Текст книги "Собрание сочинений в семи томах. Том 7. Статьи, очерки, юморески"

Автор книги: Карел Чапек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 34 страниц)

Карел Чапек Собрание сочинений
Том седьмой
Статьи, очерки, юморески[1]1
  В настоящий том включены произведения Карела Чапека, написанные в «малых формах» (памфлет, очерки, апокрифы, афоризмы и побасенки), а также лучшие образцы его политической публицистики и художественной критики (от критики «слов и выражений» до статей о литературе и искусстве).
  Большая часть этих произведений, впервые появившихся на страницах газет, тесно связана со злобой дня и непосредственно отражает эволюцию философских и общественно-политических взглядов писателя.
  Первая мировая война, воспоминания «о годах массовых убийств, деспотизма и бесправия», усилив антиимпериалистическую и антимилитаристскую направленность его творчества, одновременно заронили в Чапеке сомнение относительно целесообразности радикальных методов преобразования мира. Находясь в плену иллюзий о возможности разрешения социальных противоречий в рамках независимого демократического государства, он призывает к личной ответственности человека за каждый свой поступок и каждое конкретное решение. Но, искренне сочувствуя идее социальной справедливости, сохраняя разумную веру в объективную реальность мира и оставаясь реалистом в своих художественных взглядах, Чапек направляет огонь своей сатиры прежде всего против националистической демагогии, буржуазного фарисейства, эгоистической корыстной ограниченности. Уже с конца 20-х годов писатель вступает в открытую борьбу с фашизмом. Апокрифы «Атилла», «Александр Македонский», «Смерть Архимеда», «Пан Гинек Раб из Куфштейна», и другие, «Побасенки будущего» и «Современные», заметки и статьи «Дети и война», «Мы хотим жить», «Бомбы над миром», «Доверительно из Женевы», «Голос из репродуктора», «Лерида», «О долге художника» и многие другие служат ярким подтверждением активного вмешательства писателя в гущу политических событий и последовательной защиты им дела демократии и прогресса. От проповеди «медленного прогресса», от индивидуализма Чапек приходит к антифашистской борьбе и становится видным деятелем антифашистского движения в Чехословакии.
  Во многих апокрифах и побасенках Чапек воспроизводит конкретную политическую ситуацию тех лет, когда над Европой нависла угроза нового «гуннского нашествия» – гитлеризма, он клеймит трусов, завистников, людей, не желающих видеть ничего, кроме личной выгоды, разоблачает «психологию» диктаторов и завоевателей. Так же как в трилогии «Гордубал», «Метеор», «Обыкновенная жизнь», Чапек и в произведениях «малых жанров» вскрывает разные формы самообмана (национального, классового, научного, эстетического), все чаще «прикладывая» к субъективному и, как правило, преувеличенному представлению сатирического «героя» о своем значении для мироздания, объективное мерило.
  Выступая против культа голого техницизма, Чапек далеко не во всем винит технику. В статье «Власть машин» он подчеркивает, что рабочего эксплуатирует фабрикант, а не машина. Большую тревогу у писателя вызывала стандартизация духовной жизни, фальшивая фразеология массовых средств информации, служащая сознательному оглуплению рядового человека («40 000», «Как делается фильм»).
  Вместе с тем в публицистике и критических выступлениях писателя явственно выступает его положительный идеал, зримо воплощенный в героях литературных медальонов, где наряду с представителями других культур мира мы не случайно находим Пушкина и Горького. Интерес к русской культуре сопутствовал литературно-эстетическим исканиям Чапека с молодости. Будучи убежден, что в отношении к революционной России «априорная вера лучше априорного недоверия», Чапек уже в 20-е годы выступал за дипломатическое признание СССР. Высказывание Чапека о Советской конституции, его ответ на анкету журнала «Огонек» (1936) свидетельствуют о том, что писатель со все большим доверием относился к той «экспедиции в будущее», которую предприняла наша страна, встав на социалистический путь развития.


[Закрыть]

Скандальная афера Иозефа Голоушека[2]2
  Памфлет К. Чапека «Скандальная афера Иозефа Голоушека» впервые был опубликован в газете «Лидове новины» (февраль – март 1927 г.), отдельным изданием вышел в 1927 году.
  Поводом для памфлета на буржуазную прессу послужила история, случившаяся с самим Чапеком. По пятницам в его вилле на окраине города собирались писатели, врачи, юристы, художники, ученые, журналисты, политические и государственные деятели. В канун Нового, 1927 года Чапек написал для гостей очередной пятницы аллегорическую сценку в стихах, разыгранную его друзьями-артистами. Три евангельских волхва, олицетворявших ведущие партии тогдашней правящей коалиции, приветствовали гостей. В тексте содержались политические намеки, впрочем, «по возможности невинные». Но реакционная печать раздула новогоднюю шутку в политический скандал. Появились броские заголовки: «Новогодние развлечения в Хамове», «К скандалу в вилле Чапека», «Афера г-на Карела Чапека»… Тон задавали газеты профашистской национально-демократической партии («Народни листы», «Народ») и католическая пресса («Чех», «Ден»). Чапек обратился в суд, обвиняя редакции «Народа», «Чеха», газету словацких клеро-фашистов «Словак» в публичном оскорблении личности. Ответственный редактор «Народа» Ян Стракаты подал встречный иск. Стракаты был присужден к денежному штрафу, а Чапеку пришлось сделать заявление, что в своих полемических статьях он имел в виду анонимного клеветника, а не самого Стракатого.
  В памфлете, продиктованном конкретной политической ситуацией (в 1925 году возникает «Чешская национальная фашистская община» во главе с генералом Рудольфом Гайдой, которую поддерживает руководство национально-демократической партии и правые национальные социалисты; в июне 1926 года она предпринимает неудачную попытку произвести путч), Чапек выступает против коалиции националистической и клерикальной реакции, сотрудничавшей с крайними правыми силами за рубежом и видевшей пример в режимах типа диктатуры Муссолини в Италии. Вместе с тем в памфлете сказывается слабость общественной позиции писателя. Герой его одинок и беспомощен, а либеральная «Вольная свобода» не способна противостоять объединенным нападкам «Хоругвей», «Обозрений» и якобы независимых «Глашатаев» (названия газет вымышлены). Чапек едва ли не впервые подходит здесь к мысли о том, что у людей, подобных Иозефу Голоушеку, и у их оппонентов слева – общий враг, но должно было пройти еще несколько лет, чтобы он убедился в необходимости союза демократической интеллигенции с коммунистами в рядах единого антифашистского фронта.
  Переведено по сборнику: «Deset českých novel», Praha, 1964.


[Закрыть]
© Перевод В. Каменской, О. Малевича

1

Иозеф Голоушек обычно не читал «Хоругви», но в то утро кто-то засунул эту газету за ручку его двери. Ничто на свете не дается даром, и весьма удивленный Голоушек, чувствуя себя чем-то обязанным неведомому дарителю, развернул широченную простыню «Хоругви», чтобы хоть мельком пробежать ее. На первой странице он сразу увидел заметку, обведенную синим карандашом. Пан Голоушек скользнул было по ней рассеянным взглядом, но вдруг изменился в лице, снял очки, заерзал на стуле и принялся читать заново:

СКАНДАЛ ИЛИ ПРЕСТУПЛЕНИЕ?

Перед самой сдачей номера в набор к нам поступили сведения, что около месяца назад, 17 декабря, в нашем городе произошло событие, которое может иметь самые серьезные последствия!

Было три часа пополудни, когда в роскошном особняке под номером 171 чья-то рука опустила на окнах шторы, явно для того, чтобы посторонний глаз – и прежде всего око нашей общественности – не мог узреть, что за ними происходит! Примерно через полчаса на тихой улице раздался страшный вопль, а вслед за тем послышались громкие, возбужденные голоса. С того момента и до самой ночи из таинственного дома никто не выходил! Однако с наступлением темноты всем особам, которые явились прямыми или косвенными участниками этого загадочного происшествия, несомненно, удалось скрыться.

Бросается в глаза то обстоятельство, что органы полиции до сих пор не сочли нужным заинтересоваться скандальным происшествием, которое вот уже пятую неделю крайне беспокоит нашу общественность. Может быть, у них есть особые основания молчать? Но мы заверяем наших читателей, что узнаем всю правду, даже если это коснется самых высокопоставленных особ! Мы еще не дошли до того, чтобы наши граждане терпели преступные бесчинства так называемых «заслуженных мужей», чьи «заслуги» давно заслуживают внимания прокуратуры…

А ниже было набрано:

Как нам удалось достоверно установить, в доме № 171 проживает пан Иозеф Голоушек, известный приверженец наших злейших политических врагов… Ныне общественность может убедиться, какими личностями и с помощью каких средств велась оголтелая и подлая предвыборная кампания, направленная против нашей партии и ее любимого вождя. Мы еще вернемся к неслыханному происшествию за спущенными шторами!

Иозеф Голоушек судорожно ловил ртом воздух и несколько раз протер глаза, не понимая, сон это или явь; но слова: «преступные бесчинства», «страшный вопль» – не исчезли, и он, окончательно уразумев, что не спит, с размаху швырнул «Хоругвь» в угол; впрочем, тут же поднял ее и старательно разгладил. Человек по натуре довольно спокойный, он постепенно вошел в раж – забегал взад-вперед по комнате, сбросил с дивана собаку и, багровея все сильнее и гуще, цедил сквозь зубы нечто не совсем цензурное – только свидетелей, как на грех, не было. А через час, побагровев уже до синевы, с глазами, налитыми кровью, ворвался к своему приятелю-юристу.

– Вот, прочтите, доктор, – прохрипел он.

Адвокат читал заметку как-то удивительно медленно, наконец произнес:

– Ну и что?

– К суду! – выпалил Иозеф Голоушек. – Я привлеку этих мерзавцев к суду!

– К суду? – задумчиво повторил приятель. – А за что, собственно, привлекать их к суду?

– За все, – воскликнул пан Голоушек. – За всю эту заметку! Разве я кого-нибудь убил? Или изнасиловал? Ну? Скажите! Убил я кого-нибудь?

– Полагаю, что нет, – ответил адвокат. – Но ведь здесь об этом ничего и не сказано. Тут говорится только, что кто-то опустил шторы на окнах.

– Нет у меня никаких штор! – кричал Голоушек.

– Допустим, – согласился адвокат, – но это еще не оскорбление. Далее сказано: «раздался страшный вопль».

– И это ложь, – взорвался пан Голоушек. – Никакого вопля не было. Я ежедневно сплю до четырех, потом пью кофе…

– Да погодите же, черт возьми, – перебил адвокат. – Тут вовсе не утверждается, что вопили вы или что вопили в вашей квартире. Только и написано: «раздался страшный вопль». Во-первых, это не оскорбление, а во-вторых, вообще вас не касается. Затем говорится, что из таинственного дома никто не выходил.

– Такая же ложь, – кипятился Голоушек. – Могу присягнуть, что в тот день около половины пятого я вышел из дому! Обычно в половине пятого я совершаю моцион! Готов назвать свидетелей…

– Свидетели тут ни к чему, – возразил адвокат. – Утверждение, что из таинственного дома никто не выходил, – вовсе не оскорбление чести и тоже не повод для обвинения. Тут еще говорится, что органы полиции не сочли нужным заинтересоваться скандальным происшествием. Это касается уже не вас, а полиции.

– А что вы скажете о «преступных бесчинствах»? – взревел пан Голоушек.

– Тут написано: «преступные бесчинства так называемых „заслуженных мужей“». Вот если б была названа ваша фамилия… Словом, говорю вам, Голоушек, идите домой и ложитесь спать. Повода для судебного иска тут нет.

– Но ведь, – задыхался Иозеф Голоушек, – ведь теперь всякий может подумать, будто я кого-то убил или совершил еще что-то не менее ужасное!

– Дружище, – постарался успокоить его адвокат, – мало ли что люди о вас думают, нельзя же за это тащить каждого в суд! Хотите знать мое мнение? Игнорируйте. Советую вам как друг: не связывайтесь с газетами. Плюньте.

Иозеф Голоушек рухнул на стул.

– Дорогой мой, – простонал он, – я всегда слыл порядочным человеком. Могу ли я терпеть… чтобы вот этак…

– Ну, ну, – утешал его юрист, – вы же не ребенок. Любой скандал живет не дольше недели, ну… если поднят очень уж сильный шум – дней десять. К чему волноваться?!

И Иозеф Голоушек решил в самом деле не обращать на все это внимания.

2

На другой день в «Хоругви» появилась статья:

СКАНДАЛЬНАЯ АФЕРА В ДОМЕ НОМЕР 171

Как удалось совершенно точно установить, в доме № 171 проживает не кто иной, как «выдающийся» представитель наших отъявленных политических противников пан Иозеф Голоушек. И хотя сей господин должен бы только радоваться, что наша общественность но проявляет интереса к человеку с таким прошлым, он возымел неслыханную наглость притязать на первые места в различных национальных и общественных организациях. Стоит ли после этого удивляться, что добропорядочные граждане бойкотируют любительские спектакли, если секретарем театрального общества является личность, пользующаяся такой дурной славой! Не удивительно и то, что все образованные люди демонстративно отказываются посещать публичные лекции, обнаруживая среди их организаторов столь сомнительное имя! Сейчас выясняются все новые и новые подробности, проливающие свет на сенсационное происшествие, о котором мы сообщили вчера! Вот когда стала очевидной вся мерзость, о которой давно уже шептались в нашем городе. Довольно мы молчали, теперь заявляем во всеуслышание, что не прекратим своих усилий, пока до конца не разоблачим поведение нескольких хулиганов, отравляющих атмосферу нашей общественной жизни. Мы хотим правды и только правды!! А посему открыто и без околичностей задаем пану Иозефу Голоушеку вопрос:

Что он делал в своей квартире 17 декабря после обеда?

Любопытно будет посмотреть, как вышеупомянутый господин станет выкручиваться, пытаясь увильнуть от ясного ответа на наш вопрос! Ибо мы более чем сомневаемся, чтобы он отважился ответить прямо и определенно!

В тот же день клерикальная газета «Страж» опубликовала такую заметку:

ТЯЖКОЕ ОБВИНЕНИЕ ПРОТИВ ИОЗЕФА ГОЛОУШЕКА

Как сообщалось во вчерашней «Хоругви», 17 декабря минувшего года в квартире Иозефа Голоушека, известного своими масонскими и еврейскими связями, имело место происшествие, возбудившее законное негодование самых широких общественных кругов. Все происходило за спущенными шторами, сквозь которые донесся душераздирающий крик о помощи, заглушаемый звериным ревом развратного сборища. О том, что там случилось, может поведать нашей общественности прокуратура, которая, несомненно, со всей строгостью расследует обстоятельства и выяснит, не совершались ли там вопиющие преступления против нравственности, равно как и покушения на человеческую жизнь. В истории можно найти немало примеров тому, как «просветители», атеисты и прочие развращенные «умники» «служили», а кое-где и по сей день «служат» Черную Мессу, во время коей способом, о котором мы не решаемся писать, оскверняется святая вера и кощунственно, бесстыдно и более чем непристойно обливаются грязью святое учение и обряды. Разве законы, преследующие сексуальную распущенность, теряют свою силу, когда подобные оргии разыгрываются под покровом так называемого «прогрессизма»? Католическая общественность возмущена и ожидает, что надлежащие учреждения не уклонятся от выполнения своего прямого долга.

В тот же день независимый «Глашатай» напечатал нижеследующую информацию:

ИЗ ПАТОЛОГИИ НАШЕЙ ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ

Как сообщает вчерашняя «Хоругвь», в роскошной квартире пана Иозефа Голоушека собирается компания его политических единомышленников, чтобы «развлекаться» и совещаться… за тщательно завешенными окнами! По сведениям «Хоругви», недавно дело дошло до особенно бурных сцен, был слышен грохот переворачиваемой мебели, а возможно, даже и выстрелы. Теперь нам ясно, почему господа из оппозиционного лагеря вводят своих читателей в заблуждение низкими и яростными нападками на все и вся: они хотят отвлечь внимание общественности от самих себя, понимая, что небу будет жарко, как только их темные делишки станут достоянием гласности. Кстати, было бы небезынтересно узнать, где берет пан Голоушек денежки для своих политических оргий? Может быть, они завелись у него после пребывания в членах партийного комитета по увеселительным мероприятиям?! Заметим, что как-то мы видели его в обществе сенатора В. и министра З. Судя по этому, уже сейчас можно сказать, что в афере замешан не один пан Голоушек и что последствия ее, как совершенно справедливо констатирует «Хоругвь», будут самыми серьезными.

Иозеф Голоушек прочел все это и ощутил какой-то ком в горле. Он подошел к окну, но тут ему почудилось, что прохожие как-то странно поглядывают на его дом. И он решил сказаться на службе больным. После полудня пришла его экономка, опухшая от слез, и объявила, что берет расчет и что в доме, где творятся такие вещи, служить не станет. С сегодняшнего же вечера ноги ее больше здесь не будет.

– Послушайте, Марушка, – пытался вразумить ее пан Голоушек, – ну рассудите сами, разве был у меня в декабре кто-нибудь? Впускали вы кого-нибудь в квартиру? Был тут слышен душераздирающий вопль? Скажите, странная вы личность, был или не был?

– Так ведь в газетах прописано, – ответила странная личность, всхлипывая. – Не останусь тут и до вечера!

– Гром вас разрази! – не выдержал пан Голоушек. – Послушайте, Марушка, вы у меня уже три года, неужели вы не знаете, что после обеда я всегда сплю, а потом в половине пятого иду на прогулку?! Верно я говорю? А в восемь возвращаюсь ужинать, правда? Вы отпираете всем, кто позвонит. Скажите же на милость, был тут кто-нибудь? Слышали вы хоть раз какой-нибудь шум? Да или нет?

– Так ведь в газетах же прописано, – запричитала Марушка. – Господи Иисусе, не стану я служить в доме, где убивают и насилуют. Я, милостивый пан, не из таковских… Я бедная женщина, но честь свою соблюсти умею, уж это точно. Обо мне никто худого слова не скажет! Меня ж теперь каждый спрашивает, не была ли я при этом! Срам-то какой! – И она завыла в голос.

– Ради всего святого, не кричите так, – испуганно воскликнул пан Голоушек. – Вы же сами можете засвидетельствовать, Марушка, что тут никого не было! Вы можете кому угодно доказать, что во всем этом нет ни словечка правды.

– Да ведь во всех газетах прописано, – рыдала Марушка. – Господи Иисусе Христе, что бы сказала моя покойная матушка! Нет, не останусь здесь ни минуты! – выкрикивала она в отчаянии. – Как бог свят, лучше пойду у людей милостыню просить, чем служить в этаком притоне!

– Убирайтесь! – взревел наконец пан Голоушек и указал ей на дверь. В эту минуту он решил, что так дело не оставит, сел к столу и исписал несколько страниц.

3

На следующий день в «Хоругви» было напечатано:

СКАНДАЛЬНАЯ АФЕРА ГОЛОУШЕКА

Иозеф Голоушек пугает… параграфом 19. – Свидетельствует уволенная экономка! – Новые поразительные подробности!

Пан Иозеф Голоушек прислал нам «опровержение», ссылаясь на § 19 австрийского императорского закона о печати:

«Неправда, что „в роскошном особняке под номером 171 чья-то рука опустила на окнах шторы, чтобы посторонний глаз не мог узреть, что за ними происходит“, поскольку правда заключается в том, что в доме № 171 никакая рука штор не опускала, поскольку в окнах дома № 171 нет штор.

Неправда, что „примерно через полчаса на тихой улице раздался страшный вопль“, поскольку правда заключается в том, что страшный вопль из дома № 171 не раздавался. Точно так же неправда, что вслед за тем „послышались громкие, возбужденные голоса“, поскольку из дома № 171 никаких голосов не слышалось.

Неправда, что „до самой ночи из таинственного дома никто не выходил“, поскольку в половине пятого из дома вышел Иозеф Голоушек. Неправда, что „с наступлением темноты всем особам, которые явились прямыми или косвенными участниками этого загадочного происшествия, удалось скрыться“, ибо вовсе никому не удалось скрыться, поскольку никакого загадочного происшествия в доме № 171 вообще не происходило».

Помещаем сие неслыханное «опровержение», опирающееся к тому же на устаревший, направленный к удушению всяческой свободы печати § 19, хотя мы и не обязаны были делать это, так как «опровержение» пана Голоушека не соответствует закону, ибо он опровергает вещи, утверждать которые нам и в голову не приходило. Мы вовсе не настаиваем на том, что в доме № 171 на окнах есть шторы или что в нем раздался страшный вопль. Мы могли бы преспокойно бросить «опровержение» пана Голоушека в мусорную корзину, если бы с первого взгляда не становилось очевидным: так не отвечает человек, который говорит правду и которому нечего скрывать! Разумеется, пан Голоушек ни словом не обмолвился о том, что же он делал дома, а, изворачиваясь, судорожно хватается за такие ничтожные мелочи, как тот факт, что на его окнах нет штор. Совершенно верно, штор там нет. Но зато есть… ставни! А за этими ставнями можно чувствовать себя в еще большей безопасности, чем за шторами! Пан Голоушек заявляет, что в половине пятого вышел из дому, но забывает сообщить нам, куда он направлялся с такой поспешностью! Любой здравомыслящий читатель и сам видит, что сим «опровержением» пан Голоушек оказал себе плохую услугу!

ПОКАЗАНИЯ ГЛАВНОЙ СВИДЕТЕЛЬНИЦЫ!

ИОЗЕФ ГОЛОУШЕК ИЗОБЛИЧЕН!

Перед самой сдачей номера нам удалось выяснить, что Иозеф Голоушек безжалостно вышвырнул на мостовую старую, верой и правдой прослужившую ему свыше тридцати лет экономку, девицу Марию Малую, ибо, несмотря на все его угрозы и даже попытки применить силу, она отказалась лжесвидетельствовать в его пользу и подтвердить, что в доме ее «высокочтимого» благодетеля не совершались преступные политические махинации и противные человеческому естеству оргии! Наш корреспондент тотчас навестил девицу Марию Малую и увидел пожилую седовласую женщину, лицо которой до сих пор хранит следы былой красоты, хотя в тот момент оно было искажено горьким плачем и покрыто несчетными синяками – следами зверских побоев Голоушека. Задыхаясь от рыданий, она заявила нашему корреспонденту, что ноги ее больше не будет в таком вертепе, как квартира пана Голоушека. Бедная женщина с ужасом отказалась отвечать на вопросы о подробностях того, чему была свидетельницей, и со слезами на глазах благодарила нашу печать, вызволившую ее из этого логова безбожников. Принимая во внимание высокую образованность несчастной старушки, наша редакция сочла возможным предложить ей должность разносчицы газет для обслуживания наших новых читателей. Агитируя подписываться на нашу газету, вы поддержите эту жертву политической и моральной низости наших противников! Взносы высокоуважаемых благотворителей в пользу пострадавшей принимает редакция нашей газеты.

ПО СТРАНИЦАМ ПЕЧАТИ – СЕНСАЦИОННЫЕ РАЗОБЛАЧЕНИЯ «СТРАЖА» И «ГЛАШАТАЯ»

Вчерашний католический «Страж» полностью подтверждает нашу информацию о скандальной афере Голоушека и отмечает, что этим уже занялась прокуратура. Как сообщил «Страж», в квартире Голоушека имело место неслыханное нарушение нравственности, более того – посягательство на человеческую жизнь. «Страж» прозрачно намекает, что все происходило под декорумом так называемой Черной Мессы, в чем, разумеется, нужно усматривать прямое и преступное богохульство. А если это так, то мы с изумлением вопрошаем: кто позволил подобным распутникам преспокойно расхаживать по городу, цинически насмехаясь над попранной ими справедливостью? Как пишет «Страж», в самых широких народных слоях возникает брожение, последствия которого невозможно предусмотреть.

Вчерашний выпуск независимого «Глашатая» также информирует читателей о полученном из самых достоверных источников подтверждении наших первоначальных сообщений и констатирует, что в политических оргиях у Голоушека замешаны сенатор В. и бывший министр З. Возможно ли пасть ниже! Как отмечает «Глашатай», в квартире Голоушека происходили политические совещания, во время которых имела место стрельба из автоматического оружия. Не исключено, что ведутся приготовления к мятежу, а может быть – и к покушениям на наших наиболее выдающихся политических деятелей! «Глашатай» задает вопрос: откуда взялись у пана Голоушека тайные фонды на закупку оружия и содержание разветвленной подпольной организации? Ответ, видимо, ясен: в распоряжении пана Голоушека до недавних пор находились определенные суммы, предназначенные для благотворительных целей…

УГОЛОК САТИРЫ

 
Пепика Голоушека
За ушко – да на солнышко!
 

Аристофан

В тот же день «Страж» поместил передовицу о бесчинствах безбожников и мексиканцев, о преследовании святой церкви, о позорном распутстве, которое совершается чуть ли не с благословения властей; передовая оканчивалась словами:

Наша партия уже принимает меры, чтобы оградить католическую церковь от беззастенчивых оскорблений, а общественную мораль от брызжущих слюною и ядом гиен. Наша депутатская фракция занята обсуждением официального запроса правительству относительно мер охраны чести и жизни верующих. С этим запросом представители нашей партии предполагают выступить на ближайшем заседании парламента. Fiat institutia[3]3
  Да будут приняты постановления (лат.)


[Закрыть], как говорил святой Амвросий[4]4
  Амвросий Медиоланский (Миланский) (ок. 340–396 гг.) – епископ Милана.


[Закрыть].

Кроме того, в разделе «Хроника» «Страж» поместил следующую заметку:

Пан Иозеф Голоушек прислал нам опровержение со ссылкой на § 19 закона о печати, которое мы выбросили в мусорную корзину, во-первых, по той причине, что оно доставлено нам уже после того, как номер был сверстан, и, во-вторых, потому, что оно не соответствует духу закона. Напоминаем читателям, что на основании § 19 можно опровергнуть и передернуть любую истину, будь она даже полностью доказана. Порядочный, уверенный в своей невиновности гражданин не станет прятаться за спасительный § 19, а, напротив, сам потребует от прокуратуры расследования выдвинутых против него обвинений. На сие, по понятным причинам, пан Голоушек не отваживается. Наши читатели знают, что честно исполняющего свою трудную работу журналиста не нужно понуждать к правдивости с помощью § 19, поскольку он и сам всегда добровольно и самоотверженно служит правде. Исходя из подлинных интересов общества, давно следовало бы внести в пресловутый § 19 оговорку, чтобы на органы правящих партий он не распространялся.

И, наконец, «Глашатай» напечатал нижеследующее «Письмо нашего читателя»:

Слава богу, что наш магистрат поставил новые фонари; теперь мы знаем, кто на них будет висеть. A propos, не тот ли это Голоушек, что крал в Новом Быджове канифас? Так их! Клеймите еврейский гомосексуализм и гуманизм, нам известно, откуда берутся эти преступные деньги. Вот ради чего должен платить грабительские налоги порядочный чешский парикмахер! Ну да ладно, выйдут на свет божий еще и другие делишки, и тогда у некоторых господ пройдет охота поносить меня за то, что я-де умею ловко устраиваться. Об этом Голоушеке вы написали лучше всех остальных газет. Рубите правду-матку!

Ваш Читатель

4

Следующий день нужно признать относительно спокойным. «Хоругвь» поместила на первой странице такое сообщение:

Фракция депутатов нижней палаты и сенаторов от нашей партии вчера в течение трех часов обсуждала вопрос о скандальной афере Иозефа Голоушека. Поскольку сообщения о ней до сих пор не были официально опровергнуты, единогласно решено выразить публичное возмущение тем фактом, что, по сведениям из газет, готовилось покушение на наших виднейших политических деятелей, а следовательно, – в этом не может быть никаких сомнений, – и на дорогого вождя нашей партии, коему фракция выразила свою преданнейшую любовь и благодарность за все, что он сделал для самых различных слоев населения. Фракция приняла решение подать правительству официальный запрос, были ли приняты меры, обеспечивающие безопасность его особы, и внести проект закона, по которому каждый, кто когда-либо в чем-либо злоумышлял или будет злоумышлять против уважаемого председателя нашей партии, привлекается к ответственности. Закон этот должен иметь обратную силу вплоть до начала политической и общенациональной деятельности нашего вождя (1888 год)[5]5
  …до начала политической и общенациональной деятельности нашего вождя (1888 года). – Намек на лидера реакционной национально-демократической партии Карела Крамаржа (1860–1937).


[Закрыть].

СКАНДАЛЬНАЯ АФЕРА ГОЛОУШЕКА

Вчерашняя печать уже сообщала подробности о злодейском заговоре в доме Голоушека. Как удалось установить «Стражу», на чрезвычайном заседании парламента, которое, очевидно, будет созвано в ближайшее время, фракция депутатов нижней палаты и сенаторов от католических партий предполагает подать правительству официальный запрос. К столице уже стягиваются жандармские части и, по всей вероятности, дело дойдет до массовых арестов. Из достоверных источников получены сведения, что отдельные полки приведены в боевую готовность.

Испанская газета «Маньяна», ссылаясь на своего пражского корреспондента, сообщает, что Иозеф Голоушек арестован по подозрению в растрате и содомии. Подтверждений этого известия вплоть до выхода сего номера не поступило. Издающаяся в Болонье «Ресто дель Карлино» получила сведения, будто к скандальной афере Голоушека причастна широко разветвленная сеть большевистской агентуры и будто обнаружены нити заговора, ставящего целью покушение на жизнь Вождя! Правда, пока еще не совсем ясно, идет ли речь о Муссолини или о любимом вожде нашей партии. Общественность требует, чтобы министр иностранных дел выступил с безотлагательным разъяснением, насколько эти сообщения достоверны.

Девица Мария Малая просила нас напечатать следующее уточнение: она служила у пана Голоушека не тридцать лет, а только три года, и от роду ей всего лишь тридцать шесть лет. Судьба этой юной жертвы политического заговора Голоушека возбудила участие всей нашей великодушной общественности. Сумма пожертвований в ее пользу достигла уже 47 крон 60 геллеров. Поступило также семь пар поношенной обуви и множество брачных предложений. Выражаем всем высокочтимым пожертвователям благодарность.

Пан сенатор В. просил нас сообщить, что 17 декабря он не был в квартире пана Голоушека, поскольку весь декабрь провел на Ривьере. С удовольствием выполняем его просьбу в интересах правды, которой наша газета всегда честно служит. Однако позволительно будет задать вопрос: кто же был в тот день у пана Голоушека? Разумеется, сам пан Голоушек трусливо промолчал – как, впрочем, молчал и до сих пор!

«Страж» в тот день ограничился несколькими строками:

Во вчерашнем номере «Глашатай» утверждает, что в скандальной афере Голоушека замешаны видные политические деятели, такие, как бывший министр P., сенатор В. и многие другие лица, чьи имена в осведомленных кругах произносятся лишь шепотом. Есть основания предполагать, вопреки всем лихорадочным попыткам еврейских и масонских кругов замять дело, что эта безобразная оргия разрастется до значения аферы общегосударственного масштаба. Далее, как сообщает «Хоругвь», Иозеф Голоушек истязал, а затем спустил с лестницы престарелую Марию Малую из уважаемой католической семьи, после того как та наотрез отказалась лжесвидетельствовать в его пользу. Бедная старушка была отвезена к Братьям милосердия, где в настоящее время борется со смертью. Утверждение, будто Мария Малая служит в «Хоругви» разносчицей газет, не соответствует действительности, поскольку она является давней и верной сторонницей нашей партии. Возмутительное поведение полиции, до сих пор не арестовавшей преступника, станет предметом обсуждения на ближайшем заседании парламента.

Наконец, в этот относительно спокойный день в газете «Вольная свобода» был напечатан первый ответ Иозефа Голоушека. Накануне он потел над ним с утра до ночи, стараясь, чтобы ответ вышел как можно более кратким и одновременно абсолютно ясным. Поэтому Голоушек не дал выхода всему, что так и просилось на язык, и написал лишь следующее:

ОТВЕТ ПОДВЕРГШЕГОСЯ НАПАДКАМ

В течение нескольких дней я являюсь мишенью анонимных выпадов, которые, вопреки всем общепринятым установлениям, затрагивают мою частную жизнь. Не знаю даже, в чем, собственно, меня обвиняют. Если судить по сообщениям газет, то 17 декабря пополудни я в своей квартире при завешенных окнах совершил убийство, развратничал, богохульствовал, принял участие в организации вооруженного заговора и подготовке покушения на политического лидера и был замешан еще бог ведает в каких преступлениях. Между тем, чтобы раз и навсегда положить конец этим фантастическим вымыслам, мною будет доказано, что 17 декабря в своем доме № 171 я с трех до четырех часов спал на диване после утомительной дневной работы, в окна при этом ничем не были завешены, никаких воплей или шума в моей квартире не было, что может засвидетельствовать мой сосед пан Ян Вондрачек, торговец рыбой. С половины пятого до половины седьмого я, как обычно, прогуливался в городском парке, что без труда подтвердят лица, которых я встретил и с которыми здоровался: пан старший советник Шток, пан Артур Тауссиг, редактор Славик и др. С половины седьмого до восьми я был в «Общественном кафе», где играл в домино с паном Костомлатским – учителем, паном Гуго Ледерером – комиссионером, паном Рокосом и др. В восемь часов я, по своему обыкновению, раскланялся и пошел домой ужинать, часть пути – в сопровождении пана Рокоса. Это все, что я делал 17 декабря. Дома в течение дня я никого не принимал и ни с кем не разговаривал. Не припомню, чтобы в тот день я был еще где-то… Пусть анонимные газетные авторы простят мне, но хотелось бы добавить, что я обращаюсь к общественности с горькой жалобой на их грубое и необоснованное вмешательство в мою частную жизнь. Надеюсь, этим все достаточно объяснено.

Иозеф Голоушек

Читая этот ответ, люди качали головами и говорили: «Вот что я вам скажу: уж больно неубедительно. Видать, в том, что пишут об этой афере, все же есть доля правды. Официант, принесите мне „Хоругвь“ и „Страж“! Я всегда говорил: у нас сплошная коррупция и грабеж. Что?

У вас нет больше красного перца? Да это скандал! Черт подери, ну и времена настали!»

5

Вечером того же дня вышел специальный экстренный выпуск «Хоругви» со следующим текстом:

СКАНДАЛЬНАЯ АФЕРА ГОЛОУШЕКА

Наконец-то Голоушек осмелился отвечать! Трусливые увертки и отговорки. Хитроумное «алиби» Голоушека. Его виновность бросается в глаза. Страшное признание обвиняемого!!

Когда мы предали гласности тщательно проверенные сведения о неслыханной афере Иозефа Голоушека, нам и в голову не приходило, что у него хватит дерзости опубликовать ответ на тяжкие обвинения! Мы даже не могли себе представить, что найдется орган, который не постесняется напечатать на своих страницах такую трусливую ложь и такие недостойные увертки, к каким способен прибегнуть негодяй, пойманный in flagranti![6]6
  на месте преступления (лат.)


[Закрыть] Но подобная газета нашлась! Разумеется, это «Вольная свобода», известная своим низкопробным враньем, жалкий листок, не гнушающийся никакими инсинуациями против нашей печати и нашей партии. Какое страшное свидетельство морального упадка и вырождения враждебной нам либеральной прессы! Да, слава богу, что «ты спишь, Гавличек, в своей могиле…»[7]7
  …слава богу, что «ты спишь, Гавличек, в своей могиле»… – Перефразировка известной песни Франтишека Гайса «У могилы Гавличка», ставшей народной; Карел Гавличек-Боровский (1821–1856) – чешский общественный деятель, поэт и журналист.


[Закрыть]. Но вернемся К «ответу» пана Голоушека. Бросающаяся в глаза беспомощность и невнятность этого «ответа» невольно выдают страх, который охватил преступника после наших разоблачений! Только в конце своего «ответа» он вдруг обрел храбрость и выступил с подстрекательствами против нас, униженно клянча, чтобы общественность защитила его «частную жизнь» от «вмешательства журналистов». Увы, из испуганного лепета пана Голоушека мы узнали о его «частной жизни» значительно больше, чем этого ему хотелось…

Старая, как мир, уловка! Пойманный с поличным вор разыгрывает невинного младенца. Пан Голоушек лицемерно провозглашает, что «не понимает даже, в чем его, собственно, обвиняют». Может быть, нам нужно еще весомее сказать об этом? Даже воробьи на крышах и те знают, в чем виновен пан Голоушек, только сам он не знает, потому что не хочет знать! Иначе ему пришлось бы кое-что объяснить…

Итак, пан Голоушек утверждает: «Мною будет доказано, что 17 декабря я с трех до четырех часов спал на диване после утомительной дневной работы, и окна при этом ничем не были завешены». И тут мы позволим себе спросить прямо и открыто:

1. Как может пан Голоушек доказать, что он спал?

2. Почему пан Голоушек не осмеливается сказать, с кем он спал? А именно это в высшей степени и по праву интересует нашу общественность!

3. О какой «утомительной работе» идет речь, если после нее пан Голоушек вдруг почувствовал такую настоятельную потребность крепко заснуть, что даже не завесил окна?

4. Коль скоро пан Голоушек спал, то откуда он может знать, что в это время не было никакого крика или шума? Читатель видит, в какие серьезные противоречия впадает пан Голоушек!

5. Незначительную ошибку относительно спущенных штор мы уже исчерпывающим образом объяснили. Весьма подозрительное впечатление производит тот факт, что пан Голоушек хватается за эту соломинку!

Далее, пан Голоушек пускается в пространные разъяснения: «С половины пятого до половины седьмого я прогуливался в городском парке, что без труда подтвердят лица, которых я встретил и с которыми здоровался: пан старший советник Шток, пан Артур Тауссиг, редактор Славик и др.». В таком случае пусть пан Голоушек постарается ответить на следующие вопросы:

1. Что же в таком случае он делал с четырех до половины пятого? За такое время может произойти… очень многое!

2. Кто эти «и др.», которых он встретил во время прогулки и чьи имена стыдливо замалчивает? Почему он их не называет?

3. Как могло случиться, что он точно помнит, кого встретил случайно шесть недель назад во время своей «ежедневной прогулки»? Такой подозрительной памятью обычно обладают люди, по тем или иным причинам… настоятельно нуждающиеся в алиби!

4. Почему пан Голоушек выходит на прогулку… лишь в сумерки? И что, собственно, он делает в городском парке в половине седьмого?

5. Откуда пан Ян Вондрачек может знать, что происходило в доме пана Голоушека с трех до четырех? Неужели все это время 17 декабря (температура в тот день, как мы установили, была 3 градуса ниже нуля) он находился… на улице? Предупреждаем – лжесвидетельство строго карается законом!

Далее, пан Голоушек полагает необходимым заявить: «С половины седьмого до восьми я был в „Общественном кафе“, где играл в домино с паном Костомлатским – учителем, паном Гуго Ледерером – комиссионером, паном Рокосом и др.». В связи с этим также возникает несколько вопросов:

1. Если до половины седьмого пан Голоушек был в городском парке, то как в той же половине седьмого он мог очутиться в «Общественном кафе», находящемся, по крайней мере, в десяти минутах ходьбы от парка? Мы видим, как шаг за шагом пан Голоушек запутывается в своей лжи!

2. Действительно ли вышеназванные господа играли в домино, сидя в отдельном кабинете кафе? Весьма в этом сомневаемся, поскольку в домино на большие деньги обычно не играют!

3. Кто были те, чьи имена пан Голоушек вновь предпочитает не оглашать, хотя, как выясняется, речь идет о людях достаточно известных?

И далее: «В восемь часов я, по своему обыкновению, раскланялся и пошел домой, часть пути – в сопровождении пана Рокоса». В связи с этим мы хотели бы задать следующие вопросы:

1. Было ли это в восемь часов вечера или… в восемь утра?

2. Вел и поддерживал пан Рокос пана Голоушека… или наоборот?

3. Не тот ли это пан Рокос, племянник которого… коммунист?!

Совершенно очевидно, что ни одно слово «ответа» пана Голоушека не выдерживает объективной критики! Но, видимо, понимая, что нельзя же все подряд отрицать, и пребывая в явной растерянности, пан Голоушек неожиданно делает признания!

«В тот день я, возможно, был еще где-то», – пишет он сам, выдавая таким образом то, что мы напрасно пытались вытянуть из него силой! А в другом месте, оказавшись в полном тупике, делает следующее страшное признание:

«17 декабря пополудни я в своей квартире при завешенных окнах совершил убийство, развратничал, богохульствовал, принял участие в организации вооруженного заговора и подготовке покушения на политического лидера!»

Это ipsissima verba[8]8
  собственные слова (лат.)


[Закрыть] Иозефа Голоушека! И после этого он еще просит защиты от вмешательства в его «частную жизнь»! Не знаем, чему больше удивляться: трусливости или цинизму его ответа! Невольное признание Голоушека полностью подтверждает правильность наших сведений. И именно не кто иной, как печать нашей партии вскрыла этот гнойный нарыв, чем блестяще оправдывается девиз нашей газеты: «Правда, только правда, ничего, кроме правды – и все это ради отчизны!» Дальнейшую судьбу дела Иозефа Голоушека мы препоручаем Правосудию.

6

На другой день «Страж», частично процитировав экстренный выпуск «Хоругви», добавил от себя: