Текст книги "Я – Ворона (СИ)"
Автор книги: Карина Вран
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
Клубничка, к слову, явилась почти что к завтраку. Зыркнула на меня без симпатии, и всё на том. Её усадили за другой стол, все четыре места за нашим с Ченченом столиком уже были заняты. Кем? Догадайтесь.
Нас попросили по очереди представиться. Дабы с незнакомцами не трапезничать… Или просто уже начали приучать к порядку. Фиг пойми.
Итак, пацана зовут Гао Юн. Для шкафчика юный Юн выбрал сильное «тотемное» животное – быка. Очевидно, оттого и быканул на бегемота.
Девочка-рыба – это у нас Цао Шуфан. Она себе на дверцу попросила налепить акулу. Какой славный выбор…
– Сели ровно! – внезапно прикрикнула старшая воспитательница. – Спину выпрямить. Ножки вместе. Коленки вместе. Ладони на колени.
За другим столиком никак не мог усесться щекастый мальчишка. Отставил ногу в сторону, а не так, как велела учитель. Тычок – ногой по ноге.
– Сядь ровно, – окрик. – Или не получишь свой завтрак.
Пока две нянечки споро разносят по столикам йогурты, печенье, орешки и кокосовое молочко, наша «добрая» учительница обходит весь класс.
– Плохо. Но для первого раза допустимо.
Нам позволяют выдохнуть и похрустеть печенюшками. Жую миндаль, поглядываю на надсмотр… нянечек. Мимолетно вспоминаю о цианидах, как о ядах, замечательно маскируемых присыпками из тертого миндаля.
Я, конечно, всё понимаю. Без дисциплины и послушания детьми (особенно чужими) сложно управлять. Но как-то здешние методы меня не вдохновляют.
Когда дети заканчивают с легким перекусом, дрессировка продолжается. Няни убирают посуду и крошки со столиков, а дети снова сидят ровно, как по линеечкам.
Хлоп! Ладонью по спине наклонившейся девочки.
– Прямо спину держим. Иначе не пойдем на улицу.
И тут на соседнем стуле начинает ерзать Ченчен. Мальчик с особенностями, которому непросто объяснить что-то про дисциплину – та для него что-то скучное.
«Сейчас эта мегера двинется к нам», – холодеют мои пальцы, лежащие ровно на коленках, как и велено.
Мне-то не проблема отыграть желаемое поведение. А другану влетит…
– Чен, слушай и молчи, – говорю тихонечко (если и влетит за болтовню, то мне, а не приятелю). – Это игра. Она сложная и с особыми правилами. Надо замереть на одном месте. Да, вот так, молодец. И сосчитать в уме, сколько на доске с магнитиками дощечек. На доску смотреть нельзя, ты должен вспомнить расположение каждой деревяшки.
Я знаю, что мои товарищи по играм (уже не только в песочнице) за август подтянули счет. И оба могут считать до ста – уверенно. Дальше им тяжело пока, но они стараются.
– А потом? – с горящими глазами спросил… нет, не бегемот, а юный Юн, к счастью, тоже шепотом. – Когда досчитаем?
На эту парочку я не рассчитывала, но действую по обстоятельствам.
– Из суммы вычти столько, сколько человек в классе, – импровизирую в усложнении задачки.
– А награда? – шепчет мини-акула. – Будет?
– За теми из вас, кто не научится сидеть ровно, – оповещает детишек учитель. – Мамы не придут.
Вовремя она.
– Награда, – шепчу с придыханием. – Выход из ада.
Едва ли местным деткам знакома концепция ада (в этом возрасте), но посыл от старшей они точно уловили. Мама не придет – это реально страшная угроза для малыша.
И деточки проникаются важностью решения задачи.
– Хорошо! – перехватывает инициативу одна из нянь помоложе. – А теперь все встаем. Подходим ко мне, выстраиваемся. Ты – бери мальчика спереди за край одежды. А ты – девочку спереди. И так все держимся друг за дружку. Идем-идем-идем!
«Цыпа-цыпа-цыпа», – угораю я в процессе. – «Паровозик тронулся и запыхтел: чух-чух-чух».
Цыплячий паровоз ведут на площадку для зарядки. По дороге сообщают нам, что сегодня мы будем заниматься между корпусами. А по понедельникам зарядка – на внутреннем стадионе. В понедельник мы все поем гимн страны, глядя на флаг. Кто гимн не выучил, как раз есть время на выходных. Удачно в этом году первое сентября на пятницу выпало.
Ходили мы в день тестов через внутреннюю площадку. Там много синего (видимо, цвет неба, а небо с солнышком так здорово стыкуется), много света и хорошее покрытие. Но уличная площадка в тысячу раз интереснее!
Она ни в какое сравнение не идет с той, что я помню по прошлой жизни, по тому Солнышку, что в Питере. Еще из окна стало очевидно: в местной вариации прикольно и есть, чем заняться.
На улице стройными рядами уже выстроены другие группы детсадовцев. Нам достается участок для самых маленьких. Дальше там еще куча всяких лазалок, турникетов, сетки натянуты. Есть даже низенькие баскетбольные кольца.
Словом, я вижу, на что идут денежки наших пап и мам. Еще бы выстраивание иерархии как-то помягче проводилось.
Следующий час мы разминаемся, пляшем и скачем. Всё это под музычку. Упражнения показывают молодые учительницы, старшая бдит, чтоб заключен… подопечные не ленились. Мне-то всё ок, и бегемоту после дамы-хореографа нормально. А бычок и акула то в ногах запутаются, то рукой полный мах не дотягивают.
– Стараемся! Стараемся! – то и дело придает бодрости наша классная грымза. – Выше! Тяни носок. Раз-два, раз-два. Закончили!
Наш паровозик трогается в обратном направлении – в класс. Сначала только по пути в уборную заглядываем. Организованно! Шутки про строевой шаг – вообще уже не смешны. По команде мы производим даже мытье рук.
В классе нас встречают вопросом: сколько на доске деревянных фигурок? И задают алгоритм действий: знаешь ответ – поднимаешь руку – ждешь обращения учителя – отвечаешь.
Над нашим столиком вскидывается сразу четыре руки. Четыре – это потому что по дороге из уборной бегемот отчитался мне в выполнении задания. Девяносто семь минус десять (детей) и три (взрослых) равно восемьдесят четыре. Так что я пользуюсь результатами чужого умственного труда. Тем более, тут-то задачка попроще будет.
Однако ответить предлагают не мне, а быковатому Юну.
– Девяносто семь, – рапортует рядовой… детсадовец Гао Юн.
– Неправильно, – поджимает губы грымза. – На втором завтраке твой стол не получит десерт.
Ченчен хмурится пухлощекой грозовой тучкой. Тянет руку выше и настырнее.
– Ответ: девяносто семь, – сурово сводит брови добродушный так-то пухляш. – Еще три Шуфэн скину…
– Уронила, – подсказываю шепотом, прикрыв рот ладошкой.
– Уронила на пол, – заканчивает мой товарищ. – Ответ верный.
Грымза Дун взглядом командует младшей – проверить. Ей бы свисток на шею собачий. Чтобы при любом удобном случает – как дунуть!
Конечно же, три деревяшки находятся на полу.
– Ваш стол получает по конфете, – меняет гнев на милость учитель. – Вы двое заслужили по солнышку.
Что за солнышки и с чем их едят, нам еще предстоит выяснить. А пока наслаждаемся злобным взглядом Сюй Вэйлань, она же клубничка, она же (в мечтах и в наклейке для шкафчика) леопард. Если глаголом можно жечь сердца людей, то взгляд Вэйлань способен прожигать кожные покровы. К счастью, я толстокожая.
Младшие разносят второй завтрак. Рис, курочка с грибами шиитаке (чем-то похожи на шампиньоны, но вкус у шиитаке более насыщенный, еще они считаются лечебными), суп с зеленью, яблоко и конфета. В шуршащем фантике. Когда мы добираемся до шуршунчиков, косится на звук не только леопардовая клубничка, но и все остальные безконфетные дети.
– Через неделю вас в классе станет больше, – несет нам радостную весть учитель Дун. – Те, кто сможет выделиться больше других в обычной группе, получат шанс попасть в группу для одаренных.
Дети переглядываются и перешептываются. Только за нашим столом – штиль и приятное слуху шуршание. Фантик – это не просто смять и выбросить. Это куча вариантов, как его сложить. Скажем, чтобы получить больше всего граней.
А я искренне радуюсь свежей информации. Теперь есть реальные шансы перевести к нам жирафика.
– Дети из группы одаренных, не получившие за неделю ни одного солнышка, – продолжает вещать наша грымза. – Будут переведены в группу для обычных детей.
…Или наоборот: к жирафу в «стандарт» улететь.
Демоны и преисподняя! Мироздание, мы о таком не договаривались.
Глава 22
Так. Отставить обращения к высшей межмировой инстанции по пустякам. Сначала надо разобраться, насколько всё плохо. Тяну руку.
– Да, девочка? – Дун поджимает губы, показывая этим, что ни хрена она не рада моей поднятой руке. – Говори.
Да и обращение… ладно, первый день – сделаем скидку на плохую память. Это ведь дети в группе одаренные. Воспитатели – обычные люди.
– Учитель Дун, скажите, пожалуйста, – подаю запрос с напором на вежливость, чтобы не могла не ответить. – А за что можно получить солнышки?
– Учителя будут награждать на своих уроках, – хмурится, но отвечает грымза. – Тех, кто сумеет отличиться на занятиях. Количество поощрений и оценка у разных учителей могут отличаться. Но общие стандарты, разумеется, есть. Серьезные, крепкие.
«Не заржать! Не заржать», – увещеваю себя, опустив голову (вроде как в поклоне).
Сейчас вы поймете причину. Стандарты в общепринятом для Поднебесной языке звучат примерно так: яоцу. У учителей группы для одаренных детей, вне всяких сомнений, должны быть яоцу. Крепкие, серьезные яоцу. Мощные, я б даже сказала, стальные яоцу.
Вскидываю голову, цепляю на рожицу мину серьезную. Поржать я всегда успею, а сейчас надо в систему вникнуть.
– А солнышки только прибавляют? – надеюсь, лимит вопросов не исчерпан. – Или могут за что-то отнять?
– Вы всё узнаете в свое время, – челюсть нашей «классной» дамы ходит туда-сюда. – Своими вопросами ты отняла у группы время для игр и отдыха, девочка.
И заслужила несколько недобрых взглядов, ага. «Сжечь», – почти что читалось в карих глазоньках крупными огненными иероглифами.
Если бы надо было выбрать животное для учителя Дун, я бы первым делом назвала бородавочника. Это такая клыкастая свинья с приплюснутой башкой. Подкожные жировые отложения на свинской харе смахивают на бородавки. Отсюда и название. Считаю, эта дикая свинка – просто идеальное «тотемное» животное для учителя Дун. Бородавок на физиономии грымзы нет, но этот недостаток легко дорисовывает воображение.
После второго завтрака и моих уточнений нам дают полчаса свободного времени. Меньше: я ведь две или даже три минуты этого времени «отняла» у всей группы.
Разрешено всякое, даже – о, счастье! – бегать можно. При этом нянечки разносят по столикам разные разности, вроде как для развлечения. Пластилин, карандаши, раскраски и листы белой бумаги. Математическое домино – его тут же цапнула акула, хотя и Юн тянул свои рученьки.
– По очереди, – предложила я. – Кто вытянет короткую, собирает первым.
Взяла пару зубочисток (их почему-то не убрали со стола после еды), одну надломила. Спрятала в кулаке так, чтобы не было видно обломанный (или целый) край внизу.
За столиком напротив (там, где клубничный леопард) вспыхнула напряженная баталия. Дети пыхтят и тянут на себя пластиковую упаковку с плошками. Розовый детеныш леопарда хлопает по ручке соседа, дергает на себя ценный приз…
Нет, так-то есть логика в выборе «тотемного» животного Сюй Вэйлань. Леопард – пятнистый. И на клубничине есть точки-семянки. Если бы шкура у леопарда была розовая, вообще все условия были бы соблюдены.
За столом напротив в дележку вмешивается грымза Дун. После того, как детеныш, получивший мягкой лапкой по руке, с криком скидывает часть разноцветных блоков на пол. Доминошки учитель подбирает, на стол возвращает.
– За обедом эти детки без сладкого, – ласково сообщает она пацану.
У нас вытягивает короткую зубочистку Юн. Счетные палочки я делю между Ченченом и Шуфэн. Так один сможет называть число, другой отсчитывать палочки. Затем второй предлагает отнять или прибавить сколько-то, другой считает «палками», и так далее.
А сама, раз уж нам позволено вставать, бреду к свободному столу. Забираю с него зубочистки. И к полупустому подхожу. За ним парочка совершенно счастливых детей: им на двоих выдали такой же набор, что и полным столикам. Спрашиваю: можно ли взять у них стаканчик с зубочистками? Дети в нирване, им до лампочки, что там я хочу. Лишь бы играть не мешала.
А я вообще-то пытаюсь прогнуть систему. Или хотя бы пощупать рамки возможного воздействия.
Если я не на уроке, а в свободное время отличусь (нет, не выпендрюсь, отличусь!), могу ли я заработать солнышко? Просто, если нет, то не стоит (в дальнейшем) и напрягаться особо.
Итак, у меня есть три стаканчика с зубочистками. И мягкий пластилин. А я уже второе детство отбываю… кх-м, проживаю. Нет, уклон в тюремный юмор – это уже даже мне не смешно. Пора завязывать. Я о том речь вела, что знаю более прикольное применение зубочисткам, чем ковыряться между зубами.
С добавлением мягкого пластилина они становятся… конструктором. Простейшим, зато и самым доступным.
Дурной пример заразителен. Вскоре к моему конструированию присоединяется Ченчен. А там, поглядите-ка, и с другой половины стола уже лапки (плавники и копыта?) тянутся.
К завершению свободного времени у нас: собранная математическая доска (Юн в соло одолел этого несложного монстра) и… Нечто почти космическое. Выходящее за рамки воображения нянечек, судя по вытянутым лицам.
То ли ракета космическая, то ли удивительной конструкции башня где-то там, в инопланетном городе… На самом деле, очень простенький конструкт. Больше всего времени ушло на то, чтобы детскими пальчиками относительно ровно отделять пластилин и формировать из него «узлы».
– О, – роняет челюсть бородавочник Дун. – Кто это сделал?
– Мэйли, – тычет в меня пальцем довольный бегемотище.
– Мы все, – поправляю я товарища. – Вместе.
Стол получает конфеты – вместе. Видимо, пришло время сменить малышковый девиз. «Мы – сами», – трансформируется в: «Мы – вместе». Вопрос, начислят ли за нашу башню нам бонусов, или отделаются этим: «О».
– Это… интересно, – наклоняет голову грымза. – И достойно поощрения. Всем – по конфете в обед. И… – задумывается, морщит лоб.
«Солнышек отсыпь, да?» – мысленно вопит эта ворона.
– И солнышко автору идеи, – нехотя выдавливает из себя бородавочник.
«Вот ты жадная свинья!» – в голове.
– Спасибо, учитель Дун, – вслух.
Едва она отходит от нашего стола, как Шуфэн сминает звездолет. С улыбкой. И тьмою космоса в глазах. А ведь до прихода Дун лепила и втыкала зубочистки как бы не бойчей всех.
– В следующий раз оставим трубочки от молочка, – сообщаю соседям. – Будем делать цветочки для учителей.
А если кто-то потом случайно положит цветочек на учительский стул, да перед этим снимет с острых кончиков цветные шарики… Это будет чистая случайность. Чистейшая! Я еще и остальную группу научу. Проведу, что называется, мастер-класс. Чтобы всем досталось от благодарных детишек по рукотворному цветику.
Мэйли – сама щедрость.
– Встаем и выстраиваемся, – командует тем временем грымза. – Идем на урок английского языка.
Перед уроком – плановый заворот в уборную. В десять пятнадцать начинается наш «хэппи инглиш», если верить меловой надписи на доске в кабинете «англичанки». По размерам класс поменьше нашего. Стульчики и парты – одиночные – занимают почти все пространство. Две передвижных доски: одна меловая, другая для маркеров и магнитов. И большой проекционный телевизор.
– Привет, дети, – приветствует нас на языке Туманного Альбиона учитель (так и тянет сказать – славянской внешности). – Меня зовут Джейн.
«Смит», – ухмыляюсь и перевожу. – «Или просто Женя».
С похожим акцентом у нас в средней школе говорил каждый второй. «Русиш-инглиш», так мы этот говор называли. Теперь главное – это даже не проявить себя на уроках «леди Джейн». Нет. Главное – не спалиться с «русишем».
Впрочем, на вводном занятии, где Женька с нами только знакомится, опасность не грозит. Малыши вовсю таращатся на светлые волосы, белую кожу и серые глаза. Диковинка же.
Щедро сыпет солнышками улыбчивая Джейн. Записывает себе в тетрадку, кто отличился, и рисует там схематически светило.
Занятие длится сорок пять минут. За это время леди успевает одарить местной валютой пятерых малышей. То есть, половину группы. Всех, кто способен после дюжины повторений произнести за ней: «Май нэйм ис», – и представиться. Конечно, я в числе счастливчиков есть, а вот бегемот не осилил. Застеснялся пацан.
Надо будет непременно уточнить: можно ли передавать друг другу поощрения. Но не сегодня. И так уже Дун хрюкает, что время трачу.
Вообще, этот урок дает мне время отвлечься и подумать. Раньше прессовали, кормили, напрягали активностями. Мозг был сосредоточен на решении текущих задач.
А тут я поняла со всей очевидностью, что нет повода для кипиша. Заработать одно солнышко в неделю – раз плюнуть. Я два за полдня выхватила. Малыши же «схавали» угрозу перевода в обычную группу. Стараются отличиться.
Так-то все в первый детсадовский день в некотором раздрае. Даже я, что уж говорить о первоходках… первогодках? Ой, всё, когда ж меня теперь отпустит⁈ Пф-ф. Дети, выбитые из «зоны комфорта», где их любят, холят и лелеют, попадают в совершенно новые условия. Непривычные. Им как минимум не по себе. И мамы рядом нет.
Зато есть – грымза. Заметим, что все команды и тычки мы получаем от нее одной. Нянечки даже нет-нет, а улыбаются подопечным. Джейн – та и вовсе сама сердечность. Злой полицейский Дун, добрые – все остальные? Очень похоже на то.
Держу пари, грымза дальше первого года учить нас не станет. Пойдет новых «перваков» кошмарить. Загонять в дисциплинарные рамки. Детский разум пластичен. Быстро схватит «матрицу» нового уклада, где учитель – бесспорный авторитет.
Угроза перевода – это всего лишь дополнительный стимул «качаться». Чтобы другие не догнали по «уровню». Но дома я этот вопрос подниму, конечно. Мы, благодаря летнему периоду, не последние штаны с себя сняли, чтобы закинуть в Саншайн спонсорский взнос. Тем не менее, впустую деньгами разбрасываться у меня лично желания нет. Словом, обсудим.
Ухожу в думки я так плотно, что бегемоту приходится тянуть меня. Урок окончен, пора в строй. Уборная – мытье рук – новая станция.
Нас ведут на улицу. На сей раз, чтобы получше ознакомиться с территорией и даже поиграть. Игры (по мнению воспитателей) включают в себя основы земледелия. Так, нам показывают зеленый уголок, за которым нам предстоит ухаживать. А по весне засадим грядочки. Да-да, грядочки. Тыквы, кабачки, баклажаны, да хоть картошку сажай. Главное, чтобы взошло и дало урожай.
Что сказать? Я в том своем детстве и на картошку ездила, и по грибы ходила. Правда, не с двух лет. Но это, право, придирки уже.
Нас загоняют в уголок, где безопасно, и никто из юных умняшек не угробится по тупости. После этого нам и правда дают поиграть. Выпустить пар. Чем мы и занимаемся, пока солнце (то, которое астрономический объект, а не валюта садиковская) не достигает зенита.
В полдень паровозик трогается и пыхтит на переодевание, дальше сами-знаете-куда, а затем в спальню. Нам поясняют: деточки в обычной группе спят в том же классе, где и едят, и занимаются досугом, а у нас – отдельный «рум» для сна. Опочивальня. Честно – пофиг. Сплю.
Правда, просыпаюсь раньше положенного. Наверное, на шепот в сторонке среагировала. На «Мэй-Мэй» от одной из нянечек.
– Это взаправду она. Мэй-Мэй! Девочка-кукла. Невероятно!
– Подумаешь, ребенок-звезда, – фыркает (тихонечко) вторая. – Через полгода про нее забудут. Если кем и восторгаться, так это наследником конгломерата. У его семьи только сталелитейных заводов – три, а еще строительный и судостроительный бизнес.
– Это же совсем другое, Лань. Он родился в богатой семье. А у Мэй-Мэй – настоящий талант.
– Родиться в правильной семье – тоже талант. Самый важный из талантов.
– Ты слишком зациклена на деньгах, Лань.
– А ты слишком много смотришь телевизор и мечтаешь, Шань. Если так охота кем-то красивым восхищаться, у нас есть другая красивая девочка. Чья мама – в попечительском совете. Не будь наивной, Шань, если не хочешь всю жизнь гнуть спину.
– Тише, ты детей разбудишь.
– Сама же начала…
– Тише!
Когда болтливые нянечки затихают, меня снова уносит в сон. Так, что даже не вполне очевидно: взаправду был тот разговор, или приснился мне.
Будят в половине третьего, ведут по знакомому маршруту: уборная-класс. Кормят. Рис с говядиной и баклажанами, два овощных блюда вдобавок. Грибы с зеленью и побегами бамбука. Суп с лапшой и креветками. Яблоко, банан. Теплый напиток (что-то вроде каркаде на вкус). Вторая наградная конфета.
А, да, кулер с постоянно теплой водой и одноразовые стаканчики стоят неподалеку от магнитной доски. Но бегать за водичкой каждые пять минут не приветствуется. Так, одного неугомонного парнишку Дун уже поймала за шкирку и усадила на попу ровно.
В пятнадцать к нам приходит новое лицо. Чтобы провести сорокаминутный урок. По пятницам это у нас – язык родной и любимый. Китайский, а не тот, что вы могли подумать. На передвижной доске нам пишут иероглиф. Рядом вешают его же, но распечатанный (там же, ниже, запись в пиньин). Говорят, как звучит. Объясняют, что значит.
Дальше мы должны хором несколько раз повторить услышанное. И записать. Для наилучшего усвоения информации. Начинают с простейших основных ключей, по номерам, начиная с первого. Первый – «один». Мамочка тоже с него начинала мое обучение. Год назад. Как вы догадываетесь, мы с ней уже значительно продвинулись.
Записывать предполагается по розданным прописям-обводкам для иероглифов. Да, такие тут есть. Так как урок самый первый, то основы написания черт идут, как добавка. Или как основное блюдо?
Если что, это пока не каллиграфия. Каллиграфия – отдельно. Просто без базы по чертам далеко мы в написании не уедем. Возле панды нянечки ближе к концу урока впишут наши имена. Учитель обязательно проверит.
Знаете, что дал мне этот урок? Нет, не новые знания. А понимание, что не я одна такая умная и продвинутая. С чертами не возникло проблем ни у кого в группе. Я напомню: этим детишкам – два годика. Кому-то, наверное, ближе к трем, но не суть.
Кира Воронова научилась читать в три с половиной. Считать значительно раньше, раньше двух. Писать я-прошлая начала где-то в четыре с лишним, точнее не вспомню. А спросить уже некого…
Малышне в одной со мною группе – по два (плюс) реальных годика. А они уже все черты знают, умеют, практикуют! Даже Ченчен, которого сначала мы с жирафом в песочнице начали подтягивать, а затем и маманя взялась. Особенно плотно – как узнала об одаренности сына.
Я в шоке, товарищи! Эти дети – вне моих прежних границ воображения. Уже. А что из них вырастет потом? Монстры?
О, нас радуют: обычные деточки за занятие учат один иероглиф. Сегодняшний день не считается, так как урок вводный, а дальше мы будем учить по два иероглифа – в первом полугодии, и по три, начиная со второго семестра. И дальше по нарастающей.
Всем, кто сдал по команде обводки, начисляют по солнышку. То бишь, всем десятерым.
И это подтверждает мою теорию: не так страшен черт, как его (китайские) малютки.
После урока нас еще разок подкармливают. Вроде как полдник, но полдень был давно… Не суть. Йогурт, булочка, орешки и груша.
Паровозик едет в уборную (кстати, руки перед едой мыть можно прямо в классе, рукомойники в наличии), оттуда в игровую. Конкретно эта игровая создавалась – тут делается театральная пауза – для нашего класса одаренных малюток. Другие детки посещают другую игровую комнату, уровнем ниже.
Метод кнута и пряника в действии.
Игровая разделена на зоны. Они даже оформлены по-разному. Одна – для умников. Там мы теряем Ченчена. Эти доски, как нам с гордостью сообщила грымза Дун, временные. И будут меняться, когда мы освоим текущие, на более продвинутые.
Вторая – для подвижной и смекалистой ребятни, кому на месте не сидится. Тут можно не сидеть с пользой для ума.
А еще одна часть отгорожена мягким забором. Она, как мне видится, предназначена для шкодников. Я лично ломанулась туда, ведь мозги всегда напрячь успею, хоть бы и дома, а такого тренажера для прокачки физических характеристик у нас в квартирке не предвидится.
И ничего, что внизу – строительные блоки. Как показала быстрая проверка, они таки из поролона. Спина и мягкое место вскоре убедились в том, что под мягкие блоки кирпичей не подложили.
Не совсем тут жесть для двухлеток. Есть надежда, что живыми выйдем из Солнышка.
Завершал наш замечательный учебный день урок рисования. Как я поняла, каждый вечер у нас будет урок творчества. Пятница – день изобразительного искусства.
Мы рисовали котика на основе овалов. И двух треугольников – ушки. А еще хвост… просто хвост. Потом еще усики, глазки и носик. Куда приклеили, там и хорошо. Раскрасить предложили самостоятельно.
Я оставила котю белым, для чего пришлось постараться: фон затемнить и растушевать. И, помня о тестах при поступлении, упрощенно нарисовать для котика хозяйский диван и подушку. На большее не хватило как фантазии, так и времени, отведенного на урок.
Почти все заграбастали по солнышку, кроме Шуфэн. Она покрасила котика в красный. А таких, как объяснила учительница, не бывает. Судя по прищуру стылых глаз, я бы не была так в этом уверена…
После того, как приукрашенный (кое-кто не только кота разукрасил, но и соседа тоже) паровозик сделал свои важные дела и умылся, нас накормили ужином. В семнадцать часов это было. Лапша с говядиной (мелко порезанной, как и всё мяско для нас) и фасолью, овощи, зелень, какой-то светлый суп, который я не стала есть. Не понравился запах. Груша из фруктиков.
И вот тут, после ужина, обычные детки могут идти сдаваться мамам. Ведь уже половина шестого вечера. Но мы – не такие. Точнее, сегодня, в ознакомительный день, такие. Но уже с понедельника в расписание после ужина добавится два дополнительных занятия.
Первое занятие (длительностью в сорок пять минут) выбирается из тех, что развивают интеллектуальные и творческие способности. Музыка, искусство (рисование, лепка, и потом добавится живопись), логические игры (сначала вроде бы что-то простое, с последующим переходом и разделением на шахматы и вэйци), театр, конструирование, основы каллиграфии.
Второе занятие – физическое. Первый год выбора ни у кого нет. Все ходят на танцы. Позже список расширится, исходя из рекомендаций учителя физической культуры. Да-да, это сейчас мы, словно маленькие амебки, пляшем под бодрую музычку. Потом, как тела попривыкнут к легоньким каждодневным нагрузкам (плюс еженедельные занятия в бассейне по средам), начнется более веселое (ой, не факт) времечко. Где и упал-отжался, и прыг-скок через препятствия, и прочие радости.
До понедельника настоятельно рекомендовали определиться с «умственным» занятием. Потому как в понедельник мы все поем, затем все танцуем, а уже дальше – кто что выбрал.
И вот в девятнадцать ноль-ноль, начиная с понедельника, нам можно будет выйти за забор… Вовсе не образно выражаясь. После ужина сад будет работать только для нас, да еще для тех малышей, чьи родители не успевают их вовремя забрать. У них это продленка (платная), а у нас уже всё включено в чек. Про чек малявкам, ясное дело, не говорят вслух, но я-то в теме.
Итого за первый день добыто: четыре солнышка. Нервов вымотано… да немного, на самом деле. Только в начале за бегемотика поволновалась. Что до остального – вспоминаем про намалеванного черта и его малюток.
– Мама! Мамочка моя! – льются из глаз моих одногруппников искренние слезы радости.
Я, хоть и не плачу, тоже рада видеть мать. Млею в обнимашках, но недолго. Рано расслабляться: нужно устроить семейный совет. На повестке дня: что будет с «подаренными» садику юанями, если я вылечу из группы одаренных (зарекаться не стоит). До того хорошо бы перехватить жирафика с его мамой. Если не ушли уже, конечно. Мне нужна вся моя стройбригада!
Глава 23
Такой приятный ветерок на улице, что за пределами элитного филиала преисподней! Запах свободы ощущается в его дуновениях. Свободы недолгой: в честь начала учебного года нам дают целых два выходных дня. А обычно-то детсад по шестидневке работает.
В честь этого даже батя взял отгул на работе. Работник он ценный, ему позволяют подобное. Если не злоупотреблять, конечно же. Это Китай, страна трудоголиков, здесь за частые отгулы могут косо посмотреть. (Отличная, совсем не расистская шутка).
Мы перехватываем маму Джиана и его самого возле забора. Металлического, полутораметрового. Спасибо, что без колючей проволоки. Вот вы тут посмеялись, наверное, а я позже увижу и такие вариации заборов вокруг образовательных заведений. Без шуток. Правда, это не от побегов делается. А чтобы малышей не воровали (помним правило одного ребенка, и что многим желателен мальчик).
Дружище мой задумчив. Ченчену рукой махал на прощание даже тогда, когда того уже усадили на сиденье авто. Старший господин Бо самолично прибыл за сыном.
– Сколько солнышек ты заработал? – делаю прыг к жирафику. – Вам сказали о переводе в группу одаренных за успехи?
– Три, – отвечает длинношеее и на пальцах дублирует. – Сказали. Больше меня никто не набрал. Одна девочка – столько же.
– Джиан, – обращаюсь со всей серьезностью. – Постарайся. Мы с Ченом ждем твоего перевода к нам. И еще: у меня к тебе задание. Особой важности! Ты сознательный и вдумчивый. Обязательно справишься.
Из всех знакомых мне детишек жирафик и правда вдумчивее всех. Как будто он уже родился взрослым. Но без памяти о прошлой жизни и сопутствующих навыков.
Поэтому я с легким сердцем даю ему спецзадание. Играть вместе с той продвинутой девочкой, тоже забравшей три «монеты» за первый день.
Еще я попросила его приглядеться к другим малышам. И умненьких стараться тоже в свои игры вовлекать. Тут заодно узнаю, что их группа – обычная – больше, чем было заявлено. Сейчас у них двадцать два малыша. Столики стоят очень плотно, но позже лишние уберут. Станет удобнее. Позже – это когда состоится подсчет заработанных солнышек. И перевод шести детей на вакантные места в группе, где мы с бегемотом.
Кто-то спросит: а зачем я выдала это ЦУ приятелю? Можно же «рокировку» устроить. Заменить, скажем, акулу на жирафа. Шуфэн странная даже по моим-взрослым меркам. Нужна ли такая в близком кругу?
Позвольте объяснить. Первое: Шуфэн странная настолько, что мне интересно, почему она такая? Что с ней не так?
Второе: дети – существа чувствительные, а мне не хочется поступать подло. Акула сама села к нам. Она участвует во всех общих играх. Точно не ради конфет: в первый день мы не знали о подобном поощрении. Выбросить ее за борт ради давнего друга? Плохое решение.
Третье: два стола – это больше, чем один стол. Детсадовская арифметика. Не верю, вот ни на грош (ни на лучик солнышка), что Сюй Вэйлань не станет подминать под себя детвору. Вкусностями или угрозами – этого я не буду пытаться предсказывать.
Может, начнет подбивать остальных «дружить против» таких выдающихся (по числу полученных конфет) нас. Не удивлюсь. И мешать ей не стану. Пускай детка реализуется, как будущий лидер (или чего там ждет от нее родительница).
