Текст книги "Повенчанный честью (Записки и размышления о генерале А.М. Каледине)"

Автор книги: Иван Кожемяко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

                                                 ИВАН КОЖЕМЯКО

                                                 ПОВЕНЧАННЫЙ  ЧЕСТЬЮ

                                                          «ЛоТоС»

                                                          МОСКВА

                                                             2009 год

« Светлой памяти моего

дорогого сына, воина –

СВЯТОСЛАВА

посвящается»

ПОВЕНЧАННЫЙ ЧЕСТЬЮ

В сегодняшней России, где, к несчастию, отдаётся предпочтение восхвалению откровенных предателей и изменников русского народа, и где приказано думать так, как вещает велеречивый Михалков, где возводятся памятники Колчаку, Деникину, Каппелю, да Краснову, иным палачам и карателям, никто не сказал ни слова о подлинном патриоте Отечества генерале от кавалерии Каледине Алексее Максимовиче, командующем легендарной 8-й армией, герое знаменитого Брусиловского прорыва, всенародно избранном, впервые после петровских времён, Войсковым атаманом Всевеликого Войска Донского.

Автор, в силу своих скромных дарований, предпринимает попытку порушить это умолчание вокруг имени одного из достойнейших сынов Отечества, для которого Честь и Служение Великой, Единой и Неделимой России было выше его собственного благополучия и даже самой жизни.

КОЖЕМЯКО ИВАН ИВАНОВИЧ

СЛОВО ОБ АВТОРЕ

Наш друг и давний сослуживец Иван Иванович Кожемяко – автор многих книг – профессиональный военный, академик, профессор, всю свою жизнь посвятил служению Отечеству, Великой, Единой и Неделимой России в рядах Вооруженных Сил.

За это время пройдено немало сложных армейских дорог и всё, как шутит Иван Иванович Кожемяко, «по задворкам Российской Империи». Только 21 место службы осталось за плечами, да в сердце, да в неугомонной памяти, которая и сегодня не дает ему покоя и подвигает на многие достойные для человека поступки.

В Афганистане, Среднеазиатском военном округе, где ему пришлось прослужить более 11 лет, в Закавказье, в молодости – в Белоруссии, совсем немного – в Северо-Кавказском военном округе – везде, куда заносили автора непредсказуемые дороги армейской службы, он умел мастерски, добротно делать самое главное из человеческих дел – служить, до самоотречения, людям, всегда отдавать им огонь своего пламенного сердца, воспринимать их боли всегда острее, чем собственные.

За это его уважали и любили товарищи по службе, а для друзей он был всегда тем нравственным ориентиром, к которому стремиться и всем должно.

Иван Иванович в войсках занимал ключевые должности, всегда работал с людьми, был начальником политотдела соединения, завершил службу на ответственнейшем и многотрудном посту начальника отдела организационно-партийной работы Политуправления Сухопутных войск.

Это – организатор работы огромного коллектива, особая роль, требующая много души, совести и человеколюбия, сопереживания и внимания к людям.

Здесь, в наибольшей мере, раскрылись его дарования и прирождённые качества лидера, крупного организатора политической работы, талантливого педагога и воспитателя масс.

Сегодня об этом уже можно сказать открыто – утекло много воды и событий прошумело столько, что хватило не на одну судьбу, а на весь многострадальный народ России – в составе Сухопутных войск, которыми в ту пору руководил талантливый и мужественный полководец – Герой Советского Союза генерал армии Варенников Валентин Иванович – Вы, уважаемые читатели, только вслушайтесь в это – было более 1 млн. 600 тыс. человек, только коммунистов – более 300 тыс., и всеми проблемами по организации работы с ними занимался Иван Иванович. И, следует отметить, занимался достойно, прилежно, совестливо.

Мы, командующие армиями и даже старшие воинские начальники, не говоря уже о Членах Военных Советов объединений и военных округов, оказавшись в Москве, в первую очередь стремились увидеться с Иваном Ивановичем, так как твёрдо знали, что он и поддержит, и поможет, и посоветует, и вдохновит.

Прошёл автор и через страшные для любого совестливого человека испытания, через сотворённые лукавыми властителями кровавые трагедии на своей земле. Это и Алма-Ата, и Баку, Тбилиси, Вильнюс, Степанакерт, Ош и Фергана, Чечня…

И везде Иван Иванович делал всё, от него зависящее и что только было в человеческих силах, по предотвращению кровопролития и примирению заблудших сторон, но ведь детей Отечества.

Подлинный интеллектуал, человек высоких художественных дарований он немало сделал и на ниве творчества. Его совестливому перу принадлежит множество публикаций, интересных и актуальных книг, среди которых особое место занимают: «Я мыслю, значит – существую», «Чечня: пять лет спустя», «Письма к сыну» – два тома, более тысячи страниц «Собственных мыслей вслух», в которых автор, своим изболевшимся сердцем, пытается понять сам и делится с нами теми тревогами и сомнениями, которых, в избытке, стало хватать на каждого, после чудовищного злодейства и поругания родной земли, судьбы народа в окаянное время, начавшееся с 1985 года, года начала горбачёвского предательства.

Было уничтожено Великое Отечество, которому мы присягали и которому всегда хранили верность. По меньшей мере – большинство из нас.

И в этих непростых условиях генерал-майор казачьих войск Кожемяко И. И. всегда истово служил Отечеству нашему, Великой Родине, своим товарищам, спешил поддержать тех, кто ослабел и растерялся в это сумасбродное время.

Глубоко зная многотрудный и извилистый путь своей страны, Иван Иванович много сделал по восстановлению исторической правды и справедливости, возданию по заслугам тем, кому нет прощения за свершённое святотатство и великое злодейство – попрание священных принципов и понятий кровного родства, единой веры и единства народов Великой России и их духовных ценностей для всех нас, как первоосновы к пониманию сути происходящего, и выработке защитного иммунитета от заёмной скверны, любой попытки поношения славы и истории Отечества.

Наверное, будем реалистами, нам, нашему поколению, уже не выправить при своей жизни этого самого страшного преступления во всей истории человечества, сотворённого всяческими горбачёвыми, яковлевыми, ельциными…

И здесь миссия Ивана Ивановича особенно значима. Мы, его друзья, понимаем, что в силу своего дарования, таланта, он может сделать намного больше за нас всех, ибо в его творчестве, глубоких исследованиях, что под силу не каждому – для будущих поколений останется искренняя правда о страшном пережитом нашим поколением времени. И, что самое главное, в его трудах не только доказательства тех злодеяний, которые и ввергли нас в столь тяжёлую ситуацию, но глубоко и научно обосновываются пути преодоления великой смуты и уничижения былой славы Отечества.

Личная страшная трагедия подорвала творческие силы нашего друга и брата – очень рано, на самом взлёте зрелой жизни, ушла по вечной дороге, из которой не возвращаются к родному порогу, самый близкий и дорогой человек для Ивана Ивановича – его жена, милейшая Валентина Николаевна.

Множество раз грелись теплом её сердца, уютом в их приветливом доме и хлебом-солью, с которыми Иван Иванович и Валентина Николаевна встречали нас всегда.

Не залечивается эта страшная рана в его сердце, кровоточит и болит оно до сей поры, и, зная нашего друга, понимаем, что не смирится он с этой потерей уже до конца жизни, отпущенного Господом и судьбой срока.

Отношения этих двух прекрасных людей могут быть примером для подражания очень многим в сегодняшней столь немилосердной ко многим действительности, особенно, молодым людям.

И спасение для себя Иван Иванович находит в двух главных для него смыслах жизни сегодня – в своих замечательных внуках – Ярославе (по линии сына, Святослава) и Владиславе (младшей дочери, Алеси) и в творчестве, которое стало столь важным элементом нашего сплочения и единения.

В это нельзя поверить, но это правда – только за 2006 год им написано девять книг, ещё шесть в 2007 и пять уже в 2008. Мы знаем, какой ценой они ему достались, скольких бессонных ночей стоили.

Последним увлечением автора стала попытка осмысления трагедии белого движения. Нет, не палачей и мерзавцев, которым сегодняшние «иваны, не помнящие родства», сродни Н. Михалкову, воздают неправедные и не по совести почести, забыв, напрочь, о реках пролитой ими крови в борьбе с собственным народом и с вскормившей их Великой, Единой и Неделимой Россией.

Одно перезахоронение праха Деникина – чего стоит, Каппеля, установка памятников Колчаку, Корнилову, Маркову, кто там ещё на очереди?

Смотришь, так и дойдём в пору «демократического расцвета свободомыслия» по Швыдкому, да Познеру до того, что и Анненкову поставим памятник, да Юденичу и прочим иным палачам и карателям русского народа, а там – и Власова очередь придёт... Маннергейму в Питере уже поставили.

Историческое безумие, охватившее в последние двадцать лет многих представителей власть имущих кругов, свидетельствует о том, что они очень плохо учились в юности, на тройки завершали университеты, но сегодня, лишь в угоду конъюнктуре и воле , которую продиктуют из-за рубежа, готовы отречься и от своего Отечества, и объявить всё в нём происходящее в недавнем советском прошлом – неправильным и неправедным.

Хорош «печалователь» за Русскую землю (это из трудов нашего друга, до всего он дошёл сам в длительных исследованиях) – А. Деникин, который за семь!!! месяцев до окончания военного противоборства в Крыму, оставил свою армию и бежал на английском эсминце до сытых и безопасных «зарубежных Палестин».

Правда, перед этим, этот «безукоризненный патриот России и страдалец за её интересы», – предал Государя, отрёкся от него, следом за своим будущим вождём по белому движению – Л. Корниловым, который лично арестовывал царскую семью, с немощным цесаревичем, обрекая ни в чём не повинных детей, пусть они и Романовы, на гибель, – изменил Присяге, (попав под влияние масонов и их вождя в армии М. Алексеева, бывшего первейшего государева советчика. А как же, был ведь у Николая II начальником штаба – кому же тогда верить вообще?!), пролил реки народной крови, сдал весь Юг страны иноземным захватчикам на разграбление.

И это всё Деникин.

А далее, таков удел всех врагов Отечества – всеми силами противостоял ему, ненавидел и строй, и народ, и новую власть за то, что лишили возможности благоденствовать за счёт труда и подневоливания других, всеми возможными мерами боролся с нашей Родиной, и, был готов, и предать её всегда, и продать любому поработителю и агрессору, во имя возвращения своего былого положения и власти.

Поэтому ничего удивительного не видим мы в том, что умудрился наш «герой» уже в 1934г., всего лишь через год после прихода Гитлера к власти, написать тому верноподданическое письмо, в котором призвал бороться с большевиками, с учётом ошибок белого движения.

Не оставил он своими каиновыми «милостями» Россию и в послевоенное время, и, уже стоя одной ногой в могиле, в письме проинструктировал руководство США, президента-ястреба Г. Трумэна (да, уважаемые друзья, того самого, и это ведь Деникину было известно, по воле которого были испепелены, ядерным смерчем, ни в чём не повинные Хиросима и Нагасаки) в 1947г. о том, как надо бороться с СССР, теперь уже с учётом краха и белого движения, (как же, ненавистные ему Советы повесили верных выучеников Деникина, его верноподданных и жалованных им лично высокими чинами Шкуро и Краснова, вместе с их уже новым вдохновителем борьбы с коммунизмом, предателем и отступником Власовым), и провала, полного, планов бесноватого фюрера.

Ну, да мы увлеклись, речь ведь не о них, хотя Иван Иванович действительно много сделал по изобличению изуверских планов нынешних временщиков, их беспринципных позиций по обелению тех, на ком следы народной крови и страданий.

У нашего друга немало трудов именно по этой тематике и мы, казалось, тоже ведь что-то знающие люди, поражаемся его кругозору и глубине познаний в этой области.

Так вот, автора в самой большой мере занимали творческие изыскания в области развенчания лже-спасителей Отечества в ту пору и их сегодняшних последователей и защитников.

Сегодня же, автор живых и, мы не побоимся сказать – талантливых произведений по истории белого движения, сосредоточил своё внимание на развитии этой темы, драмах и коллизиях того времени, когда догорала гражданская война в России, в частности – на Юге: в Крыму, на Дону и на Кубани.

Сам автор, будучи донским казаком, не понаслышке знает о том беспощадном времени. О его героях и действующих лицах тех кровавых потрясений, которые немало судеб достойных людей переломали и не позволили, по разным причинам, раскрыться их дарованиям во благо Великой России.

В семье автора защищали Отечество все мужчины: его дед, Фёдор Ефимович, был Георгиевским кавалером, о его мужестве и пройденном пути напоминает Ивану Ивановичу старинная боевая казачья шашка, которую передал ему дед в далёкие уже годы юности, да святые награды за борьбу с врагами Отечества – и деда и отца, фронтового разведчика.

Добавим, думаем, что здесь это уместно – и у самого автора достойнейший бант, как говорили в пору его литературных героев – двадцати трёх государственных наград СССР, Демократической Республики Афганистан, России, ГДР и Чехословакии удостоен он за мужество и героизм, проявленные в ратной службе.

(К слову, четырех из этих государств уже нет на политических картах мира, стараниями Богом и людьми проклятых «перестройщиков», лучших в истории немцев, нобелевских лауреатов и прочая, и прочая»).

Слава Богу, скажем и мы вослед за нашим другом, не пришлось его роду воевать со своим народом, только с врагами Родины, как в ту далёкую первую Мировую войну, гражданскую, так и в Священную для каждого из нас – Великую Отечественную.

Очень хочется сказать о нашем друге и ещё, но мы полагаем, что о нём уже давно сказали самое главное, самое сущностное, да и не кто-нибудь, а сам герой Бородина, командир в ту пору гренадёрской дивизии М. Воронцов: «Эполеты офицера ярче всего сияют в блеске его обаяния».

Это совершенно справедливо по отношению к нашему другу и мы бы решились лишь на одну добавку к этому – а ещё в блеске его высоких понятий Чести, Достоинства, верности Долгу, Дружбе, умения Сострадать и быть непреклонным там, где принципами поступаться нельзя – там, где речь идёт о Совести, Добре и зле, судьбе Отечества, его будущем.

Пожелаем Ивану Ивановичу Кожемяко, нашему другу и боевому товарищу, новых творческих успехов, новых книг, а нам же – их осмысления и ещё, хотелось бы – долгой возможности их читать и побыть на этом свете, как можно чаще видеться друг с другом.

Приникать к животворному роднику его знаний, его неугомонности, его высокого интереса ко всему, что происходит в нашем многострадальном Отечестве, с нашим народом, с нашей Великой, но попранной сегодня историей.

Счастья тебе, наш дорогой друг!

Всегда гордимся тем, что имеем счастливую возможность – всегда уверять тебя в высоком почтении и искреннейшем нашем уважении. Мы всегда с тобой в любых испытаниях.

Знаем, что и ты всегда отвечаешь нам тем же, повседневной поддержкой и вниманием.

Пусть добрым будет твой дальнейший путь, а наше плечо всегда: и в радости, и в пору горестных ударов судьбы – с тобой рядом.

Нам уже очень поздно менять душевные привязанности, да и разве возможно достичь связующего нас состояния дружбы и братства вдругорядь? Думаем, что нет, да нам это и без надобности, а поэтому мы всегда, в братском единении, будем беречь нашу дружбу и наш союз.

Сегодня, к несчастию, мы все проходим такие испытания, о которых, в недавнем прошлом, никто даже и не подозревал.

Стоит вопрос в прямой постановке – быть или не быть государству, народу нашему, сохранит ли он в душе своей хотя бы обслуживающие условия повседневной жизни понятия СОВЕСТИ, ЧЕСТИ, ВЕРЫ, РАЗУМА, ОСОЗНАНИЯ, того, что мы – русские люди и для чего явились в этот мир, ДОБРОТВОРЕНИЯ и УЧАСТИЯ к судьбе другого, СТЫДЛИВОСТИ, ЧИСТОТЫ ЧУВСТВ и ПОМЫСЛОВ, ЛЮБВИ к ближнему.

Иначе ведь, как говорил Григорий Мелехов, средь бела дня зачнём друг друга резать на площади, у церкви.

Творчество нашего друга, как нам думается, и стоит преградой на пути бездуховности и бесстыдства, унижения славы и истории родной земли, её высокого имени и чести, неделимости и сохранения в веках.

К несчастию, попрание этих священных принципов происходит повсеместно и так часто в России. Так было и в прошлые лета, так происходит и сегодня.

А вот когда обретём душевный покой и научимся не за шашку хвататься в любом случае, а слышать и понимать друг друга – никому неведомо.

Думаем, что и для предупреждения таких страшных для России потрясений, которые пережили герои автора, хоть в малой мере, но послужат эти талантливые книги нашего друга.

Ибо сегодня те, кто самочинно причислил себя к «элите» не понимают или же, напротив, очень хорошо понимают, что самое безопасное для них – это сохранение исторического беспамятства народа.

Пусть он пребывает в пьяно-опустошённом состоянии а мы – михǎлковы и К, Абрамович с Дьяченко – будем жить в своё удовольствие и по своим, только нас устраивающим правилам – вот их кредо сегодня.

Так безопаснее, а то ведь когда за топоры Русь возьмётся, а она возьмётся обязательно от неправды великой и лихоимства страшного, несдобровать всем.

Вот и рассказывает нам велеречивый Михǎлков, какими же святыми были деятели белого движения, а уж о Мережковском, который ОТКРЫТО сотрудничал с фашистами и выставлял в качестве НРАВСТВЕННОГО ОРИЕТИРА Гитлера и Муссолини, прямо истекается елеем, вместе с прохиндеем от культуры, Швыдким. Рядом с ними и мадам Матвиенко, которая, впереди планеты всей, ставит памятники Маннергейму, забывая о своих фронтовиках, а вернее – брезгливо-презрительно к ним относясь. Да и президент – цветы-венки ему возлагает, а под Калугой тысячи и тысячи незахороненных героев до сей поры остаются. Там, где их настиг смертный час, так и лежат до сей поры. И власти не стыдно за это.

Творческих успехов тебе и удач, наш дорогой побратим. Ждём твоих новых совестливых книг, которые, хоть в малой степени, позволяют бороться с историческим беспамятством и утратой совести у многих служек сегодняшнего лихого времени.

Сегодня, как никогда, в этом есть острая нужда, так как много развелась тех, кто заново тщится переписать историю, возложить ответственность за происходящее в те далёкие уже годы лишь на одну сторону, вторую же выбеливая дочиста и объявляя во всём праведной.

Так не было в реальной жизни. Была и правда, и кривда в действиях всех, кого жизнь развела по разным берегам Тихого Дона, быстрой Кубани, буйного Терека. И мы – не судьи им, они за поиск истины заплатили самую высокую цену, и пусть их рассудит только один Господь.

Только пред Ним держать им ответ и только ему приносить покаяние. И не по принуждению временщиков.

Нам же, живущим сегодня, следует помнить, что все они были детьми одной Отчизны, и мы можем только склонить голову пред ними в знак светлой памяти и скорби, что и пытается сделать автор в своих книгах и предостеречь нас от повторения такой горькой судьбы.

Хотим искренне отметить его скрупулёзность, достоверность в изложении событий, которые происходили в России на переломе эпох, когда уходил старый мир, полностью себя изживший и обанкротившийся.

Это ведь только неучи утверждают о том, какой благословенной была жизнь в той России. Конечно, родство михǎлковых жило сыто и довольно в любые времена, а вот простой народ, наверное, никогда бы не пошёл за большевиками, ежели бы жил достойно.

Если уж сам Милюков, министр Временного правительства, писал, что в России, где лишь сорок тысяч семей имеют всё, а остальные пребывают в нищете и серости, забитости – социальный взрыв неминуем. Да разве только он один? Об этом говорил и П. Врангель и даже «душка-Деникин» в своих «Очерках русской смуты»…

И нарастание грозовых времён мы прослеживаем на страницах книг нашего друга. Их просто необходимо прочитать молодёжи, которая, к несчастию, уже даже не осведомлена о том, что происходило в России на рубеже веков, и особенно – в начале XX века.

Мы, люди русские, всё одолеем и превозможем, если только прозреем и поймё, что ТАК действительно дальше жить нельзя. Уйдём не только из жизни, но и из истории, так как те, кто её сегодня переписывает на свой лад, понимают, что с манкуртами дело иметь гораздо проще, они не способны на защиту своих духовных ценностей лишь потому, что таковых не имеют.

Спасибо автору за то, что он нам всем напоминает о смысле жизни, о совести и правде, о долге перед Отечеством, который сегодня, стараниями лихоимцев и воров, заменяется понятием целесообразности.

По поручению боевых соратников, с огромным уважением и любовью:

генерал – лейтенант

В. Исайченков,

в своё время – заместитель Министра обороны Белоруссии, командующий Борисовской танковой армией;

генерал – майор

Ю. Кошелев,последний в истории начальник политического отдела военной академии бронетанковых войск, Член Военного Совета 20-й общевойсковой армии в Группе Советских Войск в Германии в недавнем советском прошлом;

Л. Царевский,

конструктор ракетных комплексов противовоздушной обороны.

***

Содержание:

ПОВЕНЧАННЫЙ ЧЕСТЬЮ 2

КАНУНЫ 13

ГЛАВА I. ВЕРУ – БОГУ,

ЖИЗНЬ – ГОСУДАРЮ, ЧЕСТЬ – НИКОМУ. 22

ГЛАВА II. КТО НЕ ЛЮБИЛ, ТОТ И НЕ ЖИЛ. 66

ГЛАВА III. ПРИЗВАНИЕ 89

ГЛАВА IV. ОПАЛА 160

ГЛАВА V. КОМАНДИРСКАЯ ЗРЕЛОСТЬ 194

ГЛАВА VI. НА ОСТРИЕ ГЛАВНОГО УДАРА 216

ГЛАВА VII. НА РАЗЛОМЕ 231

ГЛАВА VIII. ЗАМУТИЛИСЬ ВОДЫ ТИХОГО ДОНА 262

ПОМИНАЛЬНАЯ 265

КАНУНЫ

Наши поступки всегда

проходят через сердце,

а убеждения рождаются

в пылком разуме.

И только воля человеческая

приводит в движение всё,

что рождено и в сердце, и в сознании.

Без неё всё так и останется

благими пожеланиями.

И. Владиславский

Алексей Максимович Каледин быстрым шагом вышел из кабинета Главнокомандующего.

Он глубоко чтил Алексея Алексеевича Брусилова и относил его к числу самых даровитых военачальников России.

Но сегодня он не мог согласиться со своим наставником и учителем.

На Военном Совете обсуждался вопрос выдвижения генерала Ренненкампфа на должность Главнокомандующего фронтом.

И Каледина поразила позиция и сам тон Алексея Алексеевича Брусилова при обсуждении этого вопроса.

Брусилов через силу, это было видно, не желая широкого обсуждения этого вопроса, заявил:

– Есть мнение свыше, что генерал Ренненкампф… э… заслуживает… монаршего благословения и может быть назначен Главнокомандующим войсками соседнего фронта.

Я просил бы Вас, господа генералы, с этим… э… мнением согласиться и утвердить означенную кандидатуру… на должность Главнокомандующего войсками фронта.

Обсуждать далее мы этот вопрос не будем. И я бы просил Членов Военного Совета с этим… повелением Государя, – он так и сказал, – повелением – согласиться.

Все Члены Военного Совета, не поднимая глаз из-за стола, подняли руки, чем и выразили своё согласие с назначением Ренненкампфа.

И только один командующий 8-й армией генерал-лейтенант Каледин, отчётливо и громко, на весь зал, глядя в очи любимому военачальнику, сказал:

– Ваше Высокопревосходительство, я считаю, что свершается роковая ошибка. Страна, многострадальная Россия наша, выше любой идеи. Выше монаршего повеления и выше воли Государя.

Только движимый интересами Отечества, я, как Член Военного совета фронта, заявляю: Нет! Нет, генерал Ренненкампф недостоин столь высокой чести. Не достоин занимать эту священную роль. Более того, – в этой роли он будет опасен для Отечества и принесёт вреда больше, нежели пользы.

Доверить Ренненкампфу фронт сегодня – это прямое забвение, попрание интересов Отечества. И я вновь и вновь повторюсь – он недостоин столь высокой роли. У меня есть веские основания для такого заявления…

Брусилов, что было ему не свойственно вообще, замахал руками:

– Голубчик, Алексей Максимович, прошу Вас, не надо. Сам Государь настаивает на этой кандидатуре и Военный Совет – не более, чем фикция. Пощадите меня, Алексей Максимович.

И с досадой добавил:

– Вы не знаете, что приказ по назначению Ренненкампфа уже состоялся. Меня об этом известили накануне Военного Совета.

Каледин пополотнел. Кровь ударила ему в виски и он, чтобы не досаждать Брусилову, молча поднялся из-за стола и попросил:

– Прошу Вас, Ваше Высокопревосходительство, неотложное дело, позвольте выйти.

– Да, да, Алексей Максимович, заторопился Брусилов, – можете быть свободны.

О Вашем особом мнении, как члена Военного Совета фронта, доложу Государю.

– Прошу Вас, голубчик, – и он в растерянности сам поднялся из-за стола, и было видно, что при этом даже боялся посмотреть в глаза Каледину.

Каледин привычным жестом левой руки перехватил старинную, в серебре, шашку, учтиво поклонился Брусилову и глухо произнёс:

– Честь имею, Ваше Высокопревосходительство.

И спускаясь по лестнице дворца, который занимал Главнокомандующий, горько думал:

«Конец, конец России, ежели такие проходимцы, как Ренненкампф, выдвигаются на такие высокие роли.

Я ведь помню тот инцидент в Маньчжурии, когда неистовый Самсон, как мы его звали, генерал Самсонов, публично набил физиономию Ренненкампфу, прямо в Ставке Главнокомандующего».

Все офицеры – ветераны японской кампании знали всю подоплеку этой истории: бригада Самсонова добилась грандиозного успеха в наступлении. И поражение японской армии виделось всеми участниками этой операции. Нужна была только поддержка на флангах, слаженный и одновременный удар соседей, которые должны были отвлечь на себя силы противника, спешащие к участку прорыва.

Самсонов отправил офицера связи к Ренненкампфу, который также командовал бригадой соседнего корпуса на правом фланге Самсонова. В записке он просил соседа нанести удар по японским войскам в строго определённое время.

Прошёл день, второй, но Самсонов так и остался в одиночестве.

На помощь ему Ренненкампф не пришёл. Он даже не сдвинул свои полки, ссылаясь на то, что на это не было повеления Главнокомандующего Куропаткина.

И Самсонов, части которого были обескровлены в трёхсуточном сражении, вынужден был отступить.

Его бригада потеряла более половины личного состава, пришлось оставить всю артиллерию, так как не было более ни одного снаряда. От бескормицы и предельной усталости стали падать кони.

О, как страшен был Самсонов, появившийся в Ставке Главнокомандующего.

Его могучее тело, обтянутое изорванным мундиром, всё было в крови – и своей и вражьей. Множественные раны военачальника свидетельствовали о том, какие испытания он перенёс в минувших боях лично.

Но он, не обращая внимания на свои физические страдания, запалился душой. Это было самым страшным.

Не спрашивая разрешения у Куропаткина, он не вошёл, а ворвался в кабинет, где тот проводил совещание.

Все его участники замерли.

Алексей Максимович, командуя к тому времени казачьим полком, всё видел своими глазами.

Самсонов был страшен, и вместе с тем – прекрасен. Глаза его горели. Багровое, давно не бритое лицо, всё было в засохшей крови. Фуражки на голове не было, и его богатые волосы рассыпались в разные стороны, на мощном загривке тоже был засохший корж крови.

Мундир, весь изорванный, был застёгнут лишь на две пуговицы. Генеральский погон, с двумя серебряными звёздами, чудом держался лишь на левом плече.

Военный Совет замер. Куропаткин в растерянности привстал из-за стола и жестом хотел пригласить Самсонова присесть.

Но тот, отшвырнув стул на своём пути, устремился к Ренненкампфу, который даже закрылся руками, ожидая вымещения со стороны Самсонова заслуженной ярости.

Самсонов сгрёб левой рукой мундир Ренненкампфа прямо возле горла, да так, что тот треснул на спине, а правой, в засохшей крови, стал хлестать того по щекам:

– Сволочь, мерзавец, христопродавец, за сколько честь свою продал, Иуда?

Запомни, сволочь, что есть и божий суд. И я его свершу во имя моих погибших героев.

Оттолкнув Ренненкампфа с стене, он ловко и привычно, чуть присев на левую ногу, выдернул из ножен Георгиевскую шашку:

– Получай, Иуда, за своё предательство!

Ещё бы миг и всё было бы кончено. Но на руке Самсонова повис адъютант Главнокомандующего полковник Низовцев.

– Алексей Сергеевич, не марайте своих рук об этого негодяя. Только что Главнокомандующий дал оценку его деятельности. Он ответит за всё. Прошу Вас…

Самсонов как-то сразу сник, отдал Низовцеву свою шашку, и тяжело и горько заплакал.

Это было страшное зрелище. По его небритым щекам стекали крупные слёзы, а его могучее тело содрогалось от рыданий.

Куропаткин, наконец, оценив всю ситуацию, произнёс:

– Генерал Ренненкампф, волей, данной мне Государем, я отстраняю Вас от командования бригадой и повелеваю незамедлительно убыть в распоряжение военного министра.

– Вас же, досточтимый Алексей Сергеевич, – обратился он к Самсонову, прошу привести себя в порядок, восстановить силы и доложить мне через три дня рапортом.

Господа, полагаю, что на сегодня заседание Военного Совета следует закрыть. Итоги подведём несколько позже…

Честь имею!

Всё это Алексей Максимович Каледин вспомнил отчётливо и ясно, словно это было вчера.

Так сложилась судьба, что он в деталях знал и продолжение этой истории, которая свела неистового Самсона с Ренненкампфом в 1915 году.

К этому времени они оба командовали армиями. И если Самсонов к этой особой роли, святой в армии, пробился своим трудом, заслуженно и честно, то Ренненкампфу она досталась просто монаршим распоряжением, по благоволению.

Что за силы были приведены в движение, Каледин не знал, как не знал он и того, что Ренненкампф уже давно работал на германскую разведку.

Купили его дёшево и просто – уж больно был падок генерал на томных красавиц, которых в изобилии к нему приставляли неведомые доброхоты.

Среди них, особенно по сердцу сластолюбцу, была Маргатита Людендорф, Мадлен – как её любил называть Ренненкампф.

Она выдавала себя за дочь барона Людендорфа, который уже удалился в мир иной и не оставил дочери никакого наследства.

Эффектная, красивая блондинка, умная, живая, она уже давно выполняла деликатные поручения германского Генерального штаба, за что получала очень приличное вознаграждение, что позволяло ей жить безбедно и путешествовать по всей Европе.

Следы её пребывания остались и во Франции, и в Австрии, в Сербии, а с четырнадцатого года – она объявилась в России.

И в день назначения Ренненкампфа командующим армией, когда тот праздновал с чинами Ставки своё возвышение в ресторане на Невском проспекте, в зале объявилась ослепительная и яркая женщина.

Ренненкампф, не чурающийся и простых милосердных сестёр, словно потерял рассудок.