Текст книги "Время до Теней (СИ)"

Автор книги: Искандера Кондрашова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Глава 19

Солнечные лучи проникали даже сквозь закрытые веки, поэтому я зажмурилась покрепче. Меня в кои-то веки окружали тепло и уют, даже просыпаться было немного жалко. Я блаженно вздохнула, закапываясь в одеяло и устраиваясь поудобнее.

– Уже проснулась, Мор?

Я чуть не подскочила от неожиданности, широко распахнув глаза и ошалело уставившись на окружающую обстановку. Картина была достойна занесения в архивы – под боком у меня очень трогательно устроился нетбук, зачем-то укутанный в одеяло, а поверх этой кучи взгромоздилась мирно посапывавшая цвиэски. Комната была залита солнечным светом (это вам не эпсилон), а, значит, было уже около девяти-десяти утра. Но самым ужасным было отнюдь не это. Пресвятая Триада, знала я – тяга к теплу до добра меня не доведёт.

– Что ты делаешь, Итаэ’Элар, Бездна тебя возьми? – прошипела я, ощутив, наконец, тяжесть его руки на своей талии.

– Сплю, – пробормотал Илар. – Ты такая холодная…

Все мои мышцы были натянуты до предела, а инстинкты Охотницы вопили в голос: «Пушку! Хватай пушку и обещай вышибить ему мозги! Причём немедленно выполняй обещание!» Пушки под рукой не было, что огорчало. К тому же, проклятущий нелюдь вдруг вздумал переместить руку несколько... как бы это сказать... выше, если вы понимаете, о чём я, и я не нашла ничего лучше чем ответить на это его движение чем-то вроде нервного смешка, звучавшего как «ы-хы-хы». От тепла тела Илара, ещё мгновения назад дарившего мне ощущение уюта, теперь бросало в жар. Нет, это не было неприятно, просто... зачем он так со мной? Зачем он меня дразнит?

– Кровь у меня холодная, – буркнула я, барабаня пальцами по крышке нетбука и судорожно размышляя, что же теперь делать.

Чёрт, ну как я вчера умудрилась заснуть за работой, да потом ещё перебраться поближе к нелюдю? И, что главное, зачем, зачем я это сделала?! Я застонала и уткнулась лицом в подушку, чувствуя, как моя псевдохолодная кровь приливает к щекам. Да, мне было стыдно за своё поведение. Полежав в такой неудобной позе и покаявшись в грехах своих, я немного расслабилась, чтобы по моей напряжённой спине Илар не понял, как я… озадачена происходящим. Хотя, судя по тому, как Итаэ’Элар насмешливо фыркнул, дыханием взъерошив волосы мне на затылке, он уже уловил мой настрой. И этот настрой его позабавил.

Я аж зарычала разгневанно, приподнявшись на локте и развернувшись лицом к нелюдю. Он улыбался. Этот говнюк улыбался! В утреннем свете его глаза снова приобрели цвет ледяных вод северного океана… спасибо хоть, что руку с моей тушки убрал… ну, всё, хватит, пора брать инициативу в свои руки.

– Нехило тебя разукрасили, – заметила я, коснувшись шрама на его ключице и смело встретив взгляд нелюдя.

Проняло?.. или нет?

– Да… Мало того, что меня выгнали с Островов, так ещё пришлось какое-то время спать на левом боку, – пожаловался он. – Вот ты, Мор, на каком боку спать больше любишь?

– На правом, – рассеянно отозвалась я, слегка расслабившись и опустившись на спину.

– Я тоже, – хмыкнул нелюдь и откинулся на спину.

Несмотря на ироничный тон, Илар вздрогнул, когда я коснулась его, и поморщился. Это явно было... воспоминание о боли. Чёрт бы побрал их ублюдское общество! Стоило его покровительнице приказать долго жить, как его клеймили как какую-то скотину, изуродовали и спихнули на самое дно их социума. Вполне понятно, почему он защищал Ттемекке. Я сделала судорожный вдох и попыталась очистить мысли – я медленно осознавала, что эта липкая пелена едва сдерживаемого гнева – не моя. Не совсем моя. Я лишь воспринимаю её.

Нет-нет, мне вовсе не хотелось впадать в грех сочувствия нелюдю – но, знаете ли, моё эстетическое чувство до сих пор коробит, когда я имею сомнительное счастье лицезреть эту его характерную асимметричную полупарализованную ухмылочку. Я повернула голову к Илару и невольно попыталась представить, каким он был лет, скажем, пятнадцать назад.

Наши руки почти соприкасались. А я почти успокоилась – ведь, в конце концом, ситуация казалась… двусмысленной, только если мерить её человеческой меркой, а нелюдь мог оценивать всё по-другому. Мы – временные союзники, и, пока у нас общие цели, почему бы не потерпеть соседство друг друга под боком на единственную ночь?

Какие общие цели я тогда себе напридумывала, остаётся загадкой до сих пор. Итаэ’Элар всегда поступал так, как ему вздумается, и считался только с собой. Тогда моя жизнь и связи в обществе нужны были нелюдю, чтобы остаться в Старой Москве и занять высокое, насколько это вообще возможно для нечеловека, положение в столице. Я поморщилась – разумеется, бояться нелюдя, несмотря на всё вышеперечисленное, было бы глупо – слишком я привыкла к нему, но доверие – другая крайность, было смертельно опасно. Мне показалось, что после аудиенции у Дарующей я разглядела в Итаэ какой-то намёк на человечность. Правда, теперь меня грызли сомнения – не было ли это удачной игрой на моём сочувствии? Триада, насколько же мне спокойнее рядом с Орвилом… я устало прикрыла глаза.

– Мор, прекрати обо мне думать, я нервничаю, – буркнул вдруг Илар.

Периферийным зрением я понаблюдала за ним – внешне нелюдь казался спокойным, хотя глаза были закрыты не полностью – только затянуты плёнкой третьего века – а, значит, всё не так-то просто. Я не выдержала и фыркнула, живо представив, как мы оба старательно делаем вид, что расслаблены и спокойны, а сами только и ждём друг от друга подвоха. Мы с нелюдем переглянулись и одновременно заржали.

– Ты, что, постоянно отслеживаешь, когда о твоей персоне кто-нибудь думает? – лениво поинтересовалась я, отсмеявшись.

– Ты чувствуешь, когда на тебя смотрят. Это почти то же самое. Мозгам щекотно, – помедлив, популярно объяснил Илар.

Я отчаялась понять их восприятие окружающего мира и блаженно потянулась. Пора было поднимать себя с матраса и отправляться варить кофеёк – какую-никакую, а всё-таки пищу.

– Может, устроим маленькую революцию над системой и будем спать дальше? – вдруг лукаво вопросил нелюдь. Я покосилась в его сторону, встретившись с ним взглядом. – Или, может быть, ты предпочитаешь другое время препровождение?

Мысленно я уже вскинула сжатую в кулак руку, произнеся: «Миссия выполнена. Он меня домогается». Широко открытыми глазами уставившись в потолок, я несколько секунд переваривала полученную информацию, а потом резким движением повалила навзничь приподнявшегося на локте Илара, нависнув над ним. Он ухмыльнулся, обняв меня за талию и перекатившись, подмяв меня под себя. Я снова не придумала ничего лучше, чем глупо, но довольно ы-хы-хыкнуть. Отбрыкиваться было несолидно, и, в общем, я была морально и физически готова согласиться на подобное предложение, как в дверь позвонили.

Упс.

Нелюдь внимательно взглянул на меня. В ответ я только пожала плечами, заявила: «ой, ну прямо снова школьницей себя почувствовала» и легонько отпихнула его. Несмотря на общее моё пофигистическое настроение, желудок всё равно почему-то тревожно сжался тугим комком где-то у солнечного сплетения. Я соскочила с кровати, мимоходом проверив благонадёжность своего наряда (заворачиваюсь в полотенце я с впечатляющей скоростью), и поплелась открывать.

– Морру? – тихо окликнул меня нелюдь, но я только досадливо отмахнулась.

Я без особой надежды потыкала консоль управления под видеофоном (на моей памяти он работал только первые два года из девяти лет моего житья на этой квартире), а потом сдалась и убитым голосом спросила:

– Кто?

– Как «кто»?! – истерично завопили снаружи. – Мне придётся снова подавать жалобы в домоуправление. Открывайте, Морруэнэ!

Я закатила глаза, щёлкнула замком и толкнула дверь.

– Здрасьте, Ираид Константинна, – смиренно поприветствовала я пожаловавшую ко мне соседку и привычно запустила механизм абстрагирования от потока посыпавшихся на мою голову обвинений.

Н-да, сему гласу впору озвучивать мои ночные кошмары. Ираида Константиновна, моя соседка с четвёртого этажа, а также, по совместительству, социально активный элемент Государства с чёткой гражданской позицией, непримиримый борец с распущенной и развратной молодёжью, член таинственной секты «Жэ-Кэ-Ха» и просто старая кляузница, испортила мне немало крови.

Сейчас она, облачённая в необъятный домашний халат в мелкий цветочек, канонические расхлябанные домашние тапочки и хозяйственные резиновые перчатки, брезгливо держала за крыло цвиэски, слегка обалдевшую от такого обращения. Ума не приложу, когда и как ящерка успела улизнуть из квартиры?!

– … мало того, что меня залило в прошлом году… – «Пресвятая Триада, она начала перечисление грехов с прошлого года – это надолго…»

– Это была не я, биокомпонент экспериментального охладителя просто вызвал непреднамеренное локальное цунами в ванной, – попыталась отбиться я.

(На самом деле мы с одним красавчиком плескались в пенке, и наводнение стало лишь итогом нашей увлечённости друг другом, но вы этого не читали.)

– … мало того, что вы регулярно устраиваете оргии с этими иномировыми чертями, – голос соседки вознёсся к осыпающейся штукатурке потолка с редким для этих мест суровым пафосом.

Я не сдавалась:

– Я давно уже ничего такого не устраиваю.

Собиралась, если бы вы не помешали.

– … так теперь притащили в дом очередную гадость, которая выжрала мне всю герань на подоконнике.

Герань. Дело приобретало угрожающий оборот, ибо моя соседка верила в герань так, как некоторые в Государя и Триаду не веруют. В общем, принимая во внимание отягчающие обстоятельства, я ожидала возобновления и усиления потока словесного селя, но тревога оказалась ложной – соседка вдруг замерла упитанным, настороженным, почуявшим хищника грызуном и, не отрываясь, смотрела куда-то за меня. Я мысленно застонала и обернулась, задрав голову – Итаэ’Элар с вежливым, но каким-то энтомологическим интересом внимал речам Ираиды Константиновны. Наконец, он изобразил некое подобие улыбки, впрочем, больше напоминавшей оскал, положил ладонь мне на плечо и проворчал:

– Оргии? А мне как-то не повезло ещё.

Татуированный с ног до головы, говорящий на слегка акцентированном русском и мрачный спросонья зубастый иномировой чёрт впечатление производил серьёзное. Соседка шумно сглотнула, но дар речи вновь благополучно обрела:

– Так я зачем пришла-то, – пробормотала она, растеряв львиную долю куража. – Вот, забирайте это… животное. Я, как только эту тварь увидела, то сразу поняла, чья она, – женщина с нервным смешком сунула мне в руки упирающуюся цвиэски (ящерка в прямом смысле вошла во вкус резиновых перчаток). – А цветы всё равно бы помёрзли, Триада с ними…

От сердца у меня отлегло, я прижала к себе непокорное пресмыкающееся, отступив на шаг назад, уперевшись спиной в Илара (исключительно для блага соседки – уж больно плотоядно он на неё поглядывает). Что ж, грядущие неизбежные пикантные сплетни о моей личной жизни – сравнительно ничтожное последствие моего триумфального возвращения в столицу. Соседка, тем временем, уже собралась лишить нас своего общества, как вдруг остановилась на полпути к лестнице, покопалась в кармане халата и извлекла на свет Божий слегка помятый конверт, протянув его мне со словами:

– Вот, чуть не забыла, ящики-то почтовые у нас почти все доломали, я почту и храню. Сегодня утром смотрю – батюшки! – документ серьёзный, печати царские стоят – на ваше имя письмецо пришло, – она как-то странно дёрнула ртом, будто бы в подобии странной улыбочки, и, шлёпая тапочками, стала спускаться вниз.

В гробовом молчании я терпеливо ждала, когда на четвёртом этаже хлопнут входной дверью и загремят архаичными замками с дверными цепочками. Пульс бухал где-то в печёнках, а комок тупой боли и гнетущего предчувствия уютно угнездился в солнечном сплетении. Щурясь при тусклом свете, льющемся из грязных окон лестничной клетки, я внимательно рассмотрела плоский конверт из плотной белой бумаги, машинально смахнув с гербовых печатей хлебные крошки, поселившиеся на них после кратковременного пребывания в халате Ираиды Константиновны.

Необходимый официоз был соблюдён. Курьеры оказались на диво расторопными. Я несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, пытаясь подавить зачинавшуюся панику, очень спокойно закрыла входную двери и посадила на пол цвиэски, тут же принявшуюся брезгливо чиститься после бесцеремонной хватки соседки. Я поддела ногтем гербовые печати, аккуратно вскрыв конверт. Письма такого разряда никогда не рассылают в электронном виде – Государь может позволить себе шикануть и свести тысячи гектаров лесов Сибирского архипелага на всякого рода пригласительные. Содержание выпавшего из конверта листа плотной бумаги было мне и так приблизительно известно.

"Во избежание непонимания г-же Морруэнэ для выяснения и обсуждения некоторых спорных вопросов явиться не позднее 18:00 18 октября 2281 года."

Что ж, куда явиться, думаю, пояснять не требовалось – печати говорили сами за себя. Пока я читала, нелюдь с интересом заглядывал мне через плечо, но потом всё-таки сдался и совершил почти невозможный для Наставника поступок – добровольно сознался в собственном невежестве.

– Что это? Прочитай.

Я, разумеется, поворчала для порядка, как это они, ликбезы недострелянные, грамоте нашей не обучены, а говорят так складно, но его просьбу послушно выполнила. Больше всего в тот момент мне хотелось, чтобы этого дня не было вовсе. Я уткнулась лбом в холодную стену коридора и судорожно вздохнула.

– Мор, – осторожно произнёс Илар, склонившись ко мне. – Мор, судя по вашей дурацкой временной системе, у нас есть часов восемь времени ещё, а это не так уж мало…

– «У нас»? – я вложила в это уточнение все доступные на данный момент запасы недоверия с презрением пополам. – Мы больше ничего друг другу не должны – ты не дал мне сдохнуть, следуя схеме собственных планов, а я, так сказать, оптом и совершенно непреднамеренно спасла твою шкуру вместе со своей от советников. А вот то, что происходит сейчас – моё личное дело. И мои проблемы, – глухо отчеканила я.

Илар страдальчески поморщился, видимо, силясь подобрать нужные слова для того сумбура, что творился у него в голове, и мужественно продолжал:

– Просто… у вас есть такое нелогичное понятие, «одиночество в толпе». Но у тебя сейчас похожая ситуация. Нет союзников, – безжалостно констатировал он. Я вынуждена была с ним согласиться. Однако, нелюдя несло дальше по волнам косноязычия: – И… и я хотел сказать, что я с тобой, Морру. Просто так.

Илар сделал, было, движение, чтобы похлопать меня по плечу, но потом одумался и досадливо зашипел. Было невооружённым глазом видно – нелюдь уже сам пребывал в тихом ужасе и смиренном раскаянии от только что сказанного. Мне хотелось прижаться к Итаэ’Элару, ощутить, как его сердце гонит по жилам слишком горячую для человека (тридцать восемь целых и четыре десятых градуса по Цельсию) кровь, просто поверить ему по-настоящему, в первый раз, но я… я не посмела. Не посмела ещё больше осложнять ситуацию. (Какая я тогда была молодец. Жаль, что недолго). Я растянула губы в скептической усмешке и заявила:

– Это ж надо – «одиночество в толпе»! Спорю на все сто, Итаэ’Элар, что была у тебя когда-то глуповатая человеческая подружка, моложе тебя, наверняка, раза, эдак, в два-три, которая в перерывах между сексом и прочими увеселениями заливала тебе про чёрствость и жестокость человеческого мира и про то, что только ты один, сволочь зубастая, её понимаешь, – меня несло. Я выжидательно воззрилась на нелюдя и добавила: – Я права?

Илар улыбнулся во все сорок четыре зуба (как-то раз я не удержалась и всё-таки спросила точное их количество):

– Отчасти права. Так ты со мной?

– А что мне остаётся делать? – сварливо сказала я, всё ещё инстинктивно стараясь замаскировать недавний порыв размягчённой души. – К тому же, снова это «просто так». У тебя готов очередной сомнительный план?

– Обстоятельства просто могут сложиться удачно снова, – туманно отозвался нелюдь. А потом вдруг сказал то, что оставило меня в ещё большем замешательстве: – Знаешь, мне не нравится совсем, когда ты несчастная.

Драндулет мой так и остался припаркованным на подземной стоянке компании, поэтому идти до офиса «Олдвэя» пришлось пешком (в целях экономии средств, вестимо). Хотя, мотоцикл был только одной из причин похода к столичному офису «Олдвэйтрэвэл компани». Второй причиной была возможность наконец-то нормально перекусить в одной из кафешек, находившихся в офисном здании (тоже, разумеется, в целях сохранения бюджета), а третьей… я хотела видеть Элоиз. Хотела посмотреть в глаза своей мамаше. Наверное, я настолько усердно распаляла в себе святой гнев в предвкушении предстоящего разговора, что нелюдь на физическом уровне ощущал идущий от меня негатив и потому разговаривать со мной не желал. Ну, я и не настаивала.

Погоды, надо сказать, стояли премерзкие, моросил мелкий дождик, небо было обложено плотным серым покрывалом туч, над рекой и каналами клубился молочно-белый туман. В такой промозглой дымке все звуки окружающего мира – гул автострады, человеческие шаги и голоса, тонули и приглушались. Прохожих было немного – день был будний, а утренний час пик уже схлынул, да и те, что встречались на нашем пути, особого внимания персоне Итаэ’Элара не уделяли. Эпсилонца легче спутать с человеком, чем, допустим, арджемес или аэлва, но, как по мне, чтобы совершить такого рода ошибку, надо либо быть довольно рассеянным, либо отвратительно близоруким, либо и то, и другое сразу.

Внешнее сходство людей и представителей Каинова племени – явление конвергентное, вызванное, как предполагается, схожими условиями, в которых эволюционировали оба вида. Но, если человек складывался как животное стайное и дневное, то Наставники – как одиночки, ночные хищники. Собственно, отсюда и все проблемы в дипломатических отношениях с эпсилоном. Да, они пообтесались маленько за миллионы лет эволюции – пообвыкли находиться при дневном свете, отучились плотоядно коситься на послов мира, да и вообще, надо признать, создали цивилизацию, обладающую уникальными технологиями. Да вот только их сути всё вышеперечисленное не изменило.

Я украдкой наблюдала за шедшим рядом со мной нелюдем, всё больше понимая, что Каиново племя действительно красиво. Красиво быстротой движений, отточенной опасной плавной грацией, которая заставляет замирать перед этими тварями, как полёвка перед гремучей змеёй. В общем, я слишком увлеклась, потому что пропустила момент, когда Илар засёк моё ментальное присутствие, состроил кислую физиономию и спросил:

– Ну, что опять, человек? – и одной фразой сумел разрушить мою очарованность видом, к которому принадлежал.

Я помотала головой, пытаясь занять её (голову) более продуктивными размышлениями, и искоса взглянула на нелюдя. Получалось как-то… нечестно – Илар прекрасно чувствовал, когда мои мысли касались его персоны, а вот в мои способности подобное ну никак не входило. Интересно, как он вообще мысленно оценивает факт моего присутствия и участия в его судьбе?.. Я задумчиво почесала переносицу и прибавила шагу, стараясь поспевать за нелюдем, машинально отметив, что, судя по его уверенному шагу, Илар неплохо ориентировался в Старой Москве. Он действительно поминает меня только в контексте «побери её Бездна»?.. Воспоминания об утреннем, ы-хы-хы, инциденте, предшествовавшем явлению моей соседки (которая испортила всё настроение, так что продолжать как-то расхотелось), я предпочла пока задвинуть на край сознания, как нечто неопознанное и требующее последующего тщательного изучения.

– Человек, свой гормональный фон надо держать под контролем, – буркнул Илар, не оборачиваясь.

Дальнейший путь был проделан в гробовом молчании – я была оскорблена до глубины души.

Вынув руки из карманов и приосанившись, я орлиным взором в остром приступе патологического патриотизма окидывала открывшуюся панораму.

Небоскрёб в сорок с лишним этажей отражался в тёмной воде одного из главных каналов города, и, казалось, целиком состоял из тёмного стекла и металла. Чёрными гладкими пластинами поблёскивали на солнце опоясывающие здание на нескольких уровнях ряды солнечных батарей. На последнем таком «поясе» циклопические золотые буквы складывались в надпись: «Oldway Travel Company. Since 2163». Трудно представить себе, какого труда и мастерства стоило возвести на плывущем грунте Старой Москвы конструкцию подобной сложности. Офис «Олдвэя» был своего рода символом – символом могущества моей семьи и Государства, могущества человека, наших технологий и потрясающего умения выживать и процветать вне зависимости от условий, в которые ставила нас жизнь. Моя пафосная семейка могла позволить себе немного показухи.

Нелюдь уже с полминуты косился на меня с лёгким раздражением во взгляде – у меня даже мурашки по спине побежали. Дулся он на меня всё утро. И не просто так, от неуживчивого характера, а потому, что считал, что я поступаю неразумно, что иду напрямик в офис компании, предварительно не разведав обстановку. Я упрямо вздёрнула подбородок – вот ещё, буду я его посвящать во все тонкости своего гениального плана (который, между прочим, действительно наличествовал). Хотя, если честно, я просто опасалась, что любой посторонний человек (или нелюдь) убедит меня в убожестве сего плана.

– Мне срочно нужно видеть Доминика, – я требовательно нависла над столом секретарши моего брата.

Надо сказать, что особым вкусом Ник, как и его отец, не отличался – девица выглядела настолько канонически, что по этому поводу даже расхотелось острить.

Секретарша схватила телефонную трубку, в очередной раз искоса бросив взгляд в сторону Илара, вальяжно развалившегося в кресле и методично жующего четвёртую по счёту слойку с джемом (мой гениальный план, как видите, включал в себя даже задабривание хлебобулочными изделиями голодного нелюдя). Ума не приложу, чем Илар вызывает бурный бабский интерес к своей персоне – зубастый, нахальный, весь в шрамах и даже, пускай, выглядит лет на тридцать, ясно, что далеко не юного возраста… правда, он умудрялся принимать весьма импозантный и таинственный вид, даже перемазавшись в джеме, что, согласитесь, дано не каждому.

– Доминик, к вам госпожа Морруэнэ …

– Никки, ты так жесток ко мне – размер груди твоей секретарши придавил мою самооценку на корню, – поприветствовала я братца, вламываясь в кабинет.

– Я тоже рад тебя видеть, Мор, – сказал он, сделав шаг навстречу и привычным движением головы отбрасывая назад падающую на глаза чёлку.

Впрочем, трогательная семейная сцена была прервана появлением нелюдя, которому уже, видимо, наскучило вялотекущее кадрение секретарши. На плече у Илара сидела чем-то недовольная цвиэски.

– Ник, это, так сказать, представители эпсилона – Итаэ’Элар и моя ручная зверушка по кличке Тварь. Илар, это мой старший брат Доминик.

Мужчины обменялись оценивающими взглядами, но, так как нелюдь не стал угрожающе скалиться, да и Ник ничем не выдал своей неприязни к эпсилонцам, знакомство их прошло вполне мирно.

– Спешу уверить, Тварь безобидна, как ромашка на лугу, – ящерица в ответ на мои слова демонстративно зевнула, показав растущие в два ряда мелкие игольчатые зубы. – А Итаэ’Элар безобиден, как… – я щёлкнула пальцами, силясь подобрать подходящее сравнение. По-любому выходило, что нелюдь очень даже не ромашка на лугу… эх, ладно! –… как сорняк на грядке с помидорами.

Брат нервно хмыкнул в ответ на такое заявление, а нелюдь перевёл взгляд с меня на Доминика и изрёк:

– Она меня переоценивает.

– Да вы усаживайтесь, – Ник кивнул нам на кожаные кресла, а сам примостился прямо на собственном письменном столе.

Я заняла предложенное мне место, не спуская с брата настороженного взгляда. Доминик старше меня на полтора года, он наследник «Олдвэя», на который я никогда не претендовала – нам с братом было нечего делить между собой. Оставалось только узнать, согласен ли он быть моим союзником.

Правда, похоже, речей все присутствующие ждали от меня. Что ж… я глубоко вздохнула, поморщилась и выпалила:

– Ник, меня вызвали к Государю.

– Ну, по моему мнению, тебе достаточно было поговорить с матерью. Ты ведь числилась на эпсилоне не официальным послом, только научным консультантом… и, да, согласен, это всё достаточно необычно, но, мало ли… мы ведь всё-таки дальние родственники, все дела, – Доминик пожал плечами, демонстрируя, что все возможные предположения он уже исчерпал.

– Ник, ты не понимаешь…

– Мор, может, тогда ты всё объяснишь ему быстрее, – поторопил меня Илар, даже не взглянув в мою сторону.

– Что именно она должна объяснять мне, ксенос? – мигом отреагировал Ник.

Я инстинктивно зажмурилась – брат вёл себя слишком самоуверенно. А при уникальной злопамятности нелюдя такие вольности были не лучшей моделью поведения. Илар проигнорировал пренебрежительное обращение, прямо заявив:

– Её выставили с эпсилона. Много болтала с советниками о подоплёке политики Метрополии касательно моего Пространства.

У брата был такой вид, будто он только что получил удар под дых. Он несколько раз хотел что-то сказать, но лишь беззвучно открывал рот, пока не огласил, наконец, окончательный вердикт:

– Мор, ну и дура же ты.

Я только безразлично пожала плечами – сказать на это мне было нечего. Я действовала согласно обстоятельствам, да и, если покопаться в первопричинах, виной всех моих несчастий был Илар – с тех пор, как мы познакомились, существование моё мгновенно наполнилась проблемами.

– Ник, теперь ты сдашь меня властям?

Но, судя по всему, не все части моей личности были солидарны в подобной кротости – меня преследовала навязчивая идея о том, что Доминика можно заставить сотрудничать и менее гуманными и дипломатичными методами… стоп… эта идея не моя. Я резко повернула голову в сторону Илара – тот заметил мой взгляд и лениво оскалился в ответ. Я скорчила ему зверскую рожу и провела по горлу большим пальцем – давление на сознание сразу же исчезло. Не нравится мне, что с каждым разом ему всё легче влезать мне в мозги, – это значит, что он достаточно хорошо изучил меня. И что наше сотрудничество становится всё более опасным.

Доминик с лёгким удивлением понаблюдал за моими гримасами, а потом сказал:

– Разумеется, Морру.

Я широко раскрыла глаза и готова уже была вскочить со своего места, как брат успокаивающе поднял ладонь. Я скосила глаза на нелюдя – Итаэ’Элар тоже оставался каменно-спокоен, и это отчасти придало мне уверенности, я позволила себе чуть обмякнуть.

– Ты должна явиться на аудиенцию раньше назначенного – это будет смотреться как проявление хорошего тона от подданной, которая не чувствует за собой никакой вины, – продолжал брат, расхаживая вдоль стола.

– Но…

– Да, Морру, ты именно и должна уповать на его милосердие, – подчеркнул Ник. «Они тут все, кроме меня, мысли читать научились?!» – Не вынуждай начинать на себя охоту. Это приговор. В таком случае тебе не смогут помочь ни я, ни кто бы то ни было из ксеносов, – Доминик легонько кивнул Илару. Брат наверняка за всё время нашей беседы ломал себе голову, какие цели преследует нелюдь, сопровождая меня. – Я поеду с тобой. Пусть всё будет обставлено так, будто тебя поддерживает «Олдвэй», – заявил Доминик, а потом тихо добавил, – хотя Элоиз не давала никаких распоряжений касательно такой ситуации.

– Она даже не учла расклада, при котором я могу вернуться? – я иронично подняла бровь, еле сдерживая рвущееся наружу бешенство.

Брат вздохнул.

– Не суди мать. Именно благодаря её верности действующей системе мы поднялись так высоко.

Я сглотнула тот дурацкий комок в горле, который всегда подло и не вовремя подкатывает, когда ожидания в очередной раз не оправдываются, и сказала:

– Тогда почему ты…

– Родственные чувства! Слыхала о таком, дурища?

Ещё разреветься от умиления братцем не хватало.