Текст книги "История черного лебедя (ЛП)"
Автор книги: К. Л. Крейг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)
– Ну, ладно. Терпимо. Они хотят пригласить моих родителей.
– Серьезно, – в моем голосе слышится утверждение, хотя, скорее всего, это вопрос. ДеСото и Шепарды когда-то являлись неразлучным дуэтом. Они работали вместе. Отдыхали. Проводили вчетвером все выходные. Наши матери всегда являлись постоянными прихожанами церкви и входили в состав стольких комитетов, что я теряю им счет.
Но когда пару лет назад Арни Шепард ушел на пенсию, наши семьи словно отдалились друг от друга. Арни и Айлиш Шепард начали проводить по полгода во Флориде, а когда возвращались в Айову, то казалось, что у них всегда появлялись другие дела. Мне было жаль моих родителей. Они словно потеряли лучших друзей, с которыми дружили тридцать лет.
– Не знала, что твои родители вернулись.
– Они возвращаются в субботу, – мой муж выглядит счастливым.
В каждой семье есть свои проблемы. И Шепарды не исключение. Последние несколько лет у Кэла с отцом напряжённые отношения, хотя он никогда не обсуждает этот момент. Зато Кэл любит свою мать, да так, как ни один мужчина на свете. Он ненавидит, когда она надолго уезжает.
– Хорошо. С нетерпением жду встречи с ними.
Я всегда чувствую себя гораздо более комфортно с родителями Кэла, чем со своими собственными. Айлиш, нахальная рыжеволосая ирландка, любит меня как дочь. Она принимает меня такой, какая я есть, и спокойно относится к моей профессии. И обязательно позвонит мне на следующей неделе. Мать моего мужа будет настаивать на том, чтобы я принесла ей целую коробку эклеров и круассанов. Затем она приготовит свою знаменитую солонину, горку ирландских картофельных оладий, и мы обе сядем в беседке объедаться углеводами. Моя собственная мать не притрагивается к ним уже двенадцать лет.
– Сама позвонишь ей, или мне набрать?
Делаю глубокий вдох, ощущая, как наполняются воздухом легкие. Затем неторопливо выдыхаю.
– Сама. Как раз к воскресенью закончу драть на себе волосы.
Кэл снова смеется.
Когда убиваю еще одного комара, он задает вопрос:
– Хочешь, возьму спрей от насекомых и пару бутылок пива?
– Звучит здорово.
Через пять минут мужчина возвращается на заднее крыльцо, одетый лишь в мешковатые черные шорты. В одной руке у него две бутылки «Michelob Ultra», а в другой – спрей от насекомых.
Кэл ставит бутылки на выбеленный деревянный стол между двумя креслами Адирондак, но не открывает их. Вместо этого мужчина начинает распылять на себя репеллент, медленно окутывающий туманом его руки, прежде чем переходит к остальному телу. Я откидываюсь на спинку кресла и смотрю, как мой муж щедро покрывает свой торс, прежде чем спуститься вниз, к бедрам.
Кэл похож на Киллиана во многих отношениях, но я понимаю, что это лишь поверхностный взгляд. У обоих одинаковый квадратный подбородок и точеные скулы. Цвет их глаз отличается всего на один-два оттенка. У Кэла он светлее, а вот цвет волос – точная копия. Мой муж на пару дюймов выше Киллиана. У него худощавое телосложение, в то время, как Киллиан немного более мускулистый.
Но если Киллиан действует безжалостно, то Кэл сострадателен. Мой муж общительный, а Киллиан более сдержанный. Его темперамент вспыльчивый, в отличие от жизнерадостного характера Кэла. И если Киллиан привык действовать как эгоист, Кэл готов на все ради меня.
Вспоминаю тот день, когда он последовал за мной к моему озеру. Ну, на самом деле к озеру старика Райли, но я быстро привыкла считать его своим. У нас со стариной Райли возникло взаимопонимание. Он не был чудовищем, каким все его считали. Просто одиноким стариком, чья жена умерла десять лет назад.
Когда однажды я наткнулась на него в лесу, то чуть не задохнулась от ужаса. Райли склонился над скулящим животным, и на долю секунды мне показалось, что все слухи о нем – правда. Я была уверена, что умру вместе с животным, которое мучил старик. Но потом наши взгляды встретились, и я поняла, что ничему нельзя верить. Мужчина жестом попросил меня помочь ему освободить рыжего лисенка, попавшего в охотничий капкан браконьеров.
Оказалось, что старик Райли, или Уильям, как он просил меня называть его, был странным, но милым человеком, который любил животных так же, как и я. Он забрал того лисенка к себе домой и выхаживал его, прежде чем отпустить на волю. Затем мужчина показал мне свое озеро. Сказал, что кроме Лилли, его покойной жены, я стала единственной, кто знал об этом месте, хотя это оказалось не совсем правдой.
В тот день, когда Кэл выследил меня, он посчитал, что двигался незаметно и осторожно. Но на самом деле, я заметила его еще за сараем. И уже думала о том, чтобы попытаться от него улизнуть. Хотя рано или поздно Кэл все равно бы узнал.
Я смеялась про себя всю дорогу. Треск стоял такой, словно за мной гналось стадо слонов. Он испугал бы и глухого. Когда мы добрались до озера, Кэл спрятался в кустах, наблюдая за мной оттуда. Он так и не вышел. Просто терпеливо ждал, когда я соберусь уходить, а потом последовал за мной обратно. Мой друг никогда не упоминал тот день. Но каждый раз, когда я приходила к озеру, то ощущала, что Кэл где-то там… Следует за мной… Защищает меня. Словно парень знал, что я не готова поделиться с ним своей тайной. Он спокойно принял мое решение, и я очень это ценила.
А следующим летом я сломала ногу, когда каталась на велосипеде.
Я не была прикована к постели, но уж точно не могла тащиться всю милю, чтобы добраться до своего личного рая. У меня постоянно текли слезы, но все считали, что мне просто больно. Так и было, но я испытывала боль не в ноге, а в сердце. И только Кэл знал истинную причину.
Шарлотта отложила яйца. Целых девять. И птенцы должны были вылупиться как раз в то время, когда со мной случился несчастный случай.
Кэл не произнес ни слова. Но через два дня он вернулся с фотографиями. Даже не спрашивая, парень каждый день ходил к моему озеру, чтобы проверить яйца и рассказать, как там дела. Вместе со стариком Райли они построили ограждение вокруг гнезда, в попытке защитить птенцов, когда те были наиболее уязвимы для хищников. В конце концов, выжили только двое из девяти. Но не думаю, что даже эти двое смогли бы уцелеть, если бы за ними не присматривал Кэл.
Все эти годы он проявлял бескорыстие бесчисленное количество раз. И похоже, я стала принимать его отношение ко мне, как должное. Кэл Шепард любит меня – любил, как никто другой. Даже Киллиан. Особенною Киллиан.
Я просто никогда не обращала на него внимания, потому что меня всегда ослепляла аура его брата.
Наблюдаю за тем, как Кэл пытается нанести репеллент на заднюю часть ног, понимая, что должна предложить свою помощь, но не произношу ни слова. Просто застываю на месте, разинув рот от его грубоватой мужественности. Я восхищаюсь тем, с какой грацией он двигается, как тугие мышцы проступают под загорелой кожей. Ощущаю, как мой рот наполняется влагой. Не думаю, что это от пива.
И тогда делаю то, что должна была сделать давным-давно. С самого первого раза, когда восемь месяцев назад согласилась на «настоящее» свидание с Кэлом Шепардом.
Я, наконец-то, решаюсь посмотреть на него не через призму друга, а как женщина.
А когда делаю это, то открываю дверь, которую шесть лет закрывал другой мужчина, глядя на своего мужа через совершенно новый фильтр. И то, что я вижу, поражает меня. Сбивает с ног.
Мое тело внезапно ощущает слабость и нужду.
А внизу живота начинает гореть, и не потому, что сегодня почти тридцать два градуса.
Все из-за Кэла.
Мне кажется, я впервые смотрю на своего мужа, как на непревзойденного представителя мужского пола, коим он и является.
Кэл прекрасен. Прекрасен до такой степени, что хочется упасть перед ним на колени. Его тело не рельефно, как у тех парней, которых вы видите в журналах о спорте. Бедра у Кэла мощные, но стройные. А кожа хранит здоровый блеск летних лучей. У него нет шести кубиков пресса, о которых пишут романисты. Однако он четко очерчен, и легко угадываются мышцы, что находятся прямо под напряженной плотью.
Видно, как скручивается его торс, и двигается бицепс, когда мужчина поднимает руку над головой, пытаясь достать до спины. Наверное, я издаю какой-то звук, потому что Кэл внезапно обращает на меня внимание. Его улыбка становится все шире и шире, чем дольше он смотрит.
– Что? – словно задыхаясь, спрашиваю я его.
Из меня вырывается смешок. Он больше похож на сексуальный рокот мотоцикла, ревущего вдалеке.
– Мне нравится, как ты смотришь на меня, Лебедь.
Мое прозвище. Черт возьми, с каждым разом оно звучит все более сексуально. Потому что Кэл произносит его так, словно хочет уложить меня в постель.
– Да? И как же? – откидываю голову назад и кладу ее на спинку кресла. Затем поднимаю ноги, скрещивая их по-индийски. На мне одет сарафан, и нынешнее положение ног открывает прекрасный вид на мои трусики. Они обычные. Безобидное нижнее белье, но, судя по грозовым тучам во взгляде Кэла, можно подумать, будто я надела кружевные трусики без промежности. Ощущаю, как выражение его глаз обжигает меня все сильнее и сильнее. Думаю, он тоже замечает реакцию моего тела, потому что его взгляд медленно скользит по мне, словно мужчина вышел на воскресную прогулку и наслаждается видом природы.
Он останавливается. Задерживается на моей груди. Сердце колотится. Грудь начинает ныть. Мои сверхчувствительные соски трутся о тонкий хлопковый материал. Клянусь, что чувствую каждую отдельную нить. Я облизываю пересохшие губы. Кэл замечает мое движение и тяжело сглатывает. Его кадык пару раз подпрыгивает вверх и вниз.
Как же я раньше всего этого не замечала?
Когда наши глаза, наконец, снова встречаются, что-то другое – новое вспыхивает между нами. Если бы я не ощущала жар его желания в десяти футах, разделяющих нас, то наверняка бы заметила «палатку на шесть человек», которая сейчас разбита в его шортах.
– Так как же я на тебя смотрю? – снова подсказываю я, целеустремленно опуская глаза к твердости, которая, похоже, овладевает всем моим вниманием.
Звук металлического баллона, бьющегося о деревянные балки под ногами Кэла, даже не пугает меня. Мужчина шагает – нет, двигается с грацией ягуара туда, где нахожусь я. Отчаянно его желая. Широко расставляя ноги, Кэл наклоняется и упирается коленями в мое кресло. Затем кладет ладони на подлокотники, опускает голову, пока его нос не оказывается рядом с моим. Напрягаю глаза, чтобы держать Кэла в фокусе, насколько он близко.
– Именно таким я мечтал видеть твой взгляд на меня всю свою жизнь, Маверик.
О Боги.
По всему телу распространяется озноб.
– И каким же? – хрипло отзываюсь я, извиваясь под его пристальным взглядом и сгорая от похоти.
Мятный запах его дыхания омывает меня желанием, прежде чем я слышу хриплые слова моего мужа.
– Голодным взглядом.
Боже.
Я не просто голодна. Я умираю с голоду. Словно готова съесть лошадь, настолько сильно желаю своего мужа. Это незнакомое, но пьянящее чувство.
И я не хочу, чтобы оно исчезло.
Протягиваю руку и позволяю пальцам пройтись по его эрекции. Только один раз. Медленно. От основания до вершины. Резкий вдох Кэла заставляет меня вздрогнуть. Взгляд его чуть приоткрытых глаз обжигает меня в равной степени любовью и вожделением. Я еще не занималась с ним оральным сексом. Кэл слишком порядочен, чтобы просить меня об этом, а я все еще с головой погружена в мутные воды отрицания.
Мужчина поощряет меня своим молчанием, но в то же время дает мне возможность отступить, если это то, чего я хочу. Как и всегда, Кэл оставляет решение за мной.
Но этим вечером я хочу отдать ему все, что он дарит мне безвозмездно.
Себя.
Прикрываю глаза и хватаю своего мужа за бедро. Большой палец моей руки оказывается рядом с пахом мужчины. Я сдвигаю его на полдюйма, и с губ Кэла с шипением срывается мое имя. Удерживая контроль, провожу рукой по коже, пока не чувствую липкость его плоти. Кэл весь вспотел. Я даже не замечаю насекомых, которые пируют мной. Потому что жажду своей трапезы.
Пробираюсь рукой под шорты мужа, пока приз, за которым я гонюсь, не оказывается в пределах досягаемости. И тут же замираю.
Бог ты мой.
Губы Кэла раскрываются.
Когда мужчина, наконец, говорит, в его голосе слышится гравий.
– Не останавливайся.
Звучит как приказ, но это не так. Кэл умоляет, хотя такое не в его характере.
И мне это нравится.
– А что насчет соседей? – дразню я его. Наш дом находится в черте города. Участок больше, чем у большинства, а старые клены и ясени, стоящие по обе стороны, дарят нам определенное уединение. Но если Хелена Уинтерс, восьмидесятидвухлетняя вдова, живущая от нас по правую сторону, решит подрезать клумбу, примыкающую к нашему заботу, то может подсмотреть через щель. Одна из реек сломана. Женщина уже не в первый раз следит за нами.
На губах моего мужа играет хитрое выражение.
– Думаю, Хелене не помешало бы взять пару уроков, раз уж ей нравится шпионить.
Обхватываю рукой его массивную эрекцию и сжимаю ее, наблюдая, как Кэл задыхается.
Я смеюсь.
– Не могу не согласиться.
Теперь мужчина выпрямляется во весь рост. Мое лицо почти на одном уровне с его пахом. Вместо того, чтобы стянуть с него шорты, я поднимаю ткань с одной стороны и прижимаю к его талии. Из-за чего напряженная длина вырывается на свободу. Кэл удерживает материал пальцами, чтобы тот не мешал мне. Провожу рукой по стальному стержню с бархатистой кожей и сжимаю основание.
Время словно замирает.
Делаю короткий вдох. По какой-то причине я нервничаю.
Выражение глаз моего мужа говорит само за себя.
Ну же, сделай это. Пожалуйста.
Мне этого достаточно.
Позволяю своему взгляду пройтись по эрекции, а затем обхватываю ее рукой. Из меня вырывается стон. Его плоть словно наркотик. Опьяняющая. Тяжелая. Влажная. Провожу большим пальцем по сливочным каплям, уже собирающимся на кончике, и кружу им по вершине. Кэл откидывает голову назад с долгим, умоляющим стоном.
Затем я наклоняюсь вперед. Мой нос атакует запах химикатов, смешанный с чистым мужским ароматом. Открываю рот и смыкаю губы на плоти. А затем кружу по ней языком. Кэл закатывает глаза и кладет руку мне на голову, пропуская пряди моих волос сквозь пальцы и сжимая их в беспорядочный пучок. Я вбираю головку все глубже, и до меня доносятся ругательства моего мужа.
Повторяю движение снова, на этот раз слегка сжимая рукой яички. Я осторожно перекатываю их между пальцами… Затем убеждаюсь, что мои губы надежно прикрывают зубы, когда скольжу ими по всей длине.
Кончиком языка кружу по отверстию на его головке, издавая стон, когда на мои рецепторы обрушивается еще более соленый вкус. Я ощущаю пульсацию его плоти. И когда двигаю рукой, то слегка подкручиваю ладонь. Кэл тянет меня за волосы, но эта боль приносит невероятные ощущения.
Я настолько влажная, что, скорее всего, на кресле останется пятно. Моя челюсть уже болит, настолько у Кэла крупный член. Пульсация между бедер ощущается как барабанный бой в такт с моим собственным сердцебиением.
Мужчина скользит пальцем по моему подбородку и мягко тянет вверх, так, что наши взгляды встречаются. Ему нужна эта связь. Возможно, даже жизненно необходима.
И меня это устраивает.
Я вижу, как он смотрит на меня.
Мне нравится его взгляд. Даже больше, чем раньше.
– Продолжай, – безмолвно призывает Кэл.
– Ничто меня не остановит, – спокойно передаю я.
– Мне нравится видеть тебя с моим членом во рту, Лебедь. Впечатляющее зрелище. Мне кажется, я сплю, – его последние слова вызывают такую грусть, что мне хочется плакать. Я сделаю все, чтобы Кэлу было хорошо. Чтобы он чувствовал себя любимым.
Начинаю двигать ртом быстрее. Я сосу до тех пор, пока мои щеки не впадают. Пока не чувствую, как его плоть набухает. Пока не осознаю, что Кэл близок к разрядке. А потом он забирает контроль, набирая темп, и я позволяю ему это. Кэл трахает мой рот так, будто владеет мной. В данный момент так и есть. Я полностью принадлежу ему.
– О, черт, да. Вот так.
Кэл совсем близко и пытается вырваться. Но я не позволяю. Вместо этого провожу свободной рукой по его спине и удерживаю, прижимая к себе. Он читает знаки, которые я подаю ему, поэтому расслабляется.
Еще один неконтролируемый толчок так глубоко, что я почти задыхаюсь, и с тихим стоном Кэл кончает. Он изливается мне в горло. Я сглатываю. Снова и снова. До тех пор, пока не поглощаю каждую каплю, а его стоны не затихают.
После того, как мужчина содрогается в последний раз, я выпускаю плоть изо рта с тихим хлопком, желая продолжения. Ткань шорт спадает вниз, но до сих пор топорщится, потому что эрекция еще не совсем ослабла.
Я двигаю челюстью вперед и назад, пытаясь ослабить дискомфорт. Хочется протянуть руку и облегчить свое состояние, но я даже не пытаюсь. Потому что этот момент принадлежит Кэлу, который сейчас склоняется надо мной. Тяжело вздыхая, он упирается лбом в предплечье, прислоненное к новому сайдингу, который мы установили за две недели до свадьбы. Я откидываю голову назад и смотрю на своего мужа с легкой улыбкой на лице. Той, на которую он сразу же отвечает своей.
Кэл наклоняется, чтобы погладить меня по щеке. Его ласка как шелк. Чистое обожание. Тот факт, что рука Кэла слегка подрагивает, вызывает у меня еще более широкую улыбку. Мое сердце отзывается нежностью.
– Мне кажется, я слышала шорох в кустах вон оттуда, – говорю я ему.
Не уверена, так ли это, потому что чувствую легкое головокружение. Ощущение, словно стою на улице посреди грозы.
Я только что боготворила своего мужа всем своим существом, но что более важно… Мне ни разу не пришли в голову мысли о Киллиане. Такое случается впервые за последние шесть месяцев, что мы с Кэлом близки. Приятно видеть, как сквозь пелену тьмы, в которую я погружена, пробивается лучик света. Словно вдох чистого глотка воздуха, который не испорчен пагубным влиянием Киллиана.
– Правда слышала? – смех Кэла все еще хриплый. От чего моя кровь наполняется силой. И я чувствую себя способной на все.
– Похоже, мы устроили ей отличное шоу.
Кэл переводит взгляд на забор, потом снова на меня. Его ухмылка убивает меня.
– Думаю я не против устраивать такое шоу почаще.
– Правда?
– Еще бы, – отвечает он мне мягко, придя в себя.
– Значит мы его устроим, – обещаю я. Мое душевное состояние совпадает с настроением Кэла.
Сделав шаг назад, он протягивает руку ладонью вверх.
– Пойдем.
– Куда? – спрашиваю я, хватаясь за нее.
Кэл помогает мне подняться, прижимая к себе.
– В душ. Затем нанесем спрей от укусов на твое тело.
– Ладно, – почему его слова вызывают у меня легкое разочарование?
– А потом, – шепчет Кэл мне в распухшие губы, – я проведу весь вечер, занимаясь любовью со своей невероятно сексуальной женой.
Я снова улыбаюсь.
– Разве ты не голоден? – Кэл все еще работает на моего отца. Пару лет назад он был назначен советником. Иногда мой муж проводит на работе долгие, изнурительные часы. Сейчас почти половина девятого, а Кэл появляется дома всего полчаса назад. Сомневаюсь, что он успевает поесть.
– Ужасно, Лебедь, – мой муж поигрывает бровями, вызывая у меня смешок. Затем подхватывает на руки, и я визжу во все горло, осознавая, что для нас это новое начало.
Глава 9
Настоящее
Маверик
– Вот, – игнорирую протянутую мне чашку кофе. – Маверик, тебе нужно, чтобы хоть что-то было в желудке, – умоляет Арни Шепард. Он тоже не в духе, как и все мы, однако я сомневаюсь, что мужчина имеет на это право.
– Во мне сейчас точно ничего не задержится.
– С ним все будет хорошо.
Меня раздражает этот самоуверенный тон. К тому же надоело слышать шаблонные фразы. Правда в том… Что никто из нас не знает, что происходит за закрытыми дверьми операционной. Нам не известен опыт врачей, которые пытаются спасти ему жизнь.
Мы ни хрена не знаем. И чем дольше ждем, тем больше негатива появляется в наших мыслях.
Мои, например, хуже некуда.
– Все так говорят.
Не отрываю взгляда от ковра подо мной. Интересно, сколько океанов заполнили впитавшиеся в него слезы, если бы можно было отделить их от волокон боли, которые поглотили влагу.
Держу пари, что много.
Наверняка они затопят весь мир.
Мой взгляд скользит мимо Арни к насмешливому циферблату настенных часов.
7:03
Я смотрю, как тикают секунды, оставляя за собой смятую надежду и неуверенность в будущем.
Восемь часов.
Прошло восемь долгих и мучительных часов.
Четыреста восемьдесят невыносимых минут.
Лишь час назад нам, наконец-то, сказали хоть что-то.
Он все еще в операционной. Как только будут известны подробности, мы обязательно сообщим.
Грузная медсестра выдает нам новость, которая ничего не дает. Ее голос был пронизан сочувствием, граничащим с опытом. Как видно, женщина познала немало скорби, что делает ее нечувствительной к боли других.
Я спрашиваю медсестру о том, сколько обычно времени занимает подобная операция.
Извините. Я ничего не знаю.
Лживая сука.
Она точно что-то знает. Просто не хочет говорить. Отсрочка боли не облегчит исход. Лишь продолжит удерживать на острие ножа, которое с каждым вдохом будет вонзаться все глубже. В любом случае, конечный результат один и тот же. Ты разваливаешься на части. Просто первый вариант является более медленным процессом, чем второй.
– Ты должна сохранять веру, дорогая, – смиренно произносит Арни.
Не уверена, кого он пытается убедить: меня или себя. Я слышу его горестный вздох. А затем мужчина исчезает, снова оставляя меня одну.
Отлично.
Именно этого я и хотела.
Мне не нужен комфорт.
Я заслуживаю его не больше, чем все остальные. У каждого из нас есть свой крест на плечах, и доля в событиях, которые происходят. Все мы играем свои роли, просто некоторые в большей степени.
Чувство вины за то, что я хотела отказаться от нашей связи, настолько удушает, что у меня нет сил вынести его огромный вес. Оно убивает.
Я смотрю в коридор – туда, где исчезла медсестра, и думаю: жив ли он? Борется ли за жизнь? Может быть, он уже мертв, а врачи лишь медлят, пытаясь найти слова, которые, как им кажется, успокоят нас. Однако это невозможно. Зачем вообще пытаться?
Я встаю и, не глядя ни на кого, выхожу из помещения. Оно похоже на гроб, крышка которого медленно закрывается.
Иду быстрее, игнорируя звуки своего имени, которое слышится снова и снова.
Мне нужен воздух. Или что-то другое. Что угодно, лишь бы чувствовать отчаяние.
Я останавливаюсь у кофеварки и смотрю на перечисленный выбор. Замираю на некоторое время и отвлекаюсь, когда кто-то похлопывает меня по плечу.
– Извините. Я могу я вам чем-то помочь? – спрашивает добрый женский голос.
Чудом?
– Не уверена, – вежливо отвечаю я, не глядя на женщину.
– Вот, – произносит она, бросая в щель монету. Затем нажимает пару кнопок и через несколько секунд открывает диспенсер. – Держите, – женщина протягивает мне бумажный стаканчик.
Здесь жарко.
Я смотрю вниз.
Жидкость пахнет приторно и слегка горелым. Она напоминает мне о нем.
Я отхожу, даже не уверенная в том, что поблагодарила незнакомку.
Надеюсь, что так.
Затем делаю один глоток. Он горький и ощущается пеплом у меня во рту. Замерзает внутри, а потом встречает свой конец в мусорном баке, мимо которого я прохожу.
Продолжаю бесцельно бродить по стерильным коридорам. Как долго? Не знаю. Но чем дальше углубляюсь в чрево больницы, тем больше нежелательных прихлебателей собираю.
Запах антисептика раздражает слизистую носа. Стоны агонии отзываются в моих ушах. Обреченность хлюпает под ногами. Она впитывается в мои ботинки, окрашивая носки в черный цвет.
Энергетика этого места печальна и носит смертельный покой, хотя повсюду кипит лихорадочная деятельность.
Каким-то образом я оказываюсь в часовне. Даже не знаю, где она находится, на каком этаже, и как я сюда попала.
Часовня пуста.
Чему я очень рада.
Падаю на жесткую скамью в тускло освещенной комнате, где до меня бесчисленное множество людей молились, умоляли и пытались обменять свои жизни на чьи-то еще.
Я не повторяю их действия, потому что уже молилась ранее, пока мой разум не опустел. Умоляю, пока моя душа не высыхает. Бог и так уже знает, что я готова променять все, что угодно на его жизнь. В том числе и свою.
Поэтому просто смотрю, как мерцают свечи, и предаюсь воспоминаниям.
Мысленно поворачиваю время вспять и вспоминаю, какой счастливой я была когда-то. Все начинается с него. И закончится вместе с ним, если он уйдет.
Я улыбаюсь и снова пускаю слезу, когда представляю его любящие карие глаза.
Глава 10
Десять месяцев назад
Маверик
Воздух наполнен глухими басами AC/DC «Back in Black», и мое сердце бьется в такт этому ритму. Я позволяю ему скользить по своей коже. Теряюсь в нем.
Сегодня в заведении «У Пеппи» вечер караоке. Предполагается, что он будет проходить раз в месяц по пятницам, но каким-то образом мероприятие стало проводиться чуть ли не каждую неделю. Похоже, благодаря Кэлу, караоке становится популярным.
– Что будешь, пиво или ром? – шепчет мне на ухо Кэл, и по моему телу проходит дрожь вожделения. Я чувствую его понимающую улыбку на своей щеке. Одной рукой он скользит вверх по моей талии сбоку. Затем перемещает большой палец прямо под холмик моей груди. И теперь я практически дрожу, отчего Кэл посмеивается, приглушенно и сексуально.
С прошлой недели наши отношения изменились. Пусть, мы занимались сексом не так уж и часто, однако он оказался лучшим из всех, что у нас был после того, как я сделала минет Кэлу на заднем крыльце. Наш секс был грубым и грязным в душе, а затем стал нежным и чувственным в спальне. Кэл выполнил свое обещание заниматься любовью всю ночь напролет, так что четыре часа утра наступили незаметно. И похоже, наша соседка все же заметила наше маленькое шоу, потому что с тех пор ни разу не посмотрела мне в глаза и двигалась намного быстрее, чем любая восьмидесятилетняя старуха с больным бедром, когда мы встретились у почтового ящика. Хелена явно пыталась избежать нашей встречи.
– Солодовую шипучку, – отвечаю я Кэлу с ухмылкой. Этим вечером мне хочется сохранить голову ясной в надежде на повторение того вечера. Некоторые говорят, что алкоголь раскрепощает, я же считаю, что он притупляет ощущения. Хочу чувствовать каждый медленный толчок, поймать великолепную волну и позволить ей обрушиться на меня, наслаждаться быстрым приливом эйфории, который гораздо труднее достичь, когда в тебе слишком большое количество алкоголя. Я хочу наслаждаться любовью со своим мужем, а не просто быть вынужденной спать с ним, как поступала с первого дня нашего брака.
– Значит будет тебе солодовая шипучка, Лебедь, – Кэл слегка приподнимает уголок губы в улыбке в ответ на нашу шутку, когда отходит от меня.
– Ох уж эти ваши странные словечки.
Я просто пожимаю плечами, не отрывая взгляда от спины мужа.
Когда мне было шесть, он украл бутылку «Bud» из гаражного холодильника своего отца и обманом заставил меня ее выпить. Кэл сказал, что это «солодовая шипучка». Видите ли, в чем дело… Мне очень нравилась содовая. Но мои родители не покупали ее, так как «от нее портятся зубы». Вообще-то я не была наивной, даже в шесть лет, однако Кэлу известно, как я падка на содовую.
Шутка все же не сошла ему с рук. Потому что лицо мальчишки оказалось все в пиве, а остальная часть «солодовой шипучки» впиталась в лесной покров.
– Выглядишь счастливой, Мавс. Как и Кэл, если уж на то пошло. «Счастье-так-и-прет-из-меня» – вот настолько вы оба выглядите счастливыми.
Отрываю взгляд от шикарного зада своего мужа, который, по моему скромному мнению, идеально облегают темные джинсы, только тогда, когда Мэри-Лу подносит свой палец к моему подбородку и поднимает его, таким образом закрывая мой рот.
Затем подруга усмехается. Как и я. Кажется, улыбка достигает моих глаз, проникая прямо в душу.
– Так и есть, – я поворачиваюсь к Мэри-Лу, просовывая правую ногу под левое бедро, и использую эти несколько минут, чтобы выплеснуть свои эмоции, на всякий случай посматривая за Кэлом и Ларри. – Впрочем, некоторые дни тяжелее других.
Уголки губ Мэри-Лу расплываются в грустной улыбке.
– Как, например, понедельник?
– Да, как понедельник, – в прошлый понедельник Киллиану исполнился тридцать один год. Но я не позвонила, чтобы поздравить. Даже не написала смс и не поздравила в Facebook. Я притворилась, будто это обычный день в Дасти Фалл. За что метафорически похлопала себя по спине, однако промучилась всю ночь из-за этого решения, гадая, не обидела ли я Киллиана. Неужели он считает, что я веду себя по-детски? Но разве меня волнует его мнение? Я ненавижу себя за то, что ответ оказывается утвердительным.
– Наверное, такие дни еще будут.
– Пожалуй. Но скажу честно: я чувствую, будто, наконец-то, делаю крошечные шаги вперед, а не просто топчусь на месте. По крайней мере, хотя бы так.
– Дюйм есть дюйм, Маверик. Пока движешься вперед, ты движешься в правильном направлении.
– Я чувствую, что оболочка Киллиана вокруг меня, наконец-то, треснула. И чем больше трещин расходится, тем больше места появляется для Кэла. Он постепенно проникает в мое сердце, – в том смысле, в каком должен ощущаться муж, чуть ли не добавляю я.
Оглядываюсь и вижу, что Кэл наблюдает за мной. Он выглядит напряженным. Как будто знает, о чем мы говорим. Мне хочется поднять руку и потереть ноющую от боли грудь. Чего я, конечно же, не делаю. Вместо этого позволяю уголкам своих губ ободряюще приподняться. И Кэл отвечает мне тем же.
– Я очень рада, – говорит Мэри-Лу.
– Как и я, – бормочу ей в ответ, потому что так и есть.
Наш разговор переходит к обсуждению меню пекарни, когда парни возвращаются с бокалами в каждой руке. Они ставят их на стол, и я вижу, что у Мэри-Лу прозрачный напиток. Никаких пузырьков, не как обычно. Затем я замечаю, что подруга нашла что-то чрезвычайно увлекательное в поверхности столика.
– Эй, – говорю я, когда Кэл проскальзывает за столик и садится рядом, обнимая меня за плечи. Я поворачиваю голову, желая поцелуя, который он тут же оставляет на моей щеке. – Эй, – снова повторяю я, на этот раз чуть громче. Мэри-Лу все так же не поднимает глаз, и я пинаю ее ногой под столом.
– Ай, – подруга наклоняется, чтобы потереть голень, при этом уставившись на меня злобным взглядом.
Отлично. По крайней мере, мне удается привлечь ее внимание.
– Это что такое? – указываю я на ее стакан.
– О чем ты?
Я тянусь к ее напитку, но Мэри-Лу оказывается быстрее. Она хватает стакан и отдергивает руку назад, расплескивая при этом жидкость. Теперь подруга думает, что одержала надо мной верх. Я замечаю это по ее самодовольной ухмылке. Но ей следовало бы знать меня получше.
Потому что я провожу пальцем по каплям на столе и засовываю его в рот.
Это отвратительно. Я в курсе. Кто знает, насколько хорошо протерты эти столы, к тому же в таком уединенном уголке бара могли происходить гораздо более неприятные вещи. Хотя, знаете… В моем рту имели место быть вещи и похуже.
