Текст книги "Шебеко"

Автор книги: Иван Ефремов

Соавторы: Иван Гаврилов,Славомир Антонович
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

– Все перевернем вверх дном, но ее найдем! – Голос Кости звучал весьма уверенно. – Давай-ка для начала заглянем в ее дом…

– Сами?

– Зачем нам самим лезть в пекло? Для этого существуют подручные… На улице встретим знакомого и направим его по цели. Вот и весь разговор.

На сырой и продрогшей земле плясали ночные тени, и их косматые исполинские фигуры напоминали невиданных чудовищ. Ощущение неуютности погоды особенно усиливали угрюмые копны туч.

– Как на грех, ни одной живой души! – простужено сказал Костя и поправил воротник фуфайки. – Но придется подождать, если даже на это дело положим целый час…

– В сердце моем витает ощущение, что подобным путем мы не вырвем даже колоска зерна. А нам надо, чтобы был мешок муки, верно?

– И что ты предлагаешь? – В голосе Кости пробились недовольные нотки.

– Зайти домой к какой-нибудь подруге. Да хотя бы к Нине… Она и кликнет Валю.

– Не спеши! – хладнокровно ответил кореш и рукой показал в черную темень. – Видишь, маячит какая-то фигура?

– Ну и что?

– Это значит, к нам спешит подмога.

– А если это старуха?

– Безразлично! – был ответ. – В такой паскудной обстановке мы заставим работать и черта.

Но через минуту из темноты показалась невысокая фигура одноклассника.

– Чего стоите? – улыбнулся паренек и легко вошел в круг. – Смотрю, стоят двое. Думаю, мои кореши, а здесь выходит, вы. Кого-нибудь ждете?

– А что у тебя с глазом? – вместо ответа спросил Костя, и его бесцветные очи с усмешкой стрельнули в хлопца.

– Было дело… – многозначительно обронил хлопец, невольно пощупывая здоровенный синяк под глазом. – Хотели кое-кому намылить шею, а получилось, во щи попали мы. Но, – скрипнул зубами хлопец, – еще покажем кузькину мать… Распоясались, и знать ничего не хотят… – пространно прибавили его губы, а в мускулистой груди заклокотала месть. – В следующий раз я их огрею свинчаткой. Да так, чтобы пробить мозги!

– Наши? – поинтересовался Костя.

– Какие они наши? – отфыркнулся паренек. – Из соседской деревни, юнцы! Но крепкие, черт их дери! Одним ударом могут свалить с ног… Но все равно придется лезть в драку, ибо за честь собственной улицы я готов хоть сегодня печь в гроб…

У Коли в голове завихрились мысли: «Точь-в-точь как в Чеменеве. Улица – на улицу, деревня – на деревню… Везде ощущаешь противостояние парней. Зачем? Во имя чего? Во имя пресловутой чести – незримой, никем не замеченной, не установленной, но все же твердой и незыблемой, как сталь…»

– А Коля здесь, как я понимаю, в гостях? – И лукавые глаза пришельца рассыпали смешок. – Догадываюсь, кто вас нынче интересует… Валя?

– Она, – буркнул Костя. – И в этом деле нам нужен дельный человек. Поможешь?

Хлопец сразу же и смекнул. Он улыбнулся, поправил новенькую болоньевую куртку, а после сказал:

– Могу помочь… Чай, свои люди. Два года вместе хлебали соль из одного котелка. Позвать?

Костя поощрительно кивнул головой.

И вот подвижная, но важная и желанная фигура Вали предстает перед ребятами во всем своем великолепии. Костя мигом шуганул в темень, а Коля остолбенело смотрит на нежное девичье тело. И чудится хлопцу, что не дивчина, но Василиса Прекрасная стоит перед ним…

Валя ошалело смотрит на мальца и не верит собственным глазам:

– Ты?

– Я… – говорят Колины губы, а после ревниво прибавляют. – Не признала?

– Давай отойдем отсюда… – вместо ответа шепчет Валя. В ее голосе столько нежности и воркотни, что у Коли вновь замирает сердце.

– Может, лучше к школе?

– Пошли!.. – И Валя легонько движется вперед. А в затемненном дворе школы рослые акации все еще колдуют в ночи. Запахи деревьев усиливаются сырой огрубелой листвой. И везде торжествует поразительная тишина – слышно, как с листьев падает дождь.

– Как экзамены? – соловьем раздается голос Вали. Она поеживается от ночной прохлады и шершавый плащ застегивает покрепче.

– Что экзамены? – вяло, с явной неохотой роняет студент. – Там же надо работать. День и ночь сидеть над учебниками… Ты же знаешь, что конкурс нынче двойной…

И Коле хочется добавить, что он денно и нощно корпел над наукой – лишь бы добиться результатов. А Валя в то время крутила свою ненасытную любовь неизвестно с кем… Но язык будто прилип к небу, молчит, мысленно посылая в пространство радость и страх одновременно.

– Результаты хоть есть?

– Есть! Да они уже в тягость, поскольку отрывают от тебя надолго… – в голосе Коли проступила грусть.

– Городских девчат там полно… – мурлычет Валя, и ее теплая ладонь нежно дотрагивается до Колиной руки.

– А что мне городские? – Коля встал в позу. – До тебя им расти и расти! Ходят на высоких каблуках, словно цапы. А разобраться – ни сердца, ни ума. Одно холодное тело…

– Мужиков чаще всего это и устраивает… – многозначительно произносит дивчина.

– Не болтай абы что! – разозлился Коля. – Главным в человеческих отношениях я вижу любовь, а потом уже шуры-муры…

– Что-то верится с трудом! – кольнула его Валя. – По слухам, что услышала разом, ты тоже зря время не теряешь. Говорят, гуляешь с какой-то Ириной… Если верить некоторым, так получается, у вас там крепкая любовь.

– Да какая там любовь? – в сердцах сказал хлопец. – Одно развлечение… Все девчат провожают по домам, не отстаю и я… Что-то вроде обязательной возни.

– А со мною у тебя как? – осторожно обронила Валя. – Тоже что-то вроде обязательной возни?

– Ну зачем ты так? Разве по мне не видно, что дело здесь всерьез?

Вместо ответа девушка погладила его руку, мягкую, но стылую в эту студеную ночь.

Теплая волна чувств ворвалась в тело Коли. Будто голова закружилась от счастья. И в сей благодатный миг смешными и ничтожными показались его отношения с Ириной, его скрипучая драка с Андреем. «К Ирине я больше не ходок… Зачем морочить голову дивчине? Пусть найдет свое счастье. Но только в другом…»

Со стороны школы послышался легкий свист. Коля встрепенулся:

– Костик зовет… – тихо шепнула Валя.

– Слышу… Но он может еще чуточку подождать. Давай еще немного постоим…

– Ему стоять скучно. Да и холодно…

– Подождет! – с нажимом буркнул Коля.

– Нет, нет, пошли!

– Ладно, двинемся домой… Но пиши, слышишь? Коля провел подругу до калитки, с чувством чмокнул в щечку и воротился к товарищу.

– Все о'кэй? – заинтересованно спросил Костик, обо всем желая знать.

– Порядок! – неопределенно бросил товарищ.

– Но чего-либо ты добился или нет?

– Я же сказал «порядок». Стало быть, порядок!

– Да ну тебя! – разозлился Костя, а после все перевернул по-своему. – Правильно делаешь: с рук ее не отпускай. Девицам нужна твердая рука!

* * *

На пасеке лесной пчелы бросили свой полет, предавшись спокойствию и лени. Осень настойчиво гнала их в улья, туда, где господствовало тепло, уют, и еды было по горло. На уютненькую поляну переменчивая погода уже наложила свой отпечаток: травы, когда-то шумевшие здесь, поблекли, пожухли, а желтые листья о чем-то шептались в тиши. Лишь могучий дуб сохранял еще невозмутимый, подлинно артистичный вид, вонзаясь в ряды разноцветных стволов. Желуди на нем сверкали янтарем. Везде ощущалась грусть – предвестник седой зимы. И эту осеннюю грусть, что в душе поднимала тоску по пройденному, невозвратному, Коля остро воспринимал особенно сейчас.

Пасека, родная пасека… Сколько воспоминаний связано с тобой! И расположена-то ты прекрасно, лучше не сыскать. Достаточно пройти по большаку за километр от села, несколько войти в лес – и вот на правой стороне заметишь заветную тропинку, что ведет к тебе, поляночка моя! И доселе мне знакомы матерые овраги, что с двух сторон сторожат тебя; мохнатые, островершинные ели, медленно водившие головой, словно доверяя мне свои помыслы и заботы… И не приходило, наверное, вам в голову, что когда-либо покину вас, уеду в далекие края, вонзаясь в жизненную круговерть… Сохраню в своей памяти и тебя, мой малюсенький родник, в который раз напоивший меня свежей, аж отдающей в зубах ледяной водой. И тебя, мой домик лубяной, выросший на поляночке по желанию отца и столько раз гревший, спасавший меня от проливных дождей! Жив еще в памяти случай, как спали мы на крыше твоей, охраняя пасеку от прожорливого медведя. Хоть и не встретили мы в ту ночь хозяина леса, страшнокрылых ведьм, но вдоволь насытились хвойным ароматом, нектарами леса, да и любовью к тебе, наверное, тоже. Как жить, как мне быть в городе, где вряд ли почувствуешь запахи цветов?

Коля задумчиво взирал на лес. И ему казалось, плохо устроен человек: все хорошее, доброе, возвышенное он отбирает лишь в самый критический момент. В момент, когда неотвратимо настает пора оценивать былое, пройденное, лично пережитое на крутых поворотах судьбы…

В разгоряченном мозгу Коли возникло и свидание с Константином Ивановичем, отцом Толи, смертельно переживающим промахи сына. В письмах к сыну, видно, он еще надеялся на что-то, и писал лишь потребные слова, но не сдержался перед Колей старый солдат: слезливо попросил сходить к его жене и успокоить, рассказав обо всем, что было тогда, в Свердловске.

В округе торжествовала благодатная тишина. Коля лег на мятую соломенную постель и приступил к наблюдениям за белесыми облаками, что кучками блуждали по синему небу. На душе его было легко. Нашел его официальный вызов из института, что принесла бойкая почтальонка, бывшая одноклассница Коли. Она крайне заинтересовалась делами хлопца, попыталась поболе вызнать о студенческой жизни, но что мог ей ответить Коля, вовсе не представляющий ее, эту жизнь? У хлопца вдруг возникло желание подсказать девице, чтобы она поинтересовалась судьбой Геры Соловьева, да раздумал: зачем ее обижать? Пусть у нее останется лишь добрая память о нем.

Нет нужды скрывать: с замиранием сердца Коля открыл письмо. А вдруг в нем отказ в приеме? Как быть тогда? Как вести себя? Ведь в селе все знают, что «Митькин» сын чуть ли не проявил геройство, пробившись в институт. Нет, подобный позор не вынести тебе, Коля… В любом случае потребно попасть в институт – ведь декан лично обещал зачислить тебя в студенты.

А в письме оказалось все в порядке: ему надлежало явиться в институт к 5 сентября 1966 года…

Еще подумал Коля, что время летит птицей и он быстро проскочит через «лестех», что великое Время неумолимо возьмет свое… В последние дни он почему-то глубже стал вникать в смысл жизни. Возможно потому, что в Первомайском им попался отличнейший преподаватель по обществоведению, что именно он захватывающими мыслями о Вселенной чаще других и наталкивал на подобные размышления? А может, просто вступила в права пора взросления, и ему неумолимо нужно осмыслить свое место в жизни, более серьезно ставить вопросы о собственных возможностях в достижении поставленной цели?

Пора взросления, переходный период… Так, кажется, его называют авторитеты науки. Возможно, но от подобного названия ничто не меняется, не поколеблется, не придет в движение. Все течет согласно линиям судьбы… А что, есть она у каждого? Или же случайное, нелепое переплетение фактов мы чаще всего и выдаем за нее?

Каждое живое существо по-своему воспринимает окружающую среду. Взять хотя бы лесных зверей. Мы говорим: они не способны к мышлению, что ими властвует инстинкт. Так ли это? Может, здесь необходим другой подход для их понимания? Может, они столь же разумны, как и другие существа Земли? Может, они от нас отличаются лишь степенью ума? Ведь приходили же медведи за медом именно на пасеку! Не только притопали, но и разнюхали, где находится мед. Но почему-то отказались от своей затеи, как только на пасеке появились в ту ночь Коля и его отец… Что это: простое совпадение фактов или же железная логика?

Разнообразна жизнь по своему проявлению. Только на нашей Планете миллиарды живых организмов и растений копошатся в борьбе за существование. Их столько, что даже невозможно представить их в голове.

«В процессе эволюции возникли такие многообразные формы организмов, какие мы теперь наблюдаем на нашей Земле… Их множество как по количеству, так и по качеству. Вдумайтесь: даже в пределах одного вида растений не встретишь однотипного, похожего. Каждая особь отличается по своему внутреннему содержанию. Если учесть данное обстоятельство, то мы бы пришли к выводу, что имеем бесконечное число разновидностей. Парадокс, но факт!»– так когда-то учил обществовед.

Действительно, парадокс! Зачем Природе столь много разнообразий? Для того, чтобы «выжать» из бесконечного числа самых лучших, сверхстойких экземпляров в смысле будущего прогресса? И до какого предела может длиться рассматриваемый прогресс? И что удивительно, Природа как бы повторяет свой цикл, меняя одни поколения другими. Для чего? Может, опять в целях ускорения прогрессивного развития? Какой смысл жизни? Существование ради существования? Или, быть может, все же есть великий смысл, который вмещается в удивительно простую формулу: организм живет, крепнет в борьбе за существование и осваивает новые пространства? И Коля в точности знал, что задача каждого поколения – познать эти явления, проникнуть в них глубже, надежно и в конце концов вырвать у Природы загадку всех времен – смысл существования…

Еще пришла мысль, что в том процессе – в процессе бесконечного познания Природы, весомое слово должна сказать молодая поросль. Причем сильно, с завидным воображением, с восхитительным предвидением событий.

Небо установилось вовсе лазурно чистым. За его беспредельной синевой Коле виднелись неощущаемое Пространство, загадочное Время, звезды и планеты, отдаленные за сотни тысяч световых лет. Он представил, что все это окружает холод, адский космический холод, и поневоле его охватила дрожь… Здесь же, в лесу, грело солнце и злодействовала тишина. Лишь изредка проносились запоздалые комары да бесшумно сновали мухи.

Нежнокрылая бабочка вспорхнула на зеленый лист, а вдалеке одиноко скучала кукушка. В глазах хлопца светились грусть, покой и, пожалуй, воздушные мечты.

Глава пятая

В деканате лесохозяйственного факультета стройная и броская на вид особа нетерпеливо прислушивалась к Колиной просьбе: человека отправляют, можно сказать, на курорт, а он рвется в колхоз. Странный студент… Длинные красивые пальцы секретарши нервно барабанят по письменному столу. «И чего хочет этот Спиридонов? Поблагодарил бы декана за проявленную заботу… А то, видишь ли, подавай ему колхоз, уборочные работы. Привык, наверное, к грубому физ-труду… Не предполагала, что еще остались подобные студенты…»

Она приняла жесткий, «непробивной» вид и, стараясь быть солидной, во всяком случае, начальственной, проговорила:

– Твои однокурсники, как ты понимаешь, еще два дня назад выехали на уборочные работы. Сейчас они на поле и работают до седьмого пота… А тебя декан решил направить в учебно-опытный лесхоз для починки забора. Работа не менее ответственная, чем уборка картофеля. Так что срочно едь в лесхоз, устраивайся и приступай к делу…

– Не поеду я! – резанул Коля, чувствуя, как в душе волною поднимается недовольство. Его товарищи в колхозе, и наверное, ждут его. А он все еще прохлаждается в городе… Что он, не в состоянии вкалывать наравне со всеми?

Видя, что студент надулся, секретарша недовольно спросила:

– Почему?

– Потому что не хочу! Мне бы на уборку картофеля…

– Как ты не понимаешь, что тебе там будет хорошо? Будешь работать не более шести часов в день. Питание – отличное, воздух – свежий. В общем, не жизнь, а малина… Или тебе больше нравится копать картошку?

– Там свои ребята…

– Здесь тоже есть первокурсники. Только руководитель ваш с третьего курса, Женя Сурганов. Запомни фамилию: Сурганов… Как подъедешь в лагерь, спроси его. Сейчас они работают возле первого корпуса… А уехали недавно. Еще, наверное, и два дня не будет… В общем, едь туда… Я сейчас выпишу тебе справку для проездного билета, и у тебя будет полный ажур!

Вскоре неказистая бумага оказалась в кармане хлопца. И еще через миг маленькая фигура Коли уже скрылась за дверью. А в высокомерной душе секретарши осталась злая мысль: «Деревня! Еще недоволен тем, что ему предлагают рай… На базу бы его, на переработку гнилых фруктов. Тогда бы знал, почем фунт лиха…» Но через минуту в ее помпезное сердце нежданно ворвалась зависть: «Как ни крути, но лет через пять сей малыш выйдет в люди… Подумать только: в двадцать один год – инженер! А я? Три года здесь торчу как дурочка, но не попала даже в институт! Надо бы на заочное отделение… Тянула бы потихоньку лямку, и глядишь, дипломчик был бы в кармане… Неважно, как окончишь институт. Для женщины важно удачно выйти замуж… С дипломом, пожалуй, можно было бы найти и кандидата наук. В институте их тьма!» И в сереньких глазах дивчины зажигаются мечтательные огни…

А Коля между тем с новеньким чемоданом в руке укатил на вокзал. Погода улыбалась ему: светило солнце, синее-пресинее небо ласкало глаза.

Вокзал, как всегда, кишел людьми. Сыны седого Урала, перемешанные с выходцами других земель, потомки лихих жиганов и мастеров, вечно спешащие и нагруженные заботой, кто с веселым лицом, кто хмурый, обходили Колю. А на перроне образовалась даже целая толпа – продавали дефицитные арбузы. У хлопца вдруг разгорелся аппетит. Но попробуй ты пробиться сквозь густую толпу к продавщице – потеряешь ни много ни мало час, а то и больше. Коля чемодан оставил в сторонке, ловко пробрался к весам, и его небольшие, но жилистые руки схватили приличный на вид арбуз. Если выбрать удачный момент, его без очереди можно было б положить на весы. И, пожалуй, толстенькая, одетая в далеко не свежий халат продавщица не отказала бы ему в покупке. Но не суждено было сбыться Колиной мечте. Толпа надавила, рядом хрустнули чьи-то кости, и хлопец очутился далеко от весов. Но, к удивлению, арбуз по-прежнему был в его руках. Отныне никто на бедного студента не обращал внимания и можно было легко отойти, затеряться среди прохожих… «Не менее трех рублей, видно, весит сей арбуз, – подумал Коля, пробуя его на вес. – Отдам «тройчок», и делу конец. А там – как хотят…» Коля растерянно глянул на толпу – гудящую, веселую, озорную, и у него вдруг отпало желание расплатиться за арбуз. «Чему быть – того не миновать!»– И Коля с дрожью в сердце шагнул к электричке, к поезду, что должен был его довезти до загадочной станции под названием «Северка». И что самое интересное, на него никто и не обратил внимания…

* * *

Туповатая вершина массивной горы, забросанная уральским гранитом, приветливо поглядывает на Колю. И чудится хлопцу, что с высоты, с заостренных верхушек сосен, на него падает человеческое тепло и участь. Хотя люди давно уже вышли из электрички и разбрелись кто куда, Коля все еще пожирает глазами окрестность, пораженный красотой могучего Урала. Студент понимает, что это еще не дремучий уголок, где хозяйствует медведь, а всего лишь обыкновенный поселок, окруженный лесом и, пожалуй, диковатой горой, с которой он столкнулся впервые. Перед горой вьется замысловатая грунтовая дорога – по ней и пошла основная часть приезжих. По ней зашагал и Коля. Немало мешал арбуз, чемодан стал тяжелым. Хлопец остановился, арбуз бросил в сетку и все это прикрепил к ручке чемодана, а полученный груз положил на плечо. Вышло удачно: спереди болтался арбуз, а сзади – чемодан. Нет, нисколько не уменьшилась ноша в весе, а поди же, идти стало легче, лучше. И самое главное, он с успехом двигался вперед, к спортивно-оздоровительному лагерю, где уже несколько дней по нему скучали строительные работы. «И почему меня в институт вызвали лишь к пятому сентября? Может, пожалел декан? Подумал, наверное, что мал ростом, а стало быть, и силой…»

Несколько усталый, вспотевший и запыленный вошел Коля в зеленый лес, что вырос за рабочим поселком. А навстречу ему все резче проступала музыка. Мужской тенор с грустью выводил:

 
Снова меня море зовет…
Связан я с ним, как с тобой, навсегда!
И широту, и красоту, взяли наверх
С тобой наши сердца.
Я завтра уйду опять в туманную даль,
И снова ты будешь ждать, скрывая печаль…
Будет слепить прибой, словно слеза,
Я сохраню в душе твои глаза…
 

Мотив песни вдруг захватил студента, и он остановился, пораженный необъяснимым чувством.

«Я сохраню в душе твои глаза…» Какие высокие и печальные слова! Видно, не один месяц бороздил автор по морским просторам, подставляя лицо встречным ветрам. И какая сила, глубина чувств должна быть у матроса, чтобы вот так, в несколько строк выплеснуть наружу подспудные чувства, терзавшие его. Чтобы несмотря ни на что – и на всепоглощающую любовь, и на тоску по земле, все же найти в себе силы снова выйти в море на единоборство со стихией. Что им движет? Романтика приключений иль вечное человеческое стремление познать новое дотоле неизвестное? Созвучно той песне в душе Коли тоже возникло острое желание уехать далеко-далеко, на край света, и жажда путешествий еще долго томила его… Лишь по истечении изрядного времени он встрепенулся, удивляясь столь долгой остановке. Он резко двинулся вперед, но сообразил, что со своим видом – с огромным чемоданом, арбузом, усталый и несколько вспотевший, не покажешься на людях. «Спрячу чемодан, – пришла естественная мысль, – заберу потом, как только устроюсь в лагере». Он поглядел вокруг, в лесу выискал подходящее место и спрятал чемодан с арбузом. Имелось к тому же желание помыться, благо ручеек был совсем рядом. Задержка выходила из-за отсутствия мыла – лезть в чемодан за ним не хотелось.

Коля выпорхнул из леса и смело ворвался в лагерь, причем с усталым, довольно безрадостным видом. Хлопцу казалось, что жители лагеря окажут ему содействие, выяснив, что он устал и желает отдыха, предоставят ему желанную койку в общежитии. Вышло совсем по-другому, худо. Никто не имел желания ему помочь: все советовали отыскать комендантшу, которую, видно, днем с огнем не сыщешь. Поневоле пришлось искать Женю Сурганова. Но и его спортсмены не знали. Выход был один – искать его возле строящегося забора. Приступит же Женя в конце концов к работе!

Коля вышел за пределы лагеря, поискал участок забора, где, по его мнению, развернулся ремонт, определил место и сел на траву. А место-то и в самом деле оказалось великолепным. Рядом виднелась небольшая яма, в которой буйствовала трава. Чем не постель? Ложись и отдохни! Коля мялся-мялся и поддался наконец соблазну, устроившись в яме. Поскольку в округе блаженствовала тишина, пахло хвоей и трепетало солнце, Коля мгновенно уснул.

Проснулся он спустя несколько часов. Солнце стремилось к закату. Коля взглянул на старые часы, которые по случаю поступления в институт подарил ему Дмитрий Георгиевич, и ахнул: они показывали четверть пятого! Коля мгновенно выскочил из ямы и тем самым сильно подивил ребят, что строили забор. Все как один уставились на новоявленного героя, соображая, зачем он залез в ту яму. Мужчина лет двадцати восьми, небритый, но плотный и крепко сбитый, холодно спросил:

– Что вы здесь делаете?

– Я? Мне нужен Женя Сурганов, – не нашелся что ответить Коля.

– Ну… я! А ты что, студент? Постой, постой… Может, ты как раз и есть тот самый студент, которого ждем? Коля Спиридонов?

– Да, это я! – вовсе растерялся Коля. – Откуда вы меня знаете?

– А где ты два дня пропадал?

– Кто сказал, что я пропадал? Только сегодня я и приехал в Свердловск…

– Да ты должен был приехать еще три дня назад… Что за чертовщина! – разозлился Женя. – Сегодня уже пятое число… Где с утра был?

– Вас искал, – оправдывался Коля.

– Сдается мне, парень, что ты любишь отлынивать от работы… Придется в деканат доложить…

Коля промолчал. Рядом с Женей находились еще двое: парень и девушка. Приземистый паренек, как заметил Коля, уже брился. Указательный палец правой руки его почему-то слегка был изогнут. А девушка лишь качала головой и временами бросала ласковый взгляд на молодые сосны. Может, ей нравились деревца?

Коля мялся, как школьник, без нужды поправляя воротник сорочки, рукой коснулся зеленого пиджака и пролепетал:

– Я же не виноват… Так получилось…

– Ладно, ладно… Потом разберемся… Сейчас пора домой. Кстати, ты в общежитии устроился? – уже миролюбиво произнес бородач.

– Нет.

– А чего?

– Я с вещами приехал… Думал, здесь буду жить…

– Ты что, приехал к теще на блины? Здесь одни спортсмены живут и нагоняют жир. Поэтому здесь для нас места нет. Поехали обратно, а то на электричку опоздаем… Где вещи?

– В лесу…

– В каком еще лесу? – удивился Женя. «Он что, смеется надо мной? Ну и нахал!» Но, видя, что Коля говорит серьезно, прибавил – Так где?

– Рядом, по пути…

– Пошли!

Инструменты ребята занесли в будку, а после все отправились за чемоданом Коли. Девушек оказалось двое. Вторая студентка присоединилась к ним уже по пути. Она выглядела полной, дородной, и к тому же, видать, в ней уживалась общительность – она легко познакомилась с Колей.

Парня, что потихоньку смеялся над Колей, звали Олег. Он всю дорогу молчал, глубокомысленно поправляя спортивную шапку. Лишь тогда, когда из леса вытащили Колин чемодан с увесистым арбузом, Олег не сдержался:

– Однако…

Женя уже не смог скрыть своего удивления: как Коля ухитрился подобную тяжесть донести в руках? Ведь до лагеря путь не маленький, добрых километра два. Он предложил чемодан понести вдвоем, на палке, а арбуз съесть. «Может испортиться», – сказал он весомо. Ножа, естественно, не нашли. Пришлось арбуз расколоть на части увесистой палкой. С арбузом справились быстро. Не прошло и десяти минут, как студенческий эскорт двинулся на станцию. Вслед за ним лишь клубилась пыль да оставались отпечатки шагов.

* * *

– Не так, не так… Живей двигай ногами. Руки не забудь…

– Не получается?

– Слабо…

Коля еще раз повторил движения, изучая «твист» по совету соседа по койке Вадима Нагорного. В обществе студентов танец сей еще котировался, им изрядно увлекалась молодежь, но на смену ему уже настойчиво шел «шейк». Он уже стучал в двери, требовал прохода. Поэтому Вадим решительно отрабатывал этот танец. Он, студент третьего курса химико-технологического факультета, спортсмен-разрядник по многоборью, насвистывал его мотив. Подчас подпевал:

 
Давно, давно, на дальнем Севере,
Где человек сидел на дереве,
И у костра толпа голодная
Долбила костью в барабан!..
 

Затем следовал переход на английский:

 
Си гара, си гара моне твист тугейн,
Тугейн, тугейн!..
 

Как правило, первую фразу Вадим повторял два раза. Выходило неплохо. Вадим – парень общительный, добрый. Коля с ним познакомился недавно, устроившись в общежитие спортивно-оздоровительного лагеря. А путевку в лагерь выбил Женя Сурганов. Причем, с трудом, преодолевая многочисленные барьеры бюрократства и чванства. Несколько раз кряду он подходил в деканат насчет путевок, но все его походы оказывались напрасными, поскольку места в лагере отсутствовали по причине сезонного отдыха спортсменов. Но не таковым родился Женя, чтоб отправляли его с пустыми руками. Разом он вихрем ворвался в профком, чуть было не переругался с начальством, пока те единодушно не подтвердили: студентов, что строят забор в учебно-опытном лесхозе, и в самом деле следует поощрить путевками. Якобы за ударный труд. И вот через день Женя имеет две путевки в кармане. Одну из них он выделяет девчатам, другую – Коле. В знак того, что он слишком худой, и к тому же приехал за тысячу километров от родительского дома.

Комната в общежитии была рассчитана на четырех студентов. В середине ее одиноко грустил стол, а несколько замшелых стульев располагалось подле него. Единственное запыленное окно закрывалось оранжевыми шторами – и касались они чуть ли не пола. В комнатах студентам самим надлежало выполнять уборку – нянек здесь не держали. Спортсменам, по обыкновению, было некогда: то они пропадают на тренировках, то по вечерам палят костры.

По воскресеньям проходили бурные соревнования, в основном по академической гребле да по плаванию – сравнительно рядом плескалась озерная вода. Режим у спортсменов был четкий. Просыпались они в семь утра, затем приступали к утренней зарядке и после обильного купания в речной и по-осеннему холодной воде бодро шли на завтрак. В свободные минуты их ждали книги, великолепные игры в бильярд. Но описываемые удовольствия длились не более двух часов, ибо спортсменов к себе уже зазывал тренер, готовый выжать с них седьмой пот. Опосля обеда спортсменов подстерегали «тихий час», ужин, костры и девушки. «Не жизнь, а малина», – не раз вздыхал по этому поводу Женечка Сурганов.

К режиму спортсменов пристроился и Коля, но лишь в части питания. Подчас парни будили его на физзарядку, но Коля отмахивался, сопротивлялся и еще более надежно зарывался в постель…

…Вадим, человек среднего роста и с мощными плечами, по-прежнему дает дельные советы:

– Научись хорошо танцевать, пригодится… Купи шляпу и модную одежду. Не в деревне живешь, а в городе… Понял?

Коля это давно понял, да с деньгами у него дела были плохи. Давеча родители ему прислали пятнадцать рублей, и он рассчитывал прожить на них минимум дней десять. За ними его ждала первая стипендия… Но вот в одну прекрасную субботу к нему приходит дьявольская мысль: зайти в тир и побаловаться выстрелами в заманчивых уток. Сама по себе мысль недурная. Более того, стоящая, ибо за пять выстрелов на десять копеек можно получить чрезвычайное удовольствие. Коля потратил пять пуль. Захотелось еще. Но здесь-то к нему подкрадывается черт: он непрерывно шепчет, уговаривает его перейти на мишени, благо, они кажутся большими, с надежной черной сердцевиной. К тому же администратор непрерывно соблазняет: «Пять выстрелов, и можно выиграть пять рублей! Ну что ты ждешь? Действуй, пока есть на то охота!» И Коля с дурости соглашается. Он выкладывает перед мужчиной, что обслуживает сей злополучный тир, пятьдесят копеек и производит первый выстрел, замахнувшись на целых пять рублей…

В первый раз не получилось, но Коля и не рассчитывал на успех. В любом деле первый блин – комом. Это известно всем. Коля снова достает пятьдесят копеек и не без прожектерства бросает деньги на жестяную тарелку. Мужчина оживляется. Бурным потоком от него исходят разные советы… Не без них, наверное, и выиграл Коля на вторую попытку пятьдесят копеек в качестве приза. Затем снова его постигает неудача. В следующий раз ему уже улыбается шанс вырвать рубль: все зависит от последнего выстрела, который, кстати, не получился лишь благодаря промашке, которую он допустил впопыхах. Потом еще и еще… Коля входит в непередаваемый азарт. Но победа лишь подсмеивается над ним, ухитряясь уходить в самый ответственный момент… Мужик, с лицом кабацкого выпивохи, по-прежнему его подогревает:

– Еще чуточку ниже, и десятка обеспечена… Глаза его горят, очевидно, учуяв наживу. Под конец он с дрожью в голосе спрашивает хлопца:

– За деньги родители не станут ругать?