Текст книги "Королевский тюльпан. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Ива Лебедева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

Если строго следовать городской карте, маршрут был длинный, но я срезал половину пути знакомыми с детства закоулками и дворами. Если приходилось идти улицей, я честно глядел по сторонам, но в эту ночь фонари светили все. Потом начались кварталы, где их убрали как предмет, совершенно не нужный местным обитателям. Пару раз мелькали огоньки патрулей стражи. Что же касается меня, то смотритель фонарей должен уметь ходить в темноте, и мне это удавалось.

К канавным ароматам прибавился запах зелени. Впереди была пустошь – место загадочное, но вряд ли более опасное, чем остальной город.

Внезапно из полутьмы вынырнули три тени.

– Что делает почтенный фонарщик в квартале, в котором нет фонарей? – послышался насмешливый голос.

Даже в темноте был отчетливо виден короткий клинок.

ЛИРЭН

Старый брат Туан был ворчлив, полуслеп и почти не покидал свою комнату в моей башне из-за ревматизма. Но рядом с ним всегда был букет почти свежих цветов, бутыль лучшего вина, а неподалеку подремывал мальчишка-прислужник, готовый мгновенно вскочить и исполнить любую просьбу. Брат Туан помнил все имена, все цифры, все события, бывшие и на прошлой неделе, и в прошлом месяце, и три года назад. К нему стекались все новости, имеющие отношение к Ночному Братству, и ни одна не пропадала.

И даже не это было самое главное. Все события Города не лежали в его голове беспорядочной грудой, а выстраивались в пирамиду, и он легко отличал вершину от подножия.

– Богатой ночи и безопасного дня, брат Туан, – приветствовал я, войдя в комнату. – Мне нужны интересные новости о скупщиках почек, обитающих вокруг пустоши.

– Мы их не защищаем и они нам не должны, брат маршал, – проворчал Туан.

– Это известно и мне, – терпеливо ответил я, – тебе же известно гораздо больше.

– В начале года их было двадцать, сейчас – двадцать два, – почти сразу начал Туан не ворчливым и не скрипучим тоном. – Новых трое, один прежний зажимал доход и министр Добродетели отправил его на песочек. Еще один, по имени Гоэш, делает это гораздо ловчей – его не только не разоблачили, но месяц назад он выдал дочку за полковника стражи с приданым в пятьсот золотых.

– Это пригодится, – заметил я.

– Три дня назад торговцы попросили министра Добродетели прислать свою защиту, – продолжил Туан. – Кто-то стал торговать почками помимо них. Теперь, кроме стражи, вокруг пустоши рыскают тайные патрули.

– Благодарствую, брат Туан, – улыбнулся я.

Старый ворчун напомнил, что Братство не интересуется политикой и пустошью, но я спорить не стал, раскланялся и удалился.

Братство и вправду не интересуется пустошью. А я твердо решил пройтись по этой запретной территории и разобраться с загадочной дамочкой и ее еще более загадочным сыном. Причем сделать это один. Мои спутники – длинный клинок, короткий клинок и россыпь цветочных головок в кармане, все же рядом пустошь.

В это время суток по городу бродят только катланки, стража и мы. У каждого своя добыча, и я, не встретившись ни с Братьями, ни с конкурентами, удачно добрался до непритязательных заведений вокруг пустоши, где лохматые бедолаги обменивают свою добычу на вино и еду. Впрочем, одно из этих заведений не такое уж и непритязательное. Его хозяину есть что терять, а мне – есть о чем его спросить.

Трактиры вокруг пустоши, в отличие от веселых мест в других кварталах, с темнотой уходят на покой. Но мне придется его нарушить.

Я подошел к двери и постучал. Не как Братство, а как колотит стража – два размеренных удара и дробь из трех нетерпеливых.

Золото всегда под охраной – я лишний раз убедился в этом, когда на пороге возник крепкий и крупный парень, не похожий на хозяина. Крупный, но неповоротливый, поэтому он даже рта раскрыть не успел, как был стукнут затылком о стену и стал временной мебелью.

Хозяин тоже уже пробудился. В его правой руке был заряженный свинцовник, но я сблизился с ним одним прыжком и он благоразумно предпочел положить оружие на прилавок своего заведения.

– Госп… брат ночной маршал, я теперь плачу вам, а не страже? – испуганно и тихо шепнул бедолага.

Я подавил вздох. Популярность – плохая штука, хоть и в узких кругах.

– Пока нет. В этом месяце платишь тому, кому и прежде. Я пришел не за деньгами.

Собеседник умело изобразил отсутствие удивления.

– Я хочу, чтобы ты рассказал мне о том, что произошло на пустоши за последний месяц. Рассказывай все, а я скажу, какие подробности мне нужны.

– Откуда все знать бедному торговцу…

– Который недавно выдал бедную дочку за бедного полковника с очень бедным приданым, – продолжил я зловещим шепотом. – Старина, не корчи дурака: ты не беден, а тот, кто богат, всегда много знает. Рассказывай, если хочешь, чтобы я быстро ушел.

Охранник уже очухался, сел на пол, но здраво решил не вмешиваться. Скупщик вздохнул и начал сообщать мне все новости подряд, в том числе и те, что еще не дошли до всепомнящего брата Туана. Я слушал, кивал, иногда поторапливал собеседника, когда тот говорил об украденном вине и просроченных грошовых долгах.

То, что почками стали торговать помимо скупщиков, новостью для меня не стало. Рассказывая об этом, старик поглядел на меня – не ваши ли этим занялись? Я промолчал и даже не улыбнулся.

– Кроме того, на третьем участке от улицы Птичников к двум сборщикам прибилась женщина с ребенком.

– Чуть подробней, – попросил я.

– Откуда – неизвестно. Молодая или, скорее, молодится. Крепкая грудь – может много собирать. Едва она появилась, пройдоха Луи, хозяин участка, стал сдавать вдвое больше и очень хорошего качества.

– Мальчишка – ее сын?

– Скорее всего, но мне не говорили, я сам не приглядывался, – ответил скупщик. – Слышал, что однажды он сильно поранил ногу, мамаша ткнулась к ближайшему цирюльнику, а потом пошла к профессору Голова-на-плечах…

Я спросил, когда это было. Скупщик ответил, что на прошлой неделе.

– Ровно десять дней назад, – уточнил я. – Видишь, как подробно я знаю. Помни это и говори всё.

Впрочем, особо интересных подробностей я не выяснил. Разве что недавно появилась легенда, будто женщину с малым выгнали, но мой собеседник ухмыльнулся: это невозможно, лепесточники женщину взяли в семью.

– Ладно, старина, мне достаточно, – наконец сказал я. – Перед тем как расстаться, мы заключим сделку.

Скупщик взглянул на меня радостно и напуганно одновременно.

– Ты дашь мне в долг сто монет. Через месяц тебе их вернут. Если за этот месяц до меня не дойдет слух, будто в гостях у бедного трактирщика побывал маршал Ночного Братства. Услышу – ты потеряешь не только деньги.

Скупщик посмотрел раздраженно, но тотчас улыбнулся. Провел ладонью по боковой стенке буфета, сунул руку в образовавшийся паз, вынул мешочек, протянул мне.

Я взглянул на охранника. Тот окончательно пришел в себя, сел на дальнюю лавку и равнодушно смотрел, как хозяин беседует с гостем.

– И еще. Я буду рад, если этот молодец проводит меня на пустошь, в гости к пройдохе Луи.

– Он… Он не знает дороги, – робко ответил хозяин.

– Все приходится делать самому, – вздохнул я в ответ. – Помни и не болтай.

ЭТЬЕН

Самое разумное было бы еще минутку побыть заблудившимся фонарщиком, чтобы спросить у этой любопытной тройки, что ей нужно. Но я знал, что так не будет.

И был прав.

Из-за угла вылетела серая тень и сшибла ближайшего любопытника. Взрослый катланк редко весит больше пастушьей собаки, но я бы предпочел атаку двух собак сразу – как отбиться от них, я представляю, как от катланка – нет. Жертва Крошки не знала тоже и лишь махала руками, отчаянно вопя.

– Оборотень! – испуганно крикнул парень справа.

Центральная фигура молча развернулась к Крошке, взмахнув клинком…

Аристократические отпрыски нередко ограничивают фехтовальные уроки тремя основными позициями, тремя выпадами и тремя защитами. Мой учитель нашел во мне благодарного и приставучего ученика, так что я даже ему доплачивал, независимо от отца. Кроме владения шпагой, он обучил меня управляться и с короткими клинками, прямыми и изогнутыми, с облегченным мечом, пехотной пикой и алебардой.

Шест фонарщика по длине вполне соответствовал алебарде, а разница в тяжести принципиальной не была. Первый удар я нанес по руке – нечего махать ножом на мою кошку, второй в живот, третий – в голову. На три жеста ушло меньше секунды. Потом я развернулся, собираясь приветить парня, обозвавшего Крошку оборотнем, но от того уже остался лишь затихающий топот.

Бедолага, отведавший шеста, скрючился на разбитом тротуаре, живой, но не опасный. Для полной безопасности я поднял выпавший клинок и закинул в темноту.

Крошка, убедившись, что ее жертва не сопротивляется, перестала клочить его одежду и кожу. Но по еле слышному фырканью я понимал, что она сейчас – кипящая кофейная турка на углях, готовая пролиться в любую секунду.

Значит, с ним и поговорим.

– Приятель, – сказал я ласково и спокойно, – ответь мне сам: на тебе нет мундира стражи, но ты пристаешь к прохожим с вопросами. Кто тебе это приказал?

«Приятель» промычал и слегка махнул рукой, даже в темноте было видно, что она в крови. Крошка фыркнула так, будто капля кофе упала на уголь.

– Нам некогда, – терпеливо продолжил я, – ответь, пожалуйста.

– Пря… прямой приказ блюстителя Добродетели, – наконец сказал парень. – Мы вместе со стражей ищем тех, кто приходит на пустошь и покупает почки помимо скупщиков. Мы подумали, что вы хотели положить их в ранец фонарщика.

– На сегодня твой дозор окончен, – усмехнулся я. – Утешься тем, что почки мне не нужны. Забери своего друга и иди отдыхать.

– А… Он… Он не съест? – пробормотал парень.

– Нет, – честно ответил я. – Ступай.

Парень помог подняться на ноги напарнику. Тот хотел найти оружие, но я посоветовал им удалиться и бедняга в разодранной одежде убедил товарища по несчастью, что лучше так и сделать. Несколько секунд спустя в темноте затихло кряхтение и шарканье.

История вышла интересней, чем ожидалось. Вообще-то, я был равнодушен к торговым делишкам блюстителя Добродетели. Меня больше интересовало, что за смельчак решился нарушить столь серьезно охраняемую монополию. Быть может, мне предстоит получить ответы на обе загадки сразу.

Я свернул за угол и встретился лицом к лицу с третьей загадкой.

ЛИРЭН

Задолго до появления в Ночном Братстве у меня сложились с темнотой доверительные отношения. Когда был мальчиком на побегушках, поесть как следует удавалось только ночью. Потихоньку и создав иллюзию, что от окорока не отрезали и не черпали из горшка мягкий сыр. И все это приходилось делать в полной темноте. Из приютов я тоже убегал не средь бела дня.

Насыщенное приключениями детство научило не только ходить ночными улицами, но и слышать издали ночные шорохи. Вот и сейчас до меня отчетливо донеслись встречные шаги. Я сразу понял: идет кто-то один. Пусть без особого опыта прогулок в темноте, но все равно топает быстро и уверенно.

Следовало или отскочить и следить со стороны, или встретиться лицом к лицу, чтобы задать пару вопросов ночному гуляке. Естественно, пощекотав клинком. Отскакивать в грязь не хотелось и я шагнул навстречу…

…блюстителю Созидания собственной персоной, в плаще фонарщика и при прочих атрибутах этой уважаемой профессии. Луна, выскочившая из-за тучи в оазис чистого неба, осветила место рандеву столь ярко, что ошибка исключалась.

– Какая забавная встреча, брат Этьен, – произнес я с почти не наигранным изумлением. – На пустоши, куда вы спешите, открылась мануфактура и вы решили проинспектировать ее перед сном?

– Пока не открылась, – не смутясь ответил мой самый могущественный и самый опасный враг. – А куда направились вы? Впрочем, можете не отвечать: по звону в вашем кармане могу догадаться – вы кого-то недавно обобрали.

Счет в игре равный. Но как ее продолжить? Или решить нашу вражду одним ударом клинка? Если это удастся, моя ночная прогулка была заранее благословлена всеми древними, новыми и будущими богами.

Пш-шиф-фш!

У ног моего врага возникла серая тень. Он мог бы погладить слегка выгнутую спину почти не нагибаясь. Ручной катланк, взрослый и крупный. Мечта моего детства. Были времена, когда я безмолвно плакал по ночам, то выдумывая отца-воина, который вернется из-за семи морей и спросит с обидчиков сына, то представляя, как тайно от всех воспитаю такого же, как я, сироту-катланка, а он однажды внезапно появится и всех порвет когтями. Потом я сам научился рвать и спрашивать с других.

Но дуэль на сегодня отменяется. Даже ручной катланк не будет сидеть на месте, увидев клинок, направленный на хозяина. Это не пес, ему не прикажешь. И траекторию боевого броска катланка предугадать труднее, чем прыжок самого обученного пса. Тем более ночью. Развлечься непринужденным остроумием?

И тут я разобрал звук дальних шагов, дополненный легким стуком. Кто-то не очень уверенно шел и катил одноколесную тележку.

– Блюститель Добродетели разрешил вам ограбить лепесточников, перед тем как их… – насмешливо продолжал проклятый вельможа, не имевший сноровки разбирать ночные звуки.

– Тихо, – перебил я его резким шепотом. – Хочу выяснить, кто тут возит добро по ночам.

И отступил в тень кособокого домишки, возможно последнего перед пустошью. На лице врага мелькнула гневная гримаса, мол, кто тут приказывает?! Но любопытство победило и он шагнул ко мне, причем так близко, что я ощутил аромат дорогого лосьона на выбритых щеках.

Что-то ткнулось мне в ногу и невежливо отодвинуло. Я догадался, что между нами замер ручной катланк.

Когда минуту спустя показалась тачка и ее хозяин, мы оба глубоко вздохнули, чтобы не присвистнуть. Во-первых, это была хозяйка, во-вторых – наша знакомая лекарка. Она целенаправленно катилась в сторону пустоши.

Позволив ей немного отойти, я двинулся следом. За спиной тотчас же послышались тихие шаги. Пару раз я хотел остановиться и зашипеть, но это было бы несправедливостью: пусть мой враг крался не так осторожно, как его кот, но издаваемый им шум все же топотом не являлся.

Потом лекарка остановилась. К ней тотчас же подошла фигура, которую я опознал и в темноте – знакомая лепесточница, которая точно родилась не в лепесточном роду.

Рядом скрипнул камушек под ногой. Мой непрошеный попутчик тоже замер и стал прислушиваться к негромкому, но вполне различимому разговору о провизии, одежде, лекарственных снадобьях. Судя по списку, готовился дальний поход. Только чей?

Впрочем, догадаться нетрудно. Слова мануфактурного министра о том, что мне разрешено ограбить лепесточников, подтвердили слухи, которыми делились со мной и брат Туан, и капитаны. В ближайшее время лепесточникам грозят такие неприятности, что для них было бы самое разумное удрать всем. Даже без чечевицы, одеял и сухих лекарств.

Полного понимания все еще не было. Братство тратит тысячу монет в год на то, чтобы писари, официанты, кучера, – самая простая обслуга, которая всегда хорошо знает, о чем говорят господа, – вовремя сообщали об их планах. Даже если эти господа называют себя «братьями». Вот только речь должна идти об окончательном решении Совета Четырех, а не о намерениях и мыслях. Когда решат, что сделают с лепесточниками, тогда я узнаю сразу…

Между тем если мой сосед по подслушке и умел красться, то стоять в засаде – нет. Под его ногой хрустнула ветка. Мнимая лепесточница проворно подхватила лекарку под локоть и потащила в рощицу. Я осторожно двинулся следом, с грустью отметив, что по-прежнему иду не один. Спасибо хоть, народный вельможа старался брать пример с катланка и больше не хрустел.

Уже шагов через двадцать я понял, что не зря надышался перед походом. Идти стало нелегко, будто я побежал по холму вверх. Но не более того. Первого признака недышки – невидимых тонких пальцев, слегка берущих за горло, – пока не было. Если не принять мер, с каждым получасом эти пальцы будут толще, а давление – сильней. Пока, к счастью, нет и этого.

Может, мой незваный попутчик отвалится и побережет свою грудь для счастья народа? Нет, к моему печальному сожалению, он по-прежнему шагал сзади, подражая катланку, и дышал ничуть не хуже, чем прежде.

А вот у лекарки произошла предсказуемая неприятность. Похоже, ей не следовало соваться на проклятую землю. Или произошла и сразу прошла. Интересно.

Незаметно для себя мы сократили расстояние на несколько шагов. Я отчетливо видел, как девица-доктор щупает себе горло, а потом делает непонятные манипуляции с рукой. Что это, гадание, магия? Если у кого-то и могло сохраниться волшебство в Городе Свободы, то лекари – первые кандидаты.

Поразмышлять вдоволь о врачебной магии я не успел. Мою ногу опять задела спина катланка. Зверь вышел вперед, замер и тихо зафырчал.

Что с ним? Не хватило дыхания или почуял опасность? То, что катланк предвидит врага, я знал.

АЛИНА

Окончив короткую самодиагностику, лекарка посмотрела на меня. В этом взгляде было и удивление, и радость, правда, оба эти чувства были какие-то… чересчур яркие сначала, а потом Магали набросила на них покрывало сдержанности и притушила сияние.

– Я еще не знаю, в какой академии ты училась, но догадываюсь, где это было, – наконец сказала она, дыша ровно и спокойно. – Ты принесла дыхание. Ты как свеча – она освещает себя и светит другим.

Сравнения со свечкой я не оценила – горит, горит, а потом огарочек в мусор. Уж лучше быть вечной лампочкой. Но на что же намекает моя новая знакомая? Дыхание в этом мире – вопрос не последний, все так загадочно, что мама не горюй. И при чем тут я?

Разобраться в ее намеках не удалось. Сначала из темноты со стороны улицы донеслось фырканье. Зоолог из меня – от слова «никакой». Все равно, чуйка подсказала, что это не ежик кашляет.

– Затаившийся катланк, – шепнула Магали, быстро оборачиваясь и напряженно поводя плечами. – На людей не нападает, – добавила она с немного искусственной уверенностью.

Я хотела расспросить ее о катланках, но не успела. Позади нас зашуршали кусты, и оттуда нахально вывалилась неразлучная парочка – Нико и Паршивец. Нахально – потому что кому-то сегодня прилетит по пыльным штанам и хвосту в репьях! Сказано было дома сидеть и за мной не ходить? По штанам обещано за непослушание? Сказано. Обещано. Ну вот. За мной не заржавеет.

Мелкий увидел сначала меня и заискивающе улыбнулся. Но потом напоролся взглядом на Магали и остановился – у той было такое лицо, словно она поймала мои мысли и готова вкатить неслуху парочку уколов вне очереди. А вот Паши ничего не смутило – хвост трубой и уверенно двинулся на звук фырканья.

Мой взгляд зафиксировал серую тень, бегущую в темноту, проследил ее и я разглядела еще одно четвероногое, выдвинувшееся вперед, и силуэты двух двуногих, стоявших рядом. Четвероногое было интереснее всего: кошка высотой с добермана, но раза в полтора длиннее. Мои глаза уже обвыклись в этой полутьме и я поняла, что Паршивец намерен вымахать в нечто подобное. Ну, ни тюльпанчика… себе! Это ж целая почти пантера!

Дальше началось натуральное представление. Кошки осторожно сближались – по шажочку, медленно, плавно, словно перетекали с лапы на лапу. Не знаю, воображение у меня разыгралось или просто крыша поехала, но ощущалось это почти дословно так:

ПАШИ. Мяу! Ты на охоте?

НЕЗНАКОМАЯ ЗВЕРЮГА. Му-у-ур. Я не охочусь. Мой двоелап. Я с ним пришла.

ПАШИ. У меня тоже есть двоелап. Мой двоелап следом идет. И еще один мой двоелап вот стоит. Самка.

Котенок замер в выжидательно-боевой позе. Нико решил, что сейчас его питомца будут рвать, и побежал в темноту.

НЕЗНАКОМАЯ ЗВЕРЮГА. Нападет – укушу!

ПАШИ. Сперва меня!

НЕЗНАКОМАЯ ЗВЕРЮГА. Не нападет – не укушу. Следи за своим двоелапом!

Паршивец подскочил к маленькому принцу и сел перед ним так, что Нико остановился на полном скаку и чуть не кувыркнулся через собственного питомца.

Материнский инстинкт, он, зараза, непредсказуем, как мигрень. Я помчалась следом спасать обоих шибздиков, если эта незнакомая Багира прыгнет на моего Маугли. Но здоровенная кошатина замерла в той же позе задумчивого сфинкса, что и наш замухрышка. Похоже, и правда вела с ним какую-то мур-мяу беседу, а не просто у меня в ушах звенело.

В эту минуту ветер подвинул облачную завесу и местное ночное светило исполнило функцию фонаря. Что позволило двуногому, стоявшему ближе всех к Багире, уставиться на меня.

Не отставать же! Я тоже принялась его разглядывать и сразу же узнала. Тот самый широкоплечий красавец брюнет средних лет, заглянувший в клинику с пулевым ранением. На этот раз он был без группы сопровождения – не считать же ею другого незнакомца. И не в мундире, а в черном плаще и с каким-то жезлом повышенной длины – то ли оружие, то ли рыбацкий багор.

На самом деле, брюнет сперва взглянул на Нико. Мне приходилось видеть подобные взгляды, я называю их «взгляд-кадр». Посмотрел, запомнил, сделал нужный вывод, получил ответ и больше не смотрит.

После чего он начал пялиться на меня. И я сделала то же самое. Заодно решила поиграть в физиогномику – прочитать это лицо.

Мужчина и вправду интересный. Едва заметные морщины в уголках глаз и резкие складки у губ. Даже что-то похожее на давний шрам. Но нет и намека на заскорузлость или окаменелость. Наоборот, мальчишеская легкость. И взгляд. Не без усталости, зато с готовностью в любую секунду выбросить эту усталость ко всем чертям. Скажу ему: «Сорви мне звезду своим багром», тотчас же примется ловить.

Проблема была в том, что этот взгляд ну никак не мог заменить разговор. Брюнет продолжал пялиться, делая вид, будто никогда не устанет и первой в разговор надо вступить в мне. А мне, между прочим, хотелось отпустить домой лекарку.

Первая фраза родилась внезапно. Будто я, усталая после работы, вошла в лифт и не успела дверь закрыть, как четыре веселые лапы втянули туда хозяина, а кроме лап, на уровне моего пуза оказалась здоровая слюнявая морда.

– Он не кусается? – спросила я, ощущая себя той же дурочкой из лифта.

– Если бы она ощущала от вас опасность, то набросилась бы уже давно, – непринужденно ответил брюнет. – Она этого не делает, значит, вы для меня безопасны. Ее зовут Крошка.

КРОШКА. Му-у-ур. Ты откуда?

ПАШИ. Мя-ау. Злой двоелап сделал гром. Мать умерла. Я бежал. Есть хотел. Псы кусали. Нашел маленького двоелапа и большую самку. Они добрые. Мои двоелапы очень хорошие, но странные.

КРОШКА. Му-у-ур. Все двоелапы странные.

Тут уже высокий-плечистый фыркнул вслух. Словно слышал разговор и насмешничает. Я только поморгала и оставила свои мысли при себе. Сейчас о другом думать надо: как разойтись без потерь и желательно навсегда. Не спорю, мужчина симпатичный. Вот только в данный момент мне меньше всего хочется продолжать знакомство.

– Я могу чем-то помочь… – дальше он чуть запнулся, но не сказал набившее оскомину «сестрице», а очень вежливо и правильно выдал: – Мадам?

– Можете, – кивнула я с уверенностью, которой не чувствовала. – Можете забрать своих спутников и сва… кхм… проводить мадемуазель лекарку до дома. А то ночью в городе можно встретить не только галантных мужчин, но и всяких неприятных личностей.

– Неприятная личность – это, надо думать, я? – выдвинулся из темноты второй персонаж и я тут же узнала криминального блондинчика с наглыми зелеными глазами.

– Пока вам достался титул спутника господина с кошкой, а дальше посмотрим на ваше поведение. – В моем голосе старательно переливались легкое уверенное высокомерие и примерно полкило неприязни.

– Вы разбиваете мне сердце, мадам. Я всегда был сам по себе, а вы принизили мое великолепие до какой-то кошки! – «Господина», к которому его приписали, засранец демонстративно не упомянул.

– Это ваши проблемы. – Моей улыбке позавидовала бы самая матерая кобра-завучиха из школы для трудных подростков. – Думаю, вы разберетесь между собой без посторонней помощи. После того, – подчеркнула фразу голосом, – как проводите мадемуазель лекарку до дома.

– Вот спасибо, сосватала гусей лисе, – непонятно фыркнула Магали, под шумок незаметно пришедшая в себя от каскада сюрпризов и вернувшаяся в свое обычное хмуро-ироничное состояние. – От таких провожатых неприятностей больше, чем пользы. Гуляйте, господа хорошие, в другую сторону, а до дома я сама доберусь.

Зеленоглазый вдруг рассмеялся:

– Как видите, брат Этьен, мадемуазель вам не доверяет. Поэтому, думаю, уместнее всего блюстителю мануфактур отправиться восвояси. А я провожу обеих девушек… по месту назначения.

– На две половинки разорвешься? – саркастично удивилась Магали, переходя на «ты».

Кажется, с этим ухарем она была знакома лучше, чем с плечистым брюнетом.

– Зачем же. Просто хочу предложить свое гостеприимство обеим мадемуазель.

Оппа!

Насторожилась не только я. Магали ощетинилась, как та самая Багира, то есть Крошка. Не к месту мысли, но я не могла не оценить юмора блюстителя мануфактур. Хороша «Крошка», размером с целую крошищу!

Сама кошатина подняла шерсть на загривке. Паши тоже встопорщил усы и толкнул боком Нико, явно тесня его в мою сторону и вообще поближе к кустам.

Брат Этьен – я наконец вспомнила имя брюнета – обернулся к своему спустнику и лишь слегка приподнял бровь:

– Боюсь, вы слишком много на себя берете, брат Лирэн.

О!

Так, кажется, пока эти двое будут выяснять отношения между собой, у нас есть шанс сделать ноги. Шанс был бы еще больше, если бы не Магали. Чисто теоретически я могу уволочь ее вглубь рощи и вообще к тюльпановой грядке, туда никто не залезет. Но это выход только на самый крайний случай, потому что лекарке надо домой и желательно потом еще вернуться с нашими припасами. То есть…

М-да, все усложнилось. Как минимум надо искать новое место встречи.

Я прищурилась на застывших в напряженной позе мужиков и бочком-бочком подобралась к Магали. Прошептала на ухо:

– У брюнета преимущество – у него огнестрел и кошка. А у нахала только огнестрел. Так что двигай ближе вон к тому переулку и тикай, а мы рванем в заросли. Что-то мне подсказывает, что брат Этьен не будет стрелять вслед и наглому гаденышу не даст это сделать. Встретимся послезавтра… у зеленой бочки.

Магали искоса глянула на меня и кивнула. Тележкой она явно решила пожертвовать, оставив этот трофей мужчинам. Ну, и правильно, все нужное мы из нее уже выгрузили в самой гуще кустов, а себе она новую заведет.

Условное место «у зеленой бочки» – на самом деле секретное слово, код почти что шпионский. Если кто-то из этих двоих незваных мужиков обладает настолько тонким слухом, что улокаторит наш шепот, пусть гадает до посинения, в каком именно месте мы собираемся в следующий раз назначить рандеву.

Что-то мне подсказывает, конечно, что никто не запретит установить слежку за домом Головы-на-плечах и просто тащиться следом за Магали, куда бы она ни направилась. Но в способности нашей лекарки я верила, тем более что она сама сказала, что сумеет уйти от слежки, не в первый раз.

– Подумай на досуге, какого черта эти двое искали возле проклятой рощи, – шепнула я напоследок.

Магали нахмурилась вопросительно, а потом вдруг прикусила губу и так выругалась, что я едва не присвистнула от восхищения.

– Уши оборву поганцу, – пообещала лекарка самым кровожадным голосом, а потом бросила ручки тележки и так рванула по указанному переулку, что только пятки засверкали.

Поскольку двое мужчин все еще напряженно пялились друг на друга и здоровенная Крошка в связи с этим охраняла своего брюнетистого двоелапа от другого, блондинистого двоелапа, отреагировать они не успели. Ну и мы с Нико терять времени не стали – мелкий хапнул Паши поперек пуза, я схватила ребенка за руку и мы дружно припустили в родные кусты, как два зайца от охотничьих собак.

Наверное, я даже не удивилась, что двое мужчин моментально перестали сверлить друг друга взглядами и рванули было за нами. Но, кажется, даже их высокое положение в обществе, надышанность цветами и наверняка спрятанные по карманам свежие бутоны не помогли им так бодро драпать по заколдованной местности, как это могли сделать мы. Так что преследователи предсказуемо и очень быстро стали отставать.

– Мадам! – судя по голосу, вслед нам орал брюнет. – Мадам, подождите, я… мы не причиним вам вреда! Нам необходимо поговорить, это касается вашей безопасности!

Ага, нашел дурочку. Моя безопасность сейчас в моих ногах. Чем быстрее я ими перебираю, тем безопаснее становится.

– Мадам! – О, и блондин орет, словно пароход в тумане. Ну, пусть покричат, им полезно. Наверное. – Мадам, не делайте глупостей!

Не буду. Вот честное слово, прямо сразу послушаюсь такого своевременного совета. Ни одной глупости в ближайшее время. Один только бег в темноте по пересеченной местности с ребенком и кошаком на буксире.

Когда мы остановились, крики преследователей давно затихли далеко позади. Мы с Нико дышали как два паровоза, а Паши недовольно мяукал и скреб лапами по куртке мальчика, добиваясь того, чтобы рука, намертво стиснувшая котенка поперек пуза, хоть немного разжалась.

– Уф-ф-ф… за припасами придется вернуться позже, – отдышавшись, выдала я в темноту скорее для себя самой. – Луи сходит утром.

– Ага, – согласился Нико, отпуская наконец Паршивца на травку. – Я с ним схожу.

– Ничего подобного, – зловеще ухмыльнулась я, ловко ловя непослушное дите за шиворот. – Ты у нас отбегался, ваше тюльпаньшейство. Обещала по штанам надавать, если пойдешь следом?

Нико так жалобно заморгал на меня длинными ресницами, что я чуть было не растаяла, как мороженка, в лучах луны. Но героическим усилием сдержалась и даже изобразила грозную нахмуренность.

Тут ко мне прилез мурчать и тереться об ноги второй неслух, тот, которому было обещано по репьястому хвосту.

Подлизываются, засранцы!

– Ну, Лина-а-а… мы же как лучше… а если бы не Паши, та большая катланка тебя бы съела!

ЛИРЭН

Опыт ночных побегушек у меня тоже с детства, как и умение кричать на бегу. В детстве я орал «не догонишь!», позже – «стой, хуже будет!» и почти всегда был прав. Даже увесистый сверток монет не стал помехой – приходилось носиться и не с таким грузом.

А вот бегать наперегонки с катланком еще не случалось. Причем гнусная бестия не кинулась следом за девицами, как охранная псина. Она угадала направление хозяина и мчалась впереди, разумеется, не только него, но и меня. А так как народный вельможа бегал медленно, едва вырвавшись вперед, она села, ожидая.

Об эту зубастую недвижимость я и споткнулся на всем ходу. Огромная кошка решила, что это я ее обидел, а не наоборот. Надо мной нависла недовольная морда, глаза сверкали ярче луны.

– Э-э, все в порядке, – пробормотал я. – Вот поверь, за всю жизнь ни одной кошки не обидел и начинать с тебя не собираюсь.

Рука наконец-то дотянулась до клинка, так, на всякий случай. Случай пришлось отложить: едва она легла на рукоятку, глаза засверкали еще ярче и к ним прибавился вид клыков. Очень умная тварь, надо такую завести.