Текст книги "Шебеко"

Автор книги: Иван Ефремов

Соавторы: Иван Гаврилов,Славомир Антонович
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

Глава седьмая

Коля переехал в общежитие института. Срок пребывания в спортивно-оздоровительном лагере в конце концов завершился. Легко пролетело время: не успел он вдоволь вкусить буйную и изумительную жизнь, как она и прервалась. За две недели, что был в лагере, Коля поправился на семь килограммов и ныне в весе приближался к полусотенной отметке. Прогресс был налицо. В общежитии он устроился в одной комнате с Олегом, каждую неделю уезжающим домой, к родителям, которые жили в рабочем поселке, в «Левихе», недалеко от Свердловска. Работать ребятам надобно было еще целую неделю, но их, верно, пожалели в деканате, освободив несколько пораньше.

В комнате отсутствовал уют: стол был без клеенки, возле стен зияли две пустые кровати.

Олег оказался добрым малым. Раз он перед отъездом надел добротную куртку, поправил клетчатый, шерстяной свитер и, взяв в руки старенький рюкзак, усмехнулся:

– Смотри, Колька! Девок сюда не води… Веди себя смирно, хорошо, как велел отец…

Коля лишь пожал плечами – подобные мысли ему и в голову не лезли. Видел он, какие девки в городе – подступиться невозможно. К тому же он ростом еще был мал – не всякая с ним согласится гулять. Хотя, по правде сказать, он уже заимел определенный авторитет. Как оказалось, первоначально его приняли за восьмиклассника, экстерном попавшего в столь знаменитый вуз… Против воли они возвысили Колю до звезды первой величины. Вадим подивился столь откровенной заинтересованности ребят, да и девчат тоже, личностью Коли. Он от души поздравил кореша, сказав: «В тебе есть канва…» Что такое «канва», Коля еще не знал, но понял: неплохое то слово.

А после отъезда Олега в комнате блаженствовала тишина, и, пожалуй, скука. Невольно вспомнилась Ирочка Фролова. Жаль, что он разругался с ней, ради интереса можно было бы поддерживать контакт. А Вале бы стоило накатать письмо… И вот Коля, воодушевленный столь простой мыслью, оторвал лист бумаги, нашел чернильную ручку, причем автоматическую (его мечта в девятом классе) и задумался: с чего бы начать? И крупными буквами вывел: «Привет из Свердловска!» Далее слова потекли ручьем. «Валя, по тебе я сильно соскучился. Как только появились свободные минуты, взялся за перо. В город я доехал благополучно, можно сказать, даже с шиком, поскольку билет достал купейный. Даже с постелью…» Через некоторое время он прибавил: «Хороший был вечер, который мы провели вместе. Он так и стоит перед моими глазами – тихий, хмурый, но все же приятный… Здесь, в Свердловске, по ночам уже холодно. Сейчас я работаю: строю ограждение вокруг одного научного объекта. Работенка трудная, приходится тратить много сил и труда, чтобы добиваться выполнения поставленной перед нами задачи…»

Коля усмехнулся, вычитывая высокопарные слова. Строит лишь забор вокруг молоденьких сосен, а подруге сообщает, будто бы монтирует ограждение вокруг научного объекта… Выходило, что он занят работой, чуть ли не связанной с устройством системы охраны на микроэлектронной основе… Ну и пусть!

Родителям он написал проще, как есть. Много внимания уделил описанию города, его достопримечательностям. Если в конце письма для Вали он послал нежный поцелуй, то родителям – просьбу прислать деньги, и причем как можно быстрей…

И вот после скоропалительных и обнадеживающих писем в Колиной голове появляется мысль: «А что, ежели мотануть в ближайший парк?» Ежели разобраться, не сиднем же сидеть в стылой каморке общежития. Задумано – сделано. И щупленькая фигура хлопца резво выходит на улицу.

Во дворе уже по-настоящему гудела осень. Голые деревья уныло качались под аккомпанемент прохладного ветра. Хотя и светило солнце, но витало ощущение, будто оно недовольно выглядывает из-за белесых туч, довольно густо обступивших его.

Коля взял путь на Сибирский тракт. Он медленно, с наслаждением плелся по нему. Вдоль дороги в раздумье росли липы. Коля проскочил мимо бензоколонки, позади оставил небольшой завод (что за завод, так и не удалось определить из-за отсутствия пояснительной шильды у проходной), вышел на конечную остановку автобусов и с ходу преодолел железнодорожную линию. За ней, собственно, и зеленел парк.

Вот и полная схема парка, прибитая на фанерном листе, показалась вдали, вот и листья качнулись под дуновеньем тихого ветра. И чудится хлопцу, что за этими вот янтарными соснами и ждет его синяя птица, что несет в себе и заманчивый дымок, и причудливую зорьку, и зов неведомых дорог… Эх, хорошо жить на белом свете, особенно если тебе семнадцать лет!

А в парке имени Лесоводов Коле нравилось все: и причудливые скромные чащобы, задумчиво притихшие в ожидании седой зимы; и крохотная белка, что сбросила с высоты звонкую шишку; и даже две старухи, идущие навстречу. Дышалось легко, свободно, и, пожалуй, впервые после возвращения из «Северки» Коля ощутил в себе чрезмерное успокоение…

Но вот нежданно зашевелились кусты можжевельника, и перед Колей показались двое – рослые, плечистые парни, вовсе еще юные, но злые на весь мир.

Один из них, с короткими волосами, с угрозой бросил Коле:

– Деньги!

А второй, в черном пиджаке и коричневом свитере, резко подскочив к Коле, рявкнул:

– Пикнешь – пеняй на себя!

По спине студента пробежал неприятный озноб. Он растерялся и сжался в комок, а язык его прилип к небу.

– Живей, молокосос… Что, руки отнялись?

– У меня… у меня нет денег, – наконец выдавил из себя Коля.

– Чего? – за грудь схватил его верзила. – Обманываешь? А ну обшарь! – приказал он напарнику.

Парень, что был в черном пиджаке, живо проверил карманы студента, но ничего стоящего не нашел.

– Дундук! Не мог деньги отхватить у мамы! – свирепо со злостью просвистели его губы.

Бандиты меж тем из зарослей можжевельника вытащили велосипеды, сели и проворно укатили в неизвестном направлении. А у Коли хорошее настроение как рукой сняло. Возникло ощущение, что его непременно ограбят еще. Он быстро, чуть ли не бегом рванул из парка. «Надо же, – возникла грустная мысль, – как не повезло… Раз выбрался в парк, и то чуть было не обокрали. Неужели в городе все время так и будет?» И под скверное, крайне неприятное настроение он поплелся назад.

* * *

Жизнь снова ворвалась в общежитие. Ворвалась бурно, со свистом, с мальчишеским хохотом, с холодными и грязными рюкзаками, и бесчисленным топотом студентов, наверное, тоже. С нескрываемые весельем ребята воротилися из колхоза.

Гена, завидев шустренькую фигуру Коли, улыбнулся и с порога стал выкладывать о пребывании на селе:

– Ежели сказать честно, вдоволь мы насытились романтикой помощи колхозу. Ежедневно подсчитывали: сколько же дней остается до заветного дня отъезда. И все это только из-за того, что ужасно организован быт. Представляешь, – жидкие брови Гены сами собой нахмурились, – мы приехали в деревню, а там нас, оказывается, никто не ждет. Нас ждут через день, и в этой связи ничего не готово. Даже постель… Первую ночь ночевали на соломе, как скоты. Во где сидят тупицы! Сами заказывают людей, а когда начинается дело – полный назад… Но хотят, чтобы ты дневную норму выполнял без сучка и задоринки…

Гена развязал шнур на рюкзаке и, открыв его, стал выкладывать разное тряпье. Загрубелые руки неумело обращаются с вещами, но хлопцу на это дело наплевать.

– А норма большая? – интересуется Коля и с любопытством вглядывается в новоиспеченных жильцов – несколько незнакомых студентов тоже занимали места рядом.

– Восемьсот килограммов на душу! – отвечает Гена и с удовольствием снимает загрязненную штормовку.

– Норма, конечно, высокая, – в разговор вмешивается пожилой студент, только что переодевшийся в черную сорочку с короткими рукавами. – Но выполнять при желании можно… Надо лишь работать. Делали же мы эту норму, иногда даже с лихвой…

Незнакомец сверкнул цыганскими очами, взял сетку и убрался из комнаты.

– Кто это? – спросил Коля у товарища, пальцем показав на только что вышедшего студента.

– Коля Дулаев… Бывший шахтер. Между прочим, на шахте отбухал десять лет… Ты заметил, что у него редкие волосы? Говорит якобы это из-за ежедневных купаний в горячей воде…

– А что, вредно что ль каждый день умываться?

– Вредно волосам, а не телу.

Через миг в Колиной комнате уже образовался полный комплект жильцов – шестеро студентов из различных уголков страны. Исключительный момент настал для вчерашних школьников: им надлежало объединиться в коллектив, как говорится, влиться в студенческую семью. Каждый из них имел собственный характер, привычки, требования наконец.

Вон сидит парень с диковатыми, разбойничьими глазами. Что из себя он представляет? С виду он почему-то не внушает доверия, поскольку весь его облик, особенно глаза, напоминают парня с большой дороги. Лицо его в прыщиках, заросшее, и крупный тонкий нос еще резче подчеркивает в нем диковатость. Звать этого парня Борей, и родом он, как выяснилось, из Крепостного Зилаира, из далекого поселка Башкирии. Но он не один из этого поселка. Здесь же Вася, его друг, однокашник, единомышленник наконец. Вася более по нраву Коле. Хотя он и длинный как жердь, худой и грудь его впалая, но в нем есть что-то располагающее, в нем сквозит человеческая простота. Верно, подобные мысли посетили и Гену, поскольку он вслух сказал Коле:

– Как жить-то будем? Случаем, не передеремся?

* * *

К полудню в одной из аудиторий института в полном составе собрался первый курс лесохозяйственного факультета. Студенты в массе своей были молодые, вчерашние школьники. Перед Колиными очами впервые предстали однокашники в полном сборе – более ста человек. Почти никого он не знал, за исключением нескольких ребят, с кем жил да совместно поступал в институт. Предстояло разбить барьер неизвестности, познакомиться со всеми.

Подле старой, вылинявшей трибуны появились два человека. Один из них был декан факультета, Эдуард Иванович Петровский, а женщину-напарницу Коля вовсе видел впервые. Декан, как всегда, отличался элегантностью, свежестью. В белоснежной сорочке, при массивных золотых очках, тщательно выбритый, розовощекий, он Коле показался еще более привлекательным и солидным, чем в первый раз, когда участвовал в приемной комиссии и доверчиво выспрашивал у Коли потребные сведения для дела.

Эдуард Иванович захватил внимание студентов: – Ну и вот… настал день, когда вы впервые сели за стол в качестве студентов. Но сесть за стол еще не значит, что из вас получились настоящие студенты. Это право надо еще заслужить. Заслужить своими поступками, своей учебой, мыслями наконец. Да, да, мыслями, потому что вы отныне являетесь передовой частью молодежи. На вас в первую очередь надеется партия. Надеется, что вы станете активными борцами за лучшее и прогрессивное в нашей отрасли… Как вы знаете, лес играет немаловажную роль в народном хозяйстве. Главная его продукция – древесина, потребна повсюду. И в строительстве, и в химии, и в машиностроении, и в целлюлозно-бумажной промышленности… Более того, не лишним будет, ежели скажу: без наших лесов погибло бы все живое на земле! Просто по той причине, что лес является главным производителем кислорода. Вот каково значение леса! Поэтому вы должны ценить свою профессию, стать мастерами своего дела. Но это еще потом… А пока от вас требуется аккуратность и примерность во всем, даже в личной жизни… Кратко сообщу, как организована учеба на нашем факультете. Первые два года в основном будете изучать общие для всех технических вузов науки, как, например, физику, химию, математику… А затем полностью перейдете на специальные предметы. Но это не значит, что вы на первом курсе вовсе не будете приобщаться к лесному делу. Предусмотрена подобная работа… Вот, к примеру, на первом курсе у вас будут ботаника, геодезия… Расписание вывешено, так что познакомьтесь, сделайте соответствующие выводы для себя… А теперь представляю вашему вниманию преподавателя химии, Ларису Петровну Казанцеву…

Студентам улыбнулась полная женщина лет сорока пяти, несмотря на зрелый возраст, еще миловидная, подвижная. Черное платье особенно четко подчеркивало белизну ее кожи. Как только декан захлопнул за собой дверь и ушел восвояси, Лариса Петровна приступила к лекции. И ее звонкий, отчетливый голос веселой ласточкой прошелся по аудитории, заставляя студентов записывать все, что говорят красивые и полные губы…

Лекция идет, движется своим чередом, а Коле чудится, что он сидит в тронном зале и четко улавливает мысли патриарха науки. Где-то в груди легковесно бродит чувство, что впереди все будет у него хорошо. Превосходно, что у него ничего не вышло с переходом на механический факультет. А на эту мысль бедного студента вновь натолкнул коварный паренек с механического факультета, со стрижкой «ежик», что заметил Колю при сдаче конкурсного экзамена по математике. Встретив его разом, на сей раз в конце сентября, когда вот-вот должны были открыться занятия в институте, «ежик» настойчиво остановил Колю в главном корпусе, близ столовой:

– Все же на «лесхоз» поступил?

– Конечно, а что?

– Ну и дурак! Зазря не послушался меня… Человеком бы стал. Послушай, что я тебе скажу…

И студент с хитроватыми глазами вновь принялся выкладывать ему, естественно, в розовом свете, о профессии инженера-механика. Он оперировал высокими словами «долг», «отечество», которому якобы таланты нужны именно в сфере машин и механизмов. В придачу подчеркнул, что его отец тоже всю жизнь мечтал стать механиком, да, видишь ли, ему помешала послевоенная разруха. Впоследствии Коля выяснил, что его отец трудится лишь в качестве тракториста, куда попал за неимением больших способностей, но пока с большой охотой прислушивался к дьявольским мыслям новоявленного товарища…

А паренек требовал:

– Иди сейчас же в деканат. Попроси хорошенько, пусть переведут на наш факультет. Человеком будешь…

«Ежик» ушел, словно испарился, а Колю вновь стали грызть сомнения. Может, он и в самом деле был неправ, избрав лесохозяйственный факультет? Так ли хорошо в деревне? В дождь – грязь, а в сухую погоду – безбрежная пыль… И он, поддавшись на уговоры незнакомого хлопца, устремился в деканат механического факультета.

На втором этаже главного корпуса института встретила его девушка, худая и до того высокая, что нельзя было без жалости на нее смотреть. Кажется, дунь немного и развалится дивчина… Глаза ее злые, недовольные. Коля ее сразу невзлюбил. Он заимел желание обойти ее, да деканат оказался пустым. Поневоле пришлось встать возле нее. Невысокий и загорелый, Коля в сравнении с незнакомкой выглядел малышом. Но он смело двинулся в атаку:

– Кто-либо в деканате есть?

– А кого вам надо?

– Кого-нибудь из начальства…

– Декана нет, а его заместитель тоже отсутствует… Все ушли по делам. Осталась одна я… Меня зовут Нина Владимировна. Я секретарша декана…

Колю несколько задело, что эта худощавая особа себя тоже причисляет к начальству, но свое недовольство не высказал, напротив, миролюбиво прибавил:

– Хочу с вами поговорить по душам…

– О чем?

– Понимаете, – Коля начал доверчиво, – мне не нравится моя специальность. Поэтому хочу перейти на ваш факультет…

– С какого вы факультета?

– С лесохозяйственного…

– Что же не нравится вам? Хороший факультет…

– Но ваш же лучше! Так мне ребята объяснили. – И, подумав, Коля прибавил – Я этого ранее не знал, иначе бы сразу к вам поступил…

– Но у нас уже полный набор. Больше некуда… Коля настойчиво «давил» на секретаршу, уговаривал, чтоб его перевели на механический факультет; доказывал, что профессия механика якобы ему полюбилась, особенно опосля разговоров со знакомыми людьми… Но Нина Владимировна на все его просьбы удачно выискивала веские ответы. Под конец она устало осведомилась, незаметно переходя на «ты«:

– Что же тебе на нравится в профессии лесовода? Коля посветлел. Вот она, наконец, решающая минутка. Словно Кутузов перед Бородинской битвой, он вытянулся во весь рост, оглядывая своего противника.

– Маленький я… Сил не хватит бегать по лесам да ловить лесонарушителей, – вполне серьезно выложил он заранее составленную причину.

Но худощавая секретарша не дрогнула даже после этих слов. Карие ее глаза стали еще строже.

– Сила нужна и для механика… Зазря на это сетуешь. К тому же ты еще молодой – подрастешь!

Со скрипом в сердце Коля подавил в себе желание сцепиться с секретаршей. Болван! Нет бы взять да зачислить его на желанный факультет. Так нет же, даже понимать не хочет. Хоть бы взяла его на заметку…

Тот вечер Коля провел в подавленном состоянии. Но, как водится с молодыми людьми, спустя некоторое время он вовсе позабыл о курьезном деле, особенно после разговора с Женей Сургановым. Тот легко обрисовал работу лесовода в выгодном свете, и получилось, что она – крайне интересная, в ней немало романтики, подлинного геройства. А под конец Женя не без умысла бросил:

– Здесь легче диссертацию защитить. Взять, скажем, какую-нибудь тему под названием «Роль муравья в лесном хозяйстве», описать его поведение от рождения и до гибели, и смотришь, тебе улыбнется приличная степень…

…И вот в аудитории, где в полную силу кипела лекция по химии, Коле с сожалением констатировал: нет, не подрос он еще в смысле характера, не закрепилась еще в нем устойчивость, с какой связывается скала с могучей горой. Словно автомат, он конспектировал лекцию. Вникать в смысл слов, предложений было некогда. Возбужденные мысли кидали его то к любимой Вале, в незабываемую ночь; то домой, к порогу отцовского дома… В первом семестре он отхватил «общагу», стипендию, и стало быть, обладал всеми материальными благами студента. В душе господствовала легкость, и думать об чем-либо решительно не хотелось.

Глава восьмая

Из почтовой переписки:

«Любимая Валя! На первых строках моего письма прими от меня горячий привет. Далее напишу о себе. Живу пока нормально, здоров. Учеба продолжается по-прежнему. Уходим на лекции рано, а с занятий возвращаемся около трех часов дня. Всего в день выходит шесть-восемь часов учебы. Собственно говоря, институт у нас большой. Всего здесь учится около трех тысяч студентов. Есть и заочное отделение. В институте имеется большая библиотека. Правда, там больше всего технической литературы, но есть и художественная. Сейчас я в основном читаю художественную. И знаешь про что? В основном про любовь. И в грустные минуты часто вспоминаю тебя. Для меня ты – самая хорошая девушка в мире. Только сердце томится от того, что встречаешься ты с парнем… Это, конечно, дело личное, но, на мой взгляд, ты делаешь большую ошибку… Что касается остального, то у меня все в порядке. Мои товарищи по комнате – с Урала и Башкирии. Они честные и дружные парни. Жить с ними можно. Только погода подводит: все время дожди да дожди.

К тому же, намного холодней, чем у нас дома. Вот такие у меня новости. С приветом, Коля».

«10.11.66 г. Здравствуй, Коля! Получила твое письмо, за что большое спасибо. Представляешь, как хорошо мы провели октябрьские праздники? Впрочем, по порядку. Нас собралось трое: я, Наташа и Света. Их, конечно, ты знаешь. Эти подруги – мои соседки. После восьми классов они бросили учебу и ныне работают в селе. Наташа – в больнице, санитаркой, а Света – пионервожатой. Так что обе устроены нормально. Конечно, для условий нашего села. Потому что этим девушкам в жизни надо значительно больше… Как только поднакопят приличные деньги, наверное, махнут в Ленинград, на постоянное местожительство. Не знаю, выйдет ли у них что… Но Света такая девушка, которая везде пробьет себе дорогу. На нее в этом отношении всегда можно рассчитывать. Хочется и мне попасть в Ленинград. Говорят, он очень красивый… Надоело жить в деревне. Парни здесь, сам знаешь, бескультурные. На танцах вечно пьяные, и притом пристают без разбору… Так вот, мы втроем собрались и пошли к Ларисе (помнишь, она с нами училась до десятого?). Теперь она снова дома и живет с матерью. На празднике нас участвовало много. Жаль, что не было магнитофона, а то бы записали все. Было бы что вспомнить… Ты не представляешь, как танцует и поет мать Ларисы – тетя Нина. Не то что наши матери, которые умеют лишь ругаться… Считаю, что современный человек должен быть именно таким, как тетя Нина. Вот с ним и не стыдно появляться в любом обществе… Ну что тебе еще черкануть? Да, Костя Фролов махнул куда-то в Среднюю Азию, к своей сестре. Говорят, будет там поступать в техникум. Правда это или нет, точно сказать не могу. Недавно видела Ваню Полетаева. Вы же с ним в десятом были неразлучными друзьями… Сейчас он повзрослел, даже трудно узнать его. Степенный такой… В колхозе работает трактористом. Это же надо: окончил десять классов и пошел в трактористы. Даже смешно… Вот такие у меня новости. Пока. Валя».

«20.11.66 г. Привет из Чувашии! Колечка, ты пишешь, что днем ходишь на занятия, а по вечерам сидишь за книжками. Это же очень здорово. Выходит, ты все свое время посвящаешь совершенству. Вот бы мне так… К сожалению, у меня выходит вовсе по-другому. Работа не интересная (ты же знаешь, я в больнице по-прежнему санитаркой), а сменить ее в нашем селе практически невозможно – нет промышленных предприятий. В следующем году попробую поступать в какой-либо вуз, хотя бы в техникум. Дура была, что упустила этот год. Думала, сильный будет конкурс, вот и испугалась… Ты спрашиваешь, почему я встречаюсь с Петей? На этот вопрос мне даже трудно ответить. Так вышло, что мы стали встречаться… Вначале просто так, от нечего делать, но затем привыкли друг к другу. Но все это ерунда! Между нами ничего не было, и быть не может. Просто скучно одной, вот и все. К тому же вечера у нас хорошие, нет желания сидеть дома. Выйдешь на улицу, – а там снежок. Красота! В подобные минуты я самая счастливая. Кажется, способная на все, даже на преодоление невозможных трудностей, что описывают в приключенческих романах. Но не думай, что я романистка, этакий человек с «легкими мыслями» в голове. Я самая что ни на есть реалистка… Я много, очень даже много думаю о наших отношениях. В школе я, конечно, подчас замечала, что смотришь ты на меня несколько иначе, чем на других девчат. Это меня забавляло, впоследствии я почувствовала даже гордость за себя. За то, что нравлюсь другим. Но ведь я нравлюсь не только тебе… Ты, конечно, меня извини, что я разоткровенничалась, но иначе не могла. Так велит сердце. Валя».

«30.11.66 г. Колечка! Я очень рада, что несмотря на все, ты не сердишься на меня. Я всегда знала, что ты умный парень. Сейчас я еще более стала сознавать, какими неповторимыми были наши школьные годы. Поэтому было бы очень несправедливо, ежели ты обидишься на меня из-за каких-то деревенских парней. Кстати сказать, здесь нет ни одного такого, каким я представляю себе Друга. Причем с большой буквы. А с Петей мы поссорились. И навсегда. Дело вышло до удивительности просто. Позавчера мы снова собрались у Ларисы отмечать день рождения. Ее мать опять была в ударе… Все поговаривала, что Лариса ее молодость. У Ларисы же лицо круглое, а губы полные и красные, точь-в-точь мать!.. Так вот, тетя Нина вздумала по-настоящему сосватать мне Петю. А он, нахал, все взял да воспринял всерьез… Может, думает, я столь легкомысленная дева, что выскочу за него замуж в семнадцать лет? Я взяла да дала от ворот поворот. Пусть знает свое место… А в принципе, день рождения Ларисы проскочил нормально. Правда, Лариса слегка перебрала, но это мелочь. В такой день можно… Все же девушке исполнилось восемнадцать лет! У нее по жизненно важным проблемам голова варит по высшему разряду… Про тебя говорит, что ты парень ловкий. Мол, в жизни устроился неплохо… В двадцать один год уже станешь инженером. А значит, и женихом желанным. Такого, мол, примут в любом доме… Я согласна с ней лишь отчасти. Что толку, ежели человек будет иметь профессию и образование, но плохой характер? Или еще хуже, не нравится девушке? А Лариса утверждает, что инженер есть инженер. И, мол, его «примут» в любом случае – плох он или хорош. Сейчас, мол, не девятнадцатый век, когда охали и ахали от любви, а гудит двадцатый, атомный век. А может, она и права? В общем, не знаю… В жизни столько сложного – даже умный не разберется с ходу. Не то что я… Да и куда мне, собственно, лететь сломя голову? Замуж? Глупости! Нет у меня подобных планов… А вот с девчатами собираюсь в Ленинград. Если эта мечта осуществится – напишу оттуда. Пока. Валя».

«11.12.66 г. Здравствуй, Валечка! Прочитал твое письмо и очень рад за тебя. Все же хорошо ты разбираешься в обстановке… Даже удивляюсь, как ты, не в пример другим, глубоко рассуждаешь. Можно подумать, тебе не семнадцать, а двадцать пять лет… И верно говорил наш физик, Лев Федорович, что девушки своих сверстников по своему развитию опережают лет на пять, а то и больше… Одобряю твое решение насчет Пети. И не потому, что тем самым освобождаюсь от «конкурента», а только потому, что это лучше для тебя. А в принципе, я хотел бы, чтобы в жизни ты была счастливой… Хотя кто его знает, где оно, это счастье? Недавно я начал знакомиться с серьезной философией. Ее еще мы не проходим – это будет где-то на втором курсе. Но интересный предмет, черт возьми. В нем есть ответы на многие интересующие нас вопросы. Например, на то, в чем смысл существования человека, что из себя представляют Время и Пространство. Прочтешь очередной раздел, и тебе становится легче. На жизнь начинаешь смотреть несколько иначе… А так мои дела подвигаются нормально, учеба продолжается по-прежнему. Во дворе давно установилась зима. Морозы достигают двадцати пяти градусов. Особых новостей пока нет. До свидания. Коля».