Текст книги "Неизвестный Байконур. Сборник воспоминаний ветеранов Байконура"

Автор книги: Иван Стаднюк

Соавторы: Александр Трофимов,Геннадий Волков,Виктор Васильев,Михаил Плетушков,Альгимантас Науджюнас,Генрих Кудряшов,Юрий Князькин,Анатолий Усов,Абылай Айдосов,Геннадий Кудрявцев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 37 страниц)

Надо представить, насколько трудно было в течение 4–5 месяцев (с мая по сентябрь) сосредоточить в районе «Тайга» более 12 тысяч человек, которых необходимо было обеспечить питанием, водой, прачечными, теплым жильем, так как надвигалась суровая зима. Поэтому строительство жилого и бытового фонда полигона планировалось в два этапа.

Первый этап – это строительство временных сборно-щитовых бараков и домиков. Сначала были построены бараки для временных столовых и штабов полигона и для военных строителей. Затем возводили жилые общежития барачного типа и щитовые домики.

Для личного состава военных строителей строились в основном землянки.

С наступлением холодов серьезной проблемой стал вопрос банно-прачечного обеспечения гарнизона. Если в теплое время эта проблема решалась просто (мылись и стирали белье в реке), то с наступлением холодов возникала угроза антисанитарии. Поэтому по настоятельному и неоднократному ходатайству командования полигона директивой начальника Тыла Вооруженных Сил к полигону был прикомандирован банно-прачечный поезд с инициативным и очень деятельным начальником подполковником Колодяжным. Поезд проделал исключительно большую и полезную работу. В этом велика заслуга и начальника тыла Лебедева.

Чрезвычайно остро стоял вопрос обеспечения хлебом. Эта задача решалась вначале начальником Тыла строительного управления полковником Ткаленко, который быстро организовал полевую хлебопекарню. Суточная потребность в хлебе составляла 15–18 тонн.

Первая зима (1955/56 г.) была на редкость холодной и ветреной, морозы доходили до минус 42 градусов. Природа как будто нарочно решила проверить стойкость и мужество этого громадного, быстро создаваемого гарнизона в условиях пустыни. Для того чтобы поддержать минимально возможную температуру, необходимо было круглосуточно топить временные печи: железные, кирпичные, чугунные, глинобитные – какие кто мог соорудить. Это требовало большого количества дров. Надо учесть, что каждая палка, каждая щепка привозилась за тысячи километров. Круглосуточная топка времянок вызывала частые пожары в палатках, землянках и домиках, несмотря на противопожарные мероприятия. И чем было холоднее, ненастнее, тем чаще возникали пожары. Мною, начальником гарнизона, был издан приказ, в котором требовалась постоянная противопожарная готовность всего офицерского состава в ночное время для выезда по тревоге. В каждом подразделении назначались дежурные противопожарные подразделения и нештатные пожарные команды. В результате проводимых мероприятий возникавшие очаги пожаров быстро ликвидировались.

Важнейшей задачей в сложных и тяжелых условиях жизни и быта этого громадного гарнизона, разбросанного по отдельным площадкам, было быстро развернуть строительство основных объектов полигона, необходимых для обеспечения испытательных работ.

По программе подготовки полигона к началу летных испытаний должны были быть построены следующие основные объекты: стартовая позиция, МИК со всеми коммуникациями, железнодорожные пути, бетонные дороги, водопровод, система пожарных резервуаров, линии электропередач, центральный пункт связи и службы единого времени, приемно-передающие центры, монтажно-сборочный корпус ГЧ, три РУП (два базовых, удаленных от СП на расстояние 250 км, и хвостовой, удаленный на расстояние 500 км), девять измерительных пунктов в районе падения первых ступеней, ретрансляционный пункт в Иркутске, шесть измерительных пунктов на «Каме» с ПДРЦ, ПРЦ, аэродромами. На всех пунктах предусматривалось оборудование взлетно-посадочных площадок.

Таким образом, одновременно развертывалось и укомплектовывалось более 30 отдельных гарнизонов. К началу летных испытаний предстояло закончить строительство всех перечисленных объектов.

Немало трудностей в этот период вызывал вопрос организации торговой сети (военторга), а впоследствии совхоза, молочной фермы и мясокомбината.

Перед началом строительства необходимо было произвести рекогносцировку районов дислокации, согласовать решения с местными властями об отводе земельных участков, произвести посадку и разбивку объектов. В этих вопросах большую помощь оказал Л. И. Брежнев, который был в то время секретарем ЦК Компартии Казахстана.

Почти одновременно во всех гарнизонах развертывалось строительство, поступала техника, которую необходимо было смонтировать, отладить и принять в эксплуатацию.

Вся эта огромная работа требовала большой оперативности, своевременной и четкой информации и личного контроля. Поэтому командованию полигона приходилось непрерывно разъезжать в пункты формирования: в Москву, Болшево, ГЦП, в «Тайгу» и т. д., а также непрерывно командировать офицеров ОКС, тыла, политотдела, штаба, службы НИР на строящиеся объекты.

Следует учесть, что штаты были куцыми, не соответствовали объему работ. Так, например, на ИП не были предусмотрены офицеры тыла. Поэтому начальники ИП своими приказами назначали по очереди офицеров, техников или инженеров вести финансовую, продовольственную и вещевую службы, что приводило к серьезным недочетам в работе.

Надо иметь в виду и то, что формирование всех подразделений осуществлялось в середине года (май – июнь) и снабжающие органы заблаговременно никаких заявок и фондов для полигона не имели. Поэтому все необходимое приходилось форменным образом «выколачивать».

Наиболее ответственным и сложным был период формирования и отправки первых эшелонов на «Каму». По срокам формирования и условиям навигации необходимо было с первыми эшелонами отправить личный состав, технику, а также вещевое имущество, продовольствие, ГСМ с двухгодичным запасом.

Формирование первых эшелонов для «Камы» производилось на территории НИИ-4. Первый эшелон возглавлял подполковник Н. И. Кузьменко. Погрузка техники производилась на станции Пушкино Московской области.

Учитывая важность этого мероприятия, к моменту погрузки и отправления поезда прибыл маршал артиллерии М. И. Неделин.

Перед отправкой первого эшелона маршал Неделин сказал солдатам и офицерам напутственное слово, закончив речь словами: «Родина вас не забудет».

Однако в действительности это обещание не всегда выполнялось. Так, например, по неизвестным мне причинам из списков офицеров «Камы», представленных к наградам, была вычеркнута фамилия подполковника Н. И. Кузьменко, который первым возглавлял группу, прибывшую в Тюра-Там, а затем возглавил первый эшелон, отправлявшийся на «Каму». В результате тяжелой авиационной аварии подполковник Н. И. Кузьменко был тяжело ранен и на всю жизнь остался инвалидом (поврежден позвоночник). Он умер после трехлетней мучительной болезни.

Только благодаря тому, что перед выходом указа Президиума Верховного Совета СССР о награждении личного состава полигона я был в Москве и через отдел ЦК КПСС (тов. Сербина) узнал, что из списков представленных к награждению вычеркнуты некоторые офицеры, удалось добиться, чтобы эти достойные товарищи получили награды (Коршунов, Силин, Кузьменко и др.).

Этот факт говорит о том, как плохо, когда начальники, не зная подчиненных, делают вид перед вышестоящими инстанциями, будто знают их, и без зазрения совести вычеркивают того, кто попадет под руку.

Эшелоны, следовавшие на «Каму», разгружались во Владивостоке, где грузились на океанские пароходы и морем доставлялись в места разгрузки: Усть-Камчатск, залив Озерной, Ука. Во всех этих пунктах разгрузка была только рейдовая, что доставляло большие дополнительные трудности.

Первый эшелон из Москвы на «Каму» был отправлен в августе 1955 г. и прибыл к месту в октябре этого же года.

В сентябре 1956 г. я лично вылетел для проверки отправки второго эшелона, а затем для проверки организации строительства базы, ИП на «Каме» и для изучения условий жизни и предстоящей работы. В это время года погода была там хорошая и мне удалось сравнительно легко и быстро облететь все точки (основная база в поселке Ключи, 12, 13, 14, 15, 16, 17-й ИП).

Обстановка там в этот период была тяжелой, усугублялась суровой природой. Только благодаря самоотверженному труду всего личного состава и помощи 52 ОПУЛАП, ГМФ задача выполнялась успешно.

Весь двухгодичный запас необходимо было перебросить от места выгрузки в глубь Камчатки в условиях бездорожья, резко пересеченной лесисто-болотистой местности и в кратчайшие сроки, так как надвигалась суровая камчатская зима.

Таким образом, к строительству жилья, складских помещений, бань, хлебопекарен личный состав мог приступить только по завершении этих важных работ.

Суровые условия Камчатки были причиной человеческих жертв. К сожалению, были случаи, когда отдельные солдаты и офицеры тонули, замерзали или гибли в результате авиакатастроф.

Гибель людей являлась следствием организационных неполадок, отсутствия опыта, а иногда и безответственности непосредственных начальников или недисциплинированности самих пострадавших.

Как обычно, в больших делах бывают и радостные и печальные события. Все это имело место на «Каме». За время существования «Камы» при мне сменилось три начальника (за период 3,5 года).

Первый начальник, инженер-полковник Б. Ф. Козлов (2.7—24.12. 1955), энергичный и волевой офицер, но в обращении с подчиненными, местными властям, командованием строительных частей был груб и нетактичен. Он не сумел в тяжелых условиях сплотить коллектив. В результате его пришлось заменить.

Вторым начальником «Камы» был назначен инженер-полковник И. К. Павленко. Я знал его по Великой Отечественной войне. В Черноморской группе войск в 1942 г. он командовал отдельным дивизионом М-8 (48 ОГМД), входящим в состав группы, мне подчиненной. В 1953–1955 гг. он был начальником курса моего факультета Академии им. Дзержинского.

Но жизнь полигона требовала увеличения штата. Решено было пойти по пути прикомандирования различных подразделений. Отдельными директивами ГШ к полигону были прикомандированы:

1. Инженерно-артиллерийский дивизион подполковника Ф. М. Бондарева из 77-й инженерной бригады РВГК. Затем дивизион подполковника И. И. Черенкова этой же бригады.

2. Три звукометрические батареи.

3. Три отдельные роты связи.

4. Две авиаэскадрильи.

5. Аэродромная команда обслуживания.

6. Банно-прачечный поезд.

7. Железнодорожный энергопоезд.

8. 250 человек из 52 ОПУЛАП на «Каме» и т. д. Итого было прикомандировано более 1500 человек офицеров, солдат и сержантов. Эта система временного прикомандирования создавала лишние хлопоты и трудности:

1. Офицерский состав чувствовал себя временным, серьезно в освоение техники не вникал.

2. Командировочные выплачивали только 2 месяца, а в дальнейшем приходилось жить 2 семьям на один оклад.

3. Осложнялось вещевое и финансовое обеспечение.

4. Велась служебная переписка со всеми частями, откуда были прикомандированы офицеры, и личная. Это не способствовало сохранению государственной тайны.

Отдельные подразделения были прикомандированы до 1,5 лет. Жизнь потребовала отказаться от такой порочной практики прикомандирования. Штаты были пересмотрены и увеличены после длительных и серьезных разговоров и неприятностей с начальством (маршалом Неделиным).

Выбор районов размещения ИП

По решению правительства разработка службы измерений и СЕВ (система службы единого времени) была возложена на НИИ-4. Поэтому и схема размещения измерительных пунктов была разработана также НИИ-4.

Председателем комиссии по выбору районов размещения ИП был назначен начальник отдела НИИ-4 инженер-полковник В. Тарасов. В состав комиссии от полигона входили: полковники Н. Д. Силин и С. С. Блохин.

Некоторые пункты эта комиссия выбрала и посадила неудачно (ИП 4, 7, 6) – далеко от воды в пустынной местности. Она руководствовалась теоретическими расчетами НИИ-4 без учета необходимых условий для длительной жизни гарнизонов, оторванных от населенных пунктов. Благодаря моему вмешательству удалось передвинуть пункты 8, 9 и базу в Ладыженке ближе к воде и населенным пунктам. В результате такого казенного отношения к делу некоторые гарнизоны до сих пор вынуждены привозить воду за 15–20 километров машинами. Это создает дополнительные трудности, которых можно было избежать.

О смене начальников штабов

Первым начальником штаба полигона, как указывалось ранее, был назначен полковник А. С. Буцкий. Он проделал исключительно большую работу в начальный период организации полигона. Своим трудолюбием и добросовестным отношением к делу он завоевал большое уважение и доверие у коллектива.

Однако случилось непонятное. Когда я вернулся из командировки с «Камы» (Камчатки) и докладывал М. И. Неделину о состоянии развертывания строительных работ и условиях жизни наших гарнизонов, то в конце беседы маршал заявил, что, очевидно, Буцкого нам придется заменить, так как он не имеет достаточного опыта руководства штабом полигона.

Я заявил: «Может быть, целесообразно заменить начальника полигона, а не начальника штаба, поскольку считаю, что Буцкий своей должности вполне соответствует». На мое возражение маршал ответил: «Это вы зря, товарищ Нестеренко. Мы вам подберем достойного начальника штаба, например полковника А. Г. Карася».

На это я ответил, что полковника Карася хорошо знаю еще по Великой Отечественной войне как одного из лучших командиров гвардейских минометных полков, смелого и храброго офицера, но у меня нет никакого основания для того, чтобы заменять Буцкого. На этом разговор был окончен.

Через некоторое время был получен приказ, которым полковник Буцкий освобождался от занимаемой должности. На эту должность назначался полковник А. Г. Карась, а на место Карася назначался полковник Буцкий. Их поменяли местами. Чтобы как-то сгладить обиду того и другого, они оба были награждены ценными подарками за хорошую работу.

Как потом мне стало известно, эта замена произошла по требованию С. П. Королева. Буцкий не понравился Королеву лишь за то, что Королев был включен в состав первого рейса самолета Ан-2, отлетающего из Джусалы в Москву, а не в состав четвертого, тогда Королеву не пришлось бы ждать других, летящих в Москву. А списки составлял генерал Мрыкин. В то время Буцкий еще не знал главных конструкторов и других чиновников и не знал, кому какая принадлежит роль в распределении мест «за барским столом». Мрыкин же прекрасно знал эту бюрократическую субординацию и капризы Королева, но не предупредил Буцкого и не нашел в себе мужества сказать, что списки составлял он, а не Буцкий.

С моей точки зрения, эта замена ничем не была оправдана и принесла только лишние трудности. А по своим деловым качествам эти офицеры совершенно равноценны. Но они оба были переведены без особого желания, и самолюбие их было сильно ущемлено. Полковнику Карасю не хотелось ехать в более суровые климатические условия по состоянию здоровья, а Буцкий считал, что к нему проявлено недоверие.

Такое решение задело и мое самолюбие, так как мое мнение не было принято во внимание. Мне стало ясно, в какой зависимости от С. П. Королева находится и маршал Неделин.

В дальнейшем жизнь показала, что эта замена ничем не вызывалась: тот и другой блестяще справлялись с работой на новых местах. Однако через год полковник Карась по состоянию здоровья был освобожден от занимаемой должности и назначен на должность консультанта в НИИ-4. Вместо полковника Карася был назначен полковник К. В. Герчик.

Подготовка стартового комплекса к летным испытаниям

Стартовый комплекс, сооруженный для обеспечения летных испытаний первой межконтинентальной ракеты, состоял из стартовой позиции, бункера, компрессорной, дизельной, служебного здания, водовода, пожарных резервуаров, котельной, ограждения, сети железных дорог и бетонных подъездных путей, линий электропередач и распределительных трансформаторных подстанций, энергопоезда и дизельной электростанции.

Техническая позиция состояла из монтажного корпуса с бытовыми и складскими помещениями, аккумуляторной, градирной, подъездными железнодорожными и бетонными путями, котельной, системы отопления и вентиляции, жилого городка с гостиницами и общежитиями, казармами для испытательной части, столовыми, баней. Наиболее сложным и уникальным объектом была 1-я стартовая позиция. Для ее сооружения потребовалось вырыть котлован глубиной в 45 м, длиной 250 м и шириной более 100 м.

В связи с тем что сроки строительства были ограничены, пришлось развертывать одновременно строительство на всех площадках, не ожидая окончания строительства железных и бетонных дорог, водоводов и линий электропередач. Поэтому одновременно строились бетонные заводы как на 10-й, так и на 2-й площадке.

Все строительные материалы, оборудование и вода на 2-ю площадку с 10-й (станции выгрузки) перевозились автотранспортом по грунту. В результате движения сотен груженых тяжелых машин были проделаны десятки грунтовых дорог с глубокими колеями, занесенными мельчайшей, как пудра, пылью.

С раннего утра и до позднего вечера в полосе дорог на расстоянии 30 км от 10-й до 2-й площадки стояло сплошное облако пыли. Плотность пыли доходила до того, что машины двигались днем с зажженными фарами. Особенно большая пыль во взвешенном состоянии поднималась при тихой погоде, она сутками стояла сплошной пеленой. Не лучше было, когда поднимался ветер Беш-Кунак.

Надо иметь в виду, что каждый камень, кирпич, доска, гвоздь были доставлены издалека по железной дороге до станции разгрузки, а затем автотранспортом на площадки по бездорожью.

Для обеспечения водой гарнизонов и всего строительства, в том числе и работы бетонного завода, работало круглосуточно несколько десятков водовозов.

Особенно тяжелая работа была по рытью котлована в зимний период при сильных морозах и ветрах. На котловане работали круглосуточно сотни самосвалов в три смены, десятки экскаваторов, бульдозеров и скреперов.

Сложность работы заключалась еще в том, что на глубине 10–15 м находился чрезвычайно плотный глинистый грунт, состоящий из серой и красной глины, плотной и вязкой, как свинец. Экскаваторы этот грунт не брали, а буры для проделывания шурфов мгновенно забивались. Приходилось применять все возможные способы и различные рационализаторские предложения.

С помощью специальных сверл, смачиваемых водой, проделывали небольшие шурфы, куда закладывали малые заряды взрывчатых веществ и постепенно, метр за метром подрывали и разрыхляли эту плотную глинистую массу.

Не менее сложным был процесс бетонирования этих громоздких уникальных сооружений в зимних условиях. Приходилось делать громадные тепляки и круглосуточно отапливать с помощью времянок все помещения, где проводились бетонные работы.

Затем начинался период установки технологического оборудования и монтажно-отделочных работ. Для выполнения монтажно-отделочных работ привлекалось большое количество различных монтажных гражданских организаций.

Для размещения гражданских специалистов и рабочих необходимо было иметь общежития, гостиницы и столовые. В начальный период это представляло тоже много хлопот и трудностей.

С наступлением весны условия работы улучшились, но в конце мая и в июне начались новые трудности – жара и пыль. Жара вызывала большую потребность в воде. Кипяченой водой не успевали обеспечивать, поэтому большинство воинов и рабочих пили сырую воду, что приводило к желудочным заболеваниям.

На борьбу с дизентерией были мобилизованы все врачебные силы полигона и командный состав. Из Москвы по линии Главного медуправления на полигон было прикомандировано около 20 врачей-специалистов и срочно доставлялись необходимые медикаменты. Были приняты необходимые меры, которые помогли пресечь дальнейшее распространение дизентерии.

Большую опасность для личного состава гарнизона представляло то, что район полигона с санитарной точки зрения характеризовался как район с природными очагами чумы, носителями которой являются грызуны: суслики, песчанки, мыши и даже зайцы. Поэтому одной из важнейших и первоочередных задач командования полигона было срочное формирование противочумных штатных и нештатных отрядов и проведение широких мероприятий по уничтожению грызунов. Вначале грызуны уничтожались на территории всех строящихся объектов и в местах размещения личного состава. Затем, согласно разработанному плану, зона уничтожения грызунов увеличивалась. В первую очередь ликвидировались очаги поселений песчанки и сусликов.

Для этой цели каждая часть, каждое подразделение получали определенный район, который они обязаны были обработать в определенные сроки. Эти мероприятия предотвратили возможную вспышку чумы. Однако в августе 1955 г. был случай заболевания чумой нескольких человек в Аральском районе.

В результате по этому случаю был наложен карантин на Аральский и Кармакчинский районы. В период карантина пассажирские поезда на станциях и разъездах от Аральска до Джусалы не останавливались. Если же останавливались, то пассажирам не разрешалось выходить.

Во время карантина я вылетел из Москвы в Тюра-Там. Летел через Куйбышев, где был предупрежден, что в Джусалы высадка пассажиров не разрешается из-за объявленного карантина. Когда прилетел в Джусалы, то действительно никого из пассажиров из самолета не выпустили. Мне удалось выйти лишь благодаря тому, что начальник аэропорта знал меня. Он заявил экипажу, что генерал Нестеренко прибыл для организации борьбы с эпидемией чумы, т. е. для оказания помощи местным властям. Под ответственность начальника аэропорта мне разрешили сойти с самолета. К счастью, врачи-эпидемиологи быстро ликвидировали очаг возникновения чумы, и через 2–3 недели карантин был снят.

Этот случай заставил всех более серьезно относиться ко всем противочумным мероприятиям. В частности, в гарнизоне проводилась противочумная прививка всему личному составу, невзирая на лица и положение. Никому не выдавался пропуск на объекты до получения прививки, в том числе и представителям промышленности центрального аппарата, аппаратов СМ и ЦК КПСС, Генерального штаба (врачи заявили, что чума в рангах не разбирается и никакой субординации не знает).

Такое явление, безусловно, очень мешало продолжать укомплектование полигона. Многие офицеры, рабочие и служащие, как только узнавали, что район неблагонадежный с точки зрения чумы, моментально под разными предлогами отказывались ехать.

Эти же обстоятельства: пустынная местность, район с очагами природной чумы, жаркий и резкоконтинентальный климат с песчаными бурями, – позволили возбудить ходатайство и добиться 20 % надбавки к зарплате (как некоторый стимул), а впоследствии 10 % для всех сотрудников полигона. Эту процентную надбавку в обиходе называли «пыльная».

Наиболее неприятным явлением до строительства бетонных дорог и озеленения городка была пыль.

Наряду с преодолением всех трудностей быта перед командованием полигона стояла задача – немедленно приступить к озеленению строящегося городка (10-я площадка), чтобы показать, что при наличии воды и человеческого труда в пустыне можно создать оазис. Большое внимание уделял этому вопросу маршал М. И. Неделин, который не только интересовался ходом озеленения, но и требовал выполнения плана озеленения городка.

Озеленение проводилось за счет смет строительства, системой субботников и закреплением определенных участков (улиц, скверов) за частями и подразделениями.

Большую роль сыграли и проводившиеся с осени 1957 г. выставки цветов и овощей. Женщины старались развести огородик или цветник.

Так начиналось создание космодрома, которому предстояло сыграть выдающуюся роль в деле повышения военного могущества нашей Родины, в деле прогресса советской науки, освоения космического пространства.

О первом периоде организации научно-испытательной базы в районе полуострова Камчатка («КАМА», 43 ОНИС)

Для летных испытаний межконтинентальных ракет-носителей необходимо было иметь оборудованный различными измерительными средствами район падения головных частей. Надо было создать научно-испытательную базу в районе падения (ОНИС), способную фиксировать все необходимые параметры при отработке боевой эффективности головных частей, их прочности, надежности определения рассеивания, а также поведение их при входе в плотные слои атмосферы, производить обработку результатов измерений и анализ испытаний.

В условиях выбранной трассы стрельбы и расположения головной базы полигона, т. е стартовых позиций, наиболее подходящим районом падения головных частей был определен район северной части полуострова Камчатка.

Научно-испытательную базу района падения головных частей для удобства при служебной переписке и сохранения секретности условно назвали «Камой». В дальнейшем для краткости изложения будем научно-испытательную базу именовать «Камой».

Район «Камы» в период его основания был малонаселенным диким районом северной Камчатки с красивым и угрюмым ландшафтом, с величественными сопками и тайгой, лесисто-болотистыми поймами рек и озер и зарослями кедрового стланца на склонах гор.

Основными обитателями этого района были дикие олени, медведи, кабаны и различные разновидности мелкого таежного зверья.

Абсолютное отсутствие грунтовых дорог и водных путей, соединяющих южную и северную часть района падения (от поселка Ука до Ключей), а также отсутствие оборудованных портов с причалами для океанских пароходов очень затрудняли выгрузку прибывающих грузов. В связи с этим разгрузку прибывающих океанских пароходов со строительными материалами, продовольствием, оборудованием и техническим имуществом приходилось осуществлять на рейдах в трех пунктах: Усть-Камчатск, Озерное и Ука. Для этого требовались определенные плавсредства и команды. Это чрезвычайно усложнило организацию работ по созданию научно-испытательной базы в установленные сроки.

По ориентировочным расчетам для подготовки к летным испытаниям всего комплекса «Кама» требовалось около двух лет. Учитывая ограниченный срок навигации и длительность зимнего периода, было принято решение работы по созданию «Камы» начать одновременно с началом строительства основной базы полигона. Для этой цели из числа строительных организаций Дальневосточного военного округа был создан строительный участок во главе с подполковником Бабаком.

Первые строительные отряды на Камчатку, в поселок Ключи, прибыли в июне 1955 г. В июне этого же года был разработан 1-й штат научно-испытательной базы.

Первым начальником «Камы» был назначен заместитель начальника экспериментального завода НИИ-4 полковник Б. Ф. Козлов. Заместителем по политчасти – полковник А. П. Бодров. Заместителем по службе измерений – инженер-подполковник А. И. Листратов.

Начальником штаба был назначен подполковник Н. И. Кузьменко, заместителем по технической части подполковник А. С. Полищук, заместителем по строительству А. И. Лакизо.

Первыми начальниками измерительных пунктов были назначены:

инженер-майор В. К. Зимин – ИП-12,

инженер-майор Л. В. Михейчик– ИП-13,

инженер-капитан И. С. Почко – ИП-14,

подполковник П. Д. Янович – ИП-15,

подполковник А. Г. Сальников – ИП-16,

инженер-подполковник В. А. Вейденбах – ИП-17.

Формирование первых подразделений для «Камы» проводилось под Москвой на территории НИИ-4, в Болшево.

Первый эшелон во главе с Н. И. Кузьменко был отправлен в июне со станции Пушкино.

Мне хочется описать свои впечатления о кратковременном пребывании на Камчатке в августе 1956 г.

Для ознакомления с условиями жизни и работы на Камчатке и контроля отправления второго эшелона «Камы» из Владивостока, а также проверки хода строительных работ основной базы «Кама» и ее измерительных пунктов в первых числах сентября я с адъютантом В. Барановым на самолете Ли-2 вылетел в Хабаровск, затем во Владивосток, а оттуда через Магадан в Петропавловск и Ключи (36 часов чистого летного времени на самолете Ли-2). Во Владивосток мы прибыли до начала погрузки второго эшелона на океанский пароход «Красногвардеец».

Техника и имущество второго эшелона были сосредоточены в порту в готовности для погрузки. Личный состав и семьи офицеров, следовавшие с этим эшелоном, были расположены в казармах на пересыльном пункте.

На меня хорошее впечатление произвело бодрое и боевое настроение личного состава эшелона.

После беседы с офицерами, солдатами и сержантами мне пришлось провести беседу и с женами офицеров, едущими с этим эшелоном. Многие из них были с детьми. Членов семей было около 40 человек.

В своей беседе я старался подробнее рассказать о тех трудностях, которые им придется пережить при следовании на пароходе и при рейдовой выгрузке, особенно о трудностях первого периода их жизни на Камчатке, о том, что вначале им придется жить в палатках, а зимой в землянках. А кто едет с мужем на измерительные пункты, будут жить в особо тяжелых и необычных условиях – в отрыве от населенных пунктов в составе маленьких гарнизонов, в условиях суровой и длительной камчатской зимы и т. д.

Поэтому им было предложено, пока не поздно, подумать, все взвесить и окончательно принять решение. Разъяснил им, что мы добились разрешения желающим семьям офицеров ехать с эшелоном, имея в виду, что это облегчает их переезд, и в то же время считали, что семьи не будут обузой, а, наоборот, будут способствовать и помогать мужьям выполнить их служебный долг, поддержат морально, создадут уют дома и вообще будут облагораживать жизнь в трудных условиях «первых поселенцев» на необжитой земле. Объяснил, что мы руководствовались известной русской пословицей «с милым дружком и в шалаше – рай». Такой конец моего выступления вызвал оживление и улыбки.

К моей радости, со стороны жен не было и признаков уныния или упреков и нареканий, несмотря на то что они уже более двух недель в пути. Не было ни одной женщины, которая проявила бы малодушие.

Были вопросы и просьбы примерно такого порядка: сколько лет придется им там с мужьями жить? Будет ли радио и регулярная почта, разрешат ли мужьям ежегодные отпуска, как будет организовано питание семей, так как универмагов и военторга в тайге, очевидно, не будет и т. д. Лишь бы было питание, остальное все переживем и обузой для мужей не будем – это было последнее заявление.

Тепло простившись с настоящими боевыми подругами наших славных офицеров, с замечательными нашими советскими женщинами, готовыми переносить все лишения и тяготы жизни вместе с мужьями-офицерами, если этого требует Родина, пожелал им счастливого пути и скорой встречи на Камчатке, с хорошим настроением я покинул пересыльный пункт.

На третий день эшелон был погружен на океанский пароход «Красногвардеец» в 12 000 тонн водоизмещением.

Старшим и ответственным за организацию погрузки, следование в пути и выгрузку был назначен инженер подполковник А. И. Листратов. Он являлся начальником эшелона.