Текст книги "Неспособный к белизне"

Автор книги: Иван Афанасьев

Соавторы: Сергей Жданов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Афанасьев Иван Борисович, Сергей Жданов
Неспособный к белизне

Ледяной ветер обжигал даже сквозь плотную ткань комбинезона, но особенно чувствовался на лице, там, где в кожу впивались металлические части кислородной маски. Впервые за годы странствий в сокрытых и явленных мирах – странствий, начавшихся еще в 1939 земном году, Юрий отправлялся в новую экспедицию столь обычным для подготовленного шпиона или диверсанта, но столь же непривычным для себя образом. К сожалению, как объяснил Просветленный Алишер, ставший для Кондрахина чем-то средним между наставником и работодателем, на планету Белведь иначе попасть было просто невозможно. Неизвестно по каким причинам, но магические силы на ней просто не действовали. Точнее, сил для этого у Просветленных хватило бы, но такое грубое вмешательство вполне могло бы уничтожить планету. Вот почему Кондрахин, несмотря на то, что вполне овладел самостоятельным перемещением между мирами, на этот раз был вынужден прибегнуть к услугам Алишера, который доставил его к планете. Именно к планете, а не на планету. На высоту десяти километров от ее поверхности.

Опыт парашютных прыжков у Кондрахина был минимальный. А тут предстояло приземлиться в высокогорье, глубокой ночью, да еще с лыжами, норовящими перепутать стропы парашюта. И все же это был оптимальный выбор. Белведь – планета технически развитая, противовоздушная оборона на ней была поставлена не хуже, чем на Земле. Вряд ли Кондрахину грозила смерть при задержании контрразведкой той или иной страны Белведи – законы мирного времени такого не допускали, а серьезных военных конфликтов, по данным радиоперехватов, давно уже не наблюдалось. Да, расправа Юрию не грозила, просто он уже никогда не смог бы вернуться.

Он взглянул на светящуюся стрелку альтиметра. Прибор показывал высоту около трех стремительно исчезающих километров. Но эти данные были весьма приблизительными: альтиметр имел земное происхождение. К тому же приземляться предстояло непонятно куда – то ли на заснеженный пик, то ли на склон горы, а может, вообще в глубокое ущелье. Темнотища, собственных рук не видно.

Дальше тянуть было слишком рискованно, и Кондрахин дернул за кольцо парашюта. Купол хлопком раскрылся над ним, но ожидаемого рывка Юрий почти не ощутил: воздух был еще слишком сильно разрежен, и замедление падения оказалось не столь резким.

Место для высадки было выбрано не наобум: северная оконечность королевства Фитир, там, где Хребет Семи Ветров вонзается заснеженными пиками в поднебесье. Место почти безлюдное, если не считать любителей спортивного экстрима – горнолыжников и альпинистов. Но это только на руку: народ экстравагантный, облик чужака никому не покажется вызывающим. Подумаешь, самый чудной из толпы других чудаков, не связанных между собой ничем, кроме любви к горам. Сюда же Юрию предстояло вернуться после выполнения задания. Только отсюда, с высочайших вершин Белведи, мог забрать его Алишер, не нанеся планете непоправимого вреда.

Приземлиться удалось вполне благополучно, несмотря на то, что Кондрахин разглядел заснеженный склон всего за несколько секунд до того, как подошвы его ботинок коснулись наста. Выручило то, что склон был относительно пологим, а снежный покров надежно укрывал камни. Правда, на ногах удержаться не удалось. И парашют рвануло порывом ветра так, что оставалось только как можно быстрее перерезать стропы ножом. Но сам Юрий и следующий его транспорт – лыжи – оказались целы. Конечно, парашют, альтиметр и другие вещи земного происхождения, в которых нужда отпала, следовало уничтожить, но здоровье дороже. К тому же почти наверняка всё его утраченное имущество к утру будет надежно замуровано под снегом.

Шквалы ветра стегали по лицу колючей снежной крошкой, норовя проникнуть под комбинезон. Юрий забросил альтиметр и кислородный прибор наобум в темноту. Туда же последовал парашютный рюкзак. Через несколько минут он уже осторожно скользил на лыжах по склону, до предела обострив горное зрение. К счастью, способности не магического, а сверхчувственного характера, на Белведи не исчезали. Кондрахин по-прежнему мог видеть ауры живых существ, худо-бедно угадывать мысли разумных обитателей, но вот воздействовать на предметы или, скажем, нанести ментальный удар уже не был способен. Почему – этого Просветленные ему сказать не могли. Ни один из них ни разу не ступал на поверхность Белведи.

Планета, действительно, была странной. В ней было столько же сходства с Землей, сколько и различий. Например, сила тяжести, состав атмосферы, климатические условия. А вот разумные обитатели – белведы – как биологический вид имели с человеком чисто внешнее сходство. Хотя и поразительное. Но они были другими. И дело тут не в отсутствии меланина в коже или ее безволосость, иное расположение нервных центров и отличия в копулятивных органах. Генетически – это абсолютно другие существа, разделенные от людей пропастью большей, чем те от обезьян, собак или крыс. И в то же время социальная жизнь Белведи развивалась по тем же законам, что и земная, несмотря на то, что планета не имела никакого отношения к земной грозди. Словно обе их сотворил по некой прихоти один и тот же демиург.

Вставших-на-путь такая планета, как Белведь, породить не могла, поэтому Просветленные ею не интересовались. Хорошо, что среди Стражей, а происходили они в основном из явленных миров, нашлись энтузиасты, наладившие изучение этого мира на расстоянии. Десятки лет ушло на то, чтобы из радиоперехватов понять и изучить основные языки Белведи, создать представления о социально-политическом устройстве, образе мышления белведов, их привычках и т. п. Аэрокосмическая съемка из верхних слоев стратосферы предоставила в их распоряжение подробные географические карты. Куда хуже обстояло дело с деталями: что в представлении белведов красиво, а что отвратительно, пользуются они для общения только речью или прибегают в мимике и жестам, где пролегает грань между допустимым и запретным в их морали. Тысячи и тысячи подробностей, без которых любая картина превращается в схему.

Ко времени экспедиции Кондрахина на Белведи уже существовало телевидение, но было оно преимущественно проводным, а немногочисленные ретрансляторы давали слишком слабый сигнал, чтобы устойчиво и четко принимать его с помощью аппаратуры, тайком установленной Стражами на высокой орбите. Таким образом, представление о мире Белведи во многом оставалось гипотетическим, собранным из сотен тысяч отдельных фрагментов.

Кондрахин мог без опаски дышать воздухом Белведи, питаться тою же пищей, что его обитатели, имел те же пропорции тела. Был он, правда, по меркам Белведи волосат (у обитателей планеты короткие волосы росли только на голове и не требовали регулярной стрижки) и смугл (лишенные пигмента меланина белведы оставались белокожими). Его курносый нос также не вязался с классическими тонкими чертами лиц белведов. Посему над его легендой пришлось потрудиться.

Существовало на Белведи островное государство Погл, где в незапамятные времена зародилось искусство кулачного боя. Со временем погл – название стало официальным – распространился на всю территорию планеты, превратившись в любимейший спорт белведов. Внешне он напоминал бокс без перчаток, просуществовавший на Земле до конца девятнадцатого века. Понятно, что изувеченные ударами лица бойцов погла не могли оставаться эталонами красоты, и Юрий вполне мог сойти за одного из них. Это обстоятельство, как нельзя кстати, соответствовало его подготовке.

Легенду для него, конечно, при участии Стражей придумали Просветленные. Заинтересовались Белведью они тоже с подачи Кондрахина. Дело в том, что, выполняя свое последнее задание на Амату, он столкнулся с остатками некогда могущественной цивилизации Тэйжи, покорившей космос еще в ту пору, когда земное воздухоплавание не ушло дальше эпохи первых воздушных шаров. Тэйжийцы предсказали, но не смогли предотвратить гибель своей планеты. Нечто, пожиравшее миры, угрожало Тэйжи, и их ученые, напрочь лишенные астральных способностей, вычислили это с помощью своей техники.

Этот факт для Просветленных с их претензией на обладание Мировым Разумом, отвергавшим технический путь развития, стал серьезным уроком. Идеалы оказались поколебленными. Но глупо цепляться за принципы, когда рушится Вселенная, одна за другой исчезают планеты со всем населением. Если угрозу смогли вычислить тэйджийцы, то аналогичного результата могла достичь какая-либо другая техническая цивилизация. Изучение Белведи, особенно достижений белведов в области физики, давало иллюзорный шанс, которым, тем не менее, не следовало пренебрегать.

Тем временем будущий физик, а пока еще никто по имени Юрий Кондрахин стремительно несся вниз по ущелью. Навыков горнолыжника у него не было никаких, не считая памяти о детских катаний с пологих орловских горок, поэтому он выбирал путь с небольшим уклоном. И всё равно падал, тормозя "пятой точкой".

Еще не вставшее солнце зажгло горные пики, и те разом вспыхнули чистейшими цветами, аналогов которым не придумал ни один художник. У Кондрахина перехватило дух от этой красоты, и он несколько минут простоял, восхищенно вертя головой. Однако следовало поторопиться: вмешательство магических сил не могло пройти бесследно. Вот-вот должен разразиться ураган над местом высадки. Резко оттолкнувшись палками, Юрий направил лыжи вниз, благо стало совсем светло, а под ногами обнаружился след лыжника, промчавшегося здесь накануне.

Вскоре показались мачты подъемника. Несмотря на ранний час, механизм уже работал, и кое-какие кабинки были заняты. С них шумно приветствовали проносящегося мимо Юрия. Вскоре он миновал горнолыжную станцию с окружившими ее двумя десятками живописных домиков. К зданию станции подходило узкое асфальтированной шоссе, а снежный покров сузился до сотни метров, языком сползая в ущелье. Продолжать спуск стало опасно. Юрий сбросил свои земные лыжи, и через несколько минут они исчезли в пламени небольшого костерка заодно с комбинезоном. Вместо него Кондрахин надел широкий плащ и черную шляпу. Насколько его одеяние соответствовало местным обычаям, еще предстояло узнать. Ничего, при первой же возможности он сменит одежду на более подходящую. Ботинки он оставил: другой обуви у него не было.

Отсюда до Хевека – крупного портового города – было часа два пешего хода. Именно там Юрию предстоял первый экзамен на легализацию. Северный Фитир, как явствовало из радиоперехватов, оставался одним из немногих мест на планете, где население успешно обходилось без каких-либо документов. Да и зачем они нужны рыбакам и скотоводам, никогда не покидавшим родных сел? В самом Хевеке постоянно проживало множество иностранцев – любителей горных лыж и скалолазания. Так что затеряться было где. Только в задачи Юрия это не входило.

Шоссе было безлюдным. Только пару раз навстречу Кондрахину практически бесшумно пронеслось несколько каплевидной формы автомобилей.

Город открылся неожиданно. Он прилепился к основанию горы, окружая глубоко вдающуюся в берег бухту. Дома высокие, но совершенно непривычной архитектуры. Довольно много зелени. На вид можно предположить, что проживает здесь сотня тысяч обитателей. Созерцая панораму города, Кондрахин отмечал ориентиры. Вон там, несомненно, порт. Об этом недвусмысленно говорил огромный пароход с двумя скошенными трубами, установленными на корме. Воспользовавшись дальновидением, можно было отчетливо и в деталях рассмотреть десятки мелких суденышек, снующих по акватории порта. Высотный, геометрически правильно распланированный район, скорее всего, административный центр. А прямо под ногами лепились к скалам, словно ласточкины гнезда, небольшие домики без намека на проезжую часть.

Используя свои навыки, Юрий принялся разглядывать обитателей города. Люди как люди. Правда, уж слишком бледные. Впрочем, сейчас Кондрахин был точно таким же, как будто год провел в подземелье. Над этим постарались Просветленные. Одеты горожане ярко и разнообразно. Попались в поле зрение и несколько прохожих в плащах, отдаленно похожих на одеяние Кондрахина. Что ж, уже легче.

Спустя некоторое время Кондрахин уже расхаживал по городским улицам, внешне неотличимый от сотен таких же приезжих зевак. Он впитывал в себя атмосферу Белведи, вслушивался в звучание мимолетом перехваченных фраз. Здесь говорили на языке уан – одном из самых распространенных на планете.

Его хождение по городу преследовало и совершенно конкретную цель. Еще в период подготовки к экспедиции он понял, как ему легализоваться наиболее быстро и без осечки. На Белведи существовал свой криминальный мир. Едва ли не четверть радионовостей была посвящена криминальной тематике. А кто, как не преступники, наилучшим образом приспособлены выживать по ту сторону Закона? Осталось только заинтересовать местных авторитетов своей персоной, а еще раньше отыскать их.

Ноги постепенно принесли Кондрахина в район порта. Но не к роскошному зданию морского вокзала, а в пыльные улочки за складскими помещениями. По своему земному опыту Юрий знал, что именно здесь легче всего нарваться на неприятность.

Искать приключений пришлось недолго. Уже через несколько кварталов Кондрахин заприметил кучку молодых парней, явно изнывающих от безделья. Они переминались у закрытой двери какого-то заведения – прочитать его названия Юрий не мог – не умел. Пятеро парней тоже заприметили чужака в черном, длинном плаще.

– Аксире цудр! – грязно выругался один из них и сплюнул Юрию под ноги, едва тот приблизился. – Убирайся отсюда, выродок!

Кондрахин ответил таким же плевком. В следующую секунду кулак молодого белведа уже летел в его голову. Но вместо того, чтобы отпрянуть или уклониться, Юрий резко шагнул вперед, отведя удар скользящим блоком локтя, сам же при этом поразил в челюсть второго, ничего не подозревающего хулигана. Тут же, не оборачиваясь, землянин послал локоть в незащищенный затылок первого нападавшего. Всего-то два быстрых удара одной правой рукой, и соотношение сил заметно изменилось. Оставшиеся хулиганы были обескуражены, но численное превосходство не позволяло им уступить. Один из них, задрав рубаху, попытался размотать обвивавшую его торс тонкую металлическую цепь. Юрий прекрасно знал, насколько опасно это оружие, и выжидать не стал. Выпрыгнув вперед, он ударил белведа левой ногой в пах и следом, не приземляясь, правой – в голову.

Тем временем один из его приятелей успел вооружиться ножом, но приближаться к Кондрахину опасался. Увидев это, Юрий громко скомандовал:

– Ножи, деньги, документы – в кучу!

Поколебавшись мгновение, хулиган неохотно расстался со своим оружием. Пятый вовсе не был вооружен. А документов, как и следовало ожидать, ни у кого из них не оказалось вовсе. Да и денег – кот наплакал.

– Ладно, – смилостивился Юрий, – оставьте себе это барахло. Друзей своих оттащите в сторонку. Еще не скоро оклемаются. Но прежде ответьте: кто-нибудь в этом районе занимается организацией боёв?

Парни синхронно кивнули.

– Только учтите: никаких бумаг. У меня их просто нет.

Отвести Юрия к нужному человеку вызвался белвед, получивший обратно свой нож. Идти пришлось большей частью по фешенебельным кварталам, где похожий на поповскую рясу плащ Кондрахина нет-нет да привлекал внимание изысканно одетых горожан. Сам же Юрий размышлял о другом. Что-то в прошедшей схватке было не так. Не сразу он разобрался, в чем дело. Но потом вспомнил. У хулиганов всё время выражение лиц оставалось вполне дружелюбным, да и в голосе не чувствовалось угрожающих интонаций. Это был первый урок. Мимика белведов была бедна, а интонации голоса полностью отсутствовали. Одним и тем же тоном могли быть высказаны и упрек, и одобрение. К этому следовало привыкать. Какие же рожи, с точки зрения белведов, корчил Кондрахин!

Наконец они подошли к двухэтажному особняку. Как и у большинства здешних строений, вход здесь располагался со двора, за глухим высоким забором, сложенным из неотесанных камней.

Калитка была не заперта, но на лавке внутри двора вольготно расположились двое мордоворотов, каждый на голову выше Кондрахина. Один из них поигрывал блестящим металлическим шаром, привязанным к запястью тонким кожаным шнуром. К нему-то и поспешил проводник, что-то быстро прошептав на ухо. Охранник кивнул.

– Хозяин скоро будет. Пусть подождет.

Выполнивший свою миссию хулиган быстро ретировался. Юрий астральным зрением попытался проникнуть в дом. Там кто-то был, но кто и зачем – для него осталось загадкой. Умение читать местный астрал придет позже.

– Так, говоришь, боец погла? – спросил один из охранников, оценивающе рассматривая Кондрахина. – Да, морда побитая. Откуда сам?

– Сейчас или вообще?

– Где, спрашиваю, выступал?

– Много где, – уклончиво ответил Юрий. – Начинал на Погле, хотя сам с островов Ледника. Закончил на Гауризе, откуда срочно пришлось делать ноги. Объясню хозяину.

– С кем не бывает, – флегматично произнес охранник.

Дверь распахнулась, по порожкам медленно спустился со ступенек белвед в длинном халате и в таких же мягких тапочках, как у хулигана, приведшего сюда Юрия. Роста невысокого, движения плавные, как бы танцующие. Кондрахин сразу понял – это настоящий боец. Встав напротив землянина, он протянул ему два ремня: черный и белый.

– Хозяин не берет, кого попало, – хмыкнул охранник, беседовавший с Кондрахиным. – Продержишься против Сардика полный гатч, считай, ты в команде.

Гатч – пятнадцать земных минут, это Юрий знал. Беспокоило другое: он и понятия не имел, на какой черт ему ремни. Понятно, что ими обматывались кисти рук, но за сохранность своих кулаков он не беспокоился. Хотел было отказаться, но что-то остановило его. Показал на черный ремень. Сардику, естественно, достался белый.

Белвед ловко обмотал кисти рук мягким ремнем. Теперь-то Кондрахин понял, в чем тут дело. Свободный конец ремня полагалось держать зажатым в кулаке, что практически исключало возможность захватов, недопустимых по правилам погла. Юрий встал в боксерскую стойку. Она была непривычна ему, как нечто искусственное, а потому неправильное. Но приходилось импровизировать на ходу.

Первую же атаку он позорно прошляпил, пропустив удар в левый бок. Будь он белведом, бой на этом, должно быть, и закончился, ибо именно в этом месте у белведов располагалось крупнейшее нервное сплетение. Кондрахину удалось лишь отмахнуться, правда, весьма увесисто.

Сардик продолжал наступать, нанося серии ударов, но теперь Юрий был настороже и легко уходил от атаки. Будь это обычная драка, он давно бы закончил ее, но правила погла запрещали атаковать ногой или делать броски. Зато не были запрещены удары запястьем, чем спустя некоторое время Кондрахин не преминул воспользоваться. Разбрызгивая кровь из разбитого носа, Сардик покатился по земле.

– Годится, – поднявшись, сказал он и, не произнеся больше ни слова, вернулся в дом.

Кондрахина провели наверх в крохотную комнату на втором этаже. Следом зашел охранник и швырнул на лежанку охапку одежды

– Переоденься. Хозяин не любит выпендрежа. На площадке – другое дело.

– А вдруг он меня не возьмет, – усомнился Юрий.

– Возьмет. Ты пробу прошел. Мало кто против Сардика устоял.

– Но у меня никаких документов…

Охранник ухмыльнулся совсем по-земному:

– А кто их у тебя требует? Не дрейфь. Переодевайся, а старье можешь сжечь в печи. Это на первом этаже. Меня зовут Егис.

– Юрен, – в свою очередь представился Кондрахин.

– Ну, отдыхай.

Но расслабиться на лежанке удалось совсем ненадолго. Ширма на двери отодвинулась в сторону, пропуская в комнату толстяка в алом халате с нашитыми поверх черными кожаными ромбами. Следом вошел Егис, предоставляя Юрия, словно товар, выставленный в витрине магазина:

– Юрен из Гаузира. Боец погла. Курим-ган, ты будешь доволен: Сардик против него ребенок. Только посмотри на рожу, – из-за спины хозяина он подмигнул Кондрахину.

Вопросы Курима были лаконичны и прицельны: у кого работал, кто тренировал. К этому Кондрахин был готов. Дескать, выступал самостоятельно, получал маловато, зато никто не заставлял его участвовать в подставных поединках. Однако, на Погле самостоятельность не приветствуется. Одним словом, независимому бойцу плотно перекрыли все дороги, так что пришлось перебраться в Гауриз. Там только тренировался, причем совершенно самостоятельно: на тренера просто не было денег.

– Чем ты занимался на Гауризе? – спросил белвед

– Атраку готовил, – выбрал для ответа землянин в меру криминальный вариант.

Атрака, белведский эквивалент самогонки, делалась из произрастающего повсеместно на Двойном континенте угыясара, пригодного на корм скоту растения. Ее приготовление наказывалось штрафом и конфискацией устройства для приготовления, а вот продажа каралась намного строже. На Зеленом континенте атраки не знали, здесь произрастало достаточно растений, пригодных для виноделия.

– Готовил – и что с того? – терпеливо спросил Курим.

– Обвинили облыжно, что я ею торгую. Пришлось спешно покинуть Гауриз, и вот я здесь, без денег и документов. Надо как-то устраиваться…

Признание Кондрахина, несмотря на его заносчивый вид, должно было подкупать своей искренностью. В Фитире, особенно здесь, на севере, действительно, можно благополучно годами жить без документов. Но вот самостоятельно, без документов, подтверждающих личность, прорваться на арену для боёв – это нонсенс.

Курим должным образом оценил заявление Юрия.

– Ну, вот что, боец, – произнес он, – бумаги мы тебе справим. Только это стоит денег, которых у тебя нет. Я, – он ткнул себя толстым пальцем в грудь, – вкладываю их в тебя, еще не зная, когда будет и будет ли вообще отдача. А расходы предстоят большие. Поэтому поначалу будешь работать за крышу над головой и еду. Впрочем… – он сделал вид, что задумался, – есть еще одна возможность: бои без правил. Это уже деньги, пусть вначале и не великие, но если сможешь показать себя…

Юрий энергично замотал головой.

– Прости, хозяин, но этот путь не для меня. Один раз засветишься – и прощай карьера. А я ведь не так молод, как хотелось бы. И куда тогда деваться?

Курим вполне благодушно засмеялся:

– Сам выбирай. Только в тех боях не сопливые мальчишки с улицы выступают, а настоящие бойцы.

Юрий отлично знал, что бои без правил запрещены на всей Белведи. Их участникам навсегда закрывалась дорога в спортивный погл. Разумеется, его это не пугало, просто нужно было показать характер, а не соглашаться на любое предложение.

– Ладно, – подвел итог недолгой беседы Курим, – пару дней никуда не высовывайся. Егис расскажет тебя о наших правилах.

Грузный хозяин вальяжно удалился, а охранник повел Кондрахина по особняку. По пути он принялся наставлять Юрия: когда подъем, когда время для еды и о прочих бытовых мелочах.

– Пока будешь служить с нами в охране, – распорядился он.

– Я боец погла, а не слуга! – вспылил Юрий, высокомерно задрав подоконник. – И приказы мне отдавать будет только хозяин. И вообще – учти: я злопамятный.

Егис искренне удивился, но не обиделся.

– Ты пока никто, а я – старший охранник. И приказ не мой, а Курим-гана.

Кондрахин счел за благоразумное больше права не качать.

Внизу, в полуподвальном помещении особняка оказался небольшой, оборудованный тренажерами, спортивный зал. Здесь, как скоро выяснилось, тренировались охранники. Разумеется, речь шла не о погле. Хозяина полагалось защищать не по спортивным правилам, а всеми имеющими средствами. Поэтому в зале были развешаны по стенам клинки различных форм и размеров, цепи наподобие велосипедных, шары на прочных бечевках. Назначения многих снарядов Кондрахин вообще не понял.

Вскоре в зал спустились еще двое охранников, вероятно, сопровождавших Курима. Кондрахину тут же предложили показать своё умение. Учебный бой на цепях он проиграл, а вот на саблях и мечах ему не было равных. Когда же, в заключение он одним ударом кулака распорол подвешенную к потолку грушу, новые собратья по оружию и вовсе зауважали его.

Егис рассказал, для чего нужна охрана. Среди спортивных воротил нередки были стычки: кто-то кому-то перешел дорогу, кто-то кого-то подставил. За помощью к королевской страже не обращались: у самих рыльце в пушку, так что разбирались и защищались своими силами. У Курима было семь человек охраны, минимум двое должны были неотлучно находиться в особняке, еще двое сопровождали хозяина. И всю эту рать и самого Курима, по сути, кормили и содержали три куримовских бойца погла.

Последующие дни показали, что служба вовсе не была обременительной. Забор вокруг особняка и входная калитка были оснащены электрической сигнализацией, и охране не было нужды маячить во дворе. В помещении, выделенном для них, на стене висел плоский черный экран – так Кондрахин впервые в своей жизни увидел телевизор. Смотреть передачи ему страшно понравилось, хотя картинка была мутной, а звук хриплым. Ему было всё равно, что показывали, будь то спуск боевого корабля со стапелей Гауриза, или репортаж о запуске космического спутника в Занкаре, или светская хроника Фитира. Ну, и, конечно, бои мастеров погла.

Очевидно, что именно они в первую очередь должны были интересовать Юрия. Когда он спросил Егиса о времени их показа, тот молча сунул ему в руки подобие газеты, но без фотографий и рисунков. Кондрахин долго вертел ее в руках.

– Да ты к тому же неграмотный! – засмеялся, заметив это, охранник. – А, я запамятовал: ты же из Союза Кари. Там у вас, кажется, на хирге говорят?

Кондрахин насупился.

– Кто сейчас хирг помнит? Разве что старики по деревням. Все, считай, на уан перешли. Но я быстро научусь, ты только буквы покажи.

Графических знаков в азбуке уана оказалось девятнадцать. Правда, восемь из них обозначали дифтонги, зато написание слов полностью соответствовало их произношению. Через полчаса Кондрахин уверенно мог написать любую букву, а к вечеру читал более бегло, чем его потрясенный учитель. Первый шаг к физике Белведи был сделан.

Курим также выполнил своё обещание. На третий день он самолично вручил Юрию пластиковую карточку с неизвестно когда и кем сделанной объемной фотографией. Из нее Кондрахин узнал, что теперь он законный подданный Его Величества короля Фитира всемилостивейшего Муирина из династии Туан. С этого дня жизнь его стала стремительно изменяться. Хозяин частенько брал его с собой, и Юрий оценил спортивную, а точнее, околоспортивную, закулисную кухню Фитира.

Наконец наступил день, когда Кондрахина отвели к тренеру – ветхому старичку, о которых говорят: в чем только душа держится. Однако на поверку старик оказался куда прочнее. Он сразу же поставил Юрия в учебную схватку с молодым бойцом. Сам же одновременно был и судьей, и тренером, объяснявшим ученикам по ходу боя их ошибки. При этом движения его были быстры и экономны. Видимо, в молодые годы он сам был незаурядным спортсменом. Свой бой Кондрахин выиграл без труда, хотя и получил от наставника массу замечаний. Особенно это касалось его стойки. Белведы держатся совсем иначе, защищая свои уязвимые точки. Но у Юрия они-то располагались вовсе не там! Но боксерскую стойку ему все же пришлось видоизменить, ведь в погле разрешены удары ниже пояса. В конце концов тренер махнул рукой на необычную манеру боя своего нового подопечного, здраво рассудив, что его стойка, по крайней мере, сбивает соперников с толку.

Научил он Юрия так называемым грязным приемам. Например, как бы случайному удару головой, что в погле допускалось. Немало почерпнул Кондрахин и из демонстрации перемещений и способов внезапной атаки. Короче говоря, уже через неделю ежедневных тренировок старик-тренер убедил Курима, что Юрена можно заявлять на первый бой.

Поединок проходил в спортивном зале Хевека, примерно на триста амфитеатром расположенных посадочных мест. Из них было занято не больше половины, по чему Кондрахин мог судить, что больших денег его хозяин сегодня не заработает.

Соперником Юрия оказался молодой, атлетического вида белвед, до того белокожий, словно его обсыпали сахарной пудрой. До выхода на ринг (так Кондрахин по привычке называл круглую арену, ограниченную нарисованным на полу кругом, выход за который карался штрафными очками) оба бойца сидели на низких лавочках напротив друг друга в окружении тренеров и хозяев.

– Хотя бы полгатча продержишься? – нервно облизывая губы, спросил Курим.

– Я уложу его на первой минуте, – пообещал Юрий.

– Ты что?! Зритель должен получить удовольствие. Если уж так уверен в победе, протяни бой, как можно дольше.

Объявили имена бойцов, встреченные жидкими аплодисментами, после чего начался бой.

Юрий легко уходил от мощных, но слишком затянутых ударов своего противника, каждый свой эффектный уход сопровождая несильным, но зрелищным тычком то в голову, то в живот. Такие удары не могли существенно повредить белведу, зато Юрию приносили дополнительные очки. Соперник его все более распалялся, теряя голову. Казалось, он готов размазать Юрию по арене, и непременно размажет, как только настигнет. Публика постепенно оживлялась: вроде бы, пришли поглазеть на второстепенных бойцов, а получили интересное зрелище.

Гатч – поединок в погле – длится пятнадцать минут без перерывов, и концу боя противник Кондрахина совершенно выдохся. Всё чаще его рука запаздывала вернуться к уязвимому левому боку. Когда главный судья объявил, что до конца матча осталась одна минута, Юрий незамедлительно правым свингом достал нервное сплетение своего соперника. Тот рухнул без звука. Зрители восторженно взревели. Юрий победно вскинул руки – жест, для белведов совершенно непривычный.

Через месяц слава мастера погла Юрена вышла за пределы Хевека. На матчи с его участием не хватало мест. Но по-прежнему, по требованию Курима, Кондрахин растягивал каждый поединок почти до самого конца. А это – лишние травмы, которых избежать просто невозможно. Уровень бойцов, выставляемых против него, раз от раза был всё выше. Куда безопасней было бы закончить бой при первом же удобном случае, а не подвергать себя риску нарваться на случайный удар. Но Курим оставался непреклонен: зритель должен получить удовольствие. Кондрахин догадывался, что Куримом движет не забота о болельщиках, а выгода от заключенных пари. Наконец он не выдержал:

– Курим-ган, разве я приношу тебе мало прибыли? Так почему ты стремишься, чтобы я недолго продержался как боец? Ты заставляешь меня выступать с травмами, при этом ничего не платишь мне. Это несправедливо.

Делец от спорта побагровел и вышел из комнаты Юрия, ничего не сказав. В тот же день Кондрахин покинул Хевек с малыми пожитками в заплечном мешке. Курим ему больше не был нужен. Даже сумма, поспешно выделенная ему скаредным Куримом, Юрия не удержала. Он-то знал, что побежденные им бойцы от своих хозяев получали куда большее вознаграждение. К тому же его заданием было изучение белведской физики, а не достижение славы великого бойца. Хотя и эта карьера была далеко не закончена.