Текст книги "История черного лебедя (ЛП)"

Автор книги: К. Л. Крейг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

– Да.

– Сколько?

Он колеблется лишь мгновение, его глаза опускаются в пол, прежде чем вернуться ко мне. Один только его вздох отвечает на вопрос.

– Только одна. Все застопорилось, как я тебе и говорил.

– Тогда почему Киллиан не знал?

Его губы сжимаются в тонкую, сердитую линию.

Он злится? Ну и к черту его.

Опять же, я не чувствую себя плохо.

– Это была услуга твоему отцу. Они связались с ним напрямую. Они были заинтересованы в ДеСото Констракшн Индастрис, но твой отец не хотел посылать Киллиана, потому что не хотел портить процесс закупок. – Когда я продолжаю молчать, он добавляет. – Это была просто встреча, Мавс. Я никогда не упоминал об этом при Киллиане и не знаю, говорил ли об этом твой отец. Не спрашивал.

Я перевариваю его объяснение. Когда Кэл лжет, он всегда заканчивает тем, что облизывает губы. Не уверена, что он даже осознает это, но его губы сейчас сухие. Я хочу спросить его, почему он просто не сказал мне об этом с самого начала, только я уже знаю.

– Ты солгал мне, – говорю я дрожащим голосом.

– Я не…

– Ты, черт возьми, сделал это, – кричу я. – Утаивание этого равносильно лжи. Мы женаты, Кэл. Женатые люди должны говорить о таких важных, меняющих жизнь вещах, как эта. А не прятать их друг от друга.

Его губы кривятся так, как я никогда раньше не видела.

– Неужели? Это то, что мы должны делать, Мавс? Потому что тогда у меня есть кое-что, о чем я хотел бы поговорить.

Моя грудь сжимается.

О, Боже.

Это он. Момент, которого мы ждали. Дискуссия, которая разлучит нас или объединит, чтобы мы стали нерушимы. Я хотела поговорить десятки раз с тех пор, как мы поженились, и теперь, когда мы стоим на пороге, глядя в эту смоляную яму боли, я просто хочу закрыть дверь и замазать ее клеем навсегда.

Но я не могу.

Потому что он – это причина, по которой мы вообще здесь находимся.

– Просто скажи это, – настаиваю я.

То расстояние, которое, как я убедилась, было между нами, теперь исчезает. Кончики его ботинок прижимаются к моим босым пальцам ног. Его грудь задевает мою с каждым неровным вдохом. Его голова опущена, лицо близко к моему. Вращающиеся раскаленные шары гнева снова держат меня в заложниках. Когда он говорит, его голос хриплый и гортанный.

– Да. Это из-за него, Маверик. Мы притворяемся, что между нами не существует его, но он, блядь, всегда рядом. Всегда между нами. Он – это все, что когда-либо было между нами.

– Кэл…

Он хватает меня за подбородок большим и указательным пальцами, ущипнув, чтобы удержать, но не причинить мне боль.

– Думаешь, я не знаю, что он забрал то, что принадлежит мне? Поцеловал то, что принадлежит мне? Любил то, что принадлежит мне? Трахнул то, что принадлежит мне? – он проводит дрожащей свободной рукой по волосам, пока пряди не встают дыбом. – Думаешь, я не знаю, что ты даже назвала свой гребаный бизнес в его честь?

Я открываю рот, чтобы отрицать это, но не могу. Я сделала это как запоздалое «пошел ты» Киллиану. В колледже я прочитала книгу Талеба «Черный лебедь» о непредсказуемых событиях. Это было завораживающе. Кэл бесконечно слушал, как я болтаю о его теориях эмпирических и статистических свойств четвертого квадранта. Так что месяцы спустя, когда произошло невообразимое, непредсказуемое предательство Киллиана, я была полна злобы и смущения, и это казалось уместным. Теперь же это просто кажется мелочным.

– Господи Иисусе, бл*дь, Маверик! Я все знаю, и мне все равно. Вот как сильно я тебя люблю. Вот где ты, закрученная в самом гребаном центре моей души. Это то же самое место, где ты будешь находиться до тех пор, пока я не закрою глаза и не испущу свой последний вздох. Ты укоренилась здесь, – он бьет себя в грудь, – я никогда не избавлюсь от тебя. Как бы ни старался. Неважно, как сильно я этого хотел, пока знал, что ты с ним.

Его голос срывается. Он останавливается. Пронзает взглядом, который опустошает меня, но не больше, чем его признание или слезы, которые я сейчас вижу.

– В то время как он был солнцем, освещавшим твой мир, на меня падала тень.

Я делаю резкий, болезненный вдох. Моя душа чувствуется раздавленной. Буквально. Растоптанной каблуком ботинка, пока не останется ничего, кроме одной большой черной массы отвращения к себе.

– Почему? – я никак не могу понять, почему он любит меня. Почему женился на мне. Почему ему не насрать на кого-то, кто только и делал, что причинял боль снова и снова, пусть и непреднамеренно.

Почему? Почему? Почему?

– Что «почему», Лебедь? – его голос хриплый и надрывный, но в нем безошибочно угадывается привязанность. И все же. Даже сейчас, после всего, что я с ним сделала, не смогла бы найти больше любви в его глазах, даже если бы попыталась.

– Почему, что угодно? Почему ты здесь, со мной? Почему хочешь меня? Почему женился на мне? Пожалуйста, объясни мне это, потому что я просто не понимаю. Я этого не заслуживаю. Никогда не заслуживала.

Он просто качает головой, как будто я самый тупой человек на планете.

– Потому что у меня достаточно любви для нас обоих. Всегда так было.

Вот и все.

У меня подгибаются колени. Я бесцеремонно падаю на пол и рыдаю. Не могу молчать об этом. Я плачу. Мое тело сотрясается от стыда и горя. С отвращением, что я не была той, кто ему нужен.

Сильные руки обнимают меня. Они поднимают и несут меня. Он успокаивает меня, обнимает, утешает. Он любит и прощает меня, гладит по волосам. Целует меня в висок. Обнимает меня до тех пор, пока мои рыдания не превращаются в редкие содрогания. Он подносит салфетку к моему носу, заставляя меня высморкаться. Его любовь ко мне так же глубока и безгранична, как чистое голубое небо.

– Ты помнишь тот первый раз, когда я последовал за тобой на озеро старика Райли?

Я киваю, уверенная, что мой голос не работает. Все мое существо слабо, а не только мышцы. Моя душа и сердце тоже.

– Я знал, что ты знаешь. – Он усмехается. Мне нравится чувствовать, как его тело дрожит подо мной.

– Ты был скрытен, как медведь, – шепчу я в ответ. Мой голос звучит так, словно его потерли грубой наждачной бумагой. Я впиваюсь пальцами в его рубашку и держусь так крепко, как будто это единственное, что привязывает меня к земле. Может быть, так оно и есть.

Кэл двумя пальцами берет меня за подбородок и приподнимает.

– Я был влюблен в тебя всю свою жизнь, Маверик. Еще до того, как узнал, что такое любовь. Но в тот день… Боже, в тот день я наблюдал, как ты полностью раскрыла настоящую Маверик ДеСото, и подумал… Она – это все, чего я хочу. Она должна быть моей. Я хочу, чтобы она была моей. Это был день, когда я понял, что никогда не полюблю другую так, как уже любил тебя.

О, это чувство вины. Как это пожирает меня заживо. Ее острые зубья сжимаются крепко и быстро. Он любил меня так же красиво и болезненно, как я любила Киллиана. Почти невыносимо слышать, как он признается в этом.

Его глаза ищут мои. В течение долгих секунд он проникает в то место, так глубоко внутри человека, что трудно позволить кому-либо найти его, не говоря уже о том, чтобы проникнуть в него.

– Мы не можем изменить то, кого любим, Маверик, – мягко говорит он мне.

И это самый бескорыстный человек, которого я знаю. Он знает, как я отношусь к Киллиану, и говорит мне своими словами, что все в порядке. Но это не так. Моя любовь к его брату была бременем, которое он должен был нести в одиночку всю свою жизнь. Я все это время любила не того мужчину. Отдала всю себя тому, кому не должна была. Это должен был быть Кэл. Всегда Кэл.

– Мне очень жаль.

Грустная улыбка мелькает на его губах.

– Не нужно извиняться, Лебедь. Но с меня хватит. Я не буду делить тебя с ним. Больше нет. Если у нас есть хоть какой-то шанс сделать это, мы должны убраться к чертовой матери из Дасти Фаллс. Мы должны создать новые воспоминания в месте, где я не чувствую себя подавленным этими ежедневными напоминаниями о том, что он все еще хочет тебя.

Он прав. Конечно, прав. И все же…

– Я знаю, что поступил неправильно, Маверик. Я это знаю. Я должен был сначала обсудить это с тобой. Должен был оказать тебе такую любезность, и за это я искренне извиняюсь. Но я знал, что тебе понадобится толчок, но это не меняет того факта, что именно это нам и нужно. Нам обоим. Я искренне в это верю. – Его сильная рука обхватывает мою челюсть, приподнимая ее. – Тем не менее, если ты скажешь мне, что это нарушает нашу сделку, тогда я отклоню это предложение. Мы останемся здесь, и я буду неустанно работать, чтобы убедиться, что ты видишь только меня.

Я действительно чувствую, как тяжело ему было это сказать.

– Ты сделаешь это для меня?

Улыбка, которая мелькает на его лице, быстрая и немного грустная.

– Думаю, мы оба знаем, что я сделаю для тебя все, Лебедь.

Я прикусываю губу, эмоции захлестывают меня со всех сторон. Я обижена, зла и, как всегда, испытываю безмерный стыд. Мы находимся на перепутье. К которому я привела нас прямо с этими глубинными чувствами, которые все еще испытываю к его брату, и которые он все еще испытывает ко мне. Я не знаю, что делать. Какую дорогу я выбираю? И то, и другое одинаково пугает.

– Но как насчет моей матери? Она все еще такая хрупкая.

– У нее есть ее друзья, ее сообщество. С ней все будет в порядке.

– А как насчет пекарни?

Я действительно обдумываю это?

– Мэри-Лу может ею управлять. Заплатишь ей гонорар за управление. Черт возьми, продай ее ей. Я знаю, что это твой ребенок, Маверик, и не хочу показаться черствым, но ты блестящий, талантливый и сильный духом человек. И сможешь открыть пекарню где угодно, или делать все, что захочешь.

Затем он лезет в карман брюк, достает визитную карточку и протягивает ее мне. Я верчу его в руках.

Миа Бэнкс-Сайрус, Владелица

Выпечка «Гринбрайер»

Это из пекарни, которую мы посетили в Сент-Поле.

– Где ты это взял? – спрашиваю я.

– Я вспомнил, что она сказала, что ее партнер переезжает. Поэтому заскочил туда, когда был там в тот день, когда твой отец… – он делает короткую паузу. Я прикусываю губу. – В любом случае, она сказала, что хочет найти другого партнера. Правильный вариант. Она вспомнила тебя, и ей интересно с тобой поговорить. – Уголки его рта слегка опускаются, когда он добавляет. – Это твое решение, Маверик. Мы остаемся или уезжаем?

Все это настолько ошеломляюще, что трудно переварить. Кэл хочет переехать. Прочь. От всех и вся. Начать все сначала в незнакомом городе.

Но могу ли я это сделать? Он дает мне так много и никогда ничего не требует от меня взамен. Никогда. Могу ли я дать ему эту единственную вещь, которая явно так много для него значит? Могу ли я действительно оставить свою жизнь позади? Покинуть наш дом? Наших друзей?

Однако самый главный вопрос заключается в том, могу ли я оставить Киллиана? Это единственный вопрос, на который он действительно просит меня ответить.

И этот ответ в ту же секунду звучит так: я не знаю. Честно, не знаю, так как эта мысль никогда не приходила мне в голову. Может быть, это было мимоходом, но никогда всерьез. А если я этого не сделаю, если не смогу, что это значит для нас?

Глава 25

2 месяца и 2 недели назад

Маверик

– Вау.

– Ага.

– Хм.

– Я знаю.

– Я… вау.

– Ты не помогаешь.

– Я знаю, я знаю. Просто… дай мне осознать это в течение пяти секунд, – отчитывает она. Мэри-Лу сжимает переносицу. Закрывает глаза. Затем открывает.

– Я не понимаю, почему ты колеблешься, Маверик.

– Что? – это и есть ее совет? После того, как она «осознавала это в течение пяти секунд»?

Мне невыносимо это говорить, но вчера вечером я сказала Кэлу, что мне нужно подумать об этом несколько дней. Могу сказать, что он разочарован. Боже, как сложно было видеть его боль. Но у него были месяцы, чтобы смириться, а меня он ошарашил около двенадцати часов назад. Двенадцать часов без сна, сопровождаемые неистовой головной болью. Мне все еще больно, что он тайком все спланировал за моей спиной. Нагло лгал о том, почему уезжал из города. По правде говоря, мне больно, что он не доверил мне это раньше. Но, думаю, я в некотором роде заслуживаю этого.

Мэри-Лу обходит нашу рабочую поверхность, покрытую белой мукой и кусками теста, и хватает меня за плечи.

– Да, я имею в виду, что он прав. Тебе нужно убраться из этого места.

– Я не…

– Да, ты этого не делаешь. Это часть проблемы, Маверик. – Этот вздох, срывающийся с ее губ, глубокий и задумчивый. О, и я упоминала, что это чертовски раздражает? Хватает меня за руки и тащит к двум пластиковым стульям, стоящим вдоль стены. Она сажает меня в один, а другой разворачивает так, что мы оказываемся лицом к лицу, колено к колену. – Ты прошла долгий путь, Мавс. И наконец-то нашла способ отпустить этого засранца и наладить жизнь с Кэлом. И даже после смерти отца ты все еще сияешь, и счастливее, чем я когда-либо видела тебя… честно… когда-либо. Отдам тебе должное, ты пытаешься быть счастливой. Но пока ты сосредотачиваешься на Кэле, Киллиан все еще дышит на заднем плане. И это дыхание ядовито, Мавс. Это гребаный яд. Он будет медленно душить тебя, и ты даже не будешь знать об этом, потому что не можешь его видеть, не можешь чувствовать его запаха и не можешь попробовать его на вкус, пока не станет слишком поздно.

Она делает паузу, чтобы вдохнуть побольше воздуха, прежде чем начать снова.

– Я не знаю, какова история Киллиана, и, честно говоря, мне наплевать. Но есть одна вещь, которую я точно знаю.

Мэри-Лу опускает подбородок и поднимает брови, так что ее глаза остаются прикованными к моим.

– Какая? – говорю я язвительным тоном, устав от ее театральности.

– Он выжидает, пока не сможет вернуть тебя.

Я начинаю качать головой. Не верю, что это правда. Если бы Киллиан хотел, чтобы я вернулась, то я бы не сидела здесь, обсуждая, как разрушить все свое существование и перенести его на другого мужчину. Я была бы замужем за ним.

– Я не…

– Ах, ах, ах. – Она прижимает свой липкий палец к моим губам, заставляя меня замолчать.

– Эй! – я отталкиваю ее грязную руку и вытираю рот, хмуро глядя на то, что ежевичный джем теперь размазан по моему подбородку.

– Сделай это, Маверик. Сделай, – подчеркивает она.

– Сделать, – повторяю я больше для себя, чем для нее.

– Да. Сделай.

Я смотрю на свою лучшую подругу, которая говорит мне собрать вещи и уехать из единственного места, которое я знаю, как будто это так просто. И полагаю, что для Мэри Лу так оно и есть. Она всегда делает сложные решения такими рациональными и простыми.

С другой стороны, думаю, что я всегда делаю их слишком сложными.

Глава 26

Месяц и 3 недели назад

Маверик

– Отличная вечеринка, – констатирует моя мать, ее смех сдавлен. Ей здесь неуютно. Это видно по жесткой осанке. Она держит в руке бокал «домашнего» вина с легким намеком на отвращение. От моего внимания не ускользает, что она не сделала ни глотка, качество намного ниже ее утонченного вкуса. Но эй… она здесь, и за это, наверное, я должна быть ей благодарна.

Я позволяю своему взгляду скользить по толпе в «Пеппи». Кэл арендовал это место на ночь и оплатил всю вечеринку. Наша последняя большая вечеринка перед переездом в Сент-Пол на следующей неделе.

– Ага. – Я делаю глоток своего Джека и колы. – Отличная вечеринка.

Последние несколько недель закружились в вихре. В течение двух дней после разговора с Мэри-Лу я обдумывала одно ее слово: сделай. Одно слово ударяет меня прямо в грудь. Ударяет и застревает, и я не могу избавиться от него. Одно это слово начинает разъедать все мои оправдания, пока они не превращаются в ничто. До тех пор, пока их как будто никогда не существовало и не было вообще никаких сомнений.

Я вспоминаю, как почувствовала себя свободнее, чем когда-либо, в те выходные, которые мы с Кэлом провели вдали от Дасти Фаллс. Я вспоминаю мир, который окружил меня, зная, что мы можем ходить по улицам и просто быть Кэлом и Маверик, обычной супружеской парой, а не чьим-то братом, сестрой, дочерью или отвергнутой бывшей любовницей.

Как только разобралась с чувством предательства, которое ощущала из-за того, что Кэл держал в секрете поиск работы, я знала, что единственное решение, которое могу принять, это следовать за моим мужем.

Почему я вообще в этом сомневалась?

Я люблю его. Я хочу иметь детей с ним. Хочу жить с ним и только с ним. Но самое главное… Я хочу, чтобы он был счастлив. Кэл терпеливо ждал меня все это время, и он заслуживает жизни, свободной от этих чертовых цепей, которыми Киллиан опутал его. И меня тоже.

После своего прозрения я всем сердцем соглашаюсь следовать за Кэлом, куда бы он ни захотел. Миннесота, Париж, Лондон, Мальдивы. Я очень болела за Мальдивы, поверьте мне. «Пожимаю плечами». Но холодные зимы Миннесоты – это тоже прекрасно.

– Как поживает Кэл? – спрашивает моя мама.

– Хорошо. Вчера был его последний день в ДеСото Констракшн Индастрис. Он приступит к своей новой работе в понедельник. – Сказать, что он был в стрессе, было бы преуменьшением. Он работает до десяти или одиннадцати каждый день. И обещает мне, что в Брэм Констракшн такого не будет, но я знаю, как все происходит на новой работе. Требуется время, чтобы набрать скорость, равное долгим рабочим дням. Но это тоже нормально. Я несколько раз связывалась с Мией, и мы собираемся встретиться за коктейлем во вторник вечером, чтобы обсудить потенциальное партнерство в ее пекарне.

Я также обсуждала продажу моего детища Мэри-Лу. Она в раздумьях. И нервничает. Я понимаю. Я тоже нервничала, будучи владельцем бизнеса. Так что на данный момент она согласилась на прибавку, чтобы управлять повседневными операциями. Мы разместили объявление, чтобы нанять кого-то, чтобы заменить ее. В конце концов, я смогу убедить ее, что покупка – это ее единственный вариант. Зная Кэла, я не вернусь и не могу вести такой маленький бизнес издалека.

– Удалось найти жилье?

– У нас есть несколько вариантов для просмотра на следующей неделе. – А до тех пор Брэм Констракшн поселили нас в номере в отеле «Сент-Пол», потрясающем высококлассном отеле, который больше похож на замок, чем на место, где можно переночевать. А комната? Это фантастика. Я, наверное, никогда не захочу переезжать оттуда.

– Ты взволнована? – я переключаю свое внимание с толпы пьющих, танцующих и болтающих людей на свою мать. Ищу насмешку или ревность, но не вижу. Я замечаю только искреннюю заботу о дочери. И поддержку ее решения.

– Нервничаю, – признаюсь я. Невероятно нервничаю. И хотя в глубине души я знаю, что это правильный шаг для нас, меня все же несколько огорчает, что доходит до этого. Мы бежим от целой жизни, сбрасывая старую кожу из-за одного человека. Иголка в стоге сена, которая продолжает колоть нас независимо от того, как сильно мы изворачиваемся, чтобы не чувствовать ее.

– Думаю, это правильное решение, Маверик.

Я ошеломленно молчу. Знаю, что ей должно быть тяжело видеть, как Кэл покидает компанию ее покойного мужа. Неважно, в чем Кэл пытается убедить меня, это большая потеря для ДеСото Констракшн Индастрис.

– Правда? Почему?

Моя мать, которая избегает зрительного контакта со мной во время всего этого разговора, переводит взгляд на меня. В ее глазах я вижу глубину и многолетний опыт, ожидающий передачи следующему поколению, чтобы мы не совершили тех же ошибок. Она улыбается. Мягко и по-матерински. Хм.

– Я многое знаю, Маверик. И знаю, что это то, что вам двоим нужно, чтобы расцвести и стать парой, которой вы всегда должны были быть. Папа бы одобрил.

Дерьмо.

Эти слезы, кажется, наготове все чаще и чаще в последнее время. Я моргаю, не желая портить вечер.

– Спасибо, мама, – мой ответ хриплый.

– Всегда пожалуйста, милая. – Затем она удивляет меня еще больше, обнимая меня. Объятие короткое, но включает полный контакт руками и телом. Не фальшиво, с двойным похлопыванием по спине и расстоянием между нами.

Когда мы расходимся, тяжелая рука обвивается вокруг меня, притягивая меня к… э-э-э… вспотевшему телу.

– Эй, сладкая штучка, – грохочет мне в ухо низкий голос.

– Привет, Джей, – бормочу я в ответ, мне не хватает воздуха, который нужен, чтобы нормально поговорить, потому что Джей Тон выдавливает его из меня.

– Где твой мальчик-игрушка? Он нам нужен.

Я стону.

Время караоке.

– Не знаю. – На самом деле, я уже довольно давно не видела Кэла.

Киллиан зависает у барной стойки, заказывая напиток за напитком. Я пытаюсь не обращать на него внимания, правда, но чувствую его взгляд на себе, словно толстая пленка, покрывающая мою кожу. Я так и не ответила на его голосовое сообщение с того вечера, когда Кэл вернулся домой и перевернул мой мир. С тех пор он пытается дозвониться до меня бесчисленное количество раз. Даже заглядывает в пекарню, но Кэрол уже проинструктирована о неожиданных визитах Киллиана. Она сказала ему, что я «нездорова». Он хмыкнул и ушел.

Но когда оглядываюсь, я не только не вижу Кэла, но и не вижу человека, от которого мы оба пытаемся сбежать.

– Дай-ка я осмотрюсь, – говорю я ему. Затем своей матери. – Сейчас вернусь. – Я ставлю свой почти пустой стакан и пробираюсь сквозь толпу, добираясь до коридора, ведущего в туалеты. Я встаю на цыпочки, что дает мне еще один дюйм, и осматриваю помещение. Здесь так много людей, будто лосось плывет против течения. Никаких признаков Кэла.

– Эй, – я хватаю Ли Дэвида, моего старого одноклассника, проходящего мимо. – Ты видел Кэла… или Киллиана? – быстро добавляю. У меня такое чувство, что где бы ни был Кэл, я найду там и Киллиана.

– Привет, Мавс. Поздравляю с переездом. Похоже, там хорошая работа.

– Да, да, – быстро соглашаюсь я. – Кэл? Ты его видел?

– Ага, да. Кажется, я видел, как он уходил с Киллианом. – Он показывает большим пальцем в сторону аварийного выхода.

– Отлично. – Я делаю вид, что улыбаюсь. – Ты хорошо проводишь время?

– Потрясающе. Это отличная вечеринка.

Любая бесплатная вечеринка – отличная вечеринка.

– Спасибо, – на автомате говорю я, бросаясь к задней двери. Я толкаю ее, вываливаясь в тускло освещенный переулок.

Как только выхожу на улицу, я слышу их. Голоса льются слева от меня. Они разгоряченные, почти кричащие. Точно такие же, как в день похорон моего отца. Их бестелесные голоса льются из-за угла.

Мне требуется всего около пяти шагов, прежде чем я полностью слышу то, о чем они говорят. Я прижимаюсь спиной к стене, прислушиваясь.

– Теперь все кончено. Она должна знать, – рычит Киллиан.

– И что изменится? – стреляет Кэл в ответ.

Предполагаю, что «она», о которой они говорят, это я.

Почему мое сердце бешено колотится, ускоряя темп, а уши напрягаются, чтобы услышать ответ Киллиана?

– Она заслуживает правды, Кэл.

Что? Какой правды?

– Какой правды? – Кэл повторяет мои мысли.

– Что все это гребаное дело было делом рук ее отца! – он ревет так громко, что мое тело вибрирует.

Смех Кэла резкий и короткий.

– Ее отца? Нет, Киллиан. Это сделал наш отец. И Ты. Не забывай, что Джиллиан была беременна от тебя. Ричард, может быть, и нажал на курок, но ты зарядил пистолет, брат.

Что? Кэл должен ошибаться.

Я ожидаю, что Киллиан будет отрицать это. Скажет Кэлу, что он понятия не имеет, о чем тот говорит. Джиллиан не была беременна ребенком Киллиана. Если бы это было так, она бы поместила объявление в местной газете, чтобы объявить об этом.

Однако Киллиан не отрицает. Он молчит.

Внезапно мои легкие отяжелели, словно от тонны воды.

Джиллиан была беременна? Когда?

– Какого хрена, по-твоему, она будет со всем этим делать, Киллиан? – яростно возражает Кэл. – Простит нас? У нас у всех грязные руки. У тебя, меня, Джиллиан, наших родителей. Ее родителей. Ради Христа… Ричард мертв! Это дерьмо так далеко от нас, что сейчас только навредит ей.

Что, черт возьми, здесь происходит?

Я хочу кричать, что я здесь, я здесь, я здесь! Хочу броситься из-за угла и бить их обоих кулаками, пока они не перестанут говорить загадками и не выдадут секрет, который, кажется, известен всем, кроме меня.

Киллиан не отвечает. Кажется, что все, что я слышу, это звуки проезжающих машин по Мейн-стрит, случайный, шумный, пьяный смех и стук моего сердца, так сильно бьющегося о ребра, что я удивлена, что они тоже его не слышат. Тишина, в которой мы все кричим на полную громкость. Это так громко, что я едва могу это вынести.

Я хочу сделать еще один шаг, но не могу. Мои мышцы застыли. Когда Кэл говорит, его тенор источает чистое презрение.

– Думаешь, если скажешь ей правду, то вернешь ее? Не так ли, ублюдок?

Ответ Киллиана ледяной и ровный.

– Если ты не скажешь ей, Кэл, клянусь гребаным Богом, я это сделаю.

Скажешь? Скажешь мне что? Что, черт возьми? Просто скажи это!

Я слышу потасовку. Ботинки хрустят по гравию. Стук, сопровождаемый звуком тяжелого дыхания.

– Ты прав в одном. Все закончилось. Делай все, что, черт возьми, считаешь нужным, Киллиан. Мне плевать на твою крысиную задницу. Но если ты скажешь об этом Маверик, клянусь Богом, брат ты мне или нет, я тебя погублю. Она счастлива. Она наконец-то чертовски счастлива, и этого у нее не отнять. Ты меня слышишь? – голос Кэла низкий и угрожающий.

– Я уже разрушен. И ты не заберешь ее у меня. – Голос Киллиана звучит хрипло… как будто его дыхательные пути перекрыты.

Должно быть, поэтому Киллиан пытался связаться со мной. Я вспоминаю его загадочные комментарии в тот день, когда Кэла не было в городе много месяцев назад.

– Ты думаешь, что хочешь получить ответы, но иногда именно правда уничтожает, Мелкая, а не ложь. Я пытался защитить тебя всю свою жизнь, и это… Мне жаль, что я не смог защитить тебя от этого.

Когда Кэл отвечает своему брату, это больше похоже на рычание, чем на что-либо другое.

– Она моя жена. Моя. Не твоя. Вруби это в свой толстый череп, брат. И я могу забрать ее, куда, черт возьми, захочу.

– Она должна быть моей женой, а не твоей.

Дышать становится практически невозможно. Жар ползет по каждому дюйму кожи, сливаясь, как жидкий огонь, в центре моей груди.

Моя голова кружится. Впервые с тех пор, как Киллиан стоял передо мной с Джилли, объявляя, что собирается жениться на ней вместо меня, он признал, что это всегда должна была быть я. Как мы и говорили. Как я всегда знала. Киллиан хотел, чтобы я стала его женой, а не Джиллиан.

Тогда почему я не стала? И какое отношение ко всему этому имеют наши отцы?

И другие вопросы начинают закрадываться, заглушая те, что стоят перед ними. Не менее важные, но такие как: является ли этот переезд случайным или стратегически спланированным? Действительно ли мы с Кэлом начинаем новую совместную жизнь, или Кэл просто хотел вывезти меня из города, чтобы сохранить от меня какой-то грязный секрет?

А ответы… они кажутся такими чертовски ясными, как будто я смотрю в увеличительное стекло. Киллиан страстно хотел, чтобы я что-то узнала, но Кэл не хочет этого с таким же рвением. Конечно, это было методично спланировано. Как это могло быть не так? Кэл чуть ли не признал это.

У нас у всех грязные руки. У тебя, меня, Джиллиан, наших родителей. Ее родителей.

Я сдерживаю всхлип, закрывая рот рукой.

Что мне делать? Какого хрена мне с этим делать?

Я застываю в нерешительности. Но оказывается, мне не нужно решать. Я вздрагиваю, когда позади меня раздается громкий рев.

– Маверик, что ты здесь делаешь?

Отличное время, Ларри.

– Дерьмо, – слышу я бормотание Кэла. Через несколько секунд он появляется из-за угла, Киллиан следует за ним по пятам. Лучи одинокого уличного фонаря бьют прямо в них, и я могу различить каждую эмоцию, которую они несут. Чувство вины, беспокойство и ярость написаны на жестких чертах их лиц. Мы стоим и смотрим друг на друга, мои глаза бегают между ними. Я игнорирую Ларри, когда он касается моего плеча.

– Привет. – Кэл пытается быть беззаботным. Большой жирный гребаный провал. Он делает шаг ко мне. Я протягиваю руку, ладонью к нему.

– Что происходит?

– Ничего, – ровно отвечает он.

– Ничего? Действительно? Это твой ответ? – мое кровяное давление подскакивает, когда я перевожу взгляд на Киллиана. Он так усердно двигает челюстью вперед-назад, что, вероятно, стирает последнюю эмаль на зубах, но его взгляд не отрывается от моего. – Что именно мне пора узнать? – многозначительно спрашиваю я его.

– Маверик… – начинает Кэл, но, когда я снова обращаю на него внимание, он быстро замолкает.

Возвращаясь к Киллиану, я снова спрашиваю. Почти умоляю.

– Скажи мне, Киллиан. Ты так сильно мне задолжал.

Он колеблется, поглядывая на Кэла.

– Просто мы все не в духе, Мелкая. Ничего такого. Обычные разногласия.

Он страхуется. Интересуется, как много я подслушала. Ну и хрен с ними обоими. Не покину это место, и они тоже, пока я не получу чертовы ответы.

– Если слово «ничего» снова сорвется с ваших уст, клянусь гребаным Богом, кто-нибудь пострадает, – говорю я сквозь стиснутые зубы. Мои пальцы сжимаются в кулаки, ногти впиваются в тонкую кожу.

– Э-э, думаю, я просто пойду, – слышу я обеспокоенный голос Ларри слева от меня.

Хорошая идея, Ларри.

Я не утруждаю себя ответом. Кэл и Киллиан тоже. Затем мы трое встречаемся лицом к лицу. Я не собираюсь двигаться ни на гребаный дюйм, пока не узнаю правду.

Кэл делает еще один маленький шаг ко мне, его баритон звучит мягко и ласково.

– Мавс… – он выглядит так, словно готов сломаться. Что ж, я тоже. Чувствую, что собираюсь расколоться прямо посередине.

– Пожалуйста, не надо, – шепчу я. Плотина, которую я использую, чтобы сдерживать новые слезы, прорывается, и вода хлещет по ее разрушенным стенам. – Не лги мне. Не сейчас. Пожалуйста, Кэл.

Его лицо бледнеет. Даже при слабом освещении я вижу, как от него отливает кровь. Затем он горбится. Его голова опускается. Мне кажется, я даже вижу, как блестят его глаза, прежде чем он прячет их от меня. На самом деле, я знаю, что вижу это. Когда мое внимание переключается на Киллиана, он выглядит смиренным. И грустным. Очень, очень грустным.

Теория «Черного лебедя».

По словам Нассима Николаса Талеба, небольшое количество событий Черного лебедя объясняет почти все в нашем мире, от успеха идей и религий, динамики исторических событий до элементов нашей личной жизни. Сядьте поудобнее и подведите итоги своей жизни. Сколько дел идет по плану?

Жизнь необычна. Происходят экстремальные явления. Они непредсказуемы и эффективны, и наш человеческий мозг работает сверхурочно, пытаясь объяснить эти явления.

Это именно то, что я пытаюсь сделать в эту самую секунду. Объяснить, почему я знаю, что двое мужчин, которых люблю больше всего в этом мире, вот-вот разнесут его в гребаные осколки.

Именно тогда я понимаю, что предательство Киллиана, когда он женился на моей сестре, не было моим событием Черного лебедя. Я думала, что это так, но нет. Это просто побочный продукт. Что бы они ни скрывали от меня, это гораздо больше. Намного больше. На самом деле, до сих пор это было совершенно непредсказуемо, и его влияние будет ощущаться всю жизнь.