Текст книги "Подводные камни"

Автор книги: Иван Максименко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

23

Тридцатое августа. Начало девятого вечера

«Звонки сбрасываешь, да? Тварь ты хорошая,… – думал Родриго, снова слыша в трубке мобильного телефона отрывистые гудки, – сейчас посмотрим, почему не хочешь брать трубку. Этот дяденька, наверное, тебе мешает…»

Конспиратор отложил мобильник, закрутил руль, выехал из тенистого переулка и очутился у пятиэтажного дома его любовницы. В глаза тут же бросился громоздкий черный силуэт лимузина, припаркованного у подъезда. Родриго сразу догадался, кого ждет большой автомобиль, и поглядел вверх, на плотно занавешенные окна мансарды. В гостиной горел свет, следовательно, Вероника, и лучший друг ее покойного мужа все еще находились в квартире. Молодой мужчина сбавил скорость, совершил обходной маневр и затаился у торца соседнего здания.

Не прошло и десяти минут, как тяжелая дверь подъезда распахнулась, и на улицу уверенной походкой вышел Михаэль Остент, одетый в черный костюм, а сразу за ним последовала Вероника, облаченная в длинное темно-синее вечернее платье. Водитель бизнесмена как по команде выскочил из лимузина и отворил заднюю дверцу. Вдова – пребывала она в видимо хорошем настроении – и ее ухажер сели на заднее сиденье, молодой водитель вернулся на свое место, и завел двигатель.

Родриго, не раздумывая, потянулся следом, намереваясь узнать, куда едет его любовница.

«Решили без меня поехать тусоваться, голубчики? – мелькнуло в голове убийцы, – нет, ребята, я тоже с вами, мне одному будет больно скучно…. Научишься выполнять команды, лапонька, научишься как миленькая…»

Лимузин, преследуемый красной легковушкой, проехал несколько кварталов и высадил двух пассажиров у одного из популярных столичных ресторанов. Остент, взяв под руку свою эффектную спутницу, прошел в пестревшее посетителями заведение. Родриго же продолжил движение до следующего перекрестка, проследив краем глаза пару, разыскал свободное парковочное место в соседнем переулке, запер на ключ свою машину и отправился решительным шагом в сторону ресторана.

Убийца, одетый в стильную темно-бордовую рубашку с небрежно расстегнутой верхней пуговицей и черные брюки, на которых поблескивала толстая пряжка ремня, держа кожаную борсетку в левой руке, вошел в просторное помещение со стенами, крытыми бамбуковым полотном, и бежевым потолком, с которого свисали массивные кольцевидные люстры, и медленно зашагал между столиками.

Приметив Веронику и ее кавалера, Родриго оглянулся влево и вправо, выискивая свободное место, – ресторан был заполнен примерно наполовину, – с которого было бы удобно вести наблюдение, и, вычислив такое место, пошел дальше. Бизнесмен и его новая пассия сидели в дальнем от входа углу и непринужденно беседовали, не замечая пока молодого мужчину в трех столиках от себя, пристально наблюдавшего за ними.

Убийца рассеяно просмотрел меню, принесенное официанткой, заказал легкий ужин и бокал белого вина и продолжил следить за парой в углу. Не замолкала музыка, громкие ритмы которой обрывались и растворялись в бубнящем ворохе голосов вокруг, Родриго скучливо постукивал ногтем указательного пальца по стенке бокала, не сводя глаз со своей любовницы. Он ловил каждую ее улыбку, взгляд и мимику, даже самую незначительную, пытаясь понять, действительно ли ей так приятна компания Михаэля Остента или это всего лишь ее обманчивое притворство, хорошо знакомое молодому мужчине. Со стороны она казалась полностью расслабленной и никакого дискомфорта в ее жестах не просматривалось.

«Ах, какая же вы замечательная пара, прямо прослезиться можно от умиления! – думал убийца, покусывая губы, – только меня вам не хватает. С таким статусным дядькой, конечно, приятно общаться, не то, что с мной-то, с простым парнем. А ведь парни вроде меня иногда оказываются ой, какими непростыми. Могут такое учудить, что схватишься за голову. Нет, лапонька, я, по-моему, слишком много свободы тебе даю, надо бы тебя грешную немножко ограничить, а то совсем от рук отобьешься. Научу я тебя, как правильно меня любить. Раз ты пряником не хочешь, тогда кнутом заставим!..»

В этот момент Остент, широко улыбаясь, поднялся со своего красного стула и, сказав что-то Веронике, отправился в уборную. Родриго подождал, пока бизнесмен скроется из виду, вскочил с места и пошел к молодой женщине. Увидев знакомый до боли крепкий силуэт, она раскрыла рот в удивлении и невольно прижалась к спинке стула.

– Привет, моя дорогая, рад тебя видеть! Как у тебя дела? Не скучаешь с пожилым дяденькой? – нарочито улыбаясь, спросил Родриго и уселся на место бизнесмена.

– Ты что здесь делаешь?! – нахмурив угрожающе брови, прошипела Вероника, – Ты за мной следишь что ли?!

– Да, нет. Просто мне захотелось в хорошем ресторане поужинать. Я и тебя хотел пригласить, но ты трубку не берешь.

– Не брала, значит, на то была причина! А сейчас марш на свое место и не позорь меня! Он сейчас вернется! Потом будем разбираться! Быстро!

– Ладно, ладно! – прорычал Родриго, – только жало свое ядовитое прибери. Вы потом куда-то еще пойдете?

– Может нам у тебя разрешения спросить? Ишь какой!

– Я, может, хочу вам компанию составить, – осклабился молодой человек.

– Родриго, не выводи меня из терпенья! Я тебя как человека прошу: иди на свое место и не делай глупостей! – сквозь зубы, краснея от гнева, пробасила Вероника.

Убийца не сказал больше ни слова, ехидно улыбнулся и, повернувшись спиной к вдове, зашагал к своему столику, накрытому белой скатертью. Тут из-за угла показался сияющий от счастья бизнесмен и возвратился к своей собеседнице.

– Что-то случилось, Вероника? Куда делась твоя прелестная улыбка? – заметив, что лицо молодой женщины помрачнело без видимой причины, полюбопытствовал Остент.

– А, нет, все нормально. У меня вдруг голова немного разболелась, вот и все. От вина, может…

– Мы вроде всего по капле выпили. Это, наверное, из-за дурных мыслей, на тебя же в эти дни столько свалилось. И наследство, и желтая пресса, и все остальное…

– Да уж, привалило «счастье», откуда не ждали, – пробормотала Вероника, – Муки, ты меня извини, мне тоже нужно отойти и освежиться…

Спустя минут пятнадцать

– Молодой господин за соседним столиком угощает вас бутылкой вина, господин Остент – к столику бизнесмена и его собеседницы подошла официантка с бутылкой красного вина.

– Какой сюрприз. Интересно, по какому же случаю нас угощают? Я его вроде и не знаю… – оборачиваясь к столику, за которым сидел ехидно улыбающийся Родриго, удивленно изрек Михаэль. – Ты его случайно не знаешь, Вероника?

– Физиономия у паренька, кажись, знакомая, – бесстрастно ответила Вероника, встретившись взглядом со своим любовником, – ах, да, я вспомнила: до того, как я познакомилась с Мидасом, у нас с ним были недолгие отношения. Это старая история, в общем, ничего особенного.

– Ты его бросила или он тебя? – беззлобно усмехнулся Остент, – прости за столь откровенный вопрос.

– Чего уж тут откровенного… я его бросила, – сохраняя невозмутимое выражение лица и не сводя глаз с Родриго, равнодушно проворчала вдова, – …когда поймала его в постели с другим парнем.

– С другим парнем? Он гей? – искренне удивился бизнесмен, – а по внешнему-то виду вроде и не скажешь…

– О, эти голубчики так искусно шифруются, что ни за что на свете не догадаешься, – хмыкнула Вероника, – ты ведь знаешь, в какое время мы нынче живем. К человеку спиной поворачиваешься и не знаешь, что от него ждать. То ли нож тебе всадит, то ли что другое… куда не надо.

– Да, жаль парня…. Мужской пол лишился такого статного представителя. Вино очень, кстати, приличное, – рассматривая этикетку на охлажденной бутылке, сказал Михаэль, – Шираз, сладкое. Тебе этот сорт нравится, Вероника?

– Не очень, – брезгливо наморщила нос вдова и слукавила, так как это был ее любимый сорт красного вина, о чем было хорошо известно ее любовнику.

– Ну, я один глоток для приличия сделаю, чтобы не обидеть его. Он ведь все-таки человек с ранимой душой, обидится еще, – разливая ароматный розоватый напиток по бокалам, сказал Остент, – может, и ты отведаешь?

– Ну, давай. Один глоток можно.

Вероника чокнулась со своим кавалером и улыбнулась игриво, глядя ему в глаза, затем поднесла бокал к губам и медленно отпила из него, косясь на своего любовника. Конспиратор, сделавшийся совершенно серьезным, опираясь локтями о край стола и держа бокал у рта, отвечал ей каменным, лишенным эмоций взором, словно между ними происходила некая беззвучная и незаметная для посторонних схватка, в которой единственным оружием были их собственные характеры и глаза.

Положив хрустальный сосуд обратно на стол, Вероника отвела взгляд от убийцы, демонстрируя ему свое безразличие, и нарочно больше ни разу не повернулась к нему, перенеся все свое внимание на бизнесмена, не подававшего вида, что это непонятное переглядывание его каким-то образом беспокоит.

Закончив ужин, пара встала из-за столика и направилась к выходу. Остент шел впереди, довольный, гордо выпрямив покатые плечи, а его новая пассия, привлекая взгляды посетителей мужского пола, шла следом, замедленным шагом. Пересекшись взглядами со своим любовником, – было между ними всего шагов пять, – она сделала презрительную гримасу и скривила губы, не издавая при этом ни звука, словно, как показалось Родриго, хотела сказать слово «дебил».

Убийца проводил глазами свою раздосадованную любовницу, воспринимая ее выходки совершенно спокойно, пока та не вышла на улицу. Догонять ее он не стал и лишь ухмыльнулся и покачал головой.

Посидев за столиком еще немного, задумчиво разглядывая лица посетителей, он расплатился и покинул ресторан. Дойдя до красного ауди, он остановился, глубоко вздохнул, поднял голову к черному небосводу, на котором светился желтый лунный диск, обтесанный по краю, и оперся рукой о теплую крышу автомобиля, не переставая ухмыляться. Постоял он в этой созерцательной позе пару минут, прокашлялся, что-то пробормотал себе под нос, уселся за руль и поехал в Северный район, домой.

Тридцать первое августа. Полдень

– Алло, Родриго, ты где? – в трубке мобильника послышался раздраженный голос Вероники.

– В центральном районе я. Только что закончил тренировку, а что? От чего у тебя такой злой голос-то?

– Не злил бы постоянно своими выходками, была бы добрее. Так, значит, слушай сюда. В три часа дня жди меня в центральном парке, у фонтана. Мне нужно с тобой встретиться и поговорить.

– Почему в три, а не раньше?

– Потому что у меня до этого дела будут, вот почему.

– А, может, я буду занят…

– Занят, он… не смеши людей, Родриго! Ровно в три часа дня жди меня у фонтана и не придуривайся. Понял?

– Понял, понял. Я буду отсчитывать каждую секунду до нашей встречи, любимая.

– Дурак… – буркнула молодая женщина и бросила трубку.

Тот же день. Три часа дня

– Пошли, пройдемся по аллее и поговорим, – появившись у бурлящего фонтана, строго повелела женщина в черно-белом летнем платье, в широкополой белой шляпе, прятавшая глаза за темными очками, и, не дожидаясь ответа, застучала шпильками в сторону близкой аллеи.

– Какая благодать: не жарко, дождик с утра прошел, уже и все лужи высохли, – вдыхая полный свежести воздух и любуясь буковой рощей, заговорил Родриго.

– Ты мне голову детскими сочинениями не морочь! – огрызнулась Вероника, снимая шляпу и поправляя волосы, – лучше объясни, какого хрена ты вчера сунулся в ресторан?! Нарочно или просто так, по глупости?

– Ты не отвечала на звонки, я забеспокоился, поэтому решил приехать к тебе. Хотел подняться наверх, чтобы разобраться, в чем дело, а тут вижу, как ты выходишь из подъезда и садишься в лимузин. Я же говорю, что забеспокоился, вот и поехал следом за вами. Мало ли, может, думаю, тебя похитили…

– Ага, а потом в лес затащили и закопали. Ты меня своими шуточками только еще больше злишь, умник! Ты разве не понимаешь, в какую историю могу вляпаться из-за тебя?! Или у тебя мозги плохо соображают?

– Соображаю превосходно, – махнул рукой Родриго, – он знает, что мы с тобой встречаемся? Он вчера такой веселый был.

– Я ему сказала, что встречалась с тобой до Мидаса. А бросила тебя, потому что застукала в постели с мужчиной. В общем, он поверил, что ты безобидный педик.

– А, вот как… – последняя фраза, очевидно, задела молодого мужчину, – ну раз я и мальчиков, и тебя одновременно наяриваю, выходит тогда, что я бисексуал.

– Да нет, ты всего лишь посредственный педераст, – съехидничала Вероника, не оборачиваясь к собеседнику.

– Тебе повезло, что у меня чувство юмора есть… – прорычал убийца. – Чего же ты про вчерашнее вино не вспоминаешь? Ты ведь обожаешь Шираз.

– Бурда какая-то, а не вино. Зря старался.

– Бурда? Конечно…. Ты, смотрю, уже не такая зажатая. Надоело притворяться, да? Страх прошел – живем как прежде, дышим полной грудью? Смелой стала, видать, совесть не мучает.

– Тебя она, видимо, тоже не мучает. Да и как она тебя может мучить, если ее у тебя нет…

– Ой, ой, – покачал головой Родриго, – ты мне только о совести-то не рассказывай сказки, моралистка ты доморощенная. Небось, подсчитала уже, сколько тебе перепадет от покойного мужа, да?

– Что, прицениваешься? Сколько сможешь из меня вытянуть? Наследство будет поделено не раньше середины следующего года. Сначала должны назначить аудит, а потом будем разбираться с адвокатами бывшей жены Мидаса, что кому достанется. Так что не радуйся раньше времени.

– Я вовсе и не собирался. Наследство твое, Вероника, ты и разбирайся, я на него не зарюсь. Кстати, ты случайно не беседовала с Остентом насчет смерти твоего мужа? У него есть какие-либо подозрения?

– Меня-то он точно не подозревает, если ты это имеешь в виду. Он слишком на меня запал, чтобы думать, что я могу быть к этому причастна. Да если бы он и подумал, все равно бы ничего не сделал – я ему нужна на воле, а не в тюрьме.

– Запал, говоришь? – хмыкнул убийца, – а ты? Ты тоже запала на него? Или это просто бизнес, ничего личного?

– Ревнуешь? – презрительно осклабилась Вероника, – может, это любовь всей моей жизни. Что ты на это скажешь?

– Если бедного полюбишь, я тогда поверю, что можешь любить. А то ты от одного бизнесмена к другому перебегаешь.

– Бедного? Ты себя подразумеваешь что ли? – фыркнула Вероника и посмотрела на своего любовника исподлобья.

– Ну, я не совсем прямо нищий, но по твоим меркам я скорее бедный. Чего? Не можешь меня полюбить? Ой, забыл – я ведь не статусный. Где уж нам уж…

– Если не будешь ставить мне палки в колеса, может и полюблю.

– Когда начнешь считаться со мной, лапонька, тогда поверю, что любишь. Тогда я стану мягким и пушистым, как котенок.

– Ой, не верю я этим сказкам…

– Когда сильно веришь, тогда желания обязательно сбываются. А следователь, кстати, тебе не звонил опять?

– Нет, а тебе?

– Мне тоже пока нет, но это, думаю, затишье перед бурей. Смотри не сдрейфь, если он снова пристанет с вопросами. Хорошо думай перед тем, как отвечать ему, а то можешь запутаться в показаниях, и он поймет, что врешь.

– Ну, раз ты заварил такую кашу, придется поднапрячься.

– А что? Твой новый хахаль должен быть мне даже благодарен – я ведь расчистил ему дорогу к твоему сердцу… и к некоторым другим частям твоего тела тоже.

– Непременно напомню ему поблагодарить тебя, когда встретимся в следующий раз.

– А когда вы с ним снова встретитесь, лапа?

– Не знаю, не раньше понедельника. Он уехал заграницу по делам.

– Скучаешь? – ехидным тоном спросил Родриго.

– Ага, держу его снимок под подушкой и рыдаю взахлеб каждую ночь. Устраивает тебя такой ответ?

– Браво! Даю тебе за остроумие двадцать очков из десяти возможных. Слушай, я сегодня вечером выступаю в «Мустанге», а ночью – у одной очень крутой дамы. Надо же отработать вчерашний ужин и бутылку Шираза. Остент в какие попало места тебя не водит. Щедрый у тебя ухажер.

– Может, я тебе должна возместить убытки? Вино ведь только я пила, – хмыкнула молодая вдова.

– Да нет, – невозмутимым тоном ответил убийца, – мне твои деньги не нужны, я не за бабки тебя люблю.

– Любит он…. Кому скажи, так не поверит. А за что же ты тогда меня любишь, мой мальчик?

– Ну как тебе объяснить… возьми, к примеру, змеелова – то, что змея может его смертельно укусить, его ведь не останавливает, а наоборот – это для него как азартная игра, как вызов, поэтому он снова и снова идет ловить змей. Да и он ничего другого не умеет, чем ему еще заниматься? Змеелов не может жить без своей змеи, без нее его жизнь теряет смысл…

– Ты меня змеей называешь, да еще ядовитой? И как же тебя можно полюбить после таких слов?

– Да не воспринимай ты все так буквально, Вероника. Хотя и ты иногда можешь больно укусить своими острыми зубками. Так ведь?

– Если наступишь на змею, то она обязательно укусит. Каждый уважающий себя змеелов должен это знать и быть очень осторожным, не так ли?

– Так-то оно так, – проворчал молодой мужчина, – но и змея не должна думать, что она сильнее или хитрее змеелова, иначе может превратиться в дамскую сумку или пару сапог.

– Ты на что намекаешь? – грозным тоном спросила вдова, – опять будешь меня стращать? Не выйдет.

– Чего тебя стращать-то, лапонька, и не подумаю.

– Ладно, значит, вот какую сделку я тебе предлагаю: перестаешь за мной следить и беспокоить меня, когда я с Михаэлем…

– …В смысле, с Остентом?

– Да, именно с ним. Повторяю: ты меня не трогаешь, когда я с ним, а взамен я постараюсь быть сговорчивее, плюс ты будешь и дальше пользоваться моей машиной. По рукам?

– Ладно, лапонька, по рукам.

– Мне пора идти, дела есть, – достигнув конца мощеной аллеи, сказала Вероника и ускорила шаг.

– Ей, чего ты так быстро-то? Давай где-нибудь перекусим.

– У меня сейчас нет времени, да и я, сам говоришь, мотаюсь по дорогимместам, зачем тебе лишние траты? Заработай сначала себе на хлеб.

– Я и завтра выступаю, так что на хлеб как-нибудь заработаю. Да и ты ведь только что пообещала быть более сговорчивой. Не держишь слово.

– Тьфу ты, – Вероника остановилась и, развернувшись, посмотрела на молодого мужчину из-под насупленных бровей, – у меня есть время только на чашечку кофе.

– Отлично! – обрадовался Родриго, – тут рядом есть пара кафешек. Дай-ка я тебя возьму под белу рученьку, как твой холеный ухажер. Только я не умею, как он, смешно крутить задом. У него-то он круглый, жирный.

– Без таких комментариев, иначе будешь пить кофе один.

– Ой, простите ради Христа мою грубость несусветную, сударыня. Идемте-с.

– Где ты успел этих словечек нахвататься-то, дулеб…

– А? Я не расслышал.

– Да и не надо. Пошли быстрее.

24

Ночь с третьего на четвертое сентября. Около половины второго ночи

Родриго сидел за рулем красного ауди, припаркованного на обочине дороги, выключив фары и заглушив двигатель, и лениво поглядывал на освещаемый бледным фонарем высокий забор большого двухэтажного особняка на дальнем конце тихой улицы. Сидел он на своем импровизированном посту уже почти три часа, наблюдая за пустовавшим домом номер одиннадцать, принадлежавшим Михаэлю Остенту.

В случайном разговоре с Вероникой, которая днем дала ему понять, что весь сегодняшний вечер она проведет в компании бизнесмена и поэтому ее не стоит ни при каких обстоятельствах беспокоить, молодой мужчина узнал, где Остент обычно ночует, а в интернете раздобыл фотографии элитного особняка и его точный адрес. Родриго, впрочем, дожидался отнюдь не нового ухажера своей любовницы, – устраивать сцен ревности или напрямую разбираться со своим соперником он не собирался, – а его личного водителя.

На протяжении нескольких последних дней в голове убийцы созревала новая конспирация, плоды которой на своей собственной шкуре должен был лично испытать Остент. Молодой мужчина то и дело поглядывал на экран мобильника, иногда зевая и нетерпеливо вздыхая. Время шло медленно, словно норовило совсем остановиться, а на мрачной, застылой улице на южной окраине Калиопы, более известной как «Квартал богатых» из-за того, что в этом районе дома возводили зажиточные имагинерцы, по-прежнему царила тишина.

«Следователь этот, наверное, сейчас сладко себе похрапывает, – думал убийца, барабаня пальцами по рулю, – а завтра утром проснется и начнет снова ломать голову над тем, как я умудрился слетать на Азорские острова и при этом засветиться в Удоли. Наверняка просматривает записи с камер наблюдения и пытается восстановить мой маршрут от дома до аэропорта… и маршрут Филиппа. Гм, он доберется и до таксиста, который меня подвозил, в этом я не сомневаюсь, но тот мало чем может ему помочь. Ну, Филипп, наивный ты мой, надеюсь, что сделал все правильно, иначе мне придется очень серьезно попотеть. Но даже если мент сложит весь пазл, доказательств он все равно не сможет собрать. Одних только пленок недостаточно, чтобы меня посадить в клетку…. Ну пусть мучается и дальше пробует что-то накопать, а я буду шлифовать свое алиби – он ведь в любом случае снова позовет меня… на задушевную беседу…»

Минут через пять издалека послышался рокот двигателя, становясь все громче, следом блеснула пара желтых огоньков, и к калитке дома номер одиннадцать подкатил знакомый лимузин. Из него вышел молодой человек, открыл со скрипом решетчатые ворота, заскочил обратно в черную машину и медленно выехал во двор.

Родриго различил на заднем сидении лимузина нечеткие силуэты мужчины и женщины, скорее всего принадлежавшие Остенту и его возлюбленной. Он прищурился, пригнулся вперед, повернул ключ зажигания и стал ждать, что произойдет дальше.

Прошло еще минут пятнадцать, железные ворота снова отворились, и на асфальтовую дорогу перед калиткой выехала потрепанная белая легковушка, за рулем которой сидел все тот же молодой водитель.

«Ну что, брат? Рабочий день, наконец, закончился? Ну-ка посмотрим, куда же ты меня поведешь, – тихо пробормотал конспиратор и последовал за легковушкой, – ты мне еще пригодишься, ах как пригодишься…»

Шестое сентября. Половина первого дня

Зазвонил и завибрировал мобильный телефон, лежавший на столике в гостиной Вероники. Молодая женщина, убиравшаяся в этот момент в комнате, отключила со вздохом пылесос и подошла к стеклянному столику. На экране мобильника высветился номер следователя, что насторожило Веронику, она, немного поколебавшись, взяла аппарат в руки и нехотя нажала на зеленую клавишу.

– Да, слушаю.

– Здравствуйте, Вероника, это следователь Муус. У меня возникло несколько новых вопросов к вам, вы мне не уделите пару минут?

– Ну,… хорошо, давайте, я вам отвечу, – понуро ответила женщина.

– Спасибо. Вы можете вспомнить, где вы находились двадцать третьего июля с часу до четырех дня?

– Ой, я так точно, конкретный день, не могу вспомнить. Я только помню, что в этот период не выезжала из столицы.

– Я вас сориентирую, – спокойно сказал следователь, – двадцать второго Родриго Лимнер в последний раз позвонил вам на мобильный телефон, а двадцать третьего июля он пропал на две недели.

– Ну,… – задумалась Вероника, лихорадочно соображая, что ответить Муусу, – в это время дня я, по-моему, была у себя в квартире.

– То есть, с часу до четырех дня вы говорите, что не выходили из квартиры?

– По-моему, я выходила позже. Я точно не помню.

– Дело в том, что я посмотрел записи камеры видеонаблюдения, установленной в вашем подъезде, – следователь нарочно выдержал короткую паузу перед следующей фразой. – Двадцать третьего вы вышли из дома в тринадцать пятнадцать и вернулись в семнадцать сорок шесть. Меня интересует именно этот промежуток времени.

– Ну,… ничего отрицать я, конечно, не буду, просто мне трудно сразу вспомнить, что и когда было, – сохраняя самообладание и стараясь не менять тембр голоса, чтобы не выдать свою легкую нервозность, оправдалась вдова.

– А вы можете вспомнить, куда вы отправились в тринадцать пятнадцать?

– Мне нужно немного подумать,… я отправилась по магазинам, по-моему, зашла сначала в «Каприз»… это бутик такой.

– Можете мне адрес этого бутика назвать, Вероника?

– Улица, если не ошибаюсь, называется «Мартенсон», напротив него есть частная клиника.

– А, да, я понял, где это. А вы не можете вспомнить, как долго находились там? Десять минут, полчаса, час, может, больше?

– Не больше часа думаю, но точно сказать затрудняюсь. Могу и ошибаться.

– А с четырнадцати тридцати до пятнадцати тридцати вы не помните, где были?

– После этого, если мне не изменяет память, я поехала в мебельный магазин, но точного времени назвать не смогу. Он находится в начале промышленной зоны, со стороны центра, на проспекте Кюри, номера улицы не знаю.

– Так, мебельный магазин на проспекте Кюри, ясно… – записал в свой блокнот следователь, – значит, подтверждаете, что двадцать третьего июля вы не встречались с Родриго Лимнером и не созванивались с ним, да?

– Подтверждаю, господин следователь.

– Хорошо, Вероника. В ближайшее время я вас, вероятно, вызову в управление и попрошу ответить на мои вопросы в письменном виде. Вы не планируете какие-либо дальние поездки на сентябрь?

– Пока ничего не планирую, господин Муус. Буду в Имагинере.

– Хорошо, Вероника. А если вам все-таки придется куда-то поехать, вам будет удобно меня заранее предупредить? Чтобы и я мог свои дела распределить.

– Да, я вас предупрежу, меня это не затруднит.

– Спасибо, что ответили на мои вопросы, госпожа Калано, вы мне очень помогли. До свидания.

Вероника сухо попрощалась с офицером, положила телефон обратно на столик и опустилась на диван. Взгляд ее был полон напряжения, которое она подавляла в себе на протяжении всего разговора, лицо ее покрылось легким румянцем, на влажном лбу проступила набухшая вена. Догадывалась вдова, почему следователь расспрашивал ее именно о том июльском дне, в котором Родриго поехал на острова, и о временном отрезке, в котором молодой мужчина, с ее помощью, изменил свой внешний облик и добрался до автобусной остановки.

«Сначала ничего не помнила, а потом сразу все вспомнила, когда я ей освежил память, – подумал Муус, поглаживая подбородок, – камеру-то не обманешь.… Улица Мартенсон, значит? От нее до сквера примерно пятьсот-шестьсот метров, хотя она вряд ли там действительно была. Ничего, проверим. Эх, хорошо этот ее любовник придумал с видеокамерами, выходит, готовился заранее, нашел слепые точки. Наверняка он ее и проинструктировал, как отвечать. Где же он мог научиться этим штучкам? В кино видел что ли? Сценарии для фильмов лучше бы сочинял, всем бы было лучше…»

«Значит, полицейские поняли, куда и зачем я ездила, – кусая губы, рассуждала молодая женщина, – но о сквере он не сказал ни слова. Может, там действительно нет видеокамер, и он не может доказать, что я виделась с Родриго. Если бы он знал, что мы встретились именно там, то он бы задал мне наводящий вопрос и прижал бы меня, как с записями из подъезда,… но ничего ведь не спросил. Так,… я ему сказала, что ездила в бутик, а потом в магазин. Он это, само собой, проверит и поймет, что я была только в магазине, да и то позже, чем сказала. Буду настаивать, что не помню. Что еще остается? Родриго я не буду сейчас звонить, подожду, пока он сам меня наберет. Думал, что все так легко сойдет ему с рук? Да и я сама дура, раз пошла у него на поводу. Только новых неприятностей мне сейчас не хватало…»

Опасения Вероники были отнюдь не напрасны. Следователь Муус работал на совесть, с привычным для него усердием, и за прошедшую неделю успел получить все необходимые видеозаписи и просмотреть их, почти полностью восстановив маршрут, по которому днем двадцать третьего июля двигался Родриго Лимнер. Почти полностью, так как одно место – улица под названием «Луговая», на которой располагались сквер с детской площадкой и ветхое кирпичное здание – не попадало в объектив ни одной камеры, а именно там разыгрались самые интересные события.

Офицер, конечно, понимал, что Лимнер ни в какой поезд не садился и не уезжал на курорт, несмотря на то, что охранные камеры в зале ожидания вокзала и на перроне запечатлели молодого мужчину, внешне очень похожего на Родриго. Дело, однако, было в том, что неизвестный, севший в поезд, казался немного ниже подозреваемого. Администраторы гостиницы в Удоли, когда следователь попросил их описать внешность их молодого постояльца, обрисовали человека ростом с самого Мууса, который был почти на полголовы ниже любовника Вероники Калано. Эти две детали навели Теодора на оригинальную мысль, что Родриго мог найти двойника, дабы сочинить себе алиби.

Пытливый следователь пересмотрел и видеозаписи из терминала аэропорта, пытаясь вычислить среди пассажиров авиарейса, отправившегося на Азорские острова, господина Лимнера, то есть, несуществующего Мартина Ховаца. Высокого мужчину в белой бейсболке, черной футболке и джинсах (именно так был одет подозреваемый в тот день), он не разглядел, но зато приметил рослого мужчину в темных очках, бежевой панаме, красно-белой рубашке в клетку и белых бермудах, чей силуэт, походка и багаж были идентичны внешним приметам Лимнера.

Тем не менее, все пока строилось лишь на догадках и заявлять, что конспирация любовника Вероники раскрыта, было рано. Чем дальше продвигалось расследование Мууса, тем больше он удивлялся изобретательности стриптизера, который, казалось бы, имея в виду его возраст и профессию, – если ее можно было так назвать, – не был способен составить столь многоступенчатую схему и успешно претворить ее в реальность. Однако обсыпать его похвалами следователь и не думал – преступлениям, пусть даже самым филигранным и незаурядным, Муус однозначно не восхищался и не испытывал к злоумышленникам, с которыми он пересекался каждый день, никакого уважения.

После телефонного диалога с вдовой бизнесмена Теодор – разговор еще больше убедил его в том, что Вероника помогла своему любовнику и в день вылета – пролистал записную книжку, продумывая свою дальнейшую тактику, и занялся составлением письменного обращения, адресованного его португальским коллегам. В нем офицер указывал даты прилета и вылета Мартина Ховаца, в какой гостинице он проживал, где брал напрокат автомобиль (в обоих случаях он расплатился при помощи дебетовой карточки), и специально просил португальцев проверить, не проходил ли гражданин Имагинеры курсы ныряльщика в дайвинг-центрах Зеленого острова.

Составив и распечатав документ, Муус отправился в прокуратуру. Данная бумага должна была быть переправлена в Лиссабон через имагинерское звено Интерпола, но насколько ответственно португальские правоохранительные органы отнесутся к его письму, Теодор мог только гадать, однако нажать на них все равно было необходимо – если подозреваемый и оставил после себя следы, то искать их следовало именно на острове Сау Мигель.