Текст книги "Подводные камни"

Автор книги: Иван Максименко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

19

Восьмое августа. Около половины девятого вечера

К одному из элитных ресторанов в самом сердце Калиопы подъехал черный лимузин и высадил двух пассажиров – мужчину лет сорока в черном костюме, взявшего под руку Веронику, прятавшую хмурые глаза за черными очками.

Пара прошла в салон, отделанный в классическом стиле, с пышными резными карнизами, выкрашенными в золотистые тона, и тяжелыми подвесными люстрами, окатывавшими помещение мягким хрустальным сиянием, и села за круглый белый стол в углу, под широкой мраморной колонной.

– Ну что ж, Вероника, приступим к делу, – мужчина в черном костюме, Михаэль Остент, близкий друг покойного Мидаса Калано и его многолетний партнер по бизнесу, достал тонкую стопку бумаг из своего портфеля и положил их перед молодой вдовой.

– Что будем подписывать, Михаэль? – поправив кулон с черным ониксом на шее, спросила Вероника и стала листать документы.

– Надо ликвидировать две фирмы, которые были записаны на твое имя, а также передать тебе долю Мидаса в нашей общей компании.

– Мое место в отделе пиара сохраняется?

– Да, конечно, компанию мы сохраняем, – мягким уверенным голосом ответил бизнесмен, – твое место в ней и зарплату тоже. Кстати, я завтра должен встретиться и с бывшей женой Мидаса. Она так подробно обо всем расспрашивала, интересовалась, сколько фирм у него было, сколько денег достанется детям, есть ли долги и так далее. Слышала бы ты ее разочарованный тон, когда она узнала, что фирма всего одна. Даже спросила, не ошибся ли я.

– Я имела несколько раз не очень приятную возможность слышать ее голос, так что понимаю тебя отлично, – ответила Вероника и покачала головой, – она за каждую копейку будет драться.

– Она тебе не звонила? Не спрашивала насчет завещания?

– Нет, не звонила, да и мне не охота с ней общаться. Завещание завтра объявят, мне позвонил юрист и предупредил.

– А, хорошо.

– Вот документы, – молодая вдова расписалась на каждой странице и сложила бумаги обратно в стопку.

– Спасибо… Ты молодец, держишься, – глядя с сочувствием на свою собеседницу и морща лоб, вздохнул бизнесмен, – если будет необходимость, сразу обращайся ко мне. Мидас был мне как брат…

– Пытаюсь держаться, – промолвила Вероника и прикрыла лицо ладонью, отводя взгляд от Михаэля, как будто ей вдруг стало неудобно за то, что она так сдержана, – …я не смогла еще полностью осознать, что случилось. Как во сне все…

– Это нормальная защитная реакция, Вероника. В этом нет ничего необычного, не бойся.

– Да, я понимаю, – сдавленным голосом ответила вдова, уткнувшись взглядом в белую скатерть. – Другие документы будут?

– Нет, пока это все. А вот еще,… мы завтра могли бы вместе поехать на кладбище. Хоть поддержим друг друга…. Ты согласна?

– Да, вместе нам будет легче…

– Ладно, я тогда заеду к тебе в девять. Знаешь, Вероника, называй-ка меня Муки. Это Мидас придумал, когда мы учились в колледже, так и закрепилось. Михаэлем меня называл только когда был в плохом настроении, но это у него случалось очень редко, – простодушно улыбнулся бизнесмен и по привычке пригладил ладонью свои густые, коротко постриженные каштановые волосы.

– Хорошо, – кивнула Вероника, сохраняя сухую маску печали на лице.

– У тебя есть какие-нибудь планы на будущее? Помогу всем, чем смогу, только дай знать.

– Я пока не думала об этом, Муки. Мне нужно сначала отойти от всего этого и тогда решить, чем заниматься дальше.

– Да, я согласен, ты права. Не знаю, утешить ли тебя это хоть немного, но черный цвет тебе очень идет, даже в такой день.

– Спасибо, Муки, это меня немножко утешило, – скупо улыбнулась Вероника и украдкой посмотрела на собеседника.

– Журналисты тебе досаждают? Вчера и позавчера они меня просто достали.

– Меня они еще раньше достали, налетают как саранча…. Я трубку не беру, дверь не открываю и все. Жду, когда им эта тема, наконец, надоест.

– Я их тоже игнорирую…. Что ж, давай немного подкрепимся, хоть отвлечемся от дурных мыслей…

После ужина лимузин отвез молодую вдову к подъезду ее дома, находившемуся неподалеку от ресторана, и поехал вглубь ночной столицы.

«Мидаса еще даже не положили в землю, а его лучший друг уже пытается за мной ухлестывать, – думала Вероника, заходя в свою квартиру. – Если бы ты только знал всю правду, Михаэль,… что бы ты тогда сделал? Пошел бы сразу в полицию, как честный человек и друг, или попытался шантажом затащить меня в постель? В постель тебе больше хочется, да? По глазам вижу, что хочется. Ничего, шантажировать-то и я умею, когда нужда заставит…»

Десятое августа. Начало шестого вечера

– Впервые вижу, чтобы ты с таким аппетитом пила виски, – ухмыльнулся Родриго и откинулся на спинку дивана в гостиной своей любовницы, держа стакан с крепким напитком.

– Я впервые в жизни чувствую себя настолько противно, – проворчала Вероника, сидевшая рядом, и сделала еще один глоток, – надо как-то снять стресс.

– Мы его можем и по-другому снять, – убийца провел рукой по бедру молодой женщины.

– Отстань! – огрызнулась Вероника и отпихнула руку любовника. – Нашел время!

– Эх, эх! Человек подумал бы, что ты действительно в трауре. Я же тебе расчистил дорогу к наследству, ты должна быть спокойна.

– Наследство мне предстоит делить с детьми Мидаса и его благотворительным фондом, так что не все так просто. Да и не оно меня беспокоит больше всего…

– А причем здесь фонд?

– По завещанию половина денег отойдет его благотворительному фонду. Вторую половину будем делить с его отцом и детьми, точнее с бывшей женой. Она сегодня, кстати, была на похоронах. И его любовница тоже явилась. Блин, было прямо как в кино – бывшая жена, настоящая и любовница собрались вместе. И только у любовницы в глазах были слезы. Прямо какая-то злая ирония.

– А ты как отреагировала?

– Нормально отреагировала, как подавленный человек, без лишних эмоций. Я специально надела очки и черную вуалетку, чтобы мне лишний раз не заглядывали в глаза.

– Настоящая черная вдова, – ощерился Родриго и глотнул виски.

– Не остроумничай, все равно у тебя это получается плохо, – ответила Вероника, вглядываясь, как загипнотизированная, в свой стакан.

– И сколько ты будешь еще тосковать? – презрительно хмыкнул убийца, – может, в монастырь уйдешь, залечивать душевные раны?

– Сколько надо, столько и буду. В монастырь я, скорее, уйду, чтобы на твою рожу не смотреть…. Хорошо хоть его любовница и бывшая жена не устроили никаких сцен на кладбище. Пресса сразу бы подхватила это. Знал бы ты, как презрительно смотрела на меня его бывшая супруга. Может, боится, что попробую наследство целиком урвать…. И ее детки не станут миллионерами. Тьфу!

– У тебя адвокат есть?

– Есть, конечно.

– А что ты почувствовала, когда неживого Мидаса впервые увидела?

– Чего?! – Вероника резко повернулась лицом к своему любовнику и вытаращила свирепые глаза. – А ты что почувствовал, когда заглянул ему в глаза в последний раз, а?!

– Хочешь знать? – ухмыльнулся Родриго без капли смущения. – Облегчение. Вот что я почувствовал. Почувствовал, что постиг непостижимое, что победил самого себя! Это закон джунглей, детка! – или ты их, или они тебя. Ты хочешь, чтобы я испытывал угрызения, да? А с какой стати я должен их испытывать-то? Вину можно чувствовать, когда у тебя есть больше одного выбора. А когда выбор всего один, – быть или не быть, – почему же надо чувствовать себя виноватым? Кто тебя может упрекнуть за то, что ты выбрал единственный возможный вариант?

– Ты сам придумал себе этот вариант, не строй из себя жертву, – фыркнула вдова и опорожнила стакан.

– Зато у меня глаза не бегают от страха, как у тебя. Я спокойный, потому что сам определяю каждый свой шаг, а ты, как натянутая струнка – стоит еще немного натянуть, и ты лопнешь от напряжения.

– Я не понимаю, как нормальный человек может так спокойно разговаривать об этом. Для тебя человеческая жизнь разве совсем ничего не стоит?

– Знаешь, а ты раньше на меня никогда не смотрела такими глазами, – Родриго поставил стакан на столик, подсел плотно к своей любовнице и обнял ее через плечо, – раньше ты относилась ко мне так пренебрежительно, как будто я не человек, а мелкая шавка на поводке. Но все внезапно перевернулось с ног наголову. Сейчас у тебя глаза стали такие круглые, растерянные. Еще немного и дырку во мне просверлят. Нет в них больше той уверенности, которая раньше была. Конец! Зато в них есть страх. Давай я угадаю, о чем ты думаешь. Боишься, что с тобой может случиться то же, что и с твоим мужем? Раз я однажды сделал это, то я обязательно должен повторить, да? Считаешь меня психопатом? Кто его знает, может, я за две недели успел съехать с катушек и стал неадекватным? Нет, моя дорогая, я в полном порядке.

– Убери свою руку, перестань меня зажимать! – Вероника попыталась оттолкнуть любовника, удерживавшего ее одной рукой за шею, но это ей не удалось.

– Нет, лапонька, я ее уберу, когда захочу! Я буду устанавливать правила! И я тебе советую со мной считаться, а то мы оба прогорим! Ты ведь хочешь продолжать жить как прежде, не зная забот? Тогда нечего мне перечить! Лучше продолжай изображать из себя несчастную вдову, тебе хватит лицемерия, чтобы успешно справится с этой ролью.

– Сволочь ты!

Тут вдруг запиликал телефон, стоявший на тумбочке в дальнем углу комнаты, и Вероника воспользовалась моментом, чтобы вырваться из опротивевших ей объятий.

– Алло?

– Алло, добрый вечер, – в трубке устало протрещал любезный мужской голос, – я могу поговорить с госпожой Вероникой Калано?

– Да, это я. С кем я говорю? – недоверчиво спросила молодая вдова, подозревая, что это очередной надоедливый журналист.

– Здравствуйте, меня зовут Теодор Муус, я следователь Главного управления столичной полиции. Во-первых, прошу вас принять мои соболезнования. Мы проводим проверку по факту смерти вашего мужа, и я бы хотел уточнить у вас некоторые детали. Можете уделить мне пару минут?

– Что, что? Из полиции? – переспросила Вероника и поглядела пристально на своего любовника. – Да я могу вам уделить немного времени.

– Спасибо. Я бы хотел знать, получал ли ваш муж угрозы в последнее время? Вы не в курсе?

– Угрозы? Нет, я ни о чем таком не слышала. Вы думаете, что он был убит?

– Пока у меня нет никаких конкретных предположений, госпожа Калано. Вы не замечали изменений в поведении вашего супруга накануне поездки? Беспокойства или тревоги он не испытывал?

– Нет, ничего особенного я не заметила, все было в порядке.

– Понимаю… – задумчиво пробурчал полицейский, – он вам звонил с Азорских островов?

– Нет…. Он мне не звонил.

– Ни разу?

– Ни разу, господин следователь, – ответила молодая вдова, проглатывая комок, подступивший к горлу.

– Простите меня за то, что я вынужден задавать вам столь личные вопросы, но между вами возникали какие-либо конфликтные ситуации перед поездкой?

– Конфликты бывают в любой семье, господин следователь. В последнее время мы редко общались с моим мужем. Он был постоянно занят своими проектами, к тому же, насколько я знаю, у него была любовная связь на стороне.

– Вы имеете в виду Оксану Петренко?

– Я читала о ней в газетах. Я не могу подтвердить эти слухи лично. Господин Муус, простите, но эти личные вопросы действительно необходимы для проверки? Мне сейчас трудно отвечать на подобные вопросы…

– Еще раз простите меня, госпожа Калано, я просто должен подробно выяснить все обстоятельства случившегося. Последний вопрос: вам известно, как в последнее время складывались отношения между вашим мужем и Михаэлем Остентом? У них были деловые противоречия?

– По-моему, нет. У них всегда были хорошие отношения, я не слышала ни о каких противоречиях.

– Хорошо, госпожа Калано, это пока все, спасибо. Вы не могли бы дать мне номер вашего мобильного телефона, чтобы я мог связаться с вами, если возникнет необходимость?

– Да, я его вам дам.

Молодая вдова продиктовала номер, попрощалась с полицейским и, положив трубку, уткнулась молчаливым напряженным взглядом в пол.

– О чем тебя расспрашивали? – оживленно спросил Родриго и вскочил с дивана.

– Угрожал ли кто Мидасу, какое было у него настроение перед поездкой,… были ли у нас проблемы в отношениях, почему он мне не звонил две недели, спросили, как у него с бизнесом. Следователь сказал, что проводит проверку, они пока не определили убийство это или нет. Я же тебе сказала, что они это дело так не оставят, умник!

– Что ты ответила насчет ваших отношений и звонков с острова?

– Что в последнее время мы почти не общались, что я подозревала, что у него есть любовница. Следователь, кстати, о любовнице знал и без меня.

– Полицейский спрашивал тебя, почему вы не созванивались, да?

– Да, – кивнула Вероника и скрестила руки на груди, хмуро косясь на молодого мужчину.

– Вот как, – почесал щетинистый подбородок Родриго, – как он, однако, обо всем подробно расспрашивает. Ну, работа у него такая.… Знаешь что? Он скоро, наверное, и обо мне узнает. Запомни: в последние две недели мы с тобой не общались и ты не знаешь, где я был. Мы повздорили, и я тебе не звонил две недели. Потом, ровно через две недели, я к тебе пришел, и мы помирились. Я не знал, что с твоим мужем что-то случилось. Ты мне сказала, что он погиб. Если следователь будет спрашивать о деньгах, скажешь, что я часто просил у тебя небольшие суммы. Если спросит, давала ли ты мне крупные суммы налички, скажешь, что нет. Поняла?

– Поняла я. Только ты смотри сам меня не слей.

– Не беспокойся, у меня хорошее алиби.

– Надеюсь… – хмыкнула молодая женщина.

– Если он тебя вызовет на допрос, а, скорее всего, именно так и произойдет, ты держи себя уверенно, а то он сразу заподозрит, что что-то не так. Играй свою роль до конца.

– Это быстро произошло? – вдруг, после недолгого молчания, сказала Вероника и посмотрела брюзгливо на Родриго.

– Что? – возвращаясь к дивану, равнодушно спросил убийца.

– Он не мучился?

– Все произошло очень быстро, – молодой мужчина лег на диван, подложил руки под голову и зажмурился, – он отключился и все…. Кстати, я сегодня буду спать у тебя.

– Ишь ты! А меня ты не спрашивал?

– А тебе не надоело одной в постели? Ты меня уже пятый день подряд водишь за нос. Тебе самой это воздержание не надоело?

– Вон, любовница Мидаса освободилась. Она ведь тебе нравится, да? Вот иди и соблазни ее, раз так приспичило. А может у тебя уже есть кто-нибудь, кроме меня?

– Ой, украинка для меня слишком молода, мне нужна какая-нибудь старушка, – ощерился молодой мужчина и приоткрыл один глаз, – как ты, например.

– Козел! – фыркнула Вероника и, покачав головой, пошла на кухню.

– А где мы будем сегодня ужинать? Ресторан выбрала? – крикнул конспиратор с дивана.

– Я сегодня буду ужинать дома. Незачем мне лишний раз выходить на люди, и так все только о Мидасе и шушукаются, – послышалось из соседней комнаты.

– Тогда я поужинаю с тобой. Чем угостишь?

– Могу предложить только рогалики. Есть и ветчина…

– Отлично, накрывай поляну, Вероника, сейчас иду. Устроим себе романтический ужин. А ты заметила, что я немного похудел? Я три килограмма сбросил.

– Мне наплевать…

– Чего говоришь, лапонька?

– Жрать иди!

20

Спустя несколько дней

Всю прошедшую неделю следователь Муус занимался изучением обстоятельств вокруг гибели Мидаса Калано. Имя бизнесмена было известно многим в Имагинере, в том числе целому ряду политиков, находившихся с ним в тесном контакте, поэтому правоохранительные органы и дипломаты отнеслись к этой внезапной трагедии со всей ответственностью, которую они обычно не проявляли в отношении более «заурядных» имагинерских граждан.

Калано владел кроме всего прочего и новостным интернет порталом, в котором регулярно публиковались материалы в пользу того или иного политического деятеля. Бизнесмен (этим, впрочем, занимались и многие другие его коллеги), таким образом, обеспечивал себя покровительством в высоких кабинетах, без которого его компании было бы практически невозможно получить доступ к многомиллионным госзаказам.

Первым делом следователь пролистал заключение патологоанатома, чтобы понять главное – был ли Мидас Калано жертвой несчастного случая или же к эго гибели кто-то приложил руку. В документе было сказано, что смерть наступила в результате поступления большого количества воды в легкие. Внутренние органы утопленника при этом не имели повреждений, мозг и сердце были здоровы, поэтому можно было сразу исключить версию, что бизнесмен получил инфаркт или инсульт и поэтому не смог всплыть на поверхность. Анализ крови был отрицателен – ни алкоголя, ни наркотиков в тот день он не принимал.

Никаких следов или травм на шее и лице Мидаса эксперт не обнаружил, к тому же любовница бизнесмена твердила, что около яхты на момент инцидента не было заметно ни пловцов, ни каких-либо плавучих судов или подозрительных объектов. Как тонул Калано, она не увидела и не услышала, то есть все произошло под волнами. Выходило, что он спокойно себе плавал, как вдруг, под действием некоего внешнего фактора, с ним случилось непонятно что, он не смог подняться на поверхность и ушел на дно, без свидетелей.

Отыскались и две подозрительные детали, которые лишь еще больше озадачили следователя: синяк на правом запястье и маленькая ссадина на сгибе левой руки, не успевшие рассосаться до наступления смерти. Хотя на руках Мидаса были водолазные перчатки, эксперт определил, что следы на коже оставлены не резинкой перчатки (на левой кисти подобного следа не было), а являются результатом более сильного сдавливания. Ссадина имела сходное происхождение, но патологоанатом не уточнил, чем именно были нанесены эти повреждения. Муус заподозрил, что это следы борьбы (ничем другим не удавалось толком объяснить, как они возникли), что утопленника удерживали за конечности, пока он не захлебнулся.

Загвоздка, однако, состоялась в том, что эксперт не мог однозначно ответить на вопрос, руками второго человека ли были нанесены эти травмы, и – если нападение действительно имело место – как он умудрился остаться незамеченным гражданкой Петренко. Также следователю предстояло определить, кому могла быть необходима гибель Калано и какие мотивы стояли за этим (вероятным) преступлением.

Основных версий было пока три: что это все-таки несчастный случай, что это убийство, заказанное недругами Мидаса, и последний, самый экзотический вариант: что за этим стоит вдова бизнесмена, боявшаяся, что он разведется с ней и перейдет со своими миллионами к Оксане Петренко.

Изучив экспертизу до конца, Муус стал отрабатывать каждую из версий. После того, как он получил пароли доступа к электронной почте и социальным сетям Калано, (разумеется, с разрешения суда) а также детализацию звонков с его сотового телефона, следователь стал читать интернет переписку погибшего и составлять список людей, с которыми он общался по телефону. Он, в первую очередь, пытался понять, были ли у Мидаса сколько-нибудь серьезные противоречия с партнерами по бизнесу или женой, которые могли бы подвигнуть их на крайние меры.

Были просмотрены сотни сообщений, но намеков на угрозы или косвенных улик не обнаружилось, так что причастность конкурентов, в том числе Михаэля Остента, пока ничем не подтверждалась. Крупных долгов у господина Калано не имелось, дела его шли гладко и с представителями криминала он не пересекался. Следователь собирался и дополнительно поговорить с сотрудниками предприятий Мидаса и его партнерами, чтобы окончательно отбросить эту версию.

Впрочем, электронная переписка пролила свет на взаимоотношения бизнесмена с его любовницей и женой, что тоже было не лишним, и помогла Теодору Муусу понять, как они развивались в последние месяцы. Было очевидно, что Калано принял твердое решение развестись со своей супругой и собирался жениться на Оксане Петренко, выжидая лишь подходящий момент для этого. Также становилось ясно, что супруги постоянно ссорились, главным образом из-за молодой любовницы, и приобретали эти ссоры все более острый характер.

Выяснялось, что у Вероники Калано, в девичестве Бланш, тоже есть внебрачная связь – Мидас знал, что в ответ ему тоже изменяют – с «каким-то молодым безмозглым стриптизером, который сел ей на шею», как его описывал в одной из личных переписок сам бизнесмен. При этом погибший явно не сокрушался и, судя по его же репликам, не испытывал особой ревности и относился к происходящему и к самому стриптизеру довольно пренебрежительно, беспокоясь только о том, что напишут в газетах.

«Мотив, вроде, у нее есть, – размышлял Муус, читая распечатки, – судя по всему, она не пыталась его шантажировать или открыто угрожать. Он об этом наверняка бы написал любовнице,… слишком не похоже это на несчастный случай, не мог же этот синяк появиться естественным образом, да и как он так мог утонуть, раз океан был спокойным, и не было сильного течения. А этот стриптизер кто? Надо и его проверить на вшивость…»

Следователь прокашлялся, отложил бумаги и залез в интернет, чтобы проверить, нет ли в желтых газетах упоминаний о Веронике Калано и ее любовнике. На первом же попавшемся сайте Муус обнаружил короткую статью, опубликованную прямо в день похорон Мидаса, смачно рассказывавшую о тайной любовной связи его жены. К ней прилагалась нечеткая фотография, на которой были хорошо различимы Вероника и ее крепко сложенный молодой кавалер, сидевшие за столиком в одном из столичных кафе. В описании под снимком указывалось, что это двадцатипятилетний стриптизер по имени Родриго Лимнер, и что встречаются любовники с начала нынешнего года.

«Так-с, посмотрим, господин Лимнер, что вы за стриптизер эдакий,… – хмыкнул Теодор и стал перебирать в базе данных в служебном компьютере картотеку с именами и адресами имагинерских граждан, – надо бы мне и с вами пообщаться, кругозор, так сказать, расширить…»

Пятнадцатое августа. Около девяти вечера

– Вот мы и приехали, прошу вас, мадам, – глядя на открывающуюся дверь лифта, сказал Михаэль Остент и пропустил вперед Веронику.

Пара прошла через короткий коридор, ведущий к ресторану на крыше высокого небоскреба на одной из центральных улиц Калиопы, возведенного недавно на месте снесенной гостиницы, и вышла на террасу, подсвечиваемую желтоватыми лампами, стилизованными под старые уличные фонари, с которой открывалась великолепная панорама на вечернюю столицу.

– Начнем с маленького сюрприза, Вероника, пожалуйста! – Михаэль подскочил к одному из столиков, подхватил заготовленный специально для него букет цветов и вручил его своей спутнице, одетой в эффектное черное платье.

– Какой же ты галантный, Михаэль, спасибо за сюрприз, – улыбнулась молодая женщина и вдохнула аромат свежих цветов.

– Пустяки! Давай-ка я сначала тебя усажу за стол, прошу…. Я в этом ресторане впервые, его недавно открыли. Друзья говорят, что тут неплохо.

– Да, обстановка приличная, и весь город как на ладони. Романтика.

– Я специально подобрал такое место, – улыбнулся бизнесмен и сел на свой стул, – чтобы у тебя настроение повысилось.

– Со своей задачей ты пока справляешься, Михаэль, ставлю зачет, – улыбнулась Вероника.

– Спасибо, рад стараться. Ты привыкай называть меня Муки.

– Постепенно привыкаю…

– А ты не боишься высоты? Я не то, что боюсь смотреть вниз, просто не получаю от этого удовольствия.

– Бояться нужно не высоты, Муки, – мягким голосом сказала Вероника, – бояться нужно того, кто может тебя с нее столкнуть.

– В этом ты права, Вероника, вокруг меня много таких ошивается…

Минут через двадцать

– …Кстати, со мной вчера встречался следователь из полиции, – разжевывая кусок кальмара, сказал Остент.

– Что он от тебя хотел? – Вероника слегка насторожилась и нахмурила брови.

– Спрашивал, не было ли у Мидаса проблем с криминалом и конкурентами. Но у нас дела чистые, мы с бандитами дела не имели и не имеем, на их территорию не ступаем. Я сказал полицейскому все, как есть. Мидасу в принципе всегда все удавалось уладить мирным путем, только если какой-нибудь чиновник иногда взятку требовал, а так все вполне безобидно было. Видимо, следователь думает, что Мидаса кто-то мог заказать. Вряд ли…

– Я тоже не слышала, чтобы ему кто-то угрожал. Его любовница должна лучше всех знать, что там произошло.

– Не знаю, – пожал плечами Михаэль, – следователь ничего толком не объяснил. Давай не будем о ней говорить, незачем расстраиваться из-за нее. У нее своя жизнь, у нас с тобой своя…

– Да, ты прав… – вздохнула молодая вдова и задумчиво поглядела на соседний столик, за которым сидели невысокий толстый мужчина лет шестидесяти и молодая девушка, примерно в три раза моложе его.

– Знаешь, Вероника, я в воскресенье слетаю по делам в Дубай. Проведу там четыре дня. Я хотел бы пригласить и тебя за компанию, я там не только бизнесом буду заниматься, хватит времени и отдохнуть. Сменишь обстановку, дурные мысли быстрее улетучатся…. Ты была уже в Дубае?

– Нет, там я еще не была, – отстраненно созерцая блеск лампы, скользивший по стенке бокала с красным вином, ответила Вероника, – говоришь, на четыре дня?

– Да, да, – кивнул бизнесмен в надежде, что получит положительный ответ, – соглашайся, не пожалеешь. Отдохнем, как шейхи.

– Ладно, Муки, я принимаю твое приглашение. Мне, наверное, и вправду нужно поменять обстановку.

– Класс! – обрадовался Михаэль, – тебе понравится, вот увидишь.

– Я и не сомневаюсь, – загадочно улыбнулась вдова и поднесла бокал к губам, – мне действительно нужно все забыть и начать с чистого листа.

– Правильно! Надо идти вперед, не оборачиваясь назад.

– …И оставляя за спиной все наихудшее… – многозначительным тоном добавила молодая женщина.

...

После ужина пара покинула ресторан, зашла в пустой лифт и начала спускаться к первому этажу. Михаэль оперся спиной о зеркальную стенку гудящей кабины, глядя то на меняющиеся красные цифры над дверью, то на красивую молчаливую вдову своего лучшего друга, впившуюся глазами в накрытый зеленым ковром пол и погрузившуюся в какие-то свои затаенные мысли.

Остент нетерпеливо отсчитал еще два этажа, ритмично постукивая каблуком по полу, прикусил нижнюю губу и пристально взглянул на свою спутницу, по-прежнему понурившую голову. Вдруг, набравшись решительности, он подтянулся к Веронике и, не говоря ни слова, стал страстно целовать ее в губы. Молодая женщина широко открыла глаза, не ожидая подобной напористости, но не отвергла бизнесмена.

– Может, я слишком спешу,… – тихо сказал Остент и отступил назад, – я просто не удержался. Ты, наверное, знаешь, что я давно не равнодушен к тебе.

– Давай не будем с этим спешить, Михаэль, я понимаю, но… мне нужно немного времени, чтобы прийти в себя… ты меня пойми.

– Да, я тебя понимаю, извини, – кивнул Михаэль, – надеюсь, ты не передумаешь насчет поездки?

– Нет, не передумаю. Рейс в это воскресенье, да?

– Да, в воскресенье, через четыре дня.

Выйдя на шумный ночной проспект, забитый автомобилями, Михаэль, взяв под руку Веронику, – при этом она шла такой походкой, словно ее вели против воли, – усадил ее на заднее сиденье лимузина и велел своему личному водителю ехать к ее дому, находившемуся неподалеку.

«Какой ты радостный Михаэль… пардон, Муки, – открывая тяжелую дверь своего подъезда и провожая лимузин Остента постным взглядом, подумала молодая вдова, – место в моей постели освободилось, и ты спешишь его занять? Забыл уже, что потерял лучшего друга, да? Твоя улыбка быстро бы испарилась, если б узнал, что на самом деле произошло в океане. Отцепиться от тебя я так просто, видимо, не смогу…. Ну и ладно, от этого может даже быть польза,… а еще мне нужно будет разобраться с этим козлом Родриго… фу! шли бы вы все к черту…!»

Вероника зашла, наконец, в свою большую пустую квартиру, сбросила черные лаковые туфли с затекших ног, сняла платье и с глубоким вздохом завалилась на диван в гостиной, думая о завтрашнем дне.