Текст книги "Время до Теней (СИ)"

Автор книги: Искандера Кондрашова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

– Образование?

– Разноплановое. О вредных привычках и жизненном кредо распространяться? – спектакль мне поднадоел, и я решила ещё раз попытать счастья, задумчиво, ни к кому конкретно не обращаясь, поведать: – Вообще-то есть хочется…

Я предполагала возможность, что меня с моим скромным пожеланием вполне могут послать куда подальше, но нелюдь, видимо, уже определилась со своим отношением ко мне, поэтому сказала просто:

– Мне тоже. Пошли, поищем что-нибудь.

Эффектность собственного появления, похоже, утомила и её. Девушка повернулась и повела меня в недра особняка. Когда мы проходили мимо окон, тусклый свет выхватывал из полумрака, в который был погружён дом, её прямую тонкую фигурку. Она двигалась так же бесшумно, как и положено представителю их племени, но ей, похоже, удавалось это с трудом. Несколько раз она начинала припадать на левую ногу или замирала ненадолго, касаясь тонкими пальцами косяка двери, словно отдыхая. Я отмечала это всё чисто машинально – в тот момент меня больше заботило не то, что могло приключиться с нелюдью, а всё, что я знаю о Двойниках.

2270 год. Старая Москва, СМГУ.

– Какая вы группа?

– Контур-операционщики, – хором замогильных голосов отозвались мы.

Краем уха я уловила идущую откуда-то справа волну перешёптываний. Наконец, она докатилась до меня:

– Как его зовут-то хоть?

– Какой-то Петрович, вроде… – неуверенно отозвалась я, пихнула локтем соседа слева и передала сакральный вопрос дальше.

Какой-то Петрович, лысеющий, упитанный и благообразный, тем временем продолжал расхаживать по кафедре. Кого-то он мне явно напоминал, поэтому я достала из сумки карандаш, выбрала более-менее не изрисованный участок парты и принялась за дело.

– Вы вот сидите сейчас – и гундите – зачем вам этот предмет, ксенобиология, – он обвиняюще ткнул в аудиторию пальцем.

Аудитория даже не почесалась, продолжая заниматься четырьмя основными вещами: списывать домашнее задание по электротехнике, спрашивать имя препода, шуршать чипсами и дремать (отдельные индивидуумы, как истинные кесари, делали всё это одновременно).

– А? Да, что? – народ всё-таки не вытерпел неизвестности. – Пётр Алексеевич меня зовут, – он размашисто записал сие на доске. Ну, чуть-чуть перепутала. – Так вот, о чём бишь я… да, ксенобиология. Название, надо сказать, в корне неверное. Как уж только не называют СМИ, поддерживая народное невежество, тех, с другой стороны – чужими, иными… ну, и тому подобное. Но, – всё-таки-не-Петрович поднял вверх указательный палец и сделал театральную паузу. – Но! Надо помнить, дети, что, в соответствии с современными представлениями о множественности вероятностей… вы их изучали уже? Нет? Ну, будете ещё, значит…

Я постепенно теряла нить его рассуждений. Чёрт, нос никак похожим не получается. Я внимательно пригляделась к рисунку, по своему эволюционному развитию недалеко ушедшему от формации «палка-палка-огуречик» и добавила пару штрихов. Результат меня более-менее удовлетворил.

– Предмет наш стоило бы назвать «иноплановая антропология», – Пётр Алексеевич рассеяно посмотрел на часы. – Да, так и запишите в тетрадках. Вот, представьте… кто вы там у нас?

– Контур-операционщики, – как усталые монахи, опять пропели мы хором.

– Да… вот возитесь вы со своими железками, запустили систему, пошла акселерация процессов в реакторе, разрыв реальностной ткани – и, – снова драматическая пауза, – лезет к вам что-нибудь эдакое с той стороны – а вы и не знаете, что это такое, да что оно хочет, да как с ним бороться.

Профессор явно наслаждался замешательством слушателей – на дне открытых дверей, как водится, и речи не шло о том, что оператору может что-то угрожать.

– Напоминаю вам положение дополнения к дарвиновской теории, которое гласит: «на данный момент в большинстве вероятностных пространств завершающим этапом эволюции является вид Homo Sapiens Sapiens или близкие ему антропоморфные», – подчёркиваю! – «формации, наиболее приспособленные к данным условиям существования». Предполагается, что большинство миров, где главенствующий вид имел чрезвычайно сильные отклонения от оптимума кривой распределения мутаций, «схлопнулись» сами по себе, потому доступа туда нет. Поэтому, будьте морально готовы к тому, что в каждом из Пространств жил, живёт, или, может быть, родится через пару дней ваш так называемый «Двойник» – тот, кем были бы вы, родись там.

***

Известно, что Наставники питают определённую слабость ко всяким морепродуктам и странное отвращение к сладкому. Мать, конечно, предупреждала, чтобы я не удивлялась тому, что увижу в своей тарелке. Не удивляться я не могла. Я неуверенно потыкала в неопознанный объект двузубой вилкой и опасливо поинтересовалась:

– Это осьминог?

– Нет, – мотнула головой сидящая напротив меня нелюдь, увлечённо ковыряясь в своей тарелке.

Из миски на меня, стыдливо прикрывшись листиком салата, глядело печальными глазами нечто со множеством щупальцев. Я осторожно пересчитала их и поправилась:

– Девятиног?

Мой двойник фыркнула:

– Десяти. Одну лапку ты уже съела.

Ответом ей был мой исполненный ужаса взгляд. Потом, взвесив все «за» и «против», я предположила, что, раз пицца с морепродуктами дружит с моим желудочно-кишечным трактом, то и десятиног с ним подружится. Двойник молча наблюдала за моим старательным разжевыванием несчастного головоногого. Видимо, впечатляющее проявление моего самоотверженного героизма сделало то, чего не смог бы сделать и десяток проштудированных томов по дипломатии, потому что нелюдь, словно между делом, сказала:

– Меня зовут Ал’Ттемекке.

Я уже предполагала некоторые принятые у них правила сокращения имён, произвольно перемешала слоги, пошевелила губами и выдала:

– Значит, Аме, если коротко? Мне просто не понравилось, как звучит «Алкке», – сочла нужным добавить я.

– Можно и так, Моэна.

До меня не сразу дошло, что это просто фривольное сокращение моего имени.

– Обычно все зовут Морру.

– Морру, – тихо повторила она, словно прислушиваясь к звучанию имени. Потом глянула на меня золотистыми глазами и заявила: – Но я знаю – у всех ваших тройные имена, а таких, как у тебя, не бывает.

Мать хотела назвать меня Мари, а отец – в честь своей прабабки. Она была дикаркой, вождём племени с омеги тридцать восемь и непоколебимо верила, что бронзовыми ножами можно воевать против пушек с лазерными прицелом. И, если при слове «дикарка» у вас в ассоциациях возникают всякие интересные картинки с минимумом одежды, звенящими браслетами на тонких смуглых запястьях, татуировками на всяких интригующих местах и возможно, обилием всякого разного пирсинга, то вы – чёртов недобитый романтик. Потому что описание типа «темнокожая баба формата «гренадер», всюду таскающая с собой огромный тесак» подходит гораздо больше. Хотя, признаю, с формой одежды угадали. И с пирсингом. Женщины их племени привыкли брать всё, что хотели, и, ради справедливости надо заметить, всех, кого хотели. На фотографиях мой прапрадед выглядит совсем блёкло рядом с такой колоритной фигурой. Чем он, командир небольшого карательного отряда, недооценившего эффективность метательных ножей и отравленных дротиков, привлёк мою прапрабабку, тоже осталось неизвестным. Но – результат налицо, прапрадед вскоре отпущен с миром, а через четыре года ему на воспитание выслан мальчонка, Нэрто. Алиментов прапрабабка так никогда и не платила (она была непорядочной женщиной), а племя процветало ещё несколько лет, пока Государство не взялось за них всерьёз. Ещё через тридцать лет Нэрто, полукровка, гибрид, нелюдь – называйте как хотите, станет основателем «Олдвэйтрэвэл компани», корпорации, которая всегда была верна действующей системе. Возможно, родись у той Морруэнэ девочка, меня бы на этом свете никогда не существовало. Но, разумеется, рассказывать эти любопытные подробности нелюди я не собиралась, поэтому только пожала плечами.

– Кстати, тут такая шумная блондинистая дамочка мимо не пробегала? – невзначай поинтересовалась я.

– По-твоему, тут проходной двор?

– Дверь была открыта, – резонно заметила я.

– Глупые и опасные традиции.

– Объясни.

«Неверный тон», – отметила я про себя. Попробуем ещё раз.

– Я не понимаю.

Аме коротко фыркнула.

– Советники стараются не огорчать народ. И не прячутся от недовольных, – нелюдь улыбнулась уголками губ.

– Государю бы такой обычай ввести, – буркнула я.

Единственный плюс далёких командировок – можно болтать, что вздумается, и после такого не ждать приезда весёленькой чёрной машинки с людьми, которые просто жаждут узнать больше о твоих политических взглядах.

– Я вообще-то насчёт денег хотела спросить, – вот и щекотливая тема. – Советник Мелэтир’Тэнтэк обещал…

– Отец сейчас на Островах, – коротко сообщила она.

Ах, вот оно как – то-то я думаю, имена как-то странно созвучны. А под «Островами», вероятно, имелась в виду их условная столица. Я воззрилась на Ттемекке поверх стёкол очков.

– Ты, конечно, поняла, как изменилась ситуация.

Улыбка Аме мне не нравилась. Эх, придётся всё-таки применить старый, как мир, способ – отрицать у себя наличие мозга:

– И как же?

– Сдавай оружие.

Я лениво поковырялась в остатках несчастного моллюска, подцепила оставшееся щупальце, неспешно прожевала, аккуратно отложила вилку на край тарелки. Потом мирно сложила ручки и невинным взором уставилась на нелюдь.

– Тебе нужно сказать так, как говорят люди? Хорошо, – Аме резко поднялась со своего места и, прихрамывая ещё заметней, подошла ко мне.

Я старательно делала вид, что изучаю противоположную стену (камень, покрытый полупрозрачным зеленоватым глянцем), и незаметно (то есть я думала, что незаметно) косилась в сторону нелюди. Спокойнее. Без пены и лишних движений.

Нелюдь склонилась к моему уху и прошипела:

– Пушку на стол.

«Когда закрываешь глаза, прислушиваешься к шуму собственной крови, к биению сердца, пока не понимаешь, что перестаёшь ощущать своё требовательное «я», когда становишься эмоциональным нулём, слепым пятном на фоне чужих энергий, только тогда можно медленно сканировать и погружаться в этот фон. Замечать мгновенные изменения, но не субъективно оценивать их. Эмоции собьют вас, и, что ещё хуже, сделают заметными. Не сила и быстрота реакции являются главными качествами Охотника, потому что нам приходится иметь дело с созданиями, часто превосходящими нас в этом. Только маскировка, не только визуальная, но и энергетическая, может спасти вас, дать время на изучение сложившейся ситуации и на ответный удар. Пытайтесь уловить не то, о чём думает враг, а то, что он чувствует…»

Нас учили не только действовать, но и прислушиваться. Хотя первое мне, надо сказать, всегда удавалось лучше.

Я прикрыла глаза и попыталась заглушить неоновую вывеску в собственном сознании, крайне рекомендующую нелюди отправляться в увлекательное путешествие куда подальше.

Напряжение, враждебность и раздражение... но это и мои чувства … чёрт, не могу разделить… Вспоминай… злые точки зрачков…

Я выпрямилась, сунула руку во внутренний карман куртки. Горячая тяжесть металла обожгла холодные пальцы, громыхнула по столу.

– В школе автомат быстрей всех собирала? – ядовито поинтересовалась я, наблюдая за тем, как Аме вполне профессионально разбирала пистолет.

Она не удостоила меня ответом, без видимого интереса повертела в пальцах некоторые детали, потом методично собрала оружие и положила его на край стола. Ситуация начинала раздражать, из-за чего я никак не могла пробиться к её эмоциям.

– Показательное выступление окончено? Я могу забрать свой газовый баллончик против хулиганов?

– Ты не поняла, Моэна.

Аме закатала рукав блузы – левую руку нелюди почти от запястья до локтя охватывал широкий браслет. Тонкие колечки, из которых он состоял, поблескивали рыжиной меди, белым блеском серебра, матово-серым цинком, синеватым кобальтовым покрытием, тусклой сталью.

– Меняю, – предложила она.

– Весь? – несколько ошарашено спросила я.

Я судорожно запускала шестерёнки калькулятора в голове. Получалась очень, очень приличная сумма. Моя смертоносная игрушка для неуверенных в себе дамочек стоила гораздо меньше. Да только без неё моя жизнь тоже существенно продешевится.

– Я не торгуюсь.

Двойник нехорошо осклабилась:

– И я тоже.

Тяжёлый браслет сомкнулся на моей руке. Левое предплечье стало напоминать металлизированный протез. Зловредные солнечные батареи часов воспользовались моментом, и синюшная голограмма снова вылезла.

– З-зараза, – я наугад тыкала по кнопочкам.

Аме вздохнула, нажала что-то на панели.

– Ах, вот оно как…

– Тебе пора, – просто сказала Двойник.

Мне прямым текстом указывали на дверь. Уже на пороге я невзначай обронила:

– Мне обещали показать лаборатории контурного оборудования. Это часть договора с твоим отцом.

Аме поджала губы, поразмыслила. Упоминание советника подействовало благотворно.

– Я поговорю с… начальником. Приходи завтра за треть до Сердца Света.

Дверь за мной захлопнулась.

Что ж, похоже, самое время маленько попросить божественной помощи Триады для того, чтобы Мелэтира’Тэнтэка не задержали на Островах.

Вероятно, уже 27 сентября 2281 года. Пространство класса «эпсилон», Серебряная Цитадель.

Я специально зашла за Аме пораньше, уже нагло ломанулась в дверь особняка, протопала по лестнице и громогласно объявила:

– Э-эй! Я пришла трепать нервы и требовать мою пушку обратно.

Нелюдь бесшумно возникла за моей спиной и констатировала:

– Это шутка.

Я балансировала на краю, но, кажется, пронесло. (А ещё говорят, что у Каинова племени нет чувства юмора). Я поморщилась.

Папаша ли вправил Аме мозги, или она сама сделала какие-то выводы относительно меня, но, в любом случае, вести себя стала гораздо приличнее. На улице и вовсе притихла и повела меня какими-то закоулками, словно намеренно избегая широких радиальных проспектов.

– И что посоветовало твоё всемогущее начальство? Послать меня куда подальше? – я, как видите, была готова ко всему.

Двойник хихикнула:

– Илар ничего не знает. Ещё.

Ох, Триединый, как меня раздражает их манера запихивать наречия и прилагательные в самый конец предложения.

– Маленький гадкий сюрприз для начальника? Понимаю, – важно кивнула я.

Cерое приземистое длинное здание примыкало к городской стене. Аме очень стоически и очень медленно поднялась по ступенькам крыльца (чёрт, да что у неё с ногой?). Внутри было сумрачно и прохладно. Длинные узкие переходы, переплетение труб и проводов вдоль стен, ходы вентиляционных шахт под потолком – всё это не вызывало у меня удивления. Единственно, практичность и строгость промышленного объекта нарушалась встроенными прямо в стены друзами матовых зеленоватых кристаллов (тригонально-пирамидальная сингония, похоже). Некоторые из них были настолько массивными и такими безобразно разросшимися, что для того, чтобы пройти дальше, приходилось протискиваться вдоль противоположной стеночки (что за нерациональность).

Наконец, мы вошли в просторное помещение, хотя свободное пространство я скорей ощутила, чем увидела – здесь было не светлей, чем в переходах. По обе стороны от входа из стены вырастали особенно крупные глыбы. Мне кажется, или они действительно слегка светятся?

– Нилас! Илар! – позвала в темноту Аме.

Темнота в глубине комнаты шевельнулась. Или мне снова показалось.

– Илар, иди сюда. Я тебе человечинки принесла, – ещё более интригующе предложила нелюдь.

Я бы обязательно высказала своё мнение относительно такой характеристики. Но не успела.

Удивленное рычание прозвучало одновременно с моим возгласом:

– Ты?!

Глава 5

2278 год. Старая Москва, лабораторный комплекс «Олдвэйтрэвэл компани».

– Ну что, Морру, даёшь своё авторитетное разрешение? – раздался в наушниках голос брата.

На монитор было выведено изображение огромного ангара, в центре которого стоял «Жнец». Я прищурилась. Десятитонный чёрный штурмовик едва заметно подрагивал – представляю, какой страшный гул от включенных двигателей стоял сейчас в ангаре. Я переместила фокус камеры левее, чтобы в кадр попал контур.

Специально для всех тех, кого уже измучили мои разглагольствования о ступенях охлаждения, рамах и реакторах, поясняю. Итак, типичный контур режимного Коридора. Стальная рама представляет собой окружность пяти-тридцати метрового диаметра. Круг считается идеальной формой, так как на сварные узлы квадратных и ромбовидных рам даётся слишком большая нагрузка. Рама обмотана слоями изолятора и охладительными системами и утоплена в пол от трети до половины своего диаметра. Пустоты в полу под рамой, стыдливо прикрытые толстыми стальными листами, остались после извлечения части оборудования, якобы свезённого на диагностику. Как я подозревала, словом «диагностика» обозначался тот факт, что оборудование уже успело обрести приют на одном из подпольных рынков Новой Москвы. Так, конечно, быть не должно – контуры полагается закатывать заподлицо с полом, чтобы самолёт мог начать разгон уже здесь, а взлететь, скажем, на дельта шестнадцать, а не застрять/провалиться/перевернуться (нужное подчеркнуть) ещё при разгоне. Однако, не надо забывать, в какой стране мы находимся.

К контуру идут толстые кабели энергоснабжения. (Старые Пути существуют сами по себе, но необходим мощный точечный энерговыброс, который заставляет их открываться). Вот, собственно, и всё. Если смотреть через кольцо рамы, взору предстают не познавательные призрачные видения иных миров и прочие веселые картинки на любой вкус, а противоположная стена. Действительность намного проще, чем мы себе воображаем.

– Посмотри ещё в инфракрасном на воздушные завихрения, а так, всё вроде в норме, – ответила я, скользнув взглядом по показаниям датчиков.

– По краям примерно триста двадцать Кельвинов, а в центре под все триста семьдесят, – через полминуты отозвался Доминик. – Ты всё проверила? Давай быстрее, контур сильно греется. Напомни матери закопать поставщиков охладительного оборудования.

Брат, в отличие от меня, как истинный интеллигент, не употреблял слово «урыть».

Показания температурного датчика меня тоже не устраивали, хотя за пределы нормы они пока не вышли, ну и ладно.

– Ладно, птичка может лететь. Постарайся пройти точно по центру, – разрешила я, наблюдая за тем, как машина медленно начинает разгон. – Удачи, Ник, – добавила я, когда шасси скользнули по стальным листам, и самолёт исчез, как не бывало. Помехи в наушнике разом стали громче, натужно посвистели, позавывали, и связь оборвалась окончательно.

Значит, всё прошло удачно. Некоторую опасность представляет только переход через кольцо контура, которое сдерживает расползающуюся пространственную ткань. Однако, ещё не было такого случая, чтобы кто-то заблудился в самом Коридоре. Я завистливо вздохнула – эх, не дали мне порулить. Доминика срочно отправили на эль сорок один (население – человеческое, около шестидесяти миллионов, уровень развития цивилизации – преддверие промышленного переворота). Видимо, опять возникли проблемы с тамошним начальством, поэтому срочно потребовалось божественное вмешательство в лице представителя Компании. Спрашивается, зачем тогда «Жнец»? Так, как говорится, кто же думал, что они из мушкета наши кукурузники сбивать умеют? Государство пока только присматривалось к этой земле – обилие заразных болезней и скудость почв в совпадающих с альфой локациях не делали Пространство класса «эль» лакомым куском. Но разбрасываться им тоже было жалко.

Выключив контур, я перевела Коридор в «спящее» состояние и включила на полную мощность охладители. Подождав минут пять, вооружившись отвёрткой, напевая мантру «Тут всего лишь два рентгена, а я быстро обернусь» и пренебрегая защитным костюмом, я спустилась в ангар. Там было не просто душно – казалось, за время ожидания четыре двигателя «Жнеца» Ника выжгли почти весь кислород воздуха. А ещё жутко воняло перегретым пластиком. (Хм, и кто мне говорил, что эти панели жаростойки?) Замогильно покашливая, я направилась прямиком к раме, отсоединила одну из криокапсул, утёрла со лба трудовой пот и поспешила обратно к выходу.

На двери лаборатории красовалось такое вот объявление:

"Господа, Дамы и Ещё не определившиеся! В стенах сей лаборатории не принимается никакой пищи, кроме духовной. А ещё здесь не курят! (Это и вас касается, госпожа зам. зав. лаб.)

Спасибо!"

Я хмыкнула (как же, про меня они забыть никак не могли) и вошла внутрь помещения. Датчики на входе сразу настороженно затикали.

– Морру, ты лучишься. Скушай витаминку, – посоветовали мне вслед, пока я шла к своему рабочему месту, рассеянно грея уши чужими разговорами.

– Слушай, вчера Влад клялся и божился, что удалось установить высокочастотную связь между нами и гаммой через третий Путь. Веришь этому?

– В прошлом месяце он утверждал, что может работать перенастройщиком. Того контрольного хомяка на кси так и не дождались.

Говорившие засмеялись. Хомяка было немного жалко.

Я неубедительно поковырялась в отсоединённой капсуле, пытаясь обнаружить причину её неэффективности. Дело закончилось тем, что я перемазалась в этиленгликоле, сломала последний ноготь, который ещё претендовал на звание длинного, и окончательно уверовала в то, что неисправно абсолютно всё. Начиная от несчастной криокапсулы и заканчивая политикой отдела кадров, который посокращал всех механиков, из-за чего теперь инженерам приходится браться за такой неблагодарный труд. Рассудив, что неисправная капсула никуда не убежит, я оставила её на столе, достала из сумки булочку, направилась к холодильнику, пошерудила между образцами биомассы неясного назначения и сроков годности и извлекла кусок масла. Сливочного. (Объявление распространялось только на новобранцев, деды не могли позволить себе голодать).

– Георг, кинь соль, пожалуйста.

– Тебе карбонат или уранил? – ухмыльнулся он.

– А хлорида случайно нет?

Я поймала импровизированную солонку, на приклеенной к баночке бумажке кривовато, словно автор сам сомневался в том, что пишет, значилось: «NaCl». Теперь другое дело.

– Правда, что сегодня экологи нагрянут? – лениво спросил Георг, развалившись за компьютерным столом и принимая предложенную ему демократичную половинку бутерброда.

Я скоммуниздила у чьего-то рабочего места одно из этих чудесных мягких кресел на колёсиках (из-за которых почти весь наш офисный планктон, кажется, скоро разучится ходить), и уселась, закинув ногу на ногу, рядом со столом Георга.

– Ага, а мне разгребать… – меланхолично заметила я, жуя бутерброд.

Это были не просто экологи – говорят, в «Хэппивэе» прознали о запуске резервного реактора в черте города и натравили на нас МинЭкологии во всём своём интернациональном составе (обещали даже прислать каких-то мелких шишек из коренного населения кси). Матери-то что – так, ожидается очередная в меру деловая беседа с Государем, а мне – одна нервотрёпка. Обо всём этом я и поведала Георгу, и, не успел он даже посочувствовать моей горькой доле, как меня окликнули:

– Госпожа замзавлаб, вас зовут, – передали мне с плохо скрываемыми ехидными ухмылками.

Вот сволочи.

Я обречённо вздохнула, поднимаясь на ноги, и из одной только садомазохистской вредности захватила остатки булочки с собой.

– Итак, господа, предупреждаю сразу, – почти эффектно взмахнув когда-то белыми полами халата, я резко затормозила и сделала многозначительную паузу, которая позволила мне оглядеть всю делегацию внимательным взглядом.

Некоторые лица из числа прихлебателей губернатора области и подпевал всяческих «Спасипланету» были мне смутно знакомы, хотя нескольких я видела впервые в жизни. Хм, этот верзила, что ли, с кси? Фигура человека, лицо которого было закрыто непроницаемо-тёмной пластиной гладкой маски, с потрохами выдавала в нём уроженца не альфа-Пространства. Он стоял чуть поодаль остальных, словно не желая быть причисленным к лику ярых сотрудников Министерства Экологии и Природопользования... хотя... нет, не так – это остальные люди словно хотели дистанцироваться от незнакомца, его явная чуждость в этом сборище подсознательно нервировала окружающих.

Пауза, которую требовал от меня выбранный образ сурового и обстоятельного заместителя начальника лаборатории, была выдержана. Вспомогательно дирижируя булочкой, я вдохновенно продолжала:

– Я прекрасно знаю, что привело вас сюда, – а теперь изображаем проницательный взгляд в упор, медленно обводим этим взглядом всех присутствующих, потом снова многозначительная пауза. – И я от лица Компании не собираюсь отрицать поступившую информацию о резервном реакторе. Но, – я, наконец, запихнула в рот последний кусок бутерброда, неторопливо дожевала. – Но! – (больше чувства, Морру, больше чувства! – тебя ведь тоже возмущает возможное повышение радиационного фона в черте города!). – Я могу предоставить вам необходимые документы, а также отчёт с последней экспертизы, результаты которой доказывают безопасность наших технологий по сравнению, например, с некоторыми нечестными на руку организациями, которые в погоне за дешевизной, – я замерла и закончила тихо и зловеще, – до сих пор используют в качестве охладителя фреон-двенадцать.

«Ах, вот ты где, представитель «Вандервояжа». Я широко ему улыбнулась. Удар достиг цели – в толпе начались возмущённые перешёптывания. Почва под ногами вандервояжиста ощутимо поплыла и закачалась.

И теперь – завершающий штрих. Мир под кодовым названием «кси» почти полностью подчинён Государству, его коренная цивилизация во многом уступает нашей. Их туземец сейчас наверняка с благоговением ловит каждое слово Человека с Высшим Образованием (в роли ЧсВО – замзавлаб Морруэнэ), надеется понять хоть что-нибудь, и, вообще, должен быть счастлив одним тем, что его пригласили в Старую Москву. Хотя под затемнённым стеклом предположительно традиционной (интересно только, когда они уже успели обрасти такими традициями?) маски сего благоговения не видно, но по-другому ведь и быть не может.

Я покопалась в карманах халата, величественно вытащила сигарету, не спеша прикурила и почти танцующей походкой подошла к туземцу, предвкушая окончательный триумф. Они, конечно, весьма наивны, но их много. И этот их представитель должен донести в массы, что «насяльника «Вандервояжа» – редиска» и дел с ним иметь никаких нельзя, а вот «Олдвэй» – истинный друг всех тумба-юмба. (А то на рудниках эр ощущается явная нехватка кадров).

А теперь, Морру, смесью бравады и дешёвого блефа нужно дать понять, кто здесь действительно большой босс. Я задрала голову и выдохнула дым в направлении невидимого лица аборигена, наблюдая, как сиреневатые клубы разбиваются о тёмную гладкую зеркальную поверхность его маски, улыбнулась с точно отмеренной долей благожелательной снисходительности и обратилась к выходцу с кси:

– Может, вам и неизвестно название «фреон», но использование этого вещества может привести к последствиям, которые, вы, наверное, видели в нашем городе. У вас ведь, наверное, уже были ознакомительные экскурсии по Старой Москве?

Задрав голову, я внимательно, но тщетно вглядывалась в маску аборигена, видя в ней только своё слегка искажённое отражение. Конечно, за всю свою жизнь я уже привыкла смотреть на людей снизу вверх – с физической, а не нравственной точки зрения, разумеется. Но, чёрт, он не меньше двух метров ростом… (рудники, значит, отпадают – если они там все такие, им в три погибели придётся сгибаться). Прошло несколько секунд, чёрные длинные перья, украшавшие маску, колыхнулись – туземец слегка склонил голову. Что ж, вероятно, это означало, что меня слушают весьма внимательно. Я приободрилась. – Тем более, наша компания бесплатно оснащает контурным оборудованием Коридоры на противоположной стороне, а также предоставляет работу выходцам из Пространств, заключивших с нами контракт, – вдохновенно защебетала я.

Вандервояжист был растоптан, контакты третьей (или какой там?) степени велись вполне успешно, а я уже собиралась праздновать свой триумф, как на моём запястье сомкнулась железная хватка начальства.

Начальник отдела, выскочивший откуда-то, аки чёртик из табакерки, оттащил меня в сторону. Его лицо стремительно покрывалось красными пятнами. Дурной знак.

– Морруэнэ, – ещё никто не произносил столько «р» в моём имени.

Я залепетала что-то невнятное, искренне недоумевая, что, собственно, такого произошло.

– Что ты делаешь?! – прошипел он мне в лицо. Я чуть сигарету тогда не проглотила, ей-богу.

– Заключаю контракт.

– С кем, разреши поинтересоваться?

– С кси. А что…

– Кси?! Какое, к чертям собачьим, кси?! – едва сдерживаясь, переспросил он и подволок меня к какому-то невзрачному маленькому человечку из делегации. – Вот их представитель! – рявкнул мой начальник. Человечек боязливо закивал под взглядом моего начальника. – И по-русски он почти не понимает! – человечек снова мелко закивал. – Чёртов болван, – человечек покивал и на это.

Небо, тогда кто этот? Иноплановая антропология снова подвела меня под монастырь. Я сглотнула и дрожащей рукой добросила окурок до урны у входа в лабораторию.

– Ты хоть чуть-чуть представляешь себе, кто он и откуда? – снова зашипело на меня начальство.

Вся делегация, внимательно следившая за нами, похоже, не могла нарадоваться тому, что меня наконец-то поставили на место. По лицу сотрудника «Вандервояжа» бродила мрачная улыбочка. Теперь тонул в дерь… в болоте не он один.

– Не-а, не представляю, – мой голос звучал ровно и совсем чуть-чуть нахально – самое время было забыть о наличии у себя зачаточных способностей к логическому мышлению.

Оставалось только молиться на усиление сияния обаятельной (как мне казалось) наивности во взоре. Начальник отдела снова взял меня на буксир, и, не успела я возмутиться сим рукоприкладством, как меня подтащили пред светлые (предположительно) очи человека-не-с-кси. Вот только… человека ли? Меня потихоньку начали терзать смутные сомнения.

– Итаэ’Элар, – представил мне его начальник. – С эпсилона.

Я мысленно застонала. Нелюдь. Твою мать. Вот влипла. Я знала о тварях с эпсилона только понаслышке – Государь лично поручал отцу провести два очень тихих и аккуратных задания на их территории. Они прошли успешно, но отец никогда не добавлял ничего больше. Потому что задание, связанное с одним из Каинова племени, – вовсе не прогулка на крышу ближайшей высотки (откуда открывается чудесный вид, а жертва даже не подозревает о том, что Охотник уже держит её на прицеле). Это всегда схватка. Они очень, очень восприимчивы, и их практически нельзя застать врасплох.

Названный Итаэ’Эларом, видимо, решил в истинном свете рассмотреть госпожу заместителя заведующего лабораторией, заслуживающую, как минимум, ссылки, и неторопливо снял маску. Я невольно вздрогнула. Нет, он был вполне ничего даже по человеческим меркам – необычный контраст коротких пепельно-русых волос с бронзово-смуглой кожей, нос с горбинкой, хищная резкость черт лица, жёсткий прямой взгляд серо-зелёных глаз. На вид можно дать лет тридцать-тридцать пять, хотя насчёт возраста существ, подобных ему, болтали всякое. Не самое милое создание в обитаемой Вселенной, но, действительно, всё бы ничего, если бы правую сторону его лица не уродовали несколько перекрещивающихся белых рубцов.