Текст книги "За горным туманом (др. перевод) (ЛП)"
Автор книги: Карен Мари Монинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)
Шелковая накидка на плечах Эдриен бешено затрепетала, как блестящее темно-красное пламя.
– Где ты была? – потребовал ответа Хок.
– Адам и я… – начала Эдриен, затем посмотрела вокруг. Адама нигде не было видно. Ее разум снова стал острым и ясным; тот сонный туман стал сомнительным и неполным воспоминанием. Она стояла рядом с очагом в кузнице, но от пламени остались лишь холодные тлеющие угольки, и ночь становилась все темнее с каждой минутой.
– Я просто гуляла, – торопливо исправилась она, и склонила голову, чтобы избежать его проницательного взгляда.
– Эдриен. – застонал Хок, глядя на светлый каскад волос, который закрывал ее лицо от него. – Посмотри на меня. – Он потянулся к ее подбородку, но она отвернулась.
– Прекрати.
– Посмотри на меня, – неуклонно повторил он.
– Не надо, – умоляла она. Но он не слушал ее. Он схватил ее за талию и прижал ее к своему твердому, мужскому телу по всей его длине.
Эдриен посмотрела вверх, вопреки своим благим намерениям, в его полуночные глаза и чеканное лицо воина. Его бронзовое, твердое тело викинга обещало страсть, граничащую с катаклизмом.
– Девушка, скажи мне, что это не он. Скажи это. Произнеси эти слова. Даже если ты не можешь чувствовать что-то ко мне, скажи мне, что у тебя нет настоящих чувств к нему, и я закрою глаза на все, что произошло. – Со стоном он склонил свою шелковистую темную голову вперед, ближе к ней, как будто получал удовольствие просто от того, что она рядом.
Чистый, пряный запах его волос, темных как грех, возбуждал ее чувства таким способами, которые она не могла понять.
– У меня есть чувство к Адаму. – Ее язык словно распух. Даже ее тело предавало ее рядом с этим мужчиной. Она заставила себя сказать ему жестокие слова, чтобы ранить его, и ей было больно делать это.
– Где ты взяла эту накидку? – спокойно спросил он, его руки скользили по волнистому материалу.
– Адам. – Возможно, он не услышал ее слов. Он даже не вздрогнул в ответ.
Он ловко, умелыми руками, открепил серебряную брошь на ее шее. Нет, поразилась она, он определенно не слышал ее слов. Может быть, она пробормотала их невнятно.
Он легко снял накидку с ее тела. Даже изящно.
Она стояла, застыв в шоке, когда его сильные, бронзовые руки разрывали накидку в клочья. Выражение его лица было суровым и холодным. Ох, он определенно слышал ее. Как она могла остаться равнодушной к варварскому и прекрасному водовороту мужской ярости, в котором он находился под влиянием… ревности?
Да, ревности.
Такой же, которую ощущала она по отношению к Оливии.
О Боже, что же с ней произошло?
Глава 16
– Почему ты сделал это? – выдавила она, когда смогла заговорить.
Хок положил палец ей под подбородок и приподнял ее голову, заставив ее встретить его суровый взгляд.
– Я оторву от тебя все, что Адам даст тебе. Запомни это. И если я увижу его тело лежащим на твоем, его постигнет та же судьба. – Его глаза со значением по обрывкам темно-красного шелка, зацепившимся за кору дерева и безжизненно трепещущим на ветру.
– Почему?
– Потому что я хочу тебя.
– Но ты даже не знаешь меня!
Его рот изогнулся в ослепительной улыбке.
– Ох, сладкая девушка, я знаю о тебе все. Я знаю, что ты сложная женщина, полная двойственностей; ты невинна, но при этом тверда; интеллектуальна, – он выгнул дразняще бровь, – но у тебя нет ни капли здравого смысла.
– Нет, это не так! – протестуя, нахмурилась Эдриен.
Он хрипло рассмеялся.
– У тебя замечательное чувство юмора и ты часто смеешься, но иногда ты поддаешься меланхолии. – Он прижал ее своим телом и посмотрел на нее тяжелым взглядом из-под нависающих век. Эдриен задвигала головой, безуспешно пытаясь убрать его палец от своего подбородка и избежать его пронизывающего взгляда.
Он крепко обхватил руками ее лицо.
– Ты своевольная женщина, и я хотел бы быть средоточием желаний такой своевольной женщины. Я хотел бы, чтобы ты доверяла мне и была верна мне с таким же упорством, с каким ты отказываешь мне в этом. Я зрелый мужчина, Эдриен. Я буду терпеливым, пока я ухаживаю за тобой, но я добьюсь тебя, обещаю.
Эдриен с трудом сглотнула. Будь он проклят за свои слова!
Но я не только буду ухаживать за тобой, девушка, я полностью завоюю тебя, – добавил Хок про себя. Но он не смог сказать этого вслух, пока не смог. Только не тогда, когда она пристально смотрит на него, ее нижняя губа совсем немного подрагивает, но и этого достаточно. Достаточно, чтобы дать ему надежду.
– Я собираюсь научить тебя тому, что одной жизни не достаточно для всех тех удовольствий, которое я могу подарить тебе, девушка, – пообещал он.
Эдриен закрыла глаза, желая ему отправиться в ад и еще дальше.
– Где Оливия? – спросила она, не открывая глаз.
– Упала с утеса, если мне улыбнулись боги, – сухо ответил Хок.
Эдриен открыла глаза и сморщила нос, глядя на него. Неужели она увидела намек на улыбку в его темных глазах? Страстный Хок был неотразим, но она была вооружена против страсти. Поддразнивающий Хок может просочиться через ее оборону.
– Или, если я на самом деле удачлив, и боги все прощают, то она забредет в руки Адама, и он будет поражен той же самой молнией, которая ударила меня, когда я увидел тебя. Это ли не решение моих проблем?
Уголок ее рта слегка дрогнул.
– О, нет. Я знаю, что случилось. Она забрела в лес и эльфы приняли ее за одну из своих – за злобную баньши – и она никогда не вернется обратно.
Эдриен засмеялась и была немедленно вознаграждена одной из разрушительных улыбок Хока.
Он смягчал ее, разоружал ее оборону. И это было приятное ощущение.
Более серьезным тоном он сказал:
– Я приказал охране отправить Оливию в обратный путь, как только ее лошади достаточно отдохнут, чтобы выдержать поездку.
Настроение Эдриен поднялось при этих словах.
– Эдриен. – Он выдохнул ее имя, как крепкий портвейн, сложный и сладкий. – Только ты…
– Остановись!
Его настроение резко изменилось, вспыхнуло подобно ртути.
– Я хочу взять тебя кое-куда. Пойдем, девушка. Подари мне эту ночь, чтобы показать тебе, кто я на самом деле. Это все, что я прошу.
Разум Эдриен выкрикнул звучное «нет» …но, возможно, это не было слишком опасным.
Позволь мне показать тебе, кто я на самом деле… как заманчиво.
Он имеет в виду, кроме того, что он почти непереносимо красив?
Но какой вред может быть от разговора?
– Какой вред может быть от разговора, Эдриен?
Эдриен моргнула. Он должно быть выхватил слова прямо у нее из головы.
– Смотри, Эдриен, луна показалась, выглянула из-за рябин, – показал Хок, и она проследила взглядом за его жестом. Вдоль изгиба его мускулистой руки, по его сильной кисти к сверкающей вдали луне.
– Холодный серебряный шар, который ведет за собой ночной покой, – тихо размышлял Хок. – Готов поспорить, что такие ночи, как эта, тебе не спится, девушка, когда шторм назревает, угрожая разорвать хрупкость ночи. Ты чувствуешь это? Как будто сам воздух заряжен напряжением? Угроза шторма всегда вызывает беспокойство во мне.
Эдриен могла ощущать себя все слабее с каждым словом, отвлеченная его очаровывающим произношением.
– Такое беспокойство я чувствую и в тебе. Погуляй со мной, Эдриен. Ты ни за что не уснешь, если сейчас вернешься в замок.
Хок стоял, с вытянутой рукой, и смотрел на нее с обещаниями в глазах. Не прикасаясь к ней, просто ожидая ее выбора, ее решения – только того, чтобы пройтись с ним. Его дыхание было неглубоким и ожидающим. Ее пальцы нерешительно сжались под огнем его улыбающихся глаз – глаз с маленькими линиями во внешних уголках глаз. Эберхард не имел морщин. Она никогда не сможет доверять мужчине, у которого нет морщинок вокруг глаз. Он просто не жил и не смеялся достаточно, если у него нет небольших складочек. Как же она могла не заметить прекрасные линии жизни на лице Хока?
– Подари себе этот момент, девушка, – хрипло выдохнул он. – Попытайся.
Рука Эдриен скользнула в его неслышно, как шепот, и она почувствовала, как он вздрогнул, когда их руки соприкоснулись. Его темные глаза загорелись, и она почувствовала сильное ощущение его пальцев, накрывающих ее. Он наклонился вперед, и она ощутила скользящее прикосновение его губ на своей щеке, невысказанное спасибо за шанс, который не подталкивал ни к чему дальнейшему.
– Я гулял здесь, когда был мальчиком… – Он взял ее за руку и повлек ее на запад, вдаль от круга рябин и опушки леса.
Расскажи ей о себе, думал он. О мальчике, которым ты бал, перед тем, как ты уехал. О том, кем тебе не терпелось стать, когда ты вернулся. Но самое главное – заставь ее полюбить себя, до того, как она узнает, кем ты был между тем и этим. Любви может быть все равно недостаточно, для того, чтобы она поняла это, но по крайней мере тогда у меня будет шанс.
Они разговаривали и прогуливались, пока Хок плел фантастические истории о мальчишеской порывистости и храбрости, и она смеялась на легком ветерке. Они сидели на вершине края утеса и бросали камешки в прибой, порывистый соленый ветер спутал ее светло-серебристую гриву с его шелковистыми волосами цвета воронова крыла. Он показал ей, где он подвешивал гамак, прямо за краем утеса, внизу на длину человеческого роста, и он рассмешил ее, рассказав о том, как он прятался здесь от Лидии. Лежа на спине, с руками, сложенными за головой, он смотрел на море и мечтал, в то время как его мать часами обыскивала стены замка, и ее мелодичный голос требовал, чтобы он вернулся.
Эдриен рассказал ему о монахинях и душных улицах Нового Орлеана, даже смогла заставить его сказать это с местным выговором раз или два – Новорлинс [19]. И он слушал, не выговаривая ей, что она верит в такие сказки. Поверил ли он, что она плела небылицы или каким-то образом увязал это с контекстом шестнадцатого века, она не знала. Все, что она знала, это то, что он слушал ее, как никто и никогда раньше. Так, она рассказал ему о Мари Лево, королеве вуду, и Жане Лафите, знаменитом пирате, и огромных плантациях, на которых когда-то стояли великолепные обширные здания, и запахах и звуках на Бурбон Стрит. Когда она говорила о джазе, о любовном напеве глубокого саксофона, громогласном реве медных труб, в глубине его глаз появились тайна и чувственное возбуждение, и он понял, что он мог почти поверить в то, что она из другого времени. Несомненно, из другой страны.
– Поцелуй меня, девушка.
– Я… не должна.
Ее беззвучный, хриплый шепот очаровал его.
– Значит, это так противно?
Эдриен глубоко вдохнула. Она стала, отошла от него, и запрокинула голову, изучая небо. Ночь прояснилась; завеса облаков стянулась к морю, и шторм ушел, не разразившись. Звук набегающего и отступающего прибоя раздавался под ними в решительном ритме. Звезды усеивали мантию ночи и Эдриен попыталась определить Большую медведицу, когда внезапно маленькая, яркая звезда, казалось, задрожала, а затем упала вниз с неба.
– Смотри! – возбужденно проговорила она. – Падающая звезда!
Хок вскочил на ноги.
– Что бы ты ни делала, не загадывай желание, девушка.
Она адресовала ему чистую, сияющую улыбку, и настолько полностью ослепило его, что он на мгновение потерял способность мыслить.
– Почему же нет, Хок?
– Они сбываются, – наконец смог выдавить он.
Ее взгляд снова обратился к падающей звезде. Эдриен затаила дыхание и пожелала изо все сил. Пожалуйста, пусть что-то очень хорошее случиться скоро со мной. Пожалуйста! Неспособная выговаривать даже безмолвные слова, она передала свою мечту звездам.
Он вздохнул.
– Что ты загадала?
– Я не могу сказать, – дерзко информировала его Эдриен. – Это против правил.
Хок вопросительно поднял бровь.
– Каких правил, девушка?
– Знаешь, это правила загадывания на звезду, – доложила она ему тоном, говорящим что каждый знает эти правила. – Так что ты загадал, то, что исполнилось?
Хок фыркнул.
– Ты только что сказала мне, что мне не позволено рассказывать.
Эдриен закатила глаза и издала нетерпеливый звук.
– Это только до того, пока они не исполнятся. Затем ты можешь рассказать тому, кому ты захочешь. – Ее глаза блестели от любопытства. – Так что – выкладывай. – И она слегка толкнула его в грудь.
Хок очарованно смотрел на Эдриен. На протяжении этого «загадай-желание-на-звезду» разговора, его жена, кажется, стала на много лет моложе. В ее освободившемся взгляде Хок мог ясно различить доверчивого ребенка, которым она когда-то была.
– Это не мое желание, скорее, это мой друг загадал желание на меня, – тихо сказал Хок.
– И что это было? – настаивала Эдриен.
Хок почти рассмеялся вслух; он уже думал, что она может надрать ему уши, если он не ответит достаточно быстро, с ее точки зрения.
– Поцелуй меня, Эдриен, – хрипло сказал он. – Докажи мне, что это не правда. Что друг не может наложить на тебя проклятье, загадав желание на падающую звезду.
– Давай, Хок, скажи мне, что он загадал! – смех звенел на ее сочных, надутых губах, и он захотел целовать ее до тех пор, пока она не выполнит все его личные желания.
– Тогда ты поцелуешь меня? – начал торговаться он.
– Ох! Все свелось к сделке, не так ли?
Хок пожал плечами.
– Зуб за зуб, девушка. Такова жизнь в этом мире. Если виллан [20] имеет бобы, но не имеет мяса, он ищет того, у кого есть мясо, но нет бобов. Я просто предлагаю тебе взаимовыгодный обмен.
– И я также получу кофе? – дальновидно поинтересовалась она. – Завтра утром? За поцелуй сегодня ночью? Пошлина предполагает оплату вперед?
– Ух, маленькая девчонка, кто учил тебя так торговаться? – Но если у него все получится, он уговорит ее на такое количество сладких поцелуев сегодня ночью, что утром ему нужно будет только повернуться, чтобы поцеловать ее снова. В его постели.
– Это означает «да», Хок?
– Прекрати и воздержись от этого, девушка! Если ты выстрелишь в меня еще одним таким же заманчивым взглядом, я отдам тебе свою кладовую с кофе и возможно, добавлю еще нескольких лошадей.
– Значит, ты дал мне слово?
– Я дал тебе свое слово и свое обещание.
– Договорились. – Эдриен поспешно закрепила их сделку. Ответы, кофе и оправдание для поцелуя. Разве можно просить большего? – Сначала мой ответ, – потребовала она.
Большая темная голова Хока наклонилась вперед, его рот коснулся ее уха. Дрожь пробежала по ее спине, когда его дыхание коснулось ее шеи.
– Что? Я не слышу тебя? – сказала она, когда он пробормотал что-то неразборчивое.
– На самом деле это слишком глупо, чтобы повторить это…
– Сделка есть сделка, Хок, – пожаловалась она, яростно дрожа, поскольку губы Хока снова и снова прикасались к ее шее.
Хок застонал.
– Он пожелал для меня идеальную жену. Чтобы моя жена была всем, о чем я только осмеливался мечтать… всем, на что я надеялся. А затем он пожелал, чтобы она отказалась любить меня. Отказалась прикасаться ко мне. Отказалась делить со мной постель.
– Почему друг загадал такое желание? – с негодованием спросила она.
– Почему жена делает такие вещи? – парировал он, поглаживая ее нежную мочку уха.
Она почувствовала кончик его языка на своей коже, и сама удивилась этому вопросу. Почему жена говорит «нет» этому невозможно красивому, интригующему мужчине?
Ее пульс участился, она повернула голову и посмотрела прямо в непостижимую глубину его сверкающих черных глаз. Изумленная, дрожа от прилива эмоций, она прикоснулась пальцем к его совершенно вылепленным губам. Ее сознание взывало к ней, пытаясь определить это новое чувство, контролировать его, но ее тело заявило, что ее знакомо это ощущение, которое не имеет ничего общего с рассудком или с логикой.
– Позволь мне любить тебя, девушка. Я не возьму ничего, чего ты не захочешь мне дать. – Его глаза задержались на ее лице, соблазнительная ласка взгляда, которая разогрела ее кровь, и она задумалась, что могло бы произойти, если бы она встретила его тогда, когда она еще верила в «жили они долго и счастливо». Каково бы это было, позволить ему провести своими сильными красивыми руками по всему ее трепещущему телу, разрешить ему целовать и дразнить, и наконец воспользоваться неукротимой пульсирующей твердостью его голода. Ее чувства были потрясены от близости Хока; его пряный мужской запах, шелковистое прикосновение волос, каменно-твердое тело, прижатое к ней.
Я остановлю его через мгновение, пообещала она себе, в то время как он покрывал поцелуями ее подбородок. Один поцелуй в губы – такова была сделка, напомнила она себе.
Ее совесть моментально успокоилась, и разрешила ей почувствовать великолепное трение его мозолистых ладоней о ее кожу, легкое прикосновение его щетины к своей шее.
Внезапно она сделала больше, чем просто позволила прикасаться к себе. Ее руки поползли вверх и обхватили его за шею. Она зарылась пальцами в его темные шелковистые волосы, затем они скользнули по его шее вниз к его мощным плечам, обрисовывая контуры каждого скульптурного мускула.
Эдриен издала прерывистый, изумленный вздох. Она не могла вдохнуть достаточно кислорода в легкие, но это было ужу не важно, так как Хок заменил потребность в воздухе на потребность в его губах, необходимость его языка, на надобность его нужды в ней.
– Я единственный, девушка, – тихо предостерег он ее. – Все закончится здесь. Со мной. С лучшим и последним. Ох, определенно, твоим последним.
Мой последний, неохотно призналась она себе, потому что усомнилась, что какой-либо другой мужчина может сравниться с ним.
В этот задыхающийся момент, прошлое приняло чрезвычайно малое значение. Как будто Эберхард никогда не прикасался к ней, как будто двадцатый век никогда не существовал. Как будто всю свою жизнь она шла навстречу этому моменту. Этому мужчине. Этому волшебству.
Хок проложил дорожку из поцелуев по ее подбородку, по каждому дюйму на ее лице; по ее носу, ее закрытым трепещущим векам, ее бровям, и затем остановился, его чувственные губы остановились на расстоянии прикосновения языка от ее губ. Сможет ли она? Осмелится ли она?
Эдриен медленно высунула язык и попробовала мужчину, которого ей хотелось попробовать с того момента, когда она впервые была очарована им. «О Боже», прошептала она. Она хотела его, хотела этого, больше чем она хотела что-либо прежде в своей жизни. В глубине его горла прогрохотал хриплый звук; он положил свою руку на основание ее шеи и отогнул ее голову назад, чтобы получить свои поцелуи. Розовый кончик его языка обвел ее губы, попробовал на вкус каждый уголок, каждую выпуклость, бесчувственно дразнил ее; до тех пор, пока она не выдержала этого, и ее губы расслабились под его, прижались к его губам, открылись для него, и все ее тело казалось открылось ему навстречу и жаждало его. Она была розовым бутоном, распускающимся под золотым теплом солнца. «Великолепно», – прошептала она, не осознавая того, что она выражает свои мысли вслух.
Но Хок все осознавал – он слышал ее единственное слово и желание обрушилось на него настолько жестоким образом, что он задрожал. Горячий и твердый, безжалостный, Хок накрыл своим ртом ее рот. Он двигался по ее губам с неустанным голодом, что привело к тому, что за его закрытыми глазами замерцали звезды.
Глаза Эдриен широко распахнулись для явного удовольствия то того, чтобы смотреть на него, и она увидела, что он смотрит прямо в них с таким горящим обещанием страсти, что она издала слабый звук, поглощенный его ртом.
В сотнях футов под ними, природа действовала с примитивной, неутолимой жаждой страсти в собственном ритме; чувственный темп волн, когда биллионы галлонов воды набегают в ярости, а затем отступают. Ощущения, волна за волной накатывали на Эдриен; она плыла по течению в море такой страсти, что она буквально чувствовала себя обновленной, измененной от прикосновения этого человека, точно так же, как скалы внизу под ней формировались беспрестанными ласками океанских волн.
Язык Хока был словно сделан из горячего шелка, он исследовал ее рот, дразнил ее язык.
– Ох, – прошептала она, – я никогда не знала…
– Неужели так плохо целовать меня, девушка?
– Нет, то, что плохо, это не поцелуи… – Ее слова потерялись в тихом стоне, когда она запрокинула голову назад для следующих поцелуев.
– Что же плохо, сердце мое? – Хок нежно прикусил ее шею.
– Ооох! …ты!
– Я? Я плох? – Он не позволял ей отвечать ему на протяжении долгого времени, в течение которого он ущипнул ее нижнюю губу, поддразнил ее, втянул ее в свой рот, а затем медленно отпустил ее.
Эдриен издала слабый вздох.
– Ну… я имею в виду… ты мужчина…
– Да? – подбодрил ее он.
– И очень красивый к тому же…
– М-м-м… да?
– И я ненавижу красивых мужчин… – Ее руки пробежали по его плечам, его широкой мускулистой спине, и спустились вниз по его узкой талии к его мускулистым ягодицам. Она была шокирована своей собственной смелостью, трепетала от стона удовольствия, который она выманила у него.
– Я могу сказать: ненавидь меня вот так, девушка. Снова прояви так же свою ненависть. Ненавидь меня, все, что тебе нужно – это ненавидеть меня.
Одним плавным движением Хок нежно уложил ее на землю и вытянул свое твердое тело поверх ее тела. Эдриен была изумлена; она никогда не была так близка с Эберхардом, никогда не испытывала ничего подобного раньше, этого головокружительного ощущения от того, что она лежит под мужчиной. Как мучительно это: прикосновение ее грудей к его широкой груди; собственнический вид, с которым он поймал в ловушку и удерживал одну из ее ног между своими ногами; гребень его огромного члена напротив изгиба ее бедра. Когда он сместил свой вес таким образом, что этот твердый орган крепко уперся ей между ног, жар, разгоравшийся между ними, вспыхнул, заставляя сжиматься внутри нее такие мышцы, об обладании которыми она даже не подозревала. Он вращал своими бедрами, терся о ее тело, двигаясь медленными эротическими кругами. Она чувствовала себя легкомысленной, дезориентированной ощущениями, которые он вызывал. Она выгнулась навстречу ему, обвила его ногой, чтобы притянуть его ближе – чтобы заманить разгоряченного мужчину поудобнее расположиться в ноющем месте между ее бедер.
Он нежно потянул за лиф ее платья и стащил его вниз с ее плеч, обнажив ее груди для своего внимательного изучения.
– Красота, – прошептал он, его пальцы дразнили сморщенные кончики. Когда он обвел розовые пики своим языком, огненные волны пробежали по ее телу, раздувая сильный жар в ее животе, и еще ниже.
– О Боже! – Эдриен уронила голову в ароматную траву, и собственнически провела пальцами по его темной гриве волос.
Хок застонал, его горячее дыхание овевало ее грудь.
– Как ты сделала это со мной, девушка? – Она была всем, что он всегда мечтал однажды иметь, но затем серьезно посоветовал себе бросить эти мечты как плод воображения глупого парня.
Но теперь он вполне ощущал себя этим глупым парнем снова.
Он почти рассмеялся над правдивостью этой мысли. Из всех женщин, которых он имел, он любил эту одну. Он изумился и восхитился громадностью своего осмысления этого факта; затем прижал свои губы к ее, беззвучно требуя, чтобы она любила его в ответ. Он вложил каждую унцию жажды, каждую крупицу умелого соблазнения, которые были в его распоряжении, в эту молчаливую просьбу – он поцеловал ее так глубоко, что уже не знал, где кончается он и начинается она. Ее бедра уступили, когда он прижался к ней, и жадно поднимались, чтобы встретить его, когда он отодвигался назад. Примитивные звуки срывались с ее губ, которые были распухшими и темно-красными от его поцелуев.
– Люби меня, Эдриен, – грубо скомандовал он. – Люби меня!
Ее единственным ответом был хриплый стон.
– Скажи мне, что ты хочешь меня, девушка, – жадно потребовал он рядом с ее губами.
– Пожалуйста… – вырвался у нее приглушенный ответ, и она с силой зажмурила глаза. Я остановлю его прямо через минуту. Это будет легче сделать, если я не буду смотреть на него.
– Ты хочешь меня, Эдриен? – спросил Хок, прерывая их поцелуй. Ее просьба была недостаточным ответом, он должен услышать, как она скажет нужные слова. Что даже с закрытыми глазами она знает, что это он лежит на ней сверху, он целует ее.
Но она не ответила, и ее глаза оставались закрытыми.
Хок застонал и не обращая внимания поцеловал ее снова, и на мгновение потерял голову от структуры и вкуса ее сладких губ. Но сомнение билось в нем. Он сознавал, что если он не будет настаивать на ее словах, он смог бы даже отнести ее в постель этой ночью в ее чувственном, пьянящем возбуждении. Но он не хотел, чтобы Эдриен не осознавала, что она делает. Он хотел ее бодрствующей, в полном сознании и просящей его прикоснуться к ней. Он хотел, чтобы она встречала его взгляд ровно, с откровенным, беззастенчивым голодом, и сказала ему нужные слова. Хок, с трудом дыша, оторвал свой рот от ее рта.
– Открой глаза, Эдриен. – Он заставил себя лежать спокойно; его бедра застыли рядом с соблазнительным изгибом ее тела.
В этот момент были слышны только их поверхностные дыхания, их губы находились в дюймах друг от друга.
– Посмотри на меня. Произнеси мое имя. Сейчас, – приказал Хок.
Глаза Эдриен лишь немного приоткрыла глаза. Не заставляй меня признавать это… не проси так много! – умоляли они. И снова, ее тело выгнулось вверх, умоляя его лечь на ее сверху, вовлечь ее в пьянящее возбуждение так, что утром она сможет притвориться, что у нее не было выбора.
– Посмотри на меня и произнеси мое имя. – Его голос резко оборвался на этих словах. Его прекрасный, чеканный рот парил всего лишь в шепоте от ее губ.
Эдриен безмолвно уставилась на него. Слезы жгли ей глаза, угрожая пролиться вниз, на ее щеки.
– Почему ты не можешь сделать этого? – требовал он, его акцент как будто набрасывал бархат на разбитое стекло. – Неужели это невозможно? Сидхок. Это все, что тебе нужно сказать. Или Джеймс, или даже Лайон. И Лэрд Дуглас подойдет! Все, кроме Адама.
Эдриен смотрела, чувствуя отвращение к собственной душащей ее слабости. Она ничему не научилась! Еще один дюйм, одно маленькое движение, и она потерялась бы как никогда раньше. Куда пойдет тело… туда последует и сердце… скажи его имя и поцелуй его снова, и ты можешь попрощаться со своей душой. Этот мужчина обладает властью уничтожить тебя так, как никогда не смог бы Эберхард.
– Что тебе понадобиться, чтобы забыть его?
И он думал, что это был Адам, но это не Адам. Это Эберхард. И от нее не осталось бы ничего, если бы она снова сваляла дурака.
– Скажи мое имя, девушка, во имя любви к Богу! – заорал Хок. Он дрожал от смешения едва сдерживаемой страсти и недоверия, от того, что она могла отвечать ему так эротично, так всецело, но при этом отказалась назвать его имя. – Есть ли вообще какой-нибудь шанс для меня, Эдриен, позови меня! Если ты не можешь даже назвать мое имя, значит, я получу ни единого шанса когда-либо завоевать твою любовь!
Его последняя просьба была похожа на крик агонии раненого животного; и она приоткрыла ее сердце. Пульс бился на его шее и она подняла руку, чтобы приложить дрожащие пальцы к этому месту. Все сильнее и сильнее ожесточала она свое сердце, пока оно не оказалось в безопасности за ледником из сожалений и воспоминаний.
Он оттолкнул ее руку.
– Скажи это, – с трудом потребовал он сквозь стиснутые зубы.
– Ну, это та-ак трогательно! Я помогу ей, – голос Оливии источал яд. – Просто назови его королевской шлюхой, – промурлыкала она. – Именно так мы всегда называли его.
* * *
Буря, бушевавшая в нем, улеглась точно в этот момент.
– Это правда? – наконец прошептала Эдриен, ее глаза были широко открыты и глубоки от страдания. Страдания и чего-то еще. Хок видел невысказанный крик в серых глубинах ее глаз. Он хотел отрицать это, объяснить весь этот кошмар. Но он не будет лгать этой девушке. Она должна взять его таким, какой он есть, или не брать вовсе; когда она примет его, если у него остался на это какой-то шанс, она будет всецело обладать им. Горечь захлестнула его, накрывая его отчаяньем так полно, что он почти закричал вслух от причиняемой боли.
– Меня называли королевской шлюхой, – натянуто ответил он.
Тени вспрыгнули и заблестели в ее переливчатых серебристых глазах. Темнота, которую он хотел осветить, теперь сделалась еще темнее благодаря ему.
Он откатился от нее и медленно встал, затем ушел в ночь, молчаливый как волк, оставив ее на краю пропасти с мстительной бывшей любовницей. Он надеялся, что она просто столкнет злобную Оливию с края пропасти, но он знал, что все не так просто. Потому что если он рассудил верно, то его жена в одно мгновение окажется в постели Адама.
Она была потеряна для него.
Лучше бы он никогда не встречал эту девушку, чтобы никогда не знать того сладкого потока эмоций, освобождающей страсти, крыльев свободы, которыми может оказаться любовь.
Он бродил этой ночью, затерявшись в воспоминаниях о том времени, когда он был призван к своему королю. Все для Далкита и для его матери, Для Илисс и Адриана. Да, и для прекрасной Шотландии, время от времени, когда его король был дико глупым. Нет, у него никогда не было никакого выбора.
Глаза Хока осматривали ночное небо в поисках еще одной падающей звезды. Он намеревался загадывать желание на каждую их них до конца своей жизни, если понадобиться. Без сомнения, десять тысяч желаний пересилят одно желание. Но завеса облаков вернулась, и не было видно ни одного мерцания звезды в абсолютной темноте, которая окружала его.
Глава 17
– О, моя дорогая, я думала, ты знаешь! – излила свои чувства Оливия.
– Убирайся в ад, – тихо сказала Эдриен, с трудом поднимаясь на ноги.
– Я пытаюсь помочь тебе…
– Нет, ты не помогаешь. Единственный человек, которому ты пытаешься помочь, – это ты сама, с помощью целой кучи помощи от моего мужа.
– Ах, да. Твоего драгоценного мужа. Неужели тебе не интересно узнать о его времени при дворе? – заманчиво промурлыкала Оливия.
– Ты на самом деле считаешь, что я настолько глупа, чтобы поверить, что ты скажешь мне что-нибудь правдивое о нем? Такая женщина как ты?
Оливия остановилась на середине фразы, ее рот слегка приоткрылся.
– И что же это должно означать?
Светло-серые глаза Эдриен спокойно встретили взгляд обильно подведенных краской для век глаз Оливии.
– Только то, что ты женщина, которая измеряет свой успех количеством мужчин, с которыми она спала, и количеством женщин, которых она ужалила, и когда-нибудь однажды, и не так уж и далеко, если судить по твоему виду, ты станешь всего лишь толстой, нежеланной старухой, у которой нет друзей. И как ты собираешься проводить свое время тогда? – Оливия могла бы одурачить ее несколько лет назад, но больше ее не обманет.
– Как ты смеешь, ты маленькая потаскушка! – Выплюнула Оливия. – Я только предлагала свою помощь…
– Преследуя нас, шпионя за нами и затем вытаскивая наружу его прошлое? Его прошлое ушло, Оливия. – Эдриен не сознавала, что она защищает его, пока не услышала, как она произносит эти слова. – Некоторые люди учатся на своем прошлом, делаются лучше и мудрее. Мой Хок это и сделал. Ты просто злишься, потому что знаешь, что он не тот человек, которым он был. Если бы он был прежним, он остался бы с тобой в садах, вместо того, чтобы проводить вечер, разговаривая со мной.
