Текст книги "Чудовищная ложь"

Автор книги: К. А. Найт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Я покажу ей, как много она значит для меня, как я всегда буду дорожить ею и заботиться о ней.

Целуя чуть выше пояса ее джинсов, я не могу приглушить гравийный голос. Мускус возбуждения Арии окутывает меня, сводя с ума, и я знаю, что нужен своей паре.

– Ты совершенна, Ария. Я никогда не встречал такой красивой, сильной и верной, как ты. – Я снова целую Арию, нуждаясь в ее понимании. – Моя.

– Акуджи, если ты не трахнешь меня...

Я смеюсь, откидываясь на спинку кресла, и стягиваю с Арии джинсы, скользя руками по ее стройным ногам, а затем следуя тем же путем языком и губами. Касаюсь и пробую на вкус каждый сантиметр кожи, что заставляет ее стонать и смеяться, пока она не извивается в траве подо мной. Ария раздвинула бёдра, обнажая блестящую росой киску. На мгновение я просто смотрю, потеряв дар речи, а затем одобрительное урчание раздается в груди.

– Такая красивая, – урчу я, протягивая руку, чтобы погладить ее, чувствуя, как Ария вздрагивает от простого прикосновения.

Мне нравится, как отзывчива моя маленькая спутница жизни. Мне нравится вид ее маленькой тугой розовой киски, такой спелой для вкушения. Я бы умер счастливым мужчиной между ее бедер, с ее сливками, стекающими в мое горло для питания, и между сильными бедрами, удерживающими меня там. Когда я смотрю, как сжимается ее дырочка, воздух наполняется запахом возбуждения.

Моя.

Проводя руками по бедрам Арии, просовываю их под попку и поднимаю к своему рту. Я целую ее блестящую киску, покрывая свои губы ее кремом, когда Ария стонет. Ария тянется вниз, чтобы схватить меня за рога, и это так чертовски сексуально, что я не могу удержаться, чтобы не вскинуть голову.

– Пожалуйста, – умоляет она. Рыча, я обхватываю губами ее маленький узелок и сосу. Она кричит, и птицы в страхе улетают. – Черт! Твою мать! – кричит Ария, когда я набрасываюсь на ее киску, пытаясь помнить, что нужно быть мягким и медленным, но после вкуса ее сладких сливок я становлюсь диким.

Проникаю раздвоенным языком в ее киску, чтобы получить больше нектара, проводя клыками по клитору. В моем натиске нет смысла, но она крутит бедрами и трахает мое лицо, пока я ее беру. Зарычав, я наваливаюсь между бедер Арии. Я дышу сквозь безумие, пытаясь контролировать себя, и лижу ее кожу.

Медленнее. Мягче.

Лежа между ног моей пары, я чувствую вкус ее поражения, покорности и любви. Я вдавливаю свой член в землю, не в силах сдержаться. Я слишком дико ее желаю.

– Ты так хороша на вкус, – рычу я. – Я не могу сдержаться. – Слова звучат беспорядочно, когда снова погружаю в нее язык и верчу им до тех пор, пока она не вскрикивает. Я слышу, как колотится ее сердце, и чувствую дрожь в ногах Арии, которая говорит мне, что она близка к развязке. – Кончи для меня. Я хочу попробовать на вкус, хочу увидеть. Пожалуйста, Ария, позволь мне почувствовать, как ты кончаешь мне на язык.

Хныча, Ария откидывает голову, когда я снова ввожу в нее язык, потирая пальцем клитор и наблюдая, как ее дырочка сжимается вокруг моего языка. Моя пара внезапно напрягается, и ее тело замирает, когда она вскрикивает. Разрядка струится из тугого канала, захватывая мой язык. Ощущение и вид этого великолепного создания, кончающего для меня, слишком сильно.

С собственным приглушенным рыком я вонзаю свой член в землю, боль и наслаждение проникают в меня, когда моя собственная разрядка покрывает землю. Вытащив язык, я лижу ее киску, пока Ария опускается, наблюдая за ее мягкой, ленивой улыбкой, когда она моргает, открывая глаза, и с любящим выражением протягивает ко мне руки.

Мурлыча, я провожу последним лижущим движением по ее киске, а затем поднимаюсь по ее телу, чтобы поцеловать. Урчу, когда она хнычет от собственного вкуса на моем языке. Когда отстраняюсь, я смахиваю мокрые волосы Арии с лица и осыпаю его поцелуями.

– Ты так прекрасна, маленькая пара, такая совершенная. Мне нравится, как ты доверяешь мне. Ты совершенно невероятна, когда кончаешь, словно сами звезды были заточены в твоем теле и сияют. Ты сияешь так чертовски ярко.

– Господи, Красный, – пробормотала она, обхватывая меня ногами. – Ты пытаешься убить меня?

– Нет, я пытаюсь любить тебя, если ты позволишь, – честно признаюсь я.

Ее глаза широко распахиваются, но прежде чем страх проникает в изумрудные глубины, я снова целую ее, прогоняя отрицания моей пары, пока она не начинает стонать. Когда отстраняюсь, в ее глазах снова светится вожделение.

– Мне нужно почувствовать тебя внутри себя.

Мне нравится, что моя пара всегда говорит мне, чего она хочет, либо словами, либо телом. Я снова целую ее и поднимаю бедра Арии выше, когда снимаю с себя одежду и провожу пульсирующим, твердым членом по ее красивой киске.

– Тогда ты получишь именно это, но не своди с меня этих прекрасных глаз и смотри, как я беру тебя, как занимаюсь с тобой любовью и показываю тебе, что значит быть моей спутницей жизни. – Не дожидаясь ответа Арии, я прижимаюсь к ее дырочке и медленно проникаю.

Без грубых толчков и резких движений. Это не спаривание.

Это любовь.

Наклонившись, я проглатываю ее стон, выгибаю бедра, заполняя Арию еще на несколько сантиметров. Ария царапает мою спину, побуждая меня двигаться дальше, но я не тороплюсь, и когда, наконец, погружаюсь в нее, замираю, пока она беззвучно не умоляет меня двигаться. Тогда и только тогда медленно выхожу из нее и снова вхожу.

Ария глотает мой стон удовольствия.

Ощущение ее тугого, влажного тепла, обхватывающего мою длину, почти невыносимо. Словно попал в рай. Не хватит слов, чтобы передать ощущения, но я попытаюсь. Хвалю Арию, целуя каждый сантиметр, до которого могу дотянуться. Задаю темп, и она не отстает, мы оба двигаемся в мягком, любящем ритме. Мы синхронны, пока целуемся и исследуем. Не торопимся и не спешим, только скользящие руки, украденные поцелуи и взгляды, и ощущение того, что мы соединены в одно целое.

– Я никогда не чувствовал себя так, Ария, только с тобой. Я могу быть мягким, сладким только для тебя, – признаюсь я, мой голос дрожит от желания и любви. Мне нужно, чтобы она поняла всю глубину моей любви к ней, которая медленно изменила весь мой мир к лучшему. – Я сделаю все для тебя, буду всем для тебя. – Ария тихо вздыхает, целуя меня, когда я прижимаюсь лбом к ее лбу, заполняя, когда моя пара крепко сжимает свои бедра на моей талии. – Только чтобы увидеть твою улыбку. Я каждый момент бодрствования думаю о том, что показать тебе, что исследовать вместе с тобой, а во время сна я мечтаю о нашем будущем. – Ее глаза слегка расширились, и я поцелуем прогнал ее нерешительность. Я не буду смягчать свою потребность, чтобы она ослабила свои страхи.

– Вот он я, – говорю ей. – Я всегда был таким, но я могу подождать, пока ты догонишь меня. Я буду ждать тебя вечно, пока ты не будешь готова, Ария, если это будет необходимо, но сейчас? – Снова целую Арию. – Здесь, под звездами в нашем оазисе, ты полностью моя, а я полностью твой.

– Акуджи, – шепчет Ария, ее тон пронизан смятением и любовью – любовью, в которой она пока не признается даже самой себе, но я вижу её, даже если моя пара не видит. Но ничего страшного, ведь я не солгал, я могу ждать, сколько потребуется. Я хочу только ее счастья.

Скользя руками по рукам Арии, я поднимаю их над ее головой и переплетаю наши пальцы вместе, прижимая ее руки к цветам над головой Арии. Я смотрю, как ее тело вытягивается подо мной и извивается от желания. Ее грудь и щеки раскраснелись, а губы приоткрыты для стона.

Она вся моя.

Я чувствую себя зверем, просто прикасаясь к ней, боясь, что могу причинить ей боль, но я не должен беспокоиться, потому что Ария сильная. Она обхватывает меня ногами за талию и побуждает двигаться. В ее глазах вспыхивает нетерпение, заставляя меня улыбнуться, насколько невероятна моя спутница.

Медленно я целую Арию, давая ей вкусить все то, что я хочу, чтобы она поняла, но не могу выразить словами. Я не красноречив и не полон поэзии, как Катон или ее люди. Мои слова намного проще, даже если за ними не стоят чувства, но я не должен сомневаться в Арии, потому что она знает, вздыхая в мои губы. Я клянусь под звездами, с ее телом, доверчиво распростертым под моим, что буду показывать ей каждую ночь и день, как много она значит для меня. Я сделаю так, чтобы она никогда не сомневалась в моей любви и в том, какая она сильная, красивая и умная.

Ее сердце стучит в соответствии с моим быстрым ритмом, пока мы медленно усиливаем желание друг друга. Внезапно ее дыхание сбивается, киска сжимается вокруг меня, и я понимаю, что Ария снова близка к развязке. Приподняв ее, я делаю короткие, плавные толчки, вдавливая живот в ее клитор, пока Ария не начинает стонать и кусать губы, и мы оба боремся за продолжение.

– Акуджи, я уже близко, – стонет она.

– Я знаю, моя радость. Отпусти, я поймаю тебя, – шепчу я неистово.

Стон, я сопротивляюсь своему освобождению, желая, чтобы она кончила первой.

– Вместе. Я хочу почувствовать, как ты кончаешь так же, как и я, – говорю я Арии, целуя ее, и когда она выгибается подо мной и ее глаза закрываются, я отпускаю мою пару. Я вонзаюсь в нее все сильнее и быстрее, пока она не выкрикивает о своем освобождении, и затягивает меня за собой. Прижавшись лбом к ее лбу, я стараюсь не закрывать глаза, чтобы наблюдать за эмоциями на ее лице, когда моя разрядка наполняет Арию, в то время как она испытывает свою.

Когда прилив между нами ослабевает, Ария открывает глаза, и сияющая улыбка играет на ее губах, когда видит, что я смотрю на нее.

– Я люблю тебя, Ария, моя вторая половинка, – тихо прошептал я, не желая скрывать этого, а затем поцеловал мою пару, не желая видеть ее колебаний.

Мы остаемся так, наблюдая друг за другом, прежде чем встаю на ноги. Я стону от потери ее тепла, но должен позаботиться о ней. Я набираю немного дождевой воды, чтобы она могла попить, а затем помогаю Арии одеться.

Мы идем к концу здания. Я крепко сжимаю ее руку, как будто это может удержать ее со мной одной лишь силой моей воли, а потом она поворачивается ко мне, в ее глазах отражаются звезды, а на губах застыла тайная улыбка, и весь мир меняется.

Всю мою жизнь меня называли не иначе как чудовищем, но в ее глазах, соперничающих со звездами, я просто мужчина, который любит ее с отчаянием, настолько сильным, что оно граничит с одержимостью.

Он любит ее настолько, что готов отпустить, если это сделает его пару счастливой, даже если это разобьет его некогда мертвое сердце. В конце концов, оно принадлежит только ей, так что логично, что она заберет его с собой, когда уйдет.

– Пойдем, надо поесть. – Подняв руку Арии, я целую каждую костяшку, проводя губами по мягкой коже, чтобы она осталась со мной навсегда. Крепко держа ее за руку, притягиваю Арию к себе и поднимаю на руки, целую ее в макушку, а затем медленно спускаюсь по лестнице и возвращаюсь в реальность. Я хочу продлить это как можно дольше, потому что каждая проходящая секунда, каждая быстро убывающая минута только приближает нас к тому моменту, когда она уйдет и разрушит меня навсегда.

На улице я позволяю Арии скользнуть по моему телу к ногам, зная, что ей нужна независимость, но не желая ее подавлять. Мы только вышли из здания, как я почувствовал их запах – людей.

Рыча, я тяну Арию за собой и приседаю, но один из моих самых быстрых воинов спрыгивает вниз передо мной, запыхавшийся и явно обеспокоенный. Он смотрит с меня на Арию и кивает в знак уважения.

– Где? – требую я.

– Рейгнер...

– Люди, – сказал я с шипением.

Он снова кивает, выглядя пристыженным.

– Они проскользнули через подземный туннель, о котором мы не знали. Он вел прямо в лабораторию.

– Талия! – ахает Ария, проталкиваясь мимо меня, чтобы встать на защиту своей подруги, но я останавливаю мою пару, когда вижу взгляд моего воина.

– Акуджи, отпусти меня! – Она борется с моей хваткой, пока я встречаю его взгляд.

– Потери? – спрашиваю я.

– Только одна. – Он печально смотрит на Арию. – Другой человек, Талия, пропала, а Катон тяжело ранен.

Откинув голову назад, я с яростью взревел, давая этим крысам услышать его, когда они убегают прочь из моего города.

Бегите, маленькие человечки, но это не спасет вас от меня.

▪ 30 ▪

АРИЯ

Я даже не могу задавать вопросы, потому что Аку перекинул меня через плечо, пока мчался по городу, но все происходило как в тумане, и от волнения мне было трудно сглотнуть. Талия... она в порядке? Вот что мне нужно знать. Через несколько минут мы добираемся до лаборатории, и, несмотря на настойчивые просьбы Акуджи остаться позади, я следую за ним вниз, вздрагивая от доносящегося изнутри рева. Мы находим Катона, привязанного к столу, борющегося с захватом своих людей. Он стал больше, мрачнее и безумнее.

Его рев наполнен такой яростью и агонией, что у меня болит сердце.

– Нет, – шепчет Акуджи и быстро толкает меня за себя.

– Акуджи, – требую я, но он поворачивается ко мне и берет меня за подбородок.

– Не в этот раз, не дави на меня, Ария. Он в дымке. Он убьет тебя, и тогда мне придется убить его. Пожалуйста, вернись наверх и подожди с моими воинами. Умоляю тебя. – Отчаяния в его голосе достаточно, чтобы я поцеловала Аку и поспешила обратно наверх. Я жду наверху со стеной воинов за спиной, которые нервно наблюдают за мной и лестницей.

Дымка.

Катон ценит разум и рассудок превыше всего, так неужели он поддастся дымке?

Во мне расцветает страх. Что случилось с Талией, что вызвало это? Я слышу, как Акуджи говорит, а за ним следует ответный рев, поэтому все, что я могу сделать, это ждать, даже когда мне хочется пойти туда и потребовать ответов. Но я не делаю этого, потому что доверяю ему.

Когда он возвращается, с каменным лицом, я знаю.

– Она пропала? – требую я, не желая, чтобы он успокаивал меня или говорил, что все в порядке, но я должна знать лучше. Он относится ко мне как к воину, как к равному.

– Туннель был запечатан. Они открыли одностороннюю дверь для входа и выхода из города, а затем заблокировали ее за собой. Они наткнулись на Катона и Талию, когда те еще работали. Двадцать человек окружили их, и они знали, что делать. Сначала они выстрелили в Катона, и это должен был быть смертельный удар, но он отказался умирать. Он убил десять из них, прежде чем его ослабила пуля. Они отвели Талию в туннели, и ей удалось немного побороться, но этого было недостаточно. Когда он очнулся, их уже не было, и он погрузился в дымку.

– Почему? – шепчу я, злясь на себя за то, что потерялась в нем, когда на мою подругу напали и похитили. Ища его взгляд, я умоляю ответить, помочь.

– Разве это не очевидно, мой маленький человечек? Она его пара, он никогда не говорил ей об этом, а теперь она исчезла. Мой следопыт подтвердил, что она вернулась за стену, где он не может ее достать.

– Если они причинят ей вред... – Я покачала головой. – Им нужны исследования. Они получили их?

– Да, и ее, – подтверждает он.

– Черт! – кричу я, дергая себя за волосы. – Если она им больше не нужна, они убьют ее за то, что она их предала. Мы должны остановить их, Акуджи. Мы должны! Она в опасности. Она не такой боец, как мы. Она умна, чертовски умна, но они жестоки и хитры. Мы не можем оставить Талию с этими монстрами.

– Я думал, что мы – монстры, – серьезно говорит Аку, когда я останавливаюсь и смотрю на него.

– Нет, они – монстры. А ты? Мы? Твои люди здесь? Они просто люди. Я собираюсь ее вернуть. – Я проталкиваюсь мимо Акуджи и бросаюсь вниз по лестнице, прежде чем он успевает меня остановить. Он рычит, догоняет меня и тянет в свои объятия, но я ускользаю и приближаюсь к ревущему Катону. Его спина выгибается дугой, увлекая за собой почти семь воинов, и мое уважение к силе вождя племени возрастает.

На его груди, над сердцем, красная рана. Она смертельна, но он, похоже, этого не замечает. Сглотнув, я подхожу к Катону, не обращая внимания на остальных. Его глаза мерцают на меня, светясь ярко-красным. Совсем не так, как когда Акуджи возбужден. Они темнее, и в его глазах нет ничего, кроме безумия.

Дымка.

– Я собираюсь ее вернуть.

Он замирает, когда я говорю, с его вздымающейся груди капает кровь.

– Моя спутница, – рычит Акуджи, и я поднимаю руку.

– Я знаю, что ты там, Катон, и что ты меня слышишь. Я собираюсь вернуть Талию. Я верну твою пару, чего бы мне это ни стоило. Но ты должен бороться с дымкой, я знаю, ты можешь. Используй свою логику. Ты должен исцелиться и стать сильным, чтобы ты мог защитить ее, когда я ее спасу. Послушай меня, Катон. Ты нужен своей паре.

Красный цвет в его глазах начинает исчезать, и через несколько долгих, напряженных минут они снова становятся черными и сосредоточенными на мне.

– Ты вернешь ее мне?

– Я клянусь, – серьезно говорю я. – Но мне нужна твоя помощь. – Я смотрю на Акуджи. – Вся ваша помощь.

– Ты ее получишь, – мгновенно отвечает Акуджи. – У тебя есть все мы, весь я, маленький человечек. Ты не сделаешь это в одиночку. – Шагнув вперед, он берет меня за руку. – Позволь нам вернуть твою Талию.

Убедить их – это самое простое. Когда оглядываюсь на Катона, я понимаю, что план, формирующийся в моей голове, будет сложной частью.

Но я искатель – это моя работа.

Им не следовало связываться с моей семьей. Теперь я планирую использовать навыки, которым научилась, чтобы выжить в их мире, против них.

Я сделаю это.

▪ 31 ▪

АРИЯ

Прежде чем я успеваю броситься выполнять наполовину продуманный план, между племенами проходит встреча. Эта встреча более напряженная и оживленная, чем предыдущая. Самаэль не приходит, что-то насчет проблем с его народом, но племена Катона и Акуджи приходят – все. Они ведут нас на крышу, где все могут поместиться. Катон тяжело опирается на край, держась за перевязанную грудь, но, по крайней мере, он больше не в дымке, хотя я время от времени вижу красные проблески.

Он так же, как и я, хочет вернуть Талию, если не больше, и это только отнимает время, но Акуджи говорит, что я должна представить план и что их люди должны согласиться. Это их путь, так что я сделаю это. Они приняли меня, но предлагать пойти за человеком за стену?

Они подумают, что я сошла с ума, что я предаю их или пытаюсь им навредить. Но я должна попытаться, потому что в любом случае я доберусь до Талии с их поддержкой или без нее. Я знаю, как много это значит для Акуджи, поэтому не тороплюсь и прикусываю язык, пока не почувствую вкус крови, чтобы унять свою тревогу.

Акуджи принюхивается, и его глаза расширяются, прежде чем он поворачивается ко мне, его клыки увеличиваются по мере того, как он надвигается на меня. Он возвышается надо мной, закрывая всем обзор. Потянувшись вниз, он поднимает мой подбородок и осторожно открывает мне рот своими пальцами. Я стону, когда Акуджи облизывает мои губы, прежде чем поцеловать меня, с рычанием пробуя мою кровь. Когда он отстраняется, его грудь быстро вздымается, а глаза становятся совершенно черными, когда он с голодом смотрит на меня несмотря на то, что все ждут нас.

Когда Акуджи слизывает мою кровь со своих губ, он, должно быть, видит мое беспокойство, потому что мягко мне улыбается.

– Просто покажи им то, что я вижу в тебе каждый день, маленький человечек. Покажи им свою преданность и бесстрашие, и они пойдут за тобой куда угодно, как и я.

Отступив назад, он ободряюще улыбается.

– У тебя получится, малышка. – Он поворачивается лицом ко всем и прочищает горло глубоким рыком. – Племена, мы собрались здесь сегодня по чрезвычайному делу. Люди вошли в наш город. Они перебрались через стену и забрали одного из нас.

Раздается хор рыков и криков.

– Они забрали Талию, пару Катона.

– Человека? – спросил кто-то в замешательстве.

– Человека, одного из нас, – рычит Акуджи, пресекая это. – Она была счастлива здесь. Она осталась здесь, чтобы по-своему защитить наш народ. Она одна из нас, и ее похитили. Мы не можем этого допустить. У моей пары есть план, как вернуть ее...

– Вся эта суета из-за одного человека? – огрызнулся кто-то. – Но когда пропадают наши люди, ничего не делается?

– Ничего? – возразил Ророак. – Сколько наших воинов погибло, перебираясь через стену, чтобы вернуть детей, возлюбленных и семью? Мы не уделяем человеку особого внимания, мы относимся к ней так, будто она одна из нас, потому что она и есть человек. Так же, как наша Ария, наша спутница, наша королева. Она сражается за нас, она с нами, и теперь она просит нашей помощи, как и Катон, другой правящий. Они так много отдали за нас – свои жизни, сражения и должности – и все же теперь они просят об одном. Неужели мы отвернемся от них? Человек спаривается с одним из нас, с одним из нас, который отдал все свое существование ради нашего счастья. Я говорю, давайте вернем ему его собственное счастье. Давайте хоть раз пожертвуем ради него.

– Это самое большее, что я когда-либо слышал от него, – пробормотал кто-то, заставив толпу захихикать.

Пыхтя, Ророак смотрит на меня.

– Ария. – Он кланяется, демонстрируя свое уважение. Некоторые из его людей отшатываются в шоке, но я смотрю в знак благодарности. – Пожалуйста, расскажи нам о своем плане и знай, что я клянусь стоять на твоей стороне.

Поднявшись, я благодарно киваю и улыбаюсь ему.

– Спасибо, Ророак, – тихо говорю я, оглядывая собравшихся. – Я понимаю ваш гнев, вашу боль.

– Конечно, – насмехается кто-то, но я не обращаю на это внимания.

– Люди только и делали, что причиняли вам боль, так с чего бы вам помогать нам? – Некоторые обмениваются взглядами, но я резко подаюсь вперед. – Я обращаюсь не как человек, а как друг. Я прошу как тот, кто заботится о вашем правителе, кто любит ваш город так же сильно, как и вы, и ненавидит людей и то, что они сделали с вами. Как кто-то... как кто-то, кого тоже обидели люди.

Акуджи подходит ко мне сзади и кладет руку мне на плечо, чтобы показать свою поддержку, и это работает. Аку дает мне уверенность, что я могу продолжать говорить, обнажить себя. Если это то, что нужно, чтобы заслужить их доверие, их помощь, тогда я дам им это.

Я вскрою себя и обнажу все уродливые стороны, чтобы они увидели, что моя боль совпадает с их собственной.

– Я была для них никем, помехой, тем, чего они никогда не хотели и ненавидели. Я была бедной. Я выросла в холоде, голоде и в одиночестве. У меня не было ни семьи, ни крова. Меня забыли и оставили выживать самостоятельно на разрушенных улицах за этими стенами. Я была так близко, что могла протянуть руку и коснуться цемента со шрамами. Они использовали меня и причиняли мне боль. Я ложилась спать в страхе, что они придут за мной в темноте. Я делала все, чтобы выжить. Я изменила себя, ожесточилась. Я никогда никого не подпускала близко. На моем теле до сих пор видны шрамы от их жестокого обращения. Я никогда не узнаю истинного ужаса и мучений, выпавших на долю вашего народа, и не смогу изменить того, что мой народ сделал с вами, но вы не одиноки. Люди там? Они не все плохие, большинство из них такие же, как я, как мы, просто пытаются выжить. Может быть, поэтому меня всегда тянуло сюда, потому что боль взывает к боли. Вас обижали, забывали и издевались над вами люди, и надо мной тоже. Мы похожи больше, чем вы думаете. – Я смотрю на Акуджи. – Я нашла безопасность за стеной. Я нашла здесь красоту и счастье. Я увидела любовь и величие вашего народа, и это было похоже на дом. Я чувствовала себя... здесь в безопасности, среди тех, кого они называют монстрами. – Сглотнув, я смотрю на Катона. – Я знаю, что Талия чувствовала то же самое. Она одна из нас, и она была готова рискнуть всем, над чем так упорно работала, включая свою собственную жизнь, чтобы защитить ваш народ, чтобы вы никогда больше не пострадали от людей. Но она не такой воин, как ты, и они причинят ей ту же боль, что и тебе. Я не могу позволить этому случиться. Она... Она мой друг. Единственный, кто у меня есть.

– Не единственный, – Санни шагнула вперед.

– У тебя есть мы, – заявляет Ророак.

Слезы наполняют мои глаза, когда я улыбаюсь.

– Спасибо, – говорю я им, склоняясь в почтительном поклоне. – Я прошу вас о помощи. Я пойму, если вы откажетесь. Я понимаю, что вы обожглись с людьми и что это не ваша битва, но я прошу вас, потому что я не могу сделать этого в одиночку. Я готова рискнуть своей жизнью ради нее, ради моего друга, но я не буду просить вас сделать то же самое. Я прошу вас рискнуть ради вашего народа и вашего будущего. Без Талии люди вернутся, и они заберут у вас то, что им нужно. Наше будущее висит на волоске, и вы не можете вечно оставаться в тени. Пришло время людям вспомнить, что они создали, кого они создали. Пришло время показать им истинную силу монстра.

Раздается хор рева, и я смотрю на Акуджи.

– Это хорошо? – спрашиваю я.

Он берет меня за подбородок и запрокидывает мою голову, пока это не становится болезненным.

– Это очень хорошо, моя пара, – урчит он. – Ты одна из нас, ты моя, – говорит он с почтением к моим словам, прежде чем крепко поцеловать меня, подчиняя меня перед своим народом.

Он претендует на каждый дюйм моей души и сердца, пока я не пойму, что это правда.

Я пыталась бороться с этим, но больше не могу... пара.

Вот что это такое?

Это чувство? Я всегда смотрю на Акуджи, прижимаюсь к нему и волнуюсь за него. Жажду его прикосновений, смеха и улыбок. Я готова на все, чтобы быть рядом с ним и сделать его счастливым. Я никогда раньше не испытывала любви, но если это что-то другое, то мне это не нужно. Я хочу этого. Хочу его.

Я хочу быть его спутницей жизни.

Когда он отстраняется, любовь в его глазах совпадает с моей.

– Мы с тобой! – зовет кто-то.

– Каков план?

Акуджи скользит рукой по моему горлу, пока я смотрю на его людей.

– Как вы относитесь к тому, чтобы отвлекать внимание и создавать хаос? – спрашиваю я их.

– Это мы можем сделать! – Кто-то смеется, заставляя меня ухмыльнуться.

– Хорошо! – Я объясняю, что мне нужно, и когда все уверены в своих ролях, они поспешно уходят.

Я смотрю на Катона и ухмыляюсь.

– Давайте вернем нашу Талию.

~

Акуджи не в восторге от моего плана, но у него нет выбора, и он доверяет мне. Он и Катон следуют за мной, пока мы спешим по улицам. Восход солнца через несколько часов, и мне нужно сделать это до него, чтобы другие члены племени могли заниматься отвлечением. Хаос – цель игры. Мы собираемся так растянуть их, что они не заметят единственную вещь, которая не на своем месте – меня.

Пока мы ждем, пока все займут свои места, Акуджи поворачивается ко мне.

– Ты уверена? Пройти за стену...

– У нас нет выбора, – говорю я Акуджи, чувствуя его страхи. Я понимаю их, но у нас правда нет других вариантов. Катон на мгновение отходит в сторону, чтобы дать нам возможность побыть наедине, и я благодарно улыбаюсь ему, когда Акуджи притягивает меня ближе и смотрит мне в глаза.

– От этого не уйдешь, – пробормотал он.

– Если бы я это сделала, я не была бы женщиной, которую ты любишь, – серьезно отвечаю я. – Она моя подруга, Красный. Я должна пойти и спасти ее.

– Тогда мы идем с тобой, – хмыкает он.

Грустно улыбаясь, я сжимаю его руки.

– Нет, вы оба должны подождать здесь. Когда я буду близко, вы сможете помочь нам пройти обратно.

– Ни за что, – рычит он, опуская руку, хватает меня за шею и поднимает в воздух, пока я не оказываюсь на одном уровне с его лицом. В нескольких сантиметрах от меня он оскаливает клыки. – Ты не пойдешь туда одна. Куда ты, туда и я.

– Акуджи. – Я вздыхаю, обхватывая его ногами. Он сужает глаза, в них вспыхивает жар, но он сосредоточен на нашей борьбе, и не отвлекается. – Ты не пойдешь. Они сразу же заметят тебя и либо убьют, либо отведут нас туда, куда увезли Талию. Ты снова станешь пленником, а я этого не допущу...

– Куда ты идешь, туда и я. Всегда. Я не оставлю тебя. У нас все получится. – В его голосе слышится решимость, и я борюсь в его объятиях, пока он не опускает меня на землю. Вздохнув, я провожу рукой по волосам, вышагивая перед ним. И он, и Катон с любопытством наблюдают за мной.

– Ты большой, красный идиот, – бормочу я. – Люди на меня не нападут, а на тебя? Черт, ты огромный, я не смогу тебя спрятать. Ты будешь бросаться в глаза. Может, ты просто доверишься мне и останешься...

– Дело не в доверии, – огрызнулся он. – Дело в том, что я не могу позволить своей паре, женщине, которую я люблю, идти навстречу опасности, не находясь рядом с ней. Я никогда не запрещу тебе быть воином и бороться за то, во что ты веришь, но я точно не позволю тебе пойти в одиночку.

Его слова заставляют меня сдуться, потому что это правда очень мило, и что я могу сказать? Я смотрю на него и Катона.

– Но как, черт возьми, мы тебя спрячем? Весь мой план основан на том, чтобы быть незамеченной.

– Мы придумаем, моя пара. – Акуджи притягивает меня в свои объятия, но я не упускаю его триумфальной ухмылки. – Пока мы вместе.

– Да, кстати, то, что ты милашка, тебе не поможет, – бормочу я, чмокая его в грудь, когда отстраняюсь. Я упираю руки в бока, глядя в глаза Акуджи.

– Да, это будет весело. – И тут я слышу первый сигнал.

Отлично.

▪ 32 ▪

АРИЯ

Катон, Акуджи и я стоим наготове у старой двери. Она была заблокирована с их стороны, но как только я поняла, что мы не пролезем через мой обычный лаз с моими монстрами на буксире, Акуджи привел нас сюда, и с силой, способной намочить трусики, сорвал баррикаду и показал мне вход.

Теперь мы ждем шума, отвлекающего маневра, чтобы прикрыть наш вход в город. Мы собираемся устроить такой хаос, что они, надеюсь, не заметят, как мы проскользнем через трущобы. Я смогу прикрыть их как можно лучше, так как большинство людей в трущобах взяли за привычку никогда ни на кого не смотреть слишком пристально, иначе их могут убить, но если там будут солдаты или чужаки, нам крышка.

Вперед, команда монстров.

С тревогой ожидая, я слышу еще один сигнал, за ним второй, пока не наступает наша очередь. Засунув пальцы в рот, я издаю короткий резкий свист – это сигнал к действию. Тут же раздается рев, гром бегущих монстров. Звуки режущих рогов и драки становятся все громче и громче, а потом я слышу крики людей за стеной. Слышать шум за стеной страшно, но обычно это случается нечасто. Но не сегодня. Сегодня мы осветим небо правдой о том, кто они и что они.

Как только шум становится достаточно громким, я проскакиваю через дверь, пинком открываю картонную крышку с другой стороны и осматриваюсь. Мы находимся за несколькими хижинами, которые явно заброшены, поэтому я забегаю внутрь, хватаю все, что могу, и двигаюсь обратно к двери. Протиснувшись сквозь стену, я набрасываю на них рваные, вонючие одеяла и накрываю их обоих, насколько могу, чтобы не было видно ни кусочка красной кожи. Рога у них торчат, но я ничего не могу с этим поделать.

– Закройте лицо и горбитесь, молчите и не двигайтесь слишком быстро, и, черт возьми, никого не убивайте и не бейте хвостами, – приказываю я. Акуджи ворчит, Катон соглашается, а потом они проходят в дверь и закрывают ее за собой. Я замираю, едва дыша. Часть меня думает, что сейчас включится сирена и солдаты наводнят район, но ничего не происходит, и я расслабляюсь.