Текст книги "Оборотный случай (СИ)"

Автор книги: Иван Кононенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 33 страниц)

   Жизнь обладает большим недостатком, если ты одинок: не попробуешь узнать – не узнаешь. Вот я девушку и искал.

   Запахи были сбиты, возможно, магическим вмешательством, а зрение отказывалось видеть что-то сквозь густые кусты. Использовать получалось только дедукцию и знания силы гравитации, этого должно было быть достаточно. В другом случае даже без зрения я быстренько отыскал источник запаха крови.

   Она же не могла уползти? Я бы услышал, точно услышал бы! Разве что слух маги тоже запутали. Нет, листья и какая-то солома под ногами шуршат вполне адекватно. Вообще ничего не остается, только бродить здесь и ощупывать каждый аршин, надеясь, что споткнусь обо что-то (надеюсь!) живое.

   Что бы ни случилось – убегу отсюда как можно дальше и постараюсь отыскать своих друзей. Да, я не знаю, где они. Да, я не имею представления, как победить врагов. Но я оборотень-аристократ, я умею писать и вдвое сильней любого человека. Письмо до моего отца должно было дойти, если все сработало правильно. Значит, он уже должен был обыскать домики лесорубов и вообще пол-леса, а может, поиски даже успехом увенчались. Узнать не получится, да и тратить время не нужно. Когда-нибудь все узнается само.

   Кусты в двух шагах справа от меня задрожали, как будто нарочно привлекая внимание. Значит, жива! Или там сидит какой-нибудь барсук. Страшновато, но лучше все-таки бесстрашно проверить. Да, вы думаете, я трус, а представляете, какого страху может нагнать полосатый монохромный зверек, перепуганный до смерти и не желающий сдаваться, пока жив? Броланские воины-смертники и те не излучают столько безрассудной решимости расстаться с жизнью, прихватив с собой кусочек врага, и побольше. Хотя в данный момент нужно думать все же о более серьезных вещах.

   Я осторожно отвел ветки левой рукой, правой собираясь защищаться от свирепых врагов, но сильно разочаровался. От этого разочарования, а верней, облегчения, все тело обмякло, а из глаз выплеснулись слезы, еще больше, чем на сетке. Все-таки это было человеческое существо, послужившее мишенью для двух стрел. Одна была сверху в левом плече, а другая попала прямо в бедро. Я назвал бы это везением, хотя по-настоящему повезло бы полностью здоровому телу. Стрелы вошли неглубоко, кожа у девушки была совсем не такой слабой, какой казалась. Не мешкая, я достал свою фляжку и влил девушке в рот немного воды.

   – Ты меня спасать пришел, да? – Ктори сделала отчаянную попытку улыбнуться и встать, но после падения на ней могли быть еще травмы, которые неопытный человек вроде меня бы не увидел.

   – Подожди, я вытащу эти зубочистки, – остановил ее я. – Как себя чувствуешь?

   – А не понятно? – Злобно огрызнулась она. – Я упала на спину и в меня воткнулось несколько стрел. Помоги подняться, гадина ленивая!

   Зачем на психа обижаться. Разумнее помочь встать и идти отсюда.

   Я отвязал крючья и сломал палки у нее на ногах, затем схватился дрожащей рукой за стрелу в плече и попробовал вытащить. Она прочно вонзилась и не хотела поддаваться. Ктори зарычала от боли и оттолкнула меня:

   – Ты еще разболтай, чтобы легче вышло! Тюхтя!

   Обидно, что какая-то девчонка меня так называет. И не в том даже дело, что у этой девчонки полярно-противоположное раздвоение личности, и меня сейчас ругает именно злая ее половина. Я и правда какой-то странный. Боюсь ей причинить боль, но устроил побоище в избушке в Ракотлуше без зазрения совести.

   "С зазрением. Я все видел и критически оценил. Ах ты, бяка. Это все, к слову сказать, племенное, ты боишься навредить себе подобной".

   Возможно, этот голос прав. Возможно, я превращаюсь в бесстрастное животное. Хорошо хоть не совсем: мне стало горько, когда я ощутил случившуюся неподалеку смерть.

   Сначала Ктори казалась почти невесомой, но через некоторое время потяжелела, пусть и неделю голодала. Долго тащить что-то тяжелее легкой сумки я не привык, и поэтому организм быстро утомился. Даже не утомился – сдался. Пришлось через три часа присесть и основательно перевести дух, потом еще раз минут через пятьдесят, потом через пятнадцать. Каждый раз отдыхал я дольше, а расстояние, пройденное перед отдыхом, уменьшалось, и кончилось все, разумеется, полной остановкой.

   Пока мы были в пути, моя спутница не подавала признаков сознания, но во время последнего привала мне пришло в голову приложить к ее лбу мокрый компресс. Смоченный в ручейке платок сработал отличным будильником спящей красавице, и впервые за порядочное время она открыла глаза и улыбнулась.

   – Раны перевязаны так туго, как только получилось, но на большее я не способен. Вроде бы кровь не идет, – констатировал я.

   – Спасибо. Могу ли я ходить сама?.. Ай!

   – Лучше тебе пока что не наступать на ногу.

   Ктори аккуратно легла на спину и только после того, как здоровая рука перестала подпирать тело, небрежно отмахнулась:

   – Должно быстро зажить, на мне – как на собаке.

   Конечно, мое тело тоже пострадало, но она побита неизмеримо сильнее. Вспомнилось, как я смотрел на врагов, срывающих злость да девушке, и обе совести – и настоящая, и фальшивая – заскрежетали на душе, как скупые старухи на базаре. Стало стыдно.

   "Ты просто боишься боли, и я не могу тебя за это винить", – сказал Совесть.

   "А надо бы".

   "Почему? Ты же всего лишь человек. Естественна попытка лишиться боли за счет другого".

   "Есть определенные нормы и правила, которые не позволяют такому случаться".

   "Они мешают жить. Выживай, как можешь! Вот правило жизни".

   "Вот за этим и нужна совесть. Не ты, а настоящая".

   "Сопля ты".

   – Прости, Ктори, а? – обратился я к ней. – За то, что не...

   – Все нормально, – перебила девушка. – Ты и так многое сделал. Во всем виновата я.

   Внутри меня столкнулись войной две точки зрения. Мысли-бойцы одной стороны хотели благородно отвергнуть Кторино заявление и повторить, что виноват я. Мысли другой стороны единогласно приняли решение не спорить со слабым полом и согласиться с тем, что во всем виновата она. Приговором войны, как всегда, была ее бессмысленность: мне не хотелось делать ни того, ни другого и одновременно я понимал, что надо сделать хоть что-то. Именно неуверенность породила множество эпических, красочных и порой незабываемых баталий в моей голове. Кто выиграет, благородство или честность?

   Я трус, не признать этого сейчас – значит опять струсить и убежать от реальности. Честь непомерно пострадает. Но когда встречаются два положительных явления, стоит смотреть на результат. Что важней, честь имени, и так шаткая, или воспитание, прилежное, но уже забывающееся?

   Разумеется, если копнуть глубже, то виновата она. Надо ж было додуматься: заражать кого-то своей болезнью! Ладно-ладно, это спасло меня от вампиров. Но Ктори была в сговоре с нелюдями еще до этого! Вывод логичен: она злая. А если так, результат еще более логичен: для меня в данный момент важней честность.

   Я поднял взгляд и посмотрел на ту, кого хотел назвать виновницей. Она тоже смотрела прямо мне в глаза своими синющими озерами, а ее личико, до сих пор испачканное в крови, было настолько мило, что описать это могло лишь междометие "А-а-а-э-э-э-э", самопроизвольно выпавшее изо рта. Может, это игра теней, может, шутка памяти, но Ктори сейчас походила не на злодейку, как несколько часов назад, а на невезучую жертву. Обвинить ее в чем-то? Этого бы я себе не простил всю оставшуюся жизнь, какой бы она длины не была! И ведь Разум упорно твердил, что это лишь обман зрения, но склонить мужскую голову к трезвости рассуждений ему не удалось. Покинутый старыми друзьями и знакомыми, Разум горько выкрикнул: "И все-таки она – убийца!" – и заглох настолько, что его не стало слышно среди треска молниеносных, но частых и подробных мыслей о красоте и жалости к жертвам.

   Поймите, ничего другого сделать я не смог и поэтому, стараясь не шевелиться (вдруг потревожу ее позу, она повернется и больше не будет выглядеть так потрясающе), сказал:

   – Ктори, ни в чем ты не виновата. Будь уверена.

   Девушка мягко улыбнулась левым краешком рта и, как назло, возразила:

   – Но я же вместе с вампирами в группе, и я тебя поцарапала.

   Теперь я должен был отрицать, меня вынуждала форма ответа:

   – Нет-нет, все нормально.

   Отличный аргумент.

   – Вообще это был самый лучший выход из ситуации. Я могла бы отбиться от них силой, но смогла сделать это головой.

   И в результате я оказался заражен. Как мило.

   – Вот видишь, оказывается, ты не могла поступить по-другому!

   – Ой, я даже... не верится, что ты так хорошо все воспринял, я думала, ты будешь злиться... Такое облегчение!

   "Да, ты отлично все воспринял, тюхтя", – пробормотала Совесть.

   Больше я не знал, что говорить и поэтому замолчал. Ктори спокойно сидела и, не ожидая от меня каких-нибудь слов, терла свое личико здоровой рукой, очищая его от грязи. Мысли о гигиене проникли и в мою голову, и скоро рукав мантии тоже пошел в дело, правда, скорей еще более пачкая.

   Нужно спросить ее про заразившего. Если этого не сделаю, Канор меня убьет. Я поклялся. Но самое важное сейчас все-таки не это, и не причина, по которой я стал оборотнем. Самая важная цель, которая у меня сейчас есть – это друзья и брат. Сразу после ответа на этот вопрос спрошу про заражение.

   – Мы ведь спасем моих друзей? – несколько невинно спросил у девушки я.

   Ктори опять перед ответом довольно долго (или мне так показалось) молчала. Я успел изволноваться чуть ли не до истерики и уже начал придумывать план действий и примерную карту бега между деревьями с криками от досады, и тут все-таки последовал ответ. И он был полон спокойствия и убедительности.

   – Конечно! Сверюсь с направлением – и мы найдем лагерь. Два оборотня – это немало, против слабых вампиров продержимся. Главное на Нигиза не попасться. И то – это в худшем случае. Они же могли и убежать в ту ночь, вампиры их могли не догнать. Ты не думал над таким вариантом, Ред?

   – Признаюсь, хороший исход событий мне и в голову не приходил.

   Какой же я идиот и каким же идиотом и плаксой я сейчас перед ней выгляжу! Я в наказание несколько раз ударил себя по животу.

   – Болит? – Улыбнулась Ктори, как будто поняла мотив моего самобичевания.

   – Ага.

   – Ред, а как ты меня нашел?

   Только хотел спросить про то, кто ее заразил! Ладно, не перебивать же тему... Подождет. И Канор, и я. Спрошу после того как отвечу, ничего не изменится.

   – Я просто бродил по лесу, встретил Жога. Он мне дал твою перчатку и рассказал свою идею о Ракотлуше.

   Про попавшегося тогда вампира лучше упоминать не стану.

   – Вот как. А где же тогда Жог? Им в Ракотлуше даже не пахло.

   – Ушел, – пожал плечами я. Кто же поймет этого лесоруба? Он исчез вместе с вампиром и никак не дал о себе знать. Может, заблудился. – Ктори, скажи, а Дица убила ты? Помнишь...

   – Одного из лесорубов. Помню. Его убила не я. Плохо помню.

   – Значит, Нигиз? Да, он же ломился прямо в двери.

   – Да. Как ломился, так и ушел, увидев, что заразить тебя не удастся. Потом мы с Жогом потащили тебя в Веору.

   – Долго шли?

   – Нет, справились до полудня.

   – Так близко?

   Девушка кивнула, собственно, замолчав.

   Наконец я могу спросить!

   – А кто тебя...

   – Ты все это время был с этим Велудом?

   Меня бессовестно перебили. Не знаю даже, кого винить: свою нерешительность или отсутствие этого качества у собеседницы!

   – Да, мы познакомились сразу после того, как ты убежала дальше в лес.

   – Я возвращалась, но так и не нашла тебя, – кивнула Ктори. – И после этого решила продолжать выжидать в Ракотлуше. Везде были маги, пришлось залечь на дно.

   Я в знак понимания несколько раз рассеянно кивнул, а после вдохнул воздуха для исполнения, наконец, просьбы (скорей приказа) старого адрейда.

   – А кто...

   – Я рада, что ты за мной пришел. Очень рада, Ред!

   Опять перебили. Нет, надо вообще с этим заканчивать!

   – Ктори, кто...

   Почти без опоздания родилось ощущение неловкости. Напрямую это спрашивать слишком бестактно! Лучше сделать как я люблю: подойти к этому хитро и постепенно.

   – Что ты хотел? – Заинтересовалась девушка.

   – Ничего... э-э-э, я просто... Хотел спросить... Ты такая интересная! Велуд говорил, что Текес расспрашивал его именно про тебя. Как ты думаешь, почему?

   – Текес спрашивал его про меня? Странно. Я не знаю, – вроде бы не наигранно удивилась Ктори. Она нахмурилась, и ее глаза слепо смотрели вперед, так делает человек, у которого сознание запуталось в воображении.

   – Может, это связано с тем, кто тебя заразил? – чуть ли не съежившись от этого вопроса, спросил я.

   Она сильно сжала губы и метнула в меня одновременно печальный и яростный взгляд. Видимо, снова сменила личность. На всякий случай лучше отойти шага на два...

   Отойти не вышло. Ктори схватила меня за рукав и подтянула к своему красивому, но обезображенному злобой лицу. Мои веки автоматически скользнули вниз, защищая глаза от горячего сильного дыхания, но все равно эффект был весьма ощутим. Крепкие хищнические зубы скрипели при каждом сжатии, выказывая страшную силу челюстей, от страха даже зачесался нос. Я не хотел даже открыть рот для извинения, почему-то боясь соприкоснуться с ней дыханием.

   – Никогда не спрашивай меня ничего о моем прошлом. Иначе я накажу.

   Кажется, я видел ее клыки даже закрытыми глазами.

   Она сильно оттолкнула меня от себя и больше ничего не говорила. В понуром молчании мы (нет, я и она) легли на собранные кучи сухих листьев и принялись спать.

   Заснуть не получалось довольно долго. Нет, я страшно устал и наволновался за сегодня на месяц вперед. Просто мешали злость и обида, которыми пропитался воздух. На меня, тоже не засыпая первое время, смотрела недобро искрящимися глазами Ктори, и в ее взгляде читалась истая враждебность. Что мешало меня разорвать прямо тут? Что удерживало в этот момент меня рядом с ней? Почему я так долго не мог успокоиться? Я над таким и не задумывался. Было много более важных вещей: предательство Франьена, задача Канора, уже не кажущаяся такой элементарной, как раньше, потеря Велуда, нашедшаяся Ктори.

   В конце концов две синие точки, буравящие меня, пропали, и сон заставил на время забыть недавние переживания.

   Половина следующего дня прошла, сдобренная только непрерывной ходьбой и столь же непрерывными разговорами. Ктори оказалась весьма смышленым и интересным собеседником, правда, время от времени сменяла сущность и бросалась просторечными словами. О прошлом девушки я пока что не собирался спрашивать, боясь за свою жизнь. Может, она и представительница слабого пола, но определенно старше и сильнее меня как оборотень.

   С ней было удобно болтать на любую другую тему: про оборотнизм, недавние события, предпочтения в еде, роморский гвокс, одежду, животных, любимые занятия и многое, многое другое. Она живо рассказывала что-то, известное ей, а если попадалось нечто незнакомое, то просила рассказать и внимательно, благодарно слушала. Ее очень интересовали география и архитектура, а еще Ктори, как оказалось, любила и великолепно умела петь и вязать.

   С интересным собеседником и путь недлинный. Мы быстро достигли серых стен Веоры, обошли их кругом, конечно, издалека, чтобы не заметили из башенок и не подняли никому не нужную тревогу. Ктори узнала юго-восточные ворота, именно через них они пронесли меня, дрожащего от агонии перестройки тела, в город. Несколько часов быстрой ходьбы (а оборотень может себе позволить вообще весь день бежать) – и мы подошли к лагерю. У Жога такой путь занял ночь, но потому лишь, что он был замедлен моим весом. Словно бы так быстро добрался сюда! А как вспомню, что до этого нужно было прожить несколько дней у лесника, а потом забрать из Ракотлуша Ктори, сразу кажется, что прошло непозволительно много времени.

   – Сейчас посмотрим, здесь ли твои друзья, – сказала Ктори, вглядываясь куда-то вперед, за деревья. Я не понимал, чем это место отличалось от того, где мы были десяти минут назад: деревья, деревья... Но девушка была уверена:

   – Втяни воздух повнимательнее.

   Да! В воздухе был слабый запах тухлятины, такой, как у Габерона или того вампира, который исчез вместе с Жогом. Теперь и я его почуял. Вампиры точно здесь.

   – Будем сразу нападать, или придумаем план?

   – Будем убирать по одному. Не пустим им кровь – все будет отлично.

   Мы тихонько крались вперед, хотя я до сих пор не видел ничего, кроме неизменного леса.

   – Когда будешь ловить их, выскакивай из-за дерева, а я буду нападать сзади, – распорядилась Ктори.

   – Хорошо.

   Утренний лес источает совершенно отличную от ночной атмосферу. Звуков в нем меньше, но чуть больше солнышка. Даже в Вонгском лесу потерявшие часть листьев деревья пропускают его, пусть и слабо. Сейчас стволы с листьями освещались спокойным желто-зеленым светом, потихоньку пропитывающимся сквозь самые тонкие места в тесно сросшихся кронах. Лучи рассеивались в утренней дымке и лишь едва-едва могли дотронуться до земли, но глазам оборотня как раз большего не требовалось.

   В отличие от местности около Ракотлуша, здесь было много уже омертвевших кустов и высохших стеблей, и опавшие листья выглядели темными, старыми и наполовину уже растворившимися в земле. Стволы поблескивали от влаги.

   – Ничего не понимаю. Мы вроде бы уже в лагере, – сказала Ктори. – Вот здесь, видишь, остатки моего шалаша.

   Под большим деревом лежала куча хвороста. Если это и правда место, где девушка жила – нет, обитала – в лагере, то где он сам? Полянка тут. При свете дня никак не получается понять, был ли я здесь или нет, слишком все отличается. Вроде бы это то место. Но здесь пусто: ни палаток, ни кострища. А куда оно могло запропаститься?

   Я трусцой пробежался вперед, на небольшую разведку. Да, вот оно. Угли забросали песком, издалека прикрытое листьями место для костра заметить нельзя. Это точно было здесь.

   Как только я это понял, в памяти ожила та ночь. Силуэты вампиров, в своих одеждах напоминающие магов в Гильдии, Ктори в таком же капюшоне, медленный и какой-то важный голос Нигиза, палатка, разговоры с оборотнем под открытым небом, побег, лесорубы, оборотень...

   – Ред, ты чего задумался? – Голос Ктори разорвал воображаемую картину, и она словно пропала в тумане настоящего. Я вздрогнул и переключился на реальность.

   – Ничего особенного. Так где все?

   Девушка качнула головой, показывая, что сама бы хотела знать:

   – Ушли. Что-то, может, ваш побег, заставило их переселиться.

   – Ими еще пахнет, значит, ушли недавно?

   Ктори втянула витающий в воздухе слабый вампирский дух своим прелестным носиком.

   – Запах не задержался здесь. Отсюда они ушли давно, но, возможно, недалеко.

   – Недалеко?

   "О-о-о, чувствую твой возрастающий запал! Правильно! Запах, запах! Улавливаешь? Вампирским отродьем тянет оттуда. Направляйся со своей самкой туда", – посоветовала Совесть.

   "Она не моя самка! Хотя, ну, Ктори самка. Это точно. Но не моя! Я же не ее отец! Я просто ее... друг, знакомый, товарищ, собрат..." – опять начал оправдываться я.

   "Тюхтя. Иди уже", – ехидно оскалилась Совесть. – "Ведь скоро сможешь найти своих врагов. И тогда, сделай милость, отдай тело мне".

   Моя спутница уже начала идти по запаху, и мне пришлось догонять.

   – Ну как, ничего не видишь? – спросила Ктори, когда я поравнялся с ней.

   – А что нужно заметить?

   Деревья все такие же мокрые, земля такая же. Туман никуда не делся, звуки самые обычные, лесные: ветер, деревья да зверушки. Запах? Я принялся вдыхать воздух, силясь разобрать что-то новое.

   – Не старайся, я имею в виду дорогу в общем, – улыбнулась моим стараниям девушка. – Так мы убегали от вампиров.

   А ведь верно, получается какой-то экскурс в прошлое. Сначала полянка, теперь это. Может, вампиры знали, что мы сюда придем, и наставили ловушек, или оставили засаду?

   Я продолжал свой путь с этого момента, вертя головой, как голодный филин.

   Интересно, свернем ли мы с этого пути, или же я пройду рядом со злополучным домиком лесорубов? Получается, недалеко отсюда лежат двое друзей Жога, точнее, их останки. Когда лежишь в злом лесу недельку или две, слишком наивно полагать, что останешься в таком же виде, в каком ложился. Дело даже не в гниении, а в прожорливо ворчащих желудках хищников. Здесь есть и такие, которые не оставляют после себя ни костей, ни приправ из металла, ткани, кожи или стекла. Если лесорубам повезло, их скелеты лежат на мокрой земле, прикрытые листьями и испещренные трещинами от зубов, и потихоньку врастают в землю, что делают всякие себя уважающие кости.

   Вот позади и ручей, значит, скоро мы дойдем до домика с лесорубами. Кажется, он уже виден. Какой маленький! С виду новый, жаль, что необитаем. С другой стороны...

   – В нем ведь кто-то есть? – спросил резко я.

   – Вампирами пахнет определенно от этого домика, – посерьезнела Ктори.

   – Значит, Нигиз там? Хорошая идея, переползти из палаток в деревянную избушку, – мой голос сам по себе перешел на шепот. – Что будем делать?

   – Я бы и назад повернула, – призналась девушка.

   "Она намекает, что среди нас только один мужчина", – растолковала мне Совесть. – "Конечно же, это я".

   – Я пойду открою дверь, – мои ноги решительно двинулись к домику, хотя сердце еще не перестало бояться и было всецело за предложение Ктори.

   Все равно заботясь о том, чтобы не вызывать лишнего шума, я дошел до двери и резким движением схватился за нее. Мгновение робости – и дернул ручку на себя изо всех сил, правда, столь же робко, как открывал бы дверь к плахе обреченный на казнь.

   Домик был знакомый, определенно знакомый, и его внутренняя обстановка тоже взбудоражила память. Но не от этого меня передернуло, и не от сильного запаха тухлого рыбочеловека, рванувшему из открывшегося прохода. Кровати и пол домика были все заняты врагами.

   Глава XI. А тем временем...

   Без света глаза кровососов не опухли и не покраснели, но в страшной худобе и даже для вампиров непривычной бледности была виновна не темнота. Нелепо осунувшиеся, с худыми руками и скулами, лежащие походили скорей на жертв голодомора.

   Шесть вампиров поместилось на кровати, еще около пятнадцати на полу. Где же Нигиз? И, вообще, что здесь творится?! Что это за голодовка?

   Ктори заглянула через меня, привстав на цыпочки, чтобы не просто лечь подбородком на плечо, а еще увидеть ближний участок пола, и тихонько ойкнула.

   Медленно, как будто мертвецы из страшных историй за костром, вампиры подняли головы и уставились на нас страшными глазами. Некоторые оных не имели, словно всамделишные живые мертвецы. Да и кожа с костями, из которых состояли их тела, лишь добавляли сходства. Спутанные волосы, у кого длинные, у кого нет, валялись даже на полу, зачем-то вырванные неизвестно какими силами: вампиры, судя по их виду, уже давно валялись здесь без сил от истощения.

   "Может, давай закроем их в этой обители зла и драпанем куда подальше?" – Предложила струхнувшая от такой несообразно жуткой картины Совесть.

   – Это не те, что жили со мной в лагере, – прошептала Ктори, блеснув слезой на и без этого искристых глазах.

   От этого зрелища и у меня на глаза навернулись слезы. Хотя... Можно ли сказать "слезы страха" или "слезы отвращения"? Кто от такого безглазого взгляда сухого чудища сам не обезвожится?

   Я, подталкивая корпусом Ктори, отошел немного назад, опасаясь, не станет ли мое тело обезвоживаться еще парой доступных ему способов.

   К вящему моему ужасу, при этом вампиры захрипели что-то своими сухими ртами.

   Машинально мое тело замерло, а руки принялись вслепую искать поддержки в ближайших предметах, вздрагивая всякий раз, как дотрагивались до чего-нибудь. Самым успокаивающим предметом оказалась подаренная Велудом фляга. Представляя, что в ней успокаивающий интанитский ликер, я хлебнул оттуда. Это помогло и придало смелости.

   – Ктори, ты не знаешь, пьют ли они воду? – Я махнул фляжкой. В ней осталось порядочно воды, потому что мне в период путешествий или было не до нее, или я пил из указанных лесником водоемов, или втихую хлыстал воду из фляги самого Велуда, пока он не видел.

   – От воды еще никакому Разнокровному плохо не становилось.

   Так, спокойно. Нужно быть храбрым. Я – мужчина.

   – Слышите меня? Я дам воды одному из вас, а он ответит на мои вопросы, – крикнул я вампирам. Они услышали и даже поняли, что им сказали: сразу же захрипели втрое сильнее, и в хрипе преобладал звук "а". Они хотят воды.

   Я выбрал одного из пленных, у которого еще сохранились глаза и который был недалеко от двери. Это бывшее молодым человеком с красивыми грубыми чертами лица существо благодарно потянулось ко мне всем, чем могло шевельнуть. Все остальные, не деля себя на тех, кто мог видеть и не мог – потянулись в безошибочно определенную моюсторону.

   Увиливая от пары навязчивых и цепких рук с тощими пальцами, я влил немного в жадную клыкастую пасть. Кашляя, тот пытался глотать. Остальные вампиры, на расстоянии почувствовав влагу, зашипели что-то на своем искаженном этой жуткой пыткой диалекте.

   Пары глотков оказалось недостаточно, и я дал бедолаге выпить все. Фыркая, кашляя, но стараясь поймать телом как можно больше живительного напитка, вампир опустошил и заразил своей болезнью (называя другими словами, обслюнявил) всю мою флягу. И этого все равно, судя по хрипу, было недостаточно, хотя в повлажневших глазах этого человека легко было увидеть невероятную благодарность.

   Ктори отыскала около домика тазик и два ведра. Она потрогала меня за спину и показала находку:

   – Недалеко ведь ручеек. Пойдем и напоим всех страждущих.

   Когда ее сущность не берет верх, девушка очень добрая. Она не может оставить страдать даже таких неприятных существ и, по сути, врагов, как эти.

   Около получаса мы таскали им воду. Получилось около четырех заходов, а ни один из вампиров до сих пор не сказал ни одного разборчивого слова. Мне не хотелось верить, что все старания были зря и никого из бедолаг разговорить не удастся. Они как будто хотели заполнить себя до отказа водой, словно это кровь.

   – Сколько раз мне еще нужно будет тащить сюда это корыто? – Спросил я у Ктори, наблюдая за тем, как около таза и ведер ползали, точно свиньи во время обеда, узники. Они толкались изо всех своих сил и булькали, лакали, опускали головы в воду, поглощая ее с такой жадностью, что вода выливалась из носа. У меня даже желудок заболел после этого зрелища.

   – А сколько раз еще мне нужно будет оставаться наедине с ними?

   – Твоя задача тоже безрадостная.

   Слабость их уже не держала на земле, жажда дала им силы ожить опять. Вампиры лежали без движения от недостатка сил, но влага – штука необходимая. Человек умер бы без воды дня за два, а эти Разнокровные, более крепкие от природы, настрадались вволю. Ктори сказала, что если кто и виноват в этом заключении, то только Нигиз.

   – Моя задача противней уборки в свинарнике, – прорычала злобно девушка, и ей ответил хриплый хор разнообразных, но похожих по отпечатку муки в интонации, голосов.

   "Мне кажется, так налакавшись, можно рассказать все что угодно. Попробуй применить силу", – подсказала Совесть.

   Применить силу? Она хочет сказать, что вампиры просто играют с нами и заставляют носить им воду? Вполне возможно. Может, и правда, я введусь на их провокацию носить и носить им...

   Я пнул одного из них, того, которого напоил первым, и грубо заявил:

   – Воды больше не будет, пока не будет ответов.

   – Наконец сообразили, – хрипло, но вполне разборчиво сказал он.

   Вода уже в целом закончилась, и первый вампир, назову его так, понял, что больше ее не достать. Привстал с колен, дрожащими руками попробовал отряхнуться, сделал нам поклон. Быстро покрасневшие от света, пролившегося через дверь, глаза он прикрыл ладонью:

   – Меня зовут Асмур. Стража Веоры, Южный округ. Отвечу на все ваши вопросы, на которые знаю ответ. Примите от моего лица благодарность всех пленников в этом проклятом доме.

   Мы кивнули, ворочая пока что воображением. С каких вопросов начинать? Столько всего крутится в голове!

   Ктори спросила первая.

   – Это с вами сделал Нигиз?

   Асмура дернуло так сильно, что он сел на кровать, но быстро совладал с телом и ответил:

   – Да, Нигиз. С виду вежливый человек в красивой серебристой рубашке и с уродливым амулетом, а на деле гадкий лжец, не держащий своего слова. Всех нас украли в Веоре ночью и доставили сюда, потом заразили, заперли здесь. Внутри мы потеряли счет дням, нас только иногда поили кровью, разведенной водой. В последнее время перестали. Это было много дней назад, я так думаю.

   – Да, Нигиз обычно в серебристой рубашке, – кивнула Ктори.

   Я дал вампиру наполненную флягу (на самом деле она мне была не нужна такая, зараженная: кто знает, отмоет ли вода горлышко, рисковать не стану) как поощрительный приз:

   – Скажи, а ты не видел нигде веорцев по имени Онир, Стяк или Далон? Они были пленниками у вампиров, так же, как и я.

   – Как тебе удалось сбежать? – Проявил живейший к этому интерес вампир.

   – Я помогла, – улыбнулась Ктори.

   – Э? Ну, ладно, я понимаю, вы не хотите объяснять. Конечно. Кто я такой, я лишь кровососущая мразь!

   – Нет, ты не понял. Она... Ой!

   Я же не представился!

   – Это Редви, меня зовут Ктори, – сказала за меня девушка.

   – Это многое меняет, – едко улыбнулся Асмур.

   – Так ты видел моих друзей? – Повторил я чуть более угрожающе. Вампир мне нравился все меньше, если вообще можно утверждать, что когда-нибудь нравился.

   – Нет, их здесь не было. Может, им повезло и они убежали. Или их выпил Нигиз.

   – Надеюсь, этого не произошло, – вздохнула Ктори.

   – Ох, кто знает! Будем надеяться, – не внушающим доверия тоном протянул веорский стражник. – Мы тут все эти дни и недели лежали и надеялись.

   – Вы собираетесь и дальше искать своих друзей? – спросила какая-то дама на кровати.

   – Да, конечно. Я не успокоюсь, пока не найду их. Среди них и мой брат.

   – Если найдете вампира, спросите у него, зачем он пытал нас. Зачем ему заставлять нас голодать в темноте? Почему он просил нас лежать смирно, а потом...

   Дама всхлипнула, думаю, и заплакала бы, будь в организме достаточно ресурсов для слез.

   – Спрошу, – кивнул я. Асмур тут покачал головой:

   – Ох, Крида, к несчастью, ты права. Нигиз умеет уговаривать. Помнишь, как сказал? Лежать тихо, но если нас обнаружат... Понимаю его. Я по природе незлой, но отчаянное время требует отчаянных действий. Нам не выжить так просто, и мы пока что слишком слабы, чтобы поймать животных. А с людьми это можно и сейчас.