Текст книги "Подводные камни"
Автор книги: Иван Максименко
Жанр:
Криминальные детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)
21
Шестнадцатое августа. Около семи вечера
– Чего ты опять такая унылая? – спросил убийца, косясь на Веронику, стоявшую безмолвно у окна своей гостиной, скрестив руки на груди. – Как у тебя изменилось лицо за две недели. Раньше ты так зло не смотрела, не молчала столько, а сейчас постоянно ходишь насупленная, чего-то все соображаешь. Нет больше напускного фанфаронства в тебе, испарилось оно…
– Фанфаронство? – презрительно фыркнула молодая вдова и повернулась лицом к Родриго, – где ты это слово-то выучил? Вообще знаешь, что оно значит?
– Я слова подбираю, лапонька, у меня словарный запас не беднее твоего.
– Тебя нужно благодарить за то, что у меня такой вид.
– Потом в спальне отблагодаришь, лапонька, – осклабился любовник, – как ты умеешь…. Ну ладно, колись. От чего ты такая угрюмая-то? Полицейские тебя донимали опять, да?
– Не полицейские, хуже. Бывшая жена Мидаса звонила и предлагала поделить квартиру на Ибисе. Она всерьез взялась за наследство, борьба будет за каждую копейку и каждый квадратный сантиметр…. Все еще, видимо, держит на него обиду за то, что он бросил ее и не озолотил.
– Тебе-то обижаться незачем, лапонька, судьба тебя и озолотила и наказала его за то, что изменял тебе. Я от тебя благодарности не жду, но хоть не злись так. Я ведь так тебя люблю… – лукаво улыбнулся убийца.
– Меня сейчас просто стошнит от твоей любви! – брезгливо отвернулась к окну вдова, – лучше помолчи, а то я еще больше злюсь!
– Ладно, ладно, не кипятись. Квартиру ты ей отдавать собираешься?
– Сначала суд должен определить доли наследников, и тогда посмотрим, кто что получит. Мой адвокат этим занимается. Я ей так и сказала по телефону. Мой ответ ей, видимо, не очень понравился… ее проблемы.
– Да, не надо идти у нее на поводу. Ей дай волю, так она все заберет.
– Я и без тебя знаю, что делать, грамотей.
– Знаешь ты, – огрызнулся конспиратор, – кстати, красный ауди на тебя записан, да?
– А тебе что?
– Ну, ты им и так не пользуешься, вот я и подумал, что можешь переписать его на меня. Зачем такой хорошей машинке ржаветь без дела?
– Чего? – возмущенно воскликнула Вероника, – может, заодно я и квартиру свою на тебя перепишу, и чемодан денег дам на карманные расходы? Ты меру знай! Очумел что ли?
– Пока я очень скромный, лапонька, только тачку прошу, – невозмутимо ответил Родриго. – У тебя ведь есть внедорожник, чего ты жилишься-то?
– Внедорожник записан на фирму, его могут у меня в любой момент отобрать, так что ничего я на тебя переписывать не буду, и не проси даже. Мне потом пешком ходить что ли?
– Врешь ты, никто его у тебя не отберет, не велика ценность. Да и ты ведь в самом центре живешь, можешь и пешком везде ходить. Это полезно для здоровья. Ну не хочешь переписывать красную машину, так хоть дай мне на ней ездить. Я ее ведь не угоню. Чего ты?
– Ладно, дам, только отстань. Смотри, если попадешь в аварию, на свои деньги будешь ее чинить. От меня подачек не жди, лишнего бабла у меня сейчас нет.
– Ой, как будто это Феррари какое-то. Я и без твоих денег могу прожить.
– Ага, можешь ты. У тебя новая клиентка появилась?
– Если надо, появится, об этом не беспокойся. Тебе может тоже стоит войти в эту профессию, сама говоришь, что денег не хватает.
– Я твой хлеб отбирать не стану, Родриго. Раз мозгами не можешь заработать денег, зарабатывай их другим местом.
– Другим местом я не только зарабатываю себе на хлеб, но и дирижирую тобой, лапа, как оркестром, – самодовольным тоном изрек конспиратор, – так дирижирую, что шагу лишнего не ступишь без меня.
– Слишком смелый стал, Родриго, не забывайся, – фыркнула молодая женщина и взяла со стола пачку сигарет, чтобы закурить, как она обычно делала, когда пребывала в скверном расположении духа, – я тебя просто терплю, не путай с контролем.
– Да, да, закури сигаретку, успокой нервишки, – ехидно проворчал убийца.
– В воскресенье я улетаю заграницу, – строгим голосом сказала вдова. Меня не будет четыре дня.
– С чего это вдруг? – удивился Родриго и встал с дивана. – Решила спрятаться от кого-то?
– Ни от кого я не прячусь. Надо обстановку разрядить, с мыслями собраться…
– И ты, наверное, не одна поедешь? С кем, куда?
– Не твоего ума дело, голубчик, с кем и куда. Куда захочу, туда и полечу. Чего это ты? Ревнуешь?
– Да что ж тебя ревновать-то, все равно никуда не денешься. А, я понимаю, ты себе нового жирного дядьку нашла. Верно, сейчас кризис, без спонсоров не обойтись, да и траур на курорте быстрее пройдет…. Я тебя потом могу встретить, так буду скучать по тебе, моя неверная лапонька.
– Меня довезут прямо до подъезда, так что не напрягайся. Скучай себе, сколько влезет, мне наплевать.
– Ой, прямо сердце разрывается, когда слышу подобные слова, – притворным голосом сказал Родриго, выхватил недокуренную сигарету из губ своей возлюбленной и бросил ее в пепельницу, – надоело мне слушать твои глупости, пошли, займемся чем-нибудь более забавным!
– Куда ты меня тащишь, идиот?! – пытаясь вырваться из рук молодого мужчины, волоча беспомощно ноги по ковру, вскрикнула Вероника.
– В спальню, а то в гостиной слишком накурено, – затаскивая молодую женщину в коридор, прорычал убийца, – захотелось мне твоей ласки. Прямо невтерпеж! Я тебя хочу здесь и сейчас!
– Отстань! Я не хочу сейчас!
– Возражений не принимаем, гражданочка, придется вам удовлетворить мою похоть! – Родриго заволок любовницу в спальню, грубо бросил ее на кровать и начал стаскивать с нее одежду. – Чем больше злишься, тем больше я завожусь! Продолжай!
Вероника попыталась подняться с постели и угомонить молодого мужчину, но, поняв, что этого сделать никак не удастся, смирилась со своей участью и отдалась ему.
Двадцать четвертое августа. Начало четвертого дня
– Привет, лапонька, прилетела домой, а не подаешь голоса, – с ухмылкой сказал Родриго, услышав в трубке голос своей возлюбленной.
– Откуда ты знаешь, что я уже прилетела? – проворчала Вероника.
– Я посмотрел расписание рейсов из Дубая.
– А… – на секунду задумалась вдова, – ты и это знаешь…
– Знаю… благодаря желтой прессе. Для нее секретов нет. А еще пресса знает, с кем ты зажигала в горячей пустыне.
– И это во всех газетах написано?
– Ну, во всех ли не знаю, но три-четыре ссылки есть. Грамотно ты устроилась все-таки – нашла себе дяденьку, так сказать, не отходя от кассы. Он и бизнес своего друга прибрал к рукам и жену заодно. Практичный мужик…
– Слишком болтаешь языком, Родриго, и все не по делу. С кем, куда и зачем летать, решаю я сама, усек?
– Тебе, Вероника, палец в рот лучше не класть – откусишь по самые гланды, – с издевкой ответил молодой мужчина, – так, давай серьезно. Мне надо с тобой сегодня встретиться. Есть очень важный разговор. Не для телефона.
– Ты чего-то натворил?
– Пока еще нет, но перспектива всегда есть. Когда встретимся с глазу на глаз, тогда все объясню.
– Раньше восьми не получится. У меня дела есть.
– Можно и в восемь. Давай встретимся в центральном парке, у фонтана.
– Ладно, договорились. Посмотрю, чем ты меня сегодня выведешь из терпенья.
Восемь вечера. Центральный парк Калиопы
Родриго накрутил два лишних круга вокруг зеленого парка, опасаясь, что за ним кто-то может вести слежку, – после вчерашнего дня он стал особенно мнительным, – и, успокоившись, припарковал красную легковушку за теннисными кортами и пошел по каменной аллее между высокими деревьями.
Он неторопливо, почти бесшумно, ступал по серым плитам, озираясь временами по сторонам. Взгляд его, обычно холодноватый и скрытный, слегка надменный, за последний месяц немного изменился, прибавив к привычной холодности бледные нюансы ожесточенности, как у хищника, чувствовавшего, что на него хотят накинуться со спины.
Глаза прищурились еще больше, длинные морщины на лбу прорезались четче, а горделивость его обросла решимостью и самоуверенностью. Ни улыбка, ни гримасы радости не могли сгладить эти выпуклые черты характера, и даже когда он смеялся искренне, казалось, что за этим смехом кроется некий умысел.
Молодой мужчина сделал еще один поворот и свернул на узкую дорожку между буковыми деревьями, которая вела к площадке с фонтаном. Он остановился среди зарослей и внимательно разузнал обстановку – Вероника уже стояла в указанном месте, скрестив руки на животе, нетерпеливо переступая с ноги на ногу, и поглядывала постоянно на часы.
– Привет, моя несравненная, – выйдя на круглую площадку, воскликнул молодой мужчина и улыбнулся, – как ты загорела, прямо восточная красавица получилась!
– Да и ты тоже не альбинос,… красавчик, – хмыкнула Вероника, – рассказывай, в чем дело.
– Давай отойдем подальше и присядем на скамейку, а то тут дети бегают, шумят все время. Пошли по дорожке.
– Ну, колись, я не для прогулок сюда пришла, – дойдя до пустовавшей скамейки на одной из безлюдных аллей, грубо сказала вдова.
– Меня вчера к себе следователь вызывал. Вопросы разные задавал.
– И что? – насторожилась Вероника и присела на край деревянной скамейки, не отрывая взгляда от своего собеседника.
– Спрашивал меня, чем я занимался и где был последние две недели, – спокойно ответил любовник, глядя себе в ноги.
– Что ты ему ответил?
– Что был в Имагинере. Я ведь официально не пересекал границу, моего имени в базе данных пограничников нет. Следователь это знает, вот и спрашивает. Он, я уверен, уже проверил игостиницу и ему ответили, что я действительно был там.
– А когда ты там был?
– У меня есть однояйцовый брат-близнец, – усмехнулся Родриго, – не важно, как я это сделал, важно, что документ остался.
– Как же он тебя так быстро вычислил-то?
– Если наши с тобой снимки есть в желтой прессе, чего удивляться?
– Он, думаешь, догадывается, в чем дело?
– Судя по его вопросам, да. Знаешь, как он мне в глаза заглядывал и проверял, не бегают ли? Проверил – оказалось, не бегают. Будто в душу мне пытался залезть и все самые сокровенные мысли прочитать. Чтобы обмануть человека, лапонька, сначала надо самому поверить в собственную ложь. Меня так просто не расколешь, да и у него нет доказательств, ему нечего предъявить. Смерть твоего мужа пока не проходит как убийство.
– Он тебя как подозреваемого вызывал?
– Нет, пока нет ни подозреваемых, ни свидетелей. Дело-то еще не завели. Пока только проверяют.… Слушай, я ему сказал, что мы с тобой поругались и не виделись две недели – с двадцать третьего июля по четвертое августа. А пятого августа, вечером, я к тебе пришел, мы помирились и снова стали встречаться. Поругались мы, потому что ты заподозрила меня в измене. О смерти твоего мужа я узнал от тебя. Ты мне открыла дверь квартиры, мы стали выяснять отношения, и ты мне сказала, что у тебя погиб муж. Я не сказал тебе, где я был. Нукак? Запомнила?
– Да, с двадцать третьего по четвертое не виделись, пятого ты ко мне пришел и мы помирились. О смерти Мидаса ты узнал от меня. Если хочешь, напиши сценарий – буду реплики заучивать.
– Видимо, придется написать. Он и детализацию звонков получил. Заметил, что я две недели не пользовался мобильником, и спросил почему. Я ему сказал, что сначала думал, что потерял телефон, а через две недели случайно нашел его в кармане грязных джинсов. По-моему, следователь на это не повелся, но надо же было как-то выйти из ситуации. Пытливый этот полицейский, ничего не скажешь. Я, думаешь, почему там не пользовался телефоном? Он бы тогда сразу все понял.
– Он тебя просто так отпустил? Подписку о невыезде не заставил подписать?
– Нет, не заставлял. У него оснований-то нет никаких. Отпустил без лишних слов.
– Раз он за тебя взялся, значит, рано или поздно все выяснит.
– Не будь так уверена, лапонька. Если бы это произошло в Имагинере, он, может, и накопал бы что, но это ведь на Азорских островах случилось. Собрать твердые улики ему будет невероятно сложно, даже если он туда поедет и начнет сам их искать. Концы ушли в воду, в буквальном и в переносном смысле…. А, слушай, полиция может уже прослушивает твою квартиру и телефоны, поэтому следи за базаром. Об этих вещах будем говорить только на улице, подальше от чужих ушей, а то еще не дай бог ляпнешь чего не надо, где не надо, и тогда против тебя будут улики. И против меня тоже.
– Не ребенок, сама все понимаю.
– Какая же ты вдруг покладистая стала, – глядя на невеселое лицо Вероники, в сумраке приобретшее еще более тревожный вид, тихо сказал убийца, – мы с тобой уже столько времени вместе, а я тебя впервые такой вижу. Ты мне так больше нравишься.
– А ты мне такой не нравишься, – хмыкнула молодая вдова и наморщила лоб, – лучше бы не менялся.
– Скажи, а у тебя с этим бизнесменом серьезно? Или так, просто на бабки его разводишь?
– А тебе-то, какая разница?
– Ну, я тебя люблю, поэтому и ревную.
– Раз любишь, потерпишь. Любит, говорит. Тьфу! Раньше ленился признаваться в любви, а сейчас каждые пять минут объясняешься. Неестественно как-то.
– Раньше ты была другой, не так меня заводила, лапонька, а сейчас я просто без ума от тебя, – конспиратор обнял крепко свою любовницу и прижал ее к себе, словно опасаясь, что она попытается убежать. – Ты же не променяешь меня на какого-то дядю с жирным прыщавым задом и большим кошельком? А то я могу психануть, наговорить лишнего следователю и подвести тебя под статью. Ни я, ни ты этого не хотим, правда?
– Если меня посадят, ты ведь меня больше никогда не увидишь, дорогой мой Родриго. Подумай, хочешь ли ты таких последствий?
– Поэтому нам выгодно быть вместе, Вероника. Если что случится, то люди сразу от тебя отвернутся, абсолютно все. Только я буду всегда рядом. Пойми это и держись за меня, от других ты можешь только нож в спину получить.
– Если дело вскроется, то я от тебя такой нож получу, что мало не покажется, – сквозь зубы прошипела молодая женщина.
– Если будешь и дальше нервничать и бояться, то они могут и вправду вскрыть его, так что возьми себя в руки и не дрейфь. Свою часть плана я выполняю без заминок, поэтому ко мне претензий не должно быть.
– Ой, надоело мне тут сидеть и кормить комаров. У тебя все?
– Пока все, нетерпеливая ты моя. Давай поужинаем в каком-нибудь ресторане, а я тебя потом отвезу домой. Ты ведь пешком сюда пришла, да?
– Какой же ты кавалер, Родриго, – глумливым тоном воскликнула Вероника, – ты хочешь любезно отвезти меня домой на моей же собственной машине, которую ты у меня забрал, чуть ли не шантажом. Как романтично!
– Грех не подвезти тебя на твоей собственной личной машине, отобранной путем вымогательства, – парировал убийца. – Ну что? Поехали в бар?
– Поехали, но только не в центр. Тут меня каждая собака знает. Давай на окраину куда-нибудь.
– Ваше слово закон для меня, сударыня! Идемте-с!
Молодая женщина и ее любовник покинули скамейку и зашагали по безлюдной аллее между высокими почернелыми деревьями, подсвечиваемой бледным восковым сиянием уличных фонарей, не переставая – чуть ли не по привычке – ворчать и спорить.
22
Двадцать седьмое августа. Около одиннадцати часов утра
– Здравствуйте, госпожа Калано, пожалуйста, заходите, – увидев на пороге своего скромного кабинета вдову Мидаса Калано, мягким голосом сказал следователь Теодор Муус и встал из-за рабочего стола, заваленного папками документов, – вот, в кресло присаживайтесь, пожалуйста.
– Спасибо, – тихо ответила Вероника и села в потертое кожаное кресло у стены напротив рабочего места полицейского.
– Как вы знаете, я продолжаю проводить проверку по факту инцидента с вашим мужем. У меня к вам есть еще пара вопросов, – офицер уселся обратно за белый стол и раскрыл записную книжку. – Так, а… вы знакомы с Родриго Лимнером?
– Да, – робко кивнула Вероника, скрывавшая свои глаза за черными очками.
– Вы с ним близко знакомы?
– Ну,… нас можно назвать близкими друзьями, да.
– Ясно,… – Муус почесал мясистый гладковыбритый подбородок, отметил что-то в записной книжке и посмотрел пытливыми проницательными глазами на молодую женщину, сидевшую сжавшись на краю сиденья, охватив ладонями плотно собранные колени. – Вы с ним регулярно общаетесь?
– Сравнительно часто.
– Вам известно, где он находился две недели, с двадцать четвертого июля по четвертое августа?
– Нет, мы не общались в этот период, так как между нами произошла небольшая ссора. Мне неизвестно, где он был.
– Вы не созванивались?
– Нет.
– Он вас не предупреждал, что собирается уехать куда-то?
– Нет, не предупреждал и не говорил, что поедет куда-либо.
– Вы сами покидали столицу в этот период?
– Нет, я была в Калиопе все это время.
– А пятого августа или в последующие дни вы встречались лично с господином Лимнером?
– Да, господин следователь, мы встретились пятого августа, вечером. Он пришел ко мне домой.
– Он вам не рассказал, где он находился две недели?
– Нет, – сдержано ответила Вероника.
– А сейчас вы с ним общаетесь близко?
– Да, мы иногда общаемся по телефону и встречаемся.
– Понимаю, – вздохнул следователь и посмотрел задумчиво в окно слева от себя, зашторенное натреть. – Вы случайно не знаете, он не собирается на длительное время покинуть Калиопу? Он не планирует в скором времени куда-то поехать?
– Нет, он мне ничего такого не говорил. Ничего не могу сказать.
– Скажите, пожалуйста, Вероника, ваш муж не просил у вас развода? Этот вопрос вы не обсуждали перед его поездкой на Азорские острова?
– Ну,… – на лице молодой вдовы изобразилось легкое смущение, – …в последнее время у нас действительно были натянутые отношения, мы иногда ссорились, но я не могу сказать, что он требовал от меня развода. Таких конкретно разговоров мы не вели. Я не могу подтвердить, было ли у него твердое намерение развестись со мной.
– Значит, он вам прямо не говорил, что хочет развестись с вами?
– Нет, – уверено ответила Вероника.
– А когда господин Лимнер пришел к вам пятого августа, он уже знал о том, что случилось с вашим мужем?
– Он узнал об этом от меня.
– От вас? Вы запомнили, как он отреагировал?
– Ну,… он удивился. И все…
– Понимаю. Могу я предложить вам стаканчик воды, Вероника? – спросил Муус, замечая сухое нервное покашливание вдовы.
– Да, спасибо.
Следователь, прокряхтев, встал из-за стола, развернулся и подошел к кулеру у стены, сбоку от старого металлического шкафчика.
– Пожалуйста. В такую жаркую погоду все время хочется пить, – Муус вернулся к своей собеседнице и, любезно улыбнувшись, подал ей пластиковый стаканчик.
Молодая женщина кивнула в благодарность, охотно взяла стаканчик и сделала два больших глотка. Полицейский смотрел на нее молчаливым взглядом, излучавшим естественную мягкость, казавшуюся слегка неуместной в столь серьезном учреждении, как полиция, следя за неуловимым подергиванием морщинок на красивом женском лице, словно пытаясь расшифровать по ним ее недосказанные мысли.
– Пока у меня нет других вопросов к вам, госпожа Калано. Если снова возникнет необходимость, я свяжусь с вами по мобильному телефону, но это пока все. Не буду вас больше задерживать, спасибо, что приняли мое приглашение.
– Да, пожалуйста, я всегда к вашим услугам, – сдержано, без эмоций, ответила молодая женщина и направилась к выходу.
«Эх, Вероника, Вероника, сдается мне, что вы чего-то не договариваете, темните, – слушая приглушенное цоканье каблуков за дверью своего кабинета и вдыхая сладкий аромат женских духов, заполнивший комнату, размышлял Муус, – не верится мне, что вы не знаете, куда пропал ваш любовник. Какое-то сомнительное у него алиби все-таки. И, главное, как он так без мобильной связи две недели просидел? Решил на две недели отшельником сделаться? Нет уж, такого в природе не бывает. Забыл трубку дома, да? Пятого вернулся домой и снова начал пользоваться телефоном как раньше. Любовнице не звонил – это ладно, а почему же другим не звонил? Нет уж, эта версия меня не устраивает. Надо будет с персоналом гостиницы беседу провести, чувствую я, что тут какой-то подвох…. А вдова? Молодая и красивая барышня, а такой холод от нее веет, даже больше, чем от моего кондиционера. И очки не соизволила снять, темные свои очи показать. Эх, не хватает вам все-таки обаяния, Вероника!.. искренности, впрочем, тоже. Ничего – придет время, и все изложите в протоколе, ваш любовник тоже…»
Перед встречей с вдовой погибшего бизнесмена следователь проверил, сколько имагинерских граждан находилось на Азорских островах третьего августа. Список оказался совсем коротким – кроме Мидаса Калано, Оксаны Петренко и двух студенток, покинувших острова второго августа, он включал имя еще одного человека – некоего Мартина Ховаца из Калиопы, который вылетел в Имагинеру четвертого августа.
Муус сразу же взялся за двадцативосьмилетнего господина Ховаца, выясняя все подробности о нем. В базе данных паспортной службы Теодор нашел копию его личных документов и искренне удивился, когда увидел на снимках почти полного двойника любовника Вероники Калано. Ховац отличался от него лишь черными лохматыми волосами, похожими на парик, большими очками с прозрачными стеклами в толстой оправе, утолщенными бровями, короткой бородой и крупным родимым пятном на правой щеке.
Как ни странно, паспорт и водительские права Мартина оказались настоящими, что навело следователя на мысль, что Родриго Лимнер получил заграничный паспорт при помощи поддельного свидетельства о рождении, по всей вероятности, умершего человека. Эти подозрения косвенно подтверждались и тем, что, во-первых, прописка двадцативосьмилетнего мужчины была фиктивной – по указанному адресу вместо жилого дома стояла аптека, во-вторых, он не имел медицинской страховки, не числился безработным или инвалидом, не имел работы и доходов, не платил налогов и ни разу не попадал в тюрьму. Один след мнимый господин Ховац все же оставил – счет в банке, открытый незадолго до поездки, при помощи которого он осуществлял платежи на острове.
Тем не менее, Муус пока не мог задержать стриптизера, так как одной лишь фотографии в паспорте и догадок было недостаточно. Нужно было не только доказать, что Лимнер провел две недели на Азорских островах, но и восстановить во всех деталях картину преступления, собрав твердые улики. А это было крайне сложной задачей.
«Так, завтра утром, значит, я съезжу в Удоли, – рассуждал про себя следователь, стоя у разогретого окна и глядя на оживленную улицу, – поговорю с ними, после этого прямиком в прокуратуру. Надо и в администрацию аэропорта послать кого-нибудь из ребят, чтобы взяли записи с камер наблюдения. С этим мы разберемся, не беда…. Что там еще осталось? Затребовать записи с камер на железнодорожном вокзале, записи с видеокамеры в подъезде этого стриптизера-туриста, вероятно, придется разыскать и таксиста, который подвозил его, но это не срочно. Ладно, сначала пообедаю, а потом уже сяду и напишу запросы. Ух! Дел на столе моем окаянном копится все больше, а времени все меньше, да еще этот любовный треугольник распутывать надо. Так, хватит философии, пора в столовую!»
Муус зашторил окно, захватил свой портфель и, вздохнув, покинул кабинет.