Текст книги "Королевский тюльпан. Дилогия (СИ)"
Автор книги: Ива Лебедева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)
Я не смогла сдержать усмешки:
– А как к этому относится стража?
– Ее добродетель в этом случае подвергается своему испытанию – мздоимством. И она его почти всегда проигрывает. Идем?
– Да, – кивнула я. Слезы высохли, уличная драма закончилась. – Погоди, но ведь балы обычно начинаются поздним вечером, при свечах.
– Ты права, такой салон закрывается перед рассветом. Но посетителей пускают туда уже сейчас. Ведь, как ты, наверное, знаешь…
– Я почти ничего не знаю, – огрызнулась я. – Меня притащили сюда, отправили на песочек, а оттуда я сбежала к лепесточникам, от которых нельзя ничего узнать, кроме того, как они сами живут.
– Ну, не знаешь – объясню, – без насмешки улыбнулся Лирэн. – Настоящие аристократы погибли, сбежали или пошли в гувернеры. Теперь в господах люди попроще. Некоторые – добропорядочные лавочники, они если и привыкли пировать допоздна, то лишь в своем доме. Поэтому они посещают салон довольно рано, чтобы вернуться домой к первому рожку ночной стражи. Ну, и хвастаться – был в салоне Испытания добродетели и не поддался порокам. Кстати, добропорядочные горожане должны быть в курсе всех событий. Будем идти, читать вместе и ругаться с олухами, наступившими нам на ноги. Эй, малый!
Пробегавший мальчишка вручил Лирэну газету и умчался, понимая, что сдачи не потребуют.
– «Гнусный заговор разоблачен: блюститель Созидания в сговоре с презренными лепесточниками планировал удушить Город Свободы», – с чувством прочел Лирэн. – А так как моего Братства не существует, обо мне ни слова.
Я тоже уткнулась в газету и мы пошли, действительно спотыкаясь о ноги прохожих. Ругаться и угрожать я предоставила Лирэну. Делал он это эффектно, мастерски и особенно зло, как любой мужчина, недавно вытерпевший женскую истерику.
ГЛАВА 2
АЛИНА
Мы бродили по улицам час или больше. Город выглядел мрачно. Несколько раз мы обходили большие толпы возле лавок без вывески и слышали злой шепот: «Скоро и без заговоров дышать нечем будет!».
– Это за цветами, разумеется увядшими, – объяснил Лирэн. – С тобой гулять опасно: привыкнешь, что цветы не нужны, расстанемся – и не заметишь, как задохнешься.
Я промолчала. Сказать «не гуляй» было бы грубо, а «не расставайся» – глупо. Хотя… Просто так взять и расстаться мне бы не хотелось. Франсю и Луи – кстати, как там бедняга? – были милыми соседями, однако, чтобы мне более-менее понимать лепесточников, с ними надо было бы прожить лет десять, чего я не планировала. Маленький принц – что с тобой сейчас, Нико? – ребенок, за которого я взяла ответственность. Но ребенок – это ребенок. Пусть такой же чудесный, как и лепесточники.
А с этим красавчиком я, пожалуй, смогла бы подружиться и в своем мире. Да, конечно, красавец-мужчина, самый крутой, веселый, наглый – продолжите список. Но внутри этой оболочки, на которую я по самое не могу насмотрелась в обычной жизни, было крепкое ядрышко. За одну наглость в лидеры разбойников не выбирают.
Между тем спутник, не догадывавшийся, что он объект моего рассуждения, остановился.
– Звякалки у меня завсегда с собой, но пополнить запас не помешает.
– Снимешь наличку с банкомата? – спросила я.
Лирэн удивленно взглянул на меня, словно услышав что-то знакомое и при этом непонятное.
– Потом объяснишь, – сказал он, скрываясь в дверях лавки, которую по внешним признакам можно было назвать дорогим магазином.
Я осталась у дверей, вглядываясь в газету. Местный алфавит я так еще и не освоила.
Начал накрапывать дождик. Я уже хотела зайти внутрь, но услышала:
– Уважаемая гражданка, вас потеряли?
Рядом был уже привычный патруль стражи. Вежливый – понятно, сейчас я не лепесточница. Но что-то ответить надо.
Выручил Лирэн, выскочивший из лавки.
– Дорогая, ты, надеюсь, исполнила гражданский долг? – мгновенно сказал он.
– Не успела, – удивленно ответила я, включаясь в игру.
– Уважаемые хранители порядка, я сам вас искал, чтобы спросить. Там на углу какой-то шутник недавно нарисовал тюльпан с короной. Это, что ли, теперь разрешено?
Оба стража, несмотря на оружие и амуницию, превратились в сухие листья и буквально улетели туда, куда указал Лирэн.
– А вот нам – в противоположную сторону. Не бегом, но быстро, – сказал он. – Я снял с этой банкомамы или банкопапы, как там у вас. – Он хлопнул себя по отяжелевшему карману.
– Никого не зарезал? – спросила я.
– Ежегодный налог за спокойный сон. Братство их в этом году еще не навещало, зато явился сам маршал. Пошли, пока не полило. Это можно выкинуть.
Газету я выкидывать не стала, зато соорудила из нее подобие шапки, что восхитило Лирэна. А я обрадовалась дождю. Вообще-то, настоящего ливня в городе я еще не видела, так, морось. Но я не раз наблюдала, как лепесточники умели собирать даже самые скудные водные дары неба. Из этого дождика средней интенсивности они себе уж точно создадут запасы. Да и тюльпанчики не надо поливать.
В очередном проулке Лирэн внезапно звякнул в одинокий колокольчик. В стене открылась дверь, мой спутник туда шагнул, потом вышел и протянул мне изящную белую маску, украшенную цветами.
– Это первое правило посещения салона, – сказал он, натянув на лицо черную маску со скрещенными шпагами. – Без масок сюда нельзя. К тому же, если ты, впав в порок гнева, заколешь обидчика, не снимая маски ни с него, ни с себя, тебя еще могут пустить сюда в следующий раз. А вот сорвать маску с твоего обидчика, даже мертвого, – нельзя.
Мне захотелось снять маску с него самого – понять, смеется он или серьезно. Но Лирэн уже вошел и мне оставалось последовать.
Невзрачный коридор привел нас в достаточно большой зал. Половину занимали столики, почти все пустовавшие. Местный служитель открыл дверь в кабинет. Там, кроме столика и стульев, была софа.
– Изучим меню и начнем с чревоугодия, – сказал Лирэн. – Маску можно бросить на диван.
И я опять не ответила на колкость, так как поняла, что хочу есть. Причем не какой-нибудь сухарь с печенькой на бегу. Нормального супа – вот чего я вожделела эти дни.
Вот только как изучить меню? Строчки, как и в привычном нам шрифте, полагалось читать слева направо, это уже поняла. Что, к сожалению, не помогало усвоить смысл прочитанного.
Придется попросить о помощи кавалера. Раз уж он даму ужинает, пусть ей меню и читает. Или если меню нет, то рассказывает.
– Закажи, пожалуйста, похлебку, – попросила я.
Еще одна проблема коммуникации с местным народом – я разбираю их язык, но там, где не уверена, предпочитаю использовать уже услышанные слова. К тому же освещение нашего кабинета было очень уж скудным: плотные шторы надежно закрывали узкое оконце, а свет настенных свечей позволял предаваться любым порокам, кроме чтения текстов, включая отсутствующее меню.
– Похлебку? – переспросил Лирэн.
– Да, – кивнула я и уточнила: – Горячий отвар из мяса и кореньев, с приправами.
Мой собеседник улыбнулся, потом рассмеялся. Похоже, я выбрала не совсем подходящее слово, что-то вроде «хлёбово» или даже «хрючево». Моя стряпня на пустоши вполне подошла бы под это определение. Чего спорить.
– Лучше заказать суп, – наконец сказал Лирэн. – Если принесут похлебку, мне придется вылить ее на лакея или приказать ему съесть самому.
В эту секунду колокольчик на стене сказал мелодичное «дзынь-зинь». Я заметила, что шнурок через дырку уходил в зал – звон заменял стук в дверь.
– Войди, – распорядился Лирэн. – Славный малый, – усмехнулся он официанту, которых здесь, как я поняла, называли лакеями, – моя дама желает суп «Развратный герцог». Также жаркое «Неумеренный граф», фруктовую корзину и цветник на закуску. Да, большую бутыль вина «Отдых сладострастника»…
– И такую же бутыль фруктовой воды «Похмелье пропойцы-аристократа», – сымпровизировала я.
Лакей-официант взглянул на меня с таким удивлением, будто заговорила софа, накрытая узорным покрывалом. Я тоже с интересом смотрела на него, точнее на расшитую ливрею, только сейчас разглядев сюжет рисунка: на берегу речки сидели пастух и пастушка, правда одетые как жених и невеста, а над ними вместо амурчиков кружили крылатые чертенята.
– Да, – продолжил Лирэн, – и еще корзиночку хлеба «Благородный нахлебник».
Лакей удалился, аккуратно закрыв дверь.
– Суп и жаркое будут готовить, – сказал Лирэн. – Вино и закуски принесут сейчас.
– Я не хочу вина, – ответила я.
– И я не хочу, – с печальной усмешкой вздохнул Лирэн. – Пойми, деточка, в жизни бывают минуты, когда вино само хочет нас.
«Подотри соплю под носом, разболтавшийся философ!» – вспомнила я бабушкину присказку. Но не озвучила. Во-первых, при всей своей наглости он не сопляк. Во-вторых, вспомнила другую мудрость, уже собственную: не мешай другим учить тебя жизни. Просто живи как считаешь нужным и пусть другие болтают что хотят.
Все равно обидно. Чтобы отвлечься, я задумалась, о каком же «цветнике» шла речь? Настоящие срезанные цветы стояли на столе в высокой вазе и выглядели вполне свежо, как за день до утилизации в нашем салоне.
Я начала вспоминать почти забытые трудовые будни. Да так старательно, что почти не слышала болтовни Лирэна, как он, выпив море вина, скрывался от врагов, догонял врагов и побеждал их. Да-да, думала я, мальчики никогда не пьянеют, просто иногда выпьют и им не везет больше, чем если они трезвые! Эту мудрость я, конечно же, не озвучила, а прокрутила в своей голове.
Что такое «цветник», я поняла, когда после нового звона в кабинет явился лакей с огромным подносом. Там было блюдо с волованами и птифурами. Судя по запаху, все закуски были мясными, причем ветчина или паштет изображали головки различных цветов. Лакей также поставил блюдо с небольшими хлебцами, две большие бутыли и два бокала.
Лирэн кивнул. Лакей наполнил бокалы и удалился.
– За удачу, Лина, – улыбнулся мой спутник.
Я улыбнулась тоже и, не успел он понять, почему я отвожу бокал, вылила вино на пол. Кабинет наполнил столь изысканный аромат, что я мысленно назвала свой поступок преступлением. Однако, как говорил Наполеон, это было преступлением, но не ошибкой.
Поэтому я столь же легко и непринужденно поставила бокал на стол, наполнила из второй бутыли и на всякий случай отхлебнула. Или я угадала с названием, или мне сделали коктейль по заказу. В любом случае от такого напитка и правда можно протрезветь. Это было что-то вроде имбиря и лимонного сока. Но главное, в напитке не присутствовал алкоголь.
Смотреть на Лирэна было занятно. Выражение его лица напоминало дракона, который закогтил дерзкую принцессу, взмыл за облака, подбросил, поджарил гневным дыханием, проглотил. Выплюнул, регенерировал, спустил на землю. И так пять раз подряд без остановки.
Потом он резко выбросил руку, схватил мой бокал за ножку, потянул на себя. Мне показалось, что оторвется или моя десница, или стеклянная верхушка, или он перебросит меня на свою сторону стола вместе с сосудом. Поэтому я отпустила бокал. Главное – не вскрикнула.
Сильный, зараза! И что делать, если выльет в лицо? Убивать или убегать?
Лирэн приподнял бокал и вылил в винную лужу на паркете. Аромат в кабинете стал насыщенным.
– Женщина, за удачу можно пить только вино, – наставительно сказал он и потянулся к бутыли.
Умный не всегда уступает – иногда уступать нельзя. Но можно пойти на компромисс, чтобы не рушить наш тандем.
– Я выпью вина за удачу, но столько, сколько налью сама, – сказала я, надеюсь, твердо.
Схватила бутыль – тяжелая, зараза! Отметила, как рука Лирэна потянулась ко мне, но остановилась на полпути. Налила две столовые ложки. Аккуратно поставила на стол бутыль, стерла пальцем каплю, спускавшуюся по стеклу, лизнула и почти незаметно вздохнула – такой напиток пролился!
Лирэн дернул за незамеченный мною шнурок. За стеной, как я поняла, достаточно солидной, тихо звякнул колокольчик.
– Нужно вытереть, – сказал он лакею и пустил по столу монетку на ребре.
Тот подхватил ее быстрее, чем тропический ящер языком зазевавшуюся мушку, и исчез за дверью.
– За удачу, – повторил Лирэн, поднимая бокал.
Я выпила свою скромную порцию и одобрила свою решимость. Два таких бокала, пожалуй, уложили бы меня на софу.
В кабинет вбежали двое мальчишек-лакеев в ливреях попроще, с тряпками и ведром. За пару минут они победили винно-имбирный потоп, получили еще монету и скрылись.
Я съела парочку «цветков». М-м-м, это нечто! Как после них вернуться к лепешкам на пустоши? Может, захватить несколько с собой, в коробочку или корзинку?
Лирэн взял мой бокал, улыбнулся, наполнил его имбирным напитком. Себе налил вина.
– Вот что любопытно, – заметил он, прихлебывая вино и надкусывая корзиночку с розой из ветчины. – Мне нередко встречались дамы, прекрасно понимающие, что им нужно. Но они-то на своем пути к райскому винограду обычно умильные и сговорчивые. А вот дама, неуступчивая в мелочах, – редкий фрукт.
– Понимаю, – улыбнулась я, ругая себя, что доедаю четвертый волован. – Вы предпочитаете женщин особо уступчивых и предупредительных. Они и вам вина нальют, и сами выпьют, и поцелуют вам ручку, и вымоют ножки, и откроют ротик, только когда вы разрешите. Только цели у таких дам бывают интересные. «Да, да, да», а когда вы выпьете этого прекрасного вина на два бокала больше, чем думали…
– Я всегда знаю, сколько пить, – вставил Лирэн, но я предпочла напор поезда, который, как известно, остановить невозможно.
– Выпьете, ляжете спать, а эта дама не только вас разденет и разует, но заодно и отрежет голову. Вот такая у нее была конечная цель. Согласитесь, что и в неуступчивости есть плюсы.
Лирэн удивленно взглянул на меня и расхохотался.
– Да, встречал я и таких девиц. Имел дело. Но, как говорит наш общий друг, «ведь моя голова еще на плечах». Насчет вас у меня сомнений нет – моя голова в безопасности. А есть вот такой интересный вопрос, насчет тебя. Догадываюсь, что ты…
Я внутренне напряглась.
– Что ты на своей Земле, пока там жила, часто командовала мужчинами. Была вдовой хозяина большой мануфактуры или землевладельца. Ведь так?
Блин, ну и фантазии у молодого человека! Я представила себя женой олигарха или барыней-сударыней-помещицей. Интересно, ей полагалось самой ходить с кнутиком по полю, подгонять землеробов, или поручать эту функцию кому-то другому?
От моего фырка несколько капель ароматного бульона полетели на скатерть. Тем временем мозг услужливо прокручивал биографию, выставляя метки на руководящих эпизодах.
Средняя школа, я временный капитан волейбольной команды. Нет, мужчин в подчинении не было.
Вуз, да, была старостой. Тоже ненадолго.
Школа, я уже училка. Тут командовать мужчинами, конечно подросткового формата, пришлось. Не то чтобы работа совсем не понравилась – не понравилось, как платили и что при этом требовали.
Ну, а потом – офисные кабинеты, консультационные столики, даже была тренером. Ну да, иногда и мужчинами командовала.
Но не будешь же рассказывать такие скучные нюансы этому борцу с гусе-лебедем. Хотя он смотрит на тебя с интересом и этот интерес можно назвать искренним.
– Мне иногда приходилось командовать мужчинами в больших лавках, в которых продавали цветы, – наконец ответила я. И тут же задала вопрос, который даже не задумала – он сформировался в голове по своей программе. В ту самую секунду, когда поняла, что нам предстоит совместное путешествие. – А твои ребята, которые очистили большую лавку и заодно прихватили меня, они еще делали такие набеги?
Спросила и замерла, не зная, какой из ответов будет страшнее. Или «это было последний раз, лимит переходов закрыт», или «ходят через день, следующий рейс завтра».
Удержусь ли я от немедленной просьбы: возьмите меня, пожалуйста! Я вам обеспечу контейнер роз и вагон тюльпанов, только верни-и-ите!
А как же Франсю, как же Луи со своей раной? И этот мелкий принц, похоже приручивший меня так надежно, что за спиной незаметно вырос пышный лисий хвост.
– Мои ребята пытались, – неторопливо ответил Лирэн, державший в руке крыло величиной с дамский веер, – но с тех пор удачи не было. Даже Туманный компас ни разу не дернулся. Лина, похоже, ты радостно огорчилась, я прав?
Ух ты, криминальный психолог! Разгадал, зараза, увидел. Как-то даже не очень приятно сидеть напротив чавкающего рентгена!
– Я даже понял, почему мои ребята не смогли сразу найти тебя на пустоши. Лепесточники приняли тебя в семью, а они своих не сдают. А уж малой-то как на тебя смотрел! Это удача в его годы – по приютам помыкаться и встретить такую мамочку.
Последнюю фразу Лирэн сказал с тихой печальной завистью. Мне от этого все равно легче не стало. Захотелось если не испортить ему аппетит, то добавить на рожу немножко задумчивости.
И я вывалила другой вопрос, возникший еще вечером, когда этот герой явился с пистолетом и шпагой защищать нас от гвардейцев Добродетели, да и своих ребят.
– Со мной понятно. А ты почему защищаешь лепесточников?
Ох, Линка, не провоцируй. Еще скажет: «Действительно, с чего бы это?».
Но Лирэн взглянул серьезно, наморщив лоб. Наконец ответил:
– Почему? Ну, во-первых, меня с детства называют Криллэ. Легенду о нем ты тоже не слышала?
– Лепесточникам она явно была не интересна, – ответила я со свирепой кротостью.
– Ну да, эти пустырные ребята действительно далеки от таких историй. Рассказываю. Давным-давно, во времена Эннера Великого, был такой сержант, бастард скромного рыцаря, короче человек не очень-то заметный. Когда король отправился в очередной поход, этот Криллэ командовал отрядом легкой пехоты. Поход не задался, король отступил и велел поставить сержанта в караул то ли на лесной просеке, то ли в горном ущелье с приказом протрубить, когда появится вражеский авангард. Армия разбила лагерь, развела костры, некоторое время спустя услышала трубу. Уже стемнело, король считал, что враги биться ночью не будут, а сколько их, расскажет Криллэ, когда явится. Некоторое время спустя труба прозвучала опять. Потом снова и снова. Потом явился гонец и сказал, что Криллэ сражается в этом узком ущелье. «Господа, на коней, – повелел король. – Вы не можете проявить меньше благородства, чем этот полупростолюдин». Когда подмога явилась в ущелье, враги бежали, а Криллэ обнаружили под горой вражеских трупов. «Ваше величество, вы велели мне трубить, а отступать – не приказывали», – прошептал он.
– Красиво, – заметила я. – Это называется медаль «Слабоумие и отвага».
– А что, в вашем мире такую дают? – спросил Лирэн с таким серьезным интересом, что я еле сдержала смех. – Если такая была бы у нас, я получил бы ее еще в пять лет, когда стая ребят, каждый старше меня, решила бросить щенка в реку.
– И у них не получилось? – спросила я с искренним интересом.
– Щенок остался сухим, зато из речки пришлось выбираться мне, – ответил Лирэн. – В приюте незнакомцы пытались угадать мое имя и иногда думали, что оно – Криллэ. Кстати, тот самый герой выжил и дослужился до маршала. Но так получается не у всех. Ты слышала историю про башню Криллэ?
– До этого вечера я не слышала даже про Криллэ без башни.
– А это совсем недавняя история, не с таким хорошим концом. Был парнишка-простолюдин, получивший это имя в детстве и решивший его оправдать. Пошел в королевские солдаты, заработал офицерские погоны и дворянство, попал в гвардию. В тот год, когда все случилось, он был в чине капитана и охранял королевский арсенал рядом с дворцом. Настал День Свободы, дворец пал, а этот Криллэ все еще удерживал свой объект. Ему предлагали сдаться, он отвечал, что с поста его может снять или маршал гвардии, или король. Маршал благополучно сбежал, а когда ему показали голову короля, Криллэ ответил, что теперь тот точно не может отдать ему приказ, и продолжал сражаться. Когда же у него не осталось людей – они не погибли, а разбежались, – просто взорвал арсенал. Я этот треск запомнил на всю жизнь. Среди прочего рухнула и коронационная башня, в которой принцы становились королями по-настоящему.
– Им подгоняли корону по размеру головы? – уточнила я, слегка поеживаясь от героических картин, промелькнувших в моем сознании.
– Нет, корону надевали в коронационном зале. В этой башне происходило что-то более важное, после чего короли могли выращивать цветы, их не касаясь. Твой мальчишка в этой башне не бывал точно. Ну вот, теперь ты поняла? Я – Криллэ, который делает то, чего от него не требуют. Короче, как ты говоришь – слабоумие и отвага…
– Что не помешало тебе возглавить местных воров, – усмехнулась я.
– Может, и помогло. Я легко дошел до лейтенанта при капитане, узнал, что другой капитан проиграл деньги и хочет свалить вину на мальчишку-гонца. Я при всех назвал его клинок бесчестным, суд приговорил нас к поединку, я его повалил и щекотал ножом, пока он не сказал правду. Потом были выборы, два кандидата крысились друг на друга и подговорили голосовать за меня. Да, славная была история.
– Ну, это «во-первых», – напомнила я, – а во-вторых?
– А во-вторых, – сказал Лирэн с насмешливой улыбкой, – у меня есть для тебя одно интересное предложение.
И он посмотрел на диванчик.
Это что за сюрпризы? «Кто девушку ужинает, тот ее и?..» Пусть выразится ясней, тогда я решу, с чего начать – с короткого вводного словесного курса насчет непристойных предложений или сразу с пощечины.
Между тем Лирэн подошел к диванчику, поднял свою черную маску и протянул мне мою.
– Надень. Без нее здесь можно находиться только в кабинете.
– Мы уходим? – удивленно спросила я.
– Мы же еще не доели. Мы будем танцевать.
– Я не умею, – ответила я, практически не чувствуя себя врушкой.
О местных танцах я не имела даже теоретического представления.
– Здесь не умеют все, – улыбнулся Лирэн. – Мы будем умело делать вид.
Уф-ф, кто девушку ужинает, тот ее всего лишь танцует. Но я пока не сдавалась.
– Разве мы пришли сюда не для того, чтобы спрятаться за дверью, где нас не заметят?
– Когда заперлись мужчины, у них важный деловой разговор, они что-то задумывают на будущее или делят добычу. А вот надолго запереться с женщиной – это всегда немного подозрительно.
Вот свинская мужская зараза!
– Разве с женщиной запираются не для этого? – теперь на диван указала уже я.
Лирэн покачал головой.
– Вот именно «это» происходит быстрее всего. А вот парочка, которая ест, выходит, танцует и возвращается, – наименее подозрительная. Пошли кружиться! Пусть думают, что я шепчу о любви, а я буду рассказывать о лепесточниках.
– Хм… – мой скептицизм рос, как бешеный бамбук в каком-нибудь китайском лесу, – ну, пошли… Только предупреждаю: если оттопчу ноги – не жалуйся.
На самом деле, это было, конечно, преувеличение. Уж что-что, а танцевать я любила и умела. Только вот современные танцы. Менуэты, мазурки или, того хуже, Марлезонский балет – это не ко мне.
Зал, в который мы спустились по узкой лестнице с затейливыми резными перилами, оптимизма не внушал. Такое впечатление, что в борделе попытались устроить Версаль. То есть поверх несколько выцветших бордовых обоев навертели белых занавесей, поставили мраморные статуи по углам, зеркала прилепили на каждое оставшееся пустым место. И завитушки, завитушки с позолотой.
Ну и паркет, натертый до зеркального же блеска. Вот паркет был единственным, что хоть как-то меня утешило – в темном полированном дереве смутно отражались светлые платья вычурно изогнувшихся дам и белые панталоны кавалеров, делая пол похожим на старый пруд с лебедями.
– Я эту тоску точно танцевать не хочу. – Лицо само по себе сморщилось от особенно заунывного пассажа местной скрипки.
М-да? Это называется «развлечения аристократии»? В кино про трех мушкетеров и то веселее выглядело…
– Вам не по душе высокий стиль танца лучших королевских балетмейстеров? – с какой-то стати развеселился Лирэн и так на меня глянул, что с ходу захотелось либо укусить его за нос, чтоб не задирал, либо еще какую каверзу совершить.
– Тоска, – вздохнула я, отчаянно давя в себе мелкую хулиганку.
Не ко времени она проснулась и не к месту. Мы тут прячемся, вообще-то.
– Имеете что предложить? – вдруг хитро сощурился пакостный маршал местных воров.
Ну, точно жулик с Привоза из какой-нибудь колоритной одесской постановки.
– А можно? – Соблазн неожиданно оказался велик.
Ну правда, меня как следует и по маковку задолбала звериная серьезность происходящих вокруг событий. Сдохнуть можно, так все вокруг мрачно, пафосно и вообще паршиво.
– Нужно, – отозвался прожженный преступник, одарив меня клыкастой усмешкой.
Зубы у Лирэна были отличные, белые, ровные, а вот клыки чуть длинноваты, выступали за ровную линию резцов, придавая улыбке слегка диковатый и опасный вид. И почему-то именно этим он выбил мне пробки совсем к фигам тюльпаньим.
– Тогда нам нужна музыка повеселее. Эти заунывные стенания можно как-то поправить? – Я кивнула на спрятанных за драпировкой музыкантов.
Там точно была скрипка, что-то ударное, а также парочка трубачей. И еще кто-то с чем-то незнакомым, но явно музыкальным.
– Были бы деньги, сыграют хоть танец дикарей из-за моря, – заверил Лирэн и ненадолго оставил меня на нижней ступеньке лестницы, скользнув в сторону музыкантов.
– А давай, – шепнула я ему вслед и тихо рассмеялась.
Кажется, вино, которым мы запивали нехитрую закуску, было немного более пьянящим, чем я сначала подумала.
– Серьезно? – Парень обернулся и глянул на меня еще заинтересованнее, хотя, казалось бы, куда уже. – Может, вообще что-то из латинейских колоний за морем? Южных таких? Они горячие ребята.
Быстренькая ревизия слегка хмельного разума высветила где-то в путанице извилин мысль, что это, должно быть, похоже на южноамериканские мотивы типа самбы, румбы и прочей сальсы. А что? Пропадать, так с музыкой. Тем более что пропадать я как раз не собираюсь, я вообще не я, а просто слегка пьяная женщина, решившая устроить оргию в духе прежней династии и «преодолеть соблазн».
А если кто вякнет, что при дворе не танцевали таких разнузданных танцев… ха! Пусть докажут! Может, я бывшая горничная страшно тайного клуба королевы, в котором фрейлины ее величества развлекались ламбадой?
Ну-у-у… ровно через полминуты выяснилось, что я в чем-то была права. Ключевое слово тут «в чем-то». Потому что ни одному латиноамериканцу и в кошмарном сне не приснится то, что заиграли местные виртуозы звуков и нот. А вот про ламбаду – это была пророческая мысль. Если, конечно, бывает ламбада под африканские завывания и барабаны в ритме польки.
– Я видел, как это танцуют! – довольно бодро заявил вернувшийся из-за драпировки Лирэн, с поистине великолепным самообладанием игнорируя возмущенные возгласы остальных танцоров.
Глаза у маршала воров подозрительно блестели и я начала подозревать, что хмельное вино оказалось немножко слишком не для меня одной. Хотя вроде он местный крепкий мужик и наверняка завсегдатай кабаков и прочих злачных мест. С чего бы так разобрало-то?
Но вот на два метра он от меня отскочил совершенно зря. И принял позу токующего павлина с оттопыренным хвостом тоже не слишком удачно. Во всяком случае, я не выдержала и захихикала. А Лирэн в ответ сделал возмущенный прищур котика.
– Куда тебя понесло? – Бесцеремонно подтащив слегка упирающегося мужчину к себе поближе, я сама положила его руки себе на талию и обняла партнера за шею. – Неправильно ты все видел, если так. Ничего, сейчас научу… Стоп! Не прыгай, ты же не горный козел. Просто бедрами надо вот так… Ага! Во-о-от!
– Боюсь, мадам, – глаза маршала воров стали почти круглыми, но я бы не сказала, что он был против моих телодвижений, – что вот этот танец мы не сумеем правильно станцевать, пока не ляжем.
– Ха! – Я откинула голову и тряхнула волосами. – Слабак! Повторяй за мной!
ЛИРЭН
Она сошла с ума, не иначе. Эта женщина… я совершенно не ожидал того, что случилось. Нет, я осознавал, что у розового вина чуть более сладкий вкус, чем положено. Но это было нормально, здешние хозяева всеми силами обеспечивали своим посетителям качественный «соблазн». Подумаешь, несколько травок, чтобы расслабиться и на время отодвинуть реальность, углубившись в возбуждающие фантазии.
Взрослые люди, такие как я и эта пришелица, легко справлялись с розовым, так, чуть-чуть, на короткое время получая свободу от забот.
Если честно, я намеренно не сказал Алине об этой интересной добавке. После ее истерики со слезами и всего остального решил, что женщине не помешает немного расслабиться и отдохнуть.
Ну, и если уж совсем откровенно, я хотел понять, какого черта Этьен все время на нее пялился. Что в ней такого завлекательного? Не молодка, не красотка. Теперь, когда косметическая внешность Филь-Филь окончательно с нее слезла, и вовсе – обычная придорожная травка, даже не с королевской клумбы. Я уже молчу о сравнении с ярким цветком.
А что лучше поможет женщине проявить себя, как не вино со сладким привкусом легкомыслия?
Но такого результата я не ожидал.
Поначалу все шло как обычно. Разве только я несколько раз поймал себя за ставший вдруг слишком болтливым язык. Это было странно – никогда на меня вино со сладостью так не действовало. Да та же горлодеровка повышенной крепости и вонючести не могла сбить мне голову набок! А тут едва успевал мысленно зажимать себе рот.
А на мою невольную спутницу и вовсе подействовало так, что мне окончательно снесло все крепостные стены. То есть сначала она начала улыбаться и отвечать на подколки, потом тоже слегка разоткровенничалась и довольно благосклонно приняла мое предложение укрепить маскировку танцами. А вот дальше…
Неладное я почуял еще на лестнице, но ничего уже не смог поделать ни с ней, ни, что самое ужасное, с собой. Эту женщину я назвал невзрачной пыльной травкой на фоне яркой клумбы? Полно, где были мои глаза? И все остальные чувства?
Глаза у нее, кстати, серые, ничем не примечательные. Пока не загораются вот этой сумасшедшинкой и не мечут искры обжигающего бесшабашного веселья. А как она…
Я думал подшутить. Я рассчитывал смутить. Посмеяться потом вместе – самое большее. А теперь? Кто тут теперь смущается? Кто настолько ошарашен и… очарован?! Я?! Да быть не может!
Как она двигалась. А как светилась вся. И как от нее пахло. У меня голова кругом пошла. И не только от невероятных па и умопомрачительной непристойности танца, но и от всего остального. И от желания сию секунду схватить это невероятное в охапку, бегом утащить по лестнице в самую дальнюю комнату, а там… даже не считая обжигающего вожделения – просто спрятать, чтобы ни один посторонний мужчина не смел видеть этот огонь!
Боги и демоны, что это был за танец. Как шипели все разряженные куклы, в которых превратились ранее казавшиеся красивыми дамы. Как смотрели на нас их кавалеры – за один такой взгляд можно убить.
А эта ненормальная, кажется, уже ничего не замечала. Во всяком случае, улыбалась она так, что возгорелся бы даже мокрый камень в последнем болоте!
