Текст книги "Неспособный к белизне"

Автор книги: Иван Афанасьев

Соавторы: Сергей Жданов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

И всё же, засыпая, он вновь пережил проведенные бои. Да, признался он себе, без чтения мыслей второго соперника ему было не одолеть. Конечно, это не магия – всего лишь умение, изначально свойственное всем живым организмам. А ведь он владеет многими такими умениями, вдруг подумал Юрий. Любопытно, если бы на Белведи ему довелось соревноваться с Просветленными, кто бы одержал верх? С этой мыслью он провалился в глубокий сон.

Второй день прошел полегче. То ли противники достались не такие искусные, то ли потому, что на этот раз он открывал серию поединков, и после второй своей победы ушел, спросив позволение тренера. Цель его оставалась неизменной – физика Белведи.

Книжных магазинов в земном понимании на Занкаре не было. Нечто среднее между библиотекой, книжной лавкой и кафе. Редко кто из читателей приобретал книгу в личное пользование. Это значительно дороже, да и какой смысл? В библиотеке тебе в считанные минуты подберут нужное издание, в котором тебя, может быть, интересуют всего два-три раздела. По желанию клиента их можно было тут же распечатать. Кроме того, некоторые читательские места были оборудованы устройствами, которые Кондрахин вначале принял за эф-приемники. На их экраны можно было вывести практически любой интересующий его документ или даже несколько одновременно. Всё это Кондрахин отметил, неторопливо поглощая пиалу местного аналога чая у барной стойки читального зала.

Как всё это не походило на земные библиотеки с их благоговейной, храмовой тишиной! Юрий вспомнил долгие часы, проведенные в библиотеке мединститута, шорох страниц, застывшие позы читателей… А здесь – не библиотека, а какой-то проходной двор с громкими разговорами, писком приборов, звяканьем столовой посуды. Неужели здесь можно впитать в себя знания? И всё же, всё же…

Не мог Кондрахин не признать, что Занкар в своем техническом развитии намного опережал его родную страну. Правда, помнил он еще довоенную Москву. Сейчас там, пожалуй, год шестидесятый… Но не верилось Юрию, что его сородичи достигли столь высокой организации, что и белведы Занкара. Бог местных безбожников – прагматизм. Стало быть, и толчея, и шум в библиотеке тоже рациональны.

Кондрахина так и подмывало сесть за столик с экраном, но он решительно не представлял, как им пользоваться – десятиминутное наблюдение со стороны ничем не помогло. Поэтому, вздохнув, он отправился на обычное читательское место – полукруглому столу с вертящимся креслом. Очень быстро рядом с ним возник, словно официант в ресторане, служитель библиотеки. Юрий протянул ему заготовленный еще в Фитире список литературы. Перечень книг в нем занял три страницы.

Белвед ничем не выразил удивления или недовольства, лишь произнес:

– Вряд ли ты управишься с этим до закрытия. Тебе этого хватит на два месяца ежедневной работы.

– Меня интересуют только отдельные моменты из этих книг, – признался Юрий.

– В таком случае лучше пересесть к терминалу. Стоимость та же самая. Не умеешь пользоваться? Я помогу.

Пользоваться устройством, действительно, оказалось несложным. После включения на экране появлялся библиотечный каталог, по нему можно было перемещаться, просто проводя пальцем по экрану. Для каждого действия существовала подсказка. И все же перечень литературы оказался таким огромным, что Кондрахин растерялся: с чего начать.

– Возьмите энциклопедию Генсармина, – видя его замешательство, предложил библиотекарь, – это последнее издание. Каждая статья имеет ссылки на более фундаментальные работы, к ним легко перейти. Если я потребуюсь, нажмите кнопку на столе.

Юрий понимал, что сведения о работах, способных уничтожить не то что планету Белведь – целые миры – не может появиться в общедоступной печати. Особенно, учитывая разделённость и государственную многополярность Белведи. Впрочем, вариант был: статьи подобного рода могли появляться, если практическая их реализация оставалась где-то за горизонтом действительности. Больше всего ему в этом поиске могла бы помочь так называемая научно-популярная литература, но её-то как раз на Белведи, вроде бы, не существовало. Или просто ему не попадалось.

Но кое-что опубликовано быть могло. Пускай, намёками, указывая не на знания, а на тенденцию их развития. Вот почему Юрий так усердно грыз гранит белведской науки. Стоит ли окунаться глубже, или уже достаточно, чтобы с чистой совестью отчитаться перед Просветленными: так, мол, и так, уважаемые, сделал всё, что мог? То, что смогли ученые Тэйжи, предсказавшие грядущую гибель своей планеты, не может быть автоматически перенесено на другие миры. Вот и Земля тоже, по большей части, представляет собой техническую цивилизацию, однако земные физики слыхом не слыхивали о Нечто, уничтожающем Вселенную. Правда, выбор Белведи не был случайным: как и на Тэйжи, местные жители не пользовались магией и не отрицали ее существования только в силу полного неведения.

Из белведских книг Кондрахин почерпнул оригинальную, на его взгляд, концепцию построения материи. В основе ее лежало представление о миг-пространстве, не имеющим ни протяженности, ни материальных объектов в любой форме. Стабильность миг-пространства напрямую связывалась с уровнем его внутренней энергии. Теоретически разогрев его должен был сопровождаться массовым появлением частиц и увеличением объема. Наоборот, резкое охлаждение уже существующего материального пространства вело к преобразованию микрочастиц в отрицательную энергию и остановке времени. К сожалению, Кондрахин выяснил, что теоретические разработки белведских физиков в этом направлении распространялись на объем пространства, равного одному атому вещества.

Но, может быть, это лишь видимая, надводная часть айсберга, а истинное знание надежно спрятано от глаз непосвященных? Ответить на этот вопрос, просто читая книги, было невозможно. Единственный выход – внедриться в какую-либо научную группу, занятую соответствующей тематикой. Юрий вздохнул, представив длительность своей "командировки".

В гостиницу Кондрахин вернулся поздним вечером. Его сосед по номеру не спал – прикладывал примочки к разбитому в кровь лицу. Обе брови были рассечены, нос и губы распухли.

Юрий покачал головой.

– Кто это так постарался?

– Да твой вчерашний, – невнятно ответил Треог. – Прямо не белвед, а машина какая-то. Думал, убьет.

– Дай-ка я погляжу, – предложил свои услуги Кондрахин. Он так давно не занимался целительством, что почти позабыл, что когда-то почти стал дипломированным врачом. Земным врачом-невропатологом с никелированным молоточком и иглой в руках. Смешно.

В первую очередь – снять боль. Интересно, подействует ли на белведа древний китайский приём? Приём подействовал. Теперь – осторожно стянуть пальцами разошедшиеся края раны над правой глазницей… Один из профессоров в институте рассказывал, как сшивают подобные и даже более глубокие раны в одном из африканских племен. Сажают прямо на кровоточащую плоть огромных и злых местных муравьев, и те своими челюстями очень быстро соединяют рассеченную ткань. Но здесь муравьев нет. Зато есть сила живого организма, которую надо лишь активизировать. Никакой магии, всего лишь грамотная тактика. И неважно, человек перед тобой, кошка или белвед.

Через полчаса на лице Треога остались два розовых рубчика, нос принял обычные очертания, губа, правда, оставались полноватыми. Но это ничего, к утру пройдет. Ведь впереди – заключительный день состязаний.

По большому счету Юрию был безразличен итог командной встречи, да и внешний облик Треога тоже. Но почему бы не сделать маленькое, но доброе дело и тем самым не заиметь должника? На всякий случай.

Кондрахин проснулся внезапно и долго лежал, не шевелясь и обдумывая свой сон. А приснилась ему какая-то чертовщина, в которой перемешались люди и бедведы, Просветленные и Стражи, а самое главное – Он, предначертанный враг, с которым он не справился в гитлеровской Германии, уступил его проекции на Тегле. Который чуть не погубил его в Школе с помощью черного камня.

Правая рука явственно ныла. Поначалу Юрий подумал, что просто отлежал её, уснув в неудобной позе. Но боль нарастала, и вскоре не осталось сомнений в ее происхождении. Но как Он достал Кондрахина здесь, в мире, лишенном магии? Что за механизм Ему удалось включить?

Юрий еще раз вернулся к своему сну. Да, он бахвалился перед Ним, вызывая на поединок погла. Уверенный в своем превосходстве. И тот почуял вызов и принял его! Но ведь мысленная связь с поверхности Белведа невозможна, об этом сто раз твердил Просветленный Алишер. В этой чертовщине предстояло еще разобраться, но была не менее важная задача: привести себя в форму. Ранее Кондрахин прибегал к помощи дикой груши или своего камня-оберега. Но дикие груши на Белведи не росли, а заветный камень в эту экспедицию он не взял, якобы, за ненадобностью. Неприятная история. Отказаться от боев, значит, попасть в лапы лекаря. Такой поворот Юрия не устраивал. Биться одной рукой? Тоже приятного мало. Противники-то не хилые, настучат по голове, как по барабану. А ведь предстоял еще один бой, согласие на который он дал еще в Фитире…

Кондрахин представил, что держит в немеющей руке свой камень. Не помогло. И образ был четким, и сосредоточенность полной, но – не помогло. Рациональный ум подсказывал: утро вечера мудренее, сними боль и усни, тебе надо быть, по крайней мере, свежим. Юрий послушался.

Свой первый бой Юрий, как ни странно, выиграл. Со стороны он, наверняка, выглядел этаким фанфароном – с опущенной вдоль тела правой рукой. Приходилось непрерывно двигаться и атаковать одной левой. Рассчитывать на внезапный нокаутирующий удар было смешно – самому бы не нарваться. Но его противник, видимо, ожидал от опущенной руки какого-то подвоха, поэтому сам больше защищался. Как бы то ни было, Юрий выиграл по очкам.

До следующего поединка было целых три часа, но восстановиться Кондрахин не смог. Последний бой отнял у него сил не меньше, чем четыре предыдущих вместе взятые. А тут еще рука… Оставалось надеяться на свой авторитет, ведь он был единственным из спортсменов обеих команд, кто пока не испытал горечь поражения.

Но соперник оказался не из пугливых. Видимо, и тренер что-то подсказал. На Юрия с первых секунд обрушился град ударов. Каждый из них мог стать последним. Кондрахин защищался в основном подставками плеча и локтя, на уклоны и нырки просто не хватало сил. Вот уже и левая рука словно не своя… Кулак бьет куда больнее, чем боксерская перчатка.

Лишь однажды Юрию удалось применить принцип "железной руки", некогда перенятый у одного из своих учителей – бурята Иванова. Это был сметающий блок с шагом назад. Такой удар способен переломать кости. Кости у белведа оказались крепкими, но пыл его поугас. По очкам Юрий, конечно, безнадежно проиграл, но хотя бы избежал почти неизбежного в его положении нокаута. Иначе говоря – сотрясения мозга.

В гостинице, куда вскоре вернулась команда, старший тренер поинтересовался:

– У тебя что-то серьезное с рукой? Я поначалу подумал, что ты специально… Давай врач посмотрит.

Кондрахин отмахнулся:

– Пустое. Потянул мышцу.

Тренер не настаивал. Соревнования закончены, результат достойный: команда Фитира уступила всего шесть очков. А что там будет с бойцом Юреном Островитянином – не его забота. Юрен выступает за клуб Ноисце, а не Тхана Альфена.

Откуда-то появился администратор, и все участники соревнований получили денежное вознаграждение. Ближайшие сутки каждый был волен использовать сиглы и время по своему усмотрению.

Когда Кондрахин дотащился до своего номера, довольный Треог уже прихорашивался перед зеркалом.

– Пойдем, – предложил он, не ожидая отказа.

– Извини, не в форме, – ответил Юрий.

– Чудак, когда еще представится такая возможность? Ты что, не знаешь, что есть на Занкаре? Профессиональные жены! Они всегда хотят!

Так и не убедив Юрия, Треог в одиночестве отправился на поиски сексуальных приключений. А Кондрахин без сил завалился на лежанку. В полной неподвижности он провел час или два до тех пор, пока дверь в номер не отворилась. На пороге стоял младший тренер, а за его спиной маячила чья-то незнакомая фигура.

– Спишь, Юрен? Просыпайся! Должен представить тебе Манаити, это он организует завтрашний бой.

Кондрахин приподнялся и бросил взгляд на вошедшего. Не требовалось умения читать ауру, дабы понять, что перед ним мафиози местного розлива. Причем, розлива качественного и крепкого.

Манаити бесцеремонно опустился на лежанку Треога.

– Бой состоится вечером, успеешь оклематься.

– Есть кое-какие проблемы… – начал было Кондрахин.

– Это – твои проблемы. Все билеты проданы.

– Кто мой противник?

– Вирс. Ты бился с ним в первый день и победил.

Час от часу не легче! Вирс – тот самый квадратный, чуть было не уложивший Кондрахина на первой минуте, а потом расправившийся с Треогом и еще двумя противниками! "Да пребудет со мной Ишвара" – мысленно произнес Юрий.

– Я не должен быть узнан, – вслух произнес он.

Манаити на секунду задумался.

– Вообще-то публика надежная, но… Думаю, ты прав: мало ли кому взбредет в голову сделать снимок на память. Будете биться в масках – и ты, и Вирс. Хотя вас обоих узнать нетрудно.

– Предположить, а не узнать, – поправил Кондрахин. – Будут какие-либо пожелания?

– Будут, – по-деловому ответил бандит. – Победишь к концу схватки – десять тысяч твои. Если в начале боя – только шесть. Проиграешь, но продержишься до конца – семь тысяч. Ляжешь сразу – три. Проще не бывает.

На этот счет у Юрия было свое мнение, касающееся не арифметики, а собственного здоровья. Но он промолчал.

– Мы заедем за тобой, – вставая, информировал Манаити и уже с порога спросил: – Кстати, говорят, у тебя что-то с рукой…

– Мои проблемы, – вздохнул Кондрахин, – а все билеты проданы.

В клуб Кондрахина доставили с черного хода. Но даже здесь стояли охранники. Дюжие, уверенные в себе. И, наверняка, вооруженные. Какими-то переходами с уровня на уровень Юрия провели в комнату, напоминающую театральную гримерную – он видел нечто подобное на Тегле. Невзрачный белвед принялся колдовать над его лицом. Видимо, под маской здесь понималось именно такое преображение. Помимо гримера в комнате остался младший тренер – Юрий не озаботил себя обременять память его именем.

– В погле без правил, – монотонно вещал молодой белвед, – не один, как в спортивном, а два этапа по пятнадцать минут. Можно бить руками и ногами куда угодно. Запрещено кусать и бить противника, если хоть какая-то часть его туловища касается пола. Если выпустишь сразу два ремня из рук – засчитывается поражение. Нельзя бить пальцами, даже случайно. В общем, ничего сложного.

"Вот иди и сражайся, – подумал Юрий. – Одной рукой".

Гример закончил работу. Юрий взглянул в зеркало. Да, тот еще видок. Детям и беременным смотреть не рекомендуется.

– Сколько осталось до начала? – спросил он.

– Минут двадцать.

– Мне надо побыть одному, – тоном капризной звезды произнес Кондрахин.

– Я зайду, – пообещал тренер, ретируясь вместе с гримером.

Юрий тем временем уже прикидывал свои шансы. Было их, к сожалению, немного. Вирс физически сильнее его, к тому же чертовски хорошо держит удар. В их спортивной встрече Кондрахину дважды удалось провести неплохие удары в челюсть. Любое существо, имеющее мозги, прониклось бы уважением, а Вирс, словно, и не почувствовал. Видимо, нет мозгов, увы. И еще куча минусов. Например, таких, как строение черепа белведов. У них костная оболочка мозга представляет единое целое, постепенно истончающееся ото лба к затылку. Недаром, подставка под удар лба расценивалась судьями, как защита. Но Юрия в данном случае больше беспокоила собственная голова, точнее, височные кости. У человека, в отличие от белведа, височная кость двухслойная. Внутренняя, так называемая стеклянная, пластинка при сильном ударе разлетается на множество осколков, вонзающихся в мозг. Часто такие удары смертельны. Правда, никто не мог подозревать в Юрии человека, и специально метить ему в висок не было никакого резона…Как и бить в пах.

"Что же у нас в плюсах?" – поразмыслил Кондрахин. Положительным было спортивное прошлое Вирса. Еще проходя подготовку в диверсионном центре НКВД, Юрий обратил внимание на бывших боксеров. Овладевая новой для них техникой, они неплохо работали ногами. Часто даже лучше Кондрахина. Но в пылу поединков неизменно скатывались на бокс. Вполне вероятно, это будет свойственно и Вирсу. А ведь ноги и длиннее, и сильнее.

Что еще? Удар ребром ладони со стороны указательного пальца? Да, действительно, в данном движении рука используется как плеть. Но в точке касания она обязательно должна быть напряжена, а Юрий на это сейчас не способен. Итак, что же у него остается? По сути, только удар правой ногой – пяткой в затылок или коленом в нервное сплетение. Негусто.

В комнату заглянул тренер и одними глазами показал: пора.

Спортивный зал, а точнее зальчик на полсотни мест, был заполнен в основном немолодыми и явно состоятельными – судя по дорогим костюмам – белведами. Должно быть, пришли они сюда не насладиться зрелищем изящно проведенного приема, а ради денег и азарта. Тотализатор работал в открытую. Каждый зритель держал в руках тоненькую пластину с кнопками, наподобие схемы города, приобретенной Кондрахиным в первый день пребывания в Занкаре. Какие манипуляции проводились с этими пластинами, Юрию не было видно. С противоположного входа к арене вышел Вирс. Он был обнажен по пояс; и лицо, и торс его были раскрашены красными и черными полосами. Юрий мысленно прощупал своего соперника. Спокойствие. Ничего, кроме спокойствия.

Хозяин закрытого заведения – Матаити – возвестил о начале поединка и о завершении ставок. Прозвучал короткий, как выстрел, звуковой сигнал, и Юрий ступил в круг. Арена здесь была меньше, чем в спортивном погле. Понятно: зрители жаждали крови, а не элегантных перемещений бойцов. На малой площади и отступать некуда.

Исчез зал вместе с жадными до крови и денег зрителями. Остался только очерченный круг и неумолимо приближающийся квадратный белвед. Начало атаки Юрий чуть было не прозевал. Вирс нанес неожиданный, в такт шагам, удар ногой – невысокий, но подкрепленный молниеносным выпадом кулаком в лицо. Ногу Вирса Кондрахин отвел в сторону, а вот от руки защититься было уже нечем. В последний момент землянин успел повернуть голову, и удар пришелся вскользь, слегка ободрав скулу. Это мгновение Юрий использовал, чтобы вонзить левый кулак подмышку Вирса. Хвала неизвестному демиургу, создавшему Белведь, подмышечные нервные сплетения у белведов располагались в привычном месте.

Вирс отреагировал ударом левой рукой, к которому Кондрахин оказался готов, неожиданно разорвав дистанцию. Впрочем, это не обескуражило его противника. Казалось, он выполняет скучную, не очень приятную, но необходимую работу. А впереди еще почти полчаса. Целая вечность.

Кондрахин не отсиживался в обороне, понимая, что ни к чему хорошему для него это не приведет. Несколько раз он атаковал с дальней дистанции круговым движением ноги (в погле без правил бились босиком), но Вирс успевал защититься. Юрий не мог не отметить тактическую грамотность противника: тот шел на удар, а не пытался отступить.

Носы у обоих были разбиты, отчего боевая раскраска бойцов – к вящему удовольствию публики – приобрела еще более волнующий характер. Сказать, кто из них сейчас выигрывал, было затруднительно. Будь это спортивный поединок, судьи, наверное, отдали бы предпочтение Вирсу из-за его наступательной тактики, но преимущество белведа пока что было незначительным. Только вот, в отличие от Юрия, он совсем не устал. По крайней мере, внешне. Но одну маленькую, но приятную для себя деталь Кондрахин заметил: его противник все реже атаковал ногами. Видать, не привык.

В свою очередь Юрий почти перестал использовать свою единственную работающую руку, даже атаки Вирса отбивал ногами. Один раз ему удалось провести сметающую подсечку, которую инструктор рукопашного боя бурят Иванов называл "хвостом дракона". Правда, развить успех не удалось. Поверженный на пол белвед вскочил на ноги раньше, чем Юрий занял позицию для удара.

Наконец наступил долгожданный перерыв. Юрий дышал, словно после марафонской дистанции, и думал, что очередной пятнадцатиминутки ему не выдержать. Что-то надо предпринять немедленно. И дело не в призовом фонде – в самосохранении. Иначе некому будет узнавать секреты белведской физики.

Тем временем по залу пронеслась волна оживления. По местным правилам разрешалось делать промежуточные ставки на тотализаторе. Но всё это проносилось где-то по самому краю сознания. Кондрахин неотрывно смотрел на своего противника. Белведы восстанавливаются быстро, гораздо быстрей любого человека, даже наделенного особыми способностями. Значит, Вирс немедленно кинется в атаку, исход которой непредсказуем. Не может он не чувствовать, что Кондрахин выдохся. Мастер всё же, что там ни говори о его мозгах. Значит, надо постараться закончить бой немедленно. Только бы знать – как.

В их первом, еще спортивном, поединке Юрий подловил Вирса на неспособности противиться инерции собственного массивного тела. Конечно, тот извлек из этого урок, и больше за ограничительный круг не выскочит. Но от инерции ему не избавиться, физических законов не отменить. Главное, не упустить момент. Чем стремительнее будет атака Вирса, тем больше шансов на успех.

Как и ожидалось, полностью восстановившийся белвед кинулся в бой, словно и не было позади пятнадцати минут изнурительной схватки. Но на этот раз Кондрахин не отступил, а словно перенял тактику противника. Скользящим блоком он парировал удар Вирса, заступая тому за спину. Даже не половину – четверть шага. Но раньше, чем Вирс успел воспользоваться преимуществом ближнего боя, Юрий, нагибаясь, по широкой обратной дуге послал левую пятку прямо в затылок своему противнику. И сразу, без остановки, тем же самым движением Кондрахин направил пятку правой ноги в центральное нервное сплетение белведа. Вирс покачнулся и упал ничком. По всей видимости, второй удар был уже лишним, но Юрий не имел права рисковать.

Судья принялся отсчитывать положенные секунды, а зал уже неистовствовал – кто с радости, а кто от огорчения. Всем было ясно, что поединок досрочно закончился. Так и не пришедшего в себя Вирса утащили под руки, Матаити подсчитывал барыши, а Юрий, уронив голову, всё сидел на своей скамейке, даже ремней с рук не смотал.

Рядом появился тренер, похлопал Кондрахину по плечу и шепнул:

– Молодец! Ловко ты его уделал! Пошли, что ли? Пока отмоешься, народ разъедется.

Тренер – хотя, какой, к дьяволу, тренер? – посредник всем своим существом излучал довольство. Видать, неплохо нагрел руки на чужих ссадинах и ушибах.

Когда Кондрахин привел себя в порядок, появился Манаити. Он тоже похвалил Юрия, но – сдержанно.

– Неплохо, боец. Даже меня провел: не верил я в твою победу, на Вирса ставил. Иди подготовь машину, – на этот раз реплика адресовалась представителю Тхана Альфена. Тот послушно кивнул.

Оставшись один на один с Кондрахиным, Манаити сначала открыл принесенный с собою маленький саквояж, похожий на кофр фотографа, и принялся молча выкладывать из него на гримерный столик пачки сиглов по тысячи в каждой. После шестой он сделал паузу, словно делал выбор. Юрий отчетливо видел, что это лишь игра, но предпочел оставаться зрителем.

– Добавляю еще одну, – наконец сказал Манаити. – Потянул бы еще немного, получил бы все десять.

Ребром ладони он подвинул деньги в сторону Кондрахина.

– И еще одно, боец. Я, конечно, уважаю старину Тхана, но подумай, какой резон тебе его кормить? Смотри сам: сегодня ты заработал и себе, и мне, и Тхану, и его шестерке. Ну, мы с тобой – это ясно. Я организовал, ты дрался. При чем здесь третьи и четвертые лица? Работали бы мы с тобой напрямую, их доли отошли бы тебе.

Белведы, благодаря разобщенности мыслительного и эмоционального процессов, а также бедности мимики, умели врать очень правдоподобно. Но, ввиду прямо противоположной организации психики, их ложь была совершенно очевидной для человека.

– Не будем загадывать, Манаити-ган. Видишь, в каком я состоянии? Травма оказалось серьезнее, чем я предполагал.

– Заживет твоя рука, – успокоил его бандит. – Занкарские врачи – лучшие в мире.

Тхан Альфен редко покидал пределы Фитира. Просто не было особой необходимости. Законы королевства были весьма либеральны, а стража нерасторопна, если не сказать ленива. Не составляло труда провести любую конспиративную встречу. Но на этот раз Пандар вызвал его к себе.

Никому не была известна степень осведомленности занкарских спецслужб, чьи агенты прочно обосновались во всех уголках Белведи. А свою персону Тхан берег и привлекать к ней излишнее внимание избегал. Вот почему вначале он выехал поездом в сопредельное государство – республику Уанара. Здесь был постоянный и неиссякаемый избыток дешевой рабочей силы, и многие иностранцы размещали в Уанаре свои производства. Не оставался в стороне и предприниматель Тхан. Так что приезд его в Уанару не только выглядел, но и на самом деле был совершенно легален.

Несколько дней спустя самолетом он переправился в Юбир – настоящий рай для проходимцев всех мастей. Здесь Тхана ждали документы на чужое имя, с которыми он и преодолел морем последний участок своего сложного маршрута из Фитира в Гауриз.

Тхан Альфен служил Гауризу верой и правдой, но не любил эту страну. Ни величавую размеренность ее быта, ни крупнейшие на планете верфи, ни вошедшую в поговорки неподкупность местных чиновников. С равной вероятностью Тхан мог работать на любое иное государство. Если бы он дал себе труд применить свои профессиональные знания к собственной персоне, то не стал бы возражать, что суть его жизни – борьба против Занкара. И при всём том он оставался занкарцем.

На родине Тхан не был уже шестнадцать лет. Давно истлели его портреты полицейского исполнения, но годы не пощадили и его лица. Минимум усилий – и бывшего студента не узнает никто из его сокурсников. Так что риск разоблачения Тхана не пугал. Это Пандар категорически запретил ему въезжать в пределы Занкара. Запрет этот составлял часть имиджа Тхана Альфена.

Дело в том, что далеко не все жители королевства Фитир одобряли финансовую и политическую экспансию Занкара. Недовольные попадались даже среди высших королевских чиновников. Сами того не зная, они являлись поставщиками важной информации, передаваемой Тханом Альфеном в Гауриз.

С Пандаром они встретились в официальной обстановке служебного кабинета. За прошедшие годы разведчик физически сильно сдал. Из элегантного щеголя с изысканной тросточкой он превратился в тяжеловесного старика с мешками под глазами. Хотя, возможно, это был сознательно выбранный образ. Последние годы Пандар занимал высокий пост руководителя агентурной разведки Гауриза, и явных конкурентов на этом поприще у него не было. Его с Тханом разделяли многие и многие ступени служебной карьеры, для занкарского эмигранта неодолимые. В то же время Тхан Альфен, можно сказать, был вне категорий: в свое время его завербовал сам Пандар, еще будучи резидентов гауризской разведки в Фитире. Задания Тхан получал лично от Пандара, и лично ему направлял отчеты. Таких – личных – агентов у Пандара было несколько, в самых разных странах. Он слишком долго служил в разведке, чтобы избегать подстраховки. Возможно, так поступали все высшие чины разведки Гауриза, но кто в этом признается?

Пандар встретил агента стоя, радостно протянул руки навстречу и ткнулся гостю головой в плечо – жест особой доверительности. Если старый разведчик играл, то эта игра была тонкой и деликатной. Тут же последовал ряд банальных вопросов: о жизни, о дороге. Эта церемониальность и степенность гауризцев немного раздражала Тхана. В конце концов Пандар немало лет провел за границей, где темп жизни совсем другой, не оставляющей ни места, ни времени на обмен любезностями. Неужели Пандар настолько сдал?

Уже несколько минут спустя Тхан Альфен убедился, насколько ошибочным было его предположение.

Приглашающим жестом указав гостю на стандартную напольную подстилку, Пандар уселся на высокий по меркам Белведи мягкий пуфик.

– Молодость со здоровьем ходят парой. И уходят сообща. Суставы уже не те, – пояснил он.

Неизвестно, говорил ли Пандар правду о своем здоровье, но его высокое сиденье придавало ему доминирующее положение в кабинете.

– Ну что ж, Тхан, перейдем к делу, и ты поймешь, почему я вызвал тебя сюда лично. Ты произнес загадочную фразу: "Курьер может превратиться в источник". А я знаю, что ты слов на ветер не бросаешь. Безусловно, рисковать источником нельзя. Так кто он? Работник военного завода? Разработчик военных программ? Крупный военачальник?

Тхан стушевался. Его смутные мысли о дальнейшем использовании Юрена Островитянина не предполагали такой скорой реакции руководства, тем более, практической реализации. Но Пандару надо отвечать максимально честно.

– Белвед, которого я имел в виду, пока никто. Простой боец погла.

– Занкарец?

– Подданный Фитира. Я вовлек его в участие в подпольных поединках без правил. В том числе на территории Занкара. Получить от бойца спортивного погла согласие на это труднее, чем ты думаешь. Но в этом есть своя положительная сторона: они становятся очень осторожными. С другой стороны, спортивные команды крайне редко досматривают…

– Что ж, всё правильно. Я одобряю. Но при чем тут источник?

– Дело в том, – помедлив, сказал Тхан Альфен, – что мой боец собирается стать физиком.

– Вот как? Однако, мой друг, как ты лично это себе представляешь? На мой дилетантский взгляд мордобитие и наука несовместимы. Интеллектуал с ушибленными мозгами!

– Согласен, – кивнул Тхан, – но здесь случай особый. С самой первой встречи Юрен – так его зовут – показался мне неординарным. Слишком… умным, что ли.

– И ты не подумал о подставке? – перебил его Пандар.

Тхан отрицательно покачал плечами.

– Понимаешь, Пандар, чтобы вырастить классного бойца, надо затратить не менее пяти лет. А Юрен – большой мастер. Я, конечно, проследил его жизненный путь, насколько мне это доступно. До меня он работал, правда, недолго, на одного из мелких дельцов Хевека. Сам родом с островов Ледника. Но эту часть его биографии я проверить не в состоянии.

– Да, – кивнул Пандар, – знаю. Куча мелких рыбацких деревушек, где никто не знает, кто чей ребенок. Извини, перебил. И что дальше?

– После того, как Юрен заявил о своем намерении оставить погл ради науки, я провел обыск в его жилище, которое сам же ему и рекомендовал – через Ноисце… И обнаружил кучу книг по ядерной физике и космонавтике. С массой его пометок и выписок. Понимаешь, он не просто их листает, а очень вдумчиво изучает. Только не пойму, когда. Мне, чтобы перевернуть такую гору литературы, потребовался бы год. Да какой год! Года три, не меньше. А Юрен управился за считанные месяцы.