Текст книги "Коварные умы (ЛП)"
Автор книги: К. Ф. Жермэн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)
Он колебался, будто не хотел говорить мне остального, но потом продолжил:
– А затем сказала, цитирую: «Подраздел Ж, Права студентов и Ответственность факультета, дерьмо вместо мозгов. Хоть кто-нибудь из вас, ублюдков, со спортивной кафедры умеет читать?».
Он снова засмеялся, я моя голова чуть не взорвалась.
– Она так сказала?
– Да, она назвала меня дерьмом вместо мозгов, Питрес. Повторишь это, и я положу конец твоей карьере. – Его тон снова стал серьёзным. – Она беспокоилась за брата. Портер вёл себя странно. Команда избегала его, как я знаю, по твоей вине.
– Почему это по моей вине? – Я встал в ванне и схватил полотенце. – При всём уважении, тренер, парню нужно стать мужиком. Он ничего не добьётся, если будет позволять, чтобы им помыкали.
– Это твоя вина, потому что она тебе нравится... или ты её любишь... я не знаю, – проворчал он. – Я просто знаю, что она выносит тебе мозг, как никто другой, и ты срываешься на Портере.
Обернув вокруг себя полотенце, я вышел из ванны и засмеялся.
– Сидни Портер ужасная. Она дьявол. Я не люблю её. Мне хочется сбросить её со скалы каждый раз, когда слышу её имя.
– Ты её терпеть не можешь, но, тем не менее, прерываешь её свидание с Шарбасом, чтобы отвести её в клуб отрываться до шести утра?! – вышел из себя тренер, вставая со скамьи.
Мои глаза стали такими огромными от удивления, как ремень Фернандо (а он гигантский, кстати говоря). Я лишился дара речи. Сидни сказала тренеру о Шарбасе?
– Да, Питерс, она рассказала мне всю историю. Ты не предстаешь в ней в лучшем свете, но как только я услышал имя Ника, понял, что ты поступил правильно.
– Это было ради Джека, – прошипел я, схватив сумку с пола.
– Если это было ради Джека, тогда не наказывай его, Питерс. Моральный дух очень важен. На этой неделе на поле он совсем не в себе, и если в ближайшее время он не соберётся, я приду за тобой. – Он направился к двери ямы. – Помни, ты пасуешь этому парню. Если он проявит себя не лучшим образом, то и ты тоже.
Когда я ввалился на крыльцо с грацией монстра Франкенштейна, то заметил Фернандо, сидящего в лунном свете и потягивающего фраппучино. Он смотрелся нелепо. Стотридцатикилограммовое животное, которое раскачивается на плетёном кресле и пьёт нечто, покрытое взбитыми сливками.
– Сделал, что ты хотел, – сказал он тихо, глядя по сторонам. – Здесь безопасно говорить? – Он поднял голову и навострил уши, прислушиваясь к шуму.
– Да, идиот.
Я отправил Фернандо в библиотеку, чтобы разведать обстановку об оргиях фрейдовских потаскух. Я собирался пойти сам, но тренер не спускал с меня глаз, и я не мог успеть вовремя. Конечно же, я не сообщил Фернандо, что он на самом деле искал. Я наплёл ему, что существует тайная группа выпускников (я назвал их «аллюминаты24»), которые встречаются в кабинете, чтобы обсудить быстрое питание во время футбольных матчей. По началу его это не заинтересовало, но потом я сказал ему, что рокет-догс (наши известные сардельки Нортерна) были под угрозой исчезновения, и он начал задыхаться, а я поглаживал его по спине, пока он рыдал.
– Не волнуйся. – Он подмигнул и распахнул отворот своей куртки, обнажив пенис. – Я обо всем позаботился.
Мне жгло глаза.
– Фу, Фернандо, я не хочу видеть твой чёртов член.
– Нет, Питерс. – Он приложил руки рупором к губам и шепнул: – Я украл это.
– Что?
Фернандо извлёк свой орган из многочисленных складок штанов и укусил.
– Это рокет-дог, – сообщил он и прикрыл глаза, на его лице отражалось чистое блаженство.
– Откуда ты взял рокет-дог?
Он поднял бровь и сделал глоток своего девчачьего напитка.
С усами от взбитых сливок на губах он сказал:
– Я пробрался на стадион с морозильными камерами. Билли, уборщик, всегда оставляет ключи над дверным проёмом своего кабинета. Однажды я видел, как он клал их туда во время перерыва между таймами.
Он кивнул, медленно мне улыбнувшись.
– В общем, я наткнулся на четырнадцать коробок замороженных рокет-догов. По сотне сосисок в каждой коробке. – Он указал на аллею кустов у дома. – Нам хватит. У нас тысяча четыреста штук. Не волнуйся, Питерс.
Проследив за направлением его пальца, я очень чётко увидел края белых коробок, торчащих между кустов.
– Фернанадо, что за херня? Это не то, чего я от тебя хотел. Ты должен был пойти в библиотеку. – Я раздражённо зарычал и выхватил рокет-дог их его рук. – Я хотел, чтобы ты доложил о том, что видел.
– Я был там, – ответил он, вытаскивая ещё один рокет-дог из кармана. – Там была только записка на двери и три цыпочки. Они первокурсницы, поэтому не могли быть выпускниками.
Я прислонился к перилам и откусил.
– Три цыпочки, да? Что ещё можешь сказать о них? Во что они были одеты?
– В одежду. – Я медленно кивнул, как если бы это было любопытным открытием. – На одной был очень милый кашемировый свитер и какие-то чёрные туфли без каблуков с золотистыми пуговицами. Думаю, моей сестре Карле такие могут понравиться. У девчонки широкая ступня, как и у моей сестры. Толстые ступни – проклятие Крузов. – Он замолчал, чтобы подумать. – И рудиментарные хвосты... Не у меня... но никогда не упоминай об этом при Карле.
Я втянул воздух, стараясь не потерять самообладание с этим простодушным дурачком. Возможно, я должен быть рассказать ему всё как есть, и не было бы этих тысячи четырёхсот сарделек, не очень искусно спрятанных в кустах.
– Ты говорил, там была записка?
– Ага, записка. Они просто там стояли и смотрели на неё. Она была приклеена к двери кабинета. Поэтому я подошёл к ним сзади и заглянул. Там было написано: «Внимание! Сегодня занятия по психологии для Дианы, Кэрол и Астор отменяются. О ваших позах, даже если и очень гибких (#йога) узнали. С наилучшими пожеланиями, С.Л. Пожалуйста, примите подарочный сертификат из «Старбакса» и мои глубочайшие извинения».
Я ударил кулаком по железным перилам, когда Фернандо продолжил.
– Потом девушки побледнели как привидения, сорвали записку с двери и купили мне фраппучино.
Он поднял свой напиток и допил его в один приём, отвратительно причмокивая.
Чёрт подери. Должно быть, Сидни шныряла по округе, заметая следы. Вероятно, она уже успела добраться до декана. Подкасты про Спэнки волшебным образом испарились с сайта радиостанции. Оставалось только три хода: мной, Джеком и визжащими «Т».
Даже если бы Сидни устранила все последствия, однако было кое-что, что исправить она была бы не в состоянии – девственность Джека. Он был моим билетом. Удалить Джека с поля девственником и разоблачить Сандэй Лэйн... или заставить его с кем-то переспать и поднять его боевой дух.
Глава 23
Раньше, в старшей школе, я могла оставить на крошечном стикере, приклеенном к держателю для салфеток в женском туалете, записку на кантонском, и через две с половиной минуты её бы расшифровали, прочитали по громкоговорителям и выпустили в специальном издании школьной газеты.
К сожалению, колледж ничем не отличался.
– Я такая идиотка!
Я влетела в комнату в общаге и обнаружила Элисон лежащей на кровати в позе эмбриона, её длинные волосы промокли от слез и соплей. Как только я вошла, она села и вытащила платок из нашей коробки с платочками, что лежала в общей тумбочке, и высморкалась, издавая трубный звук.
Посмотрев мне в лицо, она сильно скривила губы.
– О боже, – захныкала она. – Не могу на тебя смотреть. Ты так на него похожа.
Элисон встала с кровати и указала на дверь.
– Выметайся.
Я понятия не имела, почему она плакала, но выглядела она очень смешно. На ней была пижама Хелло Китти, макияж был размазан по всему лицу, и на её стороне тумбочки стоял наполовину наполненный льдом охладитель для вина. Если так Элисон выглядит во время нервного срыва, сегодня я могла спать спокойно.
– Элисон, что, чёрт подери, происходит? – Я сняла свой светло-розовый кардиган (да, светло-розовый. Я вернусь к этому через минуту). – Похожа на кого?
– Джека, – закричала она, бросая теперь пустую коробку из-под платочков мне в голову. – Ты похожа на этого бабника, Джека Портера.
У меня в груди образовалась огромная зияющая дыра, потому что из-за Элисон Мейрс я только что полностью потеряла рассудок. Мир перевернулся.
Джек Портер – бабник.
Джек Портер, который спал с плюшевым мышонком по имени Пищалка. Джек Портер, который всё ещё выписывал журнал «БойзЛайф Бойскаут Мэгэзин». Джек Портер, у которого увлечением была флористика (он был декоратором на двух свадьбах).
Элисон на долю секунды прекратила истерику, с любопытством глядя на меня.
– Хорошо выглядишь. Завила волосы. Зачем ты завила волосы? И на тебе кремовая рубашка? – Она прищурилась, глядя на меня одним не опухшим глазом.
– Это неважно, Элисон. – Я подошла к ней сбоку, приобняла её за талию и усадила на кровать. – Ты – вот что важно. – И я не хочу ничего тебе рассказывать. – С чего ты решила, что мой брат бабник? Ты, должно быть, сошла с ума. – Я погладила её по голове, и она запыхтела в мою грудь.
Глядя на меня своими красными глазами с потёкшими полосами туши, она выкрикнула:
– Потому что Тереза рассказала Бэт, которая рассказала Эми, которая рассказала Джениффер, которая рассказала Кэтрин...
Так, придётся нарисовать блок-схему.
– Рассказали что?
– Кэтрин сказала, Тереза Дентон, эта ничтожная шлюха, сегодня займется с Джеком сексом, потому что он, судя по всему, та-а-ак хоро-о-ош в нём, а его язык длинный и гладкий, как масляные ириски с солёной водой, а его пенис такой длинный и толстый, что не помещается в один рот. Всегда.
Ладно, нормальная сестра ужаснулась бы, услышав такие вещи о своём брате. И я бы определённо потянулась к ближайшему помойному ведру, чтобы блевануть, если бы на сто процентов не была уверена, что они ошибались. Откуда я знала, что этот слух ложь?
Я сама его пустила.
Прошлым вечером я пришла домой и обнаружила у себя на двери версию моей записки на кантонском, правда, написанную по-английски корявым почерком. По-видимому, моим тайным злоумышленником был двухлетний ребёнок, которому не хватало навыков мелкой моторики.
Сандэй Лузер,
Отличный трюк с Фрейдовскими потаскухами, но попробуй перехитрить меня вот с этим. Если до конца завтрашнего дня Джек Портер не переспит с одной из визжащих «Т», то всё будет кончено. Твой бесценный братец-полузащитник (Кареглазый девственник) станет посмешищем Нортерна.
Поначалу меня впечатлило, что тайный злоумышленник смог уместить все это на одном стикере. Я читала сообщение целых пять минут. Мне пришлось повернуть голову и читать по краям, а потом следовать за маленькой стрелочкой к клеящейся части стикера.
– Я просто не понимаю, – причитала Элисон в мою грудь.
В отсутствие платочков водопад сл1з смешался с черными полосами, льющимися на мою рубашку, создавая эффект теста Роршаха25.
– Мне правда нравится Джек. Это Кэтрин во всем виновата, – сказала она, сжимая руку в кулак и грозя им в потолок.
– Почему виновата Кэтрин?
– Она сказала мне не проявлять эмоций с Джеком. Она сказала: «Не показывай ему, как сильно он тебе нравится. Ты будешь выглядеть отчаявшейся. Девушки Каппа не отчаявшиеся». – С долгим стоном она рухнула обратно на матрас. – Я просто подавлена. Понимаешь, мы не сходили ни на одно свидание, но встречались в библиотеке утром по средам. У нас общий урок английского, поэтому мы вместе занимались, и он всегда приносил мне печенье «шоколадный поцелуй».
Перевернувшись на живот, она стала теребить край наволочки.
– В полдень по пятницам я встречала его в столовой. Он всегда сидел один, с недавних пор я сидела с ним. Мы встречались уже пять недель, он стал брать салат, который делали для меня, ещё до моего прихода. Два кусочка курицы и пол столовой ложки жидкой, не сметанной консистенции, салатной заправки. Именно так, как мне нравится.
Она улыбнулась.
– А если я опаздывала, и он забывал взять для меня вилку со стойки с приправами, то присылал мне фотографию моей еды с подписью: «Не ешь, если твоя еда будет выглядеть не так».
Если бы я уже не чувствовала себя самым ужасным человеком на Земле, то следующие её слова повысили бы меня до статуса самого ужасного млекопитающего во Вселенной.
– А по вечерам он ждал меня у моей лаборатории по биологии, хотя я и не выхожу до восьми тридцати. Говорил, ему не хочется, чтобы я одна шла домой по темноте. – Она протяжно вздохнула. – Всякий раз, когда шёл дождь, он приходил с зонтиком, и всегда держал его надо мной, пока сам промокал до нитки.
Сейчас она улыбалась как идиотка.
– Помнишь, когда на прошлой неделе было очень холодно? – Она взглянула на меня, и я кивнула. – Ну, он сунул одну мою руку к себе в карман, чтобы согреть её. Затем приобнял меня и растирал мою вторую руку. – Голос Элисон стих до едва слышного бормотания. – Знаю, это странно, потому что ты его сестра, но я хотела, чтобы он стал моим первым.
Раньше этим утром...
Визжащие «Т»: Тина, Тиффани и Тереза. Ужасные девчонки, просто ужасные.
Они из тех девушек, которых парень не приведёт домой к матери, потому что те в итоге будут трахать его отца. Учитывая вышесказанное, моя угроза была кристально ясной. Если этого не произойдет, меня не только разоблачат и будут травить всем кампусом, но и Джека унизят, и он никогда больше не заговорит со мной.
Словно по часам, я видела Визжащих «Т» в кафе кампуса по четвергам, когда шла с лекции. Это было их излюбленное место, чтобы притворяться, будто они едят. Каждая из них покупала по бутылке воды, и они выбирали один кусок торта на всех. Ни разу не видела, чтобы они подносили вилку ко рту. Торт давили до тех пор, пока тот не превращался в неузнаваемую массу, а потом выкидывали в мусор.
– Привет, – поздоровалась я, шлёпнувшись на место рядом с Тиной в кабинке. Я позаимствовала розовый свитер у Элисон и вытащила кремовую рубашку из недр своего шкафа. – Вы, девчонки, в группе чирлидинга, верно?
– Да, – отметила Тина, заносчиво осматривая меня. – Зачем тебе?
– О, Боже. Хотела спросить у вас из первых рук, встречается ли Джек Портер с кем-нибудь? – Я упёрлась локтем на стол и положила подбородок на ладонь, сверкая ослепительной улыбкой.
– Ты кто? – огрызнулась Тереза, глядя на бриллиантовый браслет на моём запястье (тоже «позаимствованный» у Элисон).
Я посмотрела на стойку с сэндвичами и назвала первое имя, которое пришло в голову.
– Я Булка Ветчинкина.
Вот чёрт. Я даже не предполагала, что они могут спросить, как меня зовут. Придётся заняться самобичеванием позже из-за того, как плохо подготовилась. Справедливости ради, я получила записку прошлой ночью. Даже злому гению нужно достаточно времени на подготовку.
– Булка Ветчинкина? – Тиффани прищурилась и уронила вилку на тарелку. – Что за долбанутое имя?
– Я знаю, ладно? Оно передавалось по семейной линии. Это условие доступа к моему трастовому фонду. Но все зовут меня средним именем, Пейсли, – сказала я, заметив девушку, на которой были пижамные штаны пейсли26. Моя больная тема, пижама на людях. Имейте хоть немного самоуважения.
– Откуда знаешь Джека? – спросила Тереза, вот тогда-то я и поняла, что если кто-то и захочет «заняться» непригодным для социума Джеком Портером, то это будет Тереза Дентон. Девчонка набрала ноль по шкале самоуважения, но, я была готова поспорить, десятку по печально известной шкале кисок.
– О, мы встречались в старшей школе. – Я издала долгий грустный вздох. – Я просто скучаю по нему. На днях была с тем квотербеком из вашей команды, и это было таким разочарованием. То есть, да брось? Парень считает, что он король мира, а сам может продержаться не дольше, чем горит спичка. Вот она горела, а потом раз и уже потухла, понимаете?
Тиффани и Тина покачали головами, но Тереза кивнула, соглашаясь с моим заявлением.
Я проглотила желчь, которая поднималась по горлу. Следующие слова прожгут дырку в моей гортани, но было видно, что Тереза клюнула.
– Джек всегда был таким нежным. Мог продержаться часами. Это говорит о том, что он самоотверженный полковник. – У меня во рту пересохло.
– Полковник? – Спросила Тиффани. – Это что ещё значит?
Что такое полковник? Как этих людей вообще приняли в колледж?
Мой предательский мозг путал слова. Мозг, я знаю, что это неправильно, но сделай это ради Джека. Сделай это ради Джека.
– О Боже. Я имела в виду любовник, – с трудом выдавила я, пока часть моей души умирала. – Думаю, сказала полковник, потому что Джек такой твёрдый и толстый, что может прямо повелевать тобой своим агрегатом. – В тот момент я с намёком кружила раскрытой рукой у своих нижних областей. – Ну, вы понимаете. Как полковник.
– Правда? – Вступила в разговор Тина, обдумывая мои слова и одновременно облизывая край вилки. – Никогда бы не подумала. То есть он не так часто с нами разговаривал, просто, вроде как, проходил в противоположную сторону любой комнаты, где бы мы не находились.
– Думаю, боялся, что его репутация раскроется, – сказала я, взяв ещё одну вилку и начав мять торт вместе с ними. – Ведь как только это всплыло в старшей школе, начался настоящий ад, но мне всегда было грустно, что я не в его вкусе, не то чтобы...
– А какие девушки ему нравятся? – вмешалась Тереза, потянув меня за руку через стол. У неё пена шла изо рта.
– Ему нравятся блондинки с небольшой россыпью веснушек, с сильным изгибом бровей, у которых нижняя губа больше верхней, зеленоглазые с золотой каёмкой вокруг зрачка и курносые, – быстро сказала я, называя все черты её лица.
– Тереза, так это же ты! – завизжала Тина рядом с ней. – О Боже!
В общем, после этого я сказала им, что найду его завтра и признаюсь в вечной любви, вот тогда они и обрушили на меня информацию про конуру. Сегодня вечеринка в конуре... только по приглашениям... Джек будет там... Тереза будет там...
Глава 24
– Я богат, – объявил Фернандо, когда я вошёл в гостиную.
На Ченсе была его геймерская гарнитура, он быстро нажимал на кнопки джойстика Иксбокса. Мы оба обернулись к Фернандо. Он лежал на диване в боксёрах, обмахивая себя шестью хрустящими стодолларовыми купюрами, как арабский принц.
– О чём ты? – выплюнул Ченс, и устремил взгляд обратно на экран, где Скотт Джонсон водил десантника с автоматом Калашникова вокруг грузового контейнера.
– Ну, я вышел забрать почту и это, – Фернандо поднял белый конверт с подписью «Микрочлен» спереди, – было приклеено внутри коробки.
Я выхватил конверт из его рук и вырвал записку изнутри.
Не знала, что твои родители бедны. Я не краду у работяг, только у бестолковых качков. Целую, обнимаю ~ Стерва.
Я не знал, что с этим делать. Сначала Сидни непреднамеренно освободила меня из когтей тренера Сэмюельса, а теперь раскаивается, что обманула меня. Неужели у DJ Зловещей и правда было сердце где-то очень глубоко, в этой холодной чёрной брюшной полости? Я должен был сожалеть о своей смертельной угрозе, тогда в автобусе. Каждый слышал меня, и я знал, что Джек настучал на меня Сидни, но какое мне до этого дело?
Ну, чёрт. Глубоко внутри я знал какое. Тренер был прав. Я был слегка одержим Сидни. Мне нравилось её подкалывать, потому что так ей приходилось обращать на меня внимание. Каждый раз, когда я видел её самодовольный ротик, мне хотелось поцеловать его. Каждый раз, когда она говорила что-то грубое или раздражающее, мне хотелось прикасаться к ней до тех пор, пока она не заткнётся. Каждый раз, когда видел её, ощущал огненную ярость и невероятное желание.
Ладно, хватит уже о войне, которая велась в моей голове. Простите, что гружу вас этим, но вам ведь видно, откуда растут ноги, верно? У каждого в жизни есть человек, которого хочется придушить в одну минуту и зацеловать в другую.
– Это мне, дебил. – Я протянул руку.
Фернандо отдёрнул руку назад, защищая наличку.
– Твои родители не бедные. А мои бедные, – ответил он, позарившись на деньги у его груди.
– То есть ты признаешь, что ты Микрочлен? – Я постучал ногой по ножке дивана и похлопал по своей открытой ладони. – Давай сюда.
Его огромный рот скривился, но он отдал наличные. Только я потянулся за ними, как он отдёрнул руку назад и улыбнулся.
– Стерва – это кто?
– Отдай, толстячок, – зарычал я. Я не собирался признаваться в том, что Сидни Портер обставила меня на шестьсот долларов. – Не твоё дело.
– Сидни Портер, – заговорил Ченс, отодвинувшись в сторону, прежде чем я успел дать ему затрещину. – Я знал, что это она. Ты одержим, Питерс. И я знаю, кто она... понял это в ту ночь, когда DJ Кретин там разоблачал себя на весь интернет. Она та девчонка с первого курса.
Фернандо сел и издал нелепый вой от смеха.
– Сидни Нахью? О Боже. Родители Джека удочерили её? Святые небеса.
Я выхватил деньги у него из рук и покачал головой.
– Ты о чем? её не удочеряли.
– Нет, удочерили. Я помню ту вечеринку на первом курсе. – Голос Фернандо был уверенным, и он поднял взгляд на ребристый потолок, выуживая воспоминание из недр памяти. – Вы, парни, отправили меня на этаж для гостей, чтобы раздобыть информацию о тех девчонках, которые оставались на ночь.
Он замолчал, и я мог видеть, как крутились шестерёнки в его крошечном мозгу.
– Я заставил их назвать свои имена, чтобы мы добавили их к нашему выдуманному списку гостей: Бритни Сондерз, Меган Личнер и Сидни Нахью. Они произносили мне имена по буквам и все такое, и я четко помню, что Сидни сказала: «Моя фамилия Нахью».
Ченс начал ржать и покачал головой.
– Поверить не могу, что у тебя почти максимальный средний балл, Фернандо. Ты такой тупица. На Хью... Да, ладно, мужик. Подумай об этом.
Я сунул деньги обратно в конверт и улыбнулся. Точно, Сидни Нахью.
Два года назад...
– Так, я добыл информацию. Ченс, включай свой лэптоп. – Фернандо, задыхаясь, ворвался в комнату Ченса в общаге и закрыл за собой дверь. – Давайте сделаем это.
Он уселся за столом рядом с Ченсом.
Не сказав ни слова, Ченс вошёл в режим агента ФБР. Вы могли бы подумать, что он гнался по горячим следам за разыскиваемым наркобароном, судя по тому, как он открыл ноутбук, включил монитор и взломал ряд потоковых кодов HTML. Его было плохо видно в тёмной комнате, от экрана на его лицо лился мягкий зелёный свет и отражался в его очках для чтения.
– Итак, первая, – гавкнул Ченс на Фернандо.
– Бритни Сондерз, – отчитался Фернандо, придвинув свою голову к голове Ченса, чтобы получить лучший обзор. На Фернандо была узкая чёрная футболка, наполовину закатавшаяся по его выступающему животику. Волосатый пупок свисал через край его трещащего по швам ремня джинсов. Мы с Ченсом могли носить тесные футболки, но когда такую футболку надевал нападающий линейный игрок, люди начиняли обвинять его в том, что он съел маленького мальчика и украл его одежду.
– Старшая школа? – прошептал Ченс.
– Старшая школа «Дороти Фокс», – сказал Фернандо,
– Ты понимаешь, что в комнате отдыха играет музыка, а дверь Ченса заперта? – Я лёг на спину на кровати соседа Ченса по комнате, подбрасывая в воздух футбольный мяч. – Уверен, у ЦРУ нет здесь жучков.
– Как знать, Питерс, – огрызнулся Фернандо, бросая взгляды по углам. Он поднял горшочный кактус со стола Ченса, проверяя, нет ли там прослушивающего устройства. – Мы не можем идти на такой риск.
– Поехали, – прокричал Ченс, потирая руки. Его лицо засветилось радостью, когда он просматривал профиль в «Фейсбуке». – Бритни Сондерз любит лошадей. У неё есть собака по кличке Артур. Ей нравятся фильмы «Дневник памяти» и «Десять причин моей ненависти». На прошлой неделе её бабушке исполнилось восемьдесят два.
Он повернул экран, чтобы я смог увидеть фото старушки, зажигающей сигарету свечками именинного торта.
– Чёрт, ей семнадцать.
Ченс и Фернандо разочарованно застонали.
– Парни, вы идиоты. – Я улыбнулся своим мыслям. – Что насчёт той брюнетки? – Перевернувшись на бок, я наблюдал за тем, как Ченс скрупулезно печатает со скоростью сапёра, пытающегося успеть до того, как выйдет время на взрывчатке. Три... два... один...
– Ноль, – ответил он, стуча кулаком по краю стола. – Давай поищу в Гугле.
Как профессионал, он набрал два ключевых слова и открыл новую страницу в браузере.
– Бинго. – Он снова развернул ко мне экран и щелкнул по ссылке на Сидни Нахью. На странице появилась азиатская девушка с виолончелью, позади неё стояли её родители.
– Она не азиатка, – сказал я, закатывая глаза. – Ты уверен, что её фамилия Нахью, Фернандо?
Он кивнул.
– Я даже заставил её произнести его по буквам, и она чётко сказала На Хью.
Ченс одарил меня многозначительным взглядом и лопнул от смеха за экраном своего компьютера. Я ухмыльнулся Фернандо, который тоже ответил мне улыбкой. Идиот не знал, что его одурачили.
После того, как выяснили, что Меган Личнер поёт в церковном хоре, имеет нездоровую одержимость фарфоровыми куклами и фотографирует почти каждую тарелку своей еды, мы направились в комнату отдыха.
Троих девушек упрятали в углу комнаты, рядом с бочкой «Джангл Джуса». Меган и Бритни выглядели, словно мыши в логове змеи. Они в нетерпении сжимали кулаки каждый раз, когда мимо проходил один из игроков, и их лица становились пунцовыми, если им бросали хотя бы «Привет».
Гости обычно не останавливались в помещении для парней атлетов, особенно женщины. Те комнаты были отведены для навещающих студентов родителей, но колледж был переполнен, и, к счастью, они гостили у нас.
Уверенная в себе, Сидни прислонилась к стене рядом с ними, как ни в чём ни бывало потягивала свой напиток, и смотрела на происходящее вокруг. Из всех троих нас больше всего заинтересовала Сидни. Её уверенность была магнитом, притягивающим каждого парня с моего этажа, но вместе с этим она была пугающей. Она ухмылялась, но её глаза оставались холодными, поэтому, естественно, всем нам захотелось преодолеть эту внешнюю суровость... своими телами.
Калеб Хэмил, запасной квотербек, подошел к ней и прошептал что-то на ушко. Она улыбнулась и прошептала ему что-то в ответ. В то же мгновение он побледнел как привидение и убежал к нам в угол.
– Держитесь от этой подальше, – предупредил Хэмил, заметно сглотнув. – Я спросил, не хочет ли она прогуляться по этажу, а она ответила, что сначала ей нужно заскочить в комнату для мальчиков, опустошить свою «змею».
Он снова бросил на неё настороженный взгляд, приложил руки ко рту рупором и прошипел:
– Она транс.
Я посмотрел на её промежность, голубое платье лежало ровно и гладко. Никаких причиндалов там внизу. Когда я пробегал взглядом по её телу снизу вверх, она поймала мой взгляд, подарила мне сексуальную улыбку и поманила меня пальцем.
Спустя мгновение я уже стоял у стены рядом с ней. Она была миленькой. С первой секунды, как вошла в наше здание со спортивной сумкой, свисающей с плеча, она привлекла моё внимание. Я пытался завязать разговор о пустяках, который совсем не развлекал её, а когда предложил подняться к ней наверх, она ответила низким рычанием и бросилась мимо меня к лифтам.
Это была страсть с первого взгляда. По крайней мере, с моей стороны.
– Как тебе Нортерн? – Я перекрикивал музыку, и она крепко зажмурила глаза от моего громогласного голоса. – Нравится здесь? Уже видела буфет? Там есть все йогурты, которые любят девушки.
– Непереносимость лактозы, – ответила она, потирая руками живот. – Видел бы ты меня после одного кусочка мороженого. Словно Четвёртое июля там внизу, только более взрывное и менее красочное.
Я закрыл рот и посмотрел вниз, туда, где она потирала рукой.
Она засмеялась.
– Я просто прикалываюсь над тобой. В Нортерне нормально. Пожалуй, я переведусь в следующем семестре. У них хорошая программа по коммуникациям.
Я расслабился и привалился к стене.
– То есть ты не в старшей школе?
Она покачала головой.
– Учусь в местном колледже в своем городе. Летом влипла в неприятности, поэтому не попала сюда. Должна была отработать долг.
– Что стряслось?
– Украла машину. – Это слетело с её языка так, словно было самым обычным делом. – В любом случае местный колледж мне подходит.
Она пожала плечами и сделала глоток «Джангл Джуса».
– Это просто ужасно. Есть что-то покрепче и что с меньшей долей вероятности проест дыру в моём желудке?
– Виски, но оно в моей комнате. Брат дал мне его. Я могу выпить шот только после того, как Нортерн выиграет игру. Оно первоклассное.
Она кивнула и убрала волосы с плеча. У неё на шее сзади была татуировка гитарного грифа, частично прикрытая её прекрасными волосами.
– Ну ладно. Тогда «Джангл Джус». – Она подняла чашку, чтобы сделать глоток, и начала отворачиваться от меня, но я схватил её за руку.
– От одного шота ничего не случится. Только никто не должен об этом узнать. Мне не нужна облава в три утра. – Я втянул воздух, глядя, как её сжатые алые губки приподнимаются в улыбке.
Затем она покачала головой.
– Я не должна заходить ни в чьи комнаты.
– А что, если я оставлю дверь открытой? – Я выпустил её руку и кивнул в сторону коридора. – Обещаю, ничего не произойдет. Просто два товарища выпьют вместе.
– Товарищи?
Она покачала головой, пригвоздив меня мягким взглядом шоколадного цвета глаз.
– Ладно. – И всё же, дверь останется открытой.
Глава 25
Слышали когда-нибудь шутку о диджее, который пришёл в конуру?
Нет?
Ну, скоро услышите, и уверена, панчлайн будет эффектным.
Элисон ходила туда-сюда по тротуару.
– Что, если они вышвырнут нас оттуда, Сидни? Кэтрин там. – Споткнувшись о яму, невидимую в темноте, она полетела вперёд, и я схватила её за руку, чтобы спасти от падения. – Новичкам не разрешается ходить в конуру. Её правило. А если она меня заметит? О Боже.
– Я думала, тебя уже приняли, Элисон. Испытательный срок закончился ещё неделю назад.
Выпустив её руку, я стала изучать дом. Ужасная музыка – как не стыдно, Питерс – сочилась из каждой поверхности просторной стильной холостяцкой квартиры. Плетёная мебель стояла на широкой веранде, огороженная прочными белыми колоннами. Всё это выглядело симпатично, но я была уверена: под ультрафиолетом эта наспех собранная плетёнка окажется грязнее обивки борделей.
– Не для меня, Сидни... Кэтрин сказала, я ещё на испытательном сроке.
Я нахмурилась, обдумывая, как бы мне достать копию этих Греческих уставов.
– Элисон, расслабься. Мы выглядим, как самые настоящие шлюхи. – Я одёрнула вниз платье, которое, могла поклясться, было сделано из полиэтилена. – Они будут полными неудачниками, если вышвырнут нас, даже если Кэтрин затеет драку.
– А что, если они вышвырнут меня, Сид? – Элисон пошла по улице к моему пикапу. – Мы должны уйти. Пойдем.
– Элисон, – крикнула шёпотом я ей в спину. – Сейчас же тащи сюда свою тощую задницу. Как же Джек?
Драматически замерев в лунном свете, Элисон повернулась и пошла обратно. Она посмотрела на дом как раз в тот момент, когда пара девушек, шатаясь, вышла из дверей, хихикая и цепляясь друг за друга. Схватив за руку, она потащила меня по ступенькам крыльца.
