Текст книги "История черного лебедя (ЛП)"

Автор книги: К. Л. Крейг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

На всех нас.

Глава 27

3 года и 11 месяцев назад

Кэл

Киллиан вернулся. Чертов Киллиан вернулся. Сюда. В Дасти Фаллс. В ДеСото Констракшн Индастрис.

Я смотрю, как он проходит мимо моего кабинета. Он не поворачивает головы. Не останавливается и не здоровается. Я даже не знал, что он приезжает. Но это не сюрприз. Мы с Киллианом больше не близки.

Тот факт, что он ходит по коридорам ДеСото Констракшн Индастрис, не является хорошим знаком. Его не было чуть больше четырех месяцев, и если он встречается с Ричардом ДеСото, это может означать только одно.

Он возвращается.

Бл*дь.

Бл*дь.

Твою мать.

Если Ричард снова наймет его, я уйду отсюда. Маверик может не стать моей. Она может никогда не стать моей. На самом деле, теперь я понимаю, что это, вероятно, всегда являлось несбыточной мечтой. Безответная любовь, и все такое. Но я просто не могу сидеть день за днем, наблюдая за женщиной, которую люблю, с моим братом. Не могу знать, что она в его постели, носит его кольцо, его детей. Я просто, черт возьми, не могу.

Она вьется вокруг каждой моей мысли и чувства, так что можно было бы подумать, что я погнался бы за ней, как только подошва ботинка Киллиана коснулась первой ступеньки. Ну, это было бы ошибкой. Он мог быть вне поля ее зрения, но совершенно ясно, что он не исчезнет из ее сознания.

На самом деле, я провожу с ней все меньше и меньше времени, потому что просто не могу больше находиться рядом с ней и не рассказать, как сильно ее пренебрежение медленно убивает меня. Я не могу умолять ее выбрать меня, когда знаю, что она хочет его, но также не могу больше держать в себе это чувство отчаянной любви к ней. Это чертовски сложно. И если я скажу ей, то потеряю ее. Точка. И с этим я тоже не могу справиться. Я бы пожертвовал всем, что хочу, ради ее желаний, лишь бы сохранить ее в своей жизни, потому что без нее существование невыносимо, но с возвращением Киллиана…

…все меняется.

Кислота проталкивается вверх по моему горлу. Это вкус ненависти, неудач и потерь. Я осматриваю свой просторный кабинет, вспоминая все, над чем работал последние два года. Это все бессмысленно. Награды. Акции. Деньги. Есть дюжина филиалов ДеСото Констракшн Индастрис, и меня легко может забрать любой из них. Или другая компания, если уж на то пошло. Я вернулся в свой родной город не для того, чтобы быть ручным псом Ричарда ДеСото. Это последняя чертова вещь, которую я хотел. Нет. Я вернулся в Дасти Фаллс по одной и только одной причине.

И сейчас эта причина не имеет значения. Потеряна для меня навсегда.

Я знаю это уже несколько месяцев, с тех пор, как Маверик вернулась из колледжа и начала тайно встречаться с Киллианом. Просто мне потребовалось так много времени, чтобы принять это.

Маверик влюблена в моего брата. Не в меня.

Это чертовски убивает меня, уничтожает, но я должен отпустить ее. Если Маверик хочет Киллиана, почему бы ей не заполучить его? Если он сделает ее счастливой, кто я такой, чтобы стоять между ними? Все, чего я хочу – все, чего я когда-либо хотел, это видеть ее счастливой. Я надеялся, что она будет со мной, молился об этом так много раз, что сбился со счета. Но если это не так, то что поделать. Да будет так. Я приму это как мужчина. Киллиан оказался прав много лет назад. Я, видимо, не то, что она хочет. Это он.

Но я уверен, что не хочу сидеть в стороне, чтобы мне каждый день засовывали это в глотку. Нет… я сваливаю из Дасти Фаллс. Сегодня вечером отполирую свое резюме. Отвечу на пару предложений и продолжу свою жизнь.

Черт, я даже могу не ждать так долго.

Я мысленно подсчитываю, сколько у меня есть сбережений.

Наверное, хватит на несколько месяцев.

Ага. Да, это правильно. Завтра я уйду без двухнедельной отработки и исчезну, словно пыль на ветру.

Собираюсь с мыслями, но с напряженными легкими, я чувствую, что могу задохнуться, и пытаюсь снова обратить внимание на контракт передо мной. Слова сливаются воедино. Как только я навожу на них фокус, они снова сливаются. Писк моего телефона некоторое время спустя – желанная передышка от моих тщетных попыток.

– Алло?

– Кэл, ты нужен мне в моем кабинете.

– Сейчас?

– Сейчас.

Ричард вешает трубку до того, как я отвечаю. Через несколько минут я стою у его открытой двери, и напряжение, льющееся из его уютного углового офиса, настолько густое, что удушает. Оно прилипает к моему костюму, становится тяжелым, как влага. Он сидит за столом с хмурым лицом. Неудивительно, ведь Киллиан напряженно сидит в гостевом кресле. Что меня ошеломляет, так это то, что наш отец в другом кресле.

– Что случилось? – спрашиваю я, мой взгляд скользит между ними тремя.

Он кивает на дверь.

– Закрой и садись. Мне нужно, чтобы ты составил кое-какие бумаги.

– Бумаги? – я практически рычу.

Конечно, ты гребаный идиот. Документы о трудоустройстве. Что ж, Ричард, это мое последнее задание в ДеСото Констракшн Индастрис, потому что я только что решил, что не могу оставаться здесь еще один день, не говоря уже об остальных четырнадцати.

Сдерживать свои эмоции, все равно, что бороться с двадцатипятифунтовым окунем. Я справляюсь, но с трудом. Выполняя его просьбу, я запираю нас вчетвером и придвигаю стул между отцом и братом, стараясь держаться подальше от Киллиана.

Когда я сажусь, Ричард смотрит на моего отца.

– Арни, ты хочешь объясниться или нет?

Теперь я в замешательстве.

Какое отношение отец имеет к Киллиану, работающему здесь?

Все взгляды устремляются на моего отца, и теперь, когда я присматриваюсь, он определенно побледнел. Весь его цвет исчез. Глаза широко раскрыты и пусты. Волосы на моих руках встают дыбом.

Эта встреча совсем не о Киллиане.

– Пап, что случилось?

– Я, э-э… – он останавливается и сглатывает так сильно, что я это слышу. Он удерживает сердитый взгляд Ричарда. Эти двое были друзьями, сколько я себя помню, только сейчас они выглядят совсем не дружелюбными. Я смотрю на Киллиана, и его взгляд направлен не на отца, а в пол. Его зубы скрежещут друг о друга, и он сжимает подлокотники своего кресла так сильно, что дерево может треснуть. Чтобы они ни хотели мне сказать, это важно. Это плохо. И я последний, кто узнает.

Я протягиваю руку и беру отца за руку.

– Что бы это ни было, пап, просто скажи. Все в порядке.

Киллиан фыркает. Я игнорирую его, сосредоточившись на отце. И вижу слезы в глазах человека, на которого равняюсь всю свою жизнь. Мой учитель. Мой защитник. Мой наставник, а теперь и друг. Но когда он начинает мне рассказывать, почему я сижу в кабинете Ричарда ДеСото, и меня просят составить юридические бумаги, я впадаю в шок.

– Я взял кое-что, что мне не принадлежало, – начинает он.

– Это мягко сказано, – бормочет себе под нос Киллиан.

Я перевожу взгляд на Киллиана, затем снова на отца. Он, пожалуй, самый честный человек, которого я знаю. То, что он только что сказал, не может быть правдой.

– Что ты имеешь в виду, говоря, что взял что-то, что тебе не принадлежало? Что?

– Он украл у ДеСото Констракшн Индастрис более двадцати миллионов долларов, вот что, – усмехается Киллиан, когда мой отец замолкает.

– Он что? – я заикаюсь, не веря ни единому слову из его уст прямо сейчас.

– Да, ты не ослышался. – Рычит мой брат.

– Ты лжешь, – бросаю я, вставая со стула. – Это все какая-то большая ошибка. Проблема в бухгалтерии, вот и все. Мы все знаем, что Марджи совершенно некомпетентна. – Я начинаю ходить взад-вперед, жестко глядя на Киллиана, в котором нет ни капли сочувствия. Ричард – точное отражение моего брата, и когда мой взгляд наконец останавливается на отце, я вижу, что все это правда. Каждое проклятое слово.

Они не лгут мне.

Нет никакой бухгалтерской ошибки.

Мои мысли проносятся вокруг отпуска, машин, одежды, стольких лет католического образования и, как у финансового директора, у него был доступ, чтобы вести бухгалтерские книги так, как он хотел.

Бл*дь.

Святой. Гребанный. Боже.

– Пап, – хриплю я, умоляя, чтобы это не было правдой.

– Прости, сын. Я облажался.

– Ты облажался? – плюю я.

Каким-то образом я снова оказываюсь в кресле, все еще глядя на отца. Перематываю последние несколько минут. Воспроизводя их снова. Повторяя и повторяя.

О, мой чертов Бог.

Этого не происходит. Это просто кошмар. Я вот-вот проснусь в холодном поту.

Но я не просыпаюсь. А остаюсь приклеенным к этому месту, застряв в живом, дышащем кошмаре.

Это реально. Мой отец преступник. Беловоротничковый преступник.

Затем меня посещает мысль.

– Ты отправишься в тюрьму. Черт, против тебя будут выдвинуты федеральные обвинения.

Мы работаем с государственными контрактами. Огромная часть нашего бизнеса – это контракты округа и штата, а значит, ему могут быть предъявлены обвинения в соответствии с федеральным законом. Наказание будет жестче. Из него сделают пример. Этот скандал потрясет Дасти Фаллс. Он будет национальным. Об этом будут говорить в вечерних новостях и годами показывать в таких шоу, как «20/20» и «Ночная линия». Нашу семью протащат по грязи. Наше имя испорчено. Моя мать… Боже мой. Моя милая, невинная мать. Это уничтожит ее.

А ДеСото Констракшн?

Иисус Христос.

Это потопит компанию Ричарда ДеСото, построенную на крови, поту и спинах этого сообщества. Никакое другое государственное учреждение не наймет его снова. Никогда. Он будет занесен в черный список. Банкрот в течение двух лет. Сплетни будут путешествовать из поколения в поколение, приукрашиваясь с каждым новым рассказом.

– Никто не сядет в тюрьму, – поясняет Ричард. – Вне этих четырех стен об этом никто не узнает. Арни немедленно уходит на досрочную пенсию. Вопросы здравоохранения. Киллиан возвращается в ДеСото Констракшн Индастрис и отработает долг своего отца плюс проценты. Ты составишь трудовой договор для Киллиана. И найдешь способ убедиться, что контракт прижимает Киллиана и отстаивает позиции в суде, но не раскрывает достаточно, чтобы отправить всех нас в чертову тюремную камеру на всю жизнь.

Я смотрю на Ричарда ДеСото, не веря своим ушам.

– Вы хотите, чтобы я похоронил хищение? Преступное деяние?

Он не отвечает, но его молчание – это все, что мне нужно. Конечно, он хочет. Он продумывает все разветвления так же, как и я. Это разрушит не только обе наши семьи, но и Дасти Фаллс. Бесчисленное количество людей полагаются на ДеСото Констракшн Индастрис как источник средств к существованию, и если он упадет, Дасти Фаллс превратится в город-призрак. Мой отец украл у него двадцать миллионов, и все же он отпускает его невредимым. Но кто-то должен расплатиться, не так ли?

Мой брат.

– Каковы условия?

Господи всемогущий, я даже не могу поверить, что спрашиваю об этом.

– Долг будет полностью погашен, когда его продажи превысят сорок миллионов долларов. Так что, если это займет у него два года или десять, что ж…

– Сорок миллионов? Вдвое больше, чем украл мой отец?

– Это было предложение Киллиана, чтобы твой отец не гнил в тюрьме остаток своих дней. – Ричард смотрит на Киллиана, ожидая ответа. Киллиан только кивает.

Каковы симптомы шока? Холодная, липкая кожа? Рваное дыхание? Спутанность сознания, тревога, тошнота? Пот течет по яйцам?

Ну, черт возьми, тогда я в шоке.

– Ты согласился на это? – наконец спрашиваю я своего брата.

Долгое время он просто смотрит на меня. Он возвращается сюда вовсе не из-за Маверик. А потому, что наш отец облажался, а мой старший брат выручает его единственным известным ему способом. Он хочет вернуться сюда примерно так же сильно, как я хочу, чтобы он был здесь. Я вижу это сейчас.

Не могу поверить, что мы оказываемся в такой ситуации. Никогда, даже за миллион лет, я не мог этого предсказать. Он явно тоже.

– Да. Подготовь бумаги, Кэл.

– Но…

– Сделай это, – рявкает он. Затем его тон смягчается, когда он протягивает руку и сжимает мое запястье. – Пожалуйста. Просто сделай это.

На несколько секунд я возвращаюсь в то время, когда боготворил своего старшего брата. Он всегда был умным. Целеустремленным. Верным. И издевался надо мной, как и все старшие братья, но он также защищал меня и яростно любил. Мне этого не хватает. Я скучаю по нему. Но с Маверик между нами мы уже никогда не сможем быть прежними.

Поэтому я киваю.

– Хорошо. Я сделаю это.

Черт, я сам собираюсь совершить преступление. Иисус Христос. Я могу попасть в тюрьму. Буду лишен статуса. Проведу годы, будучи маленькой сучкой какого-то большого чувака.

Я провожу руками по лицу, пытаясь осознать, что собираюсь сделать. Когда я поднимаю глаза на своего отца, он видит мою внутреннюю борьбу, а я вижу его раскаяние. Только этого недостаточно.

– Есть еще кое-что, Кэл, – говорит Ричард, пока я в оцепенении иду к двери.

Я поворачиваюсь, но не говорю. Просто жду.

– Мне нужно, чтобы ты составил брачный договор.

Я практикую корпоративное право. Контракты, ценные бумаги, налоги, права интеллектуальной собственности, зонирование. Это вещи, с которыми я знаком. Юрист с опытом семейного права будет лучше знаком с подобными вопросами.

– Брачный контракт? Для кого?

– Для Киллиана и моей дочери…

Клянусь, я перестаю дышать. Мои легкие не работают. Мое тело не может двигаться. Мне трудно сосредоточиться, в ушах звенит отрицание. Но затем я спасен, но в то же время теряю равновесие, когда он произносит имя Джиллиан вместо Маверик.

– Джиллиан? – уточняю. – Не… – я вовремя останавливаюсь.

Джиллиан?

– Да. Киллиан и Джиллиан женятся. – Ричард сияет. Как будто это общеизвестно, мы все должны знать и быть в восторге от этого.

Я фыркаю, проговаривая.

– С каких это пор? – и этот вопрос адресован непосредственно моему брату. Сейчас он знает, что я в курсе. О Маверик. Об их грязном деле. О его непреднамеренном предательстве.

– Джиллиан и Киллиан в ожидании… – добавляет Ричард.

– В ожидании? В ожидании чего? – я серьезно невежествен здесь.

– Ребенка, конечно же.

– Ребенка? – я понимаю, что повторяю все, что говорит мне Ричард, но, черт возьми. Я совершенно не верю всему, что происходит за последние десять минут. Когда я пытаюсь встретиться взглядом с Киллианом, на этот раз он отводит взгляд.

Киллиан изменил Маверик с ее сестрой? Они ждут ребенка? С Джиллиан? И теперь он собирается на ней жениться?

Чертов ад.

В моем теле прямо сейчас бурлит тысяча безымянных чувств. Их так много, что я не могу поймать все, но одна, за которую я цепляюсь – это ярость. Горячая, бушующая ярость.

Ублюдок-изменщик.

Независимо от того, хочу я признать это или нет, Маверик влюблена в Киллиана, и он просто бросает ее, как будто она не имеет значения.

Он обманул ее.

С. Ее. Сестрой.

Твою. Мать.

Я шел по коридору несколько минут назад, готовый позволить ему получить все, что я когда-либо хотел, потому что это то, чего хочет Маверик. И хотя ее выбор пал не на меня, я хочу, чтобы у нее было все, что ее душе угодно.

Но он ее не заслуживает.

Он, очевидно, никогда не заслуживал.

– Поздравляю, Киллиан. Это лучшая новость, которую я слышал за весь день. – Это возвращает его взгляд. И мы смотрим друг другу в глаза целую, непрерывную минуту. Его гнев совпадает с моим. – Я немедленно займусь этими документами, Ричард.

Я ухожу с этой встречи, а спутанные эмоции теперь распутываются. Ярость все еще жжет. Я хочу встряхнуть отца. Хочу потребовать, чтобы он рассказал мне, какого черта он воровал у своего лучшего друга, и почему теперь он всех нас делает преступниками.

Но больше всего на свете я хочу врезать Киллиану в гребаную морду, потому что это абсолютно сокрушит Маверик. Последнее, чего я хочу, это видеть, как кто-то причиняет ей боль, но особенно из-за этого. Преданная любовником и собственной сестрой?

Иисус Христос.

Я даже не могу представить. Никто этого не заслуживает.

Вместе с гневом, однако, я чувствую целый ряд других вещей.

Разбитое сердце.

Неверие.

Горе.

Стыд.

Благодарность.

Но больше всего… надежду. Надежду. Новое дыхание. Новое начало. Молитва, на которую дан ответ в тот самый момент, когда я решаю сдаться.

Может ли это быть новым шансом для меня? Для нас? Поскольку Киллиана больше нет, могу ли я заставить ее видеть во мне больше, чем просто лучшего друга?

Не знаю, но я чертовски уверен, что попытаюсь, потому что, как бы это ни раздавило ее, мне вручают подарок, и я не собираюсь растрачивать его. Я буду там, чтобы утешить Маверик, помочь ей пережить то, что, я уверен, будет худшим временем в ее жизни, но надежда, что мой шанс с ней не совсем потерян, уже растет.

Я дам ей время. Конечно, дам ей столько времени, сколько нужно, чтобы собрать воедино свое разбитое сердце, но потом вступлю в игру. И не собираюсь сдаваться, пока она не окажется в безопасности моих рук и моего сердца.

Я никогда не сделаю ей больно, как Киллиан. Никогда.

Глава 28

5 недель назад

Маверик

Прошло две недели с тех пор, как Кэл покинул Дасти Фаллс, чтобы приступить к своей новой работе. Две недели вдали друг от друга. Две недели неопределенности, наше будущее в подвешенном состоянии. Две недели, а я до сих пор понятия не имею, что буду делать.

Пойманные с поличным, Кэл и Киллиан стояли в темном переулке и рассказывали всю свою грязную, чертовски неправдоподобную историю. О лжи, обмане, незаконных и аморальных действиях, в которых они оба участвовали. В каком-то извращенном смысле я понимаю, почему они оба это сделали, но факты есть факты.

А факты таковы: Кэл солгал мне. Он обманывал меня годами. И признался, что все это время знал о Киллиане и моей сестре. Даже составил брачный контракт. Он знал, как я была опустошена этой свадьбой, но все равно ничего не сказал. Не знаю, как простить его за это. Все, чем я занимаюсь – это самокопание, но готовых ответов не найти. Мое доверие подорвано. И я не знаю, как склеить все обратно.

Все, кто должен любить меня, лгали мне. Кэл, Киллиан, мой отец. Даже Джиллиан. Киллиан признался, что Джилли тоже знала о хищении, поэтому тоже солгала. В этом участвовала даже моя мать. Единственная невиновная во всем этом скандале – Айлиш Шепард. И Кэл, и Киллиан уверяют меня, что она ничего не знает. Я им верю. Они оба рисковали тюремным заключением, чтобы защитить своего отца. Нетрудно предположить, что они пойдут на край света, чтобы сделать то же самое для своей матери.

– Привет, я не мешаю? – спрашиваю я, когда она отвечает.

– Э-э, нет. – Тяжелое дыхание Мэри-Лу на другом конце провода – явная подсказка. Единственное упражнение, которое она делает, это аэробика в спальне.

– Почему ты вообще взяла трубку? Вернись к созданию детей.

– Я не… – шлепок.

– Он только что шлепнул тебя по заднице?

– Прекрати, – кричит она громким шепотом. Ларри смеется, а Мэри-Лу визжит.

– Поговорим утром, – говорю я ей. Мне нужно положить трубку, прежде чем я услышу стоны или гудение вибрации на заднем плане.

Я уже готова повесить трубку, когда она говорит.

– Ларри может подождать. Я буду через десять минут.

Я вздыхаю.

Хочу ли я, чтобы она ушла от мужа, оставив его с синими яйцами? Эгоистично, но да. Но я даже не знаю, зачем звоню. Выговориться? Поразмышлять? Пока не останется ничего, кроме принятого решения. Только вот я не могу его принять. Вкус предательства горький, от него трудно избавиться.

Я выглядываю из кухонного окна, глядя в темную ночь.

– Не. Я даже не дома. Я в машине.

– Уверена, Маврикки? Мы можем встретиться где-нибудь.

– Нет. Забудь. Увидимся утром.

– Хорошо. Ты точно уверена?

– Я уверена.

Мы вешаем трубки. Я стою там несколько минут, думая, что должна быть в постели. Уже около десяти, а мне нужно вставать в четыре утра. Но пустота этого дома и мое сердце давят на меня так тяжело, что я чувствую, что тону под их гнетом.

Взяв со стойки ключи, я оказываюсь в своей машине и целеустремленно еду по городу. Затем, припарковавшись на знакомом травянистом месте, звоню по телефону и жду, вспоминая ночь, которую мне незачем вспоминать, и ждать того, кого мне незачем ждать…

***

– Мы не должны быть здесь.

– Это именно то место, где мы должны быть, – тихо говорю я ему. Мы слишком долго петляли вокруг друг друга. Пора. Я передвигаюсь по скамейке, пока между нами не останется расстояние в лист бумаги.

– Кто-нибудь может нас увидеть.

– Во всем парке нет ни одной машины, – возражаю я. – И кроме того темно, и мы так далеко от дороги, что никто не увидит.

– Маверик, – шипит он, когда моя рука касается растущей выпуклости на его джинсах. Я хватаю его. Глажу. Намокаю между ног, и у меня текут слюнки. Я начинаю расстегивать молнию, металлические зубцы расходятся, обнажая такой большой член, что кажется, будто он завернут в термопленку в его черных трусах.

Я не смотрю на него, вместо этого сосредоточив свое внимание на призе, умоляющем выпустить его. Однако я хочу. Я хочу смотреть ему в глаза, когда беру его член в руку, в рот. Хочу видеть, как они затуманиваются от желания, когда он набухает и взрывается. Но я не смотрю. Потому что, если я это сделаю, то боюсь, что он остановит это. А я устала останавливаться. Сегодня он будет моим. Если я добьюсь своего, он будет моим навсегда.

Теперь его дыхание учащается. Быстрое и неглубокое. Его голова мягко ударяется о подголовник. Он меня не останавливает, поэтому я продолжаю. Просовываю руку под резинку его нижнего белья и смело стягиваю трусы вниз по его твердости, пока она не проглядывает высоко и гордо.

– Боже, – бормочу я.

– Бл****, – выдыхает он, когда я обхватываю его пальцами.

Он толст и огромен, и вена проходит по всей его нижней части. Я провожу по нему от основания, и его член прыгает в моей руке. Дойдя до кончика, похожего на верхушку гриба, я провожу большим пальцем по блестящей капельке вытекающей влаги.

– Маверик, Иисус Христос. – Его рука сжимает мои волосы. Он откидывает мою голову назад и впивается в мой рот своим. Засовывает внутрь язык, проводя длинными требовательными движениями. Он кусает мою нижнюю губу, пока это не становится так чертовски больно, что я стону его имя. Киллиан берет и берет, доминируя надо мной так, как я всегда представляла. Затем он держит меня неподвижно, его дикие глаза сверлят меня. – Положи мой член себе в рот.

Я хочу этого. Да, но, черт возьми, я ждала его почти двадцать три года.

– Я хочу чувствовать тебя внутри себя.

– И я буду внутри тебя, Мелкая, но сначала мне нужно погрузиться в этот рот. За эти годы я тысячу раз представлял, как ты отсасываешь мне. Не заставляй меня умолять.

Боже. Его признание. Оно танцует по всей моей коже, мурашки присоединяются к вечеринке. Уголок моего рта дергается.

– Думаю, мне хотелось бы хоть раз услышать, как ты умоляешь.

Его глаза пристально смотрят на меня, и он шепчет простую просьбу, которую я никогда, никогда не забуду. Всегда буду помнить, как его губы сжались, когда он произносит это. Буду слышать хрипловатую, нетерпеливую вибрацию его голоса, когда буду засыпать ночью. И буду вспоминать то, как ощущаю все, что он чувствует ко мне, когда искренне произносит:

– Пожалуйста, – это слово останется клеймом в моей душе на всю жизнь.

Он кладет мою голову к себе на колени. Его движения медленны и нежны, и он держит свою руку на моих волосах, пока я сжимаю его крепче в предвкушении.

Я не дразню. А действую целенаправленно. Я обхватываю губами его член и проталкиваюсь вниз, пока он не оказывается настолько далеко, насколько возможно. Я поднимаюсь, касаясь языком его бархатистой плоти. Делаю это снова и снова, доводя его до безумия. Пока не срываю с его губ стоны и мольбы, которые умирала от желания услышать всю свою жизнь. Он напрягается. Мышцы его бедер твердеют. Я знаю, что он в секундах от того, чтобы кончить мне в горло, когда он использует мои волосы как рычаг, отстраняясь.

– Что…

Огненный поцелуй уничтожает эту мысль. Его руки начинают срывать мою футболку. Мой бюстгальтер снят. Он жадно сосет мою шею, соски и дрожащий живот, пока стягивает мои шорты и трусики вниз по ногам, пока я не оказываюсь полностью голой. Прежде чем я успеваю сосчитать до пяти, он избавляется от своей собственной футболки и раскалывает презерватив по своему твёрдому члену. Его собственные шорты лужицей лежат под ногами вместе с трусами, а затем он нависает надо мной, великолепно обнаженный. Я провожу руками по всему его телу, наслаждаясь ощущением, как его мышцы напрягаются и перекатываются, когда я провожу по ним.

Боже, он великолепен.

– В первый раз мы кончим вместе, – страстно говорит он мне, пока его член проникает между моими влажными складками и начинает толкаться внутрь.

Это происходит. Это действительно происходит.

– Вот дерьмо, Киллиан. – Мои глаза закатываются, пока он толкается глубже. Я хочу плакать от того, как фантастично он чувствуется, растягивая мои тугие стеночки, Но не делаю этого. Наши взгляды остаются прикованными друг к другу, ни один из нас не может оторваться.

– Черт возьми, ты чувствуешься хорошо. Так хорошо, Маверик. Такая мокрая, такая тесная. Такая… бл*. – Голос Киллиана напряжен, противоречит его движениям. Он медлителен и размерен, поджигает каждое нервное окончание, когда входит и выходит в разочаровывающем темпе. Могу сказать, что он сдерживается. Вижу это потому, как его тело дрожит от напряжения.

– Трахни меня. Жестко. – Я хочу, чтобы он отпустил. Взял меня. Обладал мной.

Его темный взгляд расширяется на секунду, прежде чем он снова входит в меня, его бедра грубо бьются о мои, заставляя меня задыхаться и хотеть большего. Но вместо того, чтобы двигаться, он держится неподвижно.

– Я не буду трахать тебя, Маверик.

– Но…

Обхватив мои щеки, он закрывает мне рот большим пальцем. Его сладкие слова заставляют меня плакать.

– Я буду медленно заниматься с тобой любовью, Мелкая. Я слишком долго ждал, чтобы просто трахнуть тебя, как будто это бессмысленный акт. Это значит для меня больше, чем ты можешь себе представить. Я буду поклоняться твоему телу, любить твое сердце, владеть твоей душой и заботиться о том, чтобы ты запомнила эту ночь на всю оставшуюся жизнь.

– Я люблю тебя, Киллиан, – вырывается наружу вместе с небольшим всхлипом. Я никогда не чувствовала себя такой любимой, как сейчас. Или такой счастливой.

Он прижимается своими губами к моим, целуя так же медленно, как занимается со мной любовью.

– Я люблю тебя, Маверик. Всегда любил.

***

– Ты в порядке? – спрашивает он, забираясь в мою машину. Дверь закрывается с громким щелчком, и в этот момент я чувствую, как его присутствие заполняет все пространство моей маленькой машины. Мой желудок переворачивается пару раз. Я начинаю дышать немного тяжелее.

– Ага, – отвечаю я, теперь явно задыхаясь.

Он смотрит, пытаясь понять, почему я позвала его. Почему попросила прийти. Почему мы именно здесь, из всех мест.

Что ты делаешь, Маверик?

– Мне нужно немного воздуха.

Я выпрыгиваю из машины, не удосужившись посмотреть, следует ли он за мной. Обхожу перед своей машиной и прислоняюсь к капоту. На ощупь он еще теплый. Ему не потребовалось много времени, чтобы добраться сюда. Я слушаю, как сверчки стучат лапками вместе с плавным течением реки неподалеку.

Киллиан подходит ко мне, стараясь оставить достаточно места. Возможно, расстояние даже в штат недостаточно.

– Как новая работа?

– Не знаю. Он дает мне пространство. – Мы переписывались несколько раз, но, кроме одного короткого разговора, который у нас был несколько дней назад, который, возможно, побудил меня прийти сюда сегодня вечером, я не разговаривала с Кэлом с момента его отъезда. Я провела субботний вечер у Мэри-Лу и ждала воскресенья, чтобы вернуться домой, пока не узнала, что Кэл уехал из города. Я также не видела Киллиана и не разговаривала с ним с той ночи.

– Что я здесь делаю, Маверик?

Я не знаю. Я, черт возьми, не знаю.

– Не знала, кому еще позвонить.

Его выдох тяжелый, когда он тянется к моей руке. Его пальцы переплетаются с моими. Они теплые. Обнадеживающие. Я не должна позволять ему прикасаться ко мне. Я должна быть с Кэлом прямо сейчас. В Сент-Поле выяснять отношения между нами. Должна быть где угодно, только не здесь. В темноте Харбор-парка, наедине с мужчиной, о котором я до сих пор слишком сильно забочусь, в том самом месте, где завершились наши отношения.

Глупость во всей красе, прямо здесь.

– Мэри-Лу занята?

– Да, – тихо отвечаю я.

Она трахает своего мужа в стиле пятидесяти оттенков серого, пытаясь заставить маленьких пловцов зацепиться за ее неуловимые яйцеклетки. Она, вероятно, вверх ногами прямо сейчас, пока мы говорим.

Его вопрос ожидаем и пропитан тревогой.

– Как мне уладить отношения между нами, Мелкая?

Хм. Если бы я знала.

Отсюда открывается прекрасный вид на Висячий мост, один из старейших висячих мостов в Айове. Я провела много времени в этом парке. На том мосту. Большинство моих друзей отказывались переходить его, когда были маленькими, потому что их пугало раскачивание. Чем больше людей на мосту, тем сильнее раскачивание. Но не меня. Я жаждала свободы, которую чувствовала, когда раскачивалась из стороны в сторону, даже если это было незаметно. Теперь, когда я взрослая и пересекаю этот мост, он уже не так привлекателен, как в детстве. Он кажется маленьким, а не внушительным, хотя потенциально на нем можно покончить с жизнью.

– Ты помнишь, как мы с Кэлом прыгнули со скалы самоубийц? – скала самоубийц находится прямо на другой стороне Висячего моста. Это единственный способ добраться до высоких утесов, возвышающихся над рекой Кег футов на сорок.

Киллиан тихо усмехается.

– Да, я помню.

Он был в ярости. Угрожал перекинуть меня через колено и отшлепать по заднице докрасна, если я прыгну. Он и не подозревал, что это только разожгло мой огонь. Мне тогда было всего тринадцать. Кэлу – шестнадцать. Киллиану – восемнадцать. Это была одна из последних вещей, которые я сделала с Киллианом перед его отъездом в колледж в августе того же года.

– Ты был так зол.

Он молчит довольно долго, проходит много ударов сердца. Киллиан выпускает мою руку и скрещивает свои вместе.

– Мне до сих пор снятся кошмары о том, как ты тонешь, Маверик. Как ты втягиваешь воздух в свои наполненные водой легкие. Этот ужасный оттенок синего на твоих губах. Как деревенеют твои конечности. Господи, будь моя воля, ты никогда больше не приняла бы даже ванну.

Я смеюсь, а он нет. Поворачиваю голову, чтобы изучить его профиль. Он смертельно серьезен. Никогда не переставала думать о том, как моя близкая смерть повлияла на него. Серьезность того дня сильно ударяет по мне.

– Прости, Киллиан. Я понятия не имела.

– Черт, если бы Кэл не настоял, чтобы мы пошли этим путем, тогда… – он не обращает внимания на эту короткую новость. Я никогда, никогда не знала об этом. Не знала, как они наткнулись на меня в тот день. Я ошеломлена знанием того, что, хотя Киллиан, возможно, и вытащил меня из воды, в конечном счете именно Кэл ответственен за мое спасение.

Интересно, почему он никогда не упомянул об этом?