Текст книги "Коварные умы (ЛП)"

Автор книги: К. Ф. Жермэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

– Дерьмо, – пробормотал я, схватившись за свое плечо. – Почему ты подвинулась, детка?

– Я стояла у капота всё это время, – сказала она, скрестив всё свои восемь рук. – Питерс, ты пьян. Где Ченс и Фернандо?

Пойдя на звук её голоса, я ударился о бордюр и упал назад, ударившись головой о бетонный тротуар. Когда Сидни присела на колени рядом со мной, я услышал, как закрылась ещё одна дверь.

– Питерс, какого чёрта ты тут делаешь? – Она повернула мою голову на бок, и я почувствовал, как её крошечная ручка коснулась моих волос. – Чёрт, у тебя идёт кровь.

– Я люблю тебя, Сидни, но ты не любишь меня. – Я схватил её за руку, притянув ближе. – Я должен кое-что тебе сказать. Да, я написал то письмо, но я подпишусь под каждым словом. Ты очень талантлива, и когда я попаду в НФЛ, куплю тебе радиостанцию.

Я подумал, что увидел на её лице улыбку, но с тем же успехом это мог быть и дьявольский оскал.

– И ты такая низкая, Сидни. По моей просьбе они сделают все раковины и фонтаны с водой на радиостанции ниже на пять дюймов. Только для тебя.

– Беги внутрь и приведи Ченса, – сказала Сидни, и я, проследив за её взглядом, увидел высокого темноволосого хищника, который не заслуживал ничего кроме гнева сатаны.

– Шарбас? – Я сел и выдернул голову из рук Сидни. – Тебе, мать твою, хватило наглости тут появиться? – Я повернулся к Сидни. – Стань позади меня, детка.

– Питерс, что ты делаешь? Иди домой, – сказал Ник, небрежно прислонившись к своей машине. – Ты больше не нужен Сидни, золотой мальчик.

– Ник, – резко произнесли Сидни. – Он пьян и поранился. Иди в дом и приведи помощь.

Бешеная ярость охватила все мои мышцы, когда я посмотрел на его ехидную ухмыляющуюся физиономию и на его дурацкие, проданные без рецепта врача, хипстерские очки.

– Я в порядке. Просто помоги мне подняться. Я поднял руку, и Шарбас схватил её, потянув меня вверх.

Как только я устойчиво встал на ноги, посмотрел на своих прекрасных Сидни, а потом опять на грязного насильника.

– Тебе конец. – Ударив предплечьем Ника по шее, я прижал его к машине. Лицо Ника покраснело, и я сделал так, чтобы оно стало пурпурным, несколько раз подряд дав ему в челюсть.

– Грей, остановись! – кричали Сидни позади меня. – Что ты делаешь?

После ещё двух ударов кто-то стал удерживать мою руку, и я поднял взгляд, обнаружив, что Фернандо оттаскивает меня. Он развернул меня, и я увидел Ченса и Сидни, которые стояли на газоне.

Ченс подмигнул и выпил стаканчик пива в мою честь.

– Красава, – сказал он.

– Ты, мать твою, рехнулся? – кричал Шарбас, и внезапно Фернандо отпустил меня, и я упал на колени. Когда я развернулся, Фернандо уже удерживал Шарбаса.

Ползая по тротуару, я прижался к ноге Сидни.

– Он насильник, Сидни.

– Грей, заткнись. – Предупредил Ченс.

– Мне плевать если меня вышвырнут из команды, – крикнул я, повернувшись лицом к Шарбасу. – Мне плевать на твоё соглашение о неразглашении с Нортерном, ты, трус. Можешь позвонить своей мамочке и засудить меня. Мне насрать.

Я указал на Сидни, стоящих за мной.

– Я люблю её, а ты разрушил нас. Она не грязная сучка, и она набирает десять тысяч по шкале кисок.

Сидни ахнули позади меня, и я повернулся к ним.

– Ты слышала его тем утром, детка. Не меня. Я бы никогда не сказал такого.

– Не верь ни единому его слову, Сидни, – крикнул Шарбас, и Фернандо прижал его к машине. – И ты прав, Питерс, я засужу тебя за клевету. – Он указал на Сидни. – У меня есть свидетель.

– Бритни Сондерз, – сказал я, указывая Сидни взглядом на Шарбаса. – Спроси его о Бритни Сондерз, Сидни.

Глава 47

Два года назад...

Дверь Грея захлопнулась, и я оторвала голову от подушки.

– Грей? – позвала я, зевнув и поёрзав на простынях.

Должно быть, я задремала, когда он ушёл за водой. Грей реально вымотал меня. Но только от одних мыслей о нём, я начинала улыбаться как идиотка. Я подумала, что если подлизываться к маме следующие два месяца, я бы убедила её позволить мне перевестись. Изменившаяся вежливая Сидни определённо смогла бы уговорить озлобленную сорокапятилетнюю женщину со склонностью к причинению боли, верно?

Нет? Ну, я бы что-нибудь придумала.

Я знала лишь то, что между нами явно была химия. Не только на физическом уровне. Чёрт, мы только что проболтали три часа о таких пустяках, но это было захватывающе. Для таких глупых шуточек должны пройти годы общения с одним человеком. Мы же успели всё это за одну прекрасную ночь.

Закрыв глаза, я бросилась лицом в его подушку, снова вдыхая его запах.

В дверь дважды постучали, и я подняла голову, ожидая, что войдёт Грей.

– Четверть очка по шкале кисок за эту грязную сучку там за дверью, но я отвёз её в город Потрахульск. Она усвоила свой урок, – прозвучал голос за дверью, и я прижала руки к ушам, готовая дать себе пощёчину.

Я не могла думать. Я не могла слушать. Кровь стучала в моих ушах, когда я спрыгнула с кровати и схватила свои вещи. О чём я думала? Конечно же, Грей был мудаком.

Надев своё платье, я почувствовала, как слёзы покатились по щекам, пока я ждала, что Грей войдёт, но вместо этого, я услышала, как звук шагов по коридору затих.

Открыв нараспашку дверь, я стала искать ближайший выход. К счастью, напротив комнаты Грея оказалась лестница, я босиком пробежала два пролёта и вошла в гостевую спальню.

Не плачь, Сидни. Или сделай это позже. Не сейчас.

Когда я вошла, Меган обнимала Бритни, которая плакала. Она была в том же платье, что было на ней прошлой ночью. Вместо того чтобы спросить, что произошло, я запаниковала и схватила свою сумку у подножья своей кровати, которой так и не воспользовалась. Я должна была убраться оттуда.

Когда я услышала от Бритни всхлипывание, от которого содрогнулась земля, я обернулась.

– Что случилось? – спросила я, повесив свою сумку через плечо и бросая нервные взгляды на дверь. Я провела пальцами под глазами, делая вид, что вытираю тушь, но я была готова вот-вот взорваться.

– Бритни нездоровится, – сказала Меган, убирая волосы от лица Бритни. – Она, должно быть, слишком много выпила прошлой ночью. Сегодня утром я нашла её в коридоре.

– В коридоре?

Меган кивнула.

Бритни зарылась лицом в кардиган Меган.

– Я переспала с кем-то... Я не помню почему, но не думаю, что я хотела этого, – сказала она со всхлипыванием. – Моё нижнее бельё пропало.

– В смысле ты «не хотела»?

– Я думаю, что сказала «нет», но он был таким настойчивым, и когда я попыталась оттолкнуть его, я повернулась и меня вырвало на кровать.

Меган отодвинулась, и я увидела потёки рвоты на платье Бритни.

Я познакомилась с этими девчонками только вчера и понятия не имела, что сказать. Я знала только, что они ещё учились в старшей школе и были из моего родного города, на этом собственно всё.

Я села на кровати, держа свою сумку на коленях.

– Бритни, ты должна сообщить об этом. Ты несовершеннолетняя, и, похоже, тебе могли что-то подсыпать.

Услышав мои слова, Бритни заплакала ещё сильнее.

Меган сурово посмотрела на меня.

– Неужели ты думаешь, она этого не знает?

Достав телефон, я посмотрела на часы. Я могла успеть на автобус до города, если бы поторопилась.

– Послушайте, вы обе не знаете меня, – сказала я, вставая с кровати. – Если кто-нибудь спросит, вы понятия не имеете, кто я. И без глупостей. Я знаю, в какую вы, ребята, ходите школу.

Я чувствовала себя ужасно, угрожая им. Но моё собственное унижение было сильнее сочувствия к Бритни. С ней же была Меган, верно? Что за поддержку я могла оказать совершенно незнакомому человеку?

До того как уйти, я повернулась.

– Не приводи себя в порядок, Бритни. Иди сразу в поликлинику кампуса и напиши заявление. Что бы ни случилось, не позволяй мудаку выйти сухим и воды. Никогда не позволяйте мудаку выйти сухим из воды.

– Я не знаю, о чём он говорит, Сидни, – произнес Ник дрожащим голосом. – Не слушай его. – Ник опустил взгляд на Грея. – Я удостоверюсь, что за всю свою жизнь ты больше не сыграешь ни одной футбольной игры, Питерс.

Он вытер рукой свой кровоточащий нос.

– Два твоих дружка поддержат тебя, но Сидни скажет правду, верно, Сидни? Тебе конец, Питерс.

Губа Ника была треснута и из неё шла кровь, а его щека начинала опухать. Он опустил голову, чтобы кровь из носа капала на тротуар, когда я скользнула рукой в свой лифчик.

– Ник, ты весь избит. – Я протянула к нему руку. – Иди сюда. Дай мне взглянуть.

Пока Фернандо помогал Грею подняться с травы, Грей издал стон поражения и стеклянными глазами наблюдал за тем, как Ник приближался ко мне. Ченс бросил свой стаканчик на лужайку, с жаром ударив по нему ногой.

Я знала, что это выглядело плохо. Словно я принимала чью-то сторону. Но единственная сторона, которую я могла сейчас принять, была сторона Бритни Сондерз, потому что в итоге мудак вышел сухим из воды.

Сняв с Ника очки, я изучала раны на его лице, и он положил подбородок мне на ладонь. Когда я провела большим пальцем по его виску, он обнял меня за талию.

– Очень приятно, – прошептал он, склонив голову ко мне.

– Нет, – услышала я, как застонал Грей из-под руки Фернандо. – Сидни, не надо.

– Правда? – прошептала я, позволяя его рукам подняться вверх по моей футболке.

Ник кивнул как раз в тот момент, когда открылась входная дверь. Услышав голоса, я отвела руку назад и дала ему кулаком в лицо. Всего раз. За Бритни Сондерз.

– Отвали от меня, Ник. – Я брызнула перцовым баллончиком ему в лицо. – Я сказала тебе не трогать меня, – кричала я, намеренно трясясь и нацепив свою лучшее лицо напуганной цыпочки. (Нужно ли мне снова упоминать, что я была лучшим французским крестьянином? Думаю, нет.)

Ник упал на колени, зарывшись лицом в ладони.

– Какого чёрта, Сидни?

Фернандо и Ченс оба смотрели на меня в полном замешательстве, но Грей улыбнулся мне усталой пьяной улыбкой. И, чёрт возьми, я не могла не улыбнуться ему в ответ.

Оставив двух девушек хихикать на крыльце, двое парней спустились по ступенькам и встали около меня.

– Что тут произошло? – спросил один и них, проводя рукой по волосам.

С драматичным плачем я крикнула:

– Мы только подъехали, и он начал лапать меня в машине. (Прибавьте к этому киношный, бесконечно долгий всхлип). – Я сказала, что не заинтересована, но он продолжал меня преследовать. Они, – указала на Фернандо, Грея и Ченса, – попытались остановить его.

Глава 4 8

– Я чувствую себя ужасно.

Фернандо плюхнулся рядом со мной на диван, и я застонал.

– Что было прошлой ночью?

Вся вечеринка прошла как в тумане. В памяти одни чёрные пятна и лишь несколько более или менее ясных эпизодов. Тина касается меня. Что-то о засасывающем тёмном небе. И думаю, в какой-то момент моё лицо было слишком близко к унитазу. Последнее что я помню – мечты о Сидни как об индуистском божестве. Восемь рук и всё такое.

Фернандо сунул кренделёк в рот, и от хруста моя голова почти взорвалась.

– Ну, тебя почти осудили за клевету, потому что ты увидел Шарбаса и сболтнул о том, что в его конфиденциальном урегулировании иска нечисто. Ну, ты знаешь, правило молчания.

– Что?

– Да. И ещё ты несколько раз ударил его в лицо, за что мог заработать ещё один иск. – Фернандо сунул в рот ещё один кренделёк, и я вырвал пакетик у него из рук.

– Почему ты говоришь «мог»? – Сев ровно, я уронил лицо в ладони. – Твою мать. Тренер будет в ярости.

– Но, – добавил Фернандо с несколько большим энтузиазмом в голосе. – Твоя девушка спасла твою задницу.

– Сидни?

– Нет, Ченс, недоумок. – Фернандо закатил глаза и включил телевизор. – Да, Сидни. Она дала Шарбасу по морде и брызнула перцовым баллончиком.

– Что она сделала? – Проведя рукой по волосам, я остановился над больным местом на затылке. – Она в порядке?

– Ага. Она ещё и умна, потому что когда Эккольс и Беррет вышли из дома со своими девушками, она буквально психанула и набросилась на Шарбаса, заявляя, что он её лапал. – Фернандо тихонько хохотнул себе под нос. – Сыграно было хорошо. Отдаю ей должное. Эккольс знает, что Ник ничтожество, поэтому никто не заподозрил, что она лгала.

– Поверить не могу, что она это провернула, – сказал я, мои губы изогнулись в гордой улыбке. – Что произошло потом?

– Тебе нужно подготовиться к бранчу с представителем «Стиллерс», – объявил Ченс. Войдя в гостиную, он плюхнулся на свой бесформенный геймерский пуф. – Твоя мама будет тут через полчаса.

Богом клянусь, Ченс стал бы выдающимся секретарём. Заглянули бы вы в его стенной шкаф. Это стена в стикерах, расположенных в хронологическом порядке, где у каждого цвета есть код в зависимости от важности. Он так распланировал свою жизнь на десять лет вперёд.

– Заткнись, Ченс. – Я снова сосредоточился на Фернандо. – Что дальше было с Сидни?

Фернандо рассмеялся и забрал обратно крендельки, рассыпая солёную пыль по своей огромной груди.

– Ну, потом мы все забрались в грузовик Ченса и вернулись сюда. Она помогла тебе в душе. – Он подмигнул мне. – Пошла с тобой в душ, идиот. Неудачное время, чтобы быть без сознания. Затем она одела тебя и уложила в постель.

Иисус только что улыбнулся, глядя вниз на меня, и мне открылись врата прощения, из которых хлынул поток надежды. Укладывать кого-то в постель это же хороший знак, верно? Это значит, что вы всё ещё заботитесь о человеке. Ну, заботитесь достаточно, чтобы убедиться, что он не спит в собственной рвоте снаружи на крыльце (Такое случалось дважды. Даже не спрашивайте).

– Потом я отвёз её обратно к её грузовику, – добавил Ченс, отклоняясь назад на своём нелепом стуле. – Я пытался объяснить ей, что не заинтересован, но у неё такие длинные тонкие пальцы, и знаешь, они прямо скользят по твоей коже.

Схватив кренделёк, я швырнул его в голову Ченсу, а он поймал его ртом.

– Просто дурачусь, но она просила передать тебе спасибо за «Нирвану» и пожелать удачи в НФЛ.

– Что?

– Ага, она просила передать тебе, что ей хотелось, чтобы всё было иначе, но слишком поздно что-то менять, и ты должен найти трофейную жену с маленькими ушами ради твоих будущих детей.

– Кто, вашу мать, рассказал ей, что я собирался участвовать в раннем драфте? – Очень медленно встав с дивана, я ощутил, как мой мозг ударился о череп. – Я не настолько глуп, чтобы поверить хоть одному слову Чета Рамси. Конечно, он говорит мне, что «Стиллерс» заинтересованы, но говорит это же пятнадцати другим квотербекам. Пропустить свой сезон на старшем курсе? Он же самый важный.

– Тогда зачем ты идёшь с ним на бранч? – пробормотал Фернандо, снова раскатывая свою футболку вниз по животу. – Я не понимаю.

– Он ведёт нас на бранч в «Пало». Это чертовски дорогое место, там очередь на столик четыре месяца. – Я направился к коридору. – Мы с мамой подумали, это будет забавно. Мы будем пить «Мимозы», пока его кошелёк наполовину не опустеет. – Я схватился за голову, переосмысливая наш план. – По крайней мере, мама.

– А что потом? – крикнул Ченс мне в спину. – Наконец поведёшь себя как мужчина и вернёшь свою девушку?

– Да, она моя чтобы мучить её, – крикнул я в ответ, теперь щеголяя самодовольной ухмылкой. – Эксклюзивно.

Если Сидни Портер считала, что могла спасти мою задницу с Шарбасом, намылить меня мылом (так зол, что пропустил это), уложить в постель, а потом навсегда оставить, то её ждал большой сюрприз. Я не закончил войну. Я потратил последние шесть недель, пытаясь превратить её жизнь в ад на земле не для того, чтобы смотреть, как она уходит. Без машины времени я не смог бы изменить наше прошлое, но определённо был способен изменить наше будущее.

Глава 4 9

– Три минуты до конца перерыва. – Брайан постучал по толстому стеклу, отделяющему его кабинет от моей студии. – Почти закончили. Просто продолжай в том же духе, Сидни, – предупредил он, прислонив фальшивое письмо Грея в качестве угрозы.

Я сидела за столом, раскручивая на столе маленький чёрный диктофон. Единственную вещь, которая лишит Кэтрин власти надо мной, но сделает меня девочкой на побегушках у Греческого Нациста Нортерна.

Моя борьба за анонимность сошла на нет. Почему меня должно это волновать? У меня была «Нирвана», спасибо Грею. Когда Даррен Уотерс предложил мне место диджея, Грей был первым, с кем мне хотелось поделиться этой новостью. Он уничтожил Сандэй Лэйн, но подтолкнул диджея Зловещую к её истинной любви – музыке.

А чего хотел Грей? НФЛ? Возможно. Преподавать искусство? Определённо. Но я знала, на самом деле он хотел, чтобы я его простила. Даже если мы никогда не будем вместе. Я знала это наверняка. Он повторял это снова и снова, пока его рвало в унитаз в воскресенье ночью. И ещё несколько раз, когда я забралась с ним в душ, чтобы он не поскользнулся и не упал. «Я люблю тебя, Сидни», – было последним, что он сказал мне, когда я укладывала его в постель.

– Две минуты, – крикнул Брайан, надев свои наушники.

Я захлопнула дверь студии, чтобы не слышать, как он пилит меня, и посмотрела на часы. Без двух минут восемь. Я положила листок с номером Лили около своего телефона, и цифры словно дразнили меня, побуждая набрать её. Нажав «Плей», «Стоп», затем перемотку на диктофоне, я отклонилась на стуле.

Что, чёрт возьми, я делала? Сколько я могла продолжать этот спектакль? Да и вообще хотела ли я этого? Шантажировать Кэтрин было заманчиво. То есть она прямо так и напрашивалась на это, но куда это приведёт меня? Снова играть в игры. Делать чью-то жизнь ужасной. Следующие полтора года прятаться за псевдонимом радиоведущей. Если я пойду на поводу у Панэллинского совета, обеспечит ли это мне безопасное будущее? Или лишь подтвердит тот факт, что я была трусихой?

Вебстерский словарь даёт определение труса как человека, который боится сделать то, что правильно или ожидается от него. Человека, который не смел или не храбр вовсе.

Я всегда искала самое лёгкое решение проблемы. Даже если это значило смешать с грязью людей, которых я люблю. Даже если это значило повернуться спиной к чему-то пугающему вместо того чтобы прыгнуть в омут с головой. Что, друзья мои, делало меня трусихой.

В конечном счёте, выберет ли Сандэй Лэйн, диджей Зловещая и Сидни Портер лёгкий путь?

Была ли Сидни Портер трусихой?

Я подняла голову, когда Брайан снова постучал по стеклу. Он пальцами показывал обратный отсчёт. Пять. Четыре. Три. Два. Один. В эфире.

– Снова добро пожаловать, Нортерн. Здесь Сандэй Лэйн. Всё ещё прекрасный вечер на северо-западном побережье. Не могу пожаловаться. – Я усмехнулась в микрофон. – Ну, да, могу. Ведь для этого я здесь, верно? – Отодвинувшись от микрофона, я уставилась на диктофон, задевая кнопки кончиками пальцев. – В общем, я думала об этом во время перерыва. Сандэй Лэйн устала от того, что всё время жалуется.

Брайан снял ноги со стола и медленно покачал головой.

– То есть ей просто жаловаться, верно? В реальности она почти не существует, кроме как с пяти до девяти два дня в неделю. Она может говорить всё, что захочет без всяких последствий. Но позвольте мне сообщить вам, друзья мои, у любых действий всегда есть последствия. Никому их не избежать, и если кто-то считает по-другому, он ошибается. Груз вины на плечах утащит его в бездну. Не хочу грузить вас библейской ерундой, но правда, – прошептала я в микрофон, чтобы акцентировать внимание на моменте, – освободит вас.

– Поэтому я начну с себя. Три правды о Сандэй Лэйн. Правда первая. Её настоящая страсть – музыка, а не говорить гадости по радио. Правда вторая. Её настоящее имя Сидни Портер. Делайте с ней, что хотите. И, правда номер три... теперь самое страшное, народ... – я замолчала, прикрыв глав. – Сидни Портер влюблена в номер двадцать четыре, Грея Питерса.

Брайан разбушевался в аппаратной. Бросал бумаги. Бился головой о шкаф для хранения документов. Мне было ненавистно видеть его таким, но это необходимо было сделать. Я не могла и не хотела жить с таким давлением.

– Бонусная правда, – сказала я в микрофон. – Панэллинский совет, если вы слушаете, Сидни Портер вам не чья-то сучка.

За свою недолгую жизнь я могла сосчитать на пальцах одной руки моменты, когда ощущала себя действительно храброй. 1) Когда годами присматривала за Джеком. 2) Высоко держала голову, когда гроб моего отца опускался в землю. 3) Оставалась верной себе даже перед лицом бесконечного маминого разочарования мной. И прямо сейчас, открыв своё сердце, потому что существует лишь один человек, которому я доверяю настолько, что могу отдать его – Грей Питерс.

Подойдя к своему пикапу, я рассматривала шины. Не порезаны. Это были хорошие новости. Я не могла гарантировать то, какими они будут завтра. Никаких странных субстанций в выхлопной трубе. Тоже хорошо. Я увидела её, когда уселась на водительское сидение. Записка, подсунутая под дворник. Опустив окно, я схватила листок и подозрительно огляделась на пустой парковке.

Сидни Портер (прозвище: Сандэй Лэйн, прозвище: диджей Зловещая),

Я знаю, кто ты и где живешь. У меня есть подробные записи, и я настроен воевать с тобой до конца дней, если предпочтёшь игнорировать мои требования. Это лишь одно из многих.

На заднем сидении найдешь коробку с платьем. Надень его сегодня в общежитие атлетов. Носи его всю ночь. Без вариантов. Я буду наблюдать за тобой. Ищи в комнате номер двести тринадцать тупого качка, который отчаянно и безумно влюблён в тебя.

Целую, обнимаю,

Микрочлен.

Мои руки никогда ещё не двигались так быстро. Я схватила с заднего сидения коробку, открыла её и нашла внутри синее платье. Похожее на то, что было на мне на первом курсе. Вынув его, я поднесла его к носу, вдыхая запах мягкого хлопка. Руки тряслись, когда я вылезла из джинсов и рубашки, быстро надев платье через голову. И я была рада, что на мне были чаксы, потому что собиралась бежать.

И я побежала. Петляя между зданиями кампуса из красного кирпича, проталкиваясь сквозь толпу студентов, болтающих в дворике, пока, наконец, не прибежала туда, где всё началось два года назад.

Переводя дыхание, я вглядывалась в общежитие атлетов, пытаясь восстановить самообладание. Меня подташнивало, всё внутри переворачивалось от нервного ожидания. Ночной туман охлаждал мои покрасневшие щёки и, собрав всё своё мужество, я вошла в здание.

Я остановилась в вестибюле. Он был совершенно пуст. Никаких качков или фанаток, которые обычно здесь ошивались, когда я навещала Джека. Единственными признаками жизни были звуки со второго этажа.

Ужасная музыка.

Через несколько секунд прослушивания мои уши начали кровоточить. Бедное стерео! Но блестящий ход со стороны Грея. Он знал, что стерео будет звать меня как раненое животное, умоляя избавить его от страданий.

Именно в лифте меня накрыла первая волна нервозности, отчего мой пульс ускорился до такой степени, что я подумала, будто упаду в обморок. Не надо, Сидни. Сейчас не время быть нерешительной. Сейчас было время сделать всё правильно.

Двери лифта открылись в комнате отдыха. Той же самой, в которой я была два года назад. Она была украшена теми же видавшими виды рождественскими гирляндами с первого курса. Заметив в углу бумбокс, я подбежала к нему, выключила и прошептала извинения за оскорбительный вкус Грея в музыке.

Когда повернулась, я заметила маленький знак: Выпей меня или не пей, который лежал рядом с графином пунша в углу комнаты. Это был «Джангл Джус». Я налила себе стакан и прислонилась к стене. Той же самой стене, у которой меня заманили в комнату подкатом о йогурте и обещаниями виски. Только в другом конце комнаты не было восемнадцатилетнего Грея, который неловко мялся, направляясь в мою сторону, превращая мой мозг в кашу своей чарующей улыбкой.

Но здесь был двадцати однолетний Грей. Ожидающий меня.

Заглянув в пустынный коридор, я увидела красных мармеладных мишек. Они были приклеены к стене в форме стрелы. Пройдя в том направлении, куда они указывали, я увидела, что из комнаты номер двести тринадцать, комнаты, в которой раньше жил Грей Питерс, лился тёплый свет.

Когда я вошла, Грея не было там. Но от того, что было там, у меня перехватило дыхание.

Обувная коробка, полная кристаллов, стояла на столе. Картины Грея, развешанные по стенам, с одной новой – моим портретом, который он нарисовал на пляже. Его гитара стояла в углу. Бутылка «Джеймсона» находилась рядом с его старой настольной лампой. Над дополнительной кроватью висел знак. Напоминание: Отодвинь, Когда Закончишь Засаживать Цыпочкам.

Я почувствовала, как по лицу потекли слёзы, и подняла подол платья, чтобы смахнуть их.

Это был снова первый курс. То, что было два года назад, но прямо сейчас. Тот момент, где мы остановились. Где между нами возникло недопонимание, только теперь этот момент стал нашим началом.

– Я вернулся.

Вздрогнув от голоса Грея, я повернулась. Он стоял в дверях, одетый только в боксёры и кроссовки для бега, держа две бутылки воды и открытую упаковку мармеладных мишек. Он глубоко дышал, словно только что бегал кругами, и смотрел прямо на меня, осторожно улыбаясь.

– Почему ты так долго? – Улыбаясь так широко, что это причиняло боль, я села на кровать. Мои руки дрожали, и я твёрдо удерживала их на коленях. – Два года слишком долго, чтобы дождаться стакана воды.

– Два года? – Он вошёл, теперь улыбаясь так же широко, как и я. – Меня не было всего пять минут, Сидни Факю. – Протянув мне бутылку воды, он сел на пустую кровать напротив меня.

Снял кроссовки и молчал, пробегая по мне взглядом.

– И, как я и сказал, наш разговор ещё не окончен.

Моя шея сзади покраснела от жара, и от волнения я сжала руки в кулаки.

– Разве?

– Нет. – Аккуратно вставая с кровати, он опустился на колени передо мной. – Я не хочу, чтобы он заканчивался. – Он схватил мои трясущиеся руки и стал легонько целовать мои запястья. Когда я почувствовала его тёплый рот на своей коже, мои руки перестали трястись, сразу же узнав человека, который держал их.

– Я собираюсь оставаться здесь и воевать с тобой. Я в деле, Портер. И если мне придётся портить тебе жизнь ещё один год, то именно это я и сделаю.

– Не знаю, Грей. – Я ощутила тяжесть в груди, когда проглотила подступающее рыдание. Я подняла руки, чтобы обхватить его уши и мягко потянула за них. – Ты уверен, что в деле? Потому что мы будем воевать.

– Я на это рассчитываю, – прошептал он, двигая щетинистым подбородком по моему предплечью. – Но мы будем и мириться. – Он поднял бровь, и я рассмеялась.

Потом Грей придвинулся ближе и обнял меня за талию.

– Я слышал тебя по радио, Сидни. Я тут ходил туда-сюда, адски нервничая. А потом ты сказала, что любишь меня, и я просто не мог...

– Конечно, я люблю тебя. – Я скользнула руками к его щекам, проведя большими пальцами под его слезящимися глазами. – Так сильно, что это вроде как бесит меня.

Он мягко рассмеялся и уткнулся головой в мою грудь, прижимая меня к себе.

– Ты любишь меня больше, чем мармеладных мишек? – дразнил он, кивая головой в сторону открытой упаковки в другом конце комнаты.

– Больше, чем этих мармеладных мишек. Я люблю красные, а ты все их приклеил на стены в коридоре.

Грей стал щекотать меня, пока я не начала плакать от смеха. Затем прекратил и легко толкнул меня на кровать. Он сдвинулся, чтобы оседлать меня, и я прикрыла глаза, ожидая, что его руки поднимутся вверх по моему платью.

Вместо этого я почувствовала, что его лицо остановилось очень близко от моего.

– Я люблю тебя, Сидни. – Он легко поцеловал меня в лоб. – Поэтому лучше бы тебе привыкнуть к тому, что я буду рядом.

Я кивнула, как раз в тот момент, когда позорно фыркнула.

– Хорошо. – Он поцелуями убрал слёзы с моих щёк. – Потому что ты вроде как мой любимый человек и единственная девушка из всех кого я знаю, с достаточно маленькими ушами, чтобы выправить мой генофонд. – Он замолчал, мягко поцеловав меня в губы, и я открыла глаза. – А ещё, Сандэй Лэйн сказала мне, что тебе понадобится телохранитель.

– Мне понадобится целая армия, – ответила я, смеясь.

Грей улыбнулся и наклонился, проводя своими губами по моим.

– Но мне нужно, чтобы ты оказала мне услугу.

– Всё что угодно.

– Мне нужно, чтобы ты осталась.

Я снова кивнула, давая ему молчаливое обещание.

– Ну, тебе повезло, потому что я только что перевелась сюда и никуда не собираюсь.

Глава 50

– Проверь под именем Грей Питерс.

Вышибала изучал свой металлический клипборд.

– Не-а, никаких Греев Питерсов, – проворчал он, глядя за мою спину на длинную очередь нервных тусовщиков. – Какое-то ещё имя?

Ченс ждал меня около двойных стеклянных дверей. Он казался взбешённым. От нетерпения он постукивал ногой по бетону, и я знал, что он очень хотел попасть внутрь. Он неделями приходил сюда со мной. С брюзжанием и неохотно поначалу, но как только увидел, во что здесь одевались девушки, поместил «Нирвану» на специальный зелёный стикер в своём шкафу. Зелёные стикеры означали наивысший приоритет.

– Попробуй Снейк, – сказал я, и вышибала стал вести пальцем по странице. Я повернулся к Ченсу. – Где черти носят Фернандо? Он должен был быть здесь пятнадцать минут назад.

Ченс пожал плечами.

– Сказал, что готовится.

Как только он это произнёс, подъехало жёлтое такси, и из него выскочил некий круглолицый нападающий линейный игрок в голубом брючном костюме из вискозы. Мы с Ченсом не смогли удержаться от смеха, когда Фернандо, поглаживая толстые золотые цепи, которые надел, подошёл к вышибале.

– Что за херня, Фернандо? Ты ограбил парашютный завод?

Проигнорировав мой сарказм, он повернулся к вышибале.

– Фернандо Круз, – сказал он с уверенной ухмылкой.

Вышибала окинул его взглядом и просмотрел лист.

– Ага, ты в списке. Проходи. – Он снова посмотрел на меня. – Никакого Снейка, извини, мужик.

Я застонал и пробормотал:

– Проверь под Микрочлен.

Вышибала улыбнулся и поднял бровь.

– Что ты сказал? – Он приложил ладонь к уху.

– Проверь под Микрочлен, – крикнул я, чтобы заглушить шумную толпу, и из очереди позади меня раздался взрыв смеха.

– Не-а.

– Мужик, да брось. Я уже как четыре месяца прихожу сюда почти каждую субботу. Моя девушка работает здесь.

Он сделал шаг назад и усмехнулся.

– Я знаю, но тебя нет в списке.

Вырвав клипборд из его рук, я пробежался взглядом по листу.

– Вот он я.

– Здесь написано Гари Питерс.

– Да, какой-то умник ошибся в орфографии.

– Ты называешь меня умником? – Он приподнял плечи, напрягая своё трехсотфунтовое тело.

– Да, – пискнул я.

– Проходи, Микрочлен. – Он оттолкнул меня, и я направился к своим парням.

– Серьезно, Фернандо, что за чёрт? – Я потянул за его шёлковый костюм парашютиста. Он уже потемнел подмышками. – Ты заказал его из каталога воздушных шаров? Лучше держись подальше от открытого огня.

– Да, – сказал он, с намёком глядя на меня. – У меня тут появились лишние деньги.

Фернандо всё ещё расстраивался из-за вечеринки в конуре несколько месяцев назад. Я заказал бочонок пива и пригласил весь этаж общаги атлетов только для того, чтобы мы с Сидни могли побыть наедине. Он несколько дней не выходил из комнаты, находясь в депрессии, потому что голодные толпы нашли коробки с рокет-догами в гараже. Мне пришлось заплатить ему за них по рыночной цене.