Текст книги "Время до Теней (СИ)"

Автор книги: Искандера Кондрашова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

Глава 21

Временами я начинаю понимать индивидов нашего общества, заменяющих органические части своего тела на более надёжные полимерные протезы. Тогда, по своей относительной молодости и относительной везучести, я ещё не успела сбыть и обменять на искусственные какие-либо из своих органов, но уже слегка завидовала приобщившимся мудрости киберхирургии. Недолговечная органика живого тела мало того, что весьма хрупка, так ещё и постоянно чего-то требует. Сна, например. И еды. И секса. Хотя еды всё-таки больше.

Отперев дверь своим ключом, я скинула в тёмной прихожей сапоги и мундир и первым делом прокралась на кухню. Хозяйственность Итаэ’Элара (да-да, я докатилась до того, что доверяю всяким ксеносам ключи от собственного дома!), позаботившегося о пополнении нутра холодильника, сначала приятно удивила, а потом заставила разочарованно удовольствоваться печешками. Проклятый нелюдь, как всегда, подумал только о себе, накупив кучу полуфабрикатов. Из морепродуктов, естественно. Ненавижу креветки. И этих маленьких пупыристых осьминожков ненавижу. Моя светлая идея перевести Илара на питание чем-нибудь более характерным для человеческого рациона (печенье, бутерброды с майонезом и булочки с вареньем) потерпела крах.

Что ж, выход есть всегда – я сурово кивнула и сотворила радующий своими размерами бутерброд с колбасой (нелюдь уступил моим вкусовым пристрастиям только в покупке батона «докторской»). Сухомятка, запитая чаем, придала мне смелости. Пока глаза привыкали к царящему в комнате полумраку, я застыла в дверном проёме. Постепенно мне удалось идентифицировать цвиэски, свесившуюся с плафона люстры и завернувшуюся в крылья – ящерицу в состоянии сна вполне можно было принять за летучую мышь. Илар был на балконе, похоже, вполне себе увлечённый открывающейся оттуда панорамой ночного города. Мою персону он, видимо, твёрдо решил игнорировать. Стараясь двигаться как можно тише (хотя это было бессмысленным действием, учитывая исключительный слух нелюдя, исключительный даже при условии, что Илар явно пребывал в состоянии смертельной обиды), я босиком встала на ледяной бетонный пол прямо за спиной Итаэ’Элара и смиренно, аки агнец, приведённый на заклание, сказала:

– Илар, мне нужно с тобой поговорить.

Он обернулся через плечо и внимательно взглянул на меня:

– Моя функция будет состоять в том, чтобы терпеливо внимать потоку информации и время от времени поддакивать? – серьёзно спросил он.

Я хмуро уставилась на него в ответ. Нет, сказанное было вполне в духе саркастичного нелюдя и, похоже, брякал он подобное не со зла, а потому… в общем, Бездна знает, почему… Да, я всё это знала, но к горлу всё равно подкатил предательский комок. Видимо, лимит разочарований на один день был нехило превышен.

– Я просто уточнил, – выдержав паузу, добавил Илар.

Я зачем-то кивнула и подняла на него взгляд. Радужки глаз нелюдя слабо светилась отражённым светом уличного освещения.

– Тебе холодно, – заметил он.

– Да нет, совсем нет, – пробормотала я.

Замёрзшие ноги придерживались иного мнения, но слушать своё физическое тело, как известно, последнее дело.

– Это утверждение, а не вопрос, – отрезал Илар. – Пойдём в комнату.

Я уселась на кровати, поджав босые ступни под себя и низко наклонив голову, чтобы пряди отросших за последний месяц волос свешивались на лицо. Итаэ’Элар расположился напротив меня, на некотором дипломатическом расстоянии.

– Илар, меня ведь, наверное, нельзя простить за то, что я рассказала, – скороговоркой пробормотала я. – Просто… просто мне крышу снесло от страха – я думала только о том, как спасти себя. Любой ценой.

– Это единственная достойная цель в любом предприятии, – согласился нелюдь без тени иронии.

Я внимательно зыркнула на него, чтобы удостовериться, что ирония действительно не имела места быть. Итаэ’Элар встретил мой взгляд спокойно, лишь криво усмехнулся и блеснул фосфорно-зеленоватыми зрачками. Его пепельно-русые волосы, кажется, светились в полумраке, да и вообще, выглядел он жутковато (то есть, ещё более жутковато, чем обычно), хотя я отметила это как-то машинально.

– Просто, понимаешь, мне жалко уходить…

– Тебе нечего жалеть, Мор, это Пространство – рухлядь, руины, – сказал он.

– Но это – мой дом. Здесь всегда были моя семья, друзья, работа… – возразила я и мысленно повторила: «были». – Мне нравятся руины Старого мира. Нравится верить, что мы сумеем восстановить всё, что было раньше. До Третьей Мировой, до Второго Потопа, до того, как из первых открывшихся контуров полезла всякая нечисть, – прошептала я.

– Это невозможно, – заявил Илар, наклонился ко мне так, чтобы наши лица оказались на одном уровне, и добавил, понизив голос: – Даже вы должны чувствовать, что разрушили этот мир, что это Пространство медленно умирает.

Я замолчала, пытаясь внять смыслу услышанного. Истинная Земля, мой дом… умирает. Я вдруг задумалась о том, что на «Олдвэйтрэвэл компани» и подобные ей транснациональные корпорации возложена куда как более важная миссия, чем организация межпланового туризма. Подготовка миров, которые должны стать новыми Ковчегами. Человечество медленно, но верно готовилось к тому, чтобы навсегда покинуть тонущий корабль, именуемый Пространством класса «альфа». Всё, что произошло когда-то, необратимо. Невосстановимо. Меня бросило в жар, и я быстро закрыла глаза, чтобы не дать горячим слезинкам повиснуть на ресницах, усмехнулась через силу и спросила:

– Кстати, а ведь запах денег, которые тебе обещал Доминик, неплохо отбивает мертвецкий душок этого мира, а, Итаэ? – конец фразы я произнесла шёпотом, чтобы голос не выдал меня.

Не нужно было хорошо знать Илара, чтобы догадаться, какую экономическую нишу он займёт в Старой Москве. Знания, ум, а также фантастическое нахальство нелюдя пригодятся «Олдвэю». Уверена, что Доминик тоже это понял и слегка поступился национальной политикой, взяв ксеноса на службу.

– Вполне, – осклабился нелюдь и, помедлив, добавил: – И прекрати реветь.

Это было уже слишком – я по-детски шмыгнула носом, но гордо вздёрнула подбородок и оскорблено замолчала. Проклятые слёзные железы, как назло, решили лишить меня стратегических запасов хлорида натрия в организме.

– Мор? – осторожно обратился ко мне нелюдь.

Я попыталась аккуратно просканировать общую эмоциональную окраску мыслей нелюдя, хотя чтение сложного, многослойного энергетического фона сознаний эпсилонцев – непростое дело даже для опытных Охотников, а при таком разброде чувств, в котором пребывала я, задача становилась и вовсе невыполнимой. Единственное, что прослеживалось более-менее чётко – нелюдя моё поведение, вроде, не раздражало… и ещё, что-то неопределённое… отчаявшись в чём-либо разобраться, я сняла очки и яростно размазала по щекам непрошенные слёзы.

– Мор, – предпринял Илар ещё одну попытку, – ты обвиняешь себя в том, что открыла Государю феномен Теней? Глупо. Ты не первая. Он присматривается. Собирает информацию из разных источников.

Наверное, нелюдь своеобразно и довольно коряво, но пытался утешить меня. Это стало последней каплей.

– Тогда почему я оказалась кругом виноватой?! – всё, теперь я рыдала по-настоящему. – За что меня выкидывают с альфы, как последний отброс?

Илар пересел ближе.

– Ну, кто-то же должен быть виноват? – резонно заметил он. – Выбрали тебя.

Меня. Любимую внучку, сто восемьдесят какую-то наследницу, выродка-гибрида. Я вздрогнула от неожиданного прикосновения – Илар пальцами коснулся моей щеки, повторяя путь дорожки, оставленной клятой слезинкой, а другой рукой обнял меня за плечи и притянул к себе и, наклонившись, прошептал мне на ухо:

– Морру, успокойся. Ты не можешь ничего изменить, и всё будет идти так, как идёт. Бездна знает, может, это только начало лучшего этапа жизни…

Я замерла и от крайнего шока даже забыла про то, что надо отстраниться и продолжать плакать (для закрепления, так сказать, успеха и дальнейшей стимуляции чувства сострадания, естественно). Мало того, что за всё время нашего знакомства нелюдь старался даже случайно не прикасаться ко мне, словно я была прокажённой, не говоря уж о каких-то там панибратствах – эпсилонцы крайне щепетильно относятся к границам своего личного пространства. И уж, тем более, он никогда не говорил со мной так. Так, будто мы вовсе не представители враждебных друг другу видов. Так, будто мы…

Он не прикасался ко мне потому, что я, как ни похожа, всё-таки не Аме? Другая. Не его Аме. Что, чёрт побери, изменилось сейчас? Триада, как всё сложно. Я обмякла и прижалась к тёплому боку Илара. Он задумчиво гладил меня по волосам – так гладят кошек, запрыгнувших на колени, чтобы помурлыкать.

– Ты отлично копируешь человеческие модели поведения, нелюдь, – прокомментировала я спустя несколько минут, намеренно следя за его реакцией.

Илар ответил своей привычной кривой усмешкой и произнёс:

– Я только усугубляю ситуацию…

– Что ты имеешь в виду? – непонимающе пробормотала я, заглянув ему в лицо. От его тепла я несколько разомлела – меньше всего хотелось сейчас слышать о каких-то проблемах. Не важно, каких.

– Проблема в том... – он выдохнул, замявшись в определении. – Я… я не знаю, зависит ли это от того, что ты – Шаэррат Аме… такого вообще не должно быть...

– Чего не должно быть? Чтения моих мыслей? – спросила я, выпрямившись и отстраняясь от нелюдя.

– Мысли нельзя читать, человек. И я уже объяснял тебе, почему, – раздражённо перебил меня Илар, смерив взглядом, которым обычно одаривают имбецилов. Я поёжилась. Нелюдь, тем временем, продолжал: – Просто мне понятна… я чувствую систему, вокруг которой формируется твоя тшасс’аарб, и на этой основе могу предугадать с большой вероятностью, в каком ключе ты будешь думать в следующий отрезок времени. Всё это не должно быть так просто, как получается с тобой. Конечно, будь ты со мной…

– … одной крови? – подсказала я, невесело усмехнувшись.

– … одного вида, будь мы знакомы достаточно долгое время, или… – по какой-то причине, заканчивать мысль он не пожелал.

«Или будь Морруэнэ такой же, как Ал’Ттемекке», – прошипел мстительный внутренний голос, но я честно постаралась его заткнуть. Я склонила голову набок и, пытливо воззрившись на нелюдя, напомнила:

– Или?..

Он помотал головой.

– Нет. Исключено. Не может быть.

– Тогда почему я не могу… угадать, о чём думаешь ты? – не успокаивалась я.

– Ты никогда не пробовала это делать, – отозвался нелюдь, тоном голоса давая понять, что разговор на эту тему окончен.

Я вздохнула и передёрнула плечами. Тогда мне казалось, что события последних дней, которые заставили меня и нелюдя действовать сообща, выживать вместе, связали нас куда крепче, чем какие-то непонятные психофизические явления моей ауры, о которых говорил Итаэ. Жаль, всё-таки хотелось верить, что Итаэ’Элар ненавидел меня чуть меньше, чем других людей, не только из любопытства. Впрочем, это всё не важно – я потрясла головой, ощущая тяжесть и оцепенение мыслей, слёзы давно уже высохли.

Илар и так на диво откровенничал со мной, поэтому бесполезно было раньше времени расспрашивать его о том, что он рассказывать не пожелал. За всё время нашего знакомства он вёл со мной какую-то игру, правила которой я так и не уяснила, раскрывая карты только тогда, когда кривая ситуаций выворачивала на верную дорогу, то есть, когда события складывались так, как он запланировал. Сам того не зная, Илар научил меня затаиваться и выжидать – а к этому меня признавали неспособной лучшие Охотники Старой Москвы. И я была благодарна ему хотя бы за это (хату свою, что ли, завещать ему в благодарность?..)

«Я подожду» – решила я про себя, укладываясь ближе к нелюдю, растянувшемуся на кровати, и закрыла глаза. Впрочем, Илар и не думал так легко угомониться:

– Ты решила, куда пойдёшь завтра?

– Омега двадцать девять.

– Омега – человеческая колония, – резонно заметил он.

Я помедлила с ответом:

– На могилку к родственникам схожу.

Нелюдь совершенно по-человечески протянул «а-а-а», а потом не выдержал и спросил:

– Захоронение?.. вы хороните в земле?

Я нехотя открыла глаза, покосилась в его сторону, пожала плечами и проворчала:

– У ваших есть какие-то предубеждения по этому поводу?

– Слишком долго ждать, пока станешь ничем – солнце Бездны не будет ждать так долго, – ответил Илар беззаботно.

Я знала, что правил памяти усопших на эпсилоне не существует – своих мертвецов они кремируют и, ничтоже сумняшеся, развеивают прах над океаном, чтобы никогда больше не вспоминать имён умерших... Но что-то тут не вяжется. Я нахмурилась:

– Гвайет Умбала – это ведь тьма, рождающая сущностей, которым вы поклоняетесь. Причём здесь свет солнца?

Нелюдь фыркнул – видимо, находя моё биполярное восприятие мира весьма наивным, и спросил:

– Морру, назови хотя бы один народ, поклоняющийся тьме?

Как вы понимаете, заснуть он мне сегодня точно не даст. Илару плевать на божественное, но он и болтовня на отвлечённые темы, это просто идеальное сочетание для зверского убиения моего времени. Я приподнялась на кровати, обвиняюще ткнула пальцем в нелюдя, саркастически хмыкнула и заявила:

– Итаэ'Элар, ты хам, подлец, заносчивая сволочь, у тебя глаза в темноте светятся жёлтым, я тебя, чёрт побери, боюсь на подсознательном уровне, а ненавижу на сознательном, – я перевела дыхание, почти не сопротивляясь, когда Илар мягко уложил меня обратно. Вид у нелюдя был довольный-довольный. Я не сдавалась: – У предковых форм твоего вида хищные криминальные рожи, клянусь Триадой, они уминали бедных маленьких австралопитеков за обе щёки. И ты хочешь, чтобы после всего вышеперечисленного, я поверила, что вы, святоши, солнышкам-цветочкам хвалу поёте?

– Бездна – это огонь, Морру, – тихо сказал нелюдь, притянув меня к себе. – Превозносить темноту бессмысленно, она... обыкновенна для нас, когда-то мы жили в ней. Огонь гораздо интереснее. Нам всегда нравилось смотреть на него.

– А я думала, жрать тех, кто у этого огня грелся, – проворчала я, всем видом стараясь не показать, что блаженствую в его объятиях.

Илар только фыркнул в ответ на мою реплику. Тепло, идущее от него, наконец-то перестало казаться мне лихорадочным жаром. Бездна меня возьми, но за какие-то три грёбаных недели я успела привыкнуть к нему так, что у меня ёкало сердце, когда я представляла, что эта ночь закончится слишком быстро. Прошедший день всё больше казался чередой бессмысленных решений и действий. Впрочем, не надо забывать, что хреново время ни хрена неумолимо, потому я набралась смелости и спросила:

– Итаэ, мы так и будем разглагольствовать?

Нелюдь изобразил свою фирменную ухмылочку и заявил:

– Ну, после – обязательно будем.

Я ы-хы-хыкнула. Вечер обещал быть томным.

19 октября 2281 г.

Попрощаться нормально у нас так и не получилось. Во мне внезапно обнаружилось совершенно идиотское чувство неловкости. Мне отчаянно хотелось, чтобы Илар напомнил мне, что я – это я, на кого бы я не была похожа. Но он, по большей части, молчал, пока провожал меня на Пост, только кивнул в ответ на выдавленное мной «ну, не поминай, по возможности, лихом». С усилием проглотив стоявший в горле комок, я с достоинством отвернулась и шагнула в Коридор на омега двадцать девять.

Отчасти я даже испытала облегчение, что эта история завершилась именно так. Я никогда не буду Ал’Ттемекке, я никогда не смогу быть рядом с Иларом, не посмею прикасаться к нему – буду слишком бояться того, что он напомнит мне, что я не имею на это право. Ему вовсе не нужно моё присутствие, Аме ошибалась. Впрочем, где-то на этом моменте я погружалась в опасную трясину Тупых Бабских Отговорок и Нагнетания Бессмысленной Трагичности, потому быстро свернула эти сентенции.

А ещё я запоздало осознала, что, кажется, забыла цвиэски.

Эпилог

Здесь всегда ясно и солнечно, а от порывов ветра, бросающего в глаза мелкий песок, трудно дышать. Виды, открывавшиеся с возвышенности, были бы захватывающими, если бы не были столь однообразными – пустыня с островками чахлой растительности, клонящейся к земле сиреневыми головками соцветий.

Прищурившись и повернув голову вправо, я бросила взгляд на силуэт расположенного в полукилометре наскоро слепленного городка переселенцев с альфа-Пространства. Контуры неказистых построек обрезали и приближали линию горизонта, подрагивая в мареве нагретого воздуха. Только крыша новенького Поста «омега двадцать девять» блестела так, что резало глаза. Внимательный наблюдатель также мог бы заметить появляющиеся периодически на горизонте крохотные облачка взметённого песка – это грузовики археологов пылили по старой трассе на Альим-Тбарр, древний город исчезнувшей цивилизации Пространства класса «омега».

Отдышавшись после подъёма на холм, я бросила рюкзак в пыль, кинула на него кожанку и взъерошила взмокшие волосы. Потом, порывшись в карманах, извлекла на свет божий слегка помятую пачку сигарет и зажигалку. Чёрные гранитные плиты были основательно занесены, песок набился даже в глубокие канавки вырезанных друг под другом на камне имён. Я не стала протирать монумент от пыли и разгребать песок – кроме меня, похоже, сюда никто больше не приходит. Да и я здесь, наверное, последний раз в жизни. Поэтому я просто остановилась в нескольких шагах от общей могилы, скорее вспоминая, чем читая занесённые надписи:

Морруэнэ. ? – 2136

Нэрто. 2128 – 2223

Реддорен. 2177 – 2268

Ресто. 2222 – 2275

Кости моей прапрабабки покоились где-то в этой земле, хотя надпись на могиле была фиктивна и добавлена относительно недавно – ксеносов, погибших во время экспансии Государства полтора века назад, никто с почестями не хоронил. Я бросила окурок под ноги, раздавив его каблуком ботинка, вытащила из-за пояса пистолет (игрушку посерьёзнее, чем та, которую у меня выменяла Аме) и четыре раза пальнула в воздух. Папаша бы не одобрил.

Как оказалось, не он один:

– У тебя завалялись лишние патроны?

Сердце подпрыгнуло в груди. Я сунула пистолет обратно за пояс и резко обернулась – гораздо поспешней, чем того требовала ситуация.

– Зачем ты ими неразумно распоряжаешься? – вопросил риторически Итаэ'Элар.

Я погасила порыв, требовавший немедленно броситься навстречу нелюдю.

– Илар, что...

– Я тут по делу, человек, – прервал меня нелюдь, подойдя ко мне и с крайне серьёзным видом нацепляя солнцезащитные очки. Я не удержалась и фыркнула – теперь нелюдь смахивал на секретного агента из какого-нибудь раритетного фильма. – Бездна побери это светило, – проворчал Илар, наклоняясь и вытаскивая за хвост цвиэски из складок своего брошенного на землю плаща. – Если ты думала, что можешь оставить свою ящерицу мне, то ты ошибалась. Вот, забирай.

Я скривилась – меньше всего хотелось иметь с собой любое напоминание о Тенях, но медленно подошла ближе и покорно взяла из рук Илара стрекочущую Тварь. Цвиэски сначала перебралась, по своему обыкновению, ко мне на плечо, куснув меня за ухо, чтобы неповадно было впредь её бросать, а потом вдруг встрепенулась, углядев что-то примечательное, и спланировала на землю. Если чуть поднапрячь слух, можно даже было расслышать смачное чавканье ящерицы, которым сопровождалась утилизация бычка брошенной мной сигареты. Мы с Иларом молча воззрились на Тварь и одновременно пожали плечами.

– Ты здесь только из-за Тени?

– Не только, – отозвался нелюдь, глядя куда-то вдаль поверх моей головы, и помедлив, сказал: – Компания обещает мне слишком мало.

Мало?! Я изумлённо уставилась на него. Вот жидомасон иноплановый. От скромности он точно не помрёт, от жадности, скорее, загнётся.

– Я отказался от сотрудничества с «Олдвэйтрэвэл компани».

– Это... это же просто глупо! – заявила я, чувствуя, что что-то здесь не то.

Доминик прекрасно понял ценность нелюдя как сотрудника компании, и не стал бы предлагать цену меньшую, чем на самом деле стояли технологии эпсилона.

– Почему? – ровно отозвался Илар. – Существует достаточное количество миров, на которые ещё не распространилось влияние подобных «Олдвэю» корпораций. Там нет системы межплановых переходов. Эта ниша совершенно свободна, Мор, – интригующе сообщил он.

Я оглянулась на могилу. Нэрто, мой прадед, когда-то начал с нуля. А у меня, в отличие от него, есть необходимые знания, а не просто наитие. Наводить мосты между мирами у меня получалось, пожалуй, лучше всего в жизни, так... почему бы и нет? Я вскочила на небольшой камень, чтобы хоть как-то уравнять нашу с нелюдем разницу в росте. Итаэ'Элар снял тёмные очки и промурлыкал:

– Шестьдесят процентов. Но, если ты вежливо попросишь, договоримся на... пятидесяти одном. Я уверен, мы сработаемся.

«Скотина», – подумала я, прямо взглянув в его глаза цвета холодного океана, и обняла нелюдя за шею.

– Даже не думай, – заявил он. – У меня человекофобия в тяжёлой форме.

Я хихикнула и осторожно коснулась губами горячих рубцов на его правой щеке.

– Ты соврал про «Олдвэй»? – прошептала я ему на ухо.

– Хотя бы сделай вид, что не заметила, – буркнул Илар.

Время до Теней прошло, эпсилон остался в равновесии. Останется ли альфа, предстояло выяснить.