Текст книги "Собрание сочинений в семи томах. Том 7. Статьи, очерки, юморески"

Автор книги: Карел Чапек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 34 страниц)

Статьи, этюды, юморески разных лет[235]235
  В этот раздел включены статьи К. Чапека, заметки о литературе и искусстве, публицистические выступления 30-х годов.
  Когда 1 апреля 1921 года Карел Чапек начал работать в редакции газеты «Лидове новины», выходившей в Брно (в Праге имелся лишь филиал ее редакции), его основной обязанностью согласно договору было сочинение «столбцов». Столбец, как жанр чешской журналистики, возник в июне 1920 года на страницах газеты «Лидове новины». Это короткая заметка, фельетон, который помещался на четвертой колонке (столбце) первой страницы и набирался курсивом. Сам Чапек так определял своеобразие «столбца»: «…это нечто более короткое, чем фельетон, и нечто более длинное, чем заметка, не настолько длинное, чтобы стать скучным, и не настолько скучное, чтобы стать статьей; короче, столбец есть столбец». С апреля 1921 года по декабрь 1938 года К. Чапек написал около пятисот «столбцов». Все они были напечатаны в газете «Лидове новины».
  Впервые газетные фельетоны и «столбцы» К. Чапека были изданы книгой «О самых близких вещах» (Прага, 1925). На основе названий, сохранившихся в записных книжках Чапека, и папок с газетными вырезками Галик подготовил к изданию несколько сборников столбцов с разной тематикой.
  «Столбцы» от «Примет» и кончая «Кладом в замке Хельфенбрук» переведены по книге: К. Čapek. Sloupkový ambit. Praha, 1957.


[Закрыть]

Приметы
 © Перевод Н. Замошкиной

Нет, я не какой-нибудь суеверный или отсталый, я не верю ни гадалкам, ни д-ру Яну Бартошу[236]236
  Ян Бартош (1893–1946) – чешский драматург-экспрессионист; Чапек встречался и переписывался с ним, когда был заведующим репертуарной частью Виноградского театра; несмотря на левые политические взгляды, Бартош верил в астрологию и оккультизм.


[Закрыть], который будто бы может предсказать мне будущее по моей ладони, и сам раскидываю карты только в тех случаях, когда нужно принять серьезное решение (пуговиц я, впрочем, не пересчитываю, не надеясь на своего портного); я совсем не суеверный и просто хочу рассказать о том, что знаю по собственному опыту. Существуют приметы, которые исполняются с роковой неизбежностью. Конечно, бояться встретить старую даму (бабу) – недостойно, признак варварства и предосудительное суеверие; но есть предзнаменования, которые судьба посылает нам в виде предостережения.

Если день начинается с того, что трамвай уходит у меня перед носом, а следующий (в результате какой-то загадочной и неизбежной аварии на транспорте) приходит через добрых двадцать минут настолько переполненный, что кондуктор меня не впустит и еще (покорное орудие судьбы) обругает – это верный знак, что сегодня мне ничего, как есть ничего, ну ничегошеньки не удастся. Точно так же я упущу трамвай, на который мне надо пересесть. Или он будет набит битком, или сломается. Меня там затолкают, отдавят ноги, измажут чем-нибудь вонючим и оскорбят. Работа не пойдет на лад из-за каких-нибудь помех. Заявятся гости. Куда бы я ни звонил, телефон будет занят или не будет отвечать. В такой день непременно сморозишь какую-нибудь глупость, поведешь себя бестактно. Обидишь человека, против которого ничего не имеешь. Обед будет испорчен. Нужно будет что-то написать, а я из своей пустой головы не извлеку ничего путного. В такой день обязательно промокнешь, куда-то опоздаешь, вляпаешься в какую-нибудь гадость, что-нибудь испортишь, потерпишь неудачу, встретишь, куда бы ни пошел, только неприветливых, угрюмых людей, угловатых, хмурых и неуклюжих, – короче, претерпишь все, что может превратить в Альцеста[237]237
  Альцест – главное действующее лицо комедии Мольера «Мизантроп» (1666).


[Закрыть] самого лучшего из людей, и даже ночью тебя будут мучить кошмары. День, ознаменованный дурной приметой, принесет неудачи, заботы, посрамление, срывы и незадачи. Он будет неприятным, злополучным, отвратительным до самого вечера, и не будет в нем ни утешенья, ни успеха, ни привета.

Зато завтра утром я выйду из дома легким шагом, и, глядь, трамвай услужливо спешит принять меня в свое пустое нутро, усадит против хорошенькой девушки и, весело позванивая, помчит, как сумасшедший, куда мне нужно. И только я окажусь на месте, меня обступят дела, которые надо сделать, и я одним словом, одним мощным мановением что-то решаю, устраиваю, договариваюсь, и все дивятся моей мудрости и тому, как много я свершил в одну минуту. А на улице меня ждет другой трамвай, чтобы заботливо доставить дальше, а в нем удивительно приятные люди, вообще люди сегодня – сама предупредительность, и если бы я только им разрешил, они бы в лепешку расшиблись, чтобы оказать мне какую-нибудь любезность. Обед удался необыкновенно, на работе мысли так и налетают одна на другую, не имея терпения дождаться, когда я предам их бумаге. И меня ждет еще куча приятных вещей: где-нибудь я сегодня еще отличусь, или порадуюсь дружелюбию людей, или увижу нечто прекрасное и приму наилучшее решение, усну спокойно, весело и без промедления вступлю в царство добрых снов. Да, этот день был обеспечен добрым предзнаменованием, подарен мне судьбой.

Я действительно не суеверен, не признаю телепатии, тринадцатого числа, пятницы, но выпадают дни, щедро отмеченные удачей, а бывают – несчастливые. Не нужно быть суеверным, надо просто быть начеку, когда день начинается плохо. Потому что неприятности приходят скопом. Я не верю приметам, но что касается трамвая и других предзнаменований, то это святая правда. Разве ваш опыт не говорит о том же самом?

1921

Крик души
© Перевод Н. Замошкиной

Я обращаюсь ко всем, ибо никого не хочу обидеть. Никто не принимает на свой счет проповедей, упреков, обличений, если они обращены «всем». Пусть мое пламенное перо взывает ко всем: будьте самоотверженны, вежливы, щедры и терпимы, пусть я призову к благочестию, выражаемому самым странным способом, я уверен, что любой читатель с удовлетворением скажет: он прав, они должны быть такими, все остальные, жизнь будет прекрасна, если они станут такими, как требует этот господин.

Посему я и обращаюсь ко всем: будьте кратки!

Я говорю не о вас, писатели, которым так много хочется поведать миру, не о вас, господа депутаты и ораторы, у которых одна награда за речи – удовольствие слышать собственный голос; не о вас, влюбленные, и не о вас, святые отцы, несущие слово божье с кафедр и на похоронах, а исключительно о тех, кто ходит на прием или принимает посетителей.

И не о себе я забочусь, а обо всех редакторах и министрах, чиновниках и функционерах, торговцах и тому подобное, которые вынуждены иметь дело с чудищем, имя которому – посетитель.

Вот он входит, что-то его привело к вам, если вы любезны – вы предлагаете ему кресло, если нет, он усаживается без приглашения. И добрых четверть часа бормочет, что вот-де осмелился, затрудняет, отнимает ваше драгоценное время и так далее. Потом, когда исчерпает запас извинений, попытайтесь заставить его изложить суть своего важного частного дела. Начнет, но с третьего слова собьется в сторону: прошу прощенья, вот уже несколько лет, как… я также придерживаюсь мнения, что обстановка у нас… прекрасно знаю… сам когда-то написал… меня тоже чрезвычайно интересует… После каждого «также» старайтесь напомнить визитеру: «Вы, кажется, хотели…» – «Да, перебьет он вас радостно, я пришел по весьма важному делу, то есть, прошу прощенья, уже давно…»

Ну, наконец-то; решите (или предпочтете «отфутболить» к другому) за полторы минуты. Но посетитель все не уходит, он хочет дать вам понять, что побеспокоил вас не только ради личного, эгоистического интереса, нет, хочет он уверить вас, «дело» было только предлогом, маленьким предлогом для беседы, обмена мнениями и опытом…

Вы верите, что я ему десять раз жал руку, прежде чем он наконец убрался?

Это одна разновидность. Другая – господин руководитель отдела (господин редактор), к которому вы пришли с просьбой. Вам нужно о чем-то разузнать, что-то попросить, дело-то минутное, думаете вы. Входите в приемную, прислуга, секретарь, курьер говорит вам: «Пожалуйста, подождите минутку, господин (советник, директор, начальник отдела, редактор…) занят, у него посетитель». Ну, ладно, ждете четверть часа, полчаса, час. Чертыхаетесь про себя, – мелочь, из-за которой пришли, того не стоит, но уж раз столько прождали, придется дождаться… Еще минут через пятнадцать из дверей вылетает посетитель, который был у господина советника (шефа, профессора), с красными ушами и каплями пота на носу. Вы окидываете его ненавидящим взглядом (ну и разболтался ты, парень). Господин советник (директор) вас любезно приветствует, сетует на массу дел, припоминает общих знакомых, расспрашивает, где вы провели лето. «В Крконошах? Бог мой, восклицает он радостно, я там был лет тридцать тому назад, году в тысяча девятисотом и с покойным Матоушеком! Ведь он был из Кутной Горы, мы с ним вместе слушали профессора X…»

Короче, поверите ли, я просидел у этого человека полтора часа как на угольях, нос у меня вспотел и уши стали красными, прежде чем я успел вставить несколько слов о деле, из-за которого пришел и к которому, как выяснилось, этот господин не имел ни малейшего отношения.

Поэтому сегодня я пишу: будьте кратки!

1921

40 000
© Перевод Н. Замошкиной

Говорят, на матче «Селтик»[238]238
  «Селтик» – шотландский футбольный клуб (Глазго).


[Закрыть] – «Спарта» было 40 000 зрителей. Я там не был, не считал, но охотно верю. 40 000 зрителей – это значит, что там был каждый десятый житель Праги, если причислить к ней Грдлоржезы[239]239
  Грдлоржезы – пражский пригород, в 1920 г. включен в черту Большой Праги.


[Закрыть], Гостиварж и другие исторические местечки.

Ради доброго слова отмечу, что это свидетельствует о спортивной зрелости нашей общественности, но…

Но в кои-то веки в рубрике «Искусство» появляется радостная заметка: «Выставка пользуется необыкновенным успехом – на сегодняшний день ее посетило более тысячи зрителей».

Другой раз премьера, ну, допустим, «Дон-Карлос», и в отчете читаем: «Несмотря на пышные костюмы, театр был полупустой». Во всех пражских театрах, где пестуется хоть капля искусство, мы насчитаем восемь – десять тысяч мест, а если выдастся более или менее погожее весеннее воскресенье, уверен, что во всех пражских театрах, вместе взятых, не насчитаешь и трех тысяч зрителей. А на матче «Селтик» – «Спарта» было 40 000. Да еще было торжественное открытие Стадиона, играли в футбол, бегали, гребли, маршировали в двадцати разных местах. Если кому-нибудь в то воскресенье приспичило играть на скрипке или на губах в концертном зале, он бы навряд ли наскреб публики на партию в алагер. Потому что 40 000 были на Летной[240]240
  Летна – возвышенная равнина на левом берегу Влтавы в черте Праги, где находится большой плац для парадов, спортивные сооружения, парки и скверы.


[Закрыть], так же как «70 000 нас под Тешином, под Тешином»[241]241
  «70 000 нас под Тешином, под Тешином» – начальные строки стихотворения выдающегося чешского поэта Петра Безруча (1867–1958) «70 000» из сборника «Силезские песни» (1909).


[Закрыть].

Еще с тех времен, когда я был левым крайним, помню, как это волнует – забить гол или дать бутцей по ноге нападающему противника, но помню и другое – на каком-то международном матче, куда мне достали билет, меня волновало только одно: что, собственно, видят стоящие в проходах люди и как они вообще могут дышать. Вопроса этого я так и не решил, потому что больше я туда не ходок, даже если мне пообещают в награду обол в древнегреческой валюте. Но я предполагаю, что в этом есть какое-то неведомое мне наслаждение ничего не видеть, толкаться, сопеть, вонять, ощущать на животе чей-то локоть, между ребрами чье-то колено и про себя утешаться, что всем, кто рядом, и прочим тридцати тысячам так же плохо. Думаю, что люди туда ходят из зловредности, чтобы своим присутствием еще усугубить и без того невыносимую ситуацию на стадионе. «Ну, погодите, голубчики, – думает, наверное, каждый, кто стремится на матч, – уж я вам подпорчу воскресный денек, уж я потопчусь по ногам, потолкаюсь, потянусь во весь рост, чтобы вам ничего не увидеть, раз мне ничего не видно, буду грубить, сопеть, как не скажу кто, то-то будет веселье, когда вы разозлитесь на меня, а я на вас и каждый из нас на каждого другого за то, что тот тоже здесь». Судя по всему, это какой-то источник злобного веселья, и мне понятно, почему туда устремляется вся Прага (включая Грдлоржезы и прочее).

Из этого способа развлекаться надо извлечь урок выставкам и театрам. Почему, собственно, туда мало кто ходит? Считается, что в театрах, на концертах, художественных выставках пусто потому, что туда никто не ходит.

Все наоборот. Туда никто не ходит потому, что там пусто. Там чересчур просторно. Чересчур хорошо видно и слышно. Чересчур хороший воздух. Нет толчеи. А это скучно.

Если вы хотите спасти театры, концерты и выставки, устройте там давку. Не ограничивайте вход. Пустите тридцать тысяч в театр, который рассчитан на полторы тысячи. Позвольте каждому добывать себе место локтями и копытами, зубами и когтями. Разрешите стоять на сиденьях. Добивайтесь, чтобы у картины была такая толчея, что не увидишь даже рамы. Обеспечьте, чтобы актрисе кричали «раззява», «мазила», «г…» и тому подобное. Когда не будет слышно даже собственного голоса, публика сможет браниться друг с другом. Вентиляторы могут запускать искусственную вонь. Чем день жарче, тем жарче топить театр. И так далее, и тому подобное.

Может, вы думаете, что на последней экономической выставке было столько народу, потому что все интересуются экономикой? Или на ПРЯ[242]242
  ПРЯ – Пражская рождественская ярмарка.


[Закрыть] толпы потому, что там можно увидеть что-нибудь иное, нежели в витринах на любой другой улице?

Боже сохрани, ничего особенного и необычного там нет, а то, что есть, того никто в этой давке не увидит, но люди валят туда валом, потому что там толпа, потому что туда идут все. Тайна массового успеха какого бы то ни было дела только в массовости, потому что народ хочет развлекаться, иными словами, народ хочет толкаться.

На пороге загадочного
© Перевод Н. Замошкиной

Встречаются люди, которые не верят ни во что, не признают даже, что блоха на ладони означает письмо, но и эти твердокаменные верят в Судьбу.

Вот, например, Ньютон открыл, что любая вещь падает отвесно вниз, но это неправда, каждый знает, что запонка от воротничка никогда не падает отвесно вниз, а всегда вбок и норовит закатиться под кровать или под комод. До сих пор никакая физика, никакая теория гравитации не могут объяснить этого фатального явления, ясно только, что оно метафизическое, абсолютный и таинственный закон Судьбы.

И таких законов не перечесть. Тысячекратно проверен закон вредности: то, что не нужно, все время попадается на глаза, но как только оно становится нужным, его нет как нет. Обшариваете методично все шкафы и ящики – нету. В конце концов обозлитесь и решите обойтись без него. В ту же секунду оно появится либо там, где ему и положено быть, либо там, где сроду не бывало, и начнет дразнить вас своим видом до тех пор, пока не понадобится опять, и тогда с поразительной чуткостью оно снова исчезнет.

Некоторые говорят, что если ждешь трамвая, то они идут только в обратном направлении. Один мой знакомый пытался обмануть рок и нарочно ждал с противоположной стороны. Но судьба неумолима, она выходила из затруднения: вообще трамваи переставали ходить из-за разрыва проводов. Подобным историям нет числа. Это просто-напросто закон.

Такой же закон непредвиденного третьего. Мы предполагаем, что получится или так, или этак, а получается и не так и не этак, а совершенно иначе, как мы и представить себе не могли. Допустим, человек рассуждает: будут деньжата, куплю себе костюм. А что получается? 1. Деньги были, но костюма он не купил, потому что пришлось чинить дымоходы или платить налог. 2. Денег не было, но костюм он все-таки купил, к тому же дал себя надуть. И это неизбежно. Исключений не бывает. Я рассуждаю: получится – хорошо, не получится – плохо, ну и бог с ним, значит, так тому и быть. И получается плохо, и бог со мной, выходит – Судьба.

Или еще: закон роковых совпадений. Год не встречаешься с господином X, и вдруг, черт бы его побрал, столкнешься с ним семь раз на дню. Год не ходишь на Сеноважную площадь, а тут, хочешь не хочешь, очутишься там семь раз кряду. Никто сроду не дарил вам зайца, и вдруг – на тебе, получишь сразу четырех, так сказать, со всех четырех сторон света. События имеют свойство, и, я бы сказал, свойство неприятное: громоздиться одно на другое. Почему-то платить приходится сразу по нескольким счетам. Судьба одержима манией повторов. Если у вас работы по горло, один за другим появляются семь визитеров. Всю жизнь можете искать золотой папоротник и вдруг, когда вы о нем и думать забыли, встречаете его на каждом шагу, будто все с ума посходили, даже противно, что его столько. Говорят, в мире есть только шесть синих марок острова Маврикий: бьюсь об заклад, что в один прекрасный момент их появится тысячи три, коричневых и фальшивых. Это закон совпадений.

Итак, жизнь человеческая управляется по законам, которые не подчиняются естественному порядку и научному объяснению.

Ну почему именно сегодня у меня трижды рвался шнурок от ботинка? Почему именно сегодня я встретил четверых, которым я что-то обещал и пока не выполнил обещаний? Почему, кляня все на свете и бесясь от злости, я битых полчаса искал галстук, а когда взял другой, оказалось, что тот преспокойно лежит на комоде? Верьте мне, даже самые малые неприятности – дело рук таинственного промысла, поэтому надо отдаваться ему покорно и с трепетом.

Я знаю одну даму, так с ней бывает такое: держит она в руках ну, скажем, ножницы, и вдруг они куда-то пропадают. Она ищет их день и два и находит не иначе, как сев на них. Она винит в этом домовых. Лично я считаю это проявлением грубого суеверия, попросту язычеством. Домовых не существует. Существуют только законы. Необъяснимые и неотвратимые законы Судьбы.

1923

Загадочное происшествие
© Перевод Н. Замошкиной

Изложу ситуацию, в которой на моих глаза совершилось таинственное происшествие, о котором речь пойдет дальше: мои окна смотрят на крыши, и крыш этих, по точным подсчетам, девятнадцать, и все разные, у каждой свой наклон, свое покрытие и своя сущность. Та, что посредине, – это крыша какого-то сарая, она низкая, слегка покатая и покрытая толем. Ну, в общем представляете.

Сегодня утром я посмотрел в окно, чтобы удостовериться, что природа сбросила белый наряд (наряд – такое устаревшее слово; в модном журнале никогда не напишут, что в этом году носят такие-то наряды), лишь консервативная природа продолжает носить наряд – белый или зеленый; когда человек, живущий на Малой Стране, смотрит из окна на крыши, он всегда что-нибудь увидит, чаще всего кошку, кошку пеструю, черную или полосатую, воробья с хвостом или без хвоста (не знаю, являются ли бесхвостые особым видом или просто теряют хвосты от жизненных невзгод или в драке), в лунные ночи можно смотреть на месяц, а зимой, когда крыши укрыты белым убором, иногда увидишь Карлштейнского ворона, который залетает сюда только для того, чтобы делать рекламу полному собранию сочинений Вацлава Бенеша Тршебизского[243]243
  Бенеш-Тршебизский Вацлав (1849–1884) – чешский писатель, автор сборника исторических новелл «Рассказы карлштейнского ворона» (1884). Ворона, якобы живущего в королевском замке Карлштейн (построен при Карле IV), великий чешский художник Микулаш Алеш (1852–1913) изобразил на обложке и переплете «Собрания сочинений Вацлава Бенеша-Тршебизского», выходившего в издательстве Ф. Топича.


[Закрыть]; но это все обычные гости малостранских крыш. То, что я увидел сегодня, потрясло меня больше, чем если бы я на толевой крыше узрел пани Павлу Моудру[244]244
  Павла Моудра (1861–1940) – второстепенная чешская писательница, переводчица.


[Закрыть], «Чешский квартет» или стадо зебр. А увидел я там пол-литровую кружку пива.

Сама по себе недопитая пол-литровая кружка ничего особенного не представляет, но тут, когда я ее увидел, я чуть не вскрикнул от изумления, потом, приглядевшись, начал прикидывать: что делает недопитая кружка пива зимним утром на толевой крыше? Во-первых, рядом никого нет; крыша почти в четырех метрах над землей; – в крыше нет ни люка, ни слухового, ни какого другого окна, ни трубы, ничего – гладкая крыша, и все. Исключено, чтобы кто-то вынес пиво для птиц, – тот, кто его туда поставил, мог подняться только по приставной лестнице, но нигде никакой лестницы я не увидел. Предположение, что кто-то поставил пиво на крышу, чтобы остудить, пожалуй, слишком нелепо. Ну, ладно, допустим, что на крыше был кровельщик и забыл кружку с пивом. Он, конечно, за ней вернется.

Я стал ждать; вы не можете себе представить, как странно выглядит одинокая кружка пива на крыше; я хотел во что бы то ни стало подстеречь кровельщика, чтобы успокоиться и забыть об этой проклятой кружке. Время тянулось медленно, я пошел за сигаретой, а когда вернулся к окну, пиво было выпито, пустая кружка стояла на прежнем месте и не было видно ни кровельщика, ни лестницы, ничего, только голая крыша и на ней пустая стеклянная кружка.

Стоит себе, пузатая, массивная, а по стенкам стекает пивная пена. Самая что ни на есть обыкновенная кружка, но на крыше она выглядит странно и оскорбительно. Кому, черт возьми, пришла в голову этакая эксцентричная затея пить пиво на крыше? Если бы он хотел пиво спрятать, так во дворе полно закутков, а на крыше-то кружку отовсюду видно, к тому же она пустая… Бессмысленность этого была невыносима: тут все было рассудку вопреки, – может кто-то задумал надо мной подшутить или что-нибудь в этом роде? Но во дворе не было видно ни души. Так что же это такое?

Тут позвонил почтальон. Я пошел отворить дверь, а когда вернулся, кружки не было. Сама она скатиться с крыши не могла, но я не увидел нигде ни лестницы, ни единой живой души. Кружка просто-напросто исчезла.

Вот и весь загадочный случай, добавить мне больше нечего, я рассказал только то, что видел своими глазами. Я знаю, что кружке с пивом цена грош, но рассудок, граждане, рассудок-то чего-нибудь да стоит, рассудок человеку нужен всегда, человек его держит при себе, как мальчишка – перочинный ножик, и чуть что – пускает в дело, точно так же, как мальчишка ножик. Потому я и разозлился на эту кружку на крыше, что она была рассудку вопреки. Я готов был разбить ее вдребезги, да где ее взять? Крыша пуста и делает вид, будто ничего и не было, просто издевательство какое-то. Думаю, у каждого есть в памяти такая вот кружка на крыше, бессмысленная, необъяснимая и дурацкая, пустая склянка, загадочная, как рождение Будды. Ну объясните мне, бога ради, кто и зачем ее туда поставил?

1924

Деловая жизнь в Коста-Негро[245]245
  Сатира на экономическую и политическую жизнь буржуазной Чехословакии, написанная в форме мистифицированного продолжения романа шведского писателя Густафа Янсона (1866–1913) «Торговля с Коста-Негро» (1910), чешский перевод которого печатался с продолжением в газете «Лидове новины» во второй половине 1923 г.


[Закрыть]
© Перевод Н. Замошкиной

Внимательные читатели нашей газеты уже знают из нескольких корреспонденций о политике и политическом устройстве славной латиноамериканской республики Коста-Негро. По причинам, известным ему одному, их автор ничего не рассказывал о ее экономическом своеобразии, – видимо, решил, что магнаты-банкиры, воротилы биржи, руководители экспорта-импорта, советники, предприниматели и президенты компаний всюду одинаковы, а может, подумал, что ему на это не хватит места, – короче, он обошел молчанием эту сторону коста-негрской этнографии.

И правда, пришлось бы написать целый фолиант о национальных особенностях коста-негрской экономики, присовокупив к нему сборник увлекательных биографий выдающихся деятелей на этом благодатном поприще. К сожалению, здесь мы должны ограничиться маленьким участком, одной из особенностей – таинственным ремеслом, которое зовется «иметь связи». Деятели этого рода не имеют на коста-негрском языке названия – это не торговец, не агент, не комиссионер по концессиям, – просто тот, у кого есть связи. Вы, прочие, по недостатку сообразительности кормящиеся честным трудом, почитаете так называемые «связи» за трату времени, обузу, за общественную повинность, просто проявление общительности, постылое занятие, за все, что угодно, но нет, ошибаетесь, «связи» – это статья торговли, оборотный капитал, средство производства.

«Связи» – великое дело. «Связи» продаются и покупаются, их ссужают и нанимают. За «связи» прежде всего платят. Одни из них стоят крон пятьдесят, другие – вовсе ничего, иные – сто тысяч, а некоторым цена миллион. Стоимость «связи» на торговом наречии именуется комиссионным вознаграждением; а «тот, кто имеет связи», мог бы называться «всюдупролезающий», – дарю вам это слово даром; оно как бы специально сшито на множество могучих плеч, которые выдержат груз любых миллионов или стыда.

«Тот, у кого связи», работает обычно так: прежде всего становится членом какой-то партии, потом старается оказать какие-либо услуги партии или ее матадорам; он лихо играет в карты, кормит гостей, за одного заплатит по счету, другого подвезет на машине, в общем, завязывает «связи». Тут не требуется особых манер, любой наглец может импонировать обществу молодой коста-негрской республики, где проблемы решаются не в белых перчатках. Связи завязываются с министрами, высшими инстанциями, главенствующими корпорациями, с правлениями банков и с «теми, кто имеет связи»; для антуражу неплохо воспользоваться каким-нибудь иностранным послом или заезжим тенором. Вот и все; ничего другого в деятельности Того, кто имеет связи, углядеть нельзя. А жизнь Республики тем временем идет своим путем; некое министерство покупает дом и переплачивает за него пять миллионов; некий иностранный торговец уезжает из Коста-Негро со странным впечатлением, какие там damned[246]246
  чертовски (англ.)


[Закрыть] влиятельные люди помогли ему заключить сделку; то один, то другой чиновник сетует у себя дома, что ему не дает покоя агент, которого нельзя спустить с лестницы, потому что у него визитная карточка от очень важной персоны. И в один прекрасный день в Коста-Негро разражается скандал, газеты обвиняют одну из партий в том, что она получила какие-то странные, «загадочные деньги», в поднявшейся драчке приподнимаются кулисы сделок, и за всем этим появляется молчаливое лицо господина Всюдувходящего, Вездесущего, Всезнающего, Того, кто имеет связи.

В Коста-Негро о таких делах кричат недолго, партии, которая раздула это дело, быстренько укажут, что какой-нибудь из ее членов – сторож на складе – украл в кооперации фунт кофе, и все, ничья, как говорят шахматисты. Господин Всюдувходящий скомпрометировал партию, зато – молодец, молчал как рыба. Вы слышали, завтра у него ужин? Будет господин такой-то и такой-то, президент такого-то общества и так далее; а знаете, государство собирается купить дворец… для Бюро патентов? Слышали, продается дом на Пршикопах[247]247
  Пршикопы – один из центральных проспектов Праги.


[Закрыть]? Говорят, продадут Градчаны[248]248
  Градчаны – район пражского кремля (Града).


[Закрыть], а вместо них купят дом на Вацлавской[249]249
  Вацлавская – центральная площадь Праги.


[Закрыть]. Как, вы не знакомы с господином Всюдувходящим? Голубчик, его надо знать, у него же колоссальные связи; может быть, он вас подбросит на своей машине. Подумать только, вы не желаете подать ему руки! Вы с ума сошли.

Слышали, господин Всюдувходящий купил себе двенадцатый автомобиль?

Он себе может это позволить, мой милый, у него такие Связи.

1924