Текст книги "Коварные умы (ЛП)"

Автор книги: К. Ф. Жермэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Я затаила дыхание, когда он начал поглаживать кончики моих пальцев.

– Расскажи мне три правдивых вещи о себе, Сидни Факю, воровка машин и приколистка. – Он кончиками пальцев поднялся до моих запястий и пробежался по моей татуировке пианино, остановившись, чтобы надавить на клавиши, выведенные на моей коже.

– Мне двадцать один, – сказала я, когда на коже возникла полоса электрических мурашек. Я села и указала на голубые полосы дьявольской ткани в углу. – Ненавижу носить платья.

Питерс снова хохотнул и уставился своими карамельного цвета глазами на мои губы.

– И я люблю обнимашки. – Я скинула гору подушек с кровати.

Питерс подорвался и выключил свет. А когда снова запрыгнул в кровать, он скользнул рукой по моей талии и притянул меня к изгибу своего тела.

– Спокойной ночи, Зловещая, – прошептал он мне в шею, натянув на нас покрывало.

– Спокойной ночи, микрочлен, – поддразнила я его, и он крепко сжал меня, а потом мы оба снова провалились в сон.

Глава 28

С самого своего пробуждения я всецело хотел Сидни Портер. Зловещую. Она была тёмным ангелом, свернувшимся в моих руках. Когда её мягкие волосы задели мою шею, пробуждая ото сна, они пробудили ещё и кое-что другое. Чтобы успокоиться, я постарался мысленно представить самые ужасные образы. Обнажённый Фернандо не сработал. Бубонная чума не сработала. А вот визгливое хихиканье Кэтрин – да. Правда мне пришлось украдкой бросать взгляды под покрывало, чтобы убедиться, что я всё ещё был мужчиной.

Когда моя мужественность оказалась под контролем, мозг заработал на полную катушку. В моих объятиях лежала, без сомнения, невероятно сексуальная, ужасно смешная девчонка. Сидни Портер была моим личным тачдауном. И я был близок к победе. Но за ночь мои угрызения совести утроились.

Я позволил этой игре зайти слишком далеко.

Моя ложь висела в воздухе густым дымом, была эмоциональным туманом, из-за которого становилось тяжело дышать. Было бы проще остановиться на шантаже. Чтобы всё пришло в норму. Но я идиот, пошёл и написал письмо, укрепив надежды Сидни. А она не была дурой или трусихой. Она будет искать своего шантажиста, и, в конечном счёте, след приведёт к Грею Питерсу.

Два года назад...

Я понятия не имел, как от уроков игры на гитаре мы перешли к раздеванию. Я точно знал, что простые смертные не вправе подвергать сомнению дар богов. Дар, завёрнутый в чёрное кружево и упругую оливковую кожу. Неа. Когда такой подарок, как Сидни, падает вам прямо на колени, вы его не игнорируете.

– Нам не обязательно что-то делать, Сидни. – Положив гитару, я встал с кровати. – Я привёл тебя обратно к себе в комнату не для того, чтобы затащить в постель.

Сидни подняла руки за спину и расстегнула свой кружевной лифчик. Когда он упал на пол, показались две упругие груди, лёгшие на её кожу в форме слёз.

«Шевелись, Питерс».

Не помню, как шёл, но вот я оказался там и вдыхал её клубничный лосьон для тела. Моя ладонь, словно управляемая призраком, провела по её коже в мурашках. Мельком увидев её татуировку, я облизал нижнюю губу, готовый попробовать её на вкус.

– Сидни, уверена, что хочешь этого?

Я знал, она не была пьяна. Она едва ли сделала несколько глотков. Сидни кивнула, глядя на меня своими огромными, как блюдца, глазами.

– Ты раньше этим занималась?

Снова кивнув, она обняла меня за шею и притянула к своему рту. На вкус он был тёплым и сладким. Сидни вызывала зависимость. Я поймал её пухлую нижнюю губу зубами, мягко за неё потянув.

– Ещё, – прошептал я.

Тогда Сидни приоткрыла для меня рот, позволяя моему языку скользнуть внутрь и исследовать.

Она издала робкий стон, и я захотел, чтобы он стал громче. Я собирался сделать так, чтобы он стал громче. Провёл языком вниз по её шее, а потом мои губы опустились между её грудей. Я нежно целовал каждую, пока она не издала более голодный стон. А вот и он. Музыка для моих ушей.

– Пойдем к кровати, – прошептала она. – У меня подкашиваются коленки.

Из-за меня у неё подкашиваются коленки?

Сидни взяла меня за руку, и я повёл её к кровати. Когда она села, я встал перед ней, глядя на её лицо в форме сердечка. Что дальше? Футболка. Сняв её, швырнул на свой стол.

– Ложись, – сказал я, становясь на колени перед её дрожащими бёдрами.

Раздвинув её ноги, я легонько поцеловал её под коленями.

– Снимай штаны, – возразила она, накручивая прядь волос на палец. Остальная масса её растрёпанных темных волос прикрывала грудь, словно вуаль.

– Убери волосы назад.

Она перебросила длинные волосы за спину, и я наклонился, взяв в рот её грудь.

– Я сказала: сними эти штаны, Грей.

– Или что? – Пробормотал я занятым ртом.

Её стопа скользнула вверх по моему бедру и остановилась между ног.

Я избавился от штанов за три секунды.

Хотя ей оставалось снять ещё боксёры. Я хотел почувствовать, как её руки спустят их вниз. Это было моей последней проверкой реальности происходящего. Когда я поцеловал ближе к её центру, Сидни отреагировала, резко сведя ноги.

Я запрокинул голову, словно только что увернулся от топора.

– Ты в порядке?

Она покраснела.

– Ага, я не привыкла, чтобы там внизу было чье-то лицо, – сказала она неловко, делаю широкий жест рукой чуть выше своих трусиков.

– Что? Хочешь сказать, за восемнадцать лет никто не был там внизу? – Улыбнулся я ей, и она отвернулась, покусывая нижнюю губу, чертовски сексуальная.

– Ну, сегодня это изменится. Подними бёдра.

Она осторожно подняла бёдра, и я снял с неё трусики. Она не стала удалять там все волосы. Всё было аккуратно, но женственно. Когда я опустил лицо, она согнула ноги у моей головы.

– Двигайся по кровати.

Достигнув стены, она оперлась на локти.

– Я хочу смотреть. – Она тихо и нервно выдохнула. – Можно схватить тебя за голову? Я видела такое в кино.

– В кино? – Засмеялся я. – Детка, можешь хвататься за всё, что хочешь.

Я скользил ладонями по внутренней стороне её гладких бёдер, убирая массажем всё напряжение.

– Расслабь ноги, Сидни.

Поначалу она сопротивлялась, но, в конце концов, позволила мне целовать внутреннюю поверхность её бёдер и опустить её ноги на кровать. Широко раздвинув их, я прижал её колени, чтобы она рефлекторно не раздавила мне череп.

– Как я выгляжу там? – спросила она робко, и мне почти снесло крышу.

Эта невинная девчонка, которая позволила мне изучать её в первый раз, чертовски нервничала.

– Прекрасно. Ты прекрасна. – Я устремился в её влагу, и она резко выдохнула, глядя в потолок. – Не волнуйся. Просто расслабься.

Я поцеловал её клитор, и она заглушила стон рукой.

– Кричи во всё горло, детка. Шуми так громко, как тебе захочется.

Когда мои губы приземлились на свою идеальную розовую цель, она издала гортанный болезненный звук, от которого я стал жадным. Мой голод только усилился, когда она положила руку мне на затылок. Потом она схватила меня за волосы, придвинув ближе к своим медленно подрагивающим бёдрам, и комната наполнилась хриплыми женскими стонами. Дрожь возбуждения нисходила по моей спине и умножалась с каждым восхитительным облизыванием и поддразниванием.

– О Боже, – шептала она, теперь запустив руку в мои густые волосы. Уронив локти, она легла плашмя на кровати. – Гре-е-ей.

Её учащённое дыхание достигло пика, и все запреты в этой комнате исчезли, пока она держалась за мои уши, покачивая бёдрами над матрасом, чтобы предоставить моему рту лучший доступ. Затем она мгновенно затвердела под моим языком и закричала. Я всё ещё не отстранился от её сладости, пока наблюдал за тем, как её глаза закатились. И когда стоны ослабли, её руки безжизненно упали по бокам.

Когда я поднял голову, как я и подозревал, она резко соединила ноги. Затем тот час же перевернулась на бок, тяжело дыша у стены.

Я не мог описать словами ощущения от того, что сделал это ей. Особенно в первый раз. Чистое блаженство, растекающееся по её раскрасневшемуся лицу, будет разжигать мои мечты месяцами, если не годами.

Запрыгнув в кровать, я натянул на нас покрывала.

– Нам не обязательно делать что-то еще, Сидни.

Она повернула голову ко мне и улыбнулась.

– Это действительно очень-очень приятно. Типа из разряда: почему я не позволила этому случиться ещё много лет назад? – Подняв к потолку кулак, она потрясла им Богу. – ПОНАПРАСНУ РАСТРАЧЕННАЯ МОЛОДОСТЬ!

Затем притянула мой подбородок к своим губам и поцеловала меня. Поцелуй был очень долгим и очень глубоким. Ищущий чего-то, что я надеялся, я ей даю.

– Мёд, – сказала она, отстраняясь, и я наблюдал за тем, как её язык скользил по нижней губе.

– Что?

Поставив локоть на подушку, я положил голову на ладонь, позволяя её ангельскому личику запечатлеться в моей памяти. До этой ночи я был с тремя другими девушками. Ни одна из них не была такой сексуальной, как Сидни. Тёмные волосы обрамляли её огромные глаза лани, посматривающие на меня из-под длинных ресниц, её улыбка была идеальной и белозубой между парой безупречных щёчек. Когда она смеялась, её смех был таким глубоким и настоящим. Она была заразительной.

– Я на вкус, как мёд, – сказала она сухо. – Ты не согласен?

Я усмехнулся.

– Согласен, хотя, думаю, там внизу ещё был оттенок мятного мороженого с шоколадной стружкой, – дразнил я, поднимая простыни и глядя вниз на её скрещенные ноги. – Позволь мне перепроверить.

Я направился вниз, и она взвизгнула.

– Поднимайся наверх, Питерс. – Она подняла колено, ударив меня по лбу.

Выпрямив спину, я откинулся на подушку и скользнул рукой ей под шею.

– Мне нужна минута, чтобы восстановиться. Ты, правда, очень меня завёл, и у меня сенсорная перегрузка.

– Расскажи ещё, – шутил я, но при этом отчаянно желал услышать о своих навыках.

Вместо того чтобы раздувать моё эго, она опустила руку к моим боксёрам. Когда она, едва касаясь, провела рукой по моему члену, я издал низкий, нуждающийся стон.

– У тебя же есть презерватив, да?

Схватив один с прикроватной тумбочки, я разорвал фольгу. Начал раскатывать его по себе, но Сидни закончила мою работу.

Затем она опустила голову под покрывало. Я старался не охнуть, когда её волосы задели мою голую грудь, скользя по животу пушистой волной. Когда она провела языком по моему пупку, вся моя кровь устремилась к промежности.

– Детка, – прохрипел я. – Так хорошо.

Она поцеловала боковую поверхность моих бедер, всю в синяках и болячках от тренировок, и я выгнул спину, чтобы предоставить её губам лучший доступ. Её дыхание покрывало мои бока, словно тёплое одеяло. От этого мне нестерпимо захотелось почувствовать эти пухлые губки повсюду на своём теле. Когда она одним плавным движением провела руками вверх по моим бёдрам, с меня было достаточно её поддразниваний.

Я осторожно потянул её обратно за бицепс.

Сидни выглянула из-под покрывала, слегка нахмурившись.

– Я что-то сделала не так?

Обхватив её лицо ладонями, я притянул её ближе к своему рту.

– Вовсе нет. Просто хочу видеть твое прекрасное лицо.

Она снова поцеловала меня, и я застонал ей в рот, когда она поднялась, чтобы раздвинуть мои ноги.

А потом, когда она скользнула на кончик моего члена, мир остановился. Поначалу она двигалась аккуратно и медленно. Вверх и вниз, дразня меня, поэтому я схватил её за попку и толкнулся глубже.

Когда она резко, с силой втянула воздух, я остановился.

– Ты в порядке? Я сделал тебе больно? – Прошу скажи, что никогда не была ни с кем, таким же большим.

Она улыбнулась и снова задвигала бёдрами.

– Извини, это было давно.

Я поднялся в сидячее положение и изучал её лицо. Ей действительно больно?

– Нормально, если мы будем двигаться медленно? – спросила она, когда волосы скользнули ей на глаза.

– Конечно, – согласился я, убирая их в сторону.

Эта шея была слишком хороша, чтобы её игнорировали. Мягкая и гладкая. Молила о моём рте. Пока я двигался губами по её горлу, втягивая столько кожи, сколько мог, мои руки бродили по её теплой спине, прослеживая пальцами линию татуировки.

С каждым прикосновением кончика моего пальца, Сидни выгибала спину. А когда я схватил её за задницу, сжимая обеими руками плоть, она захныкала мне в плечо.

Каждый раз, когда входил в неё, я чувствовал, как её мышцы сжимались на мне. Она была такой тугой, влажной и тёплой.

Когда я отстранился от её шеи, заметил, что она внимательно изучает меня. На её губах заиграла слабая улыбка, как раз в тот момент, когда она снова сжала меня, и я укусил её за плечо, издав яростный стон.

– Боже, Сидни. Тебе придется рассказать мне, как ты тренируешь эти мышцы.

Она рассмеялась и повторила снова, а в моём горле нарастало смущающее инстинктивное ворчание до тех пор, пока, готов поклясться, у меня не покраснело лицо.

Уложив её под собой, я осторожно придвинул свои бёдра к её и прижал её руки над головой. Она тяжело дышала мне в шею, когда я медленно и контролируемо толкался в неё, ощущая каждую сладкую стенку.

Сидни не была худышкой, как некоторые девушки, с которыми я был. У неё были изгибы и мягкая плоть с неразвитой мускулатурой под ней. С каждым толчком её грудь вздымалась, и я жадно взял её в рот. Когда она подняла бёдра вверх, я понял, что она жаждала большего угла, поэтому положил её колени себе на плечи.

– Быстрее, – прошептала она, закончив слова раздражённым стоном. – Быстрее. Пожалуйста, Грей.

Я врезался в неё, пока моё дыхание не стало таким частым, что я не смог больше сдерживаться. Словно она знала об этом, этот дьяволёнок сжалась вокруг меня. Я громко кончил, раскачиваясь в ней, пока она сама резко не закричала, и упал ей на грудь. От её бешеного дыхания моя голова подпрыгивала вверх-вниз, но я не хотел двигаться. Больше никогда не хотел двигаться.

– Сидни, – прошептал я, наслаждаясь теплом её кожи, – как скоро ты сможешь перевестись?

Глава 29

Моё тело горело, а голова всё ещё раскалывалась, когда Питерс высадил меня у общаги.

Он разбудил меня ранним утром, пока все ещё спали. По пути в общежитие он заехал в магазин, где можно было взять кофе навынос. Питерс заказал мне кофе, а когда я спросила, почему он не взял себе, ответил, что не пьет кофе. Я сказала ему прекратить быть со мной милым, на что он возразил, что никогда не прекратит, отчего я еще больше смутилась и разнервничалась.

Дважды он клал руку мне на колено.

Первый раз я сбросила её, и он рассмеялся. Во второй раз я позволила ему оставить её там. Я чувствовала себя нелепо в его футболке, так что одолжила у него боксёры. Когда его рука двинулась ближе к «потайной лазейке» боксёров, я закинула ногу на ногу, блокируя ему доступ. Он посмотрел на меня преувеличенно хмурым взглядом, но вскоре этот взгляд превратился в фирменную чарующую улыбку Грея Питерса.

Во время поездки я несколько раз проверяла телефон, ожидая, что на экране появятся новости. И несколько раз поглядывала на небо, ожидая увидеть над головой аэростат Goodyear²⁹, на котором светится надпись: Сандэй Лэйн это Сидни Портер... Смерть ей... Сжечь ведьму!

Если смотреть на вещи реалистично, мой тайный злоумышленник мог просто не успеть выяснить, что на самом деле Джек не спал ни с одной из Визжащих «Т», но это был всего лишь вопрос времени. Хотя знаете, что самое печальное? Я начала бояться того, что узнает именно Питерс, а не остальные студенты. Несмотря на все наши недостатки, мне было весело с ним, а от взгляда, которым он смотрел на меня, моё ледяное сердце очень быстро начинало таять.

Всю неделю я ожидала своей предстоящей гибели.

Ничего. Ноль. Пусто.

Единственной необычной вещью было отсутствие Элисон. Поначалу я думала, что она была с Джеком, но, когда мои сообщения так и не дошли до неё, поняла, что-то случилось.

Питерс начал регулярно писать мне. Он мог бы стать отличным продавцом телемагазина, его сообщения всегда приходили в самый неподходящий момент. Я пыталась его избегать. Давайте посмотрим правде в глаза, к этому моменту меня бы, в конечном счёте, уже разоблачали, и он бы ненавидел меня наряду с половиной кампуса. Но, несмотря на все мои усилия, от его внимания я настолько оттаяла, что Сандэй Лэйн вообще перестала говорить о нем.

Его сообщения были ненавязчивыми и невинными, в стиле неловких попыток «снова разжечь огонь, который, я не уверена, вообще имел место».

Суббота...

Микрочлен: На выездной игре. Решил проверить, ненавидишь ли ты меня до сих пор.

Сид: Совсем не помогает, что ты пишешь мне в три утра.

Воскресенье...

Микрочлен: Просто учусь. Хотел спросить, не знаешь ли ты, как найти синус в прямоугольном треугольнике?

Сид: Это легко. Чтобы найти синус в прямоугольном треугольнике, ОТПРАВЛЯЙСЯ НА УРОК МАТЕМАТИКИ, БАРАНЬЯ БАШКА.

Мне пришлось вздохнуть, но двумя секундами позже я отправила ему нетипичное для меня сообщение.

Сид: Доброй ночи, Питерс.

Микрочлен: Ночь могла быть и лучше, если бы мне было с кем обниматься.

Сид: Только что написала Фернандо. Он подойдет через минуту.

В ответ пришел грустным смайлик.

Понедельник...

Микрочлен: Подумал, не сменить ли твоё имя в телефоне. Что посоветуешь?

Сид: Как насчет: ТВОЙ ХУДШИЙ КОШМАР

Питерс: Нет. Подумываю о чём-то более милом... например: антихрист. Обещаешь, что перепишешь меня?

Сид: Имя очень подходящее... Нет, ни за что.

Но я поменяла.

Питерс: Ты когда-нибудь ешь?

Сид: Да, Питерс, большинство людей едят.

Питерс: Не согласишься поужинать со мной?

Я держала телефон в руке, перечитывая предложение, пока до меня не дошёл смысл. Свидание?

Сид: Не знаю. Дай мне сутки.

Во вторник я начала дополнительный сет в «Спейсруме», когда Ник поставил напиток на сцену. Сегодня он выглядел особенно хорошо. На нём была белая обтягивающая рубашка, рукава которой он закатал до локтей, открывая руки в татуировках, и очки в чёрной оправе, благодаря которым он больше походил на заучку, чем на физика-ядерщика. Стоит ли говорить, что это отвлекало.

– «Борзая»³⁰, – сказал он мягко. – Грейпфрут свежевыжатый. Прошлой ночью мне так и не удалось угостить тебя подходящим для дня рождения напитком. – Слабо нахмурившись, он отвернулся и медленной походкой приговорённого к смертной казни направился обратно к бару. Ну, вы знаете эту походку: плечи опущены, ноги шаркают, словно к ним прикована пятифунтовая цепь.

– Ник, – крикнула я, и он резко обернулся, сунув руки в карманы джинсов. Когда он посмотрел на меня этим щенячьим взглядом и стал раскачиваться туда-сюда на пятках, я почти растаяла. – Извини за ту ночь... Питерс вёл себя как говнюк... Может, мы могли бы как-нибудь повторить? – Я послала ему слабую обнадеживающую улыбку.

Он медленно кивнул, изучая моё тело, пока я не потянула за свой топ, чтобы выпустить нарастающий пар.

– Ага. Приди в себя, Сидни.

Его слова застали меня врасплох, но он быстро улыбнулся мне.

– Пойми уже, Питерс – мудак. Ты знаешь, где меня найти. – Он отвернулся как раз в тот момент, когда клиент подошел к барной стойке.

Смущённая.

Я пребывала в противоречивых чувствах.

Возможность быть с Ником ужасала меня. Он всегда был недосягаемой мечтой. Той, к которой я приближусь годам к тридцати, когда буду горячей: более сексуально подкованной и уверенной в себе. Никогда бы в жизни я не смогла предвидеть его теперешний интерес.

А еще был Питерс.

Питерс, сексуальный квотербек, который начал расти на мне, словно плесень. Не самая лучшая аналогия, но с ним я чувствовала себя мягкой и пушистой, а не твердой и жёсткой Сидни.

В ту ночь, когда я спала у него, я ощущала себя в безопасности рядом с ним, и он относился ко мне с уважением. Совсем не так, как я ожидала. В его объятиях я была как дома, но этот дом будет сожжён дотла, как только подлинная личность Сандэй Лэйн будет раскрыта.

Ник же, с другой стороны, никогда не был объектом моих обличительных речей по радио. Я нарисовала его образ у себя в голове, образ, который видела лишь я, но чем шире открывала глаза на него настоящего, тем меньше он, казалось, становился мне интересен.

Два года назад...

Последние три часа мы с Греем болтали обо всем.

Мы говорили о том, что любим, но не о том, кто мы. Когда он не задал мне миллион вопросов о жизни дома или моих мечтах, для меня это было будто глоток свежего воздуха. Мы оба считали, что стараемся поддерживать простой разговор, но всё было намного глубже. Признаваясь в том, что любите, вы соглашаетесь на определённый уровень доверия. То, что вы любите, говорит о том, кто вы есть и что для вас ценно.

Грею нравились пожилые люди, потому что они пахли мятой и у них были самые лучшие истории. Он любил футбол, но не был влюблён в него. Когда я сообщила ему, что не вижу разницы, он улыбнулся и стал теребить в руках наволочку.

– Думаю, я люблю футбол, потому что благодаря ему я здесь, – сказал он, – но есть и другие вещи, которые я люблю больше.

Когда я спросила у него, что именно, он ответил «сэндвичи с тунцом». Тунец, приготовленный на воде, не на масле. Когда я сказала ему, что тунец – гадость, он ответил, что очень хотел бы сейчас такой бутерброд и отправился обратно к моим нижним областям. Поэтому я слегка ударила его по лицу, что привело к ещё одному раунду крышесносного с-е-к-с-а. Такого, когда я была прижата к изголовью кровати, и, вероятно, после секса мне понадобился бы костоправ и, совершенно точно, пакет со льдом.

– Зелёный, – ответила я, вынимая небольшую стопку «Принглс» из банки. Я уронила одну чипсину на грудь, и Питерс стащил её зубами, всасывая её, словно пылесос.

– Зелёный как весенняя трава или изумрудно-зелёный? – спросил он, поцелуем убирая часть крошек от чипсов с моей груди.

– Зелёный как деньги. Вот почему я сплю с кандидатами в НФЛ, ясен пень, – дразнила я, отряхнув остальное рукой.

Питерс сощурил янтарные глаза и зарычал, когда откинулся на подушку.

– Какой тогда твой любимый цвет? – Я перевернулась лицом к нему, глубоко зарыв голову в его подушку.

– Ну, был голубой, но теперь коричневый.

– Коричневый?

– Да, коричневый, как твои глаза, Сидни Факю.

Я рассмеялась, но смех вышел прерывистым и нервным.

Затем он провёл кончиками пальцев по моему лицу и остановился около уголка глаза.

– Я серьёзно. Ты опасная. Твои глаза цвета кофе заставляют меня забыть обо всём на свете.

Ощущая, как по горлу осыпается каменная лавина, я задвигалась, пока его рука не упала.

– Тебе не обязательно меня очаровывать. Мы уже сделали «это», поэтому можно уже не флиртовать.

– Я не флиртую, – сказал он мягко. – Я имею в виду то, что говорю, Сидни. С тобой весело. Большинство девчонок знают, кто я ещё до того, как просто подойти ко мне. Могу сказать, тебе на это наплевать и это...

– Мне нравятся твои картины, – сказала я, показывая на коллекцию рисунков на стене.

Я не хотела признавать, что знала, кем он был. Он думал, что я отличалась от тех девушек. В мои намерения не входило переспать со знаменитым квотербеком Нортерна, но он был сексуальным и милым. Он не пытался подцепить меня бахвальством. Ради бога, его фразы для съёма были посвящены йогурту.

– Спасибо. Он повернулся на бок, чтобы взглянуть на стену. – Вроде как моё дополнительное хобби.

– Ты их нарисовал? – Я не хотела, чтобы прозвучало так удивленно, но так уж вышло. Это были поразительные абстрактные рисунки. Я не смогла сдержать улыбки. Они были простыми, но сложными... вроде девиза моей жизни.

– Да. – Он искоса взглянул на меня, радуясь моей реакции. – Веришь или нет, но у тупых качков есть интересы, кроме как засаживать цыпочкам и вести статистику команды. – Он откинулся на подушку и взял мою руку в свою. Перебирая мои пальцы, он сказал:

– Ты многого не знаешь обо мне.

– Думаю, я тебя раскусила, Грей Питерс, задумчивый кандидат в НФЛ.

– Раскусила, да? – Повернувшись на бок, Питерс провёл рукой вниз по моему бедру. По пути его пальцев возникла новая линия мурашек. – А что ты любишь больше всего на свете?

– Музыку, – без колебаний ответила я. – Я люблю музыку. Люблю то, какие эмоции она дарит мне. Люблю смотреть, как люди двигаются, наслаждаясь ей. Как они поют наедине с собой в машине, её язык универсальный, объединяющий и прекрасный... – Я замолчала, когда поняла насколько слащаво прозвучали мои слова.

– Продолжай, – прошептал он, наблюдая за мной напряжённым взглядом этих медовых глаз.

– Ну, даже если стремиться к этому глупо и бессмысленно, именно этим я хочу заниматься всю свою жизнь. Люди всегда должны делать то, что делает их счастливее всего. Или, по крайней мере, пытаться.

Питерс долгим взглядом окинул свою увешенную рисунками стену.

– Согласен.

– А что ты любишь больше всего на свете, Питерс?

Сев, он потёр глаза и провёл рукой по взъерошенным волосам.

– Говорить с тобой, – ответил он с довольной ухмылкой, и я легонько ударила его по руке. – Мне нужно воды. Что насчёт тебя? – Взглянув на свои настольные часы, он печально вздохнул. – Чёрт, мы проболтали всю ночь. У меня тренировка через три часа.

Вот и оно. Я ждала, когда же он выставит меня, уверена, это был его способ сбежать, не выглядя полным придурком.

Вместо этого Питерс потянулся и повернулся ко мне лицом.

– Но оно стоило каждой секунды. – Встав с кровати, он надел боксёры и кроссовки. – Оставайся на месте, красотка. – Он наклонился, подарив мне ещё один поцелуй. – Потому что этот разговор ещё не окончен.

Глава 30

Что ж, очевидно, я напугал Сидни.

Сегодня была среда, а она всё ещё ничего не написала в ответ.

Может, я был слишком нетерпелив. Что, если я поторопился?

Я опустился на потрескавшийся деревянный стул в раздевалке стадиона, вокруг моей талии было обёрнуто полотенце. Проверяя телефон каждые тридцать секунд, я ждал сообщения, как какая-то влюбленная девчонка. Дерьмо, я мог думать лишь о Сидни. О её полных губках, изгибах и остроумии, от которого, с каждым язвительным замечанием, мой пульс подскакивал до небес.

Я был таким дураком.

– Что ты делаешь? – Ченс уселся на свой стул и надел через голову футболку. – Всё ещё ждешь ответа от Портер? – Он усмехнулся и начал надевать толстовку.

Когда его голова скрылась под толстовкой, я ударил его в живот, от чего он сгорбился.

– Не понимаю, о чём ты. – Я закрыл глаза и прислонился лбом к металлическому шкафчику. – Это не важно. Она не хочет со мной разговаривать.

– Ой, думаю, что хочет. – Ченс кивнул в сторону широкого, застеленного ковром, коридора раздевалки. Двойные дубовые двери открылись, и в них показалась голова Сидни. Она осмотрелась, пока не заметила меня в самом конце комнаты.

– Убирайся, нахрен, отсюда! – крикнул кто-то, а потом в дверь полетел ботинок. Она захлопнула дверь, а я соскочил со скамьи, и, все ещё оставаясь в одном полотенцем, побежал за ней.

Она преодолела половину бетонного коридора, отделявшего нижние уровни трибун стадиона, когда я крикнул ей вслед:

– Сидни?

Остановившись, как вкопанная, она осторожно обернулась. На ней была юбка до колен, конверсы и обтягивающая футболка. Длинные каштановые волосы были убраны в свободный пучок, открывая слегка выцветшую татуировку, а с плеча свисала огромная сумка.

Она посмотрела мимо меня на открытое освещённое футбольное поле.

– Я искала Джека, – быстро сказала она, водя носком кроссовки по кругу. От её робкого голоса моё желание усилилось. Всё чего я хотел – найти пустую кладовку и взять её. – Я всю неделю не видела Элисон, поэтому подумала, вдруг он знает, что происходит.

Бетон охлаждал мои босые ноги, когда я неслышно подошёл к ней.

– То есть ты планировала устроить брату засаду в душе, где моются ещё сорок других парней?

Кивнув, она пристально рассматривала мою грудь, поглощая меня взглядом.

– Решила, что там он не сможет от меня сбежать. Плюс, всё это я уже видела.

Я ощутил, как её жаркий взгляд пробежался по мне, и мой член встал под полотенцем. Затянув полотенце потуже, я понадеялся, что она не заметит. Когда её губы слегка дёрнулись, я понял, что попался.

– Подумала, что, возможно, постучу, но, когда никто не ответил, просто заглянула. – Она опустила глаза на моё полотенце и с повышенным интересом уставилась на слабый узел ткани.

– Нравится то, что видишь, Портер? – Решив подшутить над ней, я с намёком потрогал узел.

Сидни была не из тех, кто краснеет, но из-за того, что я поглаживал пальцами хлопковую ткань, её обычно оливкового цвета щёчки стали пунцовыми. Когда я сделал к ней шаг, она попятилась к стене, с каждым движением краснея ещё больше.

Когда между нами остался один фут, я положил ладони по обе стороны от её головы, её взгляд поднялся вверх по моей груди, в конце концов, остановившись на лице.

– Видела один, считай, видела и все остальные, верно? – шёпотом спросила она, отворачиваясь к стене. Вероятно, чтобы остудить свои пылающие щёчки.

Коснувшись её подбородка, я решительно повернул её лицо так, чтобы она смотрела прямо на меня.

– Не думаю, что это правда, Сидни, – дразнил я, прижимаясь к ней грудью. Влага после моего душа увлажнила её футболку, и она сделала медленный, контролируемый вдох.

– Позволишь мне отвезти тебя на ужин?

Поглаживая пальцем её подбородок, я заправил прядь волос ей за ухо. Когда она попыталась отодвинуться, я осторожно схватил её за талию.

Группа парней вышла из раздевалки, они посмотрели на нас и, смеясь, направились по коридору в противоположную сторону. Мне было плевать. Здесь были лишь мы вдвоём, я и Сидни. Я держал её в объятиях, её грудь вздымалась. Она пожевала нижнюю губу, увлажняя её. Наконец-то я держал её в своих руках.

Она подняла крошечные ручки к моей груди и провела по моим мускулам, ощущая каждый выступ, её ладони были, словно языки пламени, скользящие вниз по моей ледяной коже, и я жаждал этих прикосновений повсюду. Когда она опустилась к моему полотенцу, то удивила меня, проведя рукой по моей промежности.

– Сидн...

Она слегка сжала меня, и все слова, которые я собирался сказать, смешались в голове.

Я застонал и опустил голову к её плечу, слегка целуя её шею.

– Что ты делаешь?

Спрятавшимся в тени коридора, нам с Сидни оставались считанные секунды до непристойного обнажения. Проведя губами по её подбородку, я почувствовал, как её пульс ускорился, и она задрожала. От чего я задрожал вместе с ней.

– Я не знаю, что делаю, Питерс, – прошептала она, прижимаясь бёдрами к стене. Пока её руки ласкали мою кожу вдоль талии, я склонился и поцеловал мочку её уха.

Вскоре мы оба тяжело дышали, находясь в шаге от того, чтобы быть обнаруженными у раздевалки, но я бы взял Сидни везде, где бы только смог. Даже если бы это произошло во время первого тайма на футбольном поле, когда тысячи поклонников кричали бы мне, чтобы я «забил гол». Эта мысль заставила меня рассмеяться, и, хоть Сидни и не знала причину, она улыбнулась в ответ у моего подбородка.

Ченс и Фернандо вылетели из двери и разинули рты, когда увидели, как интимно я прижимаюсь к Сидни. Боковым зрением она заметила их и улыбнулась. Я ожидал, что она сорвётся и убежит, но ей было плевать, и от этого я возбудился ещё сильней.