Текст книги "Сломанная печать (СИ)"
Автор книги: Иванна Осипова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 31 страниц)
35.
Это было слаще, чем он ожидал и мог вообразить. Между ними в одно смешались и жар, и свежесть морозного утра. Дар ментала сиял в золоте дара Марисы. Позабывшего о сдержанности Северина переполняли горячее желание и одновременно нежность. Теряя голову, он всё-таки сумел благоразумно напомнить себе, что для Марисы это, скорее всего, первый поцелуй. То, как она испуганно замерла, как вначале стиснула неподвижные губы – всё подтверждало его догадку. Юная и невинная, в его объятиях она будто бы была на своём месте, а он, казалось, имеет полное право целовать именно эту женщину. Она принадлежит ему и только ему. От ощущения хрупкости Марисы защемило сердце, а губы продолжали требовать ответной ласки.
Горьковатый запах полыни, смешанный с ароматом морозного вереска с пустошей, вскружил Марисе голову. Она перестала дышать, не успев опомниться от неожиданной атаки, подчинившись напору Северина. Никто и никогда не целовал её. По краю сознания промелькнула мысль, что хотя бы в этом Лирой сохранил невинность девочке из имения.
Вначале жаркие и требовательные, поцелуи Северина сделались мягкими, ласкающими. Мариса, плавилась от бережных прикосновений. Рин позволял перевести дух, и снова погружал в томительное ожидание чего-то большего. Он осторожно проводил языком по её приоткрытым губам или забирал их себе, а Мариса уже не чувствовала земли под ногами. В мире существовал только один человек – Северин Брум, в объятиях которого она поднялась над землёй. Их дары соприкоснулись, кружа в незримом танце, переплетаясь и отражаясь друг в друге. Ладонь Марисы так и лежала на груди господина Брума, зажатая между их телами. Бешеная скачка сердец подстёгивала жар, охвативший обоих.
Северин никак не мог остановиться, а она, как будто благосклонно отвечая, сама несколько раз прихватила губами его нижнюю губу. Немедленно отозвавшись, приняв её неосознанный порыв за разрешение, ладонь Рина соскользнула с талии ниже, пальцы сжались, пробуя, исследуя податливое тело.
Мариса вздрогнула, словно мрачная тень накрыла золотистый свет дара, отражённый от алмазных граней. Быстро поняв, как ошибся, Северин провёл кончиками чувствительных пальцев по щеке девушки. Он не прервал поцелуя, но постарался успокоить её осторожной нежностью, точно опасаясь, что Мариса немедленно сбежит от него. Пальцы незряче коснулись ожога от стихийной магии, который она всегда скрывала волосами.
Острая, болезненная вспышка молнией пронзила Марису. Горькая память отрезвила, рассеяла сладкий туман. Зачем он так близко? Почему она позволяет целовать себя? Как же сильно господин Брум прижимает её к себе! Так, что невозможно дышать и она чувствует…всё... Мариса и сквозь одежду как будто ощущала каждый мускул, каждый изгиб молодого и жаждущего тела. Пугающая, настойчивая мощь, готовая распластать, подмять под себя и использовать хрупкую плоть.
А воспоминания подкидывали в тёмный огонь новые и новые образы.
– Какая сладкая козочка, – эхо голоса Лироя продолжало звучать в сознании. – А что у нас тут? – глумливый смешок и такие же пугающие, омерзительные прикосновения, от которых она не могла избавиться, сколько не изворачивалась. – Держи ей руки! Так, да… Да! Хорошо…
Хриплый довольный стон Лироя слился с придушенным плотной тканью криком Марисы.
– Люблю свеженьких…
Фолэнт раздавил её, безжалостно насадил точно она была для него бездушным и бессловесным куском плоти. Она не позволит, чтобы кто-то унизил и попользовался ею снова. Отпрянув всем корпусом, Мариса оторвала от себя Северина. Яростная боль, разрывающая грудь, уничтожила нежный танец магических даров. Сияние угасло. Её трясло от ненависти и отчаянного желания уничтожать. Не понимая, что делает, она размахнулась, заметив, что руки окутало амарантовым маревом.
– Мерзавец!
Первая пощёчина прозвучала звонкой дробью, звук отразился от воды. Марисе хватило сил на вторую, с левой руки, куда она вложила столько гнева, что голова Северина безвольно отклонилась в сторону. На бледном лице Брума вспыхнул розоватый след, и осели искры чужеродной магии, немедленно поглощённые магом. Среди чёрных пятен, плывущих перед глазами, Мариса видела совсем другой образ, стирая наглую и самодовольную усмешку с губ Лироя Фолэнта, жалея, что не смогла сделать этого в прошлом.
Несколько мгновений они с господином Брумом ошалело смотрели друг на друга. Нервная дрожь продолжала тихонько мучить Марису, отзываясь болью в мышцах. На лице Северина разом смешались все чувства – удивление, досада, смущённое смятение. Редкий случай, когда холодный ментал не сумел спрятаться за маской изо льда. Тряхнув головой, он прикрыл глаза рукой, сжал пальцами виски.
«Дурак! Неужели девчонка настолько зацепила тебя, что и терпеть невозможно?» – отстранённо подумал Брум.
– Я не хотел оскорбить вас, Мариса, – так же внезапно, он долгим взглядом, где продолжала теплиться нежность, посмотрел на неё. – Вынужден признать, что вы не безразличны мне, – казалось, Рин с трудом проталкивает слова, мучительно выстраивая стену между собой и студенткой. – Но я обещаю совладать с собой и больше не пугать вас.
«Не безразлична…», – откликнулось сердце Марисы, но верить она не собиралась.
Никому и никогда она больше не сможет довериться. Магистр Дэй или Келена ни в счёт – они её близкие, кто не единожды выручал в беде. Северин незнакомец, за спокойствием которого скрывается неизвестность. Сегодня он набросился на неё, но отступил. А что случится завтра?
«Рин много раз спасал тебя», – подсказал разум.
«А что, если у него были на это свои причины? Цель, которая мне неизвестна. Брум практикует запретную магию», – немедленно парировала Мариса.
Отойдя на несколько шагов от господина Брума, она быстро осмотрелась. Ей нужна была небольшая пауза, чтобы привести в порядок мысли и чувства. Какими-то тайными путями стажёр привёл её на побережье. Одна сторона Академии выходила близко к морю. Они оказались отрезаны выступами стены от всего мира на небольшом кусочке суши. Берег был усеян камнями, среди которых пробивалась редкая жёсткая трава и одно единственное дерево тянуло кривые ветви в сторону Академии. Зимние ветра с моря не позволяли ему расти свободно и правильно. Мариса быстро поняла, что здесь они совершенно одни. Кричать бесполезно. На помощь никто не придёт. Северин не производил впечатление необузданного животного, каким она помнила Лироя. Теперь, когда она немного пришла в себя, Мариса видела это. Возможно, им удастся договориться.
Он потёр скулу и достал куб ментала. Сотворив фонарь, маг расположил его на высоком камне. Над чёрным туннелем, откуда они перед этим вышли, уже горел один небольшой светильник. Северин предпочёл показать неожиданной гостье все мрачные закутки этого места. Ночное море выглядело спокойным и мирным, но Мариса помнила его другим.
– Можете ненавидеть меня. Наверное, так будет лучше для нас обоих, – он вздохнул, считая, что она не заметит. – Только знайте, что я не позволю вам погубить жизнь из-за пустого любопытства к запрещённой магии.
– Странный у вас способ спасать, – холодный ветер пробрался под платье, и Мариса обхватила плечи руками.
Господин Брум был хорошим магом и меньше чем за минуту вернул себе видимое спокойствие. Оставалось догадываться, какое пламя бушевало в его сердце. Только серые, потемневшие глаза лихорадочно блестели, напоминая о взрыве страсти.
– Я не жалею о том, что сделал, но признаю, что поступил непростительно импульсивно и напугал вас, – рассудочность Брума стремительно заняла привычные позиции. – Приношу вам свои извинения, Мариса Дэй, – Рин с достоинством склонил голову. – Здесь нам никто не помешает поговорить, но вы замёрзли, позвольте я отдам вам свой сюртук.
Он сделал шаг вперёд, на ходу расстёгивая пуговицы. Серебро чуть поблёскивало в мягком сиянии светильника.
– Стойте! – В темноте на каменистом берегу она боялась оступиться, поэтому просто подняла руки. – Не приближайтесь. Я способна согреть себя сама. Вы забыли, что я лекарь.
– Хорошо. Нам никто не помешает говорить. Это особое место для размышлений доступное только мне.
Рин очень легко согласился, но, подумав, извлёк из кармана другой куб, и после нескольких манипуляций выставил щит, прикрывший их со стороны моря. Мариса сплела оберегающее от морозов заклинание, удивляясь, что дар снова набрал силу. Появление в Академии Лироя его почти загубило, но близость Северина… Поцелуй… Щеки Марисы вспыхнули, когда она вспомнила об этом. Какое опасное воздействие на неё оказывает проклятый стажёр. Почему она не сумела сразу оттолкнуть его. Губы горели, напоминая о слабости.
Она боялась смотреть собеседнику в глаза, но сейчас подняла прямой взгляд, наблюдая за сурово-сдержанным выражением лица Рина.
– Вы сами практикуете магию креаторов. Господин Брум, вы нарушили закон, – она нахмурилась, вспоминая слова (или угрозы?), когда он тряс её. – Откуда мне знать. Может быть это вы превратили собственную сестру в иллюзию.
Мариса почувствовала, что сделала ему больно. Брум не сумел быстро погасить в себе импульс, неловко потянул за воротничок с брошью-крыльями, точно тот ему жал.
– Не я, – сквозь стиснутые зубы процедил Рин. – Но это одна из причин. Мой интерес к запретной магии – необходимость.
Мариса ожидала, что он отведёт взгляд, но Северин смотрел открыто и прямо. Невозможно поверить, что такой человек способен лгать, но она не забывала о коварстве менталов.
– Вероятно вы слышали о взрыве в Академии. Я должен был знать, от чего погибла моя семья.
Как и тогда, в первый день, она увидела в нём глубокое и искренне горе, прикрытое холодной маской. Он не искал жалости и не собирался никому демонстрировать истинные чувства. Однако Мариса невольно отозвалась сердцем, что так же удивило её. Изъязвлённый дар эмпата редко позволял Марисе испытывать сочувствие. Молча присев на валун, она некоторое время вынужденно боролась с собой.
– Я не безмозглая девчонка, – тихо произнесла она, напомнив о словах, сказанных им в горячке борьбы. – Необходимость… Как вы верно заметили, но в одном ошиблись.
Он слушал со всем вниманием, чуть наклонив голову набок, как делал это всегда. Мариса, глядя на приятное спокойное лицо Рина не могла поверить, что несколько минут назад остро ненавидела его. А ещё эти строгие, сурово сомкнутые губы жарко и нежно касались её губ. Насколько правдивы слова Брума о пристрастности к ней? Спустя короткое время он снова превратился в ледяную скалу, неспособную не то, что любить, а просто испытывать эмоции. Всё, что он неловко показал после её попытки взломать печати на хранилище, было похоронено под крепким панцирем.
Северин не задал вопроса, но брови чуть приподнялись, безмолвно подталкивая Марису продолжать говорить.
– Я не практикую магию креаторов, – она задумчиво разгладила платье. – Сила иллюзий сама…
Не делает ли она ошибку, раскрывая тайну? Но Брум всё равно уже знает, много раз видел, так какая разница?
– Однажды она появилась во мне. Я не умею контролировать магию креаторов, но хочу научиться. Знаю, что опасно, поэтому искала учебники, чтобы никому не навредить. Понимаете?
– Значит я должен благодарить древних богов, что вы только что не вышибли из меня дар, – холодно констатировал Брум.
– Вы успешно справились с защитой, – Мариса пожала плечами, не понимая, как на самом деле Северин отнёсся к признанию.
Развернувшись в сторону моря, он долго смотрел на сияющую завесу. Белые молнии посреди амарантово-лилового полога были видны и отсюда. Красивое и беспощадное зрелище.
– Думаю вы побывали там, – неожиданно сказал Рин. – И касались аномалии. Когда-то у меня был сокурсник, проявивший удивительную недальновидность. Он поспорил, что подплывёт на лодке к запретному месту. Мне пришлось видеть его после. Кожа лопнула там, где он соприкоснулся с завесой.
– Он умер? – мысли Марисы заметались.
Она вовсе не собиралась рассказывать стажёру о буре и утонувшем отце. Тем более о побеге на случайной рыбацкой лодке после гибели Винсента. Сила креаторов перенесла Марису на берег с площадки Дозорной Башни. В поисках спасения, она недолгое время металась по узкой полосе прибоя, пока не вышла к деревушке. Оттуда, скрытая темнотой, она и уплыла. Волнами её прибило в аномальную зону и только пробудившийся амарантовый дар помог пересечь полог, признавший её своей.
– Каждый, кто касался магии креаторов, навсегда исчезал из мира живых, – ответ Северины прозвучал странно и многозначительно. – На вашей ладони такие же отметины. Я прав?
– Да, – приняв решение, Мариса выдержала прямой и цепкий взгляд ментала. – Меня везли с острова Юингов, где я выросла. Гребцы не справились из-за волнения на море.
– Шрамы старые, – он хорошо подмечал детали.
– Прошло три года.
Фактически Мариса не лгала и без сомнений отвечала на вопросы, убедив, как ей показалось, господина Брума в правдивости слов.
– К чему мы пришли?
Вопрос он явно задал сам себе, не требуя ответа. Мариса поёжилась, ожидая неприятных для себя выводов. Не решит ли он теперь сдать опасную студентку в службу безопасности. С сознательно практикующей можно договориться, со стихией следует быть осторожнее. Северин смотрел так холодно, будто бы мимо неё. В груди шевельнулось обида. Мариса не желала признавать, что нежный взгляд Брума был приятен, а она навсегда оттолкнула его, что казалось правильным. Разве возможно что-то между ними? Да её от любого прикосновения мужчины начинает трясти, но Северин всё-таки нравился Марисе. Успокоившись, она с грустью вынуждена была признать очевидное, чувствуя, что совсем запуталась.
36.
Северин сделал несколько шагов по берегу, не пересекая невидимой черты, будто боясь потревожить Марису. Прямая спина, разворот головы, говоривший о достоинстве и уверенности, чёрный удлинённый сюртук, подчёркивающий узкую талию и бёдра – господин Брум умел производить впечатление, ничего особенного для этого не предпринимая. Мариса поймала себя на мысли, что любуется им. Ей нравилось, что Рин не громкий, как стихийники, не громоздкий тип с широченным плечами, и волосы у него очень тёмные почти под цвет одежды. Все, кто хотя бы немного напоминал о Лирое Фолэнте, пугали её. Она прикрыла глаза, с облегчением выдохнув. Такой непохожий на всех, кто принёс боль дочери Фроста Талеса, Северин словно вселял в неё надежду. Мариса застыдилась недавней вспышки. Впрочем, он сам довольно грубо схватил её и потащил неизвестно куда. Что она должна была подумать?
– Для нас обоих запретная практика – необходимость, – сдержанный голос ментала с приятной мягкостью накладывался на шум волн.
Мариса была готова услышать сарказм в тоне Брума, но не услышала. Кивнула, уперев подошвы сапожек в камень. Подтянула ноги, обхватив колени. А он продолжил:
– В магии креаторов никогда не было ничего плохого. Один из способов познавать мир и менять его. Я размышлял о том, что произошло, изучил летописи и показания свидетелей. Взрыв десять лет назад изменил полярность амарантовой силы, запертой в Зале Иллюзий. Она стала ядом для остальных Ковенантов, но иногда щадит магов. Например, вас.
– И вас… – откликнулась эхом Мариса.
– О, нет, – возразил Северин. – Я научился изменять дар ментала, чтобы получить запретную силу. Она не отравлена. Так же поступали маги в древности. Книги в хранилище содержат сведения, как тренировать дары. Опасна магия, что вырвалась при разломе печати и осела в море. Именно её вы не можете контролировать, – он задумался. – Тогда, на празднике… Это же вы сожгли чары на стенах и гирлянды. Что-то напугало или вызвало сильные эмоции? Поэтому вы хотели…прогуляться вдоль реки, – Рин изящно обошёл неприятную тему.
Мариса кивнула, точно под гипнозом от плавного и размеренного голоса Брума. Пусть думает, что всё дело в страхе перед амарантовой силой, готовой вырваться из неё наружу. Про Лироя она не расскажет и под пытками.
– Тогда мне действительно повезло остаться сегодня в живых. На счастье, я успел создать резерв магии креаторов, чтобы стать своим для вашего амарантового цветка.
Она резко распрямилась.
– Цветок?
– В учебниках по иллюзиям так называют пробуждение силы. Цветок прорастает и раскрывается, заполняя каждую частичку тела. Маги терпеливо растили его в себе. Вам это напомнило о чём-то?
Он с интересом учёного незаметно потянулся к Марисе.
– Я помню момент пробуждения, – в подробности она вдаваться не стала. – Почему вы не выдали меня после практикума?
– Потому что знаю, что происходит с носителями амарантовой силы в подземелье королевской резиденции, – через его спокойствие невольно просочились гнев и какая-то бесконечная тоска.
– Разве их не забирают в тюрьму? – она удивилась, перебирая в памяти рассказы старика из трущоб.
Не ответив, Северин плотно сжал губы. Тема ему совсем не нравилась, Мариса не сомневалась, что ледяной ментал вынужден бороться с эмоциями. Милое лицо иллюзии, мгновенно превращающееся в звериный оскал смерти, вернулось образами из прошлого.
– Ваша сестра… Она побывала в подземелье, – Марису подбросило на месте от неожиданного открытия.
– Надеюсь, вы никогда и никому не обмолвитесь о тайне, – он внимательно смотрел прямо ей в глаза.
– Нашей общей тайне, – Мариса сдержала порыв подойти к Бруму, коснуться руки, убеждая в искренности.
Она не могла долго злиться или бояться Северина. Дар эмпата, если и не подсказывал ей, но стремился быть рядом с даром ментала.
– Вы правы. Я решу, как нам обоим обезопасить себя. Изредка я думаю, не расплата ли это.
– Разве мы совершили что-то плохое?
Он опустил взгляд, рассматривая камни под ногами, провёл рукой по волосам, точно сомневаясь, обдумывая каждую фразу.
– Мне стыдно, что мой предок жестоко поступил с креаторами. Способности магов Ковенанта иллюзий казались сильными и необычными. Менталы увидели в них опасность для себя. О коварстве менталов ходят легенды. И отчасти эти истории правдивы. Король из рода Брумов сам придумал план, чтобы обвинить креаторов в попытке захвата власти. Хитростью он собрал всех адептов в Зале Иллюзий. Верховный магистр Ковенанта иллюзий ожидал от короля договора, гарантии мира и безопасности. Брум обманул. Случается, что мы, Брумы, делаем это, – вместо усмешки тонкие губы Северина скривились. – Узкий круг менталов, сензитивов и эмпатов знал, что зал зачарован. Магистров и адептов иллюзий заперли самыми мощными заклинаниями. Началась бойня. Магические ловушки, отложенные атакующие метки, стихийный огонь уничтожал магов. Умирая, сражаясь за жизнь, они оставили сгусток силы, противостоящей другим дарам. В тот же день королевский указ запретил практиковать магию креаторов. В провинциях начались аресты. Быстрые приговоры вели к смерти. Ковенант иллюзий полностью истребили. С того времени Брумы не сильно изменились.
– Да, – согласилась Мариса. – Достаточно, чтобы считать себя проклятым.
– Чего бы вы хотели в будущем? – Самым неожиданным образом господин Брум сменил тему. – Когда завершите обучение в Академии.
Несколько секунд она удивлённо молчала, ища подвох в обычном вопросе.
– Помогать в клинике для бедных, – Мариса старалась быть осторожной, но вспомнила жизнь в доходном доме. – Знали бы вы, какого мизера им иногда не хватает!
– А вы знаете?
Со всей серьёзностью Северин впитывал слова студентки. Взгляд мягко скользил по маленькой фигурке.
– Бывала… С дядей, – излишне испуганно выдохнула она. – А чего хотел бы наследник древнего королевского рода? – Мариса язвительно задала встречный вопрос, отвлекая Брума от опасной черты.
– Я могу казаться приверженцем старого уклада, но желал бы изменить законы. Многие из них требуют пересмотра.
– Например?
Осмелев, она покинула место, к которому словно была привязана весь разговор, и встала рядом с Рином, наблюдая за морем и далёкой магической завесой.
– Дать больше равных прав сословиям. Мой дед когда-то начал реформы, но теперь они приостановлены. Неприятно признавать, но древняя аристократия слишком вольно пользуется своими правами.
Марисе показалось, что господин Брум начал говорить менее сухо и сдержанно, в глазах появился непривычный блеск эмоций. Или это только отсвет от фонаря-куба рядом?
– Законы о бастардах, – продолжал Северин. – Их статус несправедлив. Рождены они с даром или полностью лишены магии. Никто не имеет права уничтожать ребёнка. С теми же бедными кварталами необходимо что-то делать. И наказания для насильников, – он живо перечислял всё, что требовало внимания, не заметив, как Мариса вздрогнула.
– Вы не согласны, что аристократ имеет право заплатить штраф? – она не узнала собственный голос.
– Считаете меня лицемером? Сам только что набросился на девушку в пустынном месте, а теперь рассуждает о каре для насильников.
– Совсем нет, – Мариса опустила взгляд.
– Я сам корю себя не меньше. Не за поцелуй. За несдержанность и ошибку в выводах. Мне показалось, что я не настолько вам противен… – тихие, отрывистые слова тяжело давались Рину.
Мариса хотела ответить, как он ошибается – не его она отвергла. Это она не та, с кем можно заводить романтические связи и ухаживания. Хотела сказать, что она не желала той резкой реакции, но не нашла в себе смелости.
– Штраф за простолюдинку и пожизненное за аристократку. Слишком мало в первом случае. Редко исполнимо во втором. Знатные роды не стремятся раскрывать постыдных секретов, договариваясь о браке, если это возможно, – молчание девушки Северин истолковал по-своему и принял к сведению, полностью скрывшись за ледяной стеной.
– Как тогда поступать? – Мариса всей душой ощутила холод и безжизненность его невидимого щита.
– Простите, не стоит девушке слушать о таких вещах. Всё-таки вы замёрзли и дрожите, – импульс тепла всё равно пробился наружу.
Собираясь обхватить Марису за плечи, Брум с усилием остановил себя.
– Сюртук?
– Нет, не стоит. И почему же не говорить прямо? Я такая же, как те бедняжки. Любая женщина при определённых обстоятельствах может оказаться на месте жертвы. И что вы предлагаете?
– Наказание должно быть равно суровым без скидок на происхождение насильника или жертвы.
– Не слишком ли смело? Ни один аристократ не отдаст и щепотки собственных прав.
– Видите дерево?
Он указал на кривое, рассохшееся создание природы, которое продолжало расти среди камней несмотря ни на что.
– Ветер с моря треплет его день ото дня, упорно заставляя ветки расти в сторону Академии. У меня достаточно терпения и настойчивости, чтобы попытаться изменить привычный уклад в обществе. Всему своё время.
+++
Тихо ступая, Мариса прикрыла дверь в комнату и дошла до кровати. Магические фонари возле жилого корпуса давали достаточно света, чтобы она без труда повесила одежду и забралась под одеяло, согреваясь после прогулки по ночному парку. Плавное сопение Келены оборвалось, тёмная головка стихийницы приподнялась над подушкой.
– Ты где была?
Хриплый со сна голос дышал расслабленным любопытством.
– Нигде. Спи.
– Я волновалась.
– Всё хорошо. Гуляла, – прошептала Мариса.
– А-а, с господином Брумом, – почему-то решила соседка, сладко зевнула и перевернулась на другой бок. – Он милый.
– Милый…
Откинувшись на подушку, Мариса поняла, что не сможет сомкнуть глаз. Она долго разглядывала тени и мелкие трещинки на белёном потолке.
– Вынужден признать…
Снова и снова Северин произносил слова, заставившие сердце Марисы дрогнуть. Она и теперь вертелась в кровати, слушая быстрый стук собственного сердца. Щеки горели.
– Вы не безразличны мне…
Коснувшись пальцами губ, она нахмурилась. Нельзя расслабляться и легко верить всему, что говорят Брумы, а менталы известны своим коварством. Он сам признался, что ложь – часть жизни и первых, и вторых. Но разговор вышел достаточно откровенным. Многое сделалось ясным. Северин не единожды скрыл опасную тайну первокурсницы, потому что понимал последствия для неё, оберегал. Он практикует запретную магию из-за смерти родных, изучая силу, убившую семью. Сестра Северина пострадала при взрыве печати. Магия креаторов задела и её. А потом? Рин не признался, что происходит в подземелье резиденции. Теперь Вистиана – иллюзия, желающая брату смерти, – мысли Марисы метались испуганными светлячками. – Взрыв…
«Ты никогда не узнаешь, что говорил с дочерью Фроста Талеса, Рин. Иначе не захочешь и смотреть в мою сторону», – устало подумала Мариса.
Она старалась не думать о будущем, где всё выглядело таким зыбким и ненадёжным. Кажется, совсем недавно господин Брум мягко взял её под руку и повёл прочь по туннелю в библиотечный зал. Затем проводил до жилого корпуса. Академия спала. Редкие огоньки горели в студенческих комнатах. Кто-то засиделся за конспектами и учебниками. Кто-то весело проводил время с друзьями, обойдя правила.
– Обещайте, что не предпримете новых попыток достать книги, Мариса.
И опять Северин хотел коснуться её, взять за плечи, но вместо этого начал крутить пуговицу на сюртуке.
– Постараюсь, – она хмуро отвернулась.
Нелегко было признать, что план провалился, и что делать дальше она не знала. Мариса осталась один на один с амарантовой силой.
– Помните, что у нас общая тайна, – Рин обязан был улыбнуться, но губы не дрогнули. – Предоставьте мне позаботиться о будущем.
Оба больше не вспоминали о порыве, который смешал чувства, заставив Марису повести себя так несдержанно. Насколько больно она его ударила? Было ли это обидно? Как и говорил, господин Брум вёл себя с обычной строгостью и отстранённостью. Ужасное прошлое Марисы незримой тенью стояло между ними.
«И так будет всегда», – она закрыла глаза, пристраиваясь поудобнее и ненадолго засыпая.
Мариса не заметила сколько проспала, как шустрый топот Келены разбудил её. Соседка носилась по комнате.
– Сегодня же практикум по водной магии!
Она хватала то одну, то другую вещь, на ходу натягивала платье и расчёсывала волосы. Глядя на подругу, Мариса улыбнулась. Все они дарят ей тепло: магистр Дэй, Келена и… даже ледяной принц. Всё-таки они мирно разошлись, несмотря ни на что, сохранив тонкую ниточку отношений. Ни друзья, но и не враги друг другу.
– Нагулялась вчера? – Стихийница сделала строгое лицо. – Ты мне должна интересную историю про свидание с господином Брумом.
– И с чего ты взяла, что мы встречались?
Мариса села на кровати, растирая лицо, чтобы окончательно проснуться и заодно скрыть стыдливый румянец.
– А с кем же?! – Келена удивлённо взмахнула руками, приостановившись в бесконечном и почти бессмысленном движении.
– Он преподаватель. Я студентка.
– И что? К тому же в Уставе Академии нет запретов на романы между стажёрами или лаборантами и студентами. Брумчик не магистр какой-нибудь, а такой же ученик, только повыше рангом. Вы очень друг другу подходите. Две серьёзные птицы в скорлупке из льда.
Как же у Келены всё всегда было просто. Хотела бы и Мариса иногда чувствовать себя лёгкой, летящей над землёй. Когда губы Северина ласкали её, она на миг почувствовала этот полёт и свободу. Пока Лирой Фолэнт снова незримо не вторгся в жизнь Марисы, отравив и первый поцелуй с тем, кто ей действительно нравился.
