость, которую не надо прятать от недовольного мужа. У мамы Ченчена есть лишний вес и лишняя эмоциональность, даже вспыльчивость. Но чего у нее нет в списке лишнего, так это подлости.
Госпожа Бо не смогла лицемерно промолчать. Не после: «Плевать на него». И пришла к нам домой, чтобы честно и открыто сообщить обо всем услышанном.
Мать моя долго молчала. Затем встала (ножки стула скрежетнули по полу), глубоко поклонилась (я услыхала хруст в пояснице). Запиликала «раскладушка» гостьи. Бегемотиха резко засобиралась домой.
А я прикрыла дверь и забралась в кровать. Как правильный спящий ребенок. Выводы? Да мало что изменилось, на самом деле, от услышанного.
Клубничкина мать ограждает дочь от конкуренции. Верхушка у сверкающей пирамидки предназначена только для одного (одной). Методы грязноваты, но мотивы прозрачны. Прямо как составные элементы пирамиды.
Директор берет (я про «подарки»). Ничто не ново в этом мире, как и в любом из миров. Может, берет не деньгами, а неким обещанием помощи учебному заведению. Без разницы. Но у Лин Цинцин есть принципы. И они сработали в мою пользу.
Теперь непосредственно обо мне. За лето мне придется немало потрудиться. Заработать как можно больше денег. Кино – это долго, не факт, что сразу после завершения текущей дорамы появится подходящий сценарий. Значит, реклама. Нравится, не нравится – терпи, моя красавица.
А до этого воплощать свою куколку так феерично, чтобы рекламодатели впечатлились до глубины… нет, не души. Кошельков и бюджетов.
До сентября необходимо обеспечить «подушку безопасности». Размер спонсорского взноса, если его протолкнет через совет госпожа Сюй, мне тяжело спрогнозировать. Сопоставим с годовой оплатой за обучение? Меньше-больше? В общем, надо, чтобы деньги были.
Но прежде всего придется как раз потратиться. Маме на мобильный телефон. Чтобы больше не повторилась ситуация, когда звонят на домашний, батя на работе, и какими-то доисторическими методами до него доводят известия. Так не пойдет.
Да и прятаться с непонятными звонками некоему «Цзиню» с мобильным сподручнее. Блин, как же гложет любопытство… Но как я ее спрошу?
«Мама, с кем ты сегодня говорила?»
Ответ будет примерно такой: «Ай, ни с кем особенным, моя девочка». Всё, больше я ничего не добьюсь. Упорствовать?
«Мам, давай меняться секретами? Я первая: твоя настоящая дочь уже не тут. Но ты не волнуйся: там, в нигде, неплохо и нестрашно. А я у тебя умная такая, потому что вместо нее заселилась».
Не катит вариант. Совсем. Мне с родителями до совершеннолетия жить. Да даже, если отбросить в сторону жилищный вопрос, есть эмоции. Разбивать им с батей сердечки? Ни за что.
Немного печалит, что мои первоначальные планы по «пристройству» гонорара за дораму придется отложить. А хотела я разориться на ноутбук. Маме сценарии набирать – всяко удобнее, чем от руки на бумаге. Ноут, а не стационарный ПК, потому что съемки предполагают разъезды.
Мне – аккуратненько выяснить, есть ли тут аналоги Алиэкспресс (и Алибаба) с Таобао? Вроде бы где-то в это время они и «выстрелили». Или только начинали раскрутку? Плохо быть неподкованной в важных вопросах.
А то ведь у меня батя в логистической компании работает. Доставка – основа сервисов по продаже всякого разного всем подряд. Это очень сырая задумка была, больше похожая на нечто бесформенное, что допиливать напильником еще долго и упорно. Но начинать задумываться о том, что может приносить прибыль, никогда не рано.
Я же не бегу к родителю с этой богатой идеей уже сейчас? Да там и не идея даже, а лишь предположение на тему: а что, если в это можно и нам с батей вписаться. То есть, вписаться бате моему тишайшему с предложением (за долю в прибыли или как-то иначе, но не безвыгодно) в своей конторе логистической.
По сути, они уже возят разное разным, только не конечным потребителям, а, скажем, от поставщиков к «продаванам» и от «продаванов» к «перепродаванам». Так, может, руководство оценит здравое начинание: взять в цепь покупателей, частные лица?
Конечно, это всё не так просто. Надо так много всего учесть, найти программистов, создать базу продавцов и так далее, и тому подобное. И вопрос еще, смогу ли я донести свою идею бате так, чтобы он не обалдел от размаха – из уст двухлетней дочурки.
Теперь эту затею приходится и вовсе отложить в долгий ящик. Как минимум, до начала учебы. Или дольше. Будет зависеть от обстоятельств.
Так что ты спи, мелкая, отдыхай. А то, может статься, до самого краешка лета покой нам будет только сниться.
Про осень я вообще молчу. Чую, жарко будет в Солнышке.
Сон получается нервный, сумбурный, но образный. В нем Бо Ченчен становится великим ученым. По его проектам создают город и космопорт на Луне.
И, когда старушку Землю сотрясает большой бадабум, я наблюдаю за этим с огромного экрана. В руках у меня зажат плюшевый Яшка. Подле экрана установлен флаг Обновленной Китайской Народной Республики. На нем не пять, а семь звездочек: по одной новой на колонию (Луна и Марс).
– Госпожа президент, – зовет меня повзрослевший, но узнаваемый Чжан Джиан – мой секретарь. – Профессор Бо пришел. Вы готовы его принять?
Как изменился бегемотик, мне не дано узнать. Я просыпаюсь.
– Приснится же… – трясу головушкой.
Хотелось бы верить, что миссия от Мироздания заключалась в раскрытии таланта моего приятеля по песочнице. Но нет, так просто всё решаться может только во сне.
К ужину у нас много разных вкусняшек (кроме лапок бедных кур), а еще гость. Цепь оповещений в еще не опутанном сетью интернет Китае, зацените.
Тетушка Яо встретилась на улице с госпожой Чжан, от нее узнала про наше возвращение. Соседка поделилась с дочерью (та на лето переезжает из общежития домой). Дочка, Яо Сяожу (девушка повышенной сознательности) с того раза, как чуть не похитили Джиана, стала общаться с Сином. Они, по сути, познакомились над моим бездыханным телом. Син младше, и Сяожу воспринимает его как младшего братика. Так что девушка позвонила будущему режиссеру, чтобы поделиться новостью.
– Мама, даже у Сина уже есть мобильный телефон, – тычу я в сторону аппарата. – А ты не соглашаешься.
Умных слов я нахваталась еще когда батя свой «кирпич» впервые приволок домой.
Я уже провела предварительную работу… Попыталась. Мать моя китайская убеждена, что именно на ней и ее нуждах надо экономить семье Ли. Хотя она получает денежки за свои вышивки. Эти средства она, похоже, собиралась отложить. Мы обе знаем, на что (привет маме клубнички). Но при госте рассказывать мужу о возможной трате – спонсорском взносе – мама не станет.
– Милая, дочь права, – встает на мою сторону глава семьи. – Вы скоро снова уедете. Связь нужна.
Мэйхуа пыхтит, но соглашается. В основном с аргументом: «Скажем в садике твой номер. А то вдруг… опять что-то перенесут».
Гость в это время молотит еду, уплетает за обе щеки.
– Так вкусно! – закатываются глаза «личинки режиссера».
И только после этого сообщает о цели своего визита. Кина не будет… В смысле, мы пропустили показ «Мечтателей». А он состоялся сразу по завершению учебного года. И, пусть фильм не стал лучшим на фестивале, но получил теплые отзывы.
Отдельно отметили музыкальную тему и работу сценариста. Так-то! У маленькой вороны есть новый повод для гордости. Они же наш с мамой псевдоним в титрах указали. Первой строкой – их студенточка, второй – Бай Я. Это еще не выход на большие мировые экраны, но уже заявочка.
– А когда будут показывать дораму с сестренкой Мэйли? – интересуется Син. – Я обязательно приеду в гости к тете, чтобы посмотреть первый выпуск на ее большом телевизоре.
Не припомню, когда мы успели сродниться? Хотя, если соседкина дочь зовет этого оболтуса братиком, может, тут такое в порядке вещей? И я своих приятелей тоже могу братанами звать?
– В июле, с первой недели, – отвечает матушка. – С понедельника по пятницу. Время нам пока не сообщали.
– Так скоро, – пучит глаза студент. – Хорошо, что сейчас лето. Я очень жду дебюта сестренки Мэйли.
«Сестренка» тоже ждет. Ожидание волнительно, как подготовка к первому свиданию. Другие проекты уже не вызовут таких чувств, а вот первый сериал – это почти как первая любовь.
В общем, телефон маме мы купили. Сразу после осмотра в больнице.С больничкой вообще очень удачно получилось: мы попросили два экземпляра медицинского заключения, для детского сада и для киностудии. А счет за все это удовольствие оплатит Лотос.
И в магазинчик со всякой всячиной заглянули. Я же обещала кисти большие для водной каллиграфии на асфальте приятелям. Вот, пусть в мое отсутствие тренируются. Можно и поучиться делать выпады, как с копьем.
Мэйхуа набрала ниток и ткани для вышивки. Шепнула мне, что хочет вышить несколько персональных презентов. Записная книжка с вышитой обложкой – и красиво, и дельно. Правда, есть у нее сомнения в том, что вышить. Апельсинку – это точно да. Ян Хоу должен оценить.
– Дяде Бу баранку от Апельсинки вышей, – смеюсь я. – А Жую что-то водное.
– Я подумаю, – смеется в ответ мамочка.
В магазине сталкиваемся с Яо Сяожу. Та зашла купить что-то из реквизита для студенческой постановки. Невольно сравниваю мамочку и студентку. Моя распрекрасная – без косметики, в простой блузке, выглядит даже моложе, чем студентка Сяожу.
Та, конечно, при макияже. Но все же: у моей-то уже муж и ребенок. А выглядит, словно девочка. В общем, обе – красотки, но моя для меня всех милее и роднее.
Домой едем с пакетами и приподнятом настроением. Столько дел за день успели сделать! Значит, субботу можно посвятить семье. Батя наш отгул взял, планы там у них уже какие-то.
Всё ломает звонок из Хэндяня. Я стою рядом, когда мама отвечает, так что голос Чу доносится и до меня в приличной слышимости.
– Сценарист Ма в реанимации, – паника из уст нашей Чу мчит по телефонным проводам. – Его состояние неизвестно. Пожалуйста, госпожа Лин, не могли бы вернуться раньше?
Мы с мамой вместе смотрим на разложенные по столу продукты. Она их выгрузила, но еще не убрала в холодильник. На утку, которую как раз завтра хотели приготовить. Вздыхаем.
Увы, спокойный и размеренный быт – это больше не про нас. Мы влезли в шоубизнес, а там нет места покою.
– Конечно, мы вылетим завтра же.
Один тихий вечер для тишайшего мужа Мэйхуа оставляет. Или это потому, что еще не получила ответа от загадочного Цзиня?
Глава 18
Июнь 2000 г, Хэндянь, провинция Чжэцзян
Человек слаб. А маленький человек слаб абсолютно. Как ни старалась я бдеть и бодрствовать, чтобы выловить новый созвон Мэйхуа и некоего Цзиня, ничего у меня не вышло. Либо я проспала всё на свете, либо и не было никакого созвона.
В субботу утром батя отвез нас в аэропорт. И рванули мы в мир кинематографа и грез. На Апельсинке. В Шанхае нас встречал дядя Бу, которого явно подрядили нас катать по любому поводу. А тот и рад.
Мы в этот раз заехали в отель, чтобы вещи и Яшку закинуть. И только оттуда помчали на съемочную. А там готовили снимать торжество. Государь надумал взять новую наложницу. Старых же уже мало, да и… старые они.
Сцена не самая важная, так что можно и без главного оператора обойтись. А нас ждали, потому что срочно – вчера! – нужно было третье мнение по трейлеру для сериала.
Нельзя просто снять кино (для большого экрана или для тв-каналов, не суть), и ждать, что люд со всей Поднебесной ринется его смотреть. Сериал (или фильм) еще нужно (выгодно) продать. Так, наша история изначально планировалась как «сериал выходного дня», то есть, серии должны были выходить по субботам и воскресеньям.
Это щадящий график. Он позволяет спокойно, без надрыва, с получением обратной связи снимать и делать постродакшн по новым сериям. Из недели в неделю. Но Пэй не договорился с изначальным «покупателем» (подозреваю, что жаб пожаБничал). А у другого канала, заинтересовавшегося нашим проектом, не нашлось на июль свободного тайм-слота на выходные дни.
Так мы сдвинулись в режим «с понедельника по пятницу», зато Лотосу обещали прайм-тайм. «Дело о фарфоровой кукле» предполагало тридцать восемь серий. Для буднего показа решено было увеличить количество серий до сорока.
Бу был доволен больше всех – все (ну или почти все) снятые им красивости попадут в «чистовую» версию дорамы. Не вырежутся беспощадно при монтаже.
Сейчас обсуждаются дополнительные условия. Представитель канала в понедельник прибудет в Хэндянь, чтобы ознакомиться с трейлером и содержанием первых серий. Наверное, не хочет покупать кота в мешке.
А между Яном и Пэем, как и прежде, нет согласия от слова вообще. Хорошо еще, что саундтрек без нас сумели согласовать и записать. К слову, никуда уезжать не пришлось для этого: фабрика грез в Хэндяне обладает всеми необходимыми техническими средствами. Даже, вроде как, живой ансамбль удалось привлечь.
С аутентичными инструментами (гуцинь, флейта сяо, окарина) саунд звучал очень атмосферно. Песню о пронзительном и чистом небе, а также о жестокости судьбы исполнили принц-поэт (он же Жуй Синь) и его «протеже» из борделя, «жемчужная роза» (она же Чжу Юэ).
Мама уточнила: композицию записали в трех вариантах: совместный, мужской и женский. Все три будут интегрированы в «тело» сериала. То есть, исполнены этими актерами в рамках истории.
– Интересненько, – я почесала макушку. – А если бы Жуй и Юэ петь не умели?
– Как артист может не уметь петь? – удивилась Чу. – Понятно, кто-то хуже поет, но немножечко обязательно должен.
Вот, кто рад нам больше всех. Наша забитая бледнявая молюшка при виде нас с мамой даже что-то вроде танца локотками изобразила. И только потом стала вводить в курс дела.
В целом, если отбросить неважное, по большинству моментов Ян и Пэй договорились. Кроме того, куда в трейлере и в заставке ставить представление куклы. Пэй почему-то настаивал на начале заставки, даже до главных героев. И на отсутствии куклы в трейлере, мол, интригу он сохранить хочет.
Главные герои у нас: канцлер и бесполезный принц. Дальше куртизаночка, наравне с ней (минутка иронии) государь, затем дознаватели и монах. Потом принцесса и я. Еще портреты в заставке получат царица и драгоценная наложница Се.
