Текст книги "Неизвестный Байконур. Сборник воспоминаний ветеранов Байконура"

Автор книги: Иван Стаднюк

Школы у меня занимали особое место. Валентина Ивановна Мощенская, став заведующей гороно, сплотила вокруг себя передовых учителей и директоров. Город рос, появились новые школы, люди менялись.

Я считаю, что многие, кто работал тогда в школе, полностью отдавали себя работе по обучению и воспитанию детей. Это были люди высокого долга, великого терпения и бескорыстия. Я вспоминаю самую первую школу в городе – № 30, о которой я уже упоминала, первого директора этой школы – Галину Феофановну Петрову. После нее директором были В. И. Ивлева, Тамара Ивановна Затона. Хорошо помню других директоров школ – Изу Дмитриевну Морозову (к сожалению, она уже ушла из жизни), Тамару Михайловну Лебедеву, Валентину Павловну Давиденко, Веру Давыдовну Труничеву, Александру Матвеевну Артеменко. А какие там были прекрасные учителя, настоящие профессионалы своего дела! Если начну всех перечислять, получится очень длинный список.

Все трудились как единая семья. Много помогали школе председатель горкома профсоюза Раиса Дмитриевна Петухова, затем, сменив Р. Д. Петухову, Зоя Николаевна Затенацкая, Лидия Никитична Цветкова – ответственный секретарь горисполкома, Татьяна Борисовна Петровская – заместитель председателя горисполкома, и, конечно, председатели исполкома в разные годы – А. К. Изюмников, А. И. Дрякин, Б. Н. Жемчужный, секретари горкома комсомола Г. Маньковский, Т. Дудошникова, А. Икаев.

Люди постоянно в городе менялись. Менялся и стиль работы, потому что надо было идти со временем в ногу. Мне очень жаль, что Ленинск уже не тот, что был раньше. Когда я приехала в Питер, мне казалось, что не смогу здесь так жить, как жили там. Город снился долго. Там мы были все вместе, не было такой разобщенности, как в больших городах. Я много рассказывала о Ленинске своим друзьям, рассказываю своим ученикам. И не раз мне приходилось слышать такую реплику: «мол, из заповедника приехала».

Да, может быть. Я не обижаюсь. Действительно, там жили люди героические – это наши мужья, да и нам, женщинам, досталось. Но я не об этом хочу сказать. Трудности нас только закалили, но здоровье подорвано у многих. И неудивительно, что многие наши друзья и товарищи рано ушли из жизни. Вечная им память!

Хотелось бы закончить на оптимистической ноте. У нас в Питере ветераны Байконура постоянно собираются на знаменательные космические даты. Руководит нами В. А. Булулуков, генерал запаса. Эти встречи для нас большая радость. Мы всегда помним Байконур, помним его славную историю, стараемся новому поколению передать то, чем жили люди в то время, какую героическую жизнь они прожили. Память… Нет, никогда из нашей жизни не уйдут воспоминания, они уйдут только с нами. Но наши дети должны знать и помнить, чем занимались их отцы, матери, сестры, друзья, несколько поколений людей, которые вывели страну из руин, превратив ее в космическую державу. Это была ЭПОХА! Это было ВРЕМЯ, которое двигало нас ВПЕРЕД!

Поэзия Байконура

Иван Мирошников

БАЙКОНУР

 
Мы с песками безбрежными рядом
На околице звездной живем,
Город наш мы зовем Звездоградом,
Космодромной столицей зовем.
 
 
Пусть пески и погода суровы,
В мире звезднее города нет.
Здесь живут и мечты Королева,
И улыбки гагаринской свет.
 

ТЮЛЬПАНЫ

Герману Степановичу Титову

 
Садовые тюльпаны, как вельможи,
Холены и надменно холодны.
А мне другие в тыщу раз дороже —
Тюльпаны байконурской стороны.
 
 
В них нет высокомерия и чванства,
И в цепкий холод, и в каленый зной
Они горды высоким постоянством
И верностью романтике степной.
 
 
Природа-живописец сочной кистью
На холст бескрайний щедро нанесла
Ребристые размашистые листья
И венчики из хрупкого стекла.
 
 
Тюльпаны, словно крохотные флаги,
В бутоны до поры зачехлены,
Неприхотливы к дефицитной влаге,
Завидною судьбой наделены.
 
 
Не потому ль по праву однолюбов
Они, пусть даже в сказочном краю,
Тоскуют, увядают, будто люди,
Покинувшие Родину свою.
 
 
Гляжу на степь взволнованно и долго.
И верить хочется: то не цветы цветут —
На миллион чарующих осколков
Зарю рассвета раскололи тут.
 
 
Садовые тюльпаны, как вельможи,
Холены и надменно холодны,
А мне другие в тыщу раз дороже —
Тюльпаны байконурской стороны.
 

САМЫЙ ГЛАВНЫЙ В СТРАНЕ КОСМОДРОМ

 
Верной дружбою путь наш рассвечен.
Нам она, словно солнце, дана.
В Байконуре с казахскою речью
Украинская мова слышна.
 
 
С русским братом пускают ракеты
Белорус, и латыш, и бурят.
В мирном небе зимою и летом
Рукотворные звезды горят.
 
 
Раскрывая загадки природы,
Помним мы каждый день об одном:
Дружба наших советских народов —
Самый главный в стране космодром.
 

ОТСЮДА В КОСМОС ПРОЛЕГЛИ ДОРОГИ

 
Отсюда в космос пролегли дороги,
Отсюда начинают свой полет
И слава космонавтов, и тревоги
Тех, кто, поверив, терпеливо ждет.
 
 
Тех, кто в раскатах стартового грома
Не глохнет, доверяя тишине.
Кто знает цену всем словам весомым
И невесомой пылкой трескотне.
 
 
Тут началась гагаринской порою
Космопроходцев жаркая страда,
Живут здесь настоящие герои
Фамилий чьих не слышим никогда.
 
 
А эти люди – пахари Вселенной, —
Когда в полете космонавты спят.
На пунктах управления бессменно
Несут свой круглосуточный наряд.
 
 
Казахским ветром, зноем и морозом
Продублены их лица и сердца,
Для них колесный говор мотовозов —
Как песня без начала и конца.
 
 
На стартовых площадках до рассвета,
От городов прославленных вдали.
Они готовят новые ракеты
И новые готовят корабли.
 
 
Пусть космонавтам – главные награды,
Но люди пусть увидят в полный рост
Героев безымянных Звездограда,
Что с неба не снимают легких звезд.
 

ВЕТЕРАНЫ ЗВЕЗДОГРАДА

 
Космодром. Звездоград. Ветераны.
Бродит память по давним годам.
Байконура степные тюльпаны
Я дарю своим старым друзьям.
 
 
По колено песок, зной за сорок,
Солончак и бескрайний простор.
Звездоград безгранично нам дорог,
Словно первой любви костер.
 
 
На повозках, на конной тяге
Обживали вы эти края,
Люди долга, мечты и отваги,
Молодые, как вечность, друзья.
 
 
Здесь река на глазах обмелела —
Сколько к морю воды утекло!
Сединой на пески пыль осела.
Солнце Славы над вами взошло.
 
 
Были вы Королеву опорой,
Вдохновляли его каждый раз,
Ветераны, бойцы-фантазеры,
Открыватели звездных трасс.
 
 
Это вы подарили бессмертье
Совершившему первый полет.
Нет счастливей на белом свете
Покорителей звездных высот.
 
 
С вами рядом бессменно подруги,
Пусть на лица морщины легли,
Никакие вселенские вьюги
Остудить их сердца не смогли.
 
 
Космодром. Звездоград. Ветераны.
Бродит память по давним годам.
Байконура степные тюльпаны
Я дарю своим старым друзьям.
 
 
Щедро вам улыбается солнце,
И глаза ваши светом полны.
Ветераны. Первопроходцы.
Сыновья легендарной страны.
 
 
По душе мне дорога дальняя,
Да такая, чтоб верст не счесть.
Неумолимая песня вокзальная,
Семафор, отдающий честь.
 
 
К звездным тропам – крутые ступени,
Космонавтов стремительный взлет
И душистая ветка сирени,
Что на Млечном Пути зацветет.
 
 
Космодромные будни, как праздник,
Неуемное сердце в груди,
Да огни за спиной – только красные
И зеленые впереди.
 

Евгений Ануфриенко

ПОСВЯЩЕНИЕ

 
Мы росли от горстки до города,
Превращая пустыню в оазис.
Каждый встречный за город горд
(Это сказано не для фразы).
 
 
Раньше был здесь лишь сусликов свист,
Начинали с палаток, с поселка,
И считался редкостью лист,
Как теперь новогодняя елка.
 
 
А сегодня к реке нерусской
Посмотреть, как закат алеет.
Мы выходим асфальтом узким,
Тополиной скромной аллеей.
 
 
Будет время народов-друзей,
МИР – навечно на всех широтах.
Хлынут толпы в город-музей
Разобраться в наших заботах.
 
 
А пока рукоплещет нам
Мир, и нашим трудом озаренный,
Хоть еще ни друзьям, ни врагам
Не известны мы поименно.
 
 
Тем, кто рядом живет с тобой,
Кто порою не спит ночами,
Кто в работу идет, как на бой,
Книгу эту мы посвящаем.
 

Евгений Спичак

К ТОВАРИЩАМ

 
Многие здесь старожилы,
Многим здешнее вновь.
Я вам напомню, как жили,
Как начиналась новь.
 
 
Мы тротуаров не знали,
Не было и мостовых,
Только бескрайние дали,
Только задор молодых.
 
 
Только желание строить,
Совесть партийная, долг.
Путь этот вспомнить стоит:
Был он не легок и долг.
 
 
Жили в палатках, ели
Вместе – какой уж тут ранг!
Случалось, в своей постели
Мы находили фаланг.
 
 
Мерзли в палатках холодных,
Жили одни, без семьи.
Не было дней свободных —
Только рабочие дни.
 
 
Холод, жара иль вьюга,
Носит пылищу вокруг.
Здесь находили друга,
Здесь проверяли подруг.
 
 
Здесь фильтровались души
И проявлялась суть.
Здесь узнавали лучших
И изгоняли муть.
 
 
Пусть имена неизвестны
Многих достойных людей,
Пусть не сложили песен,
Славящих наших парней.
 
 
Будет прославлен подвиг,
Будет воспет он в веках,
Будет в сердцах народных
И в задушевных стихах.
 
 
Слава тебе трудовая,
Воин, товарищ и брат!
Славься, страна огневая,
Юности мира набат!
 

Александр Корнилов

БЕРЕЗКИ

 
Березки,
милые,
здравствуйте!
Просто не верится, что снова с вами я,
Что вы в настоящих,
пахучих платьицах,
Что пахнет черемухой и грибами.
 
 
А где-то на юге, в неоновом месиве,
Сестры ваши мертвы от скуки.
Им совсем-совсем не весело
Оттого, что они на юге.
 
 
Им бы в леса пошептаться с подругами,
Им бы подальше от всякого лоска,
А их поместили где-то на юге
На вывеске кафе
«Березка».
 

* * *

 
Не дом, а город на песке
Стоит, растет и ширится.
Сегодня здесь один проспект,
А завтра – сотня улиц в степь
Каналами повыльется.
 
 
Не поползут, не потекут
Песочные фундаменты —
Их скрепит человечий труд
Бетоном
намертво!
 
 
И станет город-космодром
Легендою заслуженно.
Чтобы в песках построить дом,
Построить
город
нужно.
 

Марк Иоффе

СТАРТ

 
Экзамены сдает армейский «вуз» —
Мы ожидаем запуска ракеты.
Нам неизвестны цель ее и курс —
Все это называется секретом.
 
 
А нам ведь тоже рисковать собой,
Когда заносит против прав и правил.
Распахнут неба омут голубой,
Но вся земля полетом нашим правит.
 
 
И пламя оплавляет лед,
И поиск поселяется в блокнотах.
А в небесах безумствует полет,
А на земле свершается работа.
 

Владимир Зеленцов

АРБУЗЫ

 
Арбузы везут!
Арбузы!
И вот в гимнастерках
Круг.
И корки хрустят,
Как музыка,
Под сотней солдатских
Рук.
Губы сухи
И обветренны,
Но брызнул
Живительный сок,
И – нипочем километры,
И – нипочем песок!
 

В. Мишанов

* * *

 
Да, ты любил девчонку горячо!
Чудесную, с огромными глазами…
Но две звезды упали на плечо
И пролегла дорога между вами.
Что ж, Байконур – не худший вариант,
Не стоит унывать и брови хмурить.
Гордитесь же, товарищ лейтенант,
Что будете служить на Байконуре.
Съедать на ужин, завтрак и обед,
Спать на ходу научишься привычно.
И вдруг поймешь, что писем месяц нет
И что казашки тоже симпатичны.
Войдя в работу и найдя друзей
Плюс пятьдесят почувствовав на шкуре,
Через полгода ты напишешь ей:
«Прощай, я остаюсь на Байконуре».
Лет через двадцать ты, летя в Москву,
Тряхнув остатком пышной шевелюры,
Задумаешься, глядя в синеву:
«Как смогут без меня на Байконуре?»
 

Вячеслав Злобин

ГОРОД МОЙ

 
Город
пахнет тюльпанами,
пахнет цементом
и разговаривает
со звездами.
Город
спорит с барханами,
борется с ветром
и резвится
подростками.
Город
не хмурится
лицами кислыми —
Старческими и брюзжащими.
Город в явь
превращает мысль —
предотвратить пожарище.
Город
на карте не обозначен,
точкой на ней не покоится.
Город наш
Кибальчичем начат,
Циолковским продолжен,
Нами – строится!
 

Василий Дорохов

ПЕСНЯ О ЗВЕЗДОГРАДЕ

 
Среди барханов солнечного края,
Как призванный Отечеством солдат,
Стоит в строю, усталости не зная,
Наш славный город, юный Звездоград.
 

Припев:

 
Город-солдат,
Охраняешь ты мир на планете!
Город-поэт,
Воспеваешь ты жизнь и мечты!
Город труда,
На груди твоей золотом светит
Ленина орден
Рядом с орденом Красной Звезды!
 

 
Чтоб ярким солнцем любовались дети,
Чтоб шар земной не запылал войной,
Кует стране оружие победы
Орденоносный Звездный город мой.
 

Припев.

 
У нас живут мечтатели-поэты,
К себе их звезды яркие манят.
Тюльпаны здесь на дальние планеты
Уже готовит юный Звездоград.
 

Припев.

 
К другим мирам пойдут ракетопланы.
Ворвутся в космос наши корабли,
И Звездный город самым первым станет
Ракетодромом солнечной Земли!
 

Припев.

 
Город-солдат,
Охраняешь ты мир на планете!
Город-поэт,
Воспеваешь ты жизнь и мечты!
Город труда,
На груди твоей золотом светит
Ленина орден
Рядом с орденом Красной Звезды!
 

УЛИЦА НОСОВА

 
На улице Носова
море людей.
Из окон домов
плещет веселье!
В мундиры парадные
на праздник весенний
оделись
шеренги тополей.
 
 
На улице Носова
море детей
звонкоголосых,
с живыми цветами.
 
 
И кажется,
Носов живой
вместе с нами
идет,
улыбаясь,
среди друзей!
 
 
На улице Носова
наш Первомай,
торжественно-праздничный,
многоголосый.
Вливайся! И с нами в строю
продолжай песню свою
недопетую,
Носов!
 
 
На улице Носова
тысячи лиц
встречают
города
десятилетие.
А в парке Солдатском
стоит обелиск,
Молчит обелиск,
устремленный в бессмертие.
 

НАШ 1000-й

 
Ожил, загомонил разноголосо,
Проснувшись, город.
И, как повелось,
По графику уходят мотовозы
На «левое» и «правое» крыло.
Но что сегодня в лицах звездоградцев?
Ни одного нет хмурого лица!
– У нас сегодня в Байконуре, братцы.
Наш тысячный ребенок родился!
 

Валерий Мальцев

ОСТАЮЩИМСЯ НА ЗЕМЛЕ

 
Вторые сутки
Глаз он не смыкает,
Уйдя в рабочий
Напряженный ритм.
Не знает мир,
Страна еще не знает,
И Левитан
О Кубе говорит.
В концертном зале
«Лунную сонату»
Приезжий исполняет
Музыкант,
И спят еще спокойно
Космонавты.
И снится детям
Звездный Ихтиандр.
А он не спит.
Усталыми глазами
Он на приборы
Умные глядит.
Он завтра сдаст
Еще один экзамен,
А Левитан
О Кипре говорит.
 
 
Наутро – старт!
В лучах степного солнца
Ракета растворилась
В синеве.
А он, как прежде,
Снова остается
Свою работу
Делать на Земле.
Но будет время —
В это верю твердо —
Следы не затеряются
Во мгле —
Страна моя расскажет миру
Гордо
О тех,
Кто оставался на Земле.
Раскроются все тайны
И секреты —
Ведь мир стремится
К лучшим временам!
И станут тех,
Кто в космос слал ракеты,
Как космонавтов,
Звать по именам!
 

Анатолий Лещенко

* * *

 
Я присяду на краешек ночи,
Ну никак меня сон не берет!
Бег Земли изумительно точен,
Вечен времени круговорот.
Тишина наклонилась над речкой,
Будто звонкие звезды пьет,
Загорелые руки навстречу
Ей Луна из воды подает.
Шелестят о берег созвездья,
Где-то бродят дежурные сны —
Мне дороже всего на свете
Голубые глаза тишины!
 

* * *

 
Есть неоткрытые поэты,
И неизвестны их стихи,
В многоголосице планеты
Необитаемо тихи.
Ее заботы и печали,
Свои тревоги и дела
Они в поэзию включали,
Что сутью жизни их была.
И с ненасытностью романтиков
Всегда в грядущее глядят.
Свою ракетную грамматику
Потомкам пишет Звездоград.
 

* * *

 
Все дома здесь одного ранжира —
Радостью оранжево горят,
И, талант на ветер не транжиря,
Жители стихами говорят.
 
 
Здесь живут влюбленные в науку,
Ищущие, сильные сердца.
– Есть!
И не откладывать на утро,
Довести работу до конца.
 
 
В город мой взволнованно-тревожно
Входит каждый запуск и полет.
И живет он сложно и несложно:
Ширится,
работает,
поет!
 

Сергей Родин

* * *

 
Байконур, Байконур, я прощаюсь с тобой,
Я прощаюсь с землей, где закончил служить.
Снова ветер задул, снова солнце и зной —
Все равно этих дней не дано мне забыть.
Сколько дел, сколько мыслей и сколько тревог
Я оставил на этой священной земле!
Сколько я исходил и изъездил дорог,
Сколько разных людей повстречалось мне здесь.
Я сражался и жил, как умел и как мог,
Я Отчизне служил и себя не берег.
Но людей, что всегда окружали меня,
Я старался беречь до последнего дня.
Байконур, Байконур, я прощаюсь с тобой,
Говорю «До свиданья!» друзьям дорогим,
Вспоминайте меня, я окончил свой бой,
И в бою побеждать я желаю другим!
 

Александр Калистратов

МОТОВОЗ

 
Здесь много солнца и песка,
Вокруг одна сухая степь.
Здесь ночью снятся города,
Здесь ночью снится белый снег.
С работы вечером – домой,
Усталость тяжестью в руках.
Вчера поссорился с женой,
С начальством что-то не в ладах.
 

Припев:

 
А утром снова мотовоз
Нас повезет под стук колес.
Чернорабочие Земли,
Готовим в космос корабли.
 

 
Пусть скажут: «Громкие слова!»,
А я им верю, как же быть?
Ведь коль не верить, то тогда
Зачем на этом свете жить?
Здесь, как на Ноев тот ковчег,
Со всей России собрались.
Здесь ночью снится белый снег
И города, где родились.
 

Припев.

 
Нас по загару узнают
На той родной Большой земле.
И мать встречаешь ты свою
Раз в год и, может быть, во сне.
А 45 – уже предел,
От силы, может, пятьдесят.
«Ты что-то сильно поседел», —
Друзья при встрече говорят.
 

Анатолий Корешков

К БАЙКОНУРУ

 
Я, сняв мундир, тебя оставил,
Уняв надеждой сердца боль,
В лучах твоей умывшись славы,
Благословляемый судьбой.
 
 
И тем обрек себя на муки.
Живу, былое вороша,
И по товарищам в разлуке
Грустит томительно душа.
 
 
А где-то теплится надежда:
В твои края еще вернусь.
И поддержать меня, как прежде,
Готова добрым словом Русь.
 
 
Несутся в Лету вихрем годы —
Все туже времени узда.
Но на поблекшем небосводе
Не меркнет Юности звезда.
 
 
Мы любоваться ею рады —
Воспоминанья живы в нас.
Позволь же в качестве награды
Тебя еще увидеть раз.
 

Н. Масленникова

УЛИЦА ЦЕНТРАЛЬНАЯ

 
Много памятников в нашем Звездограде,
Но один забыли возвести —
Грейдеру из первой стройбригады,
Срезавшему первый пласт земли.
 
 
Кто водитель был его – не знаю,
Думаю, что молод был, упрям
И совсем не помышлял о славе,
Сжав руками свой земной штурвал.
 
 
Он прошелся между первых вешек,
Крепко вбитых в твердый здешний грунт,
И сейчас тот путь его, как прежде,
Улицей Центральною зовут.
 
 
И отсюда город взял начало,
Здесь построен самый первый дом,
Эта трасса – первой вехой стала
На твоих ступенях, космодром.
 

Зоя Балакина

* * *

 
Это было осенью, где-то в сентябре,
Прибыли на станцию утром, на заре.
Увидали мазанки, ишаков, песок,
По пустыне выжженной сделали бросок.
Купол небосклона нежно-голубой.
Городок нас встретил пылью и жарой.
Домик трехэтажный, желто-сурьмяной
И подъезд последний станет мне родной.
Создавало город молодое племя.
Вопреки стихии, обгоняя время.
Звездоград мой юный, Байконур мой вечный,
Бродит с нами память в годах бесконечных.
Эти ночи южные, не с чем их сравнить,
Бархатные, звездные, мне вас не забыть.
Танцплощадка, музыка, «Летний» над рекой,
А в аллеях парочки, а в душе покой.
Но не все так благостно в нашей жизни было,
Вслед за светлой радостью горе приходило:
Мы теряли близких, мы друзей теряли,
Тех, что в неудачах свечками сгорали.
Ведь они работали, с нами рядом жили,
Трудные идеи в жизни воплотили,
А теперь застыли в сквере обелиском.
Вечная им память и поклон им низкий.
 

Владимир Георгиевич Молчанов
БАРЫШЕВЦЫ ОКБ «ВЫМПЕЛ» НА КОСМОДРОМЕ

^{Родился в 1937 г. На предприятии работает с 1963 г., инженер-конструктор, начальник бригады, начальник сектора, начальник отдела, заместитель главного конструктора, в настоящее время начальник отдела. Ведет работы по созданию пневмовакуумного наземного оборудования ракетно-космической техники. Имеет правительственные награды.}

Предприятие ОКБ «Вымпел» имеет славную и богатую историю. Созданное в 1963 г. Владимиром Михайловичем Барышевым по инициативе академика В. Н. Челомея, предприятие за эти годы превратилось из конструкторского бюро, работающего по заданиям в основном двух организаций – НПО Маш и КБ «Салют», в самостоятельное многоплановое Федеральное государственное унитарное предприятие Российского авиационно-космического агентства, выполняющее работы по созданию и эксплуатации наземного оборудования практически для всех Главных конструкторов ракетно-космической техники.

Небольшая экспедиция предприятия, ранее существовавшая на 95-й площадке космодрома Байконур, ныне реорганизована в Центр эксплуатации и испытаний с общим числом сотрудников около 500 человек. Предприятию передана в эксплуатацию часть объектов космодрома, оно активно участвует в подготовке российских космических аппаратов, запускаемых PH «Протон». Сегодня предприятие является активным участником космических программ, в которых также участвуют США, Франция, Индия.

Воспоминания конструкторов и специалистов предприятия об их участии в работах на космодроме, о вкладе барышевцев ОКБ «Вымпел» в дело развития ракетно-космической техники страны не только яркая страница истории тех незабываемых лет, но и пример отношения к ДЕЛУ для тех, кто хочет связать свою жизнь с освоением космоса.

Д. К. Драгун, Генеральный директор и Генеральный конструктор ФГУП ОКБ «Вымпел»

Осенью 1958 г. меня призвали в ряды Советской Армии. На призывном пункте была сформирована небольшая группа москвичей, окончивших техникумы и работавших в основном в оборонных отраслях промышленности. В поезде сопровождающий нас старшина сказал, что мы едем до станции Тюра-Там. По приезде нас строем привели на безлюдный берег большой многоводной мутной реки Сырдарья, где уже стояли душевые установки. Поодаль рядами лежало сложенное в стопки солдатское обмундирование. После душа переоделись, построились. Пришли какие-то офицеры. Один из них поинтересовался, кто умеет чертить и красиво писать чертежным шрифтом. Я сделал шаг вперед. Так я начал службу в оперативном отделе штаба научно-испытательного полигона, впоследствии получившего наименование космодром Байконур, но тогда место моей службы было весьма засекречено и, даже когда через 3 месяца разрешили переписку с родными, мой адрес был Ташкент—90 (однажды мой двоюродный брат, будучи в Ташкенте, хотел меня навестить, но не смог найти эту воинскую часть).

Чертежники оперативного отдела полигона рисовали, чертили и готовили различные документы, схемы заправки ракеты топливом и окислителем, трассы полета ракеты и головных частей, районы падения ступеней ракеты, вели альбомы истории запусков и т. п.

Мне запомнился случай, когда было приказано начертить трассу (наверное, одну из первых в мире) полета ИСЗ с человеком на борту. За несколько дней до запуска ИСЗ с Ю. А. Гагариным на борту мне было поручено начертить схему эвакуации людей от места старта, а в день заседания Госкомиссии я возил эту схему на «двойку» (2-я площадка). Эвакуация личного состава и специалистов проводится на полигоне каждый раз перед пуском любой ракеты.

В октябре 1960 г. на полигоне все узнали о взрыве новой ракеты 8К64 разработки Главного конструктора М. К. Янгеля, гибели маршала Неделина, многих офицеров, солдат и специалистов. Некоторых из них я знал лично и испытывал к ним большое уважение – это Носов, Осташев и другие. Во главе партийно-правительственной комиссии по расследованию причин катастрофы был Л. И. Брежнев, тогдашний Председатель Президиума Верховного Совета страны. Я слышал его выступление на митинге во время похорон погибших, видел его слезы.

Позднее на полигоне был объявлен конкурс на лучший проект памятника погибшим. Конкурс выиграл техник УКС рядовой Мартынов, по проекту которого и установлен памятник в Солдатском сквере.

Офицеры, с которыми мне пришлось служить, – это начальник отдела полковник Баланчук, подполковники Королев, Степаненко, Пинчук, Сташевский и другие производили на меня сильное впечатление своей самоотдачей делу, которому они служили, и у меня осталось к ним чувство большого уважения. Во время службы я неоднократно встречался, выполняя их различные поручения, с полковниками Захаровым, Войтенко, Дубоносом. Видел и Шубникова, главного строителя полигона, командира полигона Герчика и многих других выдающихся людей.

После увольнения из армии я вернулся на свое предприятие и стал работать в третьем комплексе, который был организован на базе мясищевского КБ-700 и назначением которого стало проектирование наземного оборудования для обеспечения пусков ракет. Комплексом руководил Г. И. Архангельский, а руководителем предприятия стал академик В. Н. Челомей. В 1963 г. на базе этого комплекса было создано предприятие, впоследствии получившее наименование ОКБ «Вымпел».

К созданию наземного оборудования ракетно-космической техники пришли лучшие авиационные специалисты, воспитанные В. М. Мясищевым, такие, как Г. И. Архангельский, В. Н. Некрасов, Ю. Г. Храповицкий, В. М. Барышев, Л. П. Давыдов, Г. А. Севьян, Б. Г. Мирошниченко, B. C. Ярош, П. П. Дементьев, Я. И. Валаев, Ю. В. Ларионов, О. В. Меншагин, Л. И. Пауков, В. И. Башканихин и др. В это время шло проектирование наземного оборудования изделия 8К81, а позднее – изделий 8К82 и 8К84.

Создание 8К82, или ракеты «Протон», оказало влияние на развитие всего мирового ракетостроения. Нашему отделу была поручена разработка бортовых наземных пневмосистем: системы наддува и поддержания давления в баках изделия при транспортировании изделия от технического комплекса до стартового, системы наддува баков на старте и системы термостатирования. Над этими системами работала большая группа специалистов отдела, в том числе конструкторы А. П. Мосин, Ю. А. Слепко, И В. Красковский, А. Н. Васильев, М. А. Некрасов, А. С. Ситнов, Ю. В. Кобец, Б. А. Кузнецов, Ю. Г. Гордиенко, В. Г. Молчанов. Н. Н. Панов, С. И. Холобес, Б. Н. Малахов и др. Электрическую часть систем проектировали специалисты другого отдела – Г. А. Щербаков, Т. И. Будилова, В. В. Загребаев, B. C. Мушкарин, Л. С. Зверев, Л. А. Чумакова и др. С этими системами и началась моя вторая жизнь на космодроме Байконур.

Первый выезд на космодром после длительного перерыва я совершил в конце 1966 г. Постоянным техническим руководителем экспедиции от нашего предприятия в то время был Евгений Константинович Носов, его заместителем – Николай Николаевич Усачев.

На 95-й площадке, где размешалось хозяйство В. Н. Челомея, уже функционировали МИК, стартовый комплекс, жилой городок. Размещалась наша экспедиция в 7-й гостинице. Утром планерка в МИКе. Работа в основном в МИКе (ТЗ, решения, чертежи, схемы), а затем на объекте (стартовый комплекс). В это время там шел монтаж второй системы «дыхания» на транспортно-установочном агрегате.

Очень впечатляюще выглядел момент вывоза ракеты из здания МИКа. Впереди шли различные специалисты, ответственные за работу того или иного оборудования, затем показывалась сама ракета. Казалось, что она не проходит в проем ворот. Однажды так и было – элемент конструкции системы «дыхания» вышел за габариты проема ворот.

Но вот ракета на свободном пространстве со скоростью не выше 5 км/ч медленно движется по степи, затем установка ракеты на пусковом устройстве. Через 4–6 дней ракета готова к старту.

В 70-е гг. на полигоне активно проводились работы по строительству новой и переоборудованию старых пусковых установок для изделия 8К84, участниками которых были Б. С. Зайцев, Д. В. Верещако и В. М. Соловьев.

Они так живо и ярко вспоминают о том времени, что читателю будет легко представить, как работали на полигоне конструкторы, испытатели, чтобы их детище в короткий срок стало необходимым стране, ее обороноспособности, космосу.

Ветеран предприятия, участник работ на космодроме с первым изделием 8К84 (УР-100) Б. С. Зайцев вспоминает:

«4 января 1965 г. большая группа конструкторов прибыла на площадку 95 космодрома.

Работали без выходных по 14–16 часов в сутки.

В составе первого десанта по работе с УР-100 были Б. Г. Мирошниченко, Ю. П. Бобровников, П. С. Щекин, Б. С. Зайцев, С. Н. Фокин и другие. Позднее к ним присоединились руководители и специалисты во главе с Ю. С. Храповицким – О. С. Баскаков, B. C. Нащанский, Л. В. Каменский, В. А. Попов и др.

Через несколько месяцев напряженной работы, после отработки всех элементов конструкции, технологии заправки компонентами топлива вместе с испытателями полигона мы подготовили ракету к старту.

19 апреля 1965 г. пуск «сотки» состоялся и ракета ушла по заданному маршруту. Для нас это был праздник.

После пуска В. Н. Челомей выразил благодарность всем участникам этой работы, а маршал Крылов так сказал: «Нам этой ракеты не хватает, как в бою патронов, так дайте хоть парочку».

И вновь наступили рабочие будни. До принятия комплекса на вооружение было еще далеко.

Предстояло решить вопросы газонасышения компонентов топлива, температурно-влажностного режима в транспортно-пусковом контейнере, научить ракету летать из шахты и выполнять другие сложные этапы становления комплекса до принятия его на вооружение».

Рассказ продолжает главный конструктор ОКБ «Вымпел» Д. В. Верещако:

«Впервые я прилетел в Ленинск в июле 1977 г. Как только был открыт входной люк самолета, в него ворвался раскаленный воздух, настоенный на удивительном и чудесном запахе степи: полыни, сухой травы и глины.

Нас встретили, отвезли в бюро пропусков, быстро оформили на всех документы, пропуска, и все мои товарищи уехали на 95-ю площадку. По каким-то причинам мой допуск не пришел. И мне пришлось, пока он не придет, три дня жить в Ленинске (на «десятке»).

Днем город был пуст. Все уезжали на площадки, а оставшиеся прятались от жары по домам. Но вечером город преображался. Жара спадала, журчала вода в арыках и трубах для полива, в парке за Домом офицеров сверкали огнями аттракционы и танцплощадка, а по центральной улице в обе стороны двигались толпы разодетых гуляющих, в основном молодежи с детьми и колясками. Впечатление было такое, как будто ты находишься на сочинском или ялтинском бульваре.

Но через три дня все это кончилось. Пришли мои документы, и меня увезли на дальнюю 95-ю площадку.

Я стал техническим руководителем работ по строительству новой пусковой установки и переоборудованию двух пусковых установок под изделие УР-100 с улучшенными ТТХ. Сначала нас было двое: я и Володя Гнатенко, прекрасной души человек, очень опытный инженер, прошедший школу «фирмы» В. П. Бармина. Жили мы с ним «колхозом» (т. е. еду готовили себе сами) на верхнем этаже «филевской» гостиницы № 9. Номер на троих, окна на юго-запад, солнце с 10 утра до заката, температура и днем и ночью 35–43 градуса. Ночи там тихие, жаркие, душные. Естественно, никаких кондиционеров тогда не было, заворачивались в мокрые простыни и спали всего 2–3 часа. Затем снова надо было мочить простыни.

Режим работы был очень напряженный. С утра уточнение заданий на день и выезд на рабочие площадки, во время обеденного перерыва подготовка эскизов, доработок оборудования и черновиков технических решений (в день по 3–4 решения), после обеда опять на площадки или к смежникам. Возвращались домой, как правило, в 7–8 часов вечера».

Дмитрия Васильевича дополняет Валентин Михайлович Соловьев, работавший в 70-е гг. техническим руководителем на Байконуре:

«Довольно неприятно нас беспокоили космические запуски ракеты «Протон» в летнее время. Как правило, они проводились поздно вечером. Все находившиеся недалеко от старта по 1,5-часовой готовности должны быть эвакуированы на безопасное расстояние в степь. И здесь начинались мучения: из густого жаркого неподвижного ночного воздуха на нас нападали полчиша комаров. Избавиться от них было невозможно. Комары среднеазиатские намного мельче, чем комары средней полосы, но они намного агрессивнее наших. На свою жертву нападают мгновенно, а не вьются над тобой, выбирая место, где сесть.

Но об этом мы забывали в момент пусков «Протона». Красив и впечатляющ старт ракеты и момент отстыковки ступеней в темном, глубоком казахстанском небе. Картина незабываемая. И радость за успешное выведение космических объектов на орбиты, и гордость за свою Родину охватывали всех нас до глубины души».

Продолжает Д. В. Верещако:

«На площадке был «сухой» закон, а у большинства работников были пропуска с «дыркой», т. е. на «десятку», в г. Ленинск, можно было выехать только с разрешения ответственного представителя. У меня «дырки» не было, но за 4 месяца командировки я был в Ленинске всего несколько раз – решал вопросы в штабе полигона и звонил домой.

Большой проблемой на полигоне была связь с Москвой. Нам ее давали с задержкой, всего на один час, так как желающих поговорить с Москвой по ЗАС было много и часто из-за этого возникали конфликты. Надо отдать должное нашим комплексникам и конструкторам: почти по всем заданным вопросам уже на следующий день Москва сообщала свое решение.

По мере продвижения монтажа агрегатов и аппаратуры пусковой установки стали прибывать инженеры-специалисты по отдельным системам: Б. Фоченков, И. Чернаков, В. Скалацкий, В. Яковлев, Ю. Васильев, И. Рябых.

Печатала и оформляла документы Маргарита Страж.

На этапах автономных, комплексных испытаний и ЛКИ много работали Б. Зайцев, В. Ропашкин, В. Горбатов, Б. Яковлев и, конечно, заместитель главного конструктора по боевой тематике Ю. С. Храповицкий.

Большой объем работ выполняли комплексники по эксплуатационной документации – Е. Устинов, Ю. Антушев, В. Фадеев.

Вообще при создании на полигоне опытных пусковых установок приходилось иметь дело с представителями более четырех десятков смежных строительных, монтажных, проектных и конструкторских организаций. И собрать их в нужном месте и в нужное время было очень непросто.

Еженедельно, а по мере приближения сроков сдачи сооружений в эксплуатацию и через 2–3 дня начальник испытательного управления В. Д. Галкин проводил с ними оперативные совещания. На них анализировались причины задержек и отставания, разрешались взаимные претензии, намечались планы на ближайшую неделю. Ровная, уважительная, но в то же время требовательная обстановка на таких совещаниях позволяла быстро и качественно решать задачи испытаний ракетно-космической техники. Этому во многом способствовали богатый опыт испытательных работ и авторитет В. Д. Галкина среди офицеров и представителей промышленности.

Отличные отношения сложились на полигоне с «филевцами» – О. Кальменевым, Ю. Кудряшовым, Р. Хигриным, В. Заритовским, а также с «зиховцами» – О. Расторгуевым и С. Подвальным.

Очень по-разному вели себя на оперативках у В. Д. Галкина представители строителей и монтажников.

Начальник УНР Л. Роковский на оперативке всегда докладывал о причине, по которой он не смог выполнить ту или иную работу, а молодой тогда прораб СТ-1 И. В. Каверин тихо и спокойно называл срок выполнения работы, и не было случая, чтобы он этот срок сорвал. Сейчас Каверин директор СКТБ-16.

Взрывной Н. В. Куан был начальником монтажного участка организации «Каскад». Когда его люди из-за обычной неразберихи с дежурным по площадке или караулом не могли попасть на площадку, он устраивал такой «хай», что на следующий день их пускали в любое время. Сейчас Куан начальник комплекса в МТУ «Альтаир» ЦНПО «Каскад».

А вот прораб СПЭМ вел себя иначе. Он каждый раз говорил: «Сделаем завтра» – и, естественно, не делал. Накануне установки первого летного изделия в пусковой установке не была приварена рамка под гермокассету, которую спэмовцы потеряли и несколько недель боялись в этом признаться. Только при помощи Ю. Дьяченко, который оставил работать на ночь рабочих цеха завода им. Хруничева, рамка была изготовлена и к утру приварена. Изделие в пусковую установку было загружено в установленный срок.

С благодарностью вспоминаю офицеров испытательного управления и полка, которые щедро делились со мной своим опытом и вклад которых в создание ракетного комплекса неоценим. Это заместитель начальника управления Г. В. Шаргунов, начальники отделов Б. М. Волков, А. П. Евсеев, М. П. Бобрович, инженеры-испытатели И. Т. Терехин, А. И. Московка, В. Н. Криволапов, В. И. Ежов, И. Н. Нестер, А. Г. Твердохлеб и др.

Однажды при загрузке первого изделия на шахтной пусковой установке (как обычно, работы проводились ночью) изделие уткнулось в фермы горизонтальной амортизации, которые не могли развести. Уже под утро по чертежам системы амортизации было найдено решение, оформлены все документы, и в тот же день изделие благополучно загрузили.

На первый пуск ракеты УР-100 приехал В. М. Барышев. Он дотошно осматривал готовую ШПУ, внимательно выслушивал все пояснения наших инженеров по каждой системе, по эксплуатационной и комплексной документации, высказывал свои замечания и, самое главное, дал указания в Москву немедленно корректировать КД по всем спорным замечаниям, выявленным при монтаже.

Пуск первого изделия прошел успешно. Но время после команды «Пуск» до выхода ракеты из ШПУ показалось вечностью. Это был первый пуск, в подготовке которого мне пришлось непосредственно участвовать. Потом участвовал в подготовке многих пусков разных изделий, но такого волнения, как в этот первый раз, я никогда больше не испытывал».

В. М. Соловьев: