Текст книги "За горным туманом (др. перевод) (ЛП)"
Автор книги: Карен Мари Монинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)
– А я – Безумная Джанет, – выпалила она в ответ на его любезность.
– Не знаю, как там с безумием, но вы понравились Лидии, а она очень проницательная женщина, скажу вам.
Эдриен сделала еще один шаг внутрь кухни, ее глаза обежали помещение, восхищаясь гениальной простотой, с которой она было спроектирована. Все вокруг содержится в чистоте и легко доступно.
– Лидия скоро вернется, – ободрил ее Тэвис. – Она наблюдала за вами некоторое время, я скажу. – Он подмигнул ей. – Не позволяйте этим Дугласам ошеломить вас, миледи. Они упрямые, самоуверенные люди, но их сердца сделаны из чистого золота. Во все Шотландии вы не найдете никого, подобного Дугласам. Добро пожаловать, я скажу, и если вам что-нибудь понадобится, вам нужно будет только найти кожевенника Тэвиса. – Он согнул свою сильную руку. – Я делаю самую мягкую кожу по эту сторону Устера. А может быть, и по другую сторону тоже. – Гордость светилась в его улыбке, когда он движением руки указал ей на дверь.
Эдриен вышла на солнце и вдохнула так глубоко как только могла. Жимолость, любимый аромат ее ранней юности. Золотистые головки лютиков располагались под окнами слева и справа. В воздухе пахло лавандой, вьющимися розами и еще каким-то глубоко земным ароматом, который она затруднилась определить. Она услышала плеск воды, льющейся в бассейн. Фонтан? Следуя за этим звуком, Эдриен медленно шла по мощеной дорожке через высокие кустарники рододендронов, пышных анемонов, колокольчиков, и разбросанных незабудок.
Мощеные дорожки разбегались в нескольких направлениях, но плеск воды безошибочно вел Эдриен по нужной дорожке. Леди Лидия сидела на выступе каменного фонтана, который возвышался в четыре яруса высоко над ее головой. Каменный дельфин в полу-прыжке в натуральную величину украшал верх фонтана, вода выливалась из его открытого рта.
– Великолепно, – выдохнула Эдриен, и Лидия повернулась, чтобы поприветствовать ее дружелюбной улыбкой.
– Мой сын весьма изобретателен. – Очевидная гордость была написана в каждой черте ее лица.
– Он придумал и это тоже? – состроила гримасу Эдриен.
– Многие необычные вещи в Далките – это дело рук моего сына. Когда он путешествовал, он выискивал новейшие достижения разных стран, чтобы передать их своему народу.
– Когда он путешествовал по миру, разыскивая красивых партнерш для своей постели, – язвительно прервала ее Эдриен, вспоминая рассказы служанок Комина.
Лидия подняла голову, в ее глазах светилось удивление.
– Неужели о нем ходят такие слухи?
– А он на самом деле этим занимался?
– А что он скажет тебе в ответ, если ты его спросишь? Но не думай о нем плохо… Что хорошего могут сказать о тебе люди, которые тебя не знают?
– Я поняла, – уступила Эдриен, надеясь, что Лидия никогда не узнает о ее бурном прошлом.
– Безумная Джанет, – мягко заметила Лидия. – Мне кажется, в тебе нет ни капли безумия. Почему Комин держал тебя запертой в башне?
Эдриен повторила слова, которые Комин выпалил ей в день ее свадьбы.
– Я слишком красива, чтобы рисковать и показывать меня его людям. Так он сказал. – И не думая она добавила свои собственные слова. – Но по правде, я никогда не чувствовала себя такой.
Лидия фыркнула.
– Ты никогда не смотрелась в зеркало?
– Конечно, смотрелась. Но все равно я никогда не ощущала себя настолько красивой.
– Прямо как Хок, я полагаю, – заметила Лидия. – Он сказал мне однажды, что он узнал о том, что он привлекателен только потому, как женщины суетятся вокруг него. Что если бы женщины не поднимали такой гвалт из-за него, он считал бы себя всего лишь достаточно чистым и опрятным…
– Достаточно чистым и опрятным? – недоверчива сказала Эдриен. – Этот мужчина безупречен с головы до ног! Он может пристыдить Давида, Пана и греческих богов! Он неотразимо привлекателен для женского пола, и пользуется этим. И кто-то должен положить этому конец! Он… Ой! – Эдриен бессвязно лепетала и заикалась, поскольку слишком поздно поняла смысл собственных слов. Лидия смеялась так долго, что слезы затуманили ее глаза.
Когда Лидия смогла перевести дыхание, она издала удовлетворенный вздох.
– Ох, что за облегчение. Я не была уверена, что ты не так неуязвима, как кажешься. Он думает, что ты такая и есть. Не беспокойся. Это будет нашим маленьким секретом, дорогая Эдриен, так что иди, сядь рядом со мной, и я смогу рассказать тебе, как я рада, что ты здесь. Я только сожалею, что меня не было здесь, чтобы достойно поприветствовать тебя, когда ты приехала. Из того, что я слышала, я поняла, что они сделали все самым ужасным образом.
Эдриен поняла, что ей хочется с головой погрузиться в эту заботливость, так похожую на заботу материнских рук, которых она никогда не знала. Ее ожесточенное сердце вновь оказалось на предательски тонком льду – осмелится ли она продолжать? Или не осмелится?
* * *
За кустами кроваво-красных рододендронов вздрогнула тень. Я ненавижу ее! Ненавижу! Рука Эсмеральды дрожала, когда она подняла трубку, затем резко выпрямила ее. Она могла убить врага и окончить свои мучения. Она сжала губы вокруг входного отверстия трубки, ровно держа маленький смертоносный инструмент. Она глубоко вдохнула и с силой выпустила воздух крепко сжатыми губами. Крошечная, не более жала пчелы, стрела вылетела из конца полого желоба. Эсмеральда смотрела, как стрела летела в цель, чтобы вонзиться в белую кожу на шее Эдриен. Она удовлетворенно улыбнулась, когда Эдриен слегка хлопнула по ране, как будто спугивая раздражающую мошку. Эсмеральда с трудом прищурилась – она могла видеть блестящий конец стрелы, блестевший в шее Эдриен, когда она разговаривала с Лидией. Дело было сделано.
* * *
– А где ваш муж, Лидия? – Эдриен резко хлопнула себя по шее. – Мошки? Уже?
– На нашу долю их хватает. По этой причине мы натягиваем сетки над постелями в течение этого времени года. Но немного мяты, кажется, может помочь избавиться от них. Я кладу немного в свои карманы, и засовываю лист или два к себе за лиф. – Она предложила несколько листочков мяты из своих запасов и Эдриен с благодарностью приняла их. – Что касается моего мужа…. – Ее глаза сделались мечтательными. – Этот невозможный мужчина оставил меня более тридцати лет назад. Он умер вскоре после того, как родился Хок.
– Как? – Эдриен вытерла лоб тыльной стороной ладони. Внезапно солнце сделалось слишком жарким.
– В битве за короля, и когда он умирал, он пообещал – или король Яков сам это придумал – что его сын будет находиться на королевской службе в течение пятнадцати лет, а за это король возьмет Далкит под свою защиту. На самом деле, срок службы Сидхока закончился совсем недавно. – Эдриен в замешательстве нахмурила брови. Яркие цветы, окружавшие Лидию, внезапно вызвали у нее головокружение и расплывались перед глазами.
Лидия терпеливо объясняла:
– Далкит – богатый замок. И не было мужчины, чтобы защитить нас, когда мой муж умер. Я осталась с маленьким двухмесячным наследником. Я никогда не узнаю, пообещал ли мой муж это на самом деле или Яков просто придумал это обещание. Я сомневаюсь, что мой Дуглас пообещал бы службу нашего сына королю Якову под каким-либо предлогом, но никто никогда не рискнет поспорить с королем. Я не была готова снова вступить в брак, мое отчаяние от потери мужа было слишком велико. Королевский отряд защищал Далкит, пока я не сняла вдовьи одежды. Но король Яков защитил нас с условием, что Хок прибудет в Эдинбург в тот день. Когда ему исполнится восемнадцать, для вассальной службы в течение пятнадцати лет. Так как он утверждал, что мой муж пообещал это ему.
– Ты не веришь, что твой муж обещал прислать Хока на службу? – спросила Эдриен, ее зрение затуманивалось. Она резко поморгала, и зрение прояснилось.
Прекрасное лицо Лидии стало задумчивым, и в течение долгого времени казалось, что она вовсе не собирается отвечать на вопрос. Эдриен могла видеть как воспоминания мелькали на ее лице, некоторые приятные, некоторые очевидно болезненные.
– Мой Дуглас был вторым человеком, который сделал мне предложение, Эдриен.
– А кто был первым? – спросила Эдриен, окунув кончики пальцев в прохладную, ароматную воду фонтана, и затем приложив влажные пальцы к вискам.
– Король Яков.
– Ах! Отвергнутый мужчина.
– Решительно отвергнутый. И нисколько не простивший. Король Яков положил на меня глаз, и невозможно было его разубедить. Мне было шестнадцать, и я была при дворе с твоей матерью, Алтеей. Мы получили много предложений в том сезоне, и Яков был одним из моих самых горячих поклонников. Я не принимала его всерьез, в конце концов, он же король! Только после я обнаружила, что он был настроен серьезно. Но было слишком поздно. Я приметила Дугласа еще тогда, когда была маленькой девочкой. И Дуглас, скажем так, мне не составило большого труда убедить его… – Ее зеленые глаза засияли от дорогих воспоминаний.
– Итак, король возненавидел Хока, потому что ты отказалась выйти за него замуж? Это выглядит совсем по-детски.
– Он такой и есть. Яков был избалован с момента своего рождения. С ним нянчились, баловали и носились с ним без конца. К тому времени, когда ему нужно было жениться, он непрерывно влюблялся до безумия. Он никогда не слышал слова «нет» за всю свою жизнь, и не имел намерения слышать его когда-либо. Он считал просто непостижимым, что женщина может выйти замуж за простого графа, когда она могла бы стать королевой Шотландии.
Эдриен коротко поразмыслила о монархах тех времен. Скольким пришлось бы пожертвовать, чтобы стать принцессой, в надежде в будущем стать королевой. Лидия сделала мудрый выбор, когда вышла замуж по любви.
– Но что на самом деле уничтожило его, так это то, что он был достаточно глуп, чтобы объявить придворным о том, что я собираюсь стать его королевой, даже после того, как я отклонила его предложение несколько раз. Мы с Дугласом обвенчались на следующий день после его «объявления», хотя мы не знали что король зашел так далеко и публично заявил о своих намерениях, до того, как через неделю новость наконец дошла до Далкита. В тот день мой муж сказал, что мы нажили себе грозного врага. Но думаю, что никто из нас не знал, насколько в действительности мстительным он может быть. Подозреваю, что о многих вещах, происходивших во время его службы Якову, Хок никогда не расскажет. Говорят, что Яков угрожал уничтожить Далкит из-за него, если Хок не будет повиноваться всем его прихотям. – В ее голосе проскользнула конфиденциальная нотка. – Хок этого не знает, но я добилась аудиенции Якова, вскоре после того, как я услышала эти сплетни о его службе. Я просила его отпустить моего сына со службы. – Глаза Лидии затуманились. – Он засмеялся и сказал, что если бы я сделала мудрый выбор, выходя замуж, Хок мог бы быть королевским сыном, а не королевским слугой.
Эдриен потерла шею и снова резко заморгала. Вид перед ее глазами тревожно расплывался и голова гудела.
– Публичное унижение, – многозначительно сказала она. – Никогда не встречала человека, который легко бы его перенес.
– Я полагаю также, что именно поэтому король Яков приказал Хоку жениться, – мягко продолжила Лидия. – Еще один тонкий способ продлить свою месть. Думаю, он чувствовал себя почти обманутым, когда умер мой муж, и я иногда думаю, что бы он с нами сделал, если бы мой муж прожил дольше. Каким ожесточенным человеком он бы стал. – Лидия покачала головой. – Я рада, что это оказалась ты, Эдриен. Король будет в бешенстве, когда узнает, как ты красива и совсем не безумна на самом деле. Ты – то, что в точности нужно Хоку. Не робкая девушка, и не жеманная пустышка, но женщина с истинным характером и глубиной.
Эдриен вспыхнула от удовольствия. Это добавило тревожных ощущений ее голове.
– Ты сказала, что снова вышла замуж. У тебя есть другие дети? – спросила она, отчаянно пытаясь поддерживать беседу.
Улыбка вернулась на лицо Лидии.
– О да. Адриан и Илисс. Они во Франции с моей сестрой Элизабет. В своем последнем письме она предупреждала, что Адриан становится неисправимым повесой, и она отчаялась перевоспитать Илисс. Лидия рассмеялась. – Илисс может быть немного пылкой и неуправляемой временами. Она тебе понравится.
Эдриен не была уверена в том, как это понять, и оставила эти слова без ответа. Кроме того, ей было совсем нехорошо. В глазах у нее двоилось, ее живот мутило от боли, и ее рот был сухим, как хлопковая швабра. Она с трудом сглотнула.
– Валла хабба ха…, – прокаркала она.
– Эдриен? – Лидия озабоченно посмотрела на нее. – Эдриен!
Она положила руку на лоб молодой женщины.
– Ты же вся горишь!
Эдриен застонала, сделала шаг вперед и упала на мощеную дорожку.
– Хок! – закричала Лидия.
Глава 9
– Яд. – Лицо Хока было мрачным и непреклонным. Он внимательно изучал крошечную стрелу, которую старый целитель положил на клочок ткани.
– Каллаброн.
Целитель расчесал пальцами свою длинную белую бороду и опустился на стул возле Эдриен.
Хок застонал. Каллаброн не был легким ядом. Ужасный, медленный токсин, он вызывал длительные боли в течение нескольких дней, за которыми следовала смерть от удушья, в то время как яд медленно вызывал паралич тело изнутри.
Хок знал, что не существовало противоядия. Он слышал об этом яде во время своей службы у короля Якова. Ходили слухи, что с помощью этого яда отравили многих членов королевской семьи. Когда хочешь устранить будущего короля, ты не станешь связываться с ядом, который может подвести. Хок уронил голову на руки и начал неистово тереть ноющие и затуманенные глаза. Сильный жар от разведенного огня не улучшал его самочувствия. Но жар может помочь ей, так сказал целитель. Может прогнать лихорадку. Но все же… она может умереть.
Пусть я умру, лишь бы она осталась жива! – Пожелал Хок от всего сердца.
– Мы можем уменьшить боль. Существуют снадобья, которые я могу дать ей… – тихо сказал целитель.
– Кто? – разбушевался Хок, игнорируя целителя. – Кто захотел это сделать? Зачем ее убивать? Что она сделала?
Целитель вздрогнул и зажмурил глаза.
Стоя на пороге, Лидия с трудом перевела дух.
– Значит, это каллаброн?
– Да. Кожа потемнела вокруг отверстия, и от него тянутся бледно-зеленые линии. Это смертельный удар каллаброна.
– Я не хочу терять ее, Хок, – потребовала Лидия.
Хок медленно поднял голову от своих рук.
– Мама.
Это слово прозвучало как мольба, безнадежная и беспомощная. Вдруг мама сумеет сделать это. Но он знал, что она не сможет.
– Некоторые считают, что было бы милосердно прервать ее страдания еще на ранней стадии, – очень тихо предложил целитель, отказываясь смотреть на Хока.
– Достаточно! – Хок криком заставил целителя замолчать. – Если все, что ты можешь предложить – это мрак и гибель, то лучше убирайся отсюда!
Целитель гордо и с негодованием выпрямил спину.
– Милорд…
– Нет! Не надо ни того, ни другого! Мы не убьем ее! Она не умрет!
– Возможно, цыгане могут знать какое-нибудь противоядие, – тихо предложила Лидия.
Целитель презрительно фыркнул.
– Уверяю вас, миледи, цыгане не знают ничего об этом. Если я сказал вам, что лекарства нет, вы можете быть уверены, что никто не сможет ее спасти. Эта бродячая банда головорезов, обманщиков и воришек определенно не может…
Целитель резко замолчал под тяжелым взглядом Хока.
– Это стоит попробовать, – согласился Хок с Лидией.
– Милорд! – страстно возразил целитель. – Цыгане всего лишь жалкие фокусники. Они…
– Разбили лагерь на моей земле, – сурово оборвал его Хок, – что они и делали в течение тридцати лет, с моего благословления, так что придержи язык, старина. Если ты так уверен, что они ничего не знают, то почему ты должен беспокоиться, если он придут помочь?
Целитель презрительно усмехнулся.
– Я просто считаю, что моей пациентке не пойдут на пользу дикие танцы и пение, и противно пахнущие высохшие кусочки чего-то или кого-то, – отрезал он.
Хок фыркнул. Было очевидно, что целитель на самом деле ничего не знал о цыганах, гордом племени, которые переезжали из страны в страну, в поисках того, чтобы жить, как они хотят – свободно. Как и многих, кто отважился сражаться за то, во что верил, их часто боялись и не понимали. Цыганский табор, который стоял лагерем в Далките был сплоченным сообществом талантливых и мудрых людей. Хотя они и были суеверными, Хок находил многие из их «инстинктов» безошибочными.
Но этот целитель, как и многие другие, боялся того, чего не было в его жизни, и осуждал это. Невежество превращалось в страх, который быстро переходил в преследование. Хок остановил свой твердый взгляд на старике и прорычал:
– Все, что сможет вылечить мою жену, будет хорошо для нее. Мне все равно, даже если это будут высушенные жабьи мозги. Или, в крайнем случае, высушенные мозги целителя.
Целитель закрыл свой рот и быстро перекрестился.
Хок потер глаза и вздохнул. Цыгане были таким же выходом из положения, как и любой другой. Он быстро подозвал человека, охранявшего дверь, и велел ему послать гонца в цыганский табор.
– Я думаю, вы совершаете большую ошибку, милорд…
– Единственная ошибка, которая совершена в этой комнате – это то, что ты снова открыл свой рот, – прорычал Хок.
Целитель в ярости поднялся, его древние суставы громко запротестовали. Со сжатыми губами он вытащил каменный сосуд, запечатанный воском и плотной пробкой из-под верхней, прилегающей к телу, туники. Он поставил ее на очаг, затем со смелостью и безрассудством, присущим тем, кто пережил чуму, голод и войну, целитель заявил:
– Вы можете использовать это, когда ваши цыгане не смогут ничего сделать. Потому что у них ничего не выйдет, – и покинул комнату, скрипя древними суставами и перебирая тонкими конечностями.
Хок покачал головой и задумчиво посмотрел на дрожащую женщину на кровати. Его жена. Его прекрасная, гордая, горячая умирающая жена. Он чувствовал себя совершенно беспомощным.
Лидия пересекла комнату, и притянула голову сына к своей груди.
– Хок, мой дорогой Хок, – она бормотала те бессмысленные звуки, которые знают только матери.
Прошло немного времени, затем Хок снова поднял голову. Если он не может ничем помочь своей жене, то он не примет утешения от своей матери.
– Расскажи мне еще раз о том, что случилось в саду.
* * *
– Иди сюда, моя сладкая шлюшка, – скомандовал Адам, и Эсмеральда подчинилась.
Теперь она не могла спастись. Эсмеральда узнала, кто такой Адам Блэк, в тот момент, когда пришла к нему. Люди ее племени всегда это знают, и поэтому осмотрительны. Особенно если имеешь дело с таким существом, когда, вызвав его ярость или просто став объектом его внимания, можно привести к гибели целый народ. И хотя такая феноменальная сила вызывала необъятный ужас у Эсмеральды, она также служила неотразимым афродизиаком.
«Что привело его сюда?» – недоумевала она. Это была ее последняя связная мысль, потому что он начал вытворять с ее телом такие вещи, которые просто выворачивали ее наизнанку. Его лицо над ней было темным от страсти, позолоченным отсветами огня, разведенного под рябинами. Запах сандалового дерева и жасмина смешивался с паром, поднимающимся от земли вокруг них. Было уже почти утро, когда она наконец-то смогла выбраться из его кузницы.
Адам сложил пальцы домиком и обдумывал свою линию поведения, наблюдая, как женщина покидает его жилище, пошатываясь на слабых ногах.
– Шут! – Слово было произнесено быстро, резко и осуждающе.
Адам напрягся.
– Вы звали, Мой Король? – спросил он, обращаясь к своему невидимому хозяину.
– Что ты натворил на этот раз, Адам?
– Я проводил время с цыганочкой, до того, как вы спросили. Что-то не так?
– Красотка умирает.
– Эдриен? – Адам был поражен. – Нет. Я тут ни причем.
– Хорошо, исправь это!
– Это правда, мой король, я не имею к этому делу никакого отношения.
– Мне все равно. Исправь это. Наша Королева будет в ярости, если мы рискнем нарушить договор.
– Я все исправлю. Но кому понадобилось убивать нашу красотку?
– Это твоя игра, шут. Следи за ней внимательнее. И Королева уже спрашивала о тебе.
– Она скучает по мне? – Адам на мгновение прихорошился.
Финнбеара хмыкнул.
– Ты можешь временно забавлять ее, но я – ее Король.
* * *
Эдриен вся горела. Словно древняя ведьма, привязанная к столбу, пойманная в ловушку среди груд пылающей древесины, в то время как жители деревни спокойно наблюдают за ней. Помогите мне! – умоляла она запекшимися губами, содрогаясь в конвульсиях в поднимающемся дыме. Она все задыхалась и задыхалась, потом у нее возникло отвратительное чувство: как будто под ее кожей беспорядочно носились туда-сюда тысячи огненных муравьев.
Она не чувствовала, как Хок вытер ее лоб, обтер ее тело прохладной тряпкой и закутал ее в мягкую шерстяную ткань. Он откинул влажные локоны волос с ее лба и нежно поцеловал его. Разведя огонь, он быстро вернулся к ней, чтобы обнаружить ее яростно трясущейся в аккуратном коконе одеял, которые, по уверению целителя, должны были облегчить лихорадку.
Отчаяние охватило его, более жестокое и сбивающее с ног, чем самый мощный горный шквалистый ветер.
Примитивный стон сорвался с его губ, когда Хок увидел, как она ожесточенно царапает свою безупречную кожу, в тщетной попытке успокоить раздражение, вызываемое каким-то злобным животным, которое создала лихорадка, чтобы мучить ее. Она исцарапала бы себя в кровь, если бы он не остановил ее, но он все же не смог связать ей руки, как это порекомендовал целитель. Образ того, как она напрягается, чтобы сбросить свои оковы, возник перед его глазами, и он проглотил готовый вырваться вопль бессильной ярости. Как он может вести войну против невидимого захватчика, у которого нет уязвимых мест? Как можно одолеть яд, от которого нет лекарства?
Он помедлил мгновение, перед тем как сорвать рубашку со своего тела и скинуть сапоги. Одетый только в килт, он вытянулся на кровати и обнял ее, крепко прижав ее спину к своей груди.
Эдриен! Он почувствовал резкую боль, баюкая ее в своих руках. Как он может испытывать такую боль по отношению к незнакомке? Откуда появилось это чувство, что они должны были иметь больше времени?
Он прислонился к стене, уложил ее между своих ног, его руки крепко сжимали ее, пока она тряслась и вздрагивала, его подбородок покоился на ее голове.
Глубокой ночью лихорадка достигла пика, и она заговорила, и заплакала серебряными слезами.
Они никогда не узнает, что он стер их поцелуями, одну за другой.
Она никогда не узнает, что он с тяжелым сердцем слушал, как она плакала о человеке, о котором не стоило плакать – как он считал, и что он желал от всего сердца быть тем первым человеком, которого она любила.
Эвер-Хард[10] Дэрроу Гарретт. Ублюдок, который разбил сердце его жены.
Какой уважающий себя шотландец был назван беспощадным?[11]
В ранние рассветные часы Хок поглаживал гладкую черную поверхность шахматной фигуры, которую дал ему Гримм, потому что Эдриен бредила и о ней. Он изучал ее и удивлялся, почему эта фигурка была так важна для нее, что даже когда она умирает, она продолжает отчаянно искать ее в темных коридорах своего сознания.
* * *
Его разбудил шум, который вырвал его из глубокого сна без сновидений. Отказываясь открыть глаза, он сначала определил другими органами чувств, что его сейчас окружает. Проклятье, она все еще горит! Возможно, даже больше, чем прежде. Его жена в течение нескольких дней умирала у него на руках. Что же разбудило его? Неужели наконец-то явились цыгане?
– Дай мне пройти! – голос кузнеца громом донесся из-за закрытой двери, достаточно громкий, чтобы сотрясти ее. Хок полностью проснулся. Голос этого человека привел его в готовность сражаться.
– Хок убьет тебя, парень, – усмехнулся Гримм. – Для начала, ты ему не нравишься, и он сейчас в очень плохом настроении.
Хок кивнул, соглашаясь со словами Гримма, он был рад, что поставил охрану перед входом в Зеленую комнату для леди. Невозможно было предсказать, что бы он сделал в своем нынешнем настроении, если бы проснулся и увидел заносчивого кузнеца, глазеющего на него.
– Болваны! Я же сказал, что я могу вылечить ее! – отрезал кузнец.
Хок моментально напрягся.
– Так я болван? – Голос Гримма дрогнул от недоверия. – Нет, болван тот, кто думает, что существует лекарство от отравления таким ядом, как каллаброн!
– Осмелишься ли ты рискнуть, Гримм? – спокойно сказал кузнец.
– Дайте ему пройти, – приказал Хок через закрытую дверь.
Он услышал звук мечей, отодвигаемых с металлическим лязгом, когда стражники развели скрещенные клинки, которые перекрывали доступ в Зеленую комнату, и Адам появился на пороге, почти заполняя собой дверной проем.
– Если ты пришел сюда, думая поиграть со мной, Адам Блэк, то убирайся, пока я не пролил твою кровь и не увидел, как она бежит по полу. Я немного отвлекусь, но мне от этого станет легче.
– Почему ты держишь ее таким образом? Так крепко, словно она очень дорога тебе?
Хок крепче прижал ее к себе.
– Она умирает.
– Но ты едва знаешь ее, парень.
– Я не понимаю и не могу привести разумных причин, которые заставляют меня делать это. Но я отказываюсь терять ее.
– Она красива, – предположил Адам.
– Я знал много красивых девушек.
– Она красивее всех других?
– Она отличается от других девушек, она особенная. – Хок нежно потерся щекой о ее волосы. – Почему ты пришел сюда?
– Я слышал, что это был каллаброн. Я могу ее вылечить.
– Не вздумай искушать меня тем, что невозможно сделать, кузнец. Не обольщай меня ложной надеждой, или ты будешь умирать рядом с ней.
– Не вздумай искушать меня тем, что невозможно сделать, Лорд Хок, – четким эхом отозвался Адам. – Кроме того, я говорю правду о лекарстве.
Хок некоторое время внимательно изучал кузнеца.
– Если ты сможешь, то почему ты это сделаешь?
– Исключительно из корыстных соображений, уверяю тебя. – Адам подошел к постели и сел на край. Он протянул было руку, но остановился, взглянув на лицо Хока. – Я не смогу вылечить ее, не прикасаясь к ней, ужасный Хок.
– Ты смеешься надо мной.
– Я смеюсь над всеми. Не принимай это близко к сердцу. Хотя в твоем отдельно взятом случае, это как раз персональные насмешки. Но в этот раз, я говорю только правду. У меня есть лекарство.
Хок фыркнул и крепче сжал руки, защищая свою жену.
– Как случилось, что простой кузнец, знает такие бесценные вещи о том, как лечить отравления?
– Ты впустую тратишь время, задавая мне вопросы, тогда как леди умирает.
– Тогда дай это лекарство мне, кузнец.
– О, нет. Не так все просто…
– А кто теперь тратит время? Я хочу лекарство. Дай его мне, если оно действительно есть у тебя, и убирайся.
– Услуга за услугу, – категорично заявил Адам.
Хок знал, что это произойдет. Этот мужчина хотел его жену.
– Ты сукин сын. Чего ты хочешь?
Адам шаловливо усмехнулся.
– Твою жену. Я спасу ее. И она будет моей.
Хок закрыл глаза. Он должен был выгнать ублюдка, когда у него была возможность. Где, к дьяволу, пропадают эти цыгане? Они уже должны были добраться до Далкита.
Кузнец может вылечить его жену, так он сказал.
Цыгане могут ничего об этом не знать.
И все, что хочет кузнец в обмен на спасение жизни его жены, была его жена. Каждый нерв в его теле кричал от сопротивления. Вверить эту женщину, передать ее тело и ее щедрую пылкость другому мужчине? Никогда. Хок заставил себя открыть глаза и уставился на мужчину, называющегося Адам.
Он должен позволить этому надменному, красивому ублюдку кузнецу ложиться сверху на тело его жены и губами ловить стоны ее удовольствия? Губы кузнеца даже сейчас изгибались в жестокой улыбке, так как он наслаждался сражением, которое шло внутри Хока.
Хок заученно придал своему лицу безмятежное спокойствие. Никогда не показывай настоящих чувств. Никогда не показывай, о чем ты думаешь, даже когда тебя терзает самая сильная боль. Как хорошо он выучил этот урок, преподанный королем Яковом.
Но, все-таки, она сможет выжить.
– Эта девушка – не услуга, которую я могу оказать тебе. Я отдам ее тебе, если – и только в этом случае – если она захочет тебя, – сказал он, наконец. Если она умрет, он потеряет ее. Если она выживет, то он тоже потеряет ее – это будет цена за ее спасение. Но в этом случае, все может быть и иначе. Неспособный укротить гнев, который, как он знал, сверкал в его глазах, он снова закрыл их.
– Согласен. Ты отдашь ее мне, если она захочет меня. Запомни свои слова, Лорд Хок.
Хок вздрогнул.
Когда он снова открыл глаза, Адам приложил свою руку к лицу его жены. Капельки пота блестели вокруг ее губ и на лбу. Рана на шее почернела, кожа вокруг нее отливала зеленью.
– Прикасайся к ней только для того, чтобы вылечить ее, кузнец, – предупредил его Хок.
– Это сейчас. Когда она поправится, я прикоснусь к ней везде, где она пожелает.
– Вот именно – там, где она пожелает, это ключевое слово.
Адам прикоснулся ладонью к щеке Эдриен, внимательно изучая рану на ее шее.
– Мне нужна горячая вода, компрессы и дюжина прокипяченных льняных тряпок.
– Принесите горячую воду, компрессы и дюжину прокипяченных льняных тряпок, – прокричал Хок кому-то за закрытой дверью.
– И мне нужно, чтобы ты вышел из этой комнаты.
– Нет. – Ответ Хока был таким же окончательным, как сама смерть.
– Ты уходишь или она умрет, – пробормотал Адам таким тоном, как если бы просто сказал: – Идет дождь, ты не заметил?
Хок не сдвинулся с места.
– Сидхок Джеймс Лайон Дуглас, у тебя есть выбор? – удивился Адам.
– Ты знаешь все мои имена. Как ты узнал так много обо мне?
– Это мое дело, как я узнал о тебе так много.
– Как я могу знать, что это не ты выстрелил в нее стрелой с неким неизвестным ядом, который не является каллаброном, но его действие похоже на него, и сейчас ты притворяешься, что знаешь лекарство – и все для того, чтобы ты мог преспокойно украсть мою жену?
– Абсолютно точно, – Адам пожал плечами.
– Что точно? – прорычал Хок.
Глаза Адама блестели как холодные камни.
– Ты не знаешь ничего. Ты должен сделать выбор. Ты сможешь спасти ее сейчас, в этот момент, Лорд Хок? Я думаю, что нет. Какие у тебя есть возможности? Она умирает от чего-то, это можно видеть достаточно ясно. Ты думаешь, что это каллаброн, но ты не уверен. Что бы это ни было, это убивает ее. Я сказал, что я могу вылечить ее и попросил за это от тебя услугу. Какой на самом деле выбор у тебя есть? Говорят, что тебе легко даются трудные решения. Говорят, что ты можешь, не моргнув, свернуть гору, если ты этого захочешь. Говорят, что у тебя безошибочное чувство справедливости, правильного и неправильного, чести и сострадания. Говорят также… – Адам скривился при этом, – что ты замечательно хорош под простынями, или так просто заявила одна женщина, и это очень сильно оскорбило меня. В действительности, о тебе говорят просто слишком много, чтобы ты мог мне понравиться. Я прибыл сюда, чтобы ненавидеть тебя, Хок. Но я прибыл сюда не для того, чтобы ненавидеть эту женщину, которую ты зовешь своей женой.
