Текст книги "Время до Теней (СИ)"

Автор книги: Искандера Кондрашова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Глава 9

2270 год. Пространство класса «эр».

Между собой мы разделили этот лесок на три сектора.

– Мама растерзает нас почище астарнатера, когда узнает, что мы охотились без неё, – сокрушённо заметил Доминик, вглядываясь в глубь перелеска. – А, если ещё и узнает, что мы разделяемся… – он в отчаянии завёл ясны очи под скальп.

– Охотники работают в одиночку, – хмуро повторила я слова отца.

– Особенно такие способные, как ты, – ядовито заметил брат. – Твой аттестат позорит нашу семью.

– Меня преподы невзлюбили! За что-то...

– За отвратный характер? – невинно вопросил Доминик.

Его физиономия прямо-таки напрашивалась на кирпич. Или на приклад.

Мы одновременно повернулись к отцу, ища поддержки. Ресто невозмутимо изучал карту местности. Отец никогда не ввязывался в наши споры, предпочитая подождать, когда ненаглядные чада, наконец, сцепятся, передерутся и угомонятся сами собой.

– Потому мы и разделяемся, – заметил отец, убирая голографическое изображение обратно в навороченный карманный компьютер. – Иначе на ваши вопли сбегутся все астарнатеры округи.

Мы с Домиником безуспешно попытались испепелить друг друга взглядами. Ресто задумчиво посмотрел на нас, видимо, прикидывая наши шансы выстоять даже против одного астарнатера, сделал какие-то выводы, удовлетворённо кивнул и отрывисто начал перечислять:

– Идти не торопясь, особенно не скрываться, но и не шуметь. Никакой беготни, никаких резких движений. Если тварь голодна, она сама найдёт вас и догонит без труда. Даже множество лёгких ранений могут оказаться не смертельными для астарнатера, поэтому целиться только в голову. В воздух не палите – это их не отпугивает, только раздражает чуткий слух. Если особь молодая, старайтесь выманить её на открытое место – в кроне деревьев их можно и не заметить. Прочёсываем лесополосу поперёк. Поперёк, Морру, а не вдоль, – отец, к сожалению, был в курсе моих отметок по ориентированию на пересечённой местности. Доминик не преминул хихикнуть. – Через шесть часов встречаемся у Поста на альфу семь, это километрах в десяти отсюда, – отец обвёл нас взглядом, пытаясь понять, запомнили мы хоть что-нибудь, или нет. Потом махнул рукой на прощание: – Будьте на связи. Ну, удачи, – и сошёл с тропы, направляясь вглубь леса. Ветки низких деревьев качнулись, сходясь за его спиной.

Доминик зыркнул на меня из-под косой русой чёлки, буркнул:

– Чтоб тебе самая сопливая тварь попалась, – и направился в сторону, противоположную той, куда ушёл отец.

– Ха! – беззаботно отозвалась я.

– А вообще, удачи, – напоследок бросил братец.

– И тебе, мой бледнолицый брат, – смиренно пожелала я, вовремя увернувшись от метко брошенной шишки.

А что такого? Ник, действительно, настолько похож на цивилизованного европейца, что непосвящённые ни за что не признали бы в нём наличия нечеловеческой крови. Я страдальчески вздохнула, поправила сумку на плече и автомат за спиной и тоже сошла с тропинки. Как там в сказках? «Прямо пойдёшь – … » что потеряешь? Голову или коня?.. нет, хоть убей, не помню.

Через час перебежек и попыток спрятаться в складках местности я умудрилась: споткнуться об выступающие корни деревьев раз десять, доломать старенький КПК, пытаясь призвать GPS через ближайший Коридор (надо было карты заранее загрузить), утопить рацию в заболоченной низинке, перемазаться в грязи, пока я её оттуда доставала, и многократно помянуть родителей не одним добрым словом.

Понятие «родительская опека», видимо, вызывало у Ресто и Элоиз что-то вроде лёгкого недоумения. Отец и вовсе свято верил в то, что надо просто не позволить ребёнку помереть в первые десять лет жизни (когда этот самый ребёнок тащит в рот всякую гадость, радостно выбегает на проезжую часть и иногда ненароком падает за борт прогулочной яхты), а дальше всё как-нибудь само собой обойдётся. Поэтому, стоило нам с родителями прибыть в Пространство класса «эр», где предки улаживали какие-то дела с добычей редкоземельных металлов, стоило отцу прознать о том, что в местных лесах под чистую сожрали целую стройбригаду, а грибники, кроме как в двадцатером и с двустволками ходить-то боятся…

В общем, как результат – мы здесь. С пушками, навороченной электроникой и кровожадными намерениями. Только истинный человек может с таким энтузиазмом взяться за уничтожение тварей, которых расплодилось не меряно как раз из-за пресловутой человеческой безалаберности и, как следствия её, нарушения пищевых цепей. Астарнатеры столь радостно размножались последние лет десять потому, что их естественные враги (по ходу, ещё более мерзкие и здоровенные ящеры) были почти полностью истреблены во время экспансии «эр», ибо проблем о них было ещё больше, чем от туземцев-гуманоидов. Впрочем, как цинично замечал отец, астарнатеров развелось так много потому, что грибник нынче интеллигентный пошёл – неловко им супостату зубастому в лоб картечью зафитилить, вот и жиреют ящерицы на дармовой кормёжке. Очень интеллигентной такой кормёжке, к слову сказать.

Солнце, пробиваясь сквозь листву, пятнами ложилось мне на лицо. Я замерла, не дыша, и судорожно пыталась подавить рвущийся наружу чих. Сделав пару пробных вдохов-выдохов (уф, кажется, отпустило), я привычным жестом поправила на переносице очки и в который раз поднесла к глазам тепловизор. Солнце сильно осложняло задачу – более нагретые участки земли на полянах, какая-то копошащаяся в земле мелкая теплокровная живность. Я осторожно убрала прибор в сумку и сняла с плеча автомат… чёрт, не проверила в инфракрасном кроны деревьев – если нарвалась на молодняк, то они могут запросто сидеть себе на веточке прямо над моей макушкой.

Нервы не выдержали – я резко крутнулась вокруг своей оси, вскинув калаш, и отступила на несколько шагов назад. Под ногами звонко, как выстрел, хрустнула ветка. На дереве, подвергшемуся моему пристальному изучению, ничего, кроме полагавшихся листиков-веточек и старого вороньего гнезда, не было. Хозяев гнезда, и тех не было. Спокойно, спокойно, Морру. «Не бывает такого, чтобы тренированный человек не почувствовал их присутствия», – так, кажется, говорил отец? «Бредни это всё, что половину десантного отряда завалили, а никто даже ухом не повёл. Значит, не десантники это были, а малолетние любители походов и антисанитарных условий». (Вообще, в оригинале конец фразы звучал так: «любители походов и е*** под кустом», но цензура не позволяет цитировать моего папашу в оригинале.)

Я облизнула пересохшие губы и прошла вперёд ещё немного. Коварный солнечный луч всё-таки пробился сквозь листву, заставив меня зажмуриться.

– А… а… а… а-а-апчхх!

Чёрт.

Вот и не нашумела.

Виновато шмыгнув носом, я быстренько прижалась спиной к мшистому стволу растущего рядом дерева и огляделась по сторонам. Руки немного тряслись, крест прицела прыгал. Где-то в стороне вспорхнула из травы стая маленьких птичек, пронзительными криками всколыхнув влажный лесной воздух. Н-да, я, кажется, пол-леса переполошила.

Я мельком взглянула на дерево, которое временно укрывало мою зад… то есть, тыл, от всяческих напастей и вражеских зубов. Дуб. Ну, наверное. Смахивает чем-то на дуб. Раскидистый такой, знаете ли. Лучше бы, конечно, сосна – у неё ветки далеко от земли находятся, да и не угнездиться там довольно крупному астарнатеру. Но и на данном представителе местной флоры, вроде бы, никто пока не сидел. Я перевела дыхание и попыталась успокоиться. Ведь ещё ничего не случилось. Может, твари, закусив очередной порцией собирателей ягод и ролевиков (эта болезнь проникла и в этот мир), просто завалились спать, и мы их совсем не интересуем?

Что же эти птахи так разорались? Уже чихнуть нельзя. Птичьи крики действовали мне на подкорку – наверное, так же ощущал себе древний человек, слушая подобные вопли, и наблюдая, как качаются ветки деревьев, попадаясь на пути чего-то огромного, прущего прямо сюда. Так, пора сворачивать воображение – уж больно живые картинки получаются.

Ветер шумел высоко в кронах деревьев, и, наверное, именно поэтому я не сразу сообразила, когда именно в этот шум вплёлся приглушённый заунывный вой. Меня передёрнуло. Нет, это не волки точно. Сожрали здесь уже всех волков. Причём, именно те, кто сейчас выл. Сердце тревожно защемило, желудок, судя по ощущениям, попытался закопаться поглубже в кишки. Стоны невидимого существа до жути напоминали человеческие бесслёзные рыдания, только голос был глубоким и трубным, с металлическими скрежещущими нотками.

Я щёлкнула предохранителем автомата. Ладони покрылись холодным липким потом, спина, судя по ощущениям, от них тоже не отставала.

Откуда же ты подвываешь, сволота?

Температура тела астарнатера обычно держится на отметке около тридцати по Цельсию, так как их сердце, вроде бы, устроено по типу крокодильего – трёхкамерное с не полностью заросшей перегородкой между желудочками (ох уж эта иноплановая биология...). В принципе, если я успею достать тепловизор.

Не успела…

Длинный хвост плетью хлестнул воздух, срезав ветки росших рядом кустов. Я стиснула зубы и вскинула автомат к плечу, до боли в побелевших пальцах сжав воронёный металл. Тварь, буквально вытекшая одним неуловимым движением из небольшой укромной лощинки, которую я до этого и не заметила, была не слишком крупной – примерно в полтора моих роста, если поднимется на задние лапы, а, значит, из молодняка. Чёрная с прозеленью шкура, блестящая, будто облитая водой, длинное гибкое тело, изящные лапы с непомерно длинным кривым когтем на каждой, голова, увенчанная изогнутыми, заострёнными на концах, рогами – астарнатер был весь такой… всамделишный. Совсем не такой, как на картинке в учебнике. От рисованной ящерицы никоим образом не могло так остро разить кровью.

Я прищурилась, наводя прицел, нервы и мышцы были натянуты до предела – я ожидала от астарнатера стремительного смазанного движения в мою сторону, тогда и стоило очередью свалить тварь. Вряд ли даже я промахнусь по такой махине. Астарнатер приоткрыл пасть и снова коротко взвыл, не отрываясь, глядя на меня глубоко посаженными чёрными глазами с тлеющей в их глубине золотой искрой. Довольно осмысленной такой искрой.

– Ну, давай же, – невольно хрипло прошептала я.

Хотелось поскорее оборвать и так затянувшееся противостояние. Потому что страх подкрадывается именно тогда, когда ничего не происходит. Астарнатер нервно хлестал по земле хвостом, как разобиженный кот, и взрывал сырую землю длинными когтями. Я, наконец, взяла на мушку роговой щиток чуть выше глаз твари. Теперь?.. Или ещё рано?..

Правило первое – нельзя стрелять, затаив дыхание, нельзя трепетать. «Отключили фибры души, бабы!» – как выражался наш военрук. Дыхательные ритмы должны оставаться ровными, как всегда. Я шумно выдохнула сквозь сжатые зубы. Ящер взревел, будто передразнивая меня.

Вдох-выдох, вдох-выдох. Воздух вырывался из моих лёгких с неприятным натужным сипением. Правило второе – делай то, что требуется по ситуации, а философствуй на философии.

Астарнатер застыл. Курок плавно пошёл вниз. Правило третье – нельзя зажмуриваться при выстреле. Охотник в ответе за свои действия – нужно смотреть, на то, что ты творишь. Даже если не хочется.

Я немного постояла на месте, устало прикрыв глаза. Вот и всё.

Теперь поставить автомат на предохранитель, проверить в тепловом спектре округу – всё чисто, эти твари в стайности ещё замечены не были. Выщелкнуть из пачки сигарету, помучить доживающую свой век зажигалку и затянуться так, чтобы казалось, будто дым, минуя лёгкие, сразу добрался до мозгов. И, желательно, отравил их к чертям…

Я медленно обошла вокруг упавшего монстра, коснувшись носком ботинка уже потускневшей чёрной шкуры. Только сейчас я поняла, почему мне так везло – правая задняя лапа астарнатера была перебита, тёмная, почти чёрная, запекавшаяся на воздухе кровь из раны пачкала молодую траву. От тёмного липкого пятна едко пахло медью. Видимо, кто-то недавно подстрелил тварь, но, скорее всего, оказался недостаточно проворным, и добить не успел. Это объясняло и малоподвижность ящера, и его тоскливый вой.

– Мор, ты… неужели ты замочила его?!

Я покосилась на брата, неизвестно какими тропами забрёдшего в эту часть леса.

– Ты-то что здесь делаешь?

– Ну, там, в моей части, такие болота пошли, – скороговоркой пробубнил Доминик. – И я подумал, что меня комары быстрее там сожрут, чем астарнатеры. Посчитав такую смерть недостойной, я вернулся.

Улыбаться шутеечкам братца тоже было лень.

– Только не говори отцу о том, что я курила, – попросила я. – А то он меня на кусочки порвёт…

– Ладно, но исключительно ввиду того, что ты сегодня – герой дня, – Ник хлопнул меня по плечу. – Это ж надо… – пробормотал он, разглядывая тушу астарнатера.

Я присела на корточки перед мордой ящера. Чёрные глаза уже заволокло белёсой плёнкой, жёлтый огонёк погас. Аккуратненько так получилось, без лишней кровищи.

– А ты как будто и не рада...

Я не знала, что на это ответить, и потому промолчала.

Глава 10

***

Я сняла очки и ожесточённо потёрла лицо ладонями, прогоняя ненужные воспоминания. Покосилась на цвиэски – та щекотно обвила мою шею хвостом и, похоже, вознамерилась вздремнуть часок-другой.

И что на меня нашло?.. Цвиэски так подозрительно похожа на астарнатера потому, что частично воплощает образ невинно убиенной ящерицы, взятый из моего сознания? Все ящерицы, большие и малые, чем-то схожи между собой?.. Ответ оформлялся в сознании медленно и противно. Отец ошибался во мне. Я так и не смогла избавиться от чувства, которое вообще не должно приниматься во внимание Охотником. От сомнения. Я сомневалась в правильности своих действий.

Нельзя допустить, чтобы сомнение помешало моим планам. Я с крайне серьёзным и суровым видом кивнула своим умозаключениям и поспешила догонять Илара, который, по своему обыкновению, ждать, пока я соберусь с мыслями, не стал.

– Аме, сколько можно копаться? – Нилас нетерпеливо притоптывал ногой по полу, поочерёдно поглядывая то на Ал’Ттемекке, то на экран панели управления, остававшийся уже битые полчаса безжизненно чёрным.

Дождь за окном поутих, и в помещении посветлело. Нилас, профессионально цыкая на бунтующую электронику, стоял у противоположной окну стены, Аме устроилась в глубоком кресле с жёсткой спинкой, Лин свалила на крышу (видимо, она всё-таки слишком близко к сердцу приняла пожелание Элоиз поднатореть в рисовании видов эпсилона), я снова угнездилась на подоконнике. (А в лабораториях «Олдвэя» нет таких козырных подоконников, а тут можно курить в форточку, не поднимая задницы с насиженного места). А Илар… Илар ел. Половину своей пиццы он уже умял, принялся за остальные запасы продовольствия и, судя по раздававшимся время от времени горестным вздохам, пытался воздействовать мне на совесть. Я, будучи от природы плохо внушаемой, воздействию успешно сопротивлялась.

Я ожидала неких кибернетических чудес и, следовательно, нервничала. И, следовательно, хотела есть. Однако, мою лапку, протянутую за провиантом, встретили возмущённым мычанием.

– Тебе мало, что ли? Даже медузы в горло лезут? – изумлённо вопросила я, всё-таки исхитрившись схватить кусок пиццы.

Нелюдь сохранил гордое и исполненное достоинства молчание. Кусочки желейной гадости он старательно выбирал и украдкой выкидывал обратно в коробку.

Экран, наконец, стал разгораться, по глянцевой блестящей поверхности побежали белые росчерки, которые складывались в сложную паутину линий. Вероятно, это была подробная карта Цитадели. Город радиальной планировки, поделённый на пять равных секторов-кварталов широкими проспектами, расходящимися от центральной площади, на которую смотрели окна домов Совета. В реальности в центре площади находилась изящная конструкция – каменная башенка со шпилем, облицованным листами серебристо-серого металла. Впрочем, на данной карте она помечалась едва заметной светящейся точкой в центре. Стена, опоясывающая город, выглядела сплошным светящимся кольцом. А внимание, в основном, привлекала расплывшаяся жирная клякса в северном секторе, точно паук, протянувшая во все стороны тонкие отростки. Несколько десятков клякс поменьше я заметила и в других районах города.

– Аме, напомни Иефлане стрясти контрабанду с вот этих, – Нилас указал на маленькие кляксы.

– Эфо не контрабанда, – невнятно сказал Илар. Потом сделал мощный глоток и продолжал уже нормальным голосом: – Просто каждый человек, когда видит в стене красивый камушек, норовит его оттуда выковырять на память. Что самое ужасное – им это удаётся, – нелюдь страдальчески закатил глаза так, что стала видна белёсая плёнка третьего века. Под это театральное представление мне снова удалось уворовать кусок провизии. Илар внимательным взглядом проводил мою конечность, тащившую кусок пиццы, буркнул: – Куда в тебя столько влезает? – и вернулся к предыдущей теме, – День, когда первая обезьяна подняла первую палку… – он многозначительно замолчал.

Только я хотела брякнуть, мол, «будто вас это не касается», но робкий глас какого-то бабуинообразного предка из моей ДНК отсоветовал это делать. Ибо, действительно, их это не касалось. Итаэ’Элар внимательно следил за метаморфозами выражений моей физиономии:

– А ирония в том, человек, что эту мысль высказал какой-то твой сородич.

– Я перенаправила силовые линии на Зеркало, – глухим голосом доложила Аме.

– Все? – провокационно уточнил Илар.

Судя по тону его голоса, какой-то косяк он уже заметил, но по вредности характера указывать на него не собирался.

По экрану потянулись новые линии от южного сектора, где кольцо стены было разомкнуто (наверное, ворота), к северному краю.

– Всё время их забываю, – с досадой заметила Двойник.

Я страдальчески морщила лоб. Версий насчёт того, что я наблюдала полчаса назад, было множество, но все они не выдерживали последующих аргументов, которые я же и приводила. У нас существуют компьютеры, принимающие голосовые команды, но они создают довольно много неразрешимых проблем, главные из которых – дикция оператора должна быть идеальна, и команды в стиле «вот ща мы енту хреновину затестим» не прокатывают. Отчасти поэтому подобная техника, например, в «Олдвэе» не в ходу. Ради справедливости хочу заметить, что не все научные сотрудники компании неинтеллигентны, неграмотны и, к тому же, страдают дефектами речи. Но таких большинство. Добро пожаловать в мир тёмного, мрачного будущего™ и высоких технологий.

Тем более, именно команд установке Ал’Ттемекке не давала, она только комментировала происходящее. На непродуктивные размышления у меня ушли последние сигареты. Бычки были успешно скормлены проснувшейся цвиэски, но от пачки ящерка категорично воротила морду, поэтому я было покрутилась в поисках мусорок, но потом плюнула на это дело и попыталась затолкать фантик между камней на обочине дороги. За сим занятием меня и засёк Илар, красноречиво покашляв за моей спиной. Мы с нелюдем обменялись в меру недружелюбными оскалами. Я пробормотала:

– А я чо, а я ничо… – и затолкала мятую пустую пачку обратно в карман куртки.

Так как дождь закончился (интересно, здесь каждый день такой потоп бывает?), мы направились прямиком к Зеркалу. Пелена облаков, затягивающих небо, истончилась, и в стылом воздухе разливалось едва заметное алое сияние – где-то в тысячах километрах отсюда за иззубренную стену старых гор, окаймлявших долину, садилось солнце. Пламя…

На лавочках сидеть было слишком холодно и мокро, поэтому я стояла, шмыгая носом и обхватив себя руками, и старалась замереть и не шевелиться, боясь потерять те крохи тепла, что ещё пребывали где-то между моей кожей и свитером. Цвиэски проснулась, встопорщила крылья, перебралась на ближайшую колонну и резво полезла вверх по ней, цепляясь хвостом и длинными когтями за искрошенный временем камень. Лин бродила где-то поодаль, с подозрительной грациозностью перемахивая через лужи и упорно доказывая мне, что после дождя, начало цитаты, «изумительно пахнет пионами», конец цитаты. Так как я цикорий от ромашки, и тот с трудом отличаю, с подругой я сочла благоразумным не спорить. Нелюди о чём-то шушукались на своём тарабарском наречии за моей спиной. Я обернулась.

Картина моему взору предстала довольно странная. Аме отломила от ближайшего дерева несколько веточек, очистила их от листьев и передала получившийся лысоватый букетик Илару. Тот с важным видом поколдолдовал над ним и повернулся к остальным, зажав в кулаке три прутика. Жребий? Я заинтересованно придвинулась ближе.

Аме поколебалась немного, выбирая, и потом со змеиной улыбкой продемонстрировала присутствующим длинную веточку.

– Нилас, – пригласила она.

Тот взглянул исподлобья на Ал’Ттемекке и Итаэ’Элара, сохранявших невозмутимые физиономии, вздохнул, мучаясь, вероятно, трудностью выбора…Нилас раздражённо зашипел, бросив короткий прутик под ноги.

– Третий раз подряд, – убито провозгласил он и поплёлся подальше от Зеркала.

– Не вздумай сбежать! – крикнула ему вслед Аме.

– Это ж надо, так не везёт, – сочувственно заметила Лин, посеменив за проигравшим. – Бедный мальчик…

Стратегия Линви была вполне узнаваема. Я закатила глаза и отвернулась, обозревая по-прежнему пустующую площадь.

– Мне пора, – заявила вдруг Аме. – Не могу смотреть, как мучается Нилас. Счастливо, – Двойник махнула на прощание рукой, бросив напоследок: – И не вздумайте меня обсуждать!

– Тебя и твоего идиота-аэлва? – невинно уточнил Илар.

– Итайэ’Элаар, рренгр туин нахатаргана!

– Кажется, тебя послали, – прокомментировала я, когда Ал'Ттемекке удалилась.

А это «нахатаргана» и вовсе звучало так, знаете ли, агрессивно и энергично, будто послали далеко и надолго. У меня аж сердце слезами радости обливалось, ей-богу.

Аэлвами называли коренных обитателей Пространства класса «омикрон», и облик их был весьма… специфичен. Среди моих друзей детства можно было найти парочку аэлвов, но что один из этих созданий мог забыть на эпсилоне, мне представлялось смутно. Если только это не такой же подобный мне горе-дипломат…

– И не стыдно вам мухлевать с жеребьёвкой? – тихо спросила я.

– Ты о чём, человек? Всё было предельно честно, – хмыкнул Итаэ’Элар прямо над моим ухом, неслышно подкравшись сзади.

Я помедлила, всем телом впитывая тепло, идущее от нелюдя. Температура их тел, в среднем, на полтора градуса выше человеческой, поэтому мне было стратегически выгодно, чтобы Илар не отходил далеко, и я интригующе продолжала:

– Угу. Только в следующий раз лучше брать сухие веточки и надламывать все прутики сразу, а не за мгновение до того, как их вытащат.

– Я учту, – отозвался Илар. – Сама до такого додумалась?

Я фыркнула:

– А как же! В бытность свою мы тянули жребий, кому в комнате в общаге уборку делать, вот и приходилось извращаться… а что Нилас делать-то должен? Дай-ка угадаю… доедать за тобой медуз?

Мы переглянулись и одновременно хихикнули.

– Нет. Он будет клоуна перед людьми изображать.

Из-за основания колонны высунулась морда цвиэски с зажатым в пасти длиннейшим дождевым червем. Ящерка извернулась, подбросила беднягу в воздух и сожрала его на манер итальянской макаронины. Я скривилась и, только чтобы отвлечься от темы ужасных червяков, спросила:

– Я тут почему-то вспомнила, что ты сказал три года назад… что означает «тшасс’арб ние лиес»? – я старательно выговорила дикое нагромождение слогов

– Историю жизни Ниласа.

Я поморщилась:

– Что-то вроде «аура раздолбайства»?

(Мысленно я переводила фразу несколько по-иному, но это всё-таки приличная книжка).

– Похоже на оригинал, – кивнул Илар. – Получилось то, что вы называете «каламбуром». Имена берутся из мёртвого языка. Когда дальновидные родители Ниласа составляли ему имя, то не догадались представить, как оно будет звучать на разговорном.

– Это даже хуже, чем быть Петром Сиворылом… или Васей Пупкиным… – проникновенно сказала я.

– Смутно понимаю аналогию, человек, – заметил нелюдь.

Я кисло посмотрела в его сторону и попросила:

– Называй меня по имени. Пожалуйста.

– Морруэнэ… «Мстительная» – неплохое имечко для молодой женщины исключительно мирного рода деятельности, – усмехнулся Илар. – Правда, Охотница?

– Тебе-то откуда знать, что оно значит? – буркнула я.

Я ведь уже упоминала, что лучше бы меня назвали Мари?

– Жил в одном Пространстве один народ с очень занятными взглядами на мир. Да только вы что-то с ними не поделили… что?

– Место под солнцем, – неохотно ответила я, невольно вспоминая сухой жар степи, гранитную плиту и воображаемый шёпот давно вырубленного леса. Откуда созданию с эпсилона знать ныне мёртвый язык обитателей омеги? Значит ли это, что Наставники когда-то пересекались с сородичами моей прапрабабки? Тогда, с какими целями?.. Разница в технологическом развитии омеги и эпсилона была огромна – два народа просто не могли быть равноправными союзниками. У эпсилона никогда не было равноправных союзников. – Это же было больше ста лет назад…

– Не так уж давно, – пожал плечами нелюдь. – И что сейчас на месте этого мира? – будто бы невзначай поинтересовался он.

У меня пересохло во рту, и я хрипло отозвалась:

– Пустыня.

Итаэ’Элар кивнул.

– Много подобных Пространств вы уже загадили? План выполняете? – иронично спросил он.

– Перевыполняем, – огрызнулась я, прямо встретив взгляд Илара. При естественном освещении в цвете глаз нелюдя проявилось больше зелени – такого оттенка бывают ледяные воды северного моря под лучами слабого солнца. Я отвернулась и глухим голосом продолжала, постепенно распаляясь: – Ты считаешь, мы приносим с собой одни беды? Однако, ни психованные аэлвы, ни пацифисты-арджемес, чья цивилизация развитей, чем наша, ни даже вы, Каиново племя, – ни один из этих народов не добился таких успехов в освоении обитаемых Пространств, как в этом преуспели люди. Да в половине изученных миров в ходу языки нашего мира, меняются наши деньги, приживается наш образ жизни, наша мода, еда, одежда! Омикрон, дельта или эпсилон могут похвастаться чем-то подобным?

Однако, Итаэ’Элара, похоже, совершенно не тронула моя пламенная речь.

– Ну, смотри, представитель высшей расы, на своих сородичей, – только и сказал он.

Их было человек двадцать, все молодые – по крайней мере, младше меня, в среднем, лет на десять. Группа такой возрастной категории по определению не может идти тихо. Обязательны гомон, дурацкие шуточки, мимолётно заведённые знакомства, а также робкие тактичные замечания-напоминания, адресованные гиду, в стиле «а нам говорили, что через полчаса будет ужин». Но эта толпа была на удивление безмолвна, покорно шествуя за сопровождающим на площадь у Зеркала.

Гид резко обернулся в нашу сторону и спросил что-то у Илара. Наречие Наставников, в принципе, мало подходит для произнесения текстов, упоминающих цветочки, бабочки и розовых пони, и, вообще, любых задушевных вещей. Но, даже так, реплика звучала… как бы лучше выразиться… неодобрительно. Итаэ’Элар стоял, привалившись плечом к колонне, но, несмотря на внешнюю вальяжность его облика, я заметила, как внутренне он весь подобрался. Илар холодно взглянул на проводника и сухо кивнул.

Пелена Зеркала мерцала перламутровым блеском, её сияние мягко отражалось в лужах, оставшихся после дождя, на параллельных аллеях зажглись поверхности обелисков и матовые сферы фонарей (люминисцентами их, что ли, напичкали?), а Наставник, сопровождавший вновь прибывших, всё говорил. Неслышными тенями на грани света и тени в сгущавшихся сумерках появлялись случайные прохожие, какое-то время наблюдали за церемонией, посверкивая желто-зелёными искрами зрачков, и также беззвучно уходили.

– Разве они его понимают? – не выдержав, шёпотом спросила я Илара.

Проблема состояла не в том, что Наставник толкал длинную, нудную и пространную речь, а в том, что он толкал эту речь на своей тарабарщине.

– Посмотри на их лица.

Чёрт, я глазам своим не поверила. Люди действительно слушали, слушали внимательно, явно понимая смысл произнесённого. Более того, этот смысл был им, похоже, по душе.

– Вы здесь все, что ли, полиглоты? – подозрительно спросила я, с трудом подавив зевок. Лично у меня воодушевления данный спич не вызвал.

Тем временем, церемония почти подошла к завершению – люди по одному проходили под полуаркой Зеркала. Марево вздрагивало каждый раз, колыхалось, как нефтяная радужная плёнка на воде, принимая очередного… очередную подачку? В общем и целом, ситуация казалась довольно странной.

– Значит, люди просто хотят посетить ваш город? – поинтересовалась я.

– Или даже остаться здесь на неопределенное время, – пространно добавил Итаэ’Элар.

– Н-да? – скептически произнесла я, порылась в карманах и направилась прямиком к кучке прошедших обряд инициации.

– Куда ты попёрлась, несчастная? – прошипел мне вслед Илар. Я предпочла притвориться глухой.

Я прокашлялась:

– Прошу прощения. Служба по иммиграционному контролю. Плановая проверка документов, – с этими словами я развернула перед слегка ошарашенными туристами ксиву.

Народ сразу ошарашился до более высокой степени – корочки, которые, разворачиваясь, падают вниз аж на полметра, знаете ли, производят впечатление. И не так важно то, что в комплект ксивы входили всего лишь моё удостоверение сотрудника НИИ Старых Путей, визы с омеги, эр, эль, омикрона и эпсилона, удостоверение Охотника (уж пять лет как просроченное) и, венец всему – скидочная карта магазина, принадлежащего выходцам с тау в Старой Москве (ох уж эти их презентабельно выглядящие вензеля). В общем, народ на провокацию наивно повёлся, зашуровав по кошелькам-карманам-сумкам в поисках документов. Я выборочно проглядела несколько паспортов (что вы думаете – все поголовно на паспортных фотографиях выглядят помято и сплющено) и путёвок, придирчиво изучая штампы, но меня вскоре постигло разочарование – с точки зрения закона, всё было гладко. Нелегалом тут и не пахло – а это значит, что, формально говоря, Государство было в курсе и, более того, не имело ничего против происходящего.

Я со слегка унылым видом вернула документы, пробормотав что-то вроде:

– Благодарю, все в порядке.

Народ невольно расплылся в облегчённых («ффух, пронесло, чинуши проклятые ни к чему придраться не смогли») и скрыто злорадных («что, съела, гадина дотошная?») улыбочках. Я не могла этого вынести:

– Кстати, у всех загранпаспорта с биометрическими характеристиками нового образца? – провокационно спросила я, глядя на присутствующих поверх стёкол очков. Народ сразу нервно заёрзал.

Я бы поотрывалась во всю ещё минут пять, но моё невинное развлечение бесцеремонно прервали, ненавязчиво, но крепко взяв меня под локоть.

– Да что ты себе позволяешь, Бездна тебя возьми? – прошипела я, слабо дёрнувшись пару раз.

Бесполезно. Илар и не думал меня отпускать. Он обменялся парой фраз на довольно угрожающих тонах с сопровождающим людей сородичем и потащил меня за собой в сторону, подальше от площади Зеркала.