Текст книги "Чудовищная ложь"

Автор книги: К. А. Найт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Она вздыхает.

– Конечно, усыновила.

– А ты сама как? – требую я. – Мне нужно их убить?

Раздается горловой звук, несомненно, это Катон, но я не обращаю на него внимания. Если ей неудобно или страшно, я сделаю именно это.

– Нет, нет, они были... милыми, – осторожничает Талия, а затем улыбается, когда я сужаю глаза. – Честное слово, со мной все хорошо. Я вообще-то работаю.

– Конечно, работаешь, – повторяю я, заставляя нас обоих ухмыляться.

– У тебя храбрый человек, Акуджи. Я действительно не хотел тебя обидеть. Я знаю, что имена важны для воинов и их пар. Я не знал, – пробормотал Катон.

– Ну, теперь знаешь, – отвечает Акуджи, обхватывая меня руками и притягивая к себе. – Ты ― подруга моего человека. Я рад, что ты не умерла. Она совсем сошла с ума, и я боюсь, что она могла убить их.

Талия приподнимает брови, ухмыляясь Акуджи позади меня.

– Да, я заметила это в ней. Впрочем, то же самое относится и к ней. Я не могу быть такой же сильной или способной, как она...

Катон издал рык, на что она закатила глаза.

– Но я забочусь о ней. Если ты причинишь ей боль, я постараюсь сделать все возможное, чтобы навредить тебе.

Я чувствую, как Аку трясется от беззвучного смеха позади меня, и я уверена, что мы, несомненно, носим одинаковые ухмылки.

– Понял, человек, – мягко говорит мой монстр с почтительным поклоном. Вырвавшись из его объятий, я обнимаю Талию.

– Ты должна рассказать нам все, что случилось. Серьезно, я так волновалась, и мне не нравится это чувство, – говорю я ей.

Талия кивает.

– Это касается не только нас с тобой, Ария.

– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю я, нахмурившись, не обращая внимания на шевеление людей позади меня. Талия понижает голос и говорит быстро, когда Катон подходит к нам, но он поддерживает ее, а не останавливает. Серьезное выражение его лица заставляет меня проглотить внезапно вспыхнувшее волнение. – Исследование, за которым меня послали, пропало не просто так. Катон забрал его. Он боялся того, что в нем содержится, и последствий того, что люди снова получат его в свои руки. – От этого я приподнимаю брови, но у меня нет времени задавать вопросы, так как Талия быстро забегает вперед на одном длинном дыхании. – Содержащаяся информация, Ария... Она потрясла меня до глубины души. Это сделали люди, Ария. Они сделали их.

– Я знаю.

– Но это нечто большее, – говорит Талия поспешно, как будто эти люди могут спуститься и убить ее за то, что она проговорилась и раскрыла их секреты. – Неудивительно, что они хотят вернуть эту информацию. Они готовы пойти на все, чтобы защитить ее.

– Талия, да говори уже, – требую я. Я не люблю, когда меня используют или лгут, а если правительство, нанявшее нас для этого исследования, замышляет гнусное дерьмо? Ну, скажем так, им не понравятся результаты, которые они получат от меня.

– Это намного больше, Ария. – Талия качает головой, и она выглядит испуганной, по-настоящему испуганной, впервые с тех пор, как я ее встретила. – То, что они сделали с ними, то, что они продолжают делать…

– К нам идут – раздается грубый окрик, прерывающий все, что Талия собиралась мне сказать.

Аку дёрнул меня к себе за спину, когда воины вскочили на ноги, и все взгляды обратились к новичкам, когда они присоединились к собранию. Я отказываюсь трусить, поэтому я скольжу к Акуджи и тянусь к клинкам, которые он дал мне, пока я наблюдаю за ними. Большой ублюдок впереди еще больше, чем Акуджи, едет на огромном черном жеребце, который бьет копытами в воздухе, но воинов это не пугает. Когда он спускается, то ухмыляется нам всем, и я замечаю, что один из его клыков обломан и сломан.

На одном глазу у него жуткий шрам, и он белый по сравнению с обычным черным. Монстр более насыщенного красного цвета с оттенками черного по всей коже, и это самый большой монстр, которого я видела до сих пор. Воины за ним выглядят как разношерстная кучка монстров, все злые и страшные.

Они окружают нас с угрожающими взглядами. Люди Акуджи и Катона создают барьер перед нами и Талией, стоя вместе против них.

– Самаэль, – приветствует Акуджи, как бы говоря от имени племени, и тут я понимаю, что Катон подчиняется ему, глядя на него и его воинов как на лидеров.

– Акуджи, – приветствует он с усмешкой. – Спасибо тебе за нашего последнего бойца, он хорошо вписался.

Я вижу, как напрягаются мышцы на челюсти Акуджи, но он никак не реагирует.

– Почему ты здесь?

– Разве не было созвано собрание? Нас пригласили. – Самаэль усмехается, спрыгивая с лошади.

– Да, но вы никогда не приходили на них, – в замешательстве отвечает Катон.

– Ну, теперь пришли.

– И почему же? – спрашивает Акуджи, пока я смотрю за ними, ища человека, которого они тоже забрали. От меня не ускользнуло, что сейчас во всех племенах, похоже, есть человек. Хотя я не боюсь за Талию, этого нельзя сказать о женщине, которую они забрали. При одном взгляде в глаза Самаэля я вижу ненависть, которую он явно затаил, глядя на меня.

Ненависть и смерть.

– Потому что нам тоже интересно. А то, что рядом с вами стоят люди, и они не закованные в цепи, показывает мне, насколько вы слабы и насколько вам плевать.

– Плевать? – повторил Акуджи.

– То, что человеческие воины сейчас окружают стену с оружием. – Самаэль ухмыляется, когда бросает эту бомбу.

Черт!

▪ 25 ▪

АКУДЖИ

– Что? – говорю я, чувствуя, как холодок пробегает по всему телу. Моя главная забота ― Ария, и я в страхе смотрю на нее. Я боюсь, что они здесь из-за нее, что они заберут ее у меня.

Я убью их первым.

Она моя.

Словно прочитав мои мысли, она поглаживает меня по груди.

– Они не пришли, когда я была за стеной с Талией, так что дело не в нас. Хотя странно, что они сделали это сейчас.

– Почему? – спрашивает Катон, доверяя ее мнению. Это заставляет меня раздуваться от гордости. Мои люди начинают уважать ее, а теперь, похоже, и другие племена. Самаэль усмехается, но я бросаю на него предупреждающий взгляд. Я победил его однажды в битве, и я могу сделать это снова, особенно если он скажет что-нибудь о моей паре, что мне не понравится.

– Они пришли только сейчас после того, как другая женщина прошла через стену. Так что им нужно? От вас? Они пришли бы раньше, если бы хотели новой войны с монстрами, а если бы им нужны были мы, они пришли бы несколько дней назад. Логично предположить, что им нужна женщина. – Ария переводит взгляд на Самаэля. – Женщина, которую ты забрал.

– Ты забрал женщину? – рычит Катон. Он разгневан, как и все самцы при мысли о причинении вреда самкам, даже если они люди.

– Она пришла на нашу территорию через стену. Законы гласят ясно, – огрызается Самаэль.

– Она должна что-то знать, – бормочу я. – Мы должны выяснить, что.

– Она наша пленница, так что мы узнаем, что она знает, – злобно ухмыляется Самаэль.

– Если ты тронешь хоть один волосок на ее голове, я разорву тебя на куски,  – угрожаю я.

– Он этого не сделает, – медленно говорит Ария, встречаясь взглядом с Самаэлем, когда мы выстраиваемся в квадрат. – Потому что если люди ее ищут и узнают, что он убил или ранил ее, тогда они придут за ним и его народом. Он будет ответственен за то, что снова начал войну, и, если я не ошибаюсь, нарушил ваши законы. Разве это не так? – Ария смотрит на меня, и я никогда не был так горд.

– Верно, малыш, – мурлычу я, желая повалить ее прямо здесь и показать ей, как я горжусь тем, что она моя пара.

Самаэль рычит, и я делаю шаг к Арии.

– Так, она твоя пленница, но тебе придется ее расспросить, и ты не причинишь ей вреда и ни в коем случае не тронешь ее. Если я узнаю, что ты это сделал, племена соберутся вместе, и мы уничтожим тебя.

Это угроза, и Самаэль знает это, его люди стоят за ним, ощетинившись.

Катон встает между нами.

– Хватит. Мы не можем позволить себе междоусобицу, если люди придут за нами. Мы должны работать вместе. Пока мы ждем, что знает человек, мы должны разработать план по сдерживанию и наблюдению за людьми у наших границ.

– Что ты предлагаешь? – спросил я, все еще внимательно наблюдая за Самаэлем на случай, если он решит сделать шаг в сторону моей спутницы жизни. Это будет означать его смертный приговор, и я с радостью убью всех его людей за то, что они посмотрели на нее.

– Как я уже сказал, нам нужно работать вместе. Они еще не напали, значит, они либо наблюдают за нами, либо чего-то ждут. Мы должны делать то же самое ― наблюдать за ними и быть готовыми на случай, если они снова нападут, – отвечает Катон, выглядя неуверенным. Несмотря на то, что он умеет сражаться, он не очень хорош в стратегии боя.

– Катон прав. Я предлагаю работать в командах, чтобы патрулировать наши границы, и выставить дозорных на стене для наблюдения за ними. Таким образом, мы будем готовы, если они нападут. Мы также должны установить ловушки на каждом входе, как систему раннего предупреждения, – отвечаю я, обдумывая наши варианты.

– Логично, что они нападут днем, – пробормотала Ария. – Именно тогда они будут чувствовать себя в безопасности, при ярком дневном свете. Ты не можешь наблюдать за ними днем, но я могу. – Она смотрит на меня. – Включи меня в ротацию.

– Ария, ты уверена? Это твои люди, – спрашиваю я.

– Мои люди, которые угрожают напасть и убить невинных, монстра или нет, и угрожают начать еще одну войну из-за своих собственных секретов. Они послали нас сюда, зная это. Вы ― мой народ. Ваш народ ― единственный, кто заботится обо мне и о ком забочусь я. Так что да, я, может, и человек, и они могут быть людьми, но не надо грести нас под одну гребенку. Я хочу избежать войны так же, как и ты, Акуджи. За этой стеной ― трущобы, где невинные, голодные люди просто пытаются выжить. Они будут первыми жертвами, и я этого не допущу.

Самаэль удивленно приподнимает бровь, прежде чем скрыть свое выражение лица. Приподняв подбородок Арии, я заставил ее встретиться взглядом со своими глазами.

– У тебя сердце воина, мой маленький человечек, и я польщен, что ты выбрала меня в качестве своей пары.

Она краснеет, затем усмехается.

– Значит, ты позволишь мне это сделать?

– Я не властен над тобой. – Я хмурюсь, ненавидя, что она так думает. – Я знаю, на что ты способна, и я буду наблюдать из темноты близлежащих убежищ, если тебе понадобится помощь.

– Конечно, будешь. – Она смеется.

Катон прочищает горло, прерывая наш момент.

– Самаэль, ты согласен с этими условиями? Готов ли ты выставить дозорных на своей стене и сообщать о готовящихся нападениях?

– А если люди вторгнутся на наши земли, мне будет позволено их убить? –  насмехается он.

– Конечно. Они знают правила, – отвечаю я. – Они заходят на наши земли и умирают.

– Однако с тобой двое людей, – указывает он.

– Двое невинных людей, которые пришли сюда за убежищем, – лгу я, сузив глаза. – Если ты хочешь добраться до них, тебе придется пройти через меня. – Я подталкиваю Арию к одному из моих воинов и развожу руки, вскидывая подбородок. – Давай, Самаэль, я здесь. Брось мне вызов, если хочешь.

Он поджимает губы, прежде чем опускает взгляд, подчиняясь. Он понимает, что не выиграет бой.

– Я так и думал, – усмехаюсь я. – Хватит бороться с нами и сосредоточься на наших врагах. Они хотят что-то получить от нашей земли, возможно, чтобы начать новую войну. Мы должны сплотиться как один народ, как одна боевая единица. Только так мы сможем выжить. Мы не будем кровожадными монстрами, которых они создали и выпустили на волю. Мы будем воинами, защищающими наш город, наш народ и наш дом. Не мы это начали, но если они придут за нами, их бой, который люди не смогут выиграть.

– Ух ты, это было горячо, – замечает Ария. Мы все смотрим на нее, и она ухмыляется. – Упс, забыла о вашем удивительном слухе.

– Ладно, – соглашается Самаэль.

– Мы затаимся и будем играть в долговременную игру. Держи связь между нашими людьми. – Я смотрю на Катона.

– Мы продолжим попытки разобраться в исследованиях, которые они хотели провести, чтобы понять, что это значит. Пока у нас нет достаточных ответов.

Я киваю.

– Хорошо, держите меня в курсе. Самаэль, дай нам знать, когда самка заговорит, и если ты не сможешь с ней справиться, отправь ее в мое племя. Ария узнает от нее правду.

– Клуб девочек. – Ария подняла руку и огляделась вокруг, пока мы хмурились на нее. – Монстры не дают «пять»? Тогда ладно. – Она опускает ее.

Сзади Катона и его людей от Талии раздается хихиканье.

– Значит, мы все знаем, что нужно делать. Нам лучше вернуться к нашим людям и распространить информацию. Я пришлю вам обоим оружие.

– Нам оно не нужно, – прошипел Самаэль.

– Отлично. Катон?

– Нам бы не помешало. Я тренировал своих людей. Хотя им не нравится убивать, их достаточно, но нам не хватает на всех.

– Хорошо, я пришлю немного. Если люди хотят войны, они ее получат.

Я смотрю на Арию, задаваясь вопросом, куда это ее заведет.

Выберет ли моя пара в конечном итоге свой народ вместо меня?

Потянувшись вверх, я потираю ноющую грудь, от этой мысли у меня перехватывает дыхание.

Мысль о том, что могу потерять ее, не поддается описанию.

▪ 26 ▪

АРИЯ

После встречи мы расходимся в разные стороны. Я со слезами на глазах прощаюсь с Талией, и она обещает присылать мне сообщения через монстров, у которых мы поселились. Кажется, ей не терпится вернуться к исследованиям, чтобы как-то помочь. У меня такое же чувство. Я могу помочь, оставаясь на страже, но как только мы возвращаемся, Акуджи начинает выкрикивать требования, и он говорит, что дежурство начнется завтра. А пока он берет меня в наше общее гнездо и просто держит меня так крепко, что почти больно, но это заставляет меня чувствовать себя в безопасности, и я погружаюсь в его объятия.

Я не надеюсь заснуть, слишком беспокоясь о том, что делают мои люди, но, видимо, я задремала, потому что когда я просыпаюсь, удовольствие проникает в меня, перехватывая дыхание и заставляя меня кричать.

Тяжело дыша, открываю глаза и вижу Акуджи между моих ног. Он держит меня за бедра, раздвигая их своим массивным телом, с лицом, зарытым в мою киску, и длинным, талантливым раздвоенным языком проводит по моим складочкам, прежде чем погрузиться внутрь.

Блядь.

Он заставил меня кончить во сне.

Издав стон, я падаю обратно на мех, когда он мурлычет, скользит хвостом по моей ноге, чтобы погладить мой клитор, прежде чем войти в меня. Я кричу, закрыв на мгновение глаза, но когда он вытаскивает придаток из моего трепещущего лона, я открываю их вовремя, чтобы увидеть, как он втягивает кончик хвоста в рот и вылизывает его дочиста.

Аку рычит от вкуса моей разрядки.

– Черт... – простонала я, нуждаясь в том, чтобы он трахнул меня. Нас ждут дела, но они быстро уходят на задворки моего сознания, когда он ползет по моему телу, его клыки сверкают на свету и с них капает моя эссенция.

– Что может быть лучше для пробуждения, чем сливки моей спутницы жизни на моем лице? – мурлычет Аку, когда я обхватываю его руками и ногами и переворачиваю нас. Он быстро удерживает меня, чтобы я не поранилась, и усаживает меня на свой пресс. Я прижимаю руки к его груди и впиваюсь ногтями, пока ерзаю и раскачиваюсь на твердых мышцах. При каждом движении я задеваю клитор и вскрикиваю, не обращая внимания на то, что капаю ему на живот. Ему тоже все равно, более того, он подстегивает меня. Когтистыми руками Акуджи впивается в мои бедра и раскачивает меня быстрее.

– Ты такая чертовски красивая, такая сексуальная, позволь мне увидеть, как ты кончишь снова. Кончи на меня, покрой меня своими сливками, – мурлычет он.

Хрипло стону и ускоряюсь, неистово стимулируя клитор, пока меня не пронзает резкий оргазм.

Аку рычит, его ноздри раздуваются, когда он спускает меня вниз, глядя на мой крем на своем животе.

– Я больше никогда не буду мыться.

Смеясь, я нежно целую его.

– Нет? Ну, следующим я планирую оседлать твой член. Есть возражения?

Он сильно шлепает меня по заднице, отчего я охаю.

– Запрыгивай, моя пара. Дай мне посмотреть, как ты будешь претендовать на меня.

– У вашего народа это принято? – Я дразню, проводя зубами по его губам. Его член подрагивает, когда Аку насаживает меня на себя, и моя разрядка капает на его пульсирующий член.

– Нет, и мне все равно. Я хочу посмотреть, как ты претендуешь на меня. Черт, Ария, от одной мысли об этом... – Он дрожит подо мной. Я издаю стон, сидя и наблюдая за Акуджи. Ему очень нравится эта идея, несмотря на то, что его народ так не делает. Я буду требовать его, так же как он требовал меня, и ему это понравится.

Я позабочусь об этом.

Я скольжу своей киской по его длине, прикусив губу.

– Хорошо, а теперь смотри на меня.

Его глаза следят за движением моих бедер, и его взгляд такой яркий, что становится практически больно. Всем своим видом он демонстрирует обладание и одержимость. Этот огромный, покрытый шрамами монстр питает ко мне слабость, и он позволяет мне брать то, что я хочу, и иметь контроль над его телом. Он отдается мне свободно, несмотря на то, что его хвост хлещет по телу, несомненно, желая завладеть мной.

Я дразню Акуджи, покачивая бедрами, прежде чем приподняться, а затем просовываю пальцы внутрь себя.

– Я такая мокрая для тебя, Акуджи, такая мокрая и готовая. – Вытащив их со стоном, я прижимаю их к его рту. – Попробуй, как сильно я хочу тебя.

Рыча, он всасывает мои пальцы, и я стону, раскачиваясь быстрее. Вытащив их из его рта, я обхватываю ими его длину и поглаживаю.

– Ты такой твердый для меня, – бормочу я.

– Только для тебя, – рычит он. – Всегда для тебя. Пожалуйста, малыш. – Услышав эту мольбу от своего воина, я не могу остановиться. Я прижимаю его к своему входу и опускаюсь на дюйм, борясь за то, чтобы его массивный, утолщенный член вошел в меня. Глаза закрываются, когда удовольствие взрывается во мне, и я остаюсь в таком положении, держа его кончик внутри себя. Он рычит и извивается в гнезде подо мной.

– Ты такой большой, такой толстый. – Я стону, принимая еще один дюйм. – Смотри, как я вбираю тебя дюйм за дюймом. Смотри, как я покрываю тебя своей смазкой. Смотри, как я беру тебя.

– Ария. – Мое имя звучит как угроза, когда он впивается когтями в мои бедра, мышцы его рук напрягаются от усилия сдерживаться. – Пожалуйста, моя пара, возьми меня целиком. Позволь мне увидеть, как ты спариваешься со мной. Позволь мне посмотреть, как ты используешь меня.

Не сводя с него глаз, я приподнимаюсь и со злобной ухмылкой опускаюсь на него. Акуджи рычит, когда я принимаю каждый твердый, толстый дюйм его члена, чувствуя, как он проникает так глубоко, что это почти больно. Гребни задевают все нервные окончания, поэтому я не могу усидеть на месте и вращая бедрами объезжаю его. Откинувшись назад на бедра Акуджи, я выгибаюсь для него, а он наблюдает за мной. Несмотря на то, что я только что кончила дважды, я чувствую, как нарастает новый оргазм.

Вид моей бледной кожи на фоне его красной плоти со шрамами сводит меня с ума, а глядя на огромного воина, растянувшегося подо мной и позволяющего мне трахать его, я схожу с ума от желания и скачу на нем быстрее. Мы оба смотрим, как его огромная, влажная длина погружается и выходит из моей растянутой дырочки.

– Хорошая пара, – рычит Аку, наклоняясь, чтобы ущипнуть меня за сосок. – Используй меня. Овладей мной. Кончи для меня.

– Боже, да. – Я стону и падаю вперед, ногтями вонзаясь в его грудь, чтобы удержаться. От боли Акуджи рычит, и, обхватив мое горло хвостом, прижимает меня к себе, пока я скачу на нем быстрее. С каждым толчком я упираюсь клитором в его твердое тело. – Так хорошо с тобой.

– Моя, – рычит он, сжимая свой хвост, и от боли и ограничения я закрываю глаза, трахая его, беря то, что хочу.

Аку опускает хвост к моей заднице и нащупывает там отверстие. Я широко распахиваю глаза, и когда он погружается в меня, я замираю, прежде чем кончить так сильно, что кричу. Все мое тело замирает на нем, и Акуджи берет верх, снова переворачивая нас так, что я оказываюсь под ним. Он вбивается в меня, жестко и быстро, а я извиваюсь в момент освобождения.

– Моя, – рычит он, яростно входя. – Моя, моя, моя. – Он наклоняется, чтобы прикусить мою шею. – Каждая твоя клеточка, каждая дырочка ― мои, и я буду иметь тебя всю, Ария, когда захочу. Я разбужу тебя с членом внутри твоей киски, пока ты не кончишь. Я нагну тебя перед своими людьми и возьму то, что принадлежит мне. Ты слышишь меня?

– Боже, да, – хнычу я, обхватывая ногами его талию и поднимая бедра навстречу его толчкам. Он рычит, его глаза теперь полностью красные. Его рога почти вибрируют от рычания, когда Акуджи вбивается в меня так сильно, что я знаю, что у меня будут синяки, но мне все равно, не сейчас, когда каждое движение его огромного, чудовищного члена подталкивает меня к очередному освобождению.

– Я кончу только тогда, когда кончишь ты, – урчит он. – Ты всегда кончаешь первой. Ты слышишь меня, пара? Я хочу, чтобы с тебя сочилось удовольствие, чтобы все видели и чувствовали его запах и знали, как хорошо твоя вторая половинка удовлетворяет тебя.

– Акуджи! – кричу я, когда очередная разрядка взрывается во мне, и это вызывает его собственную.

Рев рассекает воздух, когда Аку вбивается в меня, а затем застывает, членом Аку входит в меня так глубоко, что мы оказываемся запертыми вместе, его член набухает и дергается, выплескивая в меня свой разряд, и он рычит. Аку вырывается и снова погружается, заставляя меня принять каждую каплю его спермы, пока я бьюсь в дымке оргазма.

Когда Аку кончает, он наклоняется и нежно целует меня.

– Хорошая девочка. Такая хорошая пара, – мурлычет он, прежде чем медленно выйти из меня. Акуджи проглатывает мое хныканье, когда тянется вниз и массирует мою ноющую киску, заставляя меня извиваться, а затем переворачивает нас. Я лежу на его груди, задыхаясь и обмякнув.

Лежа на его сильном теле, я закрыла глаза в блаженстве и вздохнула, поглаживая его твердую кожу.

– Мне пора собираться на вахту. Скоро наступит рассвет.

– Еще час в запасе. Я разбудил тебя раньше времени. – Он ухмыляется, собственнически лаская мое тело. Это должно вызывать чувство стеснения, но я ухмыляюсь.

– Ночью я хочу, чтобы ты научил меня, – говорю я Аку, поднимая голову и упираясь подбородком в его грудь, чтобы видеть его лицо.

– Научил тебя? – Он хмурится в замешательстве, его клыки очаровательно выглядывают над губой. Не знаю, как я вообще его боялась.

– Драться. Я хороша, не пойми меня неправильно, но если мы будем воевать, то я должна уметь защитить себя и тебя. – Акуджи моргает, прежде чем его глаза закипают от желания. Смеясь, я тихонько шлепаю его по груди. – Сосредоточься.

– Я научу тебя всему, что ты захочешь узнать, – обещает он, поднимая меня выше.

– Хорошо, мне нужна схема города, включая входы и выходы. Я хочу знать все.

– Ты такая требовательная, маленькая человечишка. – Он шлепает меня по заднице, глядя на меня сверху вниз. – Я научу тебя всему, но если дело дойдет до драки, ты будешь рядом со мной, где я в любое время смогу тебя защитить.

Сузив глаза, я начинаю злиться.

– Я выживала так долго. Я воин...

– Я не говорю, что ты не воин. Я говорю, что если с тобой что-нибудь случится, то война будет бессмысленной. Я бы уничтожил этот мир, а потом последовал бы за тобой в загробный. Без тебя… моя пара, мне нет смысла жить, так что дай мне немного поблажки. – Он снова поднимает меня выше, на этот раз устраивая меня над своим ртом, и все мои аргументы вылетают из головы, когда Аку смыкает губы на моей киске.

– О, хорошо... – простонала я, покачиваясь на его губах. – Я думаю... Черт, хорошо, да, это прекрасно.

Он посмеивается подо мной.

▪ 27 ▪

АРИЯ

К тому времени, как вырвалась из цепких рук Акуджи, умылась и оделась, солнце уже взошло. Я спешу по улицам, зная дорогу и чувствуя себя как никогда уверенно. Если я хорошенько присмотрюсь, то смогу увидеть тень моего монстра, проносящуюся среди зданий, когда он наблюдает и защищает меня. Ухмыляясь, я ускоряюсь, чтобы его проверить. Аку не отстает, и уже через тридцать минут я у стены, где он описал ступени. Я не видела их раньше. Они такие узкие, что я не знаю, как ими пользуются монстры, но для меня они вполне подходят. Я взбираюсь по ним и устраиваюсь на вершине стены, свесив ноги.

Глядя на яркое небо и простирающуюся вдаль землю, я не могу не думать о том, как прекрасен наш мир. Если не обращать внимания на техногенные катастрофы, такие как прогнившие крыши и покосившиеся лачуги в трущобах и сверкающие на солнце небоскребы, то он действительно невероятен. Я вижу далекие горы, освещенные светом, и поля перед ними, где природа выживает несмотря на стремление людей всё разрушить и изменить.

Наш мир может быть не таким, каким мы хотим его видеть, но в нем есть красота, если знать, где ее искать. Я возвращаюсь взглядом к заброшенным зданиям позади меня и монстру, который прячется внутри.

Сглотнув, осматриваю ближайший горизонт в поисках войск. В первоначальном отчете за прошлую ночь говорилось, что они продвинулись и на участок нашей стены. Они расположились в промежутке между трущобами к востоку от меня и стеной, где никто не хочет жить. Там есть старый сломанный мост, который они используют для прикрытия прямо перед городом, но я вижу их далеко внизу, они передвигаются, как муравьи. Люди даже притащили гребаный танк и направили его на стену. Я не сомневаюсь, что у них есть и разведчики, поэтому машу им рукой, а затем достаю завтрак и начинаю есть, когда становится ясно, что они не собираются атаковать прямо сейчас.

Очевидно, что им не нужны ни я, ни Талия. Им нужны исследования и, возможно, то, что знает девушка, пробравшаяся сюда. Они играют в долгую игру, и это просто предупреждение. Демонстрация силы, чтобы заставить монстров испугаться настолько, чтобы оттеснить нас через стену и избежать войны. Люди хорошо умеют притворяться и брать то, что им не принадлежит, относясь к человеческой жизни как к одноразовой. По крайней мере, половина этих солдат погибнет.

И за что? Знают ли они вообще, за что будут сражаться, или просто выполняют приказ?

Людей, стоящих у руля, не волнует беззаботная гибель людей и боль, которая может возникнуть в результате этого. Они нарушают мир, и по трущобам видно, что люди напуганы и, вероятно, пытаются найти место, куда уйти в случае падения стены, но им некуда идти, и вот кто будет страдать ― невинные.

Откусывая хлеб, я смотрю на то, что когда-то было моей жизнью внизу. Это было не так давно, но мне кажется, что я здесь уже целую вечность. Мне комфортно и хорошо, и все это благодаря одному человеку... или чудовищу.

Акуджи называет меня своей парой, но у меня не было времени подумать об этом, я слишком увлеклась происходящим и спасением Талии. Я не знаю, что значит для него «пара», и, наверное, мне стоит спросить, но часть меня боится, что это не значит «девушка», как сказали бы люди. Мне нравится секс и связь между нами, но когда дело доходит до дела, я человек, а он нет.

У меня есть своя жизнь, разве нет? Как я могла бросить все, чтобы жить в пустынном городе, где каждый день ― это борьба за выживание? Где, если ты не будешь осторожен и внимателен, тебя могут убить в любой момент? Я не знаю, но это то, о чем я должна подумать. Если мы выживем, что бы ни планировали эти люди, мне, несомненно, придется столкнуться с реальностью того, что лежит между нами. Пока что я буду просто идти с этим и надеяться на лучшее.

Рев заставляет меня повернуться и посмотреть вниз. Я усмехаюсь, увидев внизу своего тигра, который пытается взобраться на стену, но не может. Я посылаю ему воздушный поцелуй и оглядываюсь на солдат. Мне кажется, что я балансирую на грани между людьми и чудовищами, и я не знаю, где я на самом деле.

Лгунья, говорит мне мое сердце, но я игнорирую эту предательскую мысль.

День тянется медленно. Мне приходится спуститься в туалет и заверить Акуджи, что я в порядке. Он устроился в старом заброшенном входе в метро у стены, где может видеть меня и при этом находиться в темноте. Он пытается затащить меня в темноту, чтобы прижать к себе, но я со смехом вырываюсь и возвращаюсь к своим обязанностям часового. Я не хочу подводить ни его, ни его людей.

В какой-то момент он уходит, или кто-то из его людей проходит через туннели, потому что я слышу шипение и вижу, как мой монстр выходит на солнце, оставляя тарелку с едой для меня и тигра. Поспешив вниз, я хмурюсь, когда вижу его покрытую волдырями руку, но он отмахивается от меня, и я сажусь со скрещенными ногами на солнце. Аку остается в темноте, где он в безопасности, и мы вместе ужинаем. После я лежу на стене, считая дома, окна и солдат, чтобы не заснуть под теплым солнцем.

Наконец, после того как последние несколько часов рассвета пролетели незаметно, я встаю на ноги и потягиваюсь, протягивая руки к луне и звездам, которые медленно оживают надо мной. Я плохо вижу солдат ― глупые человеческие глаза, ― но вдруг рядом со мной оказывается Акуджи. Я моргаю, глядя между ним и нижней частью стены.

– Ты запрыгнул сюда?

Он усмехается, притягивает меня к себе и крепко целует.

– Я скучал по тебе.

– Прошел только день. – Я смеюсь, хотя мое сердце тает, потому что я тоже скучала по нему.

– Слишком долго, – урчит Аку, садясь и притягивая меня к себе. Я обмякла в его объятиях. – У меня еще два часа до окончания смены. Если ты устала, то поспи, моя пара.

– Нет, – говорю я, даже зевая, отчего он смеется. – Поговори со мной.

– Что ты хочешь, чтобы я сказал? – пробормотал он, положив свою голову на мою и обернув вокруг меня свой хвост.

– Все, что угодно. Расскажи мне о своем народе, о своих землях, о своей семье. – Я пожимаю плечами.

– Я бы предпочел услышать о твоей, – возражает он.

– Нет, – бормочу я. – Ты уже достаточно слышал о человечестве и его недостатках. Расскажи мне все о мире за стеной. О том, чего никто не знает. Расскажи мне правду, когда я слышала только ложь.

Аку ищет мой взгляд, прежде чем смягчиться.

– Ты всегда будешь слышать от меня правду, малышка, даже если она тебе не нравится. Ложь ранит сильнее, чем укол правды.

Я киваю, понимая, что он прав. Акуджи оседает, наблюдая за людьми внизу, и на мгновение мне становится интересно, заговорит ли он, прежде чем его грохочущий тембр наполняет воздух вокруг нас. Вибрация заставляет меня вздрогнуть и придвинуться ближе, но я игнорирую обычное возбуждение, которое наполняет меня всякий раз, когда он говорит со мной, смотрит на меня или прикасается ко мне. Вместо этого я сосредотачиваюсь на его словах и эмоциях, стоящих за ними, желая узнать все о моем монстре и жизни, которую он пережил.

– Первые несколько лет после возведения стены были наполнены болью, очень сильной болью. Мой народ терял товарищей, детей, отцов и матерей. Мы просто пытались найти способ жизни и безопасности в запутанном, чужом мире. Дымка, о которой я тебе рассказывал... она влияла на многие наши действия, а гнев был ощутимой живой гнилью, которая заражала наш народ, пока мы не нападали на всех, кто подходил слишком близко к нашим границам, но это происходило от страха. – Он встречается со мной взглядом. – Страх, что они заберут больше нашего народа, больше людей, которых мы любим, и что они снова заключат нас в тюрьму и причинят нам боль. Мы боялись, что никогда не станем ничем, кроме неудачного эксперимента.