Текст книги "Два рейда"

Автор книги: Иван Бережной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 33 страниц)

– Что же ты?

– Да что? Я с ним деликатно, по-интеллигентному. Так, мол, и так. Давай, батюшка, за дружбу польского и советского народов тяпнем по маленькой. Леша Журов понял мой намек, отстегнул флягу со спиртом и передал мне. Я налил кружку и протянул ойтцу Яну. Он отказывается. «Что вы, говорю, против дружбы? Не ожидал!» Ему ничего не оставалось – выпил. За компанию выпил и я, так что вы не ругайте меня. Потом еще полкружки ксендзу: «За нашу победу!» После этого святого отца еле затащили в дом. Хозяйка уложила его в кровать. Пусть во сне продолжает подсчитывать силы партизан…

– Откуда ты взял, что он занимался подсчетом?

– А вот он, блокнотик, получайте, – Гапоненко сунул мне небольшую книжечку в кожаном переплете, а сам поскакал вперед.

Подсвечивая фонариком, я начал перелистывать блокнот. В нем много записей. На ходу трудно разобрать. А вот и то, что меня интересовало. Столбиком написаны названия видов оружия и транспорта: армата, мётач мин, карабин машиновы, фурманка…[9]9
  Орудие, миномет, пулемет, повозка…


[Закрыть] Против каждого наименования рядками вытянулись колышки, цифры и числа. Ойтец Ян успел подсчитать четыре орудия, свыше двадцати пулеметов, около стал подвод, триста лошадей, 850 солдат и офицеров…

Когда я доложил Петру Петровичу, он подмигнул и сказал:

– А о чем я предупреждал? Нет, разведчики, что ни говори, а тут ухо надо держать востро!

Да, в неприглядном виде показали себя представители Армии Крайовой. Отряды Зомба отсиживались так же, как и их лондонские правители.

Однако настоящие патриоты Польши не сидели сложа руки. Они действовали. Отряды Польской Рабочей партии, Рабочей партии польских социалистов, «батальоны хлопские» («крестьянские отряды») вели активную борьбу, хотя были намного хуже вооружены, чем отряды Армии Крайовой.

Слабо вооруженным отрядам Армии людовой мы помогали оружием и боеприпасами. Вместе с ними вели борьбу против общего врага.

Именно в это же время к нам пришел «батальон хлопский». О действиях этого батальона и о самом командире Блыскавице уже не раз докладывали наши разведчики, но до сих пор встречаться не приходилось. Теперь знакомство состоялось.

– Командир батальона Блыскавица! – представился высокий, статный, рыжеватый поляк.

«Блыскавица» – в переводе на русский язык означает «молния». Этот псевдоним как нельзя лучше подходил командиру батальона. Молодой, подвижный, казалось, весь он на пружинах.

– Мой отряд, проше пана подполковника, небольшой, – рассказывал Блыскавица. – Юж давно вальчит на теренах повятов Замостья и Хелма. Испытываем трудности в озброеньи…[10]10
  Уже давно сражается на территории районов Замостья и Хелма. Испытываем трудности с оружием.


[Закрыть]

– У нас уже были представители польских партизан и тоже жаловались на недостачу оружия. Когда же мы им предложили помощь, они отказались, – сказал Вершигора, любуясь статной фигурой Блыскавицы.

– Того не може быть! – взволнованно проговорил командир батальона, быстрыми шагами прошелся по комнате, остановился перед Вершигорой и с жаром продолжал – Каждый поляк, которому дорога отчизна, от оружия не откажется. Главная наша задача – вызволение от фашистской кабалы. Сейчас, когда наши братья по оружию – советские воины-приближаются к польскому кордону, нам, полякам, не к лицу отсиживаться дома. Это понимают мои соотечественники и включаются в активную борьбу. От оружия могут отказаться лишь трусы и… враги польского народа. Кстати, кто это был?

– Майор Зомб, – помолчав, ответил Вершигора, испытующе глядя на Блыскавицу.

– А-а, – разочарованно и облегченно протянул Блыскавица. – Вы меня напугали, пан подполковник. Эти Зомбы и нам немало препон ставят. Ждут каких-то указаний, призывают народ выжидать, «стоять с оружием у ноги». А фашисты не ждут. Пользуясь нашей бездеятельностью, они спешат как можно больше уничтожить наших людей, разрушить наше господарство…

Вершигоре давно нравился этот энергичный, беспокойный человек, жаждущий видеть родину свободной. И не только жаждущий, но и делающий все от него зависящее, чтобы избавить родину от оккупантов.

– Мы вам дадим оружие, боеприпасы, взрывчатку, – сказал Петр Петрович. – Поможем связаться с советским командованием. Будете получать все необходимое прямо оттуда, – Вершигора указал на восток.

Тогда же договорились о совместных боевых действиях.

Через несколько дней Блыскавица на деле доказал желание бороться с врагом. Вместе с батальоном Кульбаки «батальон хлопский» разгромил гитлеровский гарнизон в Краснобруде. 8 и 9 марта нашими подразделениями совместно с «батальоном хлопским» были уничтожены гарнизоны врага в двух фольварках и взорваны два спиртзавода. Оружие, захваченное в бою, досталось польским партизанам.

Отряд Блыскавицы был неуловим. Он появлялся внезапно, уничтожал врага и так же внезапно исчезал. Большую помощь польские партизаны оказывали нашим разведчикам.

И не только с отрядом Блыскавицы мы поддерживали тесную связь. Вместе с нашим соединением громили врага и другие польские отряды. Две роты батальона Брайко вместе с польскими отрядами поручика Владека, Менчинского и Богуша истребили фашистский гарнизон города Улянува. Взорвали радиостанцию, радиомаяк, пост противовоздушной обороны. Захватили склады боеприпасов, продовольствия и фуража. И на этот раз часть пулеметов, винтовок и радиостанций передали польским товарищам.

Здесь же мы встретились с соединением Роберта Сатановского, знакомого нам еще по Полесью. Там он с помощью советских партизан создал свой польский отряд, вырастил его в соединение, насчитывающее теперь несколько тысяч человек. Это соединение сейчас пришло на родину и развернуло вооруженную борьбу против оккупантов.

При оценке действий АК следует строго разграничивать верхушку, которая проводила реакционную политику, и народные массы.

Основная масса солдат и большая часть младших офицеров Армии Крайовой были честными, патриотически настроенными поляками. Нашествие фашистов на Польшу было для них большим испытанием. Они рвались в бой за освобождение многострадальной польской земли, в бой, подобный тому, какой вела сначала Гвардия людова, а потом Армия людова под руководством Польской Рабочей партии.

Польские патриоты горели одним желанием: видеть родину свободной. Они шли в отряды, порой не задумываясь о политической цели той или иной партии. Лишь бы сражаться с врагом. И не вина народа в том, что на их патриотических чувствах спекулировали реакционные деятели.

Многие, находясь в АК, вопреки желаниям начальства, вели активную борьбу. Как-то к нам пришел боевой отряд поручика Подковы. (Под этим псевдонимом действовал поручик Т. Кунцевич.) Отряд входил в АК.

– Мое командование запрещает вступать с вами в контакт, – сказал поручик. – Но мне нравится, как вы бьете фашистов. Я хочу быть в дружбе с вами и воевать, как воюют советские партизаны. Ваш враг – мой враг. Мы – братья по оружию.

– Мне тоже нравится ваше желание драться, – сказал Вершигора. – Можете рассчитывать на нашу помощь.

После первого же знакомства отряд поручика Подковы ушел на задание вместе с ротой Сердюка. Им удалось разгромить небольшой гарнизон врага и пустить под откос воинский эшелон.

Возвращаясь в часть, они поймали на лесной дороге бургомистра из Тарногруда и узнали от него, что в местечке идет бой немецкого гарнизона с партизанами. Сердюк и Подкова организовали засаду и уничтожили гитлеровцев, удиравших из Тарногруда от батальона Кульбаки…

К помощи поручика Подковы и его отряда мы прибегали неоднократно.

Однажды взвод Степы Бокарева, усиленный группой минеров Владимира Дубиллера, собрался на задание. Об этом от Вершигоры узнал поручик.

– Могу быть полезным, – предложил Подкова.

Вершигора подумал и согласился.

Вышли с наступлением сумерек. Предстоял далекий путь к железнодорожной магистрали Львов—Варшава. Ночами шли, а на день останавливались на хуторах, вдали от оживленных дорог. Поручик умело выбирал безопасные маршруты и места для отдыха. Расспрашивая местных жителей, помогал добывать нужные сведения о противнике.

На четвертый день пути подошли к железной дороге. Решили взорвать мост у села Вулька Орловска южнее Красныстава. Мост охранялся несколькими полицейскими, поляками. Можно было с ними легко расправиться, но Бокарев не хотел поднимать шума. На выстрелы непременно примчатся гитлеровцы из Красныстава и других ближайших станций. И кто знает, как повернется дело…

– Я попытаюсь переговорить с охраной, – предложил Подкова.

–. Давайте сделаем так: вы заговорите, привлечете к себе их внимание, а мы подберемся с другой стороны, набросимся на них и обезоружим, – уточнил Бокарев.

Так и сделали. Как только поручик Подкова заговорил, от моста послышалась команда:

– Стой!

– До дьябла, стой. Мне тшеба колею проверить[11]11
  К черту, стой. Мне надо проверить путь.


[Закрыть],—отмахнулся от охранников Подкова, приближаясь по насыпи к мосту.

Решительные действия поручика возымели действие. Полицейские растерялись, и хотя они продолжали протестовать, но уже менее настойчиво. Кто его знает, какое там начальство! Кроме того, их подкупала польская речь.

Подойдя почти вплотную к часовым, поручик выхватил из кармана гранату, замахнулся ею и спокойно, но твердо скомандовал:

– Положить бронь![12]12
  Бросай оружие!


[Закрыть]

В тот же миг на растерявшихся полицейских с тыла напали бойцы во главе с Бокаревым и обезоружили.

Бокарев выслал дозоры в стороны, а Дубиллер с саперами приступил к установке зарядов. Подрывники работали быстро и четко. Все же операция чуть было не сорвалась. Со стороны Красныстава подходил поезд. У моста произошло замешательство.

– Спокойно, товарищи! – приказал Бокарев. – Не стрелять! Сойти с моста и залечь. Пан поручик остается часовым.

Партизаны поняли замысел командира и кубарем скатились с насыпи. Поручик Подкова вооружился трофейным карабином и занял место часового…

Поезд прогромыхал по мосту и ушел на юг в сторону Львова. Саперы возобновили работу…

– Можно отходить, – доложил через некоторое время Дубиллер.

Только успели отбежать на безопасное расстояние, как мост длиною восемьдесят метров взлетел на воздух.

– Что будем делать с пленными? – спросил пулеметчик Грамотин.

– Отпустите, – распорядился Бокарев.

– Цо пан муви? Пан не бендзе нас стшелял?[13]13
  Что вы сказали? Нас не расстреляете?


[Закрыть]—обрадовался один из пленных, услыхав разговор.

– Немцы сами расстреляют. Они не простят вам моста.

– Куда же нам цеперь?

– На все четыре стороны, – ответил Бокарев, давая понять, что они его больше не интересуют…

Долго шли молча. Первым заговорил поручик Подкова:

– Я мыслял, же вы расстшеляете.

– Зачем? Если бы они сопротивлялись – тогда другое дело, – ответил Бокарев. – Теперь у них единственный путь– идти в партизаны… Придет время – ваш народ сам вынесет им приговор.

– То правда, – согласился поручик. – Мне, признаться, не хотелось, чтобы пан расстрелял тамтых полякув…

Отошли несколько километров к югу и в двух местах под рельсы заложили мины. После этого направились в обратный путь. Через полчаса послышался взрыв на «железке». Сработала одна из мин[14]14
  В 1957 году во время поездки в Польшу Героя Советского Союза П. Б. Брайко председатель Томашувского повятового Совета Тадеуш Понята, работавший во время войны на станции Тожимехы, сообщил, что на первой мине подорвался и свалился под откос эшелон с авиабомбами и снарядами, а на второй подорвался бронепоезд.


[Закрыть].

В часть возвращались иным маршрутом. Встреч с карателями удавалось избегать. В этом большая заслуга поручика. В конце одного из переходов утро застало группу в поле. Впереди раскинулось большое село. Подкова свернул влево и повел партизан к помещичьей усадьбе, стоявшей особняком.

– Куда вы нас ведете? – спросил Бокарев.

– До маентка, – ответил спокойно поручик.

– Судя по всему, там живет помещик.

– По-российски – помещик, а по-нашему, пан. Тот пан есть мой пшиятель.

Бокарев знал, что Подкова-Кунцевич – сам из богатой семьи, поэтому не удивился его знакомству с помещиком… Подошли ближе. Рассмотрели большой дом и другие строения, обнесенные добротным забором.

Поручик постучал. За забором басисто залаяла собака. Подкова постучал еще. Мужской голос спросил из-за забора:

– Кто там?

– Это я, Кунцевич. Прошу, откройте.

Видно, в этом доме поручик был частым гостем. Повозившись с запорами, мужчина открыл калитку. Сторож увидел группу вооруженных и застыл в изумлении.

– Это – русские товажиши. Пропусти и замкни врота, – распорядился поручик как дома.

Хозяина не оказалось дома. Встретила его мать – старая пани.

– Пшепрашам пани, нам тшеба тутай пшеховаться до вечера[15]15
  Прошу прощения, нам необходимо укрыться здесь до вечера.


[Закрыть],– торопливо заговорил поручик Подкова. – У вас есть посторонние?

– Н-нема, – замялась пани и пригласила: – Прошу.

Оставив товарищей во дворе и наказав им присматривать за сторожем, Бокарев вместе с поручиком вошел в дом. Прошли первую комнату, затем вторую – никого нет. Подкова остался с хозяйкой, а Бокарев прошел в третью большую комнату. Сначала ему показалось, что и здесь никого нет. Но вдруг он бросил взгляд на кресло, стоявшее в углу, и увидел торчащие из-за кресла ноги в комнатных туфлях. «Кто это? Ведь пани сказала, что посторонних нет!» Эта мысль пролетела в голове Бокарева. На всякий случай он взял автомат на изготовку и спокойным голосом сказал:

– Кто там прячется? Не бойтесь, выходите. Свои…

Из-за кресла поднялся высокий чернявый молодой человек, держа руки в карманах халата. В тот же миг почти бесшумно открылась боковая дверь справа и оттуда появилась молодая дама в халате. Она тоже держала руку в кармане. И мужчина и женщина настороженно следили за человеком, потревожившим их покой.

Бокарев опустил автомат, улыбнулся и поздоровался. Те ответили. В комнату вошел поручик.

– Пан Кунцевич?! – в один голос воскликнули пан и пани.

– Что у вас здесь случилось? – спросил поручик.

Скоро все выяснилось. Оказалось, что приятель молодого хозяина с женою приехали в гости. Увидав в окно группу вооруженных, вошедших во двор, они схватили пистолеты и приготовились к самообороне. У мужчины, кроме пистолета, оказалась еще и граната. Он намеревался бросить ее в случае, если вооруженные попытаются применить силу. Спокойный и мирный голос Бокарева предотвратил несчастье.

Гости повеселели. И после, уже за столом, со смехом вспоминали, как они хотели двумя пистолетами и одной гранатой защищаться от двадцати автоматов…

Бокарев расставил наблюдателей и расположил бойцов на отдых… Дневка прошла спокойно. Вечером группа выступила в поход и к утру настигла главные силы соединения.

А через сутки часть отряда Подковы вновь ушла на задание с девятой и четвертой ротами и артиллерийской батареей.

В это время нашим разведчикам удалось раскрыть строго засекреченный военный завод «Сталева Воля». На нем изготовлялось артиллерийское вооружение, снаряды, ремонтировалась боевая техника. Некоторые даже утверждали, что завод выпускает детали к ФАУ-1.

Ударной группе под командованием Бакрадзе было поручено вывести из строя этот завод. Поручик Подкова кратчайшим путем вывел партизан к месту.

Завод находился в лесу в двух километрах от реки Сан. Охранялся усиленными отрядами гитлеровцев. Вокруг завода возвышались мощные укрепления. Подобраться к нему было очень тяжело, это потребовало бы больших жертв со стороны партизан. Зато электростанция и водокачка, снабжавшие завод электроэнергией и водой, находились непосредственно на западном берегу Сана и были хорошо видны с восточного берега.

Бакрадзе подозвал заместителя командира артбатареи Якова Михайликова и спросил:

– Что ты предлагаешь?

Яков Матвеевич Михайликов был мастером своего дела, В отряде он с января 1942 года. Командовал противотанковой пушкой, артиллерийским и минометным взводами, а когда получили 76-миллиметровые орудия, был назначен заместителем командира артбатареи. Однако получилось так, что Михайликов фактически командовал батареей. Во всяком случае, выполнение боевых заданий лежало на его плечах. Это ему принадлежит идея ночной стрельбы прямой наводкой черёз ствол по вспышкам вражеских пулеметов при. штурме реки Ломницы, на подступах к Карпатам.

Он заслуженно пользовался славой хорошего артиллериста, за что партизаны прозвали его Яшкой-артиллеристом. К его авторитетному мнению прислушивались командиры пехотных подразделений.

И теперь на вопрос Бакрадзе Яшка-артиллерист ответил:

– Будем расстреливать с этого берега.

Бакрадзе принял решение: артиллерийским огнем с восточного берега разрушить электростанцию и водокачку. Поставили орудия на прямую наводку. Вася Алексеев и Виктор Морозов – снайперы артиллерийского огня – навели пушки на электростанцию. Через реку полетели снаряды. Эхом отозвались разрывы…

После нескольких залпов свет потух. Но здание электростанции виднелось белым пятном. Орудия продолжали обстрел. Возник пожар и осветил водокачку. Перенесли огонь на нее.

В результате обстрела были повреждены электростанция и водокачка. Завод некоторое время вынужден был бездействовать.

Весть о действиях советских партизан облетела многие села Люблинщины. К нам приходили все новые представители польских партизан с предложением о совместных боевых действиях. С каждым днем усиливались удары по гарнизонам и путям снабжения гитлеровцев на территории Польши.

Бои и диверсии, проведенные советскими и польскими партизанами, дали свои результаты. В одном из донесений в марте 1944 года гитлеровский руководитель железных дорог писал генерал-губернатору Польши Франку:

«Число подрывов составов при помощи взрывчатки, нападений на станции и железнодорожные сооружения (в Люблинском воеводстве) за период февраль – март сего года постоянно возрастает. В настоящее время в день в среднем насчитывается 10–11 налетов.

На некоторых участках можно ездить только с конвоем и только днем, как, например, на участке Лукув—Люблин. По другой линии, Завада—Рава-Русская, можно ездить только в определенные дни и в определенные часы, в остальное время движение здесь остановлено. Также и в Билгорайских лесах мы бессильны против нападения»[16]16
  История Великой Отечественной войны. Т. 4. М., Воениздат, 1962, с. 232.


[Закрыть].

Даже генерал-губернатор Франк вынужден был записать в своем дневнике, что одна треть Люблинской провинции уже не подчиняется оккупационным властям. Там не действуют ни администрация, ни исполнительные органы. Полиция может действовать на данной территории силами не менее полка.

Наше соединение продолжало активные боевые действия на территории Польши. Властная рука партизанского командира умело и решительно направляла удары народных мстителей по самым чувствительным местам противника.

Среди врагов паника. Генерал-губернатор Ганс Франк и главный полицейский начальник оккупированной Польши Крюгер были бессильны в борьбе против партизан. Они вынуждены были обратиться за помощью к гитлеровскому командованию. К местам диверсий и нападений партизан мчались полицейские и полевые войска, грохотали танки дивизии СС «Викинг», рыскали самолеты. У телефонной трубки надрывается комендант города Люблина: «Ахтунг! Кальпак!» На дорогах при выезде из городов и местечек появились таблички с надписью: «Внимание! Партизаны Ковпака!»

Каждое партизанское соединение за многомесячную боевую практику вырабатывало свой «почерк» ведения боя. Ковпаковский не был похож ни на какие другие. Поэтому гитлеровские генералы определили, что имеют дело с партизанами Ковпака.

Весть о появлении советских партизан в «области государственных интересов Германии» дошла до Берлина и произвела впечатление взорвавшейся бомбы.

Еще бы! Ведь всего полгода назад обергруппенфюрер СС и генерал полиции Фон дем Бах из Ровно в своем приказе оповестил население и донес Гиммлеру, а Гиммлер доложил фюреру, что «банда Ковпака, насчитывавшая около двух тысяч человек, уничтожена в Карпатах. Спастись удалось лишь Ковпаку с пяти десятью партизанами.

Можно себе представить, какое было ликование по случаю «разгрома» крупного и опасного партизанского соединения, доставившего немало хлопот гитлеровскому командованию и администрации на оккупированной территории Украины и Белоруссии.

И вдруг снова: «Внимание! Партизаны Кальпака!» Только на этот раз ближе к германской границе. Это оплеуха не только обергруппенфюреру СС и генералу полиции Фон дем Баху, но и всемогущему Гиммлеру. Ведь именно он, Гиммлер, клялся фюреру, что в Карпатах раз и навсегда покончено с опасным Ковпаком.

Не оправдались надежды фашистов. Соединение – живет. И не только живет, но и активно действует. Имя Ковпака не сходит с уст всполошившихся гитлеровцев.

– Ох, Петрович, насолил же фрицам наш дед Ковпак, никак не могут опомниться, – радовался успеху партизан Москаленко. – Им и невдомек, что Сидор Артемович живет себе в Киеве, а командуешь ты.

Да, тогда еще имя Вершигоры для врага было мало известно.

– А чему здесь удивляться? – сказал Вершигора. – Если бы кто-нибудь до войны сказал мне, что я буду военным человеком, я бы сам удивился. Но если бы мне сказали, что буду командовать соединением в тылу врага, я удивился бы еще больше.

Кто бы мог подумать, что из сына молдавского сельского учителя, рано оставшегося сиротой, с одиннадцати лет вынужденного батрачить, чтобы заработать на кусок хлеба, мечтавшего стать агрономом, а ставшего кинорежиссером, получится командир прославленного партизанского соединения!?

Но случилось именно так. Партизаны под командованием Петра Петровича Вершигоры много неприятностей причинили противнику. Гитлеровцы активизировали свою разведку. Из Львова, Люблина, Перемышля и Билгорая потянулись ее щупальцы к партизанам. Но ковпаковцы были начеку. Не стояли в стороне и польские патриоты.

Только за один день в селе Циосьме Билгорайского повята с их помощью и благодаря постоянно проявляемой партизанами бдительности было задержано свыше тридцати шпионов. Большинство из них уголовники из люблинской тюрьмы. Они прошли специальную подготовку и к нам были засланы люблинским гестапо.

Разоблачив первого шпиона, наши командиры допросили его, узнали приметы остальных и задержали их. Одного шпиона направили обратно с письмом. В нем говорилось:

«Господин комендант! Мы, советские партизаны, очень тронуты тем, что вы проявляете глубокий интерес к численному составу и вооружению нашего соединения, засылая к нам с этой целью своих шпионов. Считаем за честь сообщить, что все они благополучно прибыли в пункт назначения и сейчас находятся у нас. В подтверждение этого направляем к вам одного из них с настоящим письмом. Что же касается нашего оружия и численного состава, то мы постараемся удовлетворить ваше любопытство и сегодня всем партизанским соединением прибудем к вам в гости, чтобы продемонстрировать перед вами боеспособность и вооружение. Советские партизаны».

После отправки письма Вершигора сказал:

– Интересно знать, что предпримет комендант? Товарищ Бережной, для большей убедительности пошлите взвод разведчиков, пусть ночью обстреляют немецкий гарнизон.

– Поручим это дело Зяблицкому. Сделает все как по нотам, – предложил Клейн…

Тревожно провели ночь гитлеровцы. Гарнизон города занял круговую оборону и непрерывно пускал ракеты. А когда город обстреляли разведчики с одного, с другого места, там поднялась страшная пальба и не утихала до утра. Как стало известно, комендант города Люблина тоже всю ночь не покидал кабинета, не смыкал глаз до утра, ожидая нападения партизан. Мы же и не помышляли об этом. Воспользовались тем, что немцы стянули карателей в Люблин, усилили подрывные действия на железных дорогах.

Случай с массовой засылкой к нам шпионов заставил нас серьезно подумать об усилении бдительности. Был установлен строгий порядок приема новых бойцов. Такое право давалось лишь командирам батальонов (отрядов) с обязательной последующей проверкой особым отделом соединения.

Принятыми мерами возможности проникновения в наши ряды шпионов и диверсантов сводились к минимуму.