Текст книги "Звездная роль Владика Козьмичева(СИ)"

Автор книги: Исак Модель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Действительно, их, если можно так сказать, дружба долго не выходила за рамки его те-лефонного предупреждения о выходе из дома и совместной пробежки по лесу. Правда, за это время они узнали друг о друге довольно много. Оказалось, что Евгения работает хирургом в детской больнице. Что в студенческие годы и какое-то время после института занималась карате. Потом бросила и стала набирать вес. Тогда и решила поддерживать себя в форме не диетами, а бегом, поскольку когда-то в школе занималась легкой атлетикой.

Владик открыл ей, что он писатель и драматург, что он и в самом деле тот самый Козьми-чев, автор "Театральных страстей", книг и многих пьес. Как-то Женя сообщила, что достала его книги и она от них в восторге. В ту пору уже совсем по-летнему потеплело, и "друзья" могли не только бегать, но и посидеть на редких скамеечках, и поговорить. Незаметно для Евгении их разговоры свернули в сторону театра, литературы, поэзии. Обоим это было приятно и интересно. Он поражал ее эрудицией и потрясающей памятью на стихи. Она все чаще задумывалась о смысле происходящего с ними. Если раньше ей было с Владом только интересно, то со временем она уже не могла дождаться их встречи. Было так приятно и радостно видеть его, сидеть с ним рядом, слушать его голос, видеть его глаза... Даже телефон-ный звонок, с его противным тембром (она даже собиралась сменить аппарат) перестал ее раздражать. Она с трепетом ждала каждого его утреннего звонка. Ловила себя на том, что, несмотря на очевидную разницу в возрасте, ей хочется обращаться к нему не по фамилии, а по имени. Ведь у него такое красивое и певучее имя! И как-то, поймав себя на том, что "пропева-ет" про себя варианты его имени, пробуя выбрать самый мелодичный – Владлен – Владик – Владичка – Влад, отчетливо поняла. она любит этого женатого мужчину и даже готова сама ему в этом признаться. Сравнивала это чувство с тем, что испытывала к бывшему мужу, за которого вышла еще в институте. Да, после развода она испытала несколько влюбленностей, но они как приходили, так и уходили, не оставляя заметного следа в ее душе и памяти. При всей молодой восторженности она отдавала себе отчет в том, что эта ее любовь действительно глубокая и настоящая. Такая, какая может выпасть только немногим... И ей!

Но этот редкий унисон звучания их душ почему-то не позволял им переходить на "ты", и дальше утренних встреч и пробежек по лесопарку их знакомство не продвигалось. Он знал, что она не замужем. Разведена. Она знала, что он женат и у него двое детей. Знала, как зовут его жену и детей. Более подробно этой темы они не касались.

Владик, если честно, не ощущал нужды рассказывать о своей знакомой Лене. Ничего опасного ни для нее, ни для себя в этой дружбе он пока не находил. Вместе с тем, он прекрас-но видел, какой радостью светятся глаза Евгении, когда он рядом.

– Но ведь я писатель и бывший газетчик, – успокаивал он себя. – Естественно, что у меня много знакомых. Мужчин, женщин. И будет еще больше. Что ж, о всех рассказывать? Пусть уж они оживают в моих книгах и пьесах...

Владик все чаще и чаще стал находить доводы, оправдывающие его поведение, вспоминал Ленину измену...

Минуло лето, а в их, если так можно назвать, отношениях ничего не менялось. Они про-должали обращаться друг к другу на "Вы". Внешне такое положение их устраивало, ибо позволяло держать приемлемую для такой странной дружбы молодой женщины и мужчины дистанцию. Но чем дольше продолжались их встречи, тем труднее это давалось и ему, и ей. Дело было за временем. На "ты" они перешли несколько неожиданно. Осенью, когда они только начали углубляться в лесопарк, их застал осенний ливень. Пришлось бежать обратно. Когда, насквозь мокрые и дрожащие от сырости, они уже ехали в троллейбусе, Евгения вдруг сказала.

– Слушай, Владлен, не ехать же тебе дальше таким мокрым! Так ведь и простудиться можно... Давай заскочим ко мне. Подсушишься. Дождь переждешь. Он машинально посмот-рел на часы.

– Пожалуй, ты права. У меня еще целых два часа в запасе...

Он знал, что Анна Семеновна и Верочка в это время обычно еще спят. Можно не торо-питься... Как потом выяснилось, они одновременно осознали, что между ними произошло что-то значительное. Сломался барьер, разделявший их роли – на ее знакомого, и на его знакомую. Они сказали друг другу – "ты"! Но в тот момент они промолчали.

В квартире Евгения повела себя по-хозяйски. Дала белый, пахнущий свежестью махро-вый халат, тапочки и велела принять горячий душ. Владик попытался протестовать, но она была непреклонной.

– Ты гость и должен подчиняться! А душ приму после тебя.

Владик зашел в ванную. Встал под душ. Сердце билось учащенно. И не от теплой, почти горячей воды, а от какой-то нереальности происходящего. Он был с другой женщиной! Один на один! И не просто в квартире, а в ее ванной! Вытирался ее полотенцем и не мог успокоить начавшуюся дрожь. Он знал эту свою особенность, проявляющуюся в таких вот неординарных случаях. Чтобы хоть как-то успокоиться, сделал несколько глубоких вдохов и вышел из ванной. Женя была в таком же, как на нем, халате.

– Ты посиди. Можешь включить телевизор. Я быстро!

Из ванной Женя вышла уже в другом и очень красивом китайском халате. Она, видимо, торопилась, поэтому еще продолжала закалывать копну каштановых волос.

– Сейчас, Владлен, сейчас...

Кинулась на кухню. Заварила кофе. Принесла нарезанный лимон. Поставила на стол ко-ньяк и пару рюмок. Он молча смотрел, как она летает по квартире, и никак не мог унять эту предательскую дрожь.

– Что с тобой? – вскинулась Женя. – Ты весь дрожишь! Неужели простыл? Хорошо еще, что я тебя сюда привела... Сейчас выпьешь кофе с коньяком и согреешься. И я с тобой. Не волнуйся, я сама налью! За что выпьем? А давай соединим лекарство от простуды с брудер-шафтом... Сколько мы с тобой знакомы?

. – С конца марта. Уже семь с лишним месяцев...

– И ты ни разу не был здесь, и мы с тобой ни разу не выпивали... Ну, давай! Лечись! Да-вай!

Они согнули руки в перекрещивающиеся кольца и выпили. Закусили лимоном. На мгно-вение установилось молчание. Они думали об одном. Она не верила, что ее любимый Владик сидит напротив нее. И что сейчас рухнет последний барьер, отделяющий ее от него... А он о том, что сейчас должно произойти...

– Теперь надо закрепить нашу дружбу поцелуем... Ты не против?

– Нет, – ответил Владик и потянулся к ее губам...

Она обняла его голову.

– Ну вот, а ты, оказывается, все еще дрожишь. Дай я тебя согрею! Иди ко мне... Нет...

Женя встала, сделала шаг, села к нему на колени и прижалась к его губам... Что и как было дальше, Владик, как ни пытался, так и не вспомнил. В себя он пришел спустя какое-то, не отфиксированное сознанием время. Они лежали в кровати, Ее голова у него на плече. На него смотрели прекрасные и счастливые глаза Жени.

– Боже, какая она красивая! И это моя женщина! И я люблю ее! – пронзило его... Ничего, кроме нее, для него в этот момент не существовало. Не было необходимости вставать, возвра-щаться домой...К семье... На всем свете было двое – он и она... Именно тогда он сказал ей те слова, которых она так ждала. А он услышал то, о чем уже давно догадывался, но очень хотел услышать от нее... Потом снова провалился в сон и проснулся от того, что его кто-то ласково трепал за ухо.

– Влади-и-и-к, – просни-и-и-и-сь... Посмотри, сколько времени. Мы проспали!

Первая встала с кровати, накинула свой китайский халатик и стала деловой.

– Давай поднимайся... Тебе давно пора дома быть... – Быстро под душ!

И ушла на кухню. Выйдя из ванной, взглянул на ее часы. Ого! Почти четыре! Подошел к ее трюмо. Причесался ее расческой... Настроение было чудесное. Тренировочный костюм уже высох. Правда, кроссовки еще отдавали влажностью. Подумал, что уже и Лена дома... Стран-но, но никакого испуга и волнения перед необходимостью объяснить столь долгое отсутствие у него не возникло.

– Ничего! Прорвемся! Что-нибудь придумаем!

Услышал, как зовет его с кухни Женя. Подошел к ней. Зарылся носом в пахнущие чем-то свежим пушистые волосы...

– С Вас довольно, мой спаситель... Вот Вам кофе – и марш на троллейбус, – прижимаясь и целуя его сказала Женя... Да, в эту неделю больше не встретимся. Меня подруга о подмене просила. Буду в больнице с утра до ночи. Позвони в конце недели. На работу не звони. Не хочу, чтобы знали о нас с тобой. Позвони в воскресенье домой. Вечером. Днем буду отсыпать-ся и приводить себя в порядок. Договоримся о встрече. Обжигаясь, выпил половину чашки. Еще раз поцеловал Женю, выскочил из дома и побежал к подходившему троллейбусу.

К его радости, долго объясняться не пришлось. На вопрос Лены, где он так задержался, ответил, что, пробежав километров пять, попал под сильный дождь. Решил вернуться. Хорошо, что догнал знакомого бегуна. Оказалось, что тот живет совсем рядом с лесопарком. Добежали до его дома. У него ванну принял. Потом пили чай, разговаривали... Интересный человек оказался. Как только костюм высох, этот новый знакомый добросил его до дома.

– Да, дождь был что надо, – выслушав его, заметила Лена. – А что, маме позвонить не мог? – Она волновалась. – Мало ли что... Хорошо, вскоре явился.

– Прости, как-то не подумал. Бывает. Но я ведь и так не всегда минута в минуту возвра-щаюсь.

Глава 28

В двух измерениях

Все эти дни он жил в двух измерениях. Дома – и у Жени. На улице – и у Жени. Даже ко-гда разговаривал с Леной, в голове звучал голос Жени. Как только оставался один, перед ним возникало ее лицо и глаза. Никакие попытки, даже работа за столом, избавиться от этого наваждения не помогали. Едва дотянул до вечера воскресенья. Сказал, что засиделся за компьютером и выйдет подышать. Из ближайшего автомата позвонил. И какое это было наслаждение – слышать ее голос!

До самой зимы предназначенные для пробежек часы они стали проводить у нее дома. Потом он купил ей и себе лыжи, и они иногда позволяли себе покататься. Владику даже приобрели лыжный костюм. В такие дни уже не было необходимости тратить время на то, чтобы просушиться. Домой он приезжал в своем обычном костюме и сухим. Правда, чтобы исключить подозрения, приходилось второй раз принимать душ и изображать сушку костюма. Он все боялся, что либо Анна Семеновна, либо Лена этот обман раскроют. Но пока все сходило с рук. Иногда он брал Лену, Павлика, и они втроем катались в его любимом лесопарке. Для них каждая такая вылазка была праздником, а он постоянно испытывал стресс. И когда садились в троллейбус, и когда туда и обратно проезжали мимо Жениной остановки. Он знал, что в это время она в больнице. Но мало ли... Вдруг она войдет в троллейбус? Даже подумывал сменить их семейный маршрут и ездить кататься в другой лесопарк. Но это было бы много дальше и требовало пересадки с троллейбуса на метро. А так как Женя была в курсе его опасений, то она стала избегать поездок в это время. Владик же продолжал возить Лену и Павлика привычным маршрутом.

Но вероятность и есть вероятность. В конце концов случилось то, чего они с Женей так боялись. Уже ближе к весне, когда Владик с Леной и Павликом возвращались с прогулки домой, он увидел, что в дверь троллейбуса входит Женя! Вошла. И направилась как раз к тому сиденью за ними, где было свободное место и сидел Павлик. Он весь напрягся. Боже! В это мгновение Женя увидела его и Лену... Как потом она говорила, такого рода шок она испытала еще в институте, когда в первый раз вошла в анатомичку. Женя прекрасно знала, что сегодня он с женой и сыном собирался в лесопарк. Знала она приблизительно и время, когда они поедут, и когда будут возвращаться. Жене очень нужно было ехать по делам, тем не менее она отложила выход на некоторое время. И все-таки встреча произошла! Когда же столкнулась с его взглядом, у нее едва не подкосились ноги... Деваться было некуда, и она села рядом с Павликом. Прямо на сиденье за спиной его жены.

–Ну, вот. – мелькнула мысль. – Этого еще не хватало!

Но быстро успокоилась и решила извлечь пользу из этой ситуации. Пока Козьмичевы не вышли, она рассматривала его Лену и Павлика. У нее она видела лишь весьма интересный профиль, высокую, обтянутую воротом свитера шею и скрывавшие уши черные, выбивавшиеся из-под шапочки волосы. Правда, фигуру ее из-за свободного свитера и спинки сиденья, разглядеть не удалось. Зато сына она рассмотрела во всех подробностях. Мальчишка оказался очень красивым. От матери – почти черные, тёмно-карие глаза. А от отца рыжеватые волосы и пухлые губы. Он активно переговаривался то с отцом, то с матерью. Женя удивилась, как его интонации похожи на отцовские...

Эта встреча долго стояла у нее перед глазами. Женя не была ревнивой, но как женщина, впервые увидевшая жену своего любовника, не могла отказать себе в удовольствии сравнить ее и себя. И была вынуждена честно признать, что жена у Владика красивая. Женя осталась таким выводом довольна.

– Значит, я нисколько не хуже. Может быть, даже лучше. Ведь любит-то он меня! Но во-преки столь приятному умозаключению, ей стало грустно. Она вспоминала лицо его сына и вдруг остро ощутила, что ей очень хочется иметь такого же мальчика... Похожего на ее любимого человека.

А жена ее любимого, когда они шли к дому, произнесла как бы между прочим.

– Ты обратил внимание, как эта женщина рассматривала тебя? Странно! Будто бы Вы знакомы. Главное – смотрит и смотрит... И мне весь затылок просверлила...

На это Владик, у которого в душе творилось что-то несусветное, нашелся.

– Да мало ли меня кто и где видел! Может, на сцене или на какой-нибудь встрече с чита-телями... Вот и узнала...

Ему показалось, что Лену этот ответ устроил. Влад подумал, что она забыла о той стран-ной женщине. Зато Жене этот случай и эмоции, оставшиеся после него, не давали покоя, хотя во время встреч с Владиком она молчала.

Близился двадцать шестой день ее рождения, настроение было не очень, не особенно рас-полагало к празднеству. Тем более, в компании друзей. А Владик мог быть у нее только утром, да и то, как она их называла, в присутственные дни. Потому она решила, что лучше всего они отметят этот день рождения вдвоем и в лесопарке.

Лена дождалась Владика, поздравившего ее букетом ландышей и чудесными сережками, почти такими же, о каких она давно мечтала. Но – увы! Ее скромная зарплата никак не позволяла ей себя порадовать такой роскошью. Они взяли с собой шампанское, коробку конфет, печенье и поехали в лесопарк. Дошли до той самой скамейки, где увиделись в первый раз. Было чудное утро. Пригревало солнышко. Лес дарил ароматы оживающей земли. Они пили шампанское из припасенных бумажных стаканчиков и целовались. Закусывали конфетами, печеньем и снова прикладывались к бутылке. И его совершенно не беспокоило, что будет потом, когда он вернется с пробежки с запахом вина. Вообще, с некоторого времени он все чаще задумывался над тем, что происходит, и все острее ощущал, что Женя уже прочно заняла то место в его душе, что раньше принадлежало Лене. Периодически он ощущал дискомфорт от необходимости исполнять свою роль в постели. Даже стал бояться, что как-нибудь он сорвется. Его тянуло к Жене, и только к Жене. Сколько так может продолжаться? Ведь они не просто любовники, а в самом высоком смысле этого слова любят друг друга. Несколько раз он уже был близок к объяснению с Леной, но барьером этому всегда вставали Павлик и Вера. Владику страшно было их потерять...

А сейчас рядом с ним была его Женя, Они снова целовались и говорили, говорили... И он все никак не решался сказать то, что она для него не просто Женя, Женечка, а та самая женщина, которая на самом деле и есть его Жена. Устав целоваться и испытывая тихую радость, они еще долго сидели обнявшись. Потом Женя, мягко высвободившись из его рук, заговорила.

– Владик. В последнее время я много думала. Я твердо знаю, что мы любим друг друга. Но сколько мы еще будем скрываться? Не знаю, как ты, но я больше так не могу. Я хочу, чтобы ты всегда был моим и со мной. Я хочу кормить тебя, покупать тебе рубашки и галстуки, ходить с тобой к моим и твоим родителям, в театр, в кино, в гости к твоим и моим друзьям, да куда угодно. И не смотреть при этом на часы... Не хочу больше ложиться с тобой в постель только в эти единственные присутственные утренние часы. Не хочу больше бояться таких неожидан-ных встреч с твоей женой... Да. У тебя семья. Красивая жена. Красивый сын. Не сомневаюсь, красивая дочь. Я знаю, что ты любишь детей. А как быть мне? Я ведь тоже хочу иметь сына или дочь. И, как ты можешь легко догадаться, не от кого-то, а только от тебя. И не могу... Почему? Объясни мне! Чем я хуже твоей жены? Хочешь откровенно. Ты живешь с ней только ради детей. Душой и сердцем ты со мной. Но что мешает тебе развестись с ней и подарить мне законного ребенка? Не обижайся. Ты боишься уйти из-за детей. А ты не бойся! Мы сделаем все, чтобы ты для них оставался отцом. А я никогда не упрекну тебя за любовь к ним... Но я живая женщина. И я имею право на счастье...

Голос ее прервали рыдания. На этой скамейке все и решилось. Он мгновенно понял, что утешать ее, обещать подумать, как быть дальше, бессмысленно и бессердечно. И не только по отношению к ней, но и к себе. Хватит мучить ее и себя. Обнял ее вздрагивающие плечи и изо всех сил прижал к себе.

– Женечка, любимая! Прости! Ты во всем права! А я, даром что литератор, бесчувствен-ный чурбан! Я должен был это сделать раньше... Верь мне, я знаю что мы не можем жить друг без друга. И сейчас я тебе со всей ответственностью хочу сказать – с этого момента ты и есть моя Жена. Сегодня я скажу об этом Лене. Соберу самое необходимое – и вечером буду у тебя. А завтра подам заявление на развод. Все! Пошли на троллейбус! Жди!

Разговор с Леной, вопреки его опасениям, оказался не таким трудным. И не столько из-за его решимости расставить все точки над "и", сколько из-за его мужской наивности. Влад полагал, что известие об уходе мужа произведет на нее такое же впечатление, какое испытыва-ет человек от неожиданных раскатов грома. Но он ошибся.

О том, что его увлечение бегом связано с какой-то тайной, первой догадалась Анна Се-меновна. Он напрасно думал, что его телефонные предупреждения Жене о выходе из дома останутся тайной. Разумеется, сначала она пропускала их мимо ушей. Мало ли, кому он звонит? Наверное, такому же чокнутому знакомому... Их у него много. Сам говорил. Но как-то раз она явственно услышала, что зять называет этого знакомого "Женечка". Ну не мог же он так называть мужчину – Женечка? Раз, другой, третий... Вот это "да"! Тогда Анна Семеновна не решилась сказать об этой странной "Женечке" дочери. Тем более, что, спустя какое-то время, он перестал ей звонить. Откуда было знать Анне Семеновне, что нужда в таких преду-преждениях уже просто отпала? К тому времени Женя уж точно знала, когда Владик будет на ее остановке, а потом и у нее.

– Вот и слава Богу, – подумала Анна Семеновна. – Видать, исчезла эта Женечка. Хорошо, что не сказала...Потом бы совесть мучила. Подозрения эти, возможно, и забылись бы. Но зимой зять перешел на лыжи. Как-то, когда он второпях повесив лыжный костюм сушиться, а сам убежал по своим делам, она зачем-то зашла в ванную. Костюм лежал на полу. Она подняла его. – Странно, – подумала Анна Семеновна. – Не успел повисеть, а уже сухой...

Правда, тогда, никакого значения она этому не придала. И даже бы забыла об этом эпизо-де. Не случилось такое еще раз. Костюм был сухим! Интересно! Несколько часов бегать на лыжах – и не вспотеть? Она не была бы тещей, не возведи эти случайные проверки в регуляр-ные. И вскоре выяснила. зять сушит сухой костюм! С того момента она уже не просто подозревала, а твердо знала – у мужа дочери, отца ее внуков, есть любовница! Может быть, та самая Женя, может, уже другая... Несколько дней она думала, как быть. Не сказать об этом дочери она не могла, хотя отдавала себе отчет в том, как та может отреагировать. Однажды, когда Лена вернулась с работы, Анна Семеновна решилась. Поскольку зятя дома не было, можно было не прятаться.

К ее удивлению, Лена отреагировала на сообщение почти спокойно.

– Заешь, мама, а я ведь давно это поняла. Помнишь, я тебе рассказывала о той странной девице в троллейбусе? Он сделал вид, что не знает, кто она. Но я видела, как она на него смотрела.., Я видела ее глаза...Так на незнакомых мужчин не смотрят! Мужики на красивых баб – да, а чтобы молодая и красивая девка на незнакомого мужика – нет. Уж больно откровен-но... Знаю. Еще не старая... Ей лет двадцать пять. Может, чуть больше. Сидела сзади и сверлила взглядом... Я это чувствовала... Тебе как маме скажу – охладел он ко мне как к женщине... Ты понимаешь, о чем я... Чем дальше, тем чаще... Не старик же он и не больной...

И еще... Не хотела, чтобы ты знала, но теперь скажу. Не удивляйся, не ругай и не жалей меня. Все, что сейчас происходит между Козьмичевым и мной, не случайно. Я ведь ему изменяла. Год с другим прожила. Его Володей звали. Все хотела, да боялась тебе написать. Только не любил этот Володя меня. А я дура была... Пока не поняла, что люблю одного Козьмичева, и сбежала к нему... Мы тогда Веру и родили... Думала, что все уладится. Оказа-лось, нет... Не получилось... Как это ни горько, но держать я его не буду... Самой надо было быть мудрее... Я его понимаю... Да и той любви, что была у нас когда-то, давно уж нет... Думала, рожу ему дочь – и все наладится. Да и я виновата. Когда сбежала от Москвина, сказала – если сможешь все забыть, я с тобой. Не сможешь – уеду к маме. Права, значит, народная мудрость – женщина забывает, но не прощает, мужчина прощает, но не забывает. Не хочу я за него цепляться! Пусть уходит к своей красавице! Переживем и выживем! И детей поднимем! Мы с тобой сильные! Правда, мама?

Что могла сказать ей мать? Для нее, происходящее с дочерью и внуками, было страшным ударом.

– Тебе виднее, доченька. Но я тебя не брошу!

Они еще долго сидели. Говорили и плакали... Потом Лена каждый день ждала, когда Козьмичев заговорит. Но он молчал, Самым противным в эти дни было ложиться с ним в постель и изображать, будто между ними ничего не происходит.

Она уже была готова начать разговор с Козьмичевым, но он ее опередил. Лена заранее была готова ко всему, что Влад скажет, однако его сообщение о том, что прямо сейчас он соберет самое необходимое и уйдет, больно ударили по сердцу.

– Завтра подаю заявление на развод. Если ты не против, хорошо бы сделать это одновре-менно. Меньше будет вопросов и уговоров. – Лена согласно и молча кивнула. – Тогда завтра заеду за тобой в школу.

Тон его был решительным. Чувствовалось, что он все обдумал. И, странное дело, от этого она почувствовала облегчение. Наконец-то, все ясно!

– Теперь вот что, – продолжил Козьмичев. – От детей я не отказываюсь и никогда не от-кажусь. Квартира остается за вами. У моей жены есть квартира. Из крупного я заберу только компьютер и часть книг. Тех, без которых я не могу. Насчет машины. Первое время пусть живет у меня. Но ты немедленно должна поступить на курсы. Как только получишь права, перепишу машину на тебя. На первое время денег дам. Это не проблема. Разведемся – будешь получать алименты. И последнее. Мы договаривались, что будем вместе, если сможем. Прости, но я не смог... Вот тебе мой телефон. Потребуюсь – звони! Не застанешь меня – ее зовут Женя.

Не проронив ни слова, она смотрела на него. В эти минуты ей хотелось только одного – чтобы он скорее исчез. Когда он собирал вещи, выгребал из ящиков письменного стола черновики, записные книжки и всякую нужную мелочь, в кабинет вошел Павлик.

– Папа, ты что, куда-то собираешься?

Владик посмотрел на сына и впервые в жизни почувствовал, как это бывает, когда говорят "у меня оборвалось сердце".

– Садись, сынок. Нам надо поговорить. – Вот, что, сынок. Ты уже большой мальчик. Тебе уже скоро двенадцать. Ты много читаешь и знаешь. Знаешь и то, что люди, в смысле муж и жена, иногда расходятся. Причины бывают разные. Так вот, мы с нашей мамой решили развестись. – У Павлика стали от недоумения округляться глаза.

– Так ты нас с мамой бросаешь?

– Нет, сынок! Просто теперь я буду жить в другом месте. – Написал на листке номер те-лефона. – Я и маме его дал. Звони. И, если что-то надо будет... И просто так, поболтать... Захочешь увидаться – буду очень рад.

– Папа! То, что ты от нас и мамы уезжаешь, это плохо. Со мной проще. Я уже не ребенок. А вот как с Верочкой? Она ведь еще маленькая!

– Я маме сказал, что во всем, где Вам потребуется помощь, рассчитывайте на меня. А вы с Верочкой всегда будете моими.

Павлик ушел к маме и бабушке на кухню, а он, едва сдерживая слезы, направился в ком-нату дочери. Сел возле ее кроватки и смотрел, смотрел на такое родное и любимое личико. Не выдержав, беззвучно заплакал.

– Прости меня, доченька... Так получилось... Расти здоровенькой и красивой...

Зашел на кухню. Анна Семеновна, услышав шаги и не желая его видеть, кинулась что-то искать в одном из шкафчиков. Павлик пил чай. Лена сидела напротив сына и, опустив глаза, катала по столешнице хлебный шарик.

Владик подал руку сыну. Вернулся в кабинет. Взял чемодан, дипломат и тихонько вышел из квартиры. Через десять минут остановил "Жигуль" у подъезда уже ставшей своей пятиэтаж-ки. Женя, не отходившая весь вечер от окна, видела, как он подъехал, и кинулась к двери. Она ни о чем его не спрашивала. Да и о чем? Он с ней! Он ее! Они долго стояли обнявшись. А потом... а потом они любили друг друга, впервые не думая о времени...

Назавтра он заехал за Леной. В суде каждый написал заявление. Поскольку это был ред-кий случай, им пообещали развести через месяц. Даты ближе не было. Потом он отвез Лену домой. Еще через день приехал на квартиру утром. Разобрал компьютер. Связал несколько пачек книг. Взял зимние вещи, кроме лыж. Их он оставил Павлику. Размер ноги у сына уже был почти, как у него. Оставил на письменном столе деньги. Отнес собранное в машину. Уже сидя за рулем, вспомнил, что забыл оставить ключи. Вернулся. Но дверь уже была закрыта. – Лихо работают... – Постучал. Увидел высунувшуюся в приоткрывшуюся щель тещу. Протянул ключи. Больше они не понадобятся.

В суде никакого разбора дела об их разводе практически не было. Судья лишь спросила, не передумали ли они. Получили у секретаря постановления о разводе. Из здания суда они выходили еще вместе.

– Я сейчас в ЗАГС. Штамп в паспорт поставить. Ты со мной? Не услышав ни "да", ни "нет", стоял возле машины и смотрел вслед бывшей жене...

А она уходила от него, и в голове ее стучало. надо же, как торопится, гад! Не терпится этой своей паспорт предъявить... – Слез не было. Хватило двух ночей, чтобы выплакаться, могое обдумать и переоценить. Вновь и вновь вспоминала сказанное ею Козьмичеву – все зависит от тебя. Принимаешь – я с тобой... Отдала ему право решать свою судьбу... Вот и получила. И вообще, бросала ли я его, бросил ли он меня? Какая разница? По сути, в моем отношении к нему ничего не изменилось. Я его ненавидела тогда, ненавижу и теперь. Следова-тельно, то, что толкнуло меня тогда к Москвину, было не какой-то там обидой, а попросту отсутствием глубокой любви к Козьмичеву. Как, впрочем, потом и к Москвину. Получается, что кругом я одна виновата...От этих мыслей ей стало так горько, что она заплакала. А потом, не выдержав любопытных взглядов прохожих, остановила такси...

Глава 29

Новая жизнь

Когда Женя пришла с работы, Владик, сидя на диване, спал, Как он ни храбрился перед судом и во время заседания, нервы потребовали разгрузки. На столе лежал открытым его паспорт. Она долго смотрела на страницу со штампом о разводе и утирала счастливые слезы. На другой день они съездили в ЗАГС и подали заявление на регистрацию. А субботу и воскресенье посвятили посещению ее и его родных. Родители Жени встретили Владика и известие, что Женя выходит замуж, с радостью. Они уже знали, что у нее есть любимый человек и она собирается за него замуж. И даже обижались, что им его не показывают. Так что радовались они с совершенно искренне. Только и спрашивали, когда свадьба.

В семье отца реакция на их приезд была другой. Ну, если не совсем, то с другими оттен-ками. О своих семейных проблемах Владик им ничего не говорил. И вообще, в последнее время у них почти не был. Общались по телефону. Поэтому его звонок и просьба не удивляться тому, что он приедет не один, вызвали у Константина Васильевича и Маргариты Михайловны недоумение. В первый момент, когда Маргарита Васильевна открыла им дверь и увидела рядом с ним Женю, было отчетливо видно, что она продолжает высматривать Лену... У отца, стоявшего в прихожей, даже вытянулось лицо. Поэтому Владик, не ожидая вопросов, сообщил.

– Прошу любить и жаловать. Это моя жена. Евгения Алексеевна Коростелева. Для Вас просто Евгения, Женя. – Представил отца и Маргариту. В гостиной продолжил. – Предваряя вопросы, скажу, что с Леной мы официально развелись. Почему? Разговор не для сегодняшнего вечера. Но хочу, чтобы Вы знали – я рад и счастлив. С Женей мы друг друга очень любим и уже подали заявление. Регистрация ровно через полтора месяца. Мы Вас на нее очень ждем. А теперь отвечаем на Ваши вопросы.

Но и отец, и его жена молчали. Слишком уж неожиданным было то, что они услышали и увидели. Первой пришла в себя Маргарита.

– Ой, ребята! А у меня для такого случая торт в холодильнике. Как знала! У нас жениха и невесты в доме давно не было...

– Вообще не было! Мы с тобой женились еще на старой квартире... Ну, что ж... Такое нерядовое событие не должно пройти незамеченным. Сейчас кофеек соорудим, тортик выставим. А чего-нибудь покрепче кофе? Женечка, вы что любите? Сухое, сладкое, коньяк? Знакомое или незнакомое? – Подошел к бару. – Вы не стесняйтесь! Выбирайте!

С Леной Владик увиделся практически через год. Она позвонила и сообщила, что сдала на права. Просила переписать машину на себя. Лена сильно изменилась. Она похудела. Выкраси-лась. Обрезала волосы. Завилась. На его взгляд, это ей никак не шло. О детях почти не говори-ли. Только самое необходимое. Но она знала, что с Павликом он встречается. И не препятство-вала этому.

Сразу после перехода машины к Лене он встал в очередь за новой. Думал, что пройдет не один год. Но ему повезло. Узнав, что Владу нужна машина, один знакомый предложил купить его ВАЗ-2105. "Пятерку", как ее звали в народе. Сам он собирался поменять ее на "Волгу". Машине было всего чуть больше года. Женечке она понравилась с первого взгляда. Особенно цвет – морская волна и кремовый кожаный салон!

Это было очень кстати. Они мотались по области и дальше. Объездили все достопримеча-тельные окрестности и места. Наслаждались природой. Ездили в сад ее родителей, на дачу к его отцу. Владу снова стало проще встречаться с детьми. Обычно он звонил Павлику и договаривался о встрече. Чаще всего брал его у школы, и они ехали то в кино, то в цирк. Потом, когда у Павлика проявился большой интерес к живописи, они начали посещать Третьяковку, Пушкинский... Павлик и в детстве любил рисовать, а тут его просто прорвало! Он стал ходить в изостудию, и на каждую встречу с отцом приносил новые рисунки. Сначала в карандаше, а потом и красками. Это было очень приятно! Через какое-то время Влад позвонил Лене и уговорил отпускать с ним Верочку. Подъезжал к дому. Звонил из автомата, и Павлик выходил с сестренкой. Так что он был в курсе их дел. Однажды Женя вдруг предложила, чтобы он привез детей к ним. И очень обрадовалась, что нашла с ребятами общий язык. Она вообще любила детей и очень хотела иметь своих. Но пока у них это не получалось. Женя сходила к своим коллегам. Ее успокоили. Все, мол, будет хорошо. Так и случилось. Тем летом они съездили в круиз на теплоходе вокруг Европы. Вскоре после возвращения Женя сообщила, что беременна. Они радовались, как безумные, хотя он был старше почти на десять лет и уже был отцом двух детей. Тогда же они решили, что нужна другая квартира. Деньги у него были. Хорошо допла-тив, они обменяли ее двушку на просторную, современной планировки четырехкомнатную. Часть мебели, сложившись, им подарили родители. Наконец-то, у него снова появился рабочий кабинет! Главным в нем стал его компьютер.