Текст книги "Последний танец Кривой белки (СИ)"

Автор книги: Иван Цуприков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

Глава 16. Наживка

Десятый раз Михаил останавливался и, осматриваясь по сторонам, прислушивался, пытаясь понять, есть за ним хвост или нет. Белый мох, в принципе, если и оставался на нем продавленный след, то через несколько минут, восстанавливался, росточки ягеля поднимались вверх, и было уже невозможно определить, проходил здесь кто-то или нет. Даже если это был бы слон. Главное, не сбивать мох. Это Степнов понял через полчаса бега по лесу и поэтому старался передвигаться, поднимая ноги.

Вечер быстро опускался на бор. Через минут пятнадцать от солнца останется только зарево. А это значит, нужно определиться, где переночевать.

Еще раз, осмотревшись по сторонам, Михаил уселся под сосной и замер, прислушиваясь к звукам. Было тихо.

Подумать только, часа три бежал, не меньше, а усталости в теле не чувствует. Вытянул ноги вперед. Под пяткой что-то хрустнуло. Сухая веточка. Снова осмотрелся. Вроде никого. Тихонечко разомкнул стволы, вытащив патроны, заглянул в них, внутри чисто. Вернул на место патроны и медленно, чтобы не раздалось громкого клацанья, сомкнул стволы. Снова осмотрелся по сторонам.

"Лес просматривается далеко, метров на сто. А это о чем говорит? – размышлял Михаил. – Как стемнеет, нужно на ощупь от этого места передвинуться влево или вправо еще метров на двести-триста. Мало ли что, вдруг эти ребятки за ним идут. А Поц. Стоп, стоп...", – Михаил теперь вспомнил этого Длинного.

Его судьба с ним свела еще в начале девяностых. Длинный работал в кооперативе Игугного. Этот парень под флагом воинов-интернационалистов создал кооператив и занимался торговлей дефицитных телевизоров, стиральных машинок, магнитофонов, которые якобы получал для ветеранов-афганцев, ангольцев и так далее. Но сбывал по-тихому. И когда об этом прошел слушок по городу, Игугнов исчез.

Появился он через год, только уже не в Снеженске, а в Нягани. Работал на вора в законе. Продавал в полцены украденные машины их же хозяевам. Потом слухи, что он занимался лесом, утихли. Потом он несколько лет сидел в тюрьме. Причина: не платил налоги с продажи леса. Его подставил бывший его друг, мэр района Паша Икроханов, поссорившийся за что-то с Игугновым.

"...Погоди-ка, а все было потому, что Игугнов на следующих выборах выставил свою кандидатуру и на Пашу стал лить грязь. Но Саша Игугнов просчитался, и Паша его подставил по налогам. А Длинный остался председателем кооператива "Лесторг" за Игугнова. Точно, точно. Вот тогда, в конце девяностых, и свела судьба его несколько раз с Длинным. На встрече Икроханова с кооператорами, Михаил готовил статью в окружную газету. Точно, точно. И когда он попросил Длинного высказать свое мнение о работе мэра района, тот его и назвал поцом.

Потом, потом. Да, да. Когда Игугнов вернулся из тюрьмы, опять же с помощью Паши Икроханова, Длинный занялся крышеванием кооперативов. Таксисты платили ему, кооператоры. Выходит, он уже тогда работал под крылышком Свалова. А Свалов в девяностых никак не мог поделить свою территорию со свердловчанами, и те присылали на разборку своих шестерок. Стрельба была в городе, но Свалов оставался жив. Про него мало что говорили в городе, потому, что люди дорожили своею жизнью.

Но слухи, все же просачивались, как вода через многослойную марлю. А по-другому и не могло быть. Каждый год в городе пропадало по несколько десятков человек. То какой-либо кооператор поехал в Серов или в Екатеринбург и пропал, то кто-то из них в лес пошел по грибы и исчез. И милиция потом никого не находила. Только вот собака одного охотника, раскопала в лесу труп. Потом еще через год нашли именно таким способом два трупа. Это были горожане, кооператоры с пулевыми ранениями. Но прокуратура, как и милиция, так и не нашла следов их убийц...

В две тысячи пятом году Михаил попытался раскрутить одно из таких дел. Не то что след, а целая колея вела к Свалову. Убитый, чей труп с продырявленной головой нашли в лесу, засыпанный ветками, работал в лесной охране. В редакцию он как-то прислал письмо, в котором рассказывал о Свалове, занимавшимся незаконной вырубкой леса, браконьерством, но власти не делали никакого движения по этому поводу.

В тот период, как раз, Михаил временно исполнял обязанности редактора и опубликовал это письмо в газете. Правда, вместо фамилий, указанных в письме, он ставил только заглавную букву, также не указал и фамилии автора. На следующий день, когда он отправил водителя за газетой в типографию, чтобы развести ее по почтовым отделениям и киоскам, из печатного цеха типографии раздался звонок, газету уже забрали. И, как позже выяснилось, весь этот тираж пропал.

Когда Степнов попытался в срочном порядке отпечатать в типографии этот номер газеты повторно, то сразу же появились проблемы. То печатная машина вышла из строя, то нет краски, потом – бумаги. А в довесок к этому, в полдень, пришел к нему в кабинет известный всему городу бандит Длинный и сказал Михаилу: "Поц, не поднимай в стакане бурю. Утонешь в ней обязательно". А второй мужик, бородач, который с Длинным к нему пришел, добавил: "Мозги есть, так шурупь ими, а то их на хлеб намажем и заставим тебя же свои мозги сожрать. Понял?"

Теперь с шестерками Свалова – Длинным и Бородачем он встретился повторно. А с ними еще работают немалоизвестные в городе Зина с Жекой, уже не раз отсидевшие в тюрьме за грабеж. Совсем нехорошая ситуация складывается. И в ней он, Степнов, победителем стопроцентно не станет, как не останется и живым.

Холод донимал. Дрожь шла по всему телу. Это, скорее всего, не от холода, а от нервов.

"Выходит, автомобильная авария, в которую я попал со своей семьей, было делом Свалова. А за что? – Михаил напряг мышцы, чтобы согреться. – А-а-а, да-да-да, вспомнилось, как год назад после пресс-конференции он спросил у депутата районной думы Лукаса Краускаса, где тот берет лес для своего перерабатывающего завода. Краускас тогда тут же сделал замечание Степнову, чтобы тот не лез в его коммерческие дела. Но, Михаил сделал вид, что не расслышал этого предупреждения, сказав, что его диктофон включен, и он ждет ответа на этот вопрос.

Лукас тогда, видно, тоже не ожидал такого поворота событий, что журналист будет приставать к нему, демонстрируя свою независимость и смелость. Краускас растерялся, а потом заявил, что скупает лес местный, по договорам с лесорубами. На просьбу Михаила уточнить, у кого он покупает этот лес, Краускас тут же назвал фамилию Свалова, добавив: "Вы у него спросите об этом сами".

Директор лесозавода думал, что, услышав фамилию Свалова, журналист испугается и бросит к нему приставать, как другие корреспонденты. Но этого не произошло. Михаил задал ему еще несколько неприятных вопросов. Например, почему завод имеет адрес не места, где находится, а соседней области? Связано ли это с оплатой налогов? И так далее.

Четкого ответа ни на один из своих вопросов Михаил тогда так и не получил. Краускас сначала оказался за спинами каких-то незнакомых мужчин, напомнивших Михаилу, что пресс-конференция уже закончилась. И, больше не слушая глупого журналиста, они вытеснили его из управления завода.

В том случае Михаилу ничего не оставалось, как самому найти ответы на интересующие его вопросы. Он познакомился со всей информацией по районному лесному фонду, и кто из кооператоров имеет лицензии на выруб леса. Те участки с вырубами, на которых он побывал со старшим егерем Скобским Федором Ивановичем, не должны были трогаться в ближайшие десять лет. Но они были вырублены и через завод Краускаса, под видом товарной доски ушли к неизвестному покупателю. А когда он попытался узнать его адрес, то получил неожиданный ответ: никакого леса в июне не перерабатывалось, лесопильный цех завода был на ремонте.

Эту ниточку Михаил попытался потянуть через одну из своих знакомых, у которой сестра работала в бухгалтерии Краускаса. Но она ответила, что закупка леса, его переработка и продажа досок в финансовых документах завода не проходила.

Вырубка и продажа леса в обход законов была не единственной аферой Свалова. Он занимался ремонтом дорог, строительной деятельностью. Его фирмы – однодневки, выигравшие тендер по строительству жилых объектов, через полгода рассыпались и строящиеся ними объекты продавались другим фирмам, которые являлись тоже собственностью Свалова. Отсюда стоимость квадратного метра жилья возрастала на семь-десять, а то и больше тысяч рублей. А люди, внесшие залог в строительство жилья, должны были или отказываться от него, или доплачивать его добавленную стоимость.

Вот когда Михаил Степнов разобрался в этом узелке и имел конкретные факты, полученные на очередной встрече с директором строительной фирмы-однодневки, он со своей семьей попал в автокатастрофу, в которой вся его семья погибла.

Теперь он вспомнил, как "Кировец", шедший ему навстречу, резко выехал на его полосу, и Михаил по инерции повернул руль вправо и вылетел на обочину, в обрыв...

Значит, это – работа Свалова.

– 2 -

Протяжный крик петуха-куропача, зовущего к себе своих уже взрослых цыплят, отвлек Михаила от размышлений. Нет, куропатку никто не вспугнул, разгуливает по лесу и лакомится ягодой. А, значит, там нет бандюг, и там спокойнее.

Приподнявшись, закинул на плечо рюкзак и, взяв наперевес ружье, пошел в сторону крика куропаток. Через несколько минут наткнулся на кустарник. Он был плотный, а земля под ним твердая.

Ветка, сломавшаяся где-то слева, заставила его замереть. Он прекрасно понимал, что вес у куропатки маленький, и она не сможет сломать палку, наступив на нее. Значит, это сделал кто-то большой. Например, человек.

Сдавив до боли стволы ружья, Михаил присел и начал прислушиваться к звукам. Тишина. Через некоторое время начал на ощупь искать в рюкзаке рыбье мясо. Этому мешал лежащий в нем заяц. С какой радостью он бы очистил это животное и пожарил бы его на костре. Но это было опасно. Кто же сломал ветку?

Осматриваясь по сторонам, начал с запоминания очертаний деревьев. Они хорошо просматривались на фоне освещенного луной неба, что позволяло в любую секунду определить, будет ли приближаться к нему кто-то или нет. Этому в свое время учил его армейский командир разведвзвода. Итак, слева три дерева вблизи, за ними еще несколько деревьев вдали. Хорошо, что между соснами нет кустарников. Справа близко стоят два дерева, сзади – одно, и спереди, в метрах восьми – десяти от него, еще одно дерево.

"Так, теперь нужно еще раз повторить запомнившуюся картинку вокруг себя. Слева стоят три дерева, справа – два дерева, сзади – одно и спереди – одно, – немножко привстав на ноги, Михаил размял ноги и снова присел. – А, может, мне спуститься к болоту? Нет, нет, этого лучше не делать. Там медведь может кормиться ягодой, жирок нагуливать перед зимней спячкой. – Так, что там вокруг меня? Слева все нормально, справа – тоже, сзади – все нормально, спереди – никого.

Стоп! – Михаил вздрогнул. Такое впечатление, что впереди него что-то появилось. – Кто это? Вроде волк, а, может, и нет. Росомаха? Только бы не она" – развернул в ее сторону стволы ружья и, как назло, в этот момент во рту скопилось много слюны, которую он с трудом и громко проглатывает.

"Что его или ее привлекло? Звук, запах зайца. Нет, скорее всего, мой запах, пота, и испуга. Говорят, что животное хорошо чувствует, в каком состоянии находится его жертва. А испуг, он, видно, тоже имеет какие-то свои запахи. Ну, что ж ты не движешься? Да, да, ты – животное, и глаза у тебя зеленые, вроде бы. Ну, кто же ты?"

Животное двинулось влево и исчезло. Шло громко, хрустя ветками. Не олень ли это? Хищник так громко не ходит, он всегда крадется. Что там сзади?" – Михаил обернулся, потом посмотрел по сторонам. Сначала быстро, потом стал это делать медленнее, внимательно всматриваясь в каждый предмет.

Луна, появившаяся на небосклоне сбоку, неплохо освещала лес.

Поправив шапку, Михаил открыл уши, проверил, снято ли ружье с предохранителя. Нужно быть ко всему готовым.

...Виктор стоит на болоте и машет рукой. Михаил бежит к нему по вязкому мху, обо что-то спотыкается и падает...

Открыл глаза, вокруг ночь, видно, уснул. Но без этого тоже нельзя. Михаил стал осматриваться по сторонам. Вроде бы никого нет рядом. Да, и луна находится уже справа.

"Это, что ж получается? Я проспал несколько часов. Хм, точно, и рюкзак на ногах лежит, видно, им укрывался. Хорошо, не надавил на курки. Нужно размяться".

Михаил встал и сделал несколько шагов вправо, потом влево. Вроде бы рассвет начинается. Идти дальше еще рано. Можно нечаянно выйти на бородача с Длинным, а также на Зину с Жекой. Опасно. Лучше попытаться еще поспать".

– 3 -

Рев лося, раздавшийся невдалеке от Михаила, ничего хорошего ему не предвещал. С быком, если не охотишься на него, во время гона лучше не встречаться. Он в это время не боится никого, даже человека и медведя, и готов броситься на них. А удар передней ноги у лося страшен, ломает березу толщиной тридцать сантиметров, а задней ногой ломает дерево намного толще. И масса у него килограмм, минимум, триста.

Снова раздался рев, показалось даже, что теперь сохатый был ближе к Михаилу.

"Не соперник ли того лося, который ревел несколько минут назад ему отвечает? А, может, даже это – Виктор дует в стволы, а Длинный с Зиной ему отвечают? Этого еще не хватало. Но мы с Виктором вроде бы не договаривались таким способом вызывать друг друга. Муравьев сказал, что он сам меня найдет" – размышлял Михаил.

Мощный и длинный рев сохатого теперь прозвучал еще ближе. Трудно определить его местонахождение, но то, что он приближался, пугало, и, Михаил, недолго думая, быстро осматриваясь по сторонам, стал уходить подальше от болота вглубь леса.

– Миша, тихо, это я, Виктор, – тихий голос Муравьева прозвучал неожиданно для Михаила.

Степнов, еще не поняв, кто его окликнул, резко развернулся и навел стволы на ольховый кустарник.

– Ч-ч-ч, это я, Виктор!

И теперь только до Михаила дошло, кто его окликает. Обнялись.

– Голоден?

Михаил закивал головой.

– Так, и знал. На, – и вытащил из своего кармана кусок копченой колбасы.

– Н-нич-чего ж себе, – удивился Михаил.

– У этих взял. Чего там у них только нет.

– В из-збе?

– Ну. Мою избу к рукам прибрали, сволочи. Я им там гостинца хотел оставить, капкан с петлями, но не стал этого делать. Шумнул немножко, поматерился, клюнули, по пятам пошли. В болото завел их.

– А л-лось рев-вел?

– Думаешь, меня подманивали его ревом? Нет, лоси настоящие. Проблема в другом, Мишенька. Оленье стадо невдалеке. Некоторые олешки небольшими группками уже прошли на север. А сваловцы идут не за ними. Нет, нет, а за мной, получается. К чему бы это, а?

– Ш-ш-шаман им нужен.

– Ты откуда знаешь?

– П-поймали мен-ня, – на выдохе быстро сказал Михаил и, набрав воздуха в рот, продолжил. – Уб-били с-собак.

– А я-то думал, в кого они стреляли? Побоялся, что в тебя. И что?

– П-под-рал-лись, и я сбе-жа-ал.

– Молодец, – Виктор присел.

– Он-ни г-г-го-в-ворил им, н-нет, н-не им, а С-с-сва...

– Свалову? – помог Виктор.

– Д-да, ш-ш-ш-шаман ему нужен.

– Блин, это же прекрасно, – стукнул по колену Муравьев. – Значит клюнул на мою приманку.

– А з-зачем?

– А тебе, зачем шаман нужен? – вопросом на вопрос ответил Виктор. – Чтобы здоровье поправить, Мишенька. Зачем еще? Обладает он какой-то непонятной силой, – смотря в землю, и, тыкая в нее веткой, сказал Муравьев. – Может превращаться в белку. Не знаю, это на самом деле так или нет. Но я в это верю, я это видел, как и ты. А удары бубна, а белки, которые нас сопровождали?! Ну, ты же видел!

Хромой Белке-то уже около ста или больше лет. Тишка говорил, что шаман ищет того, кому передать свои знания.

– Т-тишке, п-пусть б-берет, – сплюнул слюну Михаил.

– Мишенька, – скривился Виктор, – ты же слышал, что ни Яшка, ни Тишка не хотят этого. Им нужна свобода, вот эти олени, – Виктор встал. – А знания шамана, братец, это не просто волшебство или колдовство. Я даже не знаю, чем он здесь занимается. Людей в лесу-то нет. А, значит, он что-то охраняет.

– П-прис-ски золотые.

– Может, и их, – усмехнулся Виктор. – Мой дед говорил, что шаманы в разные миры входят, с духами общаются. Это все, что знаю об этом, Мишенька. Он один раз меня спасал, это, когда медведь, сначала всех моих собак, а потом меня порвал. Из карабина своего пять пуль в него всадил. А он шел на задних лапах, а я, как привязанный, там стоял. И на меня этот медведь кинулся. Он ког-тя-ми порва-ал меня-я, – медленно, с растяжкой выговаривая эти слова, Виктор, сжав кулак, вел им через свою грудь и живот вниз и в сторону, показывая, как рвал его медведь. – Я видел, видел это. Не то, что видел, а даже не знаю, как сказать об этом.

Его коготь от подбородка пошел по мне вниз, мой живот распорол, там все повисло, кишки, одежда. Жуть! – скривился Виктор. – Такое месиво, и я чувствовал, как мои кишки он тянет вниз. Чувствовал! Это все, это все было, Мишенька, было на самом деле! Из меня и сознание ушло только тогда, когда почувствовал, что он разгрызает мою голову. Череп лопнул, – Муравьев поглаживал левую часть головы. – Вот здесь его зубы насквозь прошили мой череп. И все!

Михаил, открыв рот, смотрел на Муравьева.

– Эт-то – п-прав-вда, что-ли?

– Так было, Мишенька, так было! – прищурился Муравьев. – Смотрю, между нами шаман. Он говорит медведю, не убивай охотника, он мне нужен. А медведь остановился, как человек, развел лапами и ушел. И крови не было на них. Чистенький стоял. Понимаешь? На задних ногах стоял, как человек. Представляешь? – замотал головой Виктор. – Открываю глаза, в избе лежу, целый и здоровый. А, где же делась эта половина дня, которую я провел в лесу? Но она-то была! Была, Мишенька. До сих пор, Мишенька, не могу понять, как удалось шаману вернуть время назад. И собак моих, сучки с выводком восьмимесячным не было. А ведь она со мной везде ходила. Значит, шаман их не вернул.

Когда Кузьме об этом рассказал, он смеялся, не поверил мне, – сплюнул Виктор. – Не поверил. И кому бы это не рассказывал, никто не верил мне. Говорят, старческий маразм ко мне пришел, Мишенька. А Свалов, выходит, поверил. Хочет, значит, чтобы я его к Хромой Белке привел.

– П-пошли д-домой, я в-выздоровел, – прошептал Михаил. – В-виктор, пош-шли отсюда. Т-тебе н-н-не страшно, да? П-пошли...

– Не торопись, писака, – из-за спины Виктора вышел бородач, наведя карабин в спину Муравьеву. – Не ты стал наживкой, а твой дружок, выходит. Хм-м-м, – усмехнулся он. – Длинный, я тебя предупредил, они нам нужны в хорошем состоянии, – цыкнув слюной сквозь зубы, сказал бородач.

Виктор побледнел и прямо на глазах осел на землю, как скошенная травинка.

Глава 17. Ненависть

Первое, что удивило Степнова: к Зине, невысокому мужчине хорошего спортивного телосложения, на вид лет пятидесяти, Длинный с бородачом относились заискивающе. Хотя, слухи об этом человеке в Снеженске ходили совсем другие, он – мелкая шестерка Свалова, а Длинный – правая рука. Теперь Михаил в этом усомнился.

И, что самое интересное, при всем этом, о Зине он почти ничего не знал. Были слухи, что он контролирует какие-то дела своего босса. Значит, криминальные, думал Степнов, как и другие газетчики и телевизионщики, что-то в виде разборок с конкурентами Свалова, которых тот называл, под смешки журналистов, "оппонентами". Зина редко появлялся с Алексеем Алексеевичем Сваловым на людях, поэтому и молва о нем в народе не ходила.

В принципе, Степнов мог у своего товарища Кузьмы Филиппова расспросить о Зине. Начальник следственного отдела полиции Снеженска многое мог о нем рассказать, как и о многих других людях, работающих под крылышком Свалова. Но, при всем этом, Кузьма Кириллович держал рот на замке, понимая, что любая информация, выпущенная им, могла не столько помочь, сколько навредить. Даже своему товарищу Степнову, из-за дружбы с ним увлекающемуся написанием детективных историй, он давал для написания статьи очень мало информации, так сказать, дозировано. И когда Степнов обижался из-за этого, Кузьма говорил ему: "Дружище, я не хочу класть венок на твою могилу".

Нижняя челюсть у Зины была крупной. Когда он разговаривал с тобой, ее движение привлекало к себе внимание, также, как и натянутая кожа на лице. И тут же, невольно понимая, что собеседнику при разговоре нужно смотреть в глаза, а не на его челюсть и огромный прыгающий по горлу кадык, невольно начинаешь теряться, ища его глаза. А они выше, огромные, немножко вылупленные. Их зрачки находится в центре темно-коричневой радужницы, и, смотря в них, невольно ощущаешь себя полностью подвластным этому человеку. Последнее довершение к его портрету – это голос, хриплый и грубоватый. Говорит тихо, но ты четко слышишь каждое его слово. Вернее, не столько слышишь, сколько улавливаешь, боясь что-то не расслышать, иначе будет не сдобровать.

Вот и сейчас, сидя у костра, Михаил и Виктор, не сводят с него глаз.

– Я за вами не шел, шли мои люди. Я сам с собою поспорил, что Вы, Виктор Егорович, перейдете дорогу невдалеке от Эсски, со стороны Нагириша.

– А почему? – поймав паузу, спросил Муравьев.

– А потому, что шаман живет не там, а в противоположной стороне, – смотря на сломанную веточку, сказал Зина и бросил ее в огонь. – А, вот, того, что потеряю двух человек, не ожидал, – и посмотрел исподлобья на Муравьева.

– А я здесь причем, Иван Петрович? – вопросительно посмотрел в глаза Зины Виктор. – Я даже не знал, что за мной идет хвост.

– Хвост, хм, – усмехнулся Зина. – Знал, ты все знал. Ты – охотник, с нюхом медведя, с размышлением волка, с хитростью росомахи и с бесстрашием ротвейлера.

– Спасибо за такие сравнения, – улыбнулся Виктор.

– Вы – старый человек, Виктор Егорович. Знаете, что скоро придет время собираться туда, – Зина кивнул головой в сторону небосклона, – и зачем убиваете людей?

Михаил, услышав это обвинение в адрес Муравьева, невольно кашлянул от сухости в горле и, взяв кружку, отхлебнул из нее теплого морса.

– И ваш товарищ это подтвердил, – прищурясь, посмотрел в глаза Муравьева Зина.

– Глупости все это, – вздохнул Виктор. – Да, я чувствовал, что за мной кто-то идет. Но думал, что это не человек.

– Не человек? – открыл рот Зина.

– Нет, – помотал головой Муравьев. – Он обладал медвежьей силой, и даже больше. В двух местах я видел эти его следы. Деревья вывернуты, щучий фарш, лось разорванный на части и развешенный в метрах трех-четырех метрах от земли на сосне.

– Брешет он, Зина, – закашлявшись, сказал Длинный.

– А ты видел этого лося? – обратился к Длинному Зина.

– Это там, недалеко от карьера, где ваши ребята лес рубят, у карьера.

– Что? – прищурился Зинченко.

– Ну, у них денег нет, и я их научил ставить капканы на лося.

– Так, где погиб Косой? – во взгляде Зины блеснули молнии.

Длинный быстро задышал и, помявшись несколько секунд, сказал:

– Косой шел следом за ними. Мы его нашли... – и, поглядывая то на Зину, то на бородача, замешкался.

– Ну, Сергей, – Зина посмотрел на бородача. – Я жду.

– Иван Петрович, ну, не знаю. Косого нашли ночью, под тушей лосиной. Она не висела на дереве, как говорит этот, а лежала на Косом.

– Хм, – Зина встал и потянулся. – А Каравай где погиб? Длинный? И как?

– Перед Торским озером, – опустил глаза Длинный. – Этот мудель пошел через сопки, в которых кроме медведей больше никто не живет. Шумел. Каравая медведица порвала.

– Это, что же получается, Виктор Егорович, фильтр моим ребятам устроил, медвежий? А говоришь, что ты не убийца.

– Н-не знаю, – опустил глаза Муравьев, – если бы хотели со мной дойти до шамана, зачем тогда такую охоту на меня устраивать, а? – сжимая зубы, с ненавистью проговорил последние слова Виктор.

– Из-за твоего писаки, – проговорил бородач. – Зачем он тебе? Ты думаешь, он заметку Богу напишет про тебя, чтобы тебя в рай пустили?

– Он чище вас, – Виктор посмотрел в глаза бородача. – А ты, Длинный, чего же живой со своим дружком остался на тех сопках? Да вы там и не были, сидели на дороге под кедром сломанным. Я видел ваши следы.

– Вот, как? – удивился Зина. – А откуда же вы так все хорошо знаете о смерти Каравая?

Вздрогнув, Длинный, посмотрев на Зинченко, ответил:

– Да я, да... – и запнулся.

– Я не понял, Вячеслав Михайлович? – подняв ствол карабина, спросил Зина у Длинного.

– Серега, а чего ты молчишь? – ухватив бородача за руку, словно ища у него защиты, заикаясь, спросил Длинный.

– Слава, а я-то причем тут? Я же тебя слушался. Ты старший тут. Куда сказал, туда я и шел, – выдернул руку из захвата Длинного бородач.

– Я думаю, ваш Каравай потерялся там, а не погиб, – прошептал Виктор. – Нужно вернуться. Медведицы там не было, в это время она со своими медвежатами пасется на болоте, на сопке только к концу октября появится.

– Думаешь? – Зина снова уселся у костра напротив Муравьева. – Хорошо, если так. В принципе, он тот район знает, нагиришский парень. А нам твоя помощь нужна, Виктор Егорович. Отведи нас к шаману.

– Нет проблем, Иван э-э...

– ...Петрович, – подсказал ему свое отчество Зина. – А фамилия моя Зинченко.

– Извините, – Виктор посмотрел на Длинного. – Грязный ты человек. Шаман тебя не примет, и душа у тебя злая и грязная.

– Что-о? – сорвался с места Длинный и кинулся с кулаками на Муравьева.

Удар Зиной прикладом Длинному в челюсть, обрушил его на землю...

– Ты здесь действительно лишний, – тихо сказал Зина. – Останешься в избе. А сейчас накорми нас свежатиной. Завтра с утра пойдем к шаману, – посмотрел он на Муравьева. – А журналист там не лишний?

– Чистая душа у него, Иван, э-э, Петрович. Посматривай, чтобы живым остался он и здоровым, а то шаман не простит, – торопясь, заговорил Виктор.

– Так серьезно? Хм, – усмехнулся Зина, искоса посмотрев на Михаила.

– 2 -

Вывернутая коряжина была огромной, напоминавшей окаменевшего осьминога. От дерева осталась только длинная полоса темно-коричневой трухи. Виктор, подняв ладонь, подождал, когда все посмотрят на него, приложил палец к губам, прося тишины, и показал ладонью, где присесть.

Длинный, стоявший рядом с ним, громко спросил:

– Что, дед, наделал в штаны?

Виктор, сдавив губы, нарвав травы, постелил ее на древесную труху и присел на нее. Прошептал:

– Передохните. Дальше болото вязкое, но не опасное.

– Смотри, если что, утоплю, медленно так вдавлю тебя в грязь, – со злостью прошептал Длинный.

– Смотри, я тебя предупреждал, – улыбнувшись, посмотрел Длинному в глаза Муравьев. – Он тебя сам утопит.

Удар по щеке отбросил Виктора к вывернутому корню.

– Сволочь, – обтирая лицо от крови, прошептал Муравьев.

– Сядь! – ухватил за локоть вскочившего Михаила Зина. – Посмотрим, что такое, ваш страшный шаман. Отдыхай пока, – упершись спиной в сосну, под которой сидел, Зина прикрыл глаза.

Муравьев, видя, что создавшаяся ситуация складывается не в его пользу, уселся под корнем и тоже прикрыл глаза. Верил ли он, что ему удастся вылезти отсюда живым, как и то, что древний старик – шаман, защитит его? Навряд ли. Да, он видел его уже несколько раз за последние две недели в образе белки. Но белка, это – не медведь, которому по силам разделаться со сваловскими вояками, а, всего лишь, мелкий зверек. Да, он обладает каким-то колдовством, а, скорее всего, гипнозом. Ну, а если гипнозом, то, значит, и находится где-то совсем рядом, на расстоянии им управлять, говорят, невозможно. А, вот, чтобы Хромой Белке гипнотизировать их, нужно находиться совсем рядом. А он навряд ли, в свои сто лет, обладает такими силами. Мышцы шамана уже труха, как это сгнившее дерево.

...Белка остановилась на тонкой ветке сосны и громко раскричалась. Виктор сделал несколько шагов к ней и чуть не чертыхнулся, увидев вместо головы зверька, человеческую, того самого шамана. А она подмигивает ему и моргает, показывая подбородком, что нужно идти.

– Идти за вами? – спросил у белки Муравьев.

– Иди, иди, – запищал зверек и по веткам запрыгал вглубь леса. Остановился и смотрит на Виктора. – Что стоишь, идем...

Виктор открыл глаза, оказывается, все это ему приснилось. Осмотрелся по сторонам в поисках этой ветки. А она рядом, качается, будто с нее только что слетела птица или спрыгнул зверек. А ведь верно, вон, чуть дальше и та самая белка прыгает с одной ветки на другую и никуда не убегает, будто специально, хочет привлечь его внимание к себе.

– Пора идти, – с трудом поднялся с земли Муравьев.

Зина не спал, как и Длинный. Поднялись и пошли гуськом за Виктором. А он сначала идет медленно, чтобы выправить отекшую спину, а потом потихонечку и скорость набирает. А белки уже и след простыл. Видно, он во сне услышал ее крик, вот, и приснилась целая история, связанная с ней. Дорогу к шаману он и так хорошо знал, только жив ли он, вот, в чем вопрос.

Шел Виктор по хорошо знакомым ему ориентирам: пяти муравейникам, лежащему огромному дереву, согнутой до земли березе. Муравьев в этом районе уже много лет охотится, выставляя капканы на соболя и куницу. Конечно, нельзя сказать, что к Серому медведю – огромной каменной породе, торчащей на краю сопки, он дойдет с закрытыми глазами. В тайге можно потеряться даже самому искусному ее знатоку, что не раз происходило с Виктором, поэтому он всегда шел по ориентирам. И даже они в течение полугода менялись, и нужно было искать новые.

Так произошло и сейчас, сгоревший когда-то от молнии кедр, обвалился, превратившись в гору трухи, а, вот, за ним раздвоенный подросток сосны уже поднялся на несколько метров ввысь, став новым ориентиром.

За ним, шагов через сто, под ногами захлюпает болото. Если вправо по его берегу пойти, в черный гнилой лес попадешь. Место неприятное, словно из сказки о Кощее бессмертном. Кругом торчат из болота корневища деревьев, пни-обломыши. Глядя на них, создается такое впечатление, что великан эти деревца обломал.

А если идти по левой стороне болота, в сопку упрешься, с тем Серым каменным медведем. Уж, больно опасное это место, несколько семей медвежьих на ней живет. Сопка ягодная, ее с северной стороны обтекает речка Тайменная. Так ее про себя зовет Виктор, а, как на самом деле ее называют, спросить не у кого. Разве, что у шамана.

Но когда увидишь его, все забываешь. Странный он человек. С одной стороны вроде и похож он на человека, а с другой – на старый замшелый пень, а с третьей – на белку. Только хромает она, и размер у нее с огромного пса, и как только ее вес тонкие ветки выдерживают, ни на йоту не сгибаются. Увидишь такое, и оторопь берет, и все забывается.

Михаил повернул влево.

– Все, стоп, – остановил Виктора Зина. – Далеко еще до шамана?

– Трудно сказать, – присев на корточки, и, громко дыша от усталости, прошептал Муравьев. – Может, пришли, а, может, и нет. Он сам выйдет. Только смотрите, – Виктор приподнялся. – Фу-у-у, только смотрите, он – колдун. Может быть и белкой, и медведем, и рысью, и оленем. Здесь он – хозяин.