Текст книги "Сломанная печать (СИ)"
Автор книги: Иванна Осипова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 31 страниц)
5.
Шаги приближались. Насвистывая мелодию, которую, вероятно, сам и сочинил, порог кабинета переступил толкователь Фолэнт. Родство со стихийными магами сказалось и на менталисте. Крупные, правильные черты его лица были безмятежны и только выразительный, часто кажущийся бешеным взгляд мог напугать простаков и слабых духом. – Дел? Один? – Поинтересовался он. Мгновенно поняв, что лаборатория пуста, советник расслабился. Необычные белые волосы толкователя контрастировали с тёмным сюртуком. Брум подумал, что все Фолэнты на одно лицо, не говоря уже о нраве. Только менталы среди них умеют держать себя в руках, балансируя между стихиями и разумом. Умные и опасные противники, но, к счастью, Грэмис Фолэнт был на его стороне. Перед ним не нужно было разыгрывать понимающего и мудрого правителя. Положив руки на стол, Делвин устало ответил: – Лаборанты ушли. И к лучшему… – Не доверяешь? – О, они надёжно связаны ментальной клятвой, – Брум усмехнулся. – Инстинкты – последнее от чего избавляется плоть. И пусть внешний мир им недоступен, жить хочет каждый, кто дышит и чувствует. – Иногда я сомневаюсь в их способности чувствовать. Удар завесы способен вышибить из эмпатов не только их суть, но и душу. – Невероятная сила, – Делвин легко согласился, но будто находился не в лаборатории, скрытой в подземелье королевской резиденции – взгляд тёмных глаз затуманился, пальцы чуть двигались, продолжая перемещать точки на ментальной схеме. Второй толкователь встал позади кресла, положил широкие ладони на опущенные плечи Брума. Вначале мягко, будто бы даже нежно, но затем с силой сжал пальцы, массируя, иногда касаясь шеи. – Ты очень напряжён, Дел. Брум с наслаждением прикрыл глаза на мгновенье, расслабился. Спустя время запрокинул голову, заглянул снизу приятелю в лицо, рассмотрев несколько свежих порезов на широком подбородке. Тот всегда торопился, когда брился. Тонкая кожа Фолэнта легко краснела точно у юноши, хотя он был младше всего на десять лет, а первая седина терялась в бесцветных волосах. Они многое пережили вместе, объединённые сложным сплетением личных секретов и общей целью. Грэмис отпустил его, ловко и вальяжно присел на край стола. – Всё думаешь о том дне? – Улыбка напоминала оскал волка. – Эта паника, крики… Одни помехи настоящему делу. Мы просто не успели. И Фрост удрал. Имя бывшего толкователя словно толкнуло Брума в грудь, заставило вскинуть голову и посмотреть на коллегу осознанно, возвращаясь к мучившему вопросу. – Мне не даёт покоя то, что он унёс с собой. Уверен, что там ответ. То, что нам нужно. А новый Талес совсем слаб. – Делвин презрительно скривил губы. – Будто и не ментал вовсе. – Древняя кровь теряет силу, – Фолэнт пожал плечами. – Такое случается. Зато у нас три голоса в Совете. – Ты прав, – ладонь верховного толкователя сжалась в кулак. – Полезный идиот. С Юингом должно быть так же не сложно. Надд себе на уме. – Молчаливая мумия преподнесёт нам сюрпризы, – согласился Фолэнт. – Поможешь мне в тренировке? – Ты не знаешь покоя, – Фолэнт наклонился, его полные красиво очерченные губы оказались очень близко от лица верховного толкователя. Грэмис улыбался. Нахально и с вызовом. Так же, как делал это в далёкой юности. Делвин вернулся к ледяному шкафчику, плеснул на язык алой жидкости из флакончика, поймав взгляд друга, ставший безразличным. Самым непостижимым образом в нём сочеталась необузданная страсть и холодность ментала. Никогда не угадаешь, что на самом деле он чувствует или думает, к чему стремится. «Надо быть осторожнее», – напряжённо подумал Брум. Если Фолэнт, несмотря на все их договорённости, решит предать, то его ничем не удержишь. Такой и убьёт без сожаления, с ленивой ухмылкой, а потом просто уйдёт, насвистывая свои дурацкие песенки. Сегодня они на одной стороне, но что будет завтра? Конечно, Делвин многое обещал советнику. Дар у того не настолько ярок, поэтому Грэмис всегда шёл позади, разрешая командовать собой. Брум успокоил себя тем, что приятель слишком привязан к власти, чтобы терять хорошие перспективы. Жидкость начала действовать, потекла искрами под кожей, обострила чувствительность кончиков пальцев, усилив и дар ментала. Каждый раз Делвин ожидал яркой амарантовой вспышки, растекающейся в солнечном сплетении, но надеждам не суждено было сбыться. В финале внутренних рассуждений Брум подумал, что древняя кровь не просто теряет силу и вырождается, но и Ковенанты, как прибежище той или иной практики, теряют свои незыблемые принципы. Прежде ни один ментал не купился бы на власть и посулы могущества, не пошёл на поводу у страсти или слабости плоти. Что же, ему только на руку. Он легко избавился от сомнений и сел за стол. – Какая схема? – Грэмис, сняв сюртук, небрежно отбросив его на ближайшее кресло и встал рядом. У него были крупные широкие плечи и грубоватые руки. Для Делвина оставалось загадкой, как такими руками можно работать с ментальными нитями и плоскостями. – Удерживай стабильные точки. Отмечу красным. Он позволил второму толкователю проникнуть в собственное ментальное поле, приложить усилия к начальному построению структуры. Когда Брум убедился, что конструкция устойчива, а схема стабильна, то приступил к самой сложной части. Непривычная методика быстро истощала ресурсы. Сами действия он отработал до автоматизма, но каждый раз чего-то не хватало. Делвин злился и упрямо бился в эту запертую для него дверь, но получал слишком мало, чтобы считать, что достиг хотя бы начального уровня, описанного в старом учебнике для первокурсников. Над столом перед мужчинами загорелась амарантовая точка. Воздействуя на несколько линий в ментальной карте, Брум проложил пути к сгустку энергии. После выпитого зелья это получилось легче. Точка увеличилась в размерах и обрела форму куба с прозрачными гранями, которые медленно, будто лепестки цветка, раскрылись. Оба молчали, сосредоточившись на деле. Фолэнт сопел и, кажется, даже взмок, но усердно вплетал заклинания и ментальную силу в слабые места схемы. Он сам точно определял точки, требующие особого внимания, действовал в слаженном дуэте с Брумом. Как напарнику, Грэмису не было цены, и верховный толкователь это прекрасно понимал. Первый этап прошёл отлично, и Брум приступил к созданию проекции на полу перед столом. Вначале контуры только чуть проступили пульсацией. Такие же лилово-сиреневые, как грани куба, зыбкие. Усилий двоих менталов хватило, чтобы они обрели плотность и образ, сквозь который просвечивала обстановка лаборатории. Фигура над столом сложилась, вернув форму куба, и опала искрами. Делвин задышал ровнее, жадно хватал ртом воздух. Фолэнт сложил руки на груди, прищурился водя взглядом вверх-вниз по образу, в создании которого только что принимал участие. – Ты потратил столько усилий, чтобы сплести девку? А не проще сходить в бордель, если ты настолько ненасытен? – Она не для утех, Грэм. – Брум отмахнулся, хмуро разглядывая невысокий колеблющийся призрак. – В прошлый раз сам работал над схемой, но потратил половину запасов из ледника. Чрезмерно дорогое удовольствие. Вдвоём получается такая же слабая иллюзия. Долго она не протянет, но для практики подойдёт. – Странные у тебя затеи. Кого-то она мне напоминает. – Фолэнт вышел из-за стола, обошёл вокруг образа. Делвин не успел ничего сказать, когда приятель всей пятерней попытался ухватить призрака сзади, как привык поступать в том самом заведении, куда предлагал сходить верховному толкователю. Иллюзия молниеносно развернулась, контуры миловидного личика исказились, превращаясь в оскал, предвещающий смертельную опасность, а прозрачная ладошка шлёпнула наглеца по щеке. Фолэнт взвился всем своим крупным телом и поспешил отступить, пока настоящий создатель не одёрнул иллюзию. Прозрачная девица недовольно зашипела, вспыхнула изнутри ярким амарантовым огнём, разбрасывая вокруг себя искры силы. На красном лице Грэмиса красовался небольшой магический ожог. – Горячая штучка! – Морщась, он пальцами чуть коснулся оплавленной кожи. – Будет чем заняться моему лекарю. – Тебе повезло, – Брум еле сдержался, чтобы не расхохотаться. – Она нацелена на определённого человека. Иначе, лежать тебе сейчас вон там, – он развернулся в сторону лекарского стола, обитого железом.
6.
Мариса сдвинулась на самый краешек стула, слушая магистра Дэя. Лекарь был прав – она должна учитывать каждый факт и нюанс, чтобы выжить. Несправедливо, что Совет толкователей, по сути, ограбил маленькую девочку, какой она была десять лет назад. И вернуться, чтобы открыто заявить о правах, Мариса не могла. Слишком многое отдалило её от прошлой жизни, а новая никак не складывалась. Вряд ли Талесы обрадуются появлению дочери преступника, о котором все желают забыть. Может быть потом, когда она станет сильнее и увереннее в безопасности.
Значит, следует пойти другим путём. В Академии труднее затеряться, но это шанс попасть в библиотеку. Сумей она совладать с той, чужеродной силой, станет спокойнее. Старый Крэнк, бежавший от службы безопасности и скрывшийся среди нищих, подсказал Марисе, как не выплёскивать странный дар вместе с эмоциями. Надлом в эмпатии отчасти помог ей, но практиковаться придётся долгие годы. Даже последний маг Ковенанта иллюзий не понимал, откуда в девчонке взялась сила, на получение которой в прежние времена адепты тратили годы обучения. Мариса не знала, но догадывалась.
Магистр Дэй показал гостье комнату, извинившись за беспорядок.
– В доме несколько пустующих спален. Надо бы прибраться, но времени нет. Я и не захожу сюда.
– Очень хорошая комната, – возразила Мариса, осматриваясь.
После прежнего жилища дом лекаря был для неё дворцом. К одной из стен небольшого помещения составили старые кресла и стулья, навалили непонятные тюки, сгрудив весь хлам, чтобы освободить часть комнаты. Постель Грета застелила свежим бельём, положила поверх аккуратно свёрнутую ночную рубашку. Мариса не верила, что сегодня будет спать в настоящей кровати. В доходном доме у неё был старый, дырявый матрас.
Когда, пожелав хороших снов, Виктор ушёл, она всё-таки перетащила кресло к дверям и подпёрла ручку. Так было спокойнее. Только после этого Мариса переоделась и забралась под одеяло, наслаждаясь теплом и мягкостью белья. Казалось, что заснуть получится быстро, но грань между явью и сном никак не удавалось преодолеть. Девушка долго лежала с закрытыми глазами, слушая скрип деревянных панелей в доме, шорохи и птиц, топающих по черепице. Вскоре все затихли. Рядом с комнатой закрылась дверь в спальню Виктора. В голове продолжали крутиться слова мага о любви к Регине, об Академии, его бесконечные вопросы, касающиеся прошлого.
Мариса повернулась набок, подложив ладошки под щеку, точно маленькая девочка. Она всегда любила спать так. Невольно мысли подхватили её, унося слишком далеко.
– Спи, малышка, спи, – она почти ощутила тёплую ладонь на волосах.
Женский голос всегда был нежен с ней, но привёл за собой и другие воспоминания. Не такие приятные. Ледяная вода иглами пробивала кожу. Близкая зима сделала море опасным. Особенно возле острова Юингов. Ветер и волны раскачивали лодку. Небо и вода слились в одно пространство, где Марису закружило, убивая холодом. Она уцепилась за какой-то обломок и на миг чуть поднялась над водой, хватая ртом воздух.
Море со стороны города окрасилось лилово-амарантовым заревом. Башенки Академии чуть колебались за ним, а одна приобрела необычную прозрачность, налитую всеми оттенками сиренево-красного. Красота цвета зачаровала, отозвалась силой в груди, и Мариса на время забыла о пронизывающей насквозь боли.
Она болталась на волнах, пока позади не вздулось море, выгибаясь огромной спиной незримого чудовища. Показалось, что вода разевает пасть, готовясь поглотить тело маленькой девочки. Облако, принесённое из столицы ветром или иной стихией, осело на воду амарантовым туманом, встретившись с натянутой дугой водой. Напряжение нарастало.
Как ни мала была Мариса, но поняла, что нужно скорее отплывать дальше. Один раз её уже ударило в грудь этой силой, выбило дыхание. Второго раза она не переживёт. И всё же не успела. Мощным рывком толкнуло в спину, выбрасывая ближе к острову Юингов. Зажмурившись, девочка позволила волне крутить себя, подчинившись морю, слабые пальцы разжались, не удержав кусок лодки. Спустя секунду обломок оглушил, ударил по голове. Последнее, что она увидела – лопающийся над водой гигантский пузырь, оставляющий после себя иллюзорную завесу. Случайная рыбёшка взлетела вместе с волной и немедленно обрела мертвенную прозрачность, застряв среди нитей магического полога, словно мушка в капельке янтаря.
Мариса перестала чувствовать холод. Всё закрыла собой чёрная пустота, терзавшая её потом много лет. Остальное она знала с чужих слов. Говорили, что море выбросило девочку на берег, где рыбаки пытались лучше закрепить лодки, чтобы их не унесло бурей. Хозяин острова лично выехал для наблюдений за непонятными всполохами магии в проливе, а домой вернулся с ребёнком на руках.
– У тебя на попечительстве пансион, – веский мужской шёпот звучал грубовато. – Мало забот?
Мариса боялась открыть глаза, слушала разговоры. Этот голос ей не нравился. Она лежала в кровати, завёрнутая во что-то большое и пушистое. Сухо и жарко. Рядом потрескивал камин.
– Не отдам девочку, – женский голос настаивал. – Я так мечтала о дочери. Море Юингов подарило её нам. Мариса – дар моря.
– Уже и имя придумала! Совсем меня не слушаешь! – Прогромыхал мужчина. – Занимайся сыном! Найдёныш прекрасно поживёт в деревне. Пансион для неё слишком много.
– Почему же?!
– Она не маг, Лидия. Таким лучше сразу знать своё место. Не внушай девчонке лишних надежд. Не стоит приучать к мысли, что она ровня нам.
«Магия?» – Мариса с удивлением искала в себе что-то важное, всегда бывшее с ней раньше, но натыкалась на чёрную дыру. Стало очень страшно.
Такая же пустота зияла и в памяти, словно кто-то стёр яркие картинки, отпечатавшиеся в сознании, а теперь поблёкшие и рассыпавшиеся сухой шелухой. Кто эти люди возле постели? Ласковый голос и тёплые руки могли принадлежать только её маме. Почему они говорят о Марисе, как о чужой? А мужчина так зол? Она не нравится ему. Чернота неизвестности со всей силы навалилась на маленькую девочку, медленно заползала в каждую клеточку тела, внушая тревогу и ужас.
– Откуда тебе знать, кто она?! – женщина не желала сдаваться.
– Девочки из приличных семей сидят дома с няньками. И брошь. Обычный деревенский оберег с лекарской магией. Другие бы приобрели артефакт или зачаровали сами сплавы подороже. Сама посмотри! Ты видишь в ней магию?!
– Пусть! Она человек. Ты принёс Марису в дом, а я вылечила. Она наша.
Осмелев, девочка приоткрыла глаза. Женский голос манил добротой и лаской. Высокий, грузный мужчина стоял у камина. Рыжеватые усы топорщились, так он был зол.
– Уже жалею, что не оставил её рыбакам! Поступай, как знаешь! – Юинг махнул рукой. – Но помни, что у тебя есть сын. Винс весь день крутится возле двери, чтобы увидеть мать, спрашивает о тебе. Ты избаловала мальчишку, не отпуская из-под юбки. Мне это не нравится, но лучше позаботься о Винсенте.
Хозяин дома взялся за ручку двери, резко с треском дёрнул на себя.
– Напишу родичу Юингу из Совета. На море творится какая-то непотребная дрянь!
Громко, топая он покинул комнату.
– Винс, сынок, подойди, – ласковый голос женщины потёк в жарком воздухе.
У Марисы защемило в груди, а в носу защекотало. Так хотелось, чтобы и с ней говорили нежно, с материнской заботой, чтобы заполнилась пустота, а образы обрели краски. Рядом с постелью появился мальчишка лет двенадцати – сероглазый, рыжие вихры старательно приглажены, взгляд хмурый. Мариса с удивлением разглядывала того самого Винса, упомянутого сердитым господином.
– Кто она? – идеально правильные черты сложились в недовольную гримасу. – Слуги сказали, что девчонку, точно медузу, выбросило на берег.
– Это Мариса. Твоя сестра, Винс, – Лидия притянула сына к себе, попыталась обнять, погладить по голове. – Не обижай её. У тебя же доброе сердце, а девочке нужна наша помощь.
– У меня нет сестры! – вырвавшись, он отступил от кровати назад. – Это медуза! Мерзкая и склизкая! – на кончиках пальцев мальчишки заискрился огонь.
Марису точно окатило ледяной водой. Никто и никогда не смотрел на неё с таким презрением и ненавистью. Она не помнила, но точно знала, впервые почувствовала себя никчёмной вещью, оказавшейся на чужом пути. Не помня себя от обиды, Мариса подскочила и вцепилась в женщину, спрятав лицо на её груди. Только там стало спокойно и безопасно.
– Мамочка… – слова сами собой сорвались с её губ.
– Медуза! – топнув ногой Винс выбежал из комнаты.
– Не бойся, маленькая, – нежные руки гладили по волосам. – Винс немного горяч, как все стихийные маги. Он ещё плохо умеет управляться с собой, но мой сын не обидит тебя. Веришь мне?
– Верю… – прошептала девочка
…
Взрослая Мариса резко подняла голову, ударила кулачком по подушке. Заснуть никак не получалось. От ненужных мыслей она хорошо научилась избавляться. Вот и теперь все силы направила на повторение уроков старого мага из трущоб, сдерживая амарантовый огонь, вспыхнувший в солнечном сплетении. Крэнк не любил рассказывать, как оказался в ночлежке, но об основных событиях Мариса догадалась сама.
Никто не знал, сколько в королевстве осталось креаторов или магов иллюзий, как их обычно называли. Возможно, Крэнк был последним. Всех адептов уничтожили сто лет назад после массовых арестов в столице и провинциях. Один раз Крэнк упомянул о резне в Зале Иллюзий, но в подробности вдаваться не стал, а Мариса была слишком занята собственными переживаниями. Не менее ста лет служба безопасности королевства следит за соблюдением закона о магических практиках, запрете Ковенанта иллюзий и сохранении печати.
– Зачем, отец? Зачем… – вслух произнесла Мариса, стерев одну единственную слезу со щеки.
Крэнка не арестовали. Каким-то образом, будучи самым младшим учеником, он убежал и доживал свой век среди гулящих девок и нищих. Маги, давшие клятву Ковенанту иллюзий, жили долго. Мариса ни разу не проговорилась старику, кем был её отец, и что толкователь Талес сломал магическую печать. Она не понимала, что это означает, но слышала разговоры в доме Юингов на острове. Правда тогда девочка Мариса не знала, что они касаются и её.
Обругав себя за слабость, она устроилась удобнее и всё-таки заснула. А с утра сразу же попала в круговорот приятной суеты, когда просто не успевала думать о всяких глупостях. Виктор ушёл после завтрака, наказав Грете заняться гардеробом юной госпожи и её внешним видом.
– Вернётесь, не узнаете нашу птичку, – заверила его служанка.
Магистр Дэй рассмеялся:
– Хотелось бы, чтобы в дом вернулась та же милая девочка, а не чужая.
В лавке от Марисы требовалось лишь примерять платья, да шустро крутиться, показываясь со всех сторон. Она отчаянно смущалась взглядов торговцев, расхваливающих «госпожу» и свой товар. Несмотря на все уговоры, были куплены скромные и неброские платья, в которых не стыдно показаться в Академии.
Напоследок служанка отвела девушку к дамскому кауферу, где Марису аккуратно подстригли и уложили волосы. Возникшее в первые минуты знакомства, напряжение между гостьей лекаря и Гретой рассеялось. Та оказалась разговорчивой дамой, довольно острой на язык. Служанка постоянно отпускала едкие и точные замечания относительно лавочников, веселя спутницу. Новая жизнь для Марисы начиналась не так уж и плохо. Она почти перестала бояться будущего.
7.
На следующий день Виктор нанял экипаж и повёз Марису в Академию. Всю дорогу он с улыбкой смотрел на «племянницу» и радовался, что ему почти удалось сдержать слово. Мариса похорошела, хотя и оставалась немного бледной, что было скорее от волнения. Через неделю-другую излишняя худоба так же исчезнет. Магистр оценивал изменения, как и положено лекарю, который следит за здоровьем пациента. И самое главное, дочь Регины получит должное магическое образование. Виктор уже видел Марису своей помощницей в лекарском деле, но всё же спросил:
– Какое из направлений ты хотела бы выбрать в Ковенанте Чувств?
– Разве у меня есть выбор? – Она удивлённо повернулась к мужчине, оторвавшись от созерцания города за окном экипажа.
– В твоей семье было немало менталов и лекарей, милая. Первое тебе недоступно, но выбрать между искусством и целительством эмпат может.
– Смогу ли я практиковать? – Вспомнив о сломе в даре, она опустила голову.
– Не расстраивайся заранее, – маг осторожно обнял девушку за плечи, привлёк к себе. – Всё получится, моя девочка. И помни, что я всегда на твоей стороне.
Несмело Мариса положила голову ему на грудь. Так непривычно и странно обрести кого-то близкого и понимающего после стольких лет пустоты. Иногда она ужасалась собственной доверчивости и тому, что согласилась пойти с чужим человеком в неизвестность.
– Страшно, – призналась она. – Совсем чуть-чуть, но я готова, – Мариса решительно выпрямилась. – Целительство. Я выбираю целительство!
+++
Чтобы попасть к главному зданию Академии, они миновали широкую каменную арку, украшенную королевскими символами и резьбой, соединившей в себе знаки трёх Ковенантов. В некоторых местах серая шершавая поверхность потёрлась от времени, скрыв часть надписей и девизов. Изящно выписанные знаки чуть светились, когда через арку проходил представитель того или иного Ковенанта. Особенно красиво это смотрелось, если на территорию Академии пыталась попасть небольшая компания студентов с разных направлений обучения. К магической арке все давно привыкли, и только Мариса не опустила головы, проходя через неё.
Тёплые солнечные цвета магии Виктора Дэя выделили символы эмпатов. Других оттенков и быть не могло, если два лекаря шли вместе. Мариса вжала голову в плечи, заметив среди потёртостей и сколов древнего камня амарантовые контуры невидимых теперь значков. Мысленно она сделала узелок на будущее – пробегать через арку как можно быстрее. Ей придётся быть очень внимательной. Академия наполнена артефактами, способными раскрыть тайну. Мариса решила: когда доберётся до библиотеки, в первую очередь найдёт способ прикрываться от таких проверок природным даром эмпатии. Маг из трущоб говорил ей, что креаторы способны спрятать вторую суть. Ведь все они изначально менталы, эмпаты или сензитивы, начавшие практиковать иллюзии. И только Мариса, на свою беду, получила амарантовый огонь, не прилагая никаких усилий.
Миновав арку, Мариса остановилась. Виктор Дэй не торопил, позволив рассмотреть каждую деталь при входе, площадь перед центральным корпусом и два видимых с этой точки крыла здания. Запрокинув голову, Мариса долго смотрела на возвышавшуюся над Академией иллюзорную башню. Вблизи она выглядела не менее впечатляюще, чем со стороны моря. Амарантово-лиловые и сиреневые переливы внутри полупрозрачного контура завораживали, отзывались в Марисе силой. При этом каждая самая мелкая часть архитектуры осталась на своём месте. Башня Иллюзий была самая настоящая, но исказилась после разлома печати, потеряв привычные свойства.
– Кто-нибудь поднимался наверх? – широко распахнув янтарные глаза, прошептала Мариса.
– Лестница находится в Зале Иллюзий. После… – магистр не договорил, вспомнив о Фросте Талесе, кашлянул, скрывая неловкость. – Десять лет назад вход в зал полностью замуровали. Ты увидишь, когда первокурсников соберут перед началом занятий.
– Не сейчас?
– Чтобы попасть к ректору, нам не нужно идти через центральную залу.
Мариса плохо запомнила, какими коридорами и галереями они шли. Она надеялась, что ей никогда не придётся одной искать кабинет ректора Академии. Перед нужной дверью с табличкой, где золотом вывели имя и регалии владельца, вернулся страх. Всегда опасаясь чужих, особенно магов и аристократов, Мариса приготовилась к самому худшему. Затея с обучением показалась ей ошибкой.
«Интересно, что делают с теми, кого забирает служба безопасности? Крэнк говорил, что никто не вернулся из заключения», – подумалось девушке.
Магистр ободряюще коснулся её плеча. Нет, сбежать он не позволит. Мариса кивнула, показывая, что готова. Она потратила три года, скрываясь от всего мира. Пришло время бороться за себя.
Ректор Игнасиус Лазар оказался широколицым менталом с тяжёлым, но каким-то тусклым взглядом. Марисе думалось, что все ментальные маги внимательны и остро подмечают детали, а у Лазара был вид человека, которого только что разбудили и заставили работать. Он с трудом оторвался от бумаг, щедро рассыпанных на столе. Сюртук ректора, как того требовали правила Ковенанта Разума, был чёрным, но на лацкане драгоценными камнями сверкала дорогая брошь-игла в комплекте с такими же запонками. Лицо ректора Марисе не понравилось.
– Магистр Дэй, – ментал холодно и довольно высокомерно кивнул. – А эта барышня?
– Моя племянница, Мариса Дэй, – с вежливой улыбкой сообщил лекарь и положил перед ректором документы, выправленные накануне.
Как магу удалось так быстро добыть бумаги, она спрашивать не стала. Виктор сразу дал понять, что не станет разглашать профессиональных секретов. Сейчас и с изувеченной эмпатией девушка ощутила напряжение, исходящее от магистра. Вероятно, с ректором у него были не самые лучше отношения.
Взгляд Игнасиуса неприятно скользнул по Марисе, не осмелившейся далеко отойти от дверей. Она сцепила руки перед собой, не представляя, куда ещё их деть, и терпеливо ждала, как будут развиваться события дальше. За последние три года она совсем отвыкла от обычного общества. Среди девиц в ночлежке не требовалось особых церемоний или соблюдения правил этикета. Время не выветрило из неё воспитание, заложенное ранее, но появились опасения подвести магистра Дэя. Она боялась навредить Виктору, который за короткий срок успел сделать так много для малознакомой девчонки.
– Племянница? Не знал, не знал… – Лазар улыбнулся одними губами, взгляд остался презрительным и тяжёлым. – И какое у вас дело? – он развернул бумаги, держа их двумя пальцами, но тут же отложил.
Игнасиус даже не предложил посетителям сесть, хотя перед столом как раз стояли два кресла. В Марисе вспыхнуло гневом. Ректор считал посетителей слишком мелкими и незначительными для уважительного отношения и не собирался этого скрывать.
– Девочка осталась сиротой. Она подходит под все требования для получения стипендии и зачисления на первый курс. Ковенант Чувств. Эмпат-лекарь.
Помолчав, Игнасиус несколько раз прошёлся взглядом по Марисе, старательно избегающей смотреть ему в глаза. Пусть думает, что девица смущается. На самом деле первый страх прошёл, сменившись ответным презрением и яростью. Она еле сдерживала амарантовый огонь, вспыхнувший в ней. Пришлось связать себя заклинанием, которое использовали лекари. Следом пришло безразличие, не раз выручавшее Марису.
– На претендентку я посмотрел. Пусть выйдет, – по грубоватой манере разговаривать ректора можно было принять за родича Юингов.
Возможно, что так и было, а уж как умели говорить хозяева острова Юингов, Мариса знала очень хорошо. Она помедлила, переглянулась с магистром Дэем и только тогда покинула кабинет. Незаметно она оставила узкую щёлочку в дверях, чтобы не упустить и слова из разговора. Виктор сохранял упрямое спокойствие и доброжелательность, скрывая недовольство от беседы с ректором.
Убедившись, что они остались наедине, Игнасиус внезапно сменил тон и хохотнул:
– К чему эти сказки про племянницу, Виктор? В каком приюте для сироток из обедневших магических семей ты её нашёл? Девочка того стоит? Не ожидал от тебя такой шалости, но забавно.
– Мариса моя племянница, – твёрдо повторил маг. – Я прошу относиться к ней с уважением.
Стоя за дверью, девушка не видела его лица, но голос магистра звенел сталью, пробирающей до самого нутра. Если бы Мариса могла себе позволить, то влетела бы в кабинет и вцепилась в лицо мерзкому Игнасиусу.
– Не держи ментала за дурака. Ты последний из рода Дэев, что известно всем. Погоди-ка! – в голосе Лазара проявилось понимание. – Эта шалость несколько другого толка, да? Она твоя дочь! Подпишу приказ, если признаешься! – особый азарт в тоне ректора возмутил Марису.
Виктор Дэй недолго помолчал. Язвительная насмешка Игнасиуса, где сквозила очевидная радость от разоблачения одного из магистров, причинила боль.
– Да. Она моя дочь, – устало ответил лекарь. – Мариса имеет право обучаться в Академии наравне с остальными.
– А ведь ты не был женат, – Мариса почти увидела усмешку ректора, получающего удовольствие от унижений собеседника. – Девчонка бастард. Это так пикантно. Не знаю, есть ли в правилах что-нибудь насчёт незаконнорождённых магов с разбавленным даром.
– С даром девочки всё в порядке, – казалось, что Виктора душат, а он изо всех сил пытается вырваться.
Мариса с силой сжала кулаки, впившись ногтями в ладони, грудь распирало жаром.
«Мерзавец! Если бы я могла…», – она представила, как ректор корчится в своём кресле, растеряв высокомерие и наглость.
Старый Крэнк говорил сдерживать амарантовый огонь, направлять его в безопасное для людей русло. Полубезумный маг иллюзий мало чему успел научить Марису. У магистра будут неприятности, если сейчас с Лазаром что-нибудь случится. Точно в подтверждение её мыслей из-за двери раздались хрипы.
– Что это… Кто смеет… – ректор глотал слова.
– Дышите, дышите медленнее и глубже, – Виктор приказывал, вплетая целительскую магию в слова.
Уж это Мариса хорошо различала. Глухо стукнуло об пол. Наверное, лекарь уронил кресло, подбежав к ректору. Она испугалась, поглотив часть гнева, перед глазами мелькали лиловые и сиреневые огоньки. Память выбросила на поверхность образ сияющей броши на лацкане пиджака ректора. В кабинете всё стихло.
