Текст книги "Оборотный случай (СИ)"

Автор книги: Иван Кононенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 33 страниц)

   – А как же пьяницы? Их безопасней ловить, чем незнакомцев...

   Это, к несчастью, была последняя фраза, которую я смог услышать, и я не знал, решат ли маги преследовать того, кто может оказаться оборотнем-убийцей или струсят. Их долг в таком случае – преследовать меня.

   Не испытывая больше потребности прятаться, я что духу припустил в сторону своего дома. Ноги громко шлепали по лужам и от моей скорости даже скользили по камням, едва успевая отталкиваться. По пути я сшиб здоровым плечом три фонаря, надеясь, что так меня не будет видно, а потом свернул на первую попавшуюся улочку.

   Погони я не слышал, но это ничего не означало наверняка. Эти трое могли позвать подкрепление и прочесать квартал до последней песчинки.

   Вот маленькая крепость Стяка. Наверно, он сейчас спит в нескольких десятках шагов от меня и даже не догадывается о моем присутствии рядом.

   Уже отсюда нужно брать разбег и прыгать. Что ж, не привыкать...

   Мой дом двухэтажный, и эту высоту оборотню с моими способностями покорить можно, пусть и не так просто. Окно моей комнаты находится в небольшом углублении, и поэтому зацепиться смогу без лишних препятствий.

   Я разбежался и посильнее оттолкнулся от мостовой. Внутренности словно ушли в пятки, а тело непривычным образом оказалось на уровне окна второго этажа. Я вцепился в краешек черепитчатой крыши и неровность стены и таким образом не упал вниз. Великолепно. Нужно побыстрее пробраться в дом, вдруг за мной погоня?

   Ключ оказался на месте, в щели оконной рамы. Такой же красивый, тяжелый и крепкий, каким я его видел в последний раз. Сунув его в карман, даже не успев налюбоваться, я не успел еще и собраться с духом и прыгнул вниз.

   Надеюсь, отец и матушка ничего не слышали, иначе пропала моя задумка. Я не хочу, чтобы они знали, что я тут, волновались и искали.

   После четырех поворотов ключа дверь покорно и тихо открылась, и я оказался внутри собственного дома! Ах, как же я успел по нему соскучиться! Даже начал забывать, как выглядит прихожая! Я даже не вспоминал об этой прелестной круглой лампе с синим стеклом! Мой отец зажигал ее по ночам, когда мы были маленькие с братом, чтобы не боялись выходить в коридор. А это зеркало в полный рост, сделанное и украшенное лучшими рионарскими мастерами? А любимую мою вешалку для курток в виде десятка протянутых рук, стыдно сказать, я тоже не находил времени вспомнить.

   Сейчас лампу отец не зажигал, хоть это и была наша маленькая традиция. Она стояла около зеркала, темная и словно неживая без тех искорок магического света, которые вдыхали в нее жизнь.

   К счастью, теперь (пока что) мне не нужен посторонний свет, чтобы разглядеть препятствия интерьера. Без меня с Ониром тут стало чище и как-то пусто: ни одного неровно оставленного сапога или криво брошенной на столик куртки, всё на своих местах, и даже пыли нет. Сразу видно: бедной матушке скучно без сыновей.

   Я аккуратно пошел по лестнице на второй этаж. Осторожно, медленно, чтобы не дай Судьба не стукнуть громко подошвой о дерево. Хорошо, что лестницу делали на славу и скрипеть она начнет лет через пятьдесят.

   Пока все вроде бы тихо. Это радует. Слышно храп отца, громкий, нахрапистый, продолжительный, и матушкин: тихонький, робкий и быстро глохнущий в подавляющем все остальные комнатные звуки храпе отца.

   Раньше я поднимался по этой лестнице с помощью перил в четыре прыжка, а теперь пришлось становиться на каждую ступеньку. Риск слишком велик, чтобы бессмысленно спешить!

   В моей комнате тоже все было опрятно и убрано, а ведь я оставлял ее не в лучшем виде. Заправленная кровать, расставленные по полкам книги, на письменном столике – ничего лишнего, только автоматическое перо и стопочка чистых листов. Так хотелось дотронуться до чего-нибудь, взять в руки, рассмотреть и освежить воспоминания! Но позволил я себе лишь погладить книги и вытащить одну, "Приключения Тормаса Садервина". Одна из моих любимых. О да, все на месте! Деньги, которые я откладывал на путешествие по миру.

   За книгой оказался пузатый тяжеленький мешочек со звякнувшими монетами. Двадцать пять золотых монет достоинством в пятьсот вирнов каждая, и гордость коллекции: монетка из настоящего бемирия в тысячу вирнов. Тринадцать с половиной тысяч.

   Я взял с собой все деньги, не оставляя на черный день. Очень хотелось прихватить хорошую одежду, но не стал этого делать: в ней меня легче будет узнать в толпе.

   Так, что там за возня? Я выглянул на улицу, услышав какие-то шаги и тихие переговоры. И тысячу раз проклял себя за невнимательность.

   Как же легко оказалось отыскать меня по следам! Под домом собрались маги, человек семь или восемь. Они обыскивали улицу, смотрели на следы и, казалось, уже поняли, что к чему, но не решались зайти в дом к Амарзаю. Мой отец, не выспавшийся, голодный и раздраженный, мог их лишить работы и всех полномочий до конца дней. Страх перед его должностью, наверно, был сильней осознания того, что Амарзая могут убить в собственной постели во время их бездействия. С другой стороны, это великолепный шанс подрасти в звании.

   Если маги решатся зайти в дом, мне будет несладко. Если же останутся здесь до утра и меня найдут родители – тоже не вариант. Даваться им в руки не хочется.

   "Чтобы тебе остаться невиновным, ты должен свалить на Ктори свою вину, а значит, маги не должны видеть тебя", – напомнила Совесть.

   "И что же мне сделать? Из двери не выйдешь".

   "Пока еще темно, влезь на крышу, перепрыгни на соседнюю и так далее", – благородно подсказал внутренний голос.

   В общем, идея неплохая. Нужно лишь пробраться на крышу, чтобы меня не заметили... Ах да, мне незачем вылезать через окно своей комнаты! У нас же есть прекрасная лестница на крышу.

   Несколько тихих, но быстрых шагов – и я уже около нее. Открывалась дверца на крышу только изнутри, а если бы кто-то задумал пробраться в дом, то он бы и не нашел, где вход. Я открыл замок ключом, лежащим в моем столе, подтянулся и выбрался наверх.

   А может, остаться здесь под защитой отца? Нет, тогда я не смогу купить противоядие, поскольку буду вынужден оставаться здесь безвылазно. Тем более я не смогу участвовать в поисках брата.

   "Ты настолько уверен, что твой отец, человек, женатый не только на Фальмитии, но и на работе, не выдаст тебя? Сколько раз он менял нас на Гильдию?" – усмехнулась Совесть.

   И она была права, меныр побери. Если моему отцу дать выбор: семья или карьера, он выберет последнее. Такое случалось слишком часто, чтобы сомнения у меня еще остались.

   Главное – перепрыгнуть без разбега на дом соседей. У них плоская горизонтальная крыша, так что потом дело пойдет легче. Нужно лишь преодолеть аршинов шесть.

   Оттолкнувшись от крыши своего дома и ногами, и руками, я преодолел как раз эти шесть аршинов. Крыша оказалась мокрой и скользкой, и на ногах удержаться не удалось: я упал с размаху в лужу и покатился по инерции дальше, становясь все мокрее и мокрее. Снизу прыжок не прошел незамеченным.

   – Что-то перелетело с крыши на крышу! – крикнул кто-то снизу. Сразу же дюжина ног зашлепала по направлению ко мне. Ничего, вы меня даже не заметите!

   Но не тут-то было. Тело чуть поднялось в воздух и не собиралось подниматься и сверкать пятками. Кто-то из них наложил на меня чары обездвиживания, зная только то, что я на крыше. Без зрительного контакта! Великолепный, нелегкий и... несвоевременный поступок!

   Тело двигалось, как будто его набили ватой. Я глупо попался в ловушку, а теперь Канор рядом не окажется, чтобы отпустить. Ох, Канор! Я же обещал за неделю выведать у Ктори ее секрет и вернуться в Гильдию... Что ж, вторую часть договора, похоже, я сейчас выполню.

   Но что это даст, без завершения первой? И что вообще со мной теперь будет?

   "Они казнят тебя как преступника, разве не ясно?" – разозлено крикнула Совесть.

   Если они увидят мое лицо, то все пропало. Даже если просто поймут, что силуэт мужской... Их шаги приближаются. Они ищут способ залезть на крышу.

   Нужно сбежать, избавиться от оков магии и сбежать! Я должен двигаться свободней, должен стать как можно менее похожим на себя...

   Мое сдерживаемое магией тело затрепыхалось еще сильней.

   "Вот это я понимаю, четкая формулировка мотивации", – окрепшим голосом прокомментировала Совесть. "Чувствуешь, как растет энергия"?

   И только сейчас я понял, почему мое тело так дрожит. Оно превращается. Становится волком, чтобы остаться неузнанным и сбежать. Выпускает на свободу монстра с длинными мощными ногами, которые помогут добиться максимально быстрых и свободных движений. Монстра, которому проще даже перепрыгнуть через две крыши разом, чем сделать один спокойный шаг.

   Я запамятовал, каким путем добирался до "Кучи железа", но ясно помню, как ввалился из предрассветного города в оставленную незапертой дверь, выплюнул из пасти заслюнявленный мешочек со своими запасами и начал болезненно превращаться в человека. Задача волчьего тела закончена, оно это поняло. Обратное превращение стало прорывом! Ктори с Карио обнимались, и даже Винч удивленно закивал головой и одобрительно улыбнулся (а может, это у него такая злобная ухмылка, тоже смахивало). Крови на мне не было, а дождик прошел: значит, никого не убивал в состоянии превращения и лишь возвращался в гостиницу.

   Карио брезгливо поднял мешочек, и за неимением тряпок под рукой, чтобы вытереть, подкинул и разрубил ткань невесть откуда взявшимся кухонным ножом. Тем же оружием, пока монеты находились в воздухе, он откинул мешочек в сторону, а деньги упали прямо в подставленную ладонь. Беглый взгляд и несколько нехитрых движений большим пальцем – и сердеонец знал сумму.

   Но результат моего похода не устроил его. С недовольным лицом он положил кучку таких дорогих монет на стол и сообщил голосом, от которого мне захотелось плакать:

   – Редви, ты не так понял. Я говорил, что десять тысяч потребовал кареолец.

   К тому времени я уже превратился и поймал кинутые Ктори штаны и рубашку. Не переодеваясь и, впрочем, не вставая, я прикрыл ими срамные места и слушал сердеонца.

   Как это "не так понял"?!

   Ох, а ведь правда. Кареол – слишком гордая страна, чтобы считать своей валютой вирны, берущие начало в Тарии. За деньги они считают лорелы, а они почти вдесятеро дороже наших денег, и никогда не назовут по умолчанию валюту других стран.

   Меня здорово ударило обухом топора правды.

   – Это что же... Нужно девяносто шесть тысяч вирнов?!

   Карио кивнул:

   – Да. Я думал, что ты из зажиточной семьи и достать столько – не проблема... А недопонимание сыграло с нами обоими злую шутку. Я не смогу купить противоядия.

   – А ты вообще уверен, что тебя не обманут? И не обманываешь ли ты меня, чтобы получить эти деньги? – огрызнулся я.

   Сердеонец понимающе пожал плечами.

   – Моя мотивация просматривается довольно четко, но, уверяю тебя, ничего подобного я не замышлял и не замышляю. Цена товара указывает лишь на его качество, а значит, у тебя был реальный шанс стать человеком.

   Может, у моего отца и нашлось бы столько дома, но сейчас, посветлу, туда не смог бы прорваться и невидимка. Скорее всего, маги уже разбудили отца, и, может, он догадался, что за оборотень скрывался на крыше его дома... Сейчас Гильдия должна полным составом шерстить город в поисках волка. Хорошо хоть я сумел превратиться, вдруг они решатся заходить в дома?

   Ктори подошла ко мне и обняла так, чтобы я уткнулся носом ей в плечо. Не желая мешать, Карио подтолкнул Винча к лестнице и начал подниматься следом. Охотник очень тихо прошептал ему на ухо:

   – Я тренировал его натощак и совсем забыл про это. Вот почему он не превратился! Теперь ясно, что Редви или наелся где-то, или очень способен.

   Небольшая улыбка немножко исправила выражение печали на лице. Может, мне суждено стать не посредственным человеком, а хорошим оборотнем?

   "Мне кажется, ты попал прямо в точку" – облизнулась Совесть.

   Ну уж нет! Если мой злой внутренний голос радует то, что я останусь способен превращаться, значит, это худший вариант событий. Но разве можно выбирать?

   – Ред. Можно кое-что сказать? – спросила у меня тихо Ктори.

   – Без сомнений, – еще раздраженным и грустным, но несколько понежневшим голосом ответил я. От горечи утраты того, что еще даже не поймал, на глаза навернулись слезы. Чувство такое, как будто под твоим носом держат тарелку мелко нарезанного лука.

   Ктори сочла своим долгом сначала тяжело вздохнуть, она понимала, что для меня важно было стать опять человеком и зажить обычной жизнью.

   – Я подумала, что сегодня – твой последний день как оборотня, и... хотела состряпать небольшой прощальный вечер. Можешь сделать так, чтобы мои труды прошли не зря?

   – А что входит в твой прощальный вечер? – спросил я.

   Ктори виновато улыбнулась.

   Ужин, а точнее, завтрак, состоял из сырой оленьей печени и подогретой в самоваре воды. Первым делом я набросился на печень, так как со вчера ничего нормально съесть не довелось. Сытное и великолепное блюдо, в сыром виде для оборотня, пожалуй, даже вкуснее поджаренного для человека. Или во мне говорит голод?

   Ктори весь вечер неотрывно смотрела мне в глаза, даже когда ела. Я заметил, что она радовалась тому, что я не нашел денег и теперь останусь оборотнем, как и она. Искренне радовалась, что я рядом. Как такую можно предать закону? Наверно, и хорошо, что так все обернулось. Кому нужно противоядие, стоящее больше, чем я видел за свою жизнь!

   – Если бы ты стал человеком, мы бы уже не встретились, да? – спросила девушка.

   – Ты что! Встретились бы, непременно! – замахал руками я. – Как без этого? Я к тебе, кажется, уже совсем привык.

   Наградой за эти слова служила теплейшая улыбка. Ктори подняла хрустальный бокал из личного ящичка Карио, со своим нехитрым питьем, и протянула его ко мне:

   – Кажется, так делают эти ваши тосты?

   Я поднял свой бокал и легонько прикоснулся им к краю кториного:

   – За что пьем?

   – Может статься, это покажется себялюбием, но я не хотела бы больше разлучаться с тобой.

   Какой... странный тост! Она что, влюбилась в меня? Или просто хочет использовать в своих хитрых оборотнических целях? Хотя, я тоже привязался к этой красавице. Почему бы и нет? Ведь это просто тост! Хотя и немного странно, что она вдруг так расчувствовалась.

   – За то, чтобы мы больше не разлучались! – В один голос воскликнули мы и выпили свою воду одним глотком.

   За окном Веора встречала рассвет. По горизонту разлилась алая линия, ее цвета становились все насыщеннее с каждой секундой. Ночная мгла стремительно спасалась от солнца, унося с собой тучи, звезды и четкие воспоминания о сегодняшней вылазке. Смешение ярко-алого и нежно-голубого радовало глаз и поднимало настроение. Уже скоро появятся первые лучи и первый краешек светила, который накинет на город утрешнее оранжевое покрывало.

   Я положил свою руку на руку Ктори, и неважно, что между ними находилась какая-то перчатка. Она положила на нее свою, продолжая смотреть в глаза. Опять я ощутил всю эту потрясающую красоту ее синих-синих озер, в которых тонешь и даже не отличаешь реальный мир от мира своего воображения...

   – КХМ!

   Реальный мир возобладал, а руки освободили друг дружку. В комнату забежал запыхавшийся Карио с очень заинтересованной физиономией.

   – Что? – нахмурился я.

   – Редви, я только сейчас вспомнил... Разве тебе так дорог твой бемириевый браслет?

   Я тоже про него забыл! Но, это ведь...

   – Это ведь ненастоящий бемирий, – мотнул головой я.

   Карио оскалил зубы в самодовольной ухмылке.

   – Он настоящий, я проверял. Стоит двести или триста тысяч. Ты не догадывался?

   Вот как! Значит, у обычного вампира в лесу на руке висело... несколько сот тысяч?! Так какого меныра этот кусок дорогущего металла все еще у меня?

   Быстренько вынув свою величайшую драгоценность из-под подушки, я кинул ее Карио в руки:

   – Продашь? Возьми себе... тридцать процентов. Но не вздумай сбежать со всеми деньгами, по запаху отыщу.

   Карио быстро закивал, и, крикнув: "я еще могу успеть к рассвету!", скрылся за дверью, оставив нас одних. Но куда делась вся романтика? На глазах Ктори опять показались слезки, а я мог думать только про родителей и брата. Настоящее чудо! Скоро я буду рядом! Подождите меня еще немного, матушка, отец! Подожди и ты, братишка! Я найду тебя, живым или мертвым, и отомщу убийцам. Теперь, когда я стану человеком, меня поддержат все подчиненные отца, а это добрая половина Гильдии. Я вернусь к вам!

   – Ктори, мы не разойдемся, я тебе обещаю! – точно не зная, говорю правду или нет, обратился к девушке я. Она недоверчиво поджала губки и ничего не ответила.

   По лестнице опять кто-то поднимался, громко топоча скользкими от грязи сапогами. Мне пришлось опять отвлечься от успокаивания девичьей натуры, потому что пришелец приближался именно к нашей комнате.

   После пары неудач с пустыми комнатами открылась уже наша дверь. За ней стоял почти в той же позе, как и Карио минуту назад, Стяк: глаза выпучены, одна рука крепко сжимает дверную ручку, другая – висит на протянутой от плеча повязке, вся забинтованная. Ноги все в грязи, подарке вчерашнего дождя.

   – Тебе опять пришло письмо от Нигиза? – я вскочил и бросился к другу.

   – Нет, – удивил он меня.

   – Что же тогда? – не понимал я.

   – А то, что Онир вернулся!

   Глава XVIII. Круги своя

   Новость о возвращении брата я воспринял сначала очень недоверчиво. Мозг сразу же решил, что это соединение важных для меня слов ему лишь показалось. Как Онир мог вернуться из Вонгского леса просто так? Из леса, в который и немногочисленные охотники заходят, понимая, что их шанс вернуться невелик?

   Но факт услышанного оставался фактом. С моими чувствами Стяк шутить бы не стал, тем более зная, что я – оборотень с нестабильным внутренним миром. Откуда он мог взять эту поистине прекрасную новость? Ведь это, может, лишь обычная газетная утка. В любом случае, слишком хорошая новость для того, чтобы быть правдой.

   Но своему счастью не получалось поверить даже после нескольких минут раздумий. Когда мысли, наконец, смогли развязать свой узел, я обнаружил себя сидящим на кровати, хотя, помнится, вскакивал с нее. Ктори держала еще вялого после недавних снадобий Стяка за грудки и трясла так, что трещала одежда:

   – Гадина, ты врешь? Ведь он, право, не мог выжить в лесу!

   Я бросился к ним, даже не спеша вникнуть в ситуацию получше. Бедному моему другу приходилось несладко, и первое, что мне нужно было сделать – это помочь ему.

   Стяк коротко кивнул в благодарность, поправил замызганную куртку и продолжил:

   – Несколько часов назад Онир вернулся в город и сразу же встретился со мной, Далоном, своими... вашими родителями. Об этом газеты пишут, – мне протянули свежий номер "Веорского вестника". На первой половине страницы красовалась большая надпись: "Скоро – Юбилей Главы Гильдии Фьёриаля!". Ах да, я уже возомнил свою семью достаточно важной для первой новости в газете? Вот, сразу под ней: "Старший сын мага Второй Ветви Амарзая де Лора вернулся из Вонгского леса". Быстрый взгляд на содержание статьи показал, что она написана восхищенным тоном и уступила первое место лишь потому, что так сказал Глава Гильдии. Ему, видимо, подчиняется не только Разряд Известных, но и сам Градоначальник Менерон.

   Чернильные буквы на дешевой бумаге вдруг расплылись: мои глаза моментально промокли, как только я понял, что Стяк никак не может ошибаться. Заметив, что сейчас слеза капнет на газету, Стяк отнял ее у меня:

   – Еще чернила испортишь! Я честно купил ее за целый вирн и потом еще матери отнесу.

   Значит, наступает конец всему этому приключению...

   Я сам не заметил, что повторил действия Ктори и поднял своего друга за куртку:

   – Ты сам его видел? Своими глазами?

   – Только не тряси меня! – простонал Стяк. – Рука не могла зажить за ночь! Уй...

   Как только его ноги коснулись земли, он отошел от нас с Ктори и только с такого расстояния продолжил:

   – Мы с Далоном видели Онира. Жив и здоров, только устал и наволновался. Уже встретился с родителями и теперь отдыхает дома.

   Я слушал изо всех сил, одновременно с этим лихорадочно стараясь не пропустить из услышанного ни слова. Именно поэтому мысли превратились в кашу, перепутавшись друг с дружкой, и понять удалось мало. В конце концов удалось вымолить у Стяка газету. Он терпеливо ждал, пока я читал первый раз, второй, третий.

   В статье рассказывалось про то, что неделю назад из Веоры похитили четырех молодых людей. Трое вернулись спустя несколько дней, один из них стал оборотнем и сбежал с Егерьской площади вместе с заразившей. Автор не преминул вспомнить, что награда за нас составляет пятнадцать тысяч, но в свете недавних убийств цифра возрастет, нужно лишь дать время на размножение листовок с обновленной информацией.

   Далее печатные буквы поведали мне, что сегодня ранним утром в городе появился Онир. Его быстро узнали доблестные охранники (заслуги которых явно преувеличивали) и не только пропустили за стену, но и отвели к семье. Онир сильно исхудал и едва передвигал ноги от голода и усталости. На все вопросы отвечать он отказался, поэтому тайна его выживания пока не известна никому. Но завтра Онир обещал рассказать это на Егерьской площади всем интересующимся.

   Хм, да только самые ленивые или глухие не захотят узнать, благодаря каким хитростям человеку удастся прожить две недели в Вонгском лесу! Даже я это спрошу! Хотя, как добраться до Онира? Проникнуть в дом еще раз? Я даже не помню, где ключ.

   – Я хочу с ним встретиться, – произнес я вслух навязчивую мысль.

   – Ты же разыскиваешься, – напомнил Стяк.

   Я оскалился:

   – Ненадолго. Скоро я перестану превращаться, когда не надо.

   Боязливо поглядывая на Ктори, Стяк тихонько спросил:

   – И как ты это сделаешь?

   – Расскажу, как получится, – я улыбнулся от уха до уха, а потом подумал, что таить такое от друзей – не лучший выход, и коротко рассказал ему о противоядии.

   Стяк слушал внимательно, потом часто-часто закивал и заверил меня:

   – Если так, то ты сможешь появиться на людях и доказать свою невиновность. Я могу передать Ониру, что ты хочешь встретиться с ним.

   – Было бы отлично. Но, когда Онир узнает, что ты говорил со мной, за тобой сразу начнется слежка.

   – Если ты уже станешь человеком, а я ему скажу, то все будет хорошо, – убедительно заключил Стяк.

   – В общем, это получится даже не встреча, а твое возвращение, – грустно вздохнула Ктори, которой до сих пор не хотелось меня отпускать.

   Что правда, то правда.

   – Если мне повезет, противоядие скоро доставят сюда. Я сразу его выпью и после этого незамедлительно пойду на встречу с Ониром, – сказал я.

   "Если сердеонец не сбежит с твоим бемирием", – подмигнул Совесть.

   "Если не вернется – из-под земли достану", – заверил его я.

   "А я все равно против этой затеи. Придурок ты, что ли? Избавляться от меня? Да если бы не я, что монстры Вонгского леса или маги от тебя оставили? Воспоминания только! Ах, ты..."

   Я старался больше не слушать злой голос, но заглушить его удавалось с трудом.

   – Если так, то поспешу обо всем договориться с твоим братом, – Стяк откланялся и чуть ли не вприпрыжку выбежал из гостиницы. Что и говорить: кто не струхнет, находясь с двумя хищниками в небольшом помещении?

   Ближайший час я провел, лежа на кровати и беседуя с Ктори, время от времени попивая остывшую воду из бокала. Конечно, частенько выглядывая в окно в поисках Карио. Основными темами разговора постоянно норовили стать рассказы о суровой жизни аристократа в Веоре. И как бы они ни были серы или трудны, я скучал. Ведь этой жизнью мне довелось жить... извиняюсь за повтор, всю жизнь! Не привыкнуть невозможно.

   Ктори грустила, но или хорошо притворялась, или же действительно одобряла мое стремление стать человеком. На вопрос "А если бы ты могла, то стала бы человеком вместе со мной?" она, впрочем, ответила не сразу, зато утвердительно. В любом случае, девушка оказала важную услугу, заглушив скрежет Совести, который очень злился на меня за желание избавиться от оборотнизма.

   Наконец пришел Карио Санальд. Копна его темных волос держалась вместе благодаря паре ленточек кровавого цвета, в тон длиннополому кафтану, а зубы держали горячую булочку, пахнущую ваокской верховодкой.

   Сердеонец размашисто поставил на пол две тяжелые сумки, одна из которых металлически звякнула, а другая издала звук упавшего тюка с зерном.

   Заметивший его еще издалека, я поджидал его около двери и бросился к сумкам, намереваясь чуть ли не разорвать их:

   – Ну как, есть? Где оно?

   Карио гордо похлопал себя по груди, где под одеждой что-то топорщилось, затем достал потертого вида медную фляжку и вручил мне:

   – Нужно выпить до капли, запивать нежелательно. И встряхни, вдруг там есть осадок... хотя этичнее называть его "мякотью". Кстати, что сказал вам этот похожий на роморца друг, Стяк? Чуть не сбил меня около входа в "Кучу железа" час назад.

   – Он сказал, что мой брат вернулся, – я не замедлил с ответом и уже отвинчивал пробку у фляжки.

   – Ого! – округлил глаза Карио. – Я очень рад. В таком случае, тебя здесь на самом деле ничто не держит. А жаль, отличный охотник пропадет...– Кстати, вот тебе сдача, сто восемнадцать тысяч вирнов.

   Он протянул увесистый мешочек с деньгами.

   – Возьми себе тысяч тридцать, за помощь и труды, – щедро махнул рукой я, сознавая, что при этом у меня останется еще очень много денег.

   – Благодарствую, о щедрейший из всех постояльцев! – щелкнул зубами бескорыстный сердеонец. Впрочем, их раса не очень ценит деньги и видит в них только необходимую в некоторых условиях вещь для обмена на еду.

   Жидкость во фляжке пахла, как безумная смесь спирта и старой крови. От запаха сразу захотелось чихать. В общем, подсознание не запрещало пить содержимое и даже убедилось, что это не яд. От меня требовалось лишь выпить, несмотря на протесты Совести, которые продолжались и сейчас.

   – Спасибо за все, дружище, – обратился я к Карио, кивнул Ктори, встряхнул флягу и залпом, на всякий случай зажав нос левой рукой, выпил содержимое. Вкус оказался соответствующим: острее сердеонского хрена, жгучий и кислый, с какими-то противными частичками, напоминающими пленку на каше. Горло так защипало, что я чуть не раскашлялся, и помогло лишь зажатие рта руками. Чуть-чуть этого зелья, имеющего ярко-бордовый цвет, вытекло из моего носа. На глаза навернулись слезы.

   Неслабым усилием воли я проглотил эту массу, стараясь не особо прощупывать ее языком, и стал терпеть, пока жжение ослабнет. Но оно и не думало этого делать, даже наоборот, спокойно и неумолимо направлялось в глубины организма. Я чувствовал каждую частичку своего тела, когда это пойло касалось ее и заражало болью.

   Когда мерзкая жидкость дотекла до моего желудка, все мое тело сжало болью, и ноги не смогли больше держать его. Я упал на бок, сжался, схватился за живот, а потом за голову. Сразу после этого страшно заболело сердце, а потом мышцы, как будто я упал с горы, но остался, к несчастью, жив.

   Конечно, понимаю, что это – превращение обратно в человека, но почему оно обязательно должно проходить в мучениях, а лекарство – быть противным, как жизнь Разнокровного в городе с резкими социальными трениями?

   В следующий раз я открыл глаза уже спустя некоторое время. Кто-то положил меня на кровать в такой же согнутой позе, в какой поднял с пола. Боль отступала рывками, но довольно быстро: видимо, из-за чрезмерно резкого рывка сознание вернулось ко мне.

   Комнату не заливал солнечный свет, значит, заботящийся обо мне человек зашторил окно.

   Пользуясь вновь обретенной подвижностью, я перевернулся на спину и толкнул коленом чью-то спину. Ну да, чью же, как не кторину. Как и в начале моего оборотнического путешествия, она сидела рядом, когда сознание пришло. С такой же заботливостью, а может, даже большей, смотрели на меня ее великолепные васильковые глаза. То же личико, те же руки, те же перчатки.

   – Ну как ты себя чувствуешь? – нечто, обладающее мощным пугающим басом, вмиг разнесло все мое романтическое расслабленное настроение вдребезги.

   Из-за Ктори высунулся Велуд, все это время стоявший за ней. В одной руке он держал компресс, смоченный в чем-то... чего я не мог учуять!

   Значит, получилось?

   Я ощупал языком клыки, но они не исчезли. Все так же огромны и остры.

   – Ред, как твое самочувствие? – переспросила девушка, погладив мой живот несколькими неловкими движениями.

   – Боль и жжение отступают, спасибо, – скривил губы я.

   – Эй, на мой вопрос ты не ответил даже "спасибо"! – напомнил о своем существовании Велуд. – А я даже ухаживал за тобой. Тебе что, больше бы понравилось ухаживание этой дилетантки?

   – Конечно, нет! – соврал я.

   Велуд не понял юмора и удовлетворенно засопел:

   – Ну вот, справедливость восторжествовала!

   – Редви! – одновременно с этим послышалось из дальнего угла комнаты, где, как я впоследствии заметил, стояло несколько стульев.

   К кровати подбежало несколько человек. Ими оказались Далон, Стяк и Карио. Все невообразимо взволнованы, хотя напряженность давления на их лицах смешалась с радостью. Я давно не всматривался в лицо Далона, оно сейчас выглядело куда более осунувшимся, чем две недели назад. Все тот же золотой обруч с нарциссом, но натянут на лоб как-то неровно. На переносице – небольшое пятно, вызванное наносником шлема веорской стражи. Видимо, друг на работе долго не снимал своего неудобного головного убора. Глаза его повлажнели. Стяк не изменился с нашей последней встречи, только на забинтованной руке красовалось уже засохшее, но появившееся недавно грязевое пятно. Карио надел синий халат с узором в виде голов меныров, а на его глазах слез я не заметил. И хорошо, и так в последнее время плакали очень многие.

   Правда, увидев стольких людей, которые стали мне дороги за последние недели, и я сам не смог сдержать слезы.

   – Мои зубы не изменились. Излечение провалилось?

   – Напротив. Твои трансформационные способности, судя по плотности и весу тела, абсолютно редуцировались, и от оборотня остались лишь клыки, – попробовал объяснить Велуд. – Если тебе не нравится их длина, всегда можно укоротить или вырвать.

   Зная его характер, он говорил серьезно.

   – Но ты лежал часов шесть и стонал, – чуть нахмурившись, сообщил Стяк.

   Шесть?! Значит, уже вечер и я потерял столько времени?

   Я так быстро поднялся на локтях, что аж подпрыгнул, и напугал этим Стяка и Далона.