Текст книги "Королевский тюльпан. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Ива Лебедева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

Теперь хочу жить ради нее. С ней!

– Маршал, – донесся озабоченный голос Терсана, – у вас бутонов не осталось? Я свои растряс в беготне.

Я обернулся к парню. Да, на лице тревога, но дыхание ровное.

– И я свои потерял. Терсан, ты чувствуешь, что сейчас дышишь без цветов?

– Маршал? – удивился и даже испугался мальчишка.

– Все в порядке, – успокоил я его. – Пока с нами эта женщина, – не удержался, стиснул талию Алины сильнее и зарылся носом ей в волосы, чем вызвал немного недовольное сопение, – цветы нам не нужны. Она – наше дыхание.

– Вы хотели сказать – ваше дыхание? – неожиданно проницательно отметил мальчишка, тонко улыбаясь и к чему-то прислушиваясь.

– Мое все, – хмыкнул я. – А дыхание – оно не бывает чьей-то собственностью. Ладно. Раз брат Ухо расщедрился на тайный ключ – стоит воспользоваться его посмертной добротой. Идемте. Мне тоже не нравится шум позади. Погоня это или нет, но его добродетельность не намерен оставлять нас в покое.

Невнятный топот был еще далеко – враги выбирали, каким ходом воспользоваться.

Наследство капитана Ухо было, не преувеличу, драгоценностью. Что такие ключи существуют, я знал, просто пользоваться не приходилось. Рядом с маршалом всегда адъютант, который ходит и открывает, а до того мне хватало дел на поверхности. Теперь у меня была штучка, позволяющая открывать, а самое главное, находить любые подземные двери. Даже самые тайные и незаметные. И что еще ценнее, их закрывать.

Куда же направиться? Еще не так давно мне было бы наплевать: выйду наверх где придется и как-нибудь разберусь. Но теперь со мной была любимая женщина. К эйфории прибавилась занудная тяжесть – я понял, что впервые в жизни ответственен не только за себя.

– Кстати, брат мар, – отвлек меня Терсан, – в Городе со вчерашнего утра позадушливей стало. Прежде я держал бутон в кармане, теперь надо вынимать и в нос совать трижды в час.

– «Лепесточников обидеть – счастья не видеть», – повторил я рассеянно старое пророчество. – Вот куда нам нужно! – Да, теперь я окончательно понял, что есть лишь одно место, где меня не предадут, где нас не предадут, – пустошь. – Значит, так. – Терсана я подтолкнул в спину, чтобы шустрее перебирал ходулями в нужную сторону. А свою женщину так и держал за талию, хотя идти по узкому подземелью парочкой влюбленных дураков было не очень удобно. Но ведь неизвестно, когда еще нам выпадет шанс просто побыть рядом и ощутить друг друга. Возможно, что и никогда. – Держи ключ. Высвечивай стены впереди, как только найдешь дверь – сигналь. Мы приотстанем на пару шагов, во-первых, на случай обвала безопаснее, а во-вторых, стоит послушать, где там наша добродетель по переходам бродит, вдруг они, сволочи, сами заблудятся и оставят нас в покое.

– Ага, а еще целоваться удобнее, – хмыкнул юный нахал, послушно сворачивая за угол.

– Мы идем на пустошь? – спросила Алина.

Вообще, сокровище, а не женщина – вопросы короткие, по существу и никаких тебе лишних визгов-писков.

– Да, моя дорогая, – ответил я, – надо же узнать, вернулась ли туда кошка с лекарствами.

«Моя дорогая» ответила, что сейчас самое время думать о кошках. Ее ласковое ворчание было прервано новым молниеносным поцелуем. Сначала против меня чуть было не был применен прием «кошачья лапа». Потом Алина сдалась и обняла меня.

– Что это было? – наконец спросила она, чуть отстраняясь.

– Мы слушали погоню, – беспечно ответил я.

Донеслось смущенное покашливание Терсана – мол, я далеко, подождать или вернуться? Мы с трудом оторвались друг от друга и пошли в нужную сторону.

Не то чтобы я знал катакомбы Города – кто их знает вообще? Но в это утро во мне открылись все чувства. Мой мозг превратился в компас и мне казалось, будто я вижу неровный круг с опаленными краями, куда мы направляемся.

Жаль только, дойти до цели мы не смогли. Кажется, добродетельный ублюдок слишком всерьез воспринял то, что произошло между нами недавно. Все же этот слизняк не мог простить мне, Алине, да и случайно затесавшемуся в компанию Терсану, что мы стали свидетелями его унижения и узнали некоторые грязненькие тайны могучего чиновника.

Так что облава на нас была организована серьезная. Вскоре шум стал слышаться не только в оставшихся далеко позади проходах, но и справа, слева, а потом и прямо по курсу. Катакомбы прочесывали мелкой сетью, загнав под землю чуть ли не всех стражников Лутта, а может, еще и личную охрану мерзавца.

К тому же донесся лай. Это уже совершенная пакость: псина унюхает в любом темном закутке. И если им не дать хоть кого-то найти, братец Лош перевернет все катакомбы, простучит стены и наверняка найдет потайную дверь.

Значит, надо отвлечь, увести погоню в сторону.

– Мар, куда идти? – спросил Терсан.

Его запыленное веснушчатое лицо побледнело.

Мне стало совестно. Ладно Алина – на нее охотятся. Теперь охотятся и на меня. Он-то здесь при чем? Обманул его, мол, помоги поговорить с Ухом. Облапошил мальчишку, как жадного простака на ярмарке, продав нож, который никогда не придется точить – конечно, не придется, он сломается на другой день. А мальчишка, между прочим, десять раз мог сбежать подальше от моих взаимоотношений с Ухом и самым главным человеком в Городе.

Что ж, остается одно…

– Терсан, слушай меня как маршала. Алина, слушай как… Слушай, если любишь. – Я сказал с такой силой, что возражений не было. – Идем в эту галерею. Постоянно забирайте вправо. Терсан, у тебя фонарь, ты ищешь путь. Не дрожать! С Алиной не страшно. Спасем ее – спасем Город.

Все это я говорил, чтобы отвлечь внимание своей женщины и мальчишки. Ну, и еще потому, что это правда. Главное, чтобы поверили, запомнили и не поняли, что я намерен сделать.

Буквально через двести шагов ключ Уха, сжатый в моей руке, слегка задрожал и стал теплым. Если верить легендам, это означает – дверь в самые потайные ходы катакомб где-то близко.

Я незаметно притормозил и огляделся, раскрыв ладонь и давая ключу «почувствовать» стены.

Есть!

– Ко мне! Быстро!

И мальчишка, и Алина тут же подбежали и, пока они не опомнились, я активировал ключ, повернув его фигурное навершие. Втолкнул их обоих в открывшийся проход и…

– Лирэн! – Алина первая поняла, что происходит, рванулась назад, но не успела.

Каменная стена закрылась.

Я снял ключ с шеи и закинул его под один из выпавших из стены кирпичей. Если выживу – потом найду. Эти точно не найдут, искать не будут. Я уж постараюсь, чтобы им в ближайшие минуты было не до ключа…

АЛИНА

Дура, идиотка! Прямо под стать, черт побери, кретину, которого выбрала!

Как я могла не догадаться, что задумал этот героический недоумок? У него же рожа была такая, что прямо крупными буквами на ней написано: намерен совершить подвиг. Вот прямо здесь и сейчас.

А я не додумалась, не успела, поздно догадалась. Не вовремя решила быть послушной любимой женщиной. Не хватило соображалки просто ухватить за руку.

И что теперь?! Проклятущая стена закрылась, отрезая приближающиеся звуки погони и этого… этого… который решил задержать наших врагов ценой собственной жизни! Ну, а мне-то теперь зачем моя жизнь? Для кого?!

Стена выглядела брутально. И из-за нее не доносилось никаких звуков. Если что-то и звучало, то в моей голове. О такую стену можно биться кулаками, макушкой, бревном. И результат будет одинаковый. Да и бревна у меня нет.

Значит, надо сесть или даже лечь возле стены. Вытянуть ноги, надеяться еще услышать его голос. Понять, что этот идиот, решивший отдать жизнь за меня, все же жив. Мальчишки ради меня делали всякое, особенно в детстве. Лезли в крапиву, прыгали со второго этажа, правда в сугроб. Но чтобы так…

Что за глупые ненужные мысли? Пусть замолкнут, не мешают слышать. И вообще, может, он победит. Если он способен отдать за меня жизнь, возможно, ему хватит сил ради меня ее сохранить. Уцелевшие враги убегут, эта зловещая стена расступится и он…

– Сестра…

Что, что это? У меня при жизни братиков не было. Может, появились на том свете?

– Сестра…

Ну да, это мальчик-трамвайчик, который помог Лирэну меня спасти. И которому тот меня поручил.

– Да… – Как его зовут, не трамваем же называть? – Да, Терсан, что такое?

– Вы правда можете быть дыханием для других?

– И не только это, – ответила я резко.

– Тогда… тогда мы должны уйти отсюда. Здесь мы никому не поможем. И маршалу не поможем, – неожиданно твердо проговорил пацан. – Раз он сказал, что это единственный путь, значит, так и есть. Лирэн никогда не лжет.

М-да, хорошо, когда в тебя так верят. Но мне-то что теперь делать? Тоже положиться на судьбу и то, что Лирэн знал, что делает?

Он-то, может, и знал… как меня спасти. А я ни фига не могу сообразить, как вернуть ему этот долг!

– Пойдемте, быстрее, – поторопил Трамвайчик и потянул меня за рукав. – Примерное направление я знаю, этот уровень катакомб мне не знаком, но если идти в нужную сторону – не заблудимся. Гиблое место под городом одно – мимо не пройдешь. А нам, как я понял, туда и надо.

Я вспомнила слова Лирэна – «постоянно забирайте вправо». Право, лево… Наверное, в ту сторону, куда указывает парень. И да, надо идти. Возле этой стены я не сделаю ничего. И не надо могильных ассоциаций – пока никто не умер, все живы.

Кстати, только сейчас я заметила, что стена вполне различима. Лирэн, мой Лирэн, перед тем как остаться по ту сторону, передал Терсану свою загадочную хлопушку и она светилась не очень ярко, потому как тот держал ее в кулаке. Значит, не горячая…

Значит, я еще могу соображать и отвлекаться на посторонние наблюдения. Запихнем горе подальше – и вперед!

– Разожми кулак и свети, – сказала я, – здесь погони не слышно. И вообще, упасть в чертову яму не лучше, чем получить пулю. Ступай вперед, я следом, не беспокойся.

Так и продолжился наш путь – осторожный, медленный, печальный. Когда наткнулись на развилку, Терсан взял вправо. Я побрела за ним, отметив, что под ногами что-то вроде истершихся ступеней, а по бокам стен – подобие перил. Потянуло ветерком.

– На улице белый день, – донесся голос Терсана.

Я не успела спросить, с чего он взял, как свернула за угол и увидела, что мы вошли в подвал, освещенный дневным светом.

Только это был немного странный свет. Знакомая странность – серая, приглушенная, мягкая. Несмотря на горечь, тоску, опустошенность, мне показалось, будто я вернулась домой. В единственное место в этом страшном, опасном мире, которое я могу назвать домом.

Вот только радости не было и в помине.

– Я и правда не задыхаюсь. – Трамвайчик вернулся ко мне и смотрел с каким-то благоговением.

Как будто мы выскочили из батискафа на морское дно, я спокойно пошла без скафандра, потом щелкнула пальцами и мой спутник тоже пошел рядом.

– Это подвалы бывшего старого королевского замка, сердце проклятой земли, – продолжил Терсан. – После свержения короля здесь не может выжить никто, даже если обвешается свежими букетами с головы до ног и будет держать у лица корзину с бутонами. А я дышу!

– Вот и дыши, – машинально согласилась я, пытаясь заставить себя думать о хорошем.

О том, например, что Лирэн подстрелил парочку особенно резвых преследователей и сбежал в другой потайной ход. У него ведь были пистолеты? Были. И ключ остался. Без меня он сюда не доберется – ладно, встретимся в другом месте.

Поэтому не будем впадать в отчаяние. Раз мы в пустошах – шагом марш наверх. Надо найти своих и все рассказать. Там Магали, там Луи с Франсуазой, этот… Этьен, которого должны были подлечить. Там много умных голов, вместе что-нибудь сообразим.

И мы начали путь наверх. Не такой простой, как в моем мире, когда выходишь из метро по ступенькам. Всюду лежали каменные глыбы – запылившиеся, покрытые мхом и блеклыми травами, питавшимися росой. Ни на одной из глыб не было написано: «Осторожно, качается, падает, когда захочет». Но они и правда качались. Я достаточно давно поняла, что лучшее лечение травм в этом мире – их не получать.

Поэтому, как и в подземелье, пропустила Терсана вперед. Он уже давно убрал ставший ненужным светильник и осторожно находил путь для нас. Обрушивал особо неустойчивые камни, каждый раз вежливо крича: «Поберегитесь!». А там, где рухнувший обломок пробивал древнюю лестницу, протягивал мне руку и помогал обойти провал.

Рука парня была крепкой, горячей, жилистой. Я потеряла любимого – спасибо судьбе, что рядом хотя бы есть мужчина-спутник, который обо мне заботится в память о своем маршале. Ну, или потому, что сам остался один на свете.

Алиночка, брось глупости! Не о Лирэне надо думать, а о том, как обойти этот завал и не сломать ногу.

Я гнала мысли, старалась заменить их наблюдениями. Из меня, конечно, хреновый археолог или историк архитектуры. Все равно мне казалось, что эти камни гораздо древнее уже привычных городских домов. Похоже, это самое старое здание города.

О домах думать можно. Лишь бы не о стенах.

Наше опасное путешествие завершилось в проломе, оплетенном вьюном. Впереди были кусты, уже ставшие привычными, как малинник на даче у бабушки…

– Засада! – крикнул Терсан.

И тотчас же что-то просвистело у моего уха.

Чертов проклятый мир уже довел мое тело до автоматизма. В этом были свои плюсы – я мгновенно оказалась параллельна земной поверхности и даже ничего себе не повредила в этом прыжке-падении. Были и минусы – на меня сразу нахлынули мысли и чувства, одно черней другого.

Что делать-то, блин? Обратно, в уже привычную черноту? Не хочу! Там остался мой Лирэн! Я его не спасла, так зачем же спасать себя?

Нет, спасать себя придется, куда деваться? Но как же не хочется в эту темь!

– Сестра, – удивленно сказал Терсан, лежавший рядом, – стража не пуляет камнями.

– Дуралей! – донесся до меня звонкий голос, от которого у меня чуть не остановилось сердце. – Ты в кого выстрелил?!

– Нико! – крикнула я, вставая.

– Ма-а-ама! – раздался тот же знакомый голос и я не успела встать, как оказалась в объятиях маленького стрелка.

Он обнимал меня одной рукой, а во второй держал рогатку.

– А по шее, снайпер ты ушастый? – У меня от облегчения чуть колени не подкосились, брякнулась бы обратно в пыль и неслуха раздавила.

Хотя пресс-массы на это не хватит. От такой жизни во мне одни кости остались, никакой фитнес так не поможет похудеть, как здешняя беготня и нервотрепка.

Тьфу, о чем я думаю?!

– Это сын маршала? – удивился где-то рядышком Трамвайчик.

– Не совсем. – Я покрепче обняла Нико и поцеловала его в макушку.

Потом высмотрела его спутников – еще две лохматые пацанские макушки среди развалин. Одного узнала – тот самый Жакко, у которого маленький принц выиграл нож. Второй – подросток таких же лет. Чутьем поняла, что в этой банде лидер Нико, но вслух говорить посчитала непедагогичным.

– А, понятно, – вздохнул Терсан.

Хотя я как раз не поняла, что ему понятно, заострять вопрос не стала.

– Вы как тут оказались? – строгости в моем голосе было меньше, чем дрожи. Но я старалась.

– А мы воюем, – гордо сказал Нико. – Эти гады решили утром до нас добраться. На головах были шлемы, как у подводных латников, они разворачивали за собой кишки, в них сзади воздух накачивали. К счастью, шли – улитку не догнать. Мы их подкараулили, стали стрелять камнями в стеклянные глазницы. Одну разбили, они назад помчались быстрей вспугнутых крыс!

Я глазела на восторженного мальчишку и не знала, смеяться или возмущаться. Победило любопытство.

– А как же вы смогли отойти от клумбы с тюльпанами? – спросила я, машинально вытаскивая из головы Нико сухую листву.

– А вот как!

Маленький принц указал на друзей. У каждого к груди были примотаны сосуды с тюльпанами. Один цветок, правда, сломался, но свою жизнеподдерживающую функцию выполнял.

– Мы уже обратно хотели, – продолжал Нико, – решили не торопиться, кругом пройти. Жакко сказал, что от проклятых развалин точно не полезут, но мало ли. И вас увидели.

«Решили не торопиться…». Понятно.

– Так вы сказали взрослым, что уходите на войну? – спросила я безразличным тоном.

Ага, понятно. Уши у всех троих заранее стали красными, глаза виноватыми, а губы – подковкой. Не-не-не, меня таким не проймешь.

– Та-ак… ну, пойдемте, а то беспокоятся же люди. Переживают. Вдруг отправятся вас искать в город и попадутся стражникам? – ругать я не стала, а вот на совесть надавила.

И судя по тому, как побледнели все трое, правильно надавила. Потому как каждый представил себе страшную картинку и впечатлился.

– Мы не долго воевали, – шмыгнул носом Нико, а два его сообщника дружно закивали. – Может, никто даже и не заметил, что мы ушли!

– Ой, сомневаюсь. – Я взяла Нико за руку и стала выбираться из развалин, кивнув Терсану, чтобы присмотрел за двумя другими вояками.

Мне хотелось не просто идти – бежать. Правда, непонятно куда… спасать Лирэна. Но как? Где он? Ох…

– Мама, пошли домой, – сказал Нико, – с тобой я ничего не боюсь.

– Пошли, – ответила я, подавив вздох.

Вот уж от кого точно придется скрывать свою душу, так это от него. Мальчишка не должен знать, что я ушла с пустоши с проводником-бандитом, пусть и благородным, а вернулась – потеряв самого дорогого человека. И это тот самый безумный благородный бандит. И Нико это знание в свою голову, в свое сердце сейчас не вместить. Ему самому страшно, ведь на него охотятся.

– Мам, а где веселый атаман, который пошел тебя провожать? – спросил Нико, будто уловив мои мысли. – Он остался со своими, а тебе дал проводника?

Последние слова паренек почти прошептал. Воспитание: нельзя говорить о других людях, когда они здесь.

Я взглянула на Нико и сказала тихим, но твердым голосом:

– Нет. Меня поймали, но он меня спас. А когда мы уходили от погони, остался и задержал врагов.

– А потом придет? – Нико остановился, потом забежал вперед и заглянул мне в глаза.

– Я надеюсь, – отвечать пришлось честно, под этим взглядом не получалось врать. – А если нет – я сама пойду и вытащу его. Но без тебя! – уточнила тут же. – Потому что спасать вас обоих меня не хватит, я просто женщина, а не супервоин!

– А как ты его одна спасешь? – спросил Нико с детской серьезностью, маскировавшей обиду. – Я, между прочим, со второго выстрела в шлем попал!

Смеяться над ребенком не хотелось. Правильного ответа тоже не предвиделось. И что тут поделаешь? Господи, спаси как-нибудь!

Как часто бывало и в почти забытом прежнем мире, и в этом, будь он неладен, спасение пришло.

– Вот вы где! – рявкнуло вдруг из кустов – мы как раз дошли до первых зарослей, окружавших развалины. – Ну все, кому-то ремня не миновать!

Терсан от удивления замер. Хотя Лирэн – где же ты сейчас?! – и называл его лейтенантом, он еще не достиг возраста, когда на такие угрозы не реагируют. Вот и застыл сусликом. Двое других пареньков мгновенно укрылись за его спиной, как за ширмой.

Из-за кустов вышла Магали. В ее руке был не ремень, а кулек из сухих листьев, из которого торчал выкопанный тюльпан. Рядом стоял Этьен, без повязок, костылей и прочих аксессуаров тяжелораненого. Или даже выздоравливающего.

Как бы я ни была напугана и расстроена, но ощутила короткую теплую эйфорию. Этот беглый министр жив. И даже здоров. И может, чего-нибудь посоветует. Или даже поможет… как минимум расскажет!

Раздалось радостное «мяу». Со стороны Этьена метнулась серая тень и прижалась к ногам мальчишки.

– Тетя Магали! Посмотрите, кого я нашел и привел! – искренне сказал Нико. – За это – ремня?

Он меня привел? Я застыла в недоумении. И расхохоталась.

Странно. Еще недавно думала, что разучилась смеяться. Вот только смех быстро перешел в рыдания, а рыдания в истерику.

Я села прямо на траву и зажмурилась. Нельзя так реветь при ребенке, нельзя! Но я ничего не могу с собой поделать.

Или могу? Ну-ка! Взяла себя в руки и замолчала. Тебе еще Лирэна спасать! А ты раскисла.

ЛИРЭН

Когда я пришел в себя и оглянулся, вокруг лежали охапки почти свежих цветов. Это меня не обрадовало – врагам очень хотелось, чтобы я выжил. В этом наши планы совпадали, но, боюсь, насчет дальнейшего могли возникнуть серьезные расхождения.

– Он открыл глаза! – донесся восторженный шепот. – Мы получим премию и не будем наказаны!

– Погоди радоваться, – послышался ворчливый ответ. – Мсье Лирэн, выпейте, пожалуйста!

Я окончательно продрал глаза. Надо мной склонился лейтенант стражи и врач – узнал по замызганному коричневому фартуку. Он протягивал мне кружку на подносе.

– Не бойтесь, выпейте, – повторил он.

Я мысленно проворчал, что отравление – это, пожалуй, последнее, чего мне стоит сейчас опасаться, и потянулся к сосуду. Это оказалось непросто – руки и ноги были скованы. Но все же я взял кружку, отхлебнул, а потом с удовольствием сделал второй глоток. Жажда проснулась вместе со мной, да еще и само питье было вкусным – умеренно кислым, сладковатым, с добавкой вина. Это позволило мне окончательно прийти в сознание, понять, где я нахожусь, и вспомнить, как я сюда попал.

Судя по высокому потолку и башенным сводам, а также форме тюремщиков, это были не личные апартаменты трусливого добродетельника, а старая тюрьма. Уже хорошо. Если бы эта крыса могла, она избавилась бы от всех, кто видел ее ночной позор.

Но свидетелей оказалось слишком много, потому что слишком много было тех, кто меня ловил. Пока мы втроем плутали по подземелью, мсье Лош послал курьеров в казармы городской стражи и заставил ловить нас весь наличный состав. Который так и не заметил минуты, когда мы расстались и охота на беглецов превратилась в охоту на беглеца.

* * * * *

Когда стена сомкнулась, а ключ был припрятан, я первым делом решил увести погоню от этого места. Поначалу мне везло и даже мелькнула надежда, что я вырвусь – после того как нашел какой-то лаз и ринулся в него, собирая со сводов всю паутину и давя всех встречных мокриц.

Меня стимулировали доносившиеся крики: «Брать только живыми! За живых премия, за мертвых кара!». То, что преследователи по эту сторону стены продолжают охотиться на всех, радовало меня и дарило силу. Из последнего пистолета я пальнул в черный коридор за спиной. Судя по стону, пуля кого-то нашла и охотники сбавили прыть.

Может, я и оторвался бы, если бы не собака. Четвероногая гадина намертво взяла мой след и не позволяла затаиться в какой-нибудь нише, пережидая бегущую рядом погоню. Охота превратилась в лотерею, что раньше – найду ли я лестницу, которая выведет меня в какой-нибудь погреб, или упрусь в тупик.

Я проиграл, когда массивная дверь не поддалась моим пинкам. Но игру не закончил и заорал:

– Бегите, выход налево, а я их задержу!

После чего сделал несколько шагов навстречу преследователям. Зачем им знать, что за моей спиной непрошибаемая дверь? Собака, к счастью для нее и для меня, была не охранной, а розыскной, ее держали на поводке и не стали спускать, когда я выскочил навстречу преследователям с двумя клинками в руках.

Рев за спинами: «Не убивать!» – был особенно громким. Несколько секунд, а может, и минут, а может, и часов я чувствовал себя безумным рыцарем Криллэ, когда враги пятились по широкому коридору, не решаясь застрелить или пронзить меня в ответ на мои удары. Пытались накинуть сеть, но ее я порезал вместе с ловцом. Криков «Сдавайся, хуже будет!» тем более не замечал и, кажется, даже смеялся.

Надежда возникла опять – вдруг враги допятятся до какого-нибудь бокового коридора и я рванусь туда. Но в пылу битвы такой коридор я как раз пропустил, а там затаился стражник с длинным огнестрелом и ударил меня прикладом по голове.

– Вот дура, – успел прошептать я, теряя сознание, когда собака, вместо того чтобы кусаться, стала лизать мне лицо.

* * * * *

Воспоминания были прерваны отрядом стражи. Цепь сняли с кольца на стене, и меня повели по коридору в живой коробке из четверых охранников. Такое уважение и радовало, и пугало. Я ощущал себя ценностью и при этом понимал, для чего эта ценность предназначена – для возмездия.

Меня ввели в следственный зал. Допросом руководил прокурор Города – экое уважение! Видимо, меня все еще считают маршалом Ночного Братства.

– В твоих интересах ответить на все вопросы! – сказал прокурор с такой серьезностью, что я еле удержал смех.

А потом заговорил:

– Я скажу все, что вы хотите услышать, а может, и то, чего вы не хотите. Почему я решил освободить волшебницу из другого мира? Потому что она – дыхание богов. Она завтра или послезавтра возьмет власть в городе, наградит друзей и накажет врагов.

– Что за чушь ты несешь? – удивился прокурор. – Какое еще дыхание? Тебя вовсе не об этом хотят спросить. Брат блюститель Добродетели…

– …держит в шкафу скелеты своих родственников и каждую ночь достает их оттуда, чтобы припомнить, как они обижали его в детстве, да, – насмешливо перебил я, вспоминая краткий и жутковатый рассказ моей Алины. – На вашем месте я бы два раза подумал, прежде чем и дальше подчиняться клоуну с такими привычками. Мало ли какой еще скелет…

– Нам не нужны твои скелеты, – нервно оборвал меня прокурор. – Дай правдивые показания о своих отношениях с врагом Города, волком в овечьей шкуре – бывшим блюстителем Созидания Этьеном, наконец-то проявившим свою аристократическую сущность. Имей в виду – учитывая особую опасность, относительно тебя уже вынесено решение о проведении следственных действий по древнему кодексу тирана, допускающему пытки. Поэтому лгать не в твоих интересах!

Почему угрозы официальных людей меня всегда смешат?

– Мне нет смысла лгать, – ответил я, едва не разводя руками – они были скованы. – В комплот с Этьеном я вступил три дня назад. Мы оба решили всеми силами помогать иномирной волшебнице, единственной надежде нашего Города, задыхающегося от преступной власти.

Вообще-то, наговаривать на других – крысячье дело. Но Этьен и так приговорен, хуже ему не будет. А мне хотелось развлечься.

– Но почему же Этьен, высокопоставленный блюститель, народный вельможа, решил выступить против власти? – спросил я с интонацией адвоката или даже прокурора, да так выразительно и громко, что меня не решились перебить. – А потому, что аристократы – развратники и негодяи, но не дураки. Этьен прекрасно понимал, что власть Совета Четырех подходит к концу, что или падет преступная власть, или город окончательно задохнется. И он пошел на обдуманный риск…

Я ожесточенно тараторил, с удовольствием отмечая, как кислеют рожи прокурора и его помощников, зато писцы и стража немножко скалятся.

А еще, оглядев зал, я увидел ширму в углу. И догадался, кто там спрятался в надежде услышать мои покаянные речи.

– Хватит! – предсказуемо рявкнули оттуда. – Выносите приговор!

– Слушаюсь, брат, – как-то не слишком уверенно пробормотал прокурор и схватил с кафедры явно заранее заготовленную бумагу.