Текст книги "Подводные камни"

Автор книги: Иван Максименко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

36

Двадцать восьмое сентября. Начало седьмого вечера

– Давай на ту скамейку присядем ненадолго, Муки, – предложила Вероника, взяв под руку Михаэля Остента.

– Твое желание – заповедь для меня, солнышко, – покорно кивнул Остент, – чую я, что у тебя ко мне какой-то особенный разговор.

Двое, гулявшие по главному ботаническому саду имагинерской столицы, сошли с брусчатой аллеи на большую зеленую поляну с искусственным прудом, окруженным невысокими одиночными деревьями и кустами из живой изгороди, подстриженными в форме фламинго, скрючившихся в разные позы, и заняли старую деревянную скамейку у кромки воды.

– Ты поможешь мне решить вопрос с Родриго? – поглядывая на пустовавшую аллею за поляной, полушепотом спросила Вероника.

– Значит, ты по-прежнему не отказалась от этой идеи? – разочарованно вздохнул бизнесмен и поглядел на свою возлюбленную с легкой тревогой. – Хорошо подумала?

– Я прекрасно понимаю, о чем тебя прошу. Других вариантов просто нет.

– А что, если эта запись все равно всплывет?

– Главное, что этот прохвост больше не откроет рот, – с бесстрастным лицом, как у судьи, зачитывавшего очередной приговор, ответила вдова, – и не сможет мне никак навредить.

– Я, кстати, навел на него справки, Вероника. Красный ауди, на котором он ездит, разве не твой? Ты ему подарила машину?

– Нет, она в моей собственности. Мне пришлось дать ее ему как залог. Чтобы он слишком не выступал.

– Эх, Вероника, Вероника, – цокнул языком Остент, – как ты сразу не разглядела, что это за тип.

– Молодая была, мозгов не хватило, – виноватым голосом, обнимая бизнесмена и кладя голову ему на плечо, промолвила молодая женщина. – Ты мне поможешь? Ты меня только свяжи с нужным человеком, я с ним сама договорюсь. Ты в этом не будешь никак замешан. У меня и деньги есть, это не проблема.

– Да не в деньгах тут дело. Подумай – если полицейские найдут у него запись, ты тоже попадешь под подозрение. Тогда они и за тебя возьмутся.

– Мы об этом ни по телефону, ни по интернету с ним не разговаривали, поэтому, как они поймут, что я знаю о записи и что он меня шантажировал? Это слабый мотив.

– А ты полностью уверена, что не писала об этих вещах в интернете? – бизнесмен пристально посмотрел на свою собеседницу.

– Да, полностью. В интернете ничего нет.

– И он тоже ничего не писал?

– И он тоже. Он это пока держит в тайне, это у него как козырь.

– Ну,… если так, то… тогда, получается, твердого мотива у тебя действительно нет.

– Да, я же тебе говорю.

– Все равно я тебе не советую ввязываться в подобные истории. Ты ведь не шубу собираешься заказать по интернету или что-то в этом роде. Подумай, с какими людьми собираешься связаться.

– Опаснее человека, чем он, вряд ли найдешь, так что я не боюсь, – спокойным тоном ответила Вероника, поглаживая Остента по шее. – Я знаю, что почем, так что не пропаду. Муки, пойми, он – единственная для нас помеха. Уберем помеху, и нашему с тобой счастью ничего больше не сможет помешать. Будем наслаждаться любви, ни о чем не беспокоясь. Махнем на какой-нибудь экзотический остров, только ты и я, будем гулять по пляжу и целоваться на фоне заката. Как тебе такая идея, милый?

– Идея очень хорошая, Вероника, – играя желваками, пробормотал бизнесмен, – только вот, если твой план провалится, не видать нам никакого экзотического заката,… только если в железную клеточку, ине экзотический, а наш родной, имагинерский. Лет так пятнадцать будем им любоваться…

– Тебе нечего бояться, Муки, я тебя ни в коем случае не подставлю. Если заварю кашу, расхлебывать ее буду сама.

– Сейчас-то легко так говорить, а вот если случится что…. Что я буду без тебя один делать?

– Ты от меня никуда не денешься, дорогой, – ухмыльнулась молодая женщина и чмокнула своего любовника в губы, – это я должна бояться, как бы тебя не увела какая-нибудь вертихвостка с длинными ногами и большими глазами.

– Держи крепче, и никто не уведет, – заулыбался Остент и посмотрел ласково на свою возлюбленную. – Значит, ты от этого не отступишься?

– Ни за что на свете, Михаэль, – непримиримым тоном ответила вдова, – это мое окончательное решение.

– Вот какая ты упрямая, – вздохнул бизнесмен и задумчиво посмотрел на пруд, в дрожащем псише которого отсвечивало низкое вечернее солнце, – ну ладно, придется пойти у тебя на поводу, Вероника. Я обсужу этот вопрос с одним человеком и дам тебе знать. Денежный вопрос тоже улажу сам. Этим заниматься не будешь, а будешь только беспрекословно слушаться и делать так, как я тебе скажу.

– Как скажет мой храбрый рыцарь, так и буду делать, – Вероника обняла своего любовника и положила покорно голову ему на грудь.

– Женщина без сильного мужчины рядом, как лодка без весел. Плыть она может и сама, а выбрать самостоятельно правильный путь – нет.

«Может и еще как, – тут же мелькнуло в мыслях Вероники, – если возьмет весла в свои руки,… что я уже сделала…»

– А потом не будешь сожалеть о своем решении? Сейчас не задумываешься об этом, потому что тебе мешают эмоции, а потом? – пристально глядя на собеседницу и морща лоб, произнес Остент, – совесть не замучает? Это ведь настоящая человеческая жизнь, пусть и не очень достойная, но все-таки жизнь. Помни об этом.

– Я испытаю огромное облегчение, а не угрызения, Муки, – продолжая обнимать своего будущего соучастника, спокойно и уверенно сказала вдова, – меня перестанет терзать страх, исчезнет напряженность, вздохну полной грудью. Как можно испытывать угрызения, когда чувствуешь себя свободным от всего? Мучается тот, кто не способен освободиться от скверных мыслей… и скверных людей. Я думаю о том дне, когда мы будем так же где-нибудь сидеть в обнимку, не думая ни о чем лишнем. Угрызения я оставлю в прошлом и закрою эту страницу раз и навсегда. Перенесу в будущее только хорошее… и тебя в том числе.

– Эх, как же я так попался в твои льстивые сети, солнышко, – усмехнулся Остент и поглядел ласковыми глазами на свою возлюбленную, – уже и не выбраться. Подведешь ты меня под монастырь, Вероника, ах, как подведешь…

– Никуда тебя не подведу, милый, – обнимая и целуя бизнесмена, промурлыкала молодая женщина, – у нас роковая любовь, Михаэль, поэтому ты не можешь выбраться на волю. Да и зачем тебе это надо? Если и выберешься, вскоре захочешь обратно в мои нежные объятия. От другой девушки ты бы ушел, а от меня – нет, даже если бы я тебе разбила сердце.

– Ты разве хочешь разбить мне сердце? – улыбаясь, удивленно приподнял брови Остент. – Вон, какая ты коварная, оказывается!

– Да нет, что ты! – ухмыльнулась Вероника и зажмурилась озорно, – даже если такое дело случится, я постараюсь сделать так, чтобы тебе понравилось. Яд будет очень сладким.

– Кажись, я заключил сделку с самим Дьяволом, – пошутил бизнесмен.

– Скорее ты заключил ее не с ним, а с его чарующей секретаршей, – хихикнула Вероника и поглядела загадочно на Михаэля.

– Не мудрено, что он тебя заставляет искушать мужчин, кто перед тобой устоит?

– Только сам черт, наверное, или бог, – ухмыльнулась вдова и повернулась лицом к пруду.

– Ну, если только они, тогда я обречен.

– Зачем нам боги и черти, если мы можем наказать себя своей же собственной слабостью? Слабость – это когда ты позволяешь недостаткам других людей стать частью твоего «я». Тогда тебе начинает казаться, что нет плохого выбора, что какой бы ни был выбор, ты все равно добьешься цели. Тогда-то и совершаются самые непростительные ошибки – когда ты полностью уверен, что идешь правильной дорогой, даже не чувствуя почвы под ногами. Выбор ведь может быть выигрышным для одного и проигрышным для всех остальных и наоборот…. Чтобы получить по заслугам, даже не нужно на тот свет отправляться, можно еще при жизни наломать таких дров, что и черту не придется тебя мучить.

– Солнышко, ты о чем это? – выложил глаза Остент.

– Да я так, просто рассуждаю, – равнодушно махнула рукой Вероника, – природа вдохновила меня на философские рассуждения.

– А ты их записывай, потом книгу издашь.

– Ой, зачем самой на себя компроматы писать? Лучше так пофилософствовать, на свежем воздухе…

– А если ты приняла это решение из слабости? Ты сама говоришь, что ошибки совершаются, когда человек действует слишком самоуверенно.

– Нет, Муки, нет. Я больше не иду на поводу у слабости. Я стряхнула с себя все чужие недостатки и думаю только своей головой. У меня остался всего один выбор. И я чувствую твердую почву под ногами.

– Ну, раз так, Вероника, надеюсь, что этот выбор не станет проигрышным для нас обоих…

37

Пятое октября. Около девяти вечера

– …Я сделал все, что надо, – оглянувшись опасливо по сторонам и убедившись, что редеющий поток прохожих не обращает на него никакого внимания, тихо произнес Михаэль Остент, стоявший вместе со своей любовницей посреди старого Королевского моста в центре столицы, связывавшего два ее берега.

– Хорошо, – буркнула Вероника, облокотившаяся на холодные каменные перила моста, под темной статуей святого, и тоже посмотрела, что твориться за спиной.

– Я тебе передам номер, когда к машине вернемся, – разглядывая набережную, отражавшуюся в черноте воды жухлой вереницей разноцветных огней, добавил Остент, – меня заверили, что этот человек сделает все корректно. Только не вздумай звонить ему со своих номеров. Лучше всего пользуйся таксофоном. Карточку где-нибудь купи, в киосках у центрального отделения почты, думаю, они продаются. На соседней улице я видел таксофон, так что имей это в виду, если не сможешь с другого места позвонить. Как пойдем обратно, я тебе его покажу.

– Да, я понимаю. Сколько будет стоить это дело?

– Сказали, что зависит от заказа. В твоем случае – не больше сорока тысяч евро. Передам тебе соответствующую сумму, как только договоришься с посредником. Его зовут Генри. Скажешь ему, что звонишь от имени «Армани». Он догадается, о ком речь.

– Как? Армани?

– Да, – кивнул бизнесмен и оглянулся по сторонам. – Как позвонишь ему, сразу сообщи. По телефону ничего обсуждать не будем. Все важные разговоры – только при личной встрече, без свидетелей.

– Поняла.

– Вероника, у тебя все еще есть возможность передумать. Смотри, не сделай то, о чем будешь потом всю жизнь сожалеть.

– Все о чем мне стоило бы сожалеть, уже давно сделано, Муки, – хмуро ответила вдова, – я исправляю старые ошибки, так что сожалеть тут попросту не о чем.

– Это тебе может стоить слишком дорого.

– Если я не буду действовать решительно, это может стоить еще дороже.

– Ну как знаешь… – пожал плечами Остент и вздохнул, – я тебя только попрошу быть максимально осторожной, чтобы мое имя не было в этом замешано…

– Беру всю ответственность на себя, Муки, тебя это никоим образом не коснется.

– Верю, что не подведешь, солнышко. Надеюсь, что за это нам потом не придется расплачиваться собственными жизнями.

– Нет, тебе придется лишь страстно любить меня и ничего больше, – улыбнулась молодая женщина и, обняв своего любовника, поцеловала его в губы.

– Ну, с этой тяжелой обязанностью я, думаю, как-нибудь справлюсь, – ощерился бизнесмен, – а, кстати, не пора ли нам идти к машине? Можем заехать в какое-нибудь уютное местечко, выпить по бокалу вина перед сном. Как тебе такая идея?

– Ой, давай завтра, Муки, – мягко возразила Вероника, – лучше дома на диване поваляемся лишний часок.

– О, это тоже неплохое предложение, дорогая, я его принимаю. Позвольте, я вас возьму под ручку, мадам.

– Ах, какой вы галантный, месье! – притворно ахнула молодая женщина и подала руку Остенту, ухмыляясь. – Ведите меня, ведите!

Шестое октября. Шесть часов вечера

Вероника, дозвонившись днем до посредника и определив время и место встречи, мчалась по шоссе, рассекавшему северо-восточные окраины Калиопы. Следуя инструкциям, она проскочила заправку и небольшую фабрику рядом с ней, скрытую за желтым забором, и подъехала к одноэтажной коричневатой постройке, над главным входом которой висела табличка с незамысловатым названием: «Кирпичный дом».

Молодая вдова припарковала свой внедорожник у фасада кирпичного здания с врезанными в него большими круглыми окнами, покрытыми тонированной пленкой, и зашагала настороженной походкой к двери. Порог этого не слишком презентабельного ресторана, стоявшего у оторочки зеленого луга за шоссе, немного поодаль от соседних строений, она переступала впервые и не знала о нем ничего кроме слухов, что сюда часто слетаются криминальные авторитеты города.

– Добрый день, вы Вероника? – любезно спросил подошедший к вдове мужчина лет пятидесяти в черном свитере и голубых джинсах.

– Да. А вы Генри? – встав посреди длинного зала, обставленного двумя рядами накрытых белыми скатертями столиков по краям, образуя широкий проход посредине, ответила Вероника и взглянула внимательно на сутуловатого черноволосого господина с длинным заостренным носом и пытливыми глазами.

– Да, это я. Пройдемте в мой кабинет, там обсудим ваше дело.

Посредник, сказав немолодой женщине, стоявшей за барной стойкой, что у него важная встреча, повел за собой свою клиентку и, пройдя по короткому коридору сбоку от бара, зашел в небольшую комнату с бежевыми стенами и одиночным окном.

– Присаживайтесь на диван или в кресло, как вам удобней, – указывая на старый кожаный диван и два кресла у стены, сказал Генри и подошел к простому рабочему столу сбоку от прикрытого шторкой окна, на котором стояли компьютерный монитор, куча документов, пепельница из толстого стекла и пластиковый стаканчик.

– Спасибо, – сипло ответила вдова и присела в одно из кресел.

– Армани сказал, что вам кто-то очень сильно мешает, – опираясь ладонями о столешницу, повернувшись лицом к собеседнице, произнес посредник и посмотрел на нее пристальным взглядом.

– Да, – кивнула Вероника, глядя напряженно на Генри, – так сильно, что лучше бы его не было на белом свете.

– Вот как… – хмыкнул мужчина и, проведя рукой по своей лысоватой макушке, угодливо улыбнулся. – То есть, без него лучше, чем с ним, да?

– Именно.

– Понятно. Мне необходимо знать, что это за человек, тогда скажу насколько это выполнимо, и сколько вам это будет стоить.

– Ему двадцать пять лет, танцует стриптиз по клубам. В общем, он мелкая рыбка, – деловым тоном, немного осмелев, объяснила Вероника.

– Его надо только припугнуть или убрать совсем?

– Его лучше убрать. Раз и навсегда.

– Понятно, – поглаживая подбородок, ответил посредник, – это выполнимо. Вы принесли фотографию?

– Да, – кивнула вдова и достала из дамской сумки белый лист бумаги, на котором был напечатан снимок Родриго, – я тут записала адрес, телефон и его личные данные.

– Да, это пригодится. Он постоянно находится в Калиопе?

– Да, он редко покидает город. Кстати, он ездит на моей личной машине. Можно сделать так, чтобы машину не повредили? Чтобы ее не могли связать с этим делом?

– Можно, – слегка удивившись такой просьбе, кивнул Генри. – Вы напишите тогда номер и марку машины.

– Хорошо, – вдова приняла обратно лист бумаги и добавила под изображением опального любовника регистрационный номер красного ауди. – Вы возьметесь за это?

– Вы уверенны, что не передумаете?

– Уверена.

– Тогда это будет стоить вам тридцать тысяч евро.

– Я согласна, – задумавшись на мгновение и сжав ручки дамской сумки, кивнула Вероника, – когда и как передать вам деньги?

– Можно и завтра, – снова угодливо улыбнулся Генри и посмотрел на календарь, висевший на стене. – Скажем, в пять часов. Это вас устроит?

– Да, пять часов меня устроит. Мне снова сюда приехать?

– Да, конечно. Здесь, так сказать, моя штаб-квартира. Подождите, я вам дам одну штучку, – посредник подошел к большому деревянному шкафу у стены напротив окна, открыл дверцу и достал изнутри картонную коробку, в которой лежали десятки старых мобильных телефонов и зарядные устройства к ним. – Я буду держать с вами связь по этому номеру, – вставляя сим-карту в один из аппаратов, объяснил Генри, – когда мои люди выполнят заказ, я вам скину сообщение. Вы мне не звоните, если надо я вас сам наберу. Как получите сообщение от меня, нужно будет уничтожить сим-карту. Лучше всего спустите ее в унитаз. От телефона тоже нужно будет избавиться.

– Я понимаю. А когда примерно ждать результаты?

– Ну, давать конкретные сроки невозможно, вы ведь сами понимаете, что тут все зависит от обстоятельств. На это может уйти от нескольких дней до нескольких недель. Нужно ведь дождаться удачного момента.

– Но вы можете дать мне гарантии, что выполните заказ? – Вероника продолжала сжимать и скручивать ручки своей сумки, глядя настороженно на владельца ресторана.

– Конечно, – спокойно ответил Генри, – даю вам полные гарантии.

– А как я получу доказательство, что его действительно больше нет?

– Вы с ним постоянно общаетесь?

– Ну, достаточно часто.

– Вы случайно не живете вместе?

– Нет, у него своя отдельная квартира. Он живет в ней сам.

– Он часы или украшения носит?

– Ну, – задумалась молодая женщина, – обычно он носит золотую цепочку, часы, тоже золотые…

– Тогда цепочка или часы послужат доказательством. Если, конечно, они будут на нем. Да и сами менты вполне могут позвонить вам и спросить, когда вы виделись с ним в последний раз. Это подтвердится в любом случае.

– Я понимаю.

– Ладно. Как привезете завтра деньги, я и задействую механизм. Постарайтесь, чтобы никто лишний не узнал, что мы обсуждали в этой комнате. Это в наших общих с вами интересах, – посредник вкрадчиво улыбнулся и, убрав коробку с мобильными телефонами обратно на дно шкафа, направился к двери.

– Конечно, никто не узнает.

– Знал бы я, Вероника, что ко мне придет такая красивая женщина, я бы встретил вас букетом цветов! – воскликнул остроносый господин, пытаясь демонстрировать умение делать изящные комплименты.

– Если бы все мужчины были такими галантными, – покидая комнату следом за сутуловатой фигурой Генри, выдавив из себя принужденную улыбку, ответила вдова.

«Тьфу! На редкость мерзкий мужик, – размышляла Вероника и хмурилась, мчась по шоссе обратно вглубь столицы, – одного взгляда достаточно, чтобы понять, что это за тип. Подумать только, какой пазл сложился: один мерзкий тип поможет мне избавиться от другого такого же мерзкого типа на деньги третьего, который готов исполнить любую прихоть своей любовницы. Хорошо хоть третий не такой противный, как те двое, его-то можно и потерпеть. Трудно живется нам бабам – ждешь каждого следующего мужчину лишь для того, чтобы определить насколько плохим был предыдущий…»

38

Девятое октября. Около двух часов дня

«А это что за незнакомый номер? – подумал Родриго, вглядываясь в мерцающий экран сотового телефона, – неужели опять полиция? Шли бы они нах…»

– Алло? – садясь в красный автомобиль, припаркованный рядом со спортивным залом на одной из улиц столицы, пробубнил в трубку конспиратор.

– Здравствуйте, господин Лимнер, меня зовут Эдуард Вейсман, я корреспондент интернет портала «Бульвар – К», – мягко затараторил тонкий молодой мужской голос, – вы не уделите мне пару минут?

– Смотря, какие вопросы будете задавать, – неприветным тоном ответил Лимнер.

– Ряд изданий связывают ваше имя с гибелью бизнесмена Мидаса Калано этим летом. Вы можете как-то прокомментировать эти утверждения?

– А как я должен комментировать нелепые выдумки желтой прессы? – ничуть не смутившись, так как задавали ему этот вопрос не впервые, уверенно произнес Родриго. – Это голословные обвинения и ничего более.

– А вы могли бы на камеру опровергнуть эти обвинения? Мы вышлем съемочную группу и запишем вас. Так вы сразу развеете все сомнения.

– Нет, мне лишнего внимания не надо, ваши коллеги уже и так прославили меня на всю страну… со знаком минус. Никакой съемочной группы мне даром не надо.

– А вы покидали пределы Имагинеры этим летом?

– Нет, никуда я не уезжал, я был весь летний период в Имагинере, – лишенный мужественности, слегка жеманный голос господина Вейсмана начинал потихоньку раздражать убийцу. – Можете пробить базу данных, если не верите.

– Я спрашиваю, потому что одна из газет утверждает, что вы ездили на Азорские острова по поддельным документам.

– У желтых газет безграничная фантазия, так что вообще не удивляюсь. Я отдыхал в Удоли и ни на какие острова не летал, даже не знаю, где они точно находятся. К тому же я не владею телепортацией и законов физики не нарушал, так что я там не мог никак быть.

– Удоли? – переспросил Эдуард, проигнорировав сарказм своего собеседника, и записал название курорта на листке бумаги, – спасибо. СМИ также публикуют снимки, на которых вы изображены в компании Вероники Калано, и твердят, что у вас близкие отношения. Вы можете это подтвердить или опровергнуть?

– У нас с ней дружеские отношения и все. Все остальное – пустые сплетни.

– Вам известно, что госпожа Калано встречается с Михаэлем Остентом, бывшим деловым партнером Мидаса Калано?

– Мне известно не больше чем вам. К тому же я стараюсь не слишком доверять газетчикам, – на голубом глазу ответил Родриго, нетерпеливо барабаня пальцами по рулю. – У нее спрашивайте такие интимные подробности. Я свечку не держал.

– Да, я попробую с ней связаться…

– Простите, вы сказали, что поговорим всего пару минут, мне пора заканчивать, – не стерпел молодой мужчина, оглядываясь по сторонам.

– Да, простите, вот последний вопрос, и я вас оставлю в покое. Вероника Калано ссорилась часто со своим мужем? У них возникали серьезные конфликты? Может она жаловалась вам или вашим общим знакомым на него? Вы не в курсе?

– Я ведь вам уже говорил, что свечку не держал. У любой пары время от времени возникают мелкие стычки, чего тут особенного?

– А перед гибелью Мидаса Калано у них не было стычек?

– Уф! Я ничего особенного не замечал. Надеюсь, я ответил на все ваши вопросы?

– Господин Лимнер, мы могли бы взять у вас и платное интервью, если желаете. На выгодных условиях… вы можете назвать сумму, которая устроила бы вас.

– Спасибо за заманчивое предложение, но я, пожалуй, отвечу отказом. Я вас, к сожалению, сенсационными откровениями обрадовать не смогу. До свидания.

– Как знаете, господин Лимнер. Это все, что… – последняя фраза корреспондента повисла беспомощно в воздухе, так как Родриго бесцеремонно оборвал ее, не пожелав дослушать до конца.

«…Не успеешь от ментов отбиться, как на тебя эти кропатели набрасываются, – хмыкнул убийца и сплюнул на улицу, выезжая на дорогу, – хорошо хоть они меня пока серьезно не подозревают, как тот следователь. Могу представить, какие заголовки они бы начали навешивать: «Молодой столичный жиголо отправил богатого супруга своей любовницы на дно океанское» или «Ревнивый стриптизер утопил мужа-рогоносца». Кажись, я бы и сам смог желтую газетенку выпускать. А ведь кто-нибудь из журналистов действительно возьмет да напишет ради сенсации, что это моих рук дело, при этом он может и не догадываться, что это правда. И что из этого тогда следует? Что если правда по какой-то причине не укладывается в голову, можно легко обойтись и заблуждением, ложью? Мне, впрочем, даже от этого лучше, пусть тешатся ложью, раз она их больше устраивает. Да, человеческая сущность иногда вообще не поддается логике – если человек не хочет или не может принять правду, ему легче успокоить себя ложью, а вот если наоборот, если ложь ему не по нутру, тогда он скорее заменит ее на другую, более удобную ложь, нежели на правду. Вот еще один пример, почему нельзя недооценивать человека. Из-за этого какой-нибудь порядочный человек окажется среди негодяев, и его положительные качества попросту выродятся в их среде. А если плохого человека приставят к хорошим людям, что тогда? Тогда они начнут спорить о том, что хорошо и что плохо и станут постепенно сомневаться в своей правильности. Тогда, может, даже дойдет до того, что кто-то решит заменить добро злом и объявит, что так морально. Найдет этот хитрец себе последователей, распространит среди них свою заразу и все в итоге развалится, как карточный домик. И почему? Потому что они вовремя не оценили самозванца по достоинству. Если ты ошибся в самом начале, наверняка конец тоже не оправдает твоих славных ожиданий…»

Родриго остановился под красным светом светофора и по привычке посмотрел в зеркала заднего вида. Загадочного темно-синего седана, регулярно маячившего за его спиной на протяжении последних недель, сегодня было не заметно, вероятно, потому что его преследователи решили на время прекратить слежку. То ли сотрудники полиции – любовник Вероники был уверен, что это они следуют за ним как тень – выяснили все, что требовалось, рассуждал убийца, то ли пересели в другую машину. Тем не менее, Родриго от этого не становилось легче на душе, даже, наоборот, он стал чувствовать непривычную тяжесть в груди, нагонявшую тревогу своей неопределенностью, словно интуиция, внезапно чем-то потревоженная, хотела предостеречь его от надвигающейся невидимой опасности.

Снова замигал зеленый свет, конспиратор глубоко вздохнул, пропуская воздух через ноздри, и тронулся с места, гадая, не поползла ли снова за ним коварная тень недругов.

Десятое октября. Половина первого дня

– Алло, – сухо проговорила Вероника и вставила ключ в замочную скважину входной двери.

– Добрый день, госпожа Калано, вас беспокоит Мария Кирх, продюсер передачи «Разговор со всеми» на «Втором». Мы недавно имели возможность обменяться с вами парой слов в ресторане, вы, наверное, помните.

– Кажется, помню… – заходя в прихожую своей квартиры, машинально ответила вдова и опустила пластиковую сумку с покупками на пол, не слишком обрадовавшись нежданному звонку.

– Очень хорошо. Я звоню вам по поводу выпуска, который должен выйти в эфир на следующей неделе. Он будет посвящен вашему мужу и трагедии, которая случилась на Азорских островах. Я хотела бы пригласить вас и поговорить об этом. Несколько знакомых и коллег вашего мужа уже ответили согласием. Вы как никто другой знали Мидаса, и поэтому я думаю, что вы бы могли сказать много добрых слов о нем…

– Вы собираетесь делать передачу о Мидасе? – удивленно воскликнула Вероника и застыла посреди гостиной.

– Да, мы ее запишем в эту пятницу, двенадцатого.

– Вы хотите сказать, что вся передача будет посвящена Мидасу? – свалившись на диван, спросила молодая женщина и нахмурилась.

– Да, – слегка смутилась Мария, не ожидая столь резкой реакции, – вы знаете, что случившееся продолжает привлекать внимание широкой общественности, а наша передача дискутирует именно подобные значимые темы.

– Знаю, что людей привлекают чужие трагедии, но мне бы не хотелось, чтобы пресса продолжала спекулировать именем моего мужа. Об этом уже столько лишнего написано и наговорено, что любой разговор уже кажется абсолютно бесполезным.

– Вероника, я знаю, какие небылицы пишет желтая пресса, я прекрасно понимаю вас. Мы хотим сделать передачу на эту тему именно для того, чтобы дать возможность зрителям сделать правильные выводы. Мы даем вам трибуну, чтобы опровергнуть все инсинуации, которые распространяются в ваш адрес, и защитить ваше достоинство. Мы предлагаем вам возможность заткнуть рты всем недоброжелателям. Предварительно согласуем с вами список вопросов и то, о чем не хотите, чтобы вас спрашивали, мы пропустим. Это вас очень сильно облегчит психологически, поверьте. Сбросите с себя всю тяжесть…

– Я не уверена, что телевидение способно кого-то облегчить, госпожа Кирх.

– Мы представим вас в положительном свете, госпожа Калано, не думайте, что хотим вас очернить, – не унималась продюсер, пытаясь переубедить вдову, хотя вдова и не думала переубеждаться.

– Я не хочу выставлять свои чувства напоказ, госпожа Кирх, я прошу понять меня правильно. Чем скорее пресса потеряет ко мне интерес, тем лучше. Может быть, тогда-то мне и удастся, наконец, испытать настоящее облегчение, – Вероника, незаметно для самой себя, повысила голос на полтона, уплотняя его нотками раздражения.

– Прекрасно вас понимаю, Вероника, просто зрителей наверняка удивит то, что многие люди, знавшие Мидаса, будут в студии, а самый, как мне кажется, близкий ему человек будет отсутствовать.

– О личной жизни моего мужа снимут еще много передач, я в этом ни чуточку не сомневаюсь. Просто у меня нет никакого желания таскаться по съемочным павильонам и вынимать свои и чужие скелеты из шкафа. Зрители должны понимать, что у меня есть право не раскрывать перед ними свои интимные переживания. Мне уже достаточно наплевали в лицо, не желаю, чтобы наплевали еще и в душу. Я желаю сохранить память о Мидасе только для себя и не устраивать из этого балаган. Все, что было между нами, должно остаться только между нами. Я хочу, чтобы прошлое моего супруга перестали бередить и позволили мне спокойно жить дальше. Надеюсь, вы не обидитесь.

– Нет, нет, я не обижаюсь, – спокойно ответила Мария, придумывая очередной аргумент в свою пользу, – дело в том, Вероника, что кроме знакомых и коллег вашего мужа в передаче заявлен еще один человек… Оксана Петренко. Она уже согласилась приехать к нам и дать подробное интервью.

– Оксана? а… – мысли Вероники словно споткнулись об это имя и посыпались в разные стороны, – то есть, хотите устроить нам очную ставку, да? Я не желаю общаться с этой девушкой. Думаю, излишне объяснять почему.

– Участники передачи будут выступать по очереди. Мы можем так организовать ваше появление в студии, что вы даже не увидите друг друга.

– Оксаны вам хватит, чтобы сделать интересную передачу, – с трудом сдерживая раздражение, добавила вдова, – я не хочу слышать ее имя, тем более находится с ней в одном здании.

– Гарантирую вам, Вероника, что вы не пересечетесь, – продолжала упорствовать госпожа Кирх, будто нарочно не слыша собеседницу, – вам не о чем беспокоиться.

– Мне не нужны гарантии, госпожа Кирх, я просто не приму в этом участие и все! – с досадой в голосе ответила молодая женщина. – Оксана была последней, кто видел Мидаса живым, так что все вопросы адресуйте ей. Пусть объяснит, что на самом деле там произошло. Ее истории вам хватит на целую передачу.

– Мы хотим обратить внимание не только на это, но и показать, каким был ваш муж в обычной жизни. Мы не собираемся сталкивать вас лбами, госпожа Калано, нам это совершенно не нужно.

– Хочется верить, что это так, но я все равно не хочу исповедоваться на камеру, госпожа Кирх, поймите меня правильно. Я не хочу отвечать ни на какие вызовы.

– Но это не вызов…

– И тем не менее! Сказано уже больше чем надо. Настало время всем замолчать. Надеюсь, что моему примеру последуют и остальные, особенно пресса. Если мне что-то захочется сказать, я сделаю официальное заявление перед всеми.

– Но ведь молчание не выход, госпожа Калано, – возразила продюсер, – это лишь даст пищу для новых слухов. Озвучьте свою правду, чтобы люди не придумывали ее за вас.