Текст книги "1661"

Автор книги: Ив Жего

Соавторы: Дени Лепе
сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)

81
Во-ле-Виконт – воскресенье 28 августа, десять часов утра

Гюг де Лионн расположился во внушительных размеров карете, стоявшей возле парадной лестницы замка Во. Пора было трогаться в путь, ждали суперинтенданта финансов. Они вдвоем отправлялись в Нант вслед за королем, который не так давно решил посетить Бретань.

Наконец появился Фуке. На нем был изысканный черный шелковый камзол, а поверх него удобный плащ на тот случай, если даст о себе знать уже близкая осенняя прохлада. Голову суперинтенданта покрывала светло-коричневая фетровая шляпа.

Фуке обнял жену.

– Проследите, душенька, чтобы в Томери успели собрать весь виноград. Жаль, что уезжать приходится так неожиданно, но король очень настаивал. Я люблю вас всем сердцем, – добавил министр, нежно целуя жену, недавно родившую ему еще одного ребенка.

– Берегите себя, друг мой! Будьте осторожны и хотя бы изредка вспоминайте о детях, – сказала она в ответ.

Потом Фуке отвел в сторону Лафонтена.

– Дорогой Жан, в мое отсутствие я хотел бы поручить вам одно деликатное дело. Как вам известно, я продал свою должность, выручил за нее миллион ливров и передал всю сумму королю. Однако Арле, с которым у меня договор, должен мне еще четыреста тысяч франков и все никак не вернет долг. Кроме того, я передал значительные суммы на хранение верным друзьям. Все это пустяки, если только…

– Если только?.. – с тревогой спросил Лафонтен и нахмурился. – Вы чего-то не договариваете?..

– Нет! Просто одни уверяют, что меня собираются назначить первым министром, а другие пытаются выставить меня жертвой каких-то несусветных козней. Вот уже несколько дней король оказывает мне любезности, как никогда прежде. Надеюсь, я смог вернуть себе его доверие!

– Вы уверены?

– Вы неисправимый пессимист, дорогой Жан! Неужели и вы станете предрекать мне в ближайшем будущем Бастилию? Пока не произошло ничего серьезного. Напротив, он желает, чтобы я присоединился к нему в Нанте. Не нужно терзаться, лучше постарайтесь разобраться с моими должниками!

Фуке повернулся к другим провожающим, ожидавшим его возле экипажа.

– Д'Орбэ? – воскликнул суперинтендант, заметив только что спешившегося архитектора. – Не успели вы приехать, как я уезжаю!

– Я спешил, как мог, монсеньор, – с поклоном ответил Франсуа д'Орбэ.

– Габриель будет рад вас видеть, если, конечно, ваши пути с ним пересекутся, – со смехом сказал министр. – Я и сам искал его – хотел попрощаться, но нашего юного Понбриана с утра нигде не найти! Когда вернусь, – прибавил Фуке, понизив голос и взяв д'Орбэ под руку, – мы непременно подведем итоги и по обстоятельствам решим, что делать дальше! Однако я все же надеюсь убедить короля во время этой поездки.

Архитектор ответил ему улыбкой, полной любви и грусти.

Суперинтендант поднялся в экипаж по откидной лесенке и сел напротив Лионна.

– Счастлив отправиться в путешествие вместе с вами, дорогой Лионн. Если это не доставит вам неудобств, я хотел бы сделать остановку в Анжере. Там моя родина.

– Буду польщен, – любезно произнес Гюг де Лионн.

– Тогда трогай? – крикнул суперинтендант вознице.

Щелкнув хлыстом, тот тронул с места карету, дверцы которой украшали позолоченная эмблема в виде белки и герб Фуке.

Когда экипаж выехал на аллею, Фуке увидел вдалеке Габриеля – юноша бежал изо всех сил, понимая, что безнадежно опоздал. Высунувшись из кареты, министр махнул ему на прощание рукой, а потом еще некоторое время смотрел на удалявшийся замок, ставший ему таким родным. «Это действительно дело всей моей жизни!» – сказал он себе, восхищаясь величием и изяществом постройки.

Фуке тяжело вздохнул.

– Не обращайте внимания, – поспешил он успокоить Лионна. – Всякий раз, когда покидаю Во, кажется, что больше никогда сюда не вернусь!

82
Нант – понедельник 5 сентября, одиннадцать часов утра

В умиротворенном расположении духа Фуке спустился по главной лестнице Нантского замка, где король только что провел заседание совета министров. Подойдя к дожидавшимся его носилкам, суперинтендант остановился в раздумье.

Заседание прошло успешно. В этот день молодому государю исполнилось двадцать три года, и каждый член совета был удостоен его милостивого обращения. Что до Фуке, Людовик XIV даже попросил его остаться после ухода других министров, чтобы побеседовать с глазу на глаз о разных делах, в том числе и малозначительных. Владелец Во усмотрел в этом добрый знак. Решив воспользоваться случаем, Фуке попросил у короля частной аудиенции, которую тот ему и предоставил, даже не поинтересовавшись, чем вызвана просьба. Аудиенцию назначили на послезавтра.

«Наконец-то я смогу его убедить. Должно быть, он хорошенько все обдумал после нашей беседы в Во», – решил суперинтендант.

Слухи относительно его участи были самыми благоприятными. Вчера Фуке даже схлестнулся в жарком споре с одним из министров. Тот выразил беспокойство по поводу тайного брожения умов в ближайшем окружении короля и Кольбера и поделился своими опасениями с суперинтендантом, однако Фуке резким взмахом руки отмел все домыслы.

– Друзья, ничего не бойтесь, – сказал он. – Если кому и следует остерегаться гнева Людовика Четырнадцатого, то это Кольберу!

Сейчас, усаживаясь в носилки, министр отчетливо вспомнил свои вчерашние слова.

* * *

Д'Артаньян поднялся на рассвете: ему предстояло выполнить предписания, полученные от самого короля.

«Завтра в четыре часа утра, – сказал ему накануне король, – вам надлежит отправить в Ансени десять человек под командованием капрала. В шесть часов отряд мушкетеров численностью двадцать человек должен стоять во дворе замка. Другой отряд пусть встанет у ворот со стороны города. Остальная часть вашей роты соберется на поле за замком, на всякий случай. Все должно произойти за воротами замка. Там вас будет ждать карета с зарешеченными окнами. Вам же надлежит незамедлительно выдвинуться в сторону Удона. В Анжере, в замке, вас будут ждать – там вы и переночуете».

Д'Артаньян, еще не успевший оправиться от недуга, приковавшего его на пять дней к постели, безоговорочно выполнил предписание и на следующее утро спозаранку дожидался того, кого ему было приказано арестовать прямо у ворот замка. Вспомнились ему и другие слова короля:

«А теперь поклянитесь, что никому не скажете ни слова, до того как исполните свой долг! Мне даже пришлось запереть на двое суток переписчика, готовившего соответствующий указ, и потому планы могут нарушиться либо только из-за вас, либо только из-за меня! Ступайте же, сударь. От вашей завтрашней сноровки зависит будущее королевства».

* * *

Единственное, чего пока недоставало д'Артаньяну, – последнего королевского подтверждения, которое, по завершении заседания совета министров, должен был передать Летелье. Он уже несколько минут беседовал под деревьями с кем-то из министров, и гасконец не посмел его беспокоить, решив, что дело, возможно, приняло другой оборот. Понимая, однако, что суперинтенданту предстоит незамедлительно ехать, д'Артаньян рискнул поторопить события.

– Сударь, – сказал он, прерывая беседу министров, – остается ли в силе указ, данный мне вчера королем?

– Безусловно, господин капитан! – сухо ответил Летелье.

Носилки суперинтенданта тем временем куда-то исчезли.

Д'Артаньян кинулся к воротам замка, где мушкетеры из охраны доложили ему, что Фуке только что смешался в уличной суматохе с толпой жителей Нанта. Не зная, что предпринять, капитан мушкетеров бросился к королю, и тот принял его без промедления.

– Сир, он скрылся!

– Быть того не может, – проговорил король, побледнев от гнева. – Его нужно найти! Возьмите пятнадцать человек и разыщите его. Если понадобится, переверните вверх дном весь город!

Без лишних слов капитан мушкетеров пустился на поиски суперинтенданта, который спокойно отправился завтракать к себе домой, на улицу От-дю-Шато, Его, однако, задержала толчея на узких улочках старого города. Фуке спокойно дышал свежим, сухим сентябрьским воздухом и ни о чем не подозревал. Отряд во главе с д'Артаньяном настиг экипаж министра на площади Сен-Пьер, неподалеку от собора. Не понимая, отчего носильщики вдруг остановились, Фуке выглянул из-за занавески и узнал капитана мушкетеров.

– Что происходит, господин д'Артаньян?

– Мне надо вам кое-что сказать, монсеньор, – сдержанно и не очень уверенно проговорил гасконец.

– Это никак не может подождать?

– Боюсь, что нет, монсеньор!

Фуке сошел с носилок и приветствовал мушкетера. Из-за слепящих лучей солнца, пробившихся сквозь тучи, суперинтенданту пришлось прищуриться, чтобы лучше видеть д'Артаньяна, который успел спешиться и теперь стоял перед ним.

– Монсеньор! Именем короля вы арестованы!

Министр не сумел скрыть удивления.

– Господин д'Артаньян, вы не ошиблись? Вы точно явились по мою душу? – недоверчиво спросил Фуке, и капитан мушкетеров извлек из-за обшлага камзола королевский указ о взятии министра под стражу.

После того как суперинтендант прочел бумагу, в мыслях у него все смешалось. Фуке смертельно побледнел и вернул указ д'Артаньяну.

– Такого я не ожидал, – прошептал министр.

Придя немного в себя, он громко сказал д'Артаньяну:

– Господин капитан, я, как всегда, повинуюсь приказам и воле его величества. Итак, я в вашем распоряжении. Только прошу, не делайте из этого шума!

83
Во-ле-Виконт – среда 7 сентября, пять часов пополудни

– В Анжерский замок!

– Вы слышали, господин Лафонтен? Монсеньор провел первую ночь заключения в Анжерском замке.

– В Анжере, – продолжал д'Орбэ, – в своем родовом гнезде! У этой инсценировки только одна цель: унизить суперинтенданта и сломить его дух!

– Когда мне стало известно, что его арестовали, я подумал об одном, – признался Исаак Барте, допивая вино, которое ему подали вместе с сыром и хлебом, чтобы он восстановил силы после почти беспрерывной двадцатичетырехчасовой скачки. – Я подумал, что нужно сначала поскорее предупредить вас, а потом спешить в Сен-Манде спасать то, что еще возможно. Так что, господа…

Верный агент Фуке тяжело поднялся со стула.

– Будьте же благоразумны! – сказал Лафонтен. – Как вы поедете в таком состоянии? Вы едва держитесь на ногах. Поспите хотя бы пару часов.

– Вы даже не представляете, что стряслось, – ответил Барте. – Нельзя терять ни минуты. Кольбер, этот ядовитый змей, ловко все устроил и наверняка уже разослал повсюду своих прихвостней!

В то время как всклокоченный, забрызганный с ног до головы грязью Барте спешно покидал имение, Габриель возвращался с прогулки верхом: он решил воспользоваться случаем и объездить самого красивого чистокровного жеребца из конюшен Во. Спешившись, юноша понял по выражению лиц старших товарищей, что дела плохи.

– Вчера утром в Нанте арестовали монсеньора; пока его содержат в Анжере, а потом наверняка переведут в Бастилию, – печально объявил Жан де Лафонтен.

– Не может быть! – изумился Габриель. – Это какое-то недоразумение. Надо предупредить короля! Когда он узнает…

– Людовик Четырнадцатый лично подписал указ о заточении господина министра без суда и следствия, – возразил д'Орбэ. – Так что ничего не поделаешь, во всяком случае пока. Остается только попытаться спасти то, что еще можно.

– Я останусь здесь и попробую сохранить все, что может понадобиться для процесса, ведь Кольбер не преминет устроить судилище, – решительно сказал Лафонтен.

– Хорошо, – ответил Франсуа д'Орбэ. – Позаботьтесь также о детях и супруге нашего друга. Как и Барте, я тоже боюсь, что стервятники накинутся на вещи, оставшиеся после суперинтенданта.

– А я, – вмешался Габриель, – что я могу сделать?

– Сберечь себя, уехав отсюда, и как можно быстрее! – посоветовал д'Орбэ, нежно и вместе с тем строго взглянув на сына своего лучшего друга. – Идите к себе и собирайтесь в дорогу. Этой ночью вы будете в Париже, возьмете все, что еще осталось у вас дома на улице Лион-Сен-Поль, и…

На мгновение архитектор смолк.

– … а там посмотрим, – продолжал он. – Поторопитесь, я загляну к вам через несколько минут и помогу снести вещи вниз.

– А сами вы что думаете делать? – спросил Лафонтен по дороге в замок.

– О, я отлично знаю свой долг! – странным голосом ответил архитектор.

* * *

Габриель со всех ног кинулся к себе в комнату. Он и представить себе не мог, что суперинтенданта финансов, самого могущественного человека во Франции, владельца роскошного имения Во, могут арестовать и заключить в темницу по указу короля. Он вспомнил отца. «Уж он-то наверняка помог бы мне добрым советом», – подумал Габриель, взбегая по лестнице. Вспомнил он и Луизу. «Надо с ней поговорить. Не могу же я уехать из Парижа, не отомстив за отца! Она, конечно, мне поможет…»

* * *

Через некоторое время в дверь к Габриелю постучал д'Орбэ.

– Я уже почти собрался, – сказал юноша. – К тому же вещей у меня с собой немного!

– Я обо всем распорядился. Через полчаса внизу будет ждать экипаж без опознавательных знаков, он отвезет вас в Париж.

– А потом? – спросил Габриель. – Я надеюсь повидаться с Луизой де Лавальер и попросить у нее…

– Сядь, – велел Франсуа д'Орбэ юноше, удивленному неожиданному обращению на «ты».

– Как ты, верно, догадываешься, положение очень серьезное, – продолжал архитектор, присев на кровать. – Фуке, похоже, не сможет выйти целым и невредимым из этой переделки. Вместе с его падением рухнули надежды твоего отца и наших собратьев. На прошлой неделе в Риме я созвал коллегию наших советников. Мы обсуждали последнее предложение суперинтенданта. Он просил принять тебя в наше братство в случае, если с ним случится беда.

– Меня?!

– Да, – с улыбкой продолжал д'Орбэ. – Он считал, что ты вполне достоин продолжить дело твоих предков. Вопрос очень важный, и я должен задать его тебе, Габриель. Готов ли ты тоже стать хранителем Пятого Евангелия? Хватит ли у тебя сил посвятить этому всю жизнь, а в случае необходимости пожертвовать ею, как поступил твой отец? Согласен ли ты уже завтра, если понадобится, поменять имя, образ жизни, оставить родину и друзей без всякой надежды обрести все это снова? Хорошенько подумай, – торжественно добавил он.

– Я согласен! – после недолгого раздумья ответил юноша. – Что мне теперь делать?

Д'Орбэ глубоко вздохнул, достал из кармана камзола пакет и передал Габриелю.

– Здесь все, что тебе нужно знать о братстве и о заведенных у нас правилах. Выучи наизусть и потом уничтожь.

Габриель крепко сжал в руке пакет.

– А теперь я сообщу тебе волю нашего друга. Тебе придется уехать, Габриель, далеко и без промедления.

– Далеко?

– Да, – подтвердил архитектор. – Ты отправишься в Новый Свет.

Габриель поднял на него изумленный взгляд.

– Ты не ослышался, – продолжал д'Орбэ. – Тебе придется уехать в Америку! Мне поручено передать тебе этот пакет лишь в том случае, если ты согласишься и, главное, если я сочту, что Тайна святого Петра действительно под угрозой. Арест Фуке и опасность, которой мы с тобой здесь подвергаемся, вынуждают меня требовать от тебя немедленного ответа. Не думал я, что события будут развиваться с такой быстротой… В общем, отныне тебе хранить нашу Тайну. Людовик Четырнадцатый тоже знает о ней. Он может попытаться завладеть ею и уничтожить. Теперь понимаешь, почему я тороплю тебя с отъездом?

– Я готов! – ответил Габриель.

– Вот и хорошо. Ни о чем не беспокойся, – сказал д'Орбэ. – Я только что отправил в Нант нарочного. В субботу в порту тебя будут ждать и посадят на корабль в Америку. В Новом Амстердаме[51]51
  Историческое название Нью-Йорка (1626–1664). (Прим. перев.)


[Закрыть] тебя тоже встретят. Что до денег, недостатка в них у тебя не будет, – таинственно прибавил д'Орбэ.

Лицо Габриеля омрачилось.

– Но я не хочу уезжать так скоро! Я не успел отомстить за отца. Кольбер еще не поплатился. Я только отсрочил месть и…

– Я сам этим займусь, – прервал его д'Орбэ. – Всему свое время. Не бойся, кара настигнет его. Твои дела сейчас куда важнее.

В порыве чувств архитектор молча обнял юношу. Габриель подумал, что они больше никогда не увидятся.

– Почему бы вам не отправиться вместе со мной? – спросил юноша.

Д'Орбэ печально улыбнулся.

– Мое время служения Тайне заканчивается. В Америке ты найдешь себе товарищей помоложе. Таково одно из требований нашего братства. Ты все узнаешь, когда прочтешь бумаги, которые я тебе передал.

Не теряя больше ни минуты, архитектор повел юношу за кодексом, спрятанным под куполом замка.

– Держи, – сказал он, передавая Габриелю бесценный сверток. – В коробке лежит письмо от Фуке, только прошу, прочти его лишь после того, как окажешься на корабле. Потом сразу уничтожь. Тогда ты узнаешь все о тайне Пятого Евангелия!

Пока слуги укладывали дорожный сундук Габриеля, д'Орбэ прощался с юношей.

– Будь предельно осторожен, мальчик мой. Сегодня вечером ты стал звеном в великой цепи, которая ни в коем случае не должна оборваться! А теперь в путь, – со слезами на глазах сказал он на прощание, – и знай, твой отец гордился бы тобой!

Когда экипаж, рванув с места, миновал решетчатую ограду замка Во-ле-Виконт, Габриель подумал: нужно увезти Луизу с собой в Америку!

84
Во-ле-Виконт – среда 7 сентября, одиннадцать часов вечера

Франсуа д'Орбэ оглядел потолок в большой передней и перевел взгляд на карниз, где под барельефом с изображением Близнецов помещалась потайная панель. Архитектор размышлял о долгих месяцах, в течение которых он тайно и упорно искал знаки, в конце концов убедившие его, что благой и неповторимый случай действительно представился: смерть Мазарини, молодость Людовика XIV, талант Фуке. Где же он просчитался? Что упустил из виду или недооценил, если такой случай обернулся сокрушительным провалом? Архитектор терзался от глухого гнева, на глазах у него даже навернулись слезы, и вдруг ему представилось, что башни Во, великолепные виды замка, искусно отделанные решетчатые ограды, белокаменная облицовка, сад, парк и купол – все это чудовищных размеров памятник над могилой, где упокоилась надежда, которой если и суждено возродиться, то, вероятно, не раньше, чем через сотни и сотни лет. Долгие месяцы ломал он голову, трудясь над этим дивным проектом – лучезарной ратушей, вокруг которой должен был вырасти город, новая столица королевства, где все будут равны и каждый станет жить сообразно с божественным учением… Долгие месяцы он наблюдал, как в душе суперинтенданта зрела и крепла страсть к Во. Д'Орбэ управлял этой страстью, украшал замок в угоду Фуке. Не мог же этот жалкий интриган Кольбер все в одночасье разрушить! Конечно, не мог, – пытался он утешить себя.

«Впрочем, какая теперь разница».

На мгновение на его лице мелькнула горькая, болезненная усмешка.

«Какая разница? Кольбер верно все рассчитал. Ударил в самое больное место…»

* * *

Д'Орбэ вышел на погруженную в ночную мглу террасу. Стояла духота будто летом, ни малейшее дуновение ветерка не рябило казавшуюся зеркалом гладь водоемов, в черную бездну которых канула его мечта.

«Может, просто еще не пришло время», – подумал он, и гнев в его душе снова сменился отчаянием.

Вскинув голову, он спросил себя: где сейчас может быть кодекс?

– Габриель, – прошептал он.

Вспомнив это имя, он почувствовал некоторое облегчение.

Он стоял с закрытыми глазами на главной террасе замка и старался унять дрожь.

– В добрый путь, мальчик мой! Удачи тебе!

В доме спали дети… Крепко сжав веки, он прогнал милый, навязчивый образ.

«Так будет лучше, – подумал он. – Да, так лучше… Может, тогда для них все обойдется…»

Он почувствовал на губах холод и привкус металла.

Вспышка на миг озарила тьму, будто крохотное солнце. Тишину ночи разорвал грохот выстрела. Долгое эхо унесло звук за дальние рощи, и на мощенный плиткой пол террасы снова легла тихая ночная мгла. В кромешной темноте под куполом осталось лежать неподвижное тело – безжизненная правая рука крепко сжимала деревянную рукоятку пистолета.

85
Париж, улица Лион-Сен-Поль – среда 7 сентября, полночь

Вернувшись домой, Габриель написал несколько строк Луизе, умоляя ее прийти. Записку он передал вознице, наказав ему «без мадемуазель де Лавальер не возвращаться». Габриелю казалось, что после его отъезда прошла вечность. Он больше не был необученным комедиантом, мечтавшим о длинных тирадах, встречаемых нескончаемыми рукоплесканиями. Не был он и неловким юнцом из Амбуаза, без роду и племени. Он стал зрителем жестокой комедии власти, ломавшей человеческие судьбы во имя государственных интересов. Он познал огромное счастье, а потом жестокую боль, нашел и навсегда потерял отца, чья жизнь была овеяна тайной. Теперь он и сам стал членом загадочного братства – хранителем великой тайны, чей судьбоносный смысл пока не укладывался у него в голове. Габриель уверял себя, что сам преодолел эти испытания. Сейчас он действительно чувствовал себя сильнее и надеялся оправдать свое достойное имя, а также доверие, оказанное ему отцом. Мысль о предстоявшем отъезде в Америку немного пугала его и вместе с тем воодушевляла. Побросав в дорожный сундук нехитрые пожитки – только самое необходимое для путешествия, – Габриель принялся мечтать о невероятных приключениях.

Луиза застала его в ту минуту, когда он заканчивал писать записку своей квартирной хозяйке, которой намеревался оставить круглую сумму в уплату за постой.

– Это ты, Луиза! – воскликнул Габриель, вскочив из-за стола, и обнял девушку.

– Стой, мне же больно! – вскричала, высвобождаясь из его объятий, фрейлина Генриетты Английской. – Надеюсь, ты заставил меня явиться сюда среди ночи и без всяких объяснений не только ради того, чтобы задушить прямо на пороге.

– Нет, конечно! Тут такое дело… не поверишь! Да садись же, – сказал Габриель, – у меня к тебе разговор!

Луиза сняла плащ с широким, отороченным пушистым лисьим мехом капюшоном, позволявшим полностью скрыть лицо.

– Слушаю вас, мой таинственный господин, – ответила девушка, улыбаясь самой обворожительной своей улыбкой.

Габриель рассказал ей о последних событиях и об аресте Фуке. Весть, которую принес Барте, еще не дошла до Парижа.

– Тебе нужно поберечься, – прервала его Луиза. – У тебя больше нет покровителя. Хочешь, я поговорю с королем, как только он вернется в Париж?

Юноша нахмурился. В душе его глухо заклокотал гнев.

– Нет, нет и нет! Не хочу, чтобы ты говорила со своим королем о чем бы то ни было! Король и приказал арестовать суперинтенданта. Он сделал это ради удовольствия или из каких-то личных интересов! Когда же у тебя откроются глаза?

– Не суди о короле слишком поспешно. Он правит государством, и как он это делает, нам неизвестно – ни тебе, ни мне. Я сама ему все расскажу, я…

– Не надо ничего ему рассказывать, я уезжаю! – прервал Луизу Габриель. – Перед арестом Фуке поручил мне чрезвычайно важное дело. Он просил меня отправиться в Америку и развернуть там его фактории.

– В Америку?! – изумилась Луиза. – И когда ты собираешься ехать?

Взглянув на изумленную девушку, Габриель улыбнулся и взял ее за руку.

– Поэтому я и просил тебя приехать сейчас, ночью, – нежно продолжал юноша. – Мы знаем друг друга с детства. Когда я встретил тебя в феврале здесь, в Париже, то был действительно потрясен, но я и представить себе не мог, чем это обернется. И тогда, в Во, когда я получил твое письмо, где ты писала, что тебе угрожает смертельная опасность… Так вот, когда я помчался тебе на выручку, мне все стало ясно…

– Что ясно? – взволнованно спросила Луиза.

– Я люблю тебя, Луиза! Люблю! И никогда не любил никого, кроме тебя, – сказал Габриель, осыпая руки девушки поцелуями.

Луиза ничего не ответила. Она молча посмотрела на юношу, и тот привлек ее к себе.

– Давай уедем вместе, прямо сейчас, – сказал Габриель в порыве восторга и нежности.

– Куда уедем? В Америку? Да ты что! Ведь я нужна Генриетте и не могу уехать надолго!

– Кажется, ты меня не поняла, – сказал Габриель, глядя Луизе в глаза. – Я предлагаю тебе отправиться не просто в путешествие. Я люблю тебя, прошу стать моей женой и поехать со мной туда жить.

– Но я не могу! Не могу! – отстраняясь от него, воскликнула Луиза, ставшая любовницей короля.

– Да открой же глаза! Ты ослеплена придворной мишурой, а в душе, сама знаешь, тебе чужд этот мир, полный интриг!

– Здесь вся моя жизнь, Габриель! И мир, который ты ругаешь, потому что хочешь бежать от него, – это мой мир. Мне хорошо в нем. Меня здесь любят и…

– Тебе это только кажется! – разгорячился юноша. – Что ты знаешь о любви и о настоящих чувствах при дворе, где все сплошной маскарад?

– Я молода, Габриель. Я хочу смеяться, радоваться, веселиться на праздниках и балах, хочу наслаждаться театром, упиваться воздухом богатых гостиных, встречаться с самыми именитыми учеными, изумляться величайшим творениям искусства. Я хочу нравиться сильным мира сего и вместе с ними ощущать чарующую прелесть власти. Тебе этого не понять, но моя жизнь – здесь! Не для того я уехала из Амбуаза, чтобы снова все потерять в то самое мгновение, когда мои мечты наконец начали сбываться! Габриель, я…

Габриель не верил своим ушам, но видел, как у девушки загорелись глаза.

– Ни слова больше, – шепотом прервал он Луизу, поправляя тыльной стороной ладони прядь ее волос. – Ничего не говори. Сегодня – не надо. Завтра в три часа у Сен-Мартенских ворот остановится экипаж. Я буду ждать тебя до четырех…

Взгляд Габриеля, исполненный решимости и грусти, глубоко тронул Луизу, пробудив в ее душе влечение, которое она давно испытывала к нему. Ей всегда казалось, что она привязана к юноше как к брату, и лишь сейчас она поняла истинную природу своего чувства. Луиза прижалась своими тонкими губами к устам юноши, ощутив его теплое дыхание. Он прижал девушку к себе и поцеловал с такой страстью, против которой она смогла устоять лишь короткий миг…

* * *

Бледные лучи зари коснулись спавшего Габриеля. От скрипа шагов по половицам он мгновенно проснулся.

– Луиза… – проговорил он сонным голосом.

Девушка, оглянувшись на него с порога, приложила палец к губам и скрылась за дверью.

– Мы еще увидимся, Габриель де Понбриан, – прошептала она, спускаясь по лестнице.