Текст книги "Ладья (ЛП)"

Автор книги: Карен Линч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Я сухо сглотнула, мечтая о воде.

– Ки’тейн спас мою жизнь?

Что-то изменилось в его выражении. Впервые со дня знакомства с ним, казалось, он не хотел говорить. Внезапно я расхотела слышать то, что он собирался мне сообщить.

– Ты умирала. Ки’тейн лишь отложил неизбежное, – он умолк. – Я сказал твоему отцу, что попытаюсь спасти тебя с его позволения. Мы знали, что ты вероятней всего умрёшь, сделаю я это или нет.

– Сделаешь что? – насторожено, спросила я.

Лукас был одним из самых могущественных фейри в его мире, но магия фейри не могла исцелять людей. Уже много-много лет это пытались сделать, и всё было безуспешно.

Он выдохнул.

– Единственное, что я мог сделать. Я сделал тебя фейри.

– Это не смешно, Лукас.

Он не улыбнулся.

Я медленно покачала головой, а моё сердце бешено заколотилось в груди.

– Нет. Я слишком старая.

– Была слишком старая, – признался он. – Но у тебя было кое-что, чего никогда не было ни у одного другого человека... камень богини. Я использовал его, чтобы усилить всю нашу магию, как и магию моей крови, которую я тебе перелил. Вместе мы оказались достаточно сильны, чтобы завершить обращение.

– Нет!

Я отползла от него на другую сторону кровати. Скинув одеяло, я соскочила с кровати и, убежав в ванную, захлопнула за собой дверь.

Я схватилась за край мраморной раковины и стала бороться за контроль над своим дыханием. Он обманул. Не знаю, в какую игру он играл, но я не была фейри.

Я выпрямилась и посмотрела на себя в большое зеркало. Первое, что я увидела, это папину футболку с логотипом группы "U2", которую два года назад я стащила у него. Он заполучил её на первом концерте, на который он пошёл с мамой. Вид футболки меня немного успокоил.

Я подняла глаза на своё лицо, и у меня задрожали руки от облегчения, когда я увидела то же самое отражение, которое всю свою жизнь видела в зеркале. У фейри не было веснушек и рыжих волос. Они имели безупречно чистую кожу, прямые лоснящиеся волосы и прекрасные зубы. Я оскалила зубы, и нижний зуб, который был немного изогнут после двух лет ношения брекетов, всё также был на месте.

– Обращение не меняет твою суть.

Я подпрыгнула и, развернувшись, увидела Лукаса в дверном проёме. Я настолько погрязла в панике, что даже не услышала, как он открыл дверь. Его тон был добрым, но вот выражение лица было таким, с каким он обычно готов был выиграть в споре.

– Я не чувствую никаких изменений. Я чувствую себя человеком, – я подняла руки. – Видишь. Никакой магии.

– Это не так работает, – терпеливо сказал он. – Люди, которые становятся фейри, поначалу не имеют магии. Их телам требуется время, чтобы приспособиться и сотворить собственную магию.

Я скрестила руки.

– Ты говоришь, что я выгляжу и чувствую себя человеком, но я не человек?

– Да.

Я протиснулась мимо него и обошла спальню в поисках чего-нибудь, чтобы доказать свою правоту.

Он последовал за мной.

– Что ты ищешь?

– Железо, – сказала я, подойдя к дверям гардеробной. – Если я фейри, железо повлияет на меня.

– В этой комнате нет железа.

Моя рука застыла в воздухе. Конечно же, в его спальне и не могло быть железа, по крайней мере, достаточно сильного, чтобы навредить ему. Я направилась к двери. В этом здании где-то должно быть железо.

– Джесси, подожди, – окликнул меня Лукас.

Я схватилась за дверную ручку и повернула её.

– Ты не смеешь говорить мне что делать.

– А ты явно не хочешь выходить без брюк.

Я застыла на месте и опустила взгляд. Футболка едва закрывала нижнее белье, и всё что ниже было выставлено на показ. При каких-либо других обстоятельствах, окажись я перед Лукасом раздетой, я бы покраснела от смущения. Но сейчас я была слишком расстроена и зла, чтобы волноваться на этот счёт.

Вернувшись через всю комнату, я открыла двери гардеробной и нашла свою сумку. Я порылась в ней и вытащила пару джинсов, футболку с длинным рукавом и бюстгальтер. Я повернулась и обнаружила, что Лукас наблюдает за мной, и я одарила его злобным взглядом.

– Не возражаешь?

Уголок его рта подёрнулся и он отвернулся. Я кипела от злости, пока одевалась и вытаскивала носки и кеды из сумки. Радость-то какая, что кто-то из нас находил эту ситуацию забавной.

Переодевшись в свою одежду, я ощутила некое подобие нормальности и почувствовала себя менее уязвимой. Я не считала, что Лукас может навредить мне или сделает нечто непристойное, но казалось, что теперь мы были уравнены в силах.

Я не сказала ему ни слова, снова подойдя к двери и открыв её, но едва не споткнулась об Кайю, которая растянулась снаружи. Ламал перекатилась на бок и посмотрела на меня, но даже не подумала встать.

– Кайя, дай пройти, – приказала я.

Она вскочила на лапы и отступила, до чёртиков удивив меня. Я прошла мимо неё к лестнице и остановилась, не зная куда идти: наверх или вниз.

Словно я произнесла свои сомнения вслух, Лукас сказал:

– Если скажешь мне, чего ты хочешь, я смогу указать верное направление.

– Железо. То, что повлияет на тебя, – ответила я.

– Тренировочный зал.

Я так и знала. Они использовали железо как часть их тренировок. Я взбежала по лестнице на третий этаж и вошла в тренировочный зал. К моему облегчению там было пусто. Я была не в том состоянии, чтобы разбираться с кем-то ещё.

Лукас проследовал за мной в зал и подошёл к встроенным в стену шкафам. Затем он подошёл ко мне, принеся деревянную коробку, в которой хранилась длинная железная цепь, железные гири и пара наручников Агентства. Он поставил коробку у моих ног и жестом указал на неё.

Я присела рядом с коробкой, и у меня скрутило живот. Что если он говорил правду? Что если я прикоснусь к железу и из-за него я обессилю? Я не могла быть фейри. Не знаю, что я буду делать, если больше не была человеком.

– Оно не навредит тебе, – тихо произнёс он. – Ты просто ослабеешь.

Физическая боль была меньшим из моих страхов. Я потянулась к коробке, и затаила дыхание, когда мои пальцы коснулись наручников, но я ничего не почувствовала. Я взяла их, и всё также ничего не чувствовала.

– Это настоящие наручники Агентства?

Я подняла глаза на Лукаса, который пристально за мной наблюдал.

– А ты ничего не чувствуешь?

Мою душу переполняла радость.

– Нет.

Он нахмурился.

– Попробуй цепь.

Я положила наручники на место в коробку и двумя руками взяла тяжёлую цепь. Она была толще, чем цепи в нашем домашнем арсенале, но внешне она показалась мне железной. И увидев недоумение, отразившееся на лице Лукаса, когда я взглянула на него, я поняла, что цепь была из чистого железа.

– Вот видишь! – я ликующе бросила цепь в коробку. – Ни один фейри не сможет взять железо и не прочувствовать его.

Он покачал головой.

– Не могу объяснить, почему железо не влияет не тебя, но ты фейри, Джесси.

– Я выгляжу как человек, чувствую себя человеком. У меня ни магии, ни фейской силы, и железо вообще никак не влияет на меня... и ты всё равно утверждаешь, что я фейри, – я вскинула руки. – Прости, но я не верю тебе.

Он стиснул челюсти, и я увидела, что отсутствие моего доверия крайне обеспокоило его. Я никак не могла представить ни один сценарий, по которому ему пришлось выдумать нечто подобное, и было больно думать, что он хотел сознательно ввести меня в заблуждение. Но что я должна была думать?

– Зачем мне врать тебе, Джесси? – его тон был примирительным, но я всё равно занервничала.

– Не знаю.

Лукас шагнул ко мне.

– Я знаю, что ты фейри не только потому, что я сделал тебя таковой, но и потому что я могу видеть твою ауру, когда смотрю на тебя.

Искренность в его глазах сразила меня. Мне надо было убираться отсюда и уехать куда-нибудь, где я смогу трезво мыслить. Я стала обходить его, но он схватил меня за руку.

– Отпусти меня! – я дёрнула руку, но он был слишком сильным.

– Отпущу, но сначала кое-что попробую.

Я перестала бороться и стала смотреть, как он склонился и взял наручники. Он передал их мне, и даже слегка вздрогнул, когда я взяла их в свободную руку. Я понятия не имела, что он собирался доказать. Мы уже выяснили, что они не влияют на меня.

Он протянул руку за мою спину, и я подумала, что он собирается обнять меня, но вместо объятия я почувствовала, как он потянул за волосы. Он отступил, и у меня слегка свело живот. Через несколько секунд мне стало казаться, что он привязал к моим запястьям и щиколоткам гири. Всё моё тело, казалось, отяготили чем-то тяжёлым, и у меня едва были силы стоять на ногах. У меня проступил холодный пот, а к горлу поднималась желчь. У меня подкосились колени.

Лукас подхватил меня и, забрав наручники, бросил их обратно в коробку. Как только мои руки освободились от него, я почувствовала себя лучше. Я всё ещё была слаба, но тошнота прошла.

– Прости. Я был вынужден это сделать, – он поставил меня на ноги и поднял руку, чтобы я смогла увидеть красный камень, лежавший в его ладони. – Камень богини защищает тебя от железа. Без него, ты столь же восприимчива, как и все фейри-новички в этом мире.

Я отпрянула от него.

– Это мой мир.

– Ты можешь жить здесь, но твой мир теперь это мир фейри, – его голос был строгим, но в его глазах брезжило сопереживание, которое вынудило меня попятиться назад, а тем временем в помещении становилось слишком душно.

Я резко развернулась и бросилась бежать. Я сбежала по ступенькам, не остановившись у его комнаты, чтобы забрать свои вещи. Дышать становилось всё сложнее, и мне надо было вырваться на свежий воздух. Мне надо было выбраться из этого здания.

Я остановилась как вкопанная на первом этаже, увидев Конлана, стоявшего перед главной дверью. Чувство облегчения от его здорового вида длилось ровно столько, пока я не осознала, что он блокирует мне выход.

– Выпусти меня, – потребовала я, задыхаясь.

Он поднял руки в успокаивающем жесте.

– Всё будет хорошо, Джесси.

Моя грудь интенсивно вздымалась и опадала.

– Ты не можешь удерживать меня здесь.

– Это ради твоей же безопасности, – произнёс Фарис.

Я повернулась и увидела, что он стоит в гостиной комнате с Фаолином, Ианом и Керром. Все они смотрели на меня как на дикое животное, с которым надо было вести себя осторожно.

– Твоё тело пока что не сможет выдержать столько железа за этими стенами, – сказал Фаолин в своей обычной откровенной манере. – Здесь тебя закрывают чары. Если ты сейчас выйдешь на улицу, это тебя убьёт.

Фарис гневно взглянул на брата.

– Богини ради, Фаолин.

– А ты предпочёл бы соврать ей? Она должна постепенно выходить в эту среду, или она заболеет. Сюсюканья с ней ничего не изменят.

– Я не такая как вы, и вы не можете меня силой удерживать здесь.

Моё тело бросило в холодный пот, а руки начали дрожать, и я обхватила себя руками.

– Джесси, посмотри на меня, – категорично сказал Лукас.

Я повернула голову в его сторону. Он стоял в паре метров от меня. Я даже не слышала, как он спустился по лестнице.

– Все в этой комнате – твои друзья, и мы поможем тебе пройти через это. Ты напугана и расстроена, но бегство ничего не изменит.

– Ты так говоришь, словно у неё есть выбор, – сказал Фаолин. – Она теперь фейри, и это теперь её жизнь. Она должна приспособиться и понять, что в этом мире у неё есть ограничения.

Конлан фыркнул.

– Она только что пришла в себя от пятидневного сна и обнаружила, что вся её жизнь изменилась. Дайте девчушке передышку.

Пять дней? Стены начали крениться и смыкаться вокруг меня.

– Всё будет хорошо, Джесси, – произнёс Лукас, поддержав меня со спины. – Это просто паническая атака. Дыши.

Я отстранилась от него и двинулась в сторону двери, всё ещё заблокированную Конланом. Я толкнула его и заколотила кулаками в его грудь, но он был непоколебим. Я закричала, но не знаю, в душе или вслух.

Лукас что-то сказал, но слова потерялись в рёве, который затопил мой слух. А потом Конлан шагнул в сторону, и я распахнула дверь. Спотыкаясь, я выскочила в вестибюль и потянулась к внешней двери.

Я выбежала на улицу, и меня ослепило солнце. Я закрыла глаза и стала глотать воздух, как утопающая. Я сложилась пополам и упёрлась руками в колени, пока боролась с истерикой, угрожавшей поглотить меня.

Сложно сказать, как долго я так стояла, прежде чем смогла распрямиться и сделать вдох полной грудью. Я открыла глаза и осмотрелась. Как я могла быть иной, когда всё вокруг меня выглядело совершенно неизменным?

Мои ноги стали двигаться на автомате, и в следующий миг я оказалась на городской улице. У меня не было ни машины, ни денег, ни телефона, но у меня был пункт назначения. Дом.

Когда рядом со мной появился Лукас, я продолжила идти, отказавшись признавать его присутствие, пока он не взял меня за руку.

Я резко дёрнулась в сторону, не встречаясь с ним взглядом.

– Я не вернусь. Ты не можешь заставить меня.

– Я тут не для того, чтобы вернуть тебя, – нежно сказал он. – Я отвезу тебя домой.

* * *

Я катала в ладонях резиновый футбольный мячик-игрушку для питомцев, уставившись на царапины и порезы в поверхности. Только эту игрушку Гус так и не смог проглотить, и только её он оставлял в моей постели, когда спал тут.

Я повернула голову в некой надежде снова увидеть его, свернувшимся на подушке, словно он был полноправным её владельцем. Грудь прокололо болью, и я в сотый раз стала гадать, где он был и был ли он счастлив. Я спросила о нём, когда вернулась домой, и папа сказал мне, что Фарис перенёс Гуса в мир фейри, пока я была в отключке. Ещё одна часть моей жизни исчезла навечно.

Забренчала струна гитары.

Я даже не потрудилась поднять глаза.

– Не сейчас, Финч. Может чуть позже.

Он снова дёрнул струну.

Я перекатилась на бок и легла лицом к стене. На прикроватном столике зазвонил мой телефон, но я не стала тянуться за ним. Виолетта сейчас летела в Юту на начало съёмок фильма, а с кем-либо другим разговаривать я не хотела. И уж тем более, с одним из них.

Но это не останавливало их, они звонили мне минимум раз в день. Я также на ежедневной основе получала сообщения, в которых они уведомляли меня о ходе поисков Давиана Вудса, который испарился после провальной миссии похищения. Я сомневалась, что Давиан Вудс теперь представлял для меня какую-то угрозу, поскольку ки’тейн был возвращён в мир фейри. Но Лукас решил свести свои личные счёты с миллиардером. Вероятно, Давиан спрятался на каком-нибудь частном тропическом острове, которого даже на карте не было. Если он был настолько умён, как он сам утверждал, он там и останется.

– Всё, хватит, – папа вошёл в мою комнату и встал у кровати. – Вставай.

– Я устала, – апатично сказала я в стену.

– Ещё бы. Уверен, что вечеринка жалости, которую ты уже как неделю никак не можешь закончить, крайне изматывающая.

– Это не честно, – моё горло стянуло, он никогда раньше не разговаривал со мной в таком тоне. – Ты не понимаешь.

– Да, ты права. Я не понимаю твоих чувств, потому что все, что ты сделала, это спряталась в своей комнате, отказываясь поговорить об этом. Я знаю, что ты страдаешь, но ты не единственная кто когда-либо пережил потерю или прошёл через серьёзные перемены в жизни. И ты не единственная в этой семье, кто страдает.

Его слова как нож резанули по моей тоске. Я перекатилась на спину и посмотрела на него. Посмотрела по-настоящему впервые со времени моего возвращения домой. Его лицо было суровым, но беспокойство и душевная боль в его глазах полностью уничтожили меня.

Я сморгнула слёзы, и его черты поплыли у меня перед глазами.

– Я не знаю, как об этом говорить. Я даже не знаю теперь кто я.

– Ты знаешь. Ты моя дочь. Ты старшая сестра Финча и Аислы, и лучшая подруга Виолетты, – он горделиво улыбнулся. – Ты девушка, которая стала охотницей, чтобы найти своих родителей, ты та, кто никогда не сдаётся, несмотря на то, как бы трудно не было.

Я села, прижавшись изголовью, и взглядом поискала Финча, но его уже и след простыл.

– Я просто чувствую себя такой... потерянной. Всё, что я планировала с обучением и моей жизнью после, всё это исчезло. Что мне теперь делать?

– О чём ты говоришь? Ты всё также можешь пойти в колледж и заниматься всем, чем тебе захочется.

Папа подошёл и сел у изножья кровати. Когда я явилась домой неделю назад, возложенные на него чары не позволили мне даже на расстояние вытянутой руки подойти к нему. По словам Лукаса, это имело некое отношение к тому, что теперь я была фейри с камнем богини. Он снял с папы чары, в которых больше не было нужды, раз уж ки’тейн вернулся в мир фейри.

– Я не могу охотиться, – сказала я.

Агентство временно заморозило мою лицензию, как только его уведомили о моём новом "статусе". В истории Агентства никогда не было охотника-фейри, и они не совсем понимали, что делать со мной. Мне запретили заниматься охотой, пока они не решат восстановить меня в должности или же нет.

Всем остальным охотникам сказали, что я взяла выходные, чтобы восстановиться от огнестрельного ранения во время выполнения задания. Агентство скрыло правду по большей части потому, что СМИ поднимут такую шумиху, когда мир узнает, что почти девятнадцатилетняя девушка выжила при обращении. Нескольким сотрудникам больницы, которые знали об этом, приказано было молчать, и никто не смел ослушаться приказов Агентства. Единственные, кто знал правду, кроме Лукаса и его парней, это моя семья, Морис и Виолетта.

– Это временно, и в любом случае в следующем году ты планировала пойти учиться в колледж.

– Изучать закон и бороться за равенство фейри, – подчёркнуто сказала я. – Я человек, которого обратили в фейри. Кто вообще станет воспринимать меня всерьёз?

– Каждый, кто знаком с тобой, – он покачал головой. – Ты никогда не позволяла чему-то сдерживать себя, и ты не будешь делать это сейчас. Просто потому, что путь к твоей мечте изменился, не означает, что ты не можешь получить всего, что желала. То, что ты фейри, может открыть тебе совершенно новый мир возможностей, которых у тебя никогда не было раньше.

Я подтянула к себе подушку и обняла её. Я так сильно хотела верить в его правоту.

– Я теперь не знаю с чего начинать. Я не чувствую себя одной из них, но и человеком я больше не являюсь.

Он нахмурился.

– Ты – наша семья. Ты можешь много лет прожить в мире фейри, но этот дом всё также будет твоим домом. Всегда.

Я рьяно замотала головой.

– Я не пойду в мир фейри.

– Рано или поздно тебе придётся, – папа склонил голову. – Ты годами читала буквально всё, что могла найти про фейри, а теперь ты даже ни капельки не хочешь увидеть всё своими глазами? Тебе вовсе не любопытно?

– Нет, – я скрестила руки.

– Кое-что не изменилось. Ты всё также не умеешь врать, – он усмехнулся и встал. – Вставай и надень что-то, что не имеет отношение к пижаме. Мы идём гулять.

– Куда мы идём?

– Заняться тем, что мы до сих пор не смогли сделать этой зимой.

Он подошёл к моему маленькому шкафу и стал в нём копаться. Он отыскал мои коньки.

– Как думаешь, ты всё ещё сможешь поспевать за мной?

Я улыбнулась, внезапно почувствовав лёгкость. Мама не любила коньки, так что это была наша с папой тема с той поры, как только я начала ходить.

– А мы сможем выпить горячий шоколад?

В его глазах вспыхнуло облегчение. С того дня, как я вернулась домой, у меня не было аппетита и ела я только для того, чтобы успокоить его. Это был первый раз, когда я показала интерес к еде или напитку.

– Конечно, – он отнёс коньки к двери. – У тебя пять минут.

– Давай двадцать. Мне надо кое-что сначала сделать.

Он понимающе улыбнулся мне и ушёл. Я встала с кровати и пошла за своей гитарой. Я в руки её не брала после своего возвращения. Сев, скрестив ноги, на кровать, я подобрала несколько аккордов и начала играть "Анину Песню". Я уже минуту играла, как Финч вбежал в комнату и вскочил на кровать. Аисла влетела вслед за ним и грациозно приземлилась рядом с ним.

«Пой», – жестом показал Финч.

Я так и сделала, а затем остановилась на половине первого куплета, когда осознала, что он не впал в свой обычный транс. Это было вполне логично. Только люди могли подобным образом вводить в транс фейри.

Я закончила песню и положила гитару на колени.

– Прости, я была плохой сестрой на этой неделе.

«Мне жаль, что ты грустишь», – ответил он.

Аисла кивнула и просвистела.

– Мне тоже, но к моему счастью, у меня есть вы, – я похлопала по гитаре. – Хотите сыграю ещё песню?

Они с радостью закивали, и я сыграла им ещё две песни, прежде чем у меня появился шанс выйти с папой. Покидая гостиную комнату, я потянулась за своими очками на столе, и мне пришлось напомнить себе, что теперь у меня было прекрасное зрение, и я больше не нуждалась в них. Не знаю, почему я до сих пор хранила их. Может потому, что не была пока ещё готова отказаться от этой части себя.

– Я поведу, – сказал папа, когда мы оба потянулись за связкой ключей, висевшей у двери.

Я схватилась за дверную ручку и открыла дверь.

– В этот раз.

Я резко остановилась, увидев Благого Принца, стоящим по другую сторону двери, подняв руку, чтобы постучать. Он был в окружении своих Стражей, у всех лица кирпичом. Я не разговаривала с ним с того дня, когда мы вместе отобедали, и сегодня я никак не ожидала его увидеть.

– Принц Рис.

Моей первой реакцией было удивление. И оно быстро сменилось страхом, когда я вспомнила предупреждение Королевы Анвин, которое так эффективно доставил её личный страж.

Он в изумлении смотрел на меня.

– Невероятно. Я услышал, что тебе обратили в фейри, но не поверил. И всё же, вот ты, и ты выглядишь такой здоровой. У меня ушло несколько недель, чтобы привыкнуть к железу этого мира.

– И вот я, – умудрилась вымолвить я. – Откуда ты это услышал? Агентство сказало, что никто не знает об этом.

Он снисходительно улыбнулся мне.

– Правителей обоих Дворов информируют, когда появляется новый фейри. Как только я услышал, что это была ты, я хотел прийти и навестить тебя, но при Дворе потребовалось моё присутствие.

За моей спиной папа прочистил горло, я отступила в сторону и неловко представила их друг другу. Лицо Принца Риса озарилось как у маленького мальчика в Рождество, когда он узнал, кто был со мной.

– Я безумно рад познакомиться с вами, мистер Джеймс. Джесси рассказала мне столько занимательных историй о вашей работе.

Я повернулась к папе.

– Принц Рис большой фанат старых вестернов, и он интересуется охотой.

– Серьёзно? – папа вежливо улыбнулся, потому что так поступают, когда у вас на пороге появляется фейри королевской крови.

Я видела растущее напряжение в его позе, которого ни Принц, ни его Стражи могли и не заметить.

– О, да. Я бы хотел побольше с вами поговорить. Может быть, вы с Джесси могли бы согласиться стать моими гостями на ужине, как-нибудь вечером на этой неделе.

Баярд прочистил горло, и Принц Рис улыбнулся мне, извиняясь.

– Прости меня. Меня опять занесло, и я совершенно забыл о приличиях. Ты же теперь Неблагая и только что обращённая, и я не должен был здесь появляться. Но я хотел тебе дать знать, что в Благом Дворе у тебя есть друг.

– Спасибо, – едва слышно ответила я. – Для меня это всё очень ново, и я очень ценю твою доброту.

– Это очень достойно с вашей стороны.

Папа вышел в коридор и протянул руку. Принц Рис принял пожатие, подобно подростку, встретившемуся с идолом. А ведь он сам был одним из самых обожаемых знаменитостей на планете. Из всего нереального, что я пережила за последнее время, это било все рекорды.

Наблюдая за ним с моим отцом, я как никогда уверовала, что Принц Рис понятия не имеет о причастности его матери к похищению моих родителей. Он был избалованной королевской особой с прискорбными родителями, но от него веяло нешуточной искренностью, которая, как я считала, была подлинной. Если бы не наши столь непохожие ситуации, я могла видеть его в качестве своего друга.

Я так затерялась в своих мыслях, что едва осознавала, что они всё ещё разговаривают. Я пришла в себя, и услышала, как папа говорит Принцу о серии фильмов-вестернов от автора Луиса Ламура, которые на его взгляд могут ему понравиться.

– Я обязательно найду их сегодня, – глаза Принца Риса осветились.

Я улыбнулась, потому что в этот момент он напомнил мне папу. Наверное, родственные души.

– Ваше Высочество, мы должны идти, – сказал Баярд. – У вас через час интервью.

– Всё верно.

Лицо Принца Риса осунулось, и на секунду я подумала, что он собирается сказать Баярду всё отменить.

– Надеюсь, мы сможем ещё как-нибудь поговорить, мистер Джеймс.

– Уверен, мы сможем это организовать, – ответил папа.

Его внутренняя настороженность от встречи с Принцем, казалось, полностью испарилась.

– Замечательно, – Принц Рис посмотрел на меня. – Рад видеть тебя в хорошем здравии, Джесси, и я говорил на полном серьёзе. Я рядом, если когда-то понадоблюсь тебе.

– Спасибо, – я вновь поблагодарила его.

Он неохотно отвернулся и начал спускаться по лестнице в сопровождении своей Стражи. Когда они скрылись из виду, мы с папой вернулись в квартиру. Он повесил ключи на крючок, и казалось, пребывал в глубоких раздумьях.

– Мы сейчас не поедем на каток? – спросила я.

– Минутку.

Он оставил свои коньки у двери и, пройдя в гостиную, сел на диван.

Я проследовала за ним, обеспокоенная его странным поведением.

– Папа, ты в порядке?

– Да. Просто... – он уставился в стену и сосредоточенно нахмурился. – Мне кажется, я кое-что вспомнил, но воспоминание ускользает от меня.

Я села рядом с ним.

– Помнишь, что сказал доктор. Не надо форсировать, и воспоминание само придёт.

Он накрыл голову руками.

– Я знаю, но такое чувство, что это очень важно. Я должен...

– Папа?

– О, Боже.

Он поднял голову и по моей спине пробежал холодок от его вида. Он выглядел как человек, который только что своими собственными глазами видел, как рушится его мир. Когда он заговорил, его слова едва были слышны:

– Я вспомнил.

У меня всё внутри затряслось от нервного возбуждения, но я постаралась сохранить свой голос спокойным и ровным.

– Что ты вспомнил?

– Ту ночь, – он смотрел на меня, совершенно меня не видя. – Мы из-за него пошли в "Ралстон". Твоя мама не желала ждать. Она никогда не верила, что он умер. Ей надо было увидеть его и сказать ему.

Они ходили встретиться с Принцем Рисом? Моё тело оцепенело. Неужели всё это время он был причастен к их исчезновению?

– Кому что сказать, папа? – осторожно спросила я.

Он моргнул и посмотрел на меня затравленными глазами.

– Сказать Принцу Рису правду.

Я едва могла дышать.

– Какую правду?

– Что он наш сын. Он – Калеб.

КОНЕЦ... почти

БОНУСНАЯ ГЛАВА

Эпизод из «Пешки» от лица Лукаса.

– До сих пор тихо?

– Пока ничего.

Фаолин нахмурился, глядя в монитор компьютера. Последние два дня он провел, пытаясь установить, как кто-то сумел убить двух мужчин, за которыми он установил слежку. Его мало что так задевало, и это дело он воспринял как личное оскорбление.

Я хотел убить тех двух мужчин, которые совершили нападение на Джесси в её же доме, но хладнокровие Фаолина восторжествовало. Даже ему пришлось соблюсти сдержанность, когда он увидел синяки на её лице и шее в ту ночь. Он едва ли мог кого-то выносить, но к нашей маленькой лифахан он стал относиться сердечно. Правда он никогда в этом не признается.

У меня зазвонил телефон, и я опустил взгляд на стол, где он лежал. Какое-то неприятное предчувствие потянуло за душу, стоило мне увидеть имя Джесси на экране. Моей первой мыслью было что, кто-то вновь вломился к ней домой.

Я схватил телефон.

– Джесси?

Приглушённый шуршащий звук раздался на другом конце, и она что-то сказала, но неразборчиво. Джесси не показалась мне пьющей девушкой, но сейчас она говорила как пьяная. Я улыбнулся от мысли, что это был звонок под действием алкоголя, и представил, как она мило покраснеет, когда я позже подшучу над ней по этому поводу.

Её следующие слова были сиплыми и чёткими. Меня как в воду опустили.

– Думаю, я умираю.

Звонок оборвался.

– Что случилось? – Фаолин отодвинул стул и встал.

– Джесси в беде.

Я резко развернулся и пошёл из большого офиса, который мы разместили на третьем этаже здания. Он бросился следом за мной и нагнал меня, когда я спустился на первый этаж и уже поднял руку, чтобы создать портал.

Фаолин положил руку на моё плечо.

– Что за беда? Где она?

– Она не сказала. Я отправляюсь к ней домой.

– Не без меня.

Он отошёл и стал ждать, когда я продолжу.

Я почувствовал воздух перед собой, пока тихо произносил слова, благодаря которым создавались порталы внутри защитных чар вокруг моего здания. Отвлечённый беспокойством за Джесси, мне пришлось приложить больше концентрации, чем обычно, чтобы уловить момент, и ухватиться за мельчайшие потоки фейской энергии в невидимом барьере между нашими мирами и связать свою магию с этой энергией. Как только соединение синхронизировалось, оставалось только подпитать эту энергию своей магией и вынудить её открыть окно в моём личном дворе при дворце. Оттуда потребовалось применить гораздо меньше магии на создание нового окна в коридоре у квартиры Джесси.

– Я пойду первым, – сказал Фаолин, когда я потянулся к дверной ручке.

Он быстро поработал отмычками, вытащил короткий серповидный клинок и бесшумно вошёл в квартиру.

Внутри было темно и тихо, и я не увидел никаких подозрительных признаков. Что если её тут не было? Как я тогда найду её? Я протиснулся мимо Фаолина и уверенно зашагал в сторону спальных комнат, проигнорировав предостерегающий голос, который твердил, что моя потребность защитить Джесси была сильнее, чем должна была быть в отношении любой смертной женщины.

Дверь в спальню Джесси была открыта, и я выдохнул, увидев её беспокойно спящую в кровати. Она скинула покрывало и бормотала что-то невнятное, а потом раздался тихий стон. Рядом с ней на кровати лежал телефон.

Войдя в её комнату, я включил лампу у кровати, осветив её потное, покрасневшее лицо и влажные волосы. Я положил руку на пылающую жаром щёку.

– Джесси, ты слышишь меня?

Она повернула голову к моему прикосновению, но не ответила.

– У неё жар.

Я потрогал её слишком горячий лоб.

Ко мне подошёл Фаолин и встал рядом.

– Не вижу ничего подозрительного. Думаешь, её отравили?

Новая волна беспокойства накрыла меня и, склонившись ниже, я принюхался к её дыханию. Мне пришлось принюхаться к нескольким её вздохам, чтобы отделить её естественный запах от чего-то, что явно было ненормальным.

– Я что-то чувствую, но запах слишком слабый, чтобы определить, – сказал я ему, и снова положил ладонь на её лоб. Чем бы это ни было, оно могло убить её, если мы быстро не предпримем никаких мер. – Нам надо сбить жар.

Фаолин исчез и вернулся с влажным полотенцем. Он передал его мне, и я прижал его ко лбу Джесси. Она тихо вздохнула, когда я нежно провёл холодным материалом по её лицу, но облегчение было временным. Чтобы помочь ей, нам надо было выяснить, что вызвало лихорадку.

– Люди, склонны подцеплять инфекцию, когда их ранят, – сказал Фаолин, словно я вслух произнёс свои опасения. – У неё есть какие-нибудь раны?